Анастасия Ригерман
Дышать водой
Глава 31.1. Юрий
«Все строят планы, и никто не знает, проживет ли он до вечера».
Л.Н. Толстой
Окровавленное тело Бонда, мирно спящего на траве, становилось все меньше и меньше, пока окончательно не скрылось из вида. Вертолет поднимался в небо, набирая высоту, и его никто даже не пытался остановить.
Специально обученные люди в бронниках, которые, не должны были оставить на Сухом и его шефе живого места, сложили оружие и поспешно уносили раненую Арину на пришвартованную у берега яхту. «Елена прекрасная», та самая, которая все время ошивалась рядом с его девочкой. Выходит, на ней были люди ее отца.
Под вертолетом на многие мили простирался бескрайний океан, но Юра видел только ее глаза того же цвета. Глаза, умоляющие бежать.
«Как ты могла, Арина, рисковать собой ради меня? Разве я того стою? Что делать мне с этой жизнью, которую ты, не задумываясь, выменяла на свою? Остается только молиться, что тебя успеют спасти, в то время, как я с каждой секундой все больше от тебя отдаляюсь. Прости, моя девочка. Прости за все», – крутилось в его голове снова и снова по тысячном кругу.
– Даже хвоста нет. Молодец, Сухой! Если вытащишь меня из этой передряги, в долгу не останусь.
Шеф, отсиживающийся все это время под брезентом в хвосте вертолета, вылез из своего укрытия и занял пассажирское кресло. Лучше бы молчал, урод! С каждым его словом желание выбросить этот ненужный груз за борт становилось у Юры все больше. Плевать было на его обещания и деньги.
– Я знал, что ты все поймешь и бросишь этот кусок мяса. Он бы точно бросил. Так что, не терзай себя муками совести, – Аркадий протянул к Юрию руку, желая по-приятельски похлопать по плечу, но встретив его хмурый взгляд, поспешно убрал пятерню. – Таких, как Бонд, полным-полно, бестолковая груда мышц, а вот мозговых центров вроде тебя еще поискать! Ты один гораздо ценнее десятка этих имбецилов.
Не увидев никакого отклика, Аркадий, наконец, заткнулся и Юра погрузился в собственные мысли, переваривая события последнего часа.
Он бы не бросил. Никогда. Бонд и эту пулю получил за него. Считал, что стреляет лучше, вот и взялся прикрывать при отступлении, пока Юра оттаскивал пилота, еще не зная, что тот уже готов.
Они были не просто напарниками, настоящей командой. Со своими дебильными шутками, улыбкой на всю морду лица, но такой искренней и настоящей, что нельзя не ответить Федор стал ему братом, которого у Юры никогда не было. Он ведь сперва даже злился, а после уже и не замечал, когда тот планомерно заставлял его улыбаться, оживать, оттаивать, пробуждать эмоции.
Этот большой ребенок с чистыми голубыми глазами, как вода в роднике, с виду сильный и грубый оставался ранимым и даже сентиментальным в душе. Юре уже не хватало его рассказов о чересчур заботливой матери, непутевой сестре и племяннике Гришке. Десяток историй и его басистый смех, казалось, так и поселились в голове, заполняя пробелы в воспоминаниях о собственном детстве.
* * *
– Что с пилотом?
– Готов. А у тебя?
Бонд сморщился от боли, прикрывая рукой живот, под его широкой ладонью ничего было не разглядеть.
– Все нормально у меня, уходим, – усмехнулся кривой улыбкой в пол-лица, только в глазах слезы и ноги подкашиваются. – Я ж Бонд, что со мной будет?!
– Идти сможешь?
Кивнул. Юра подставил плечо, Федор его обхватил тяжелой рукой, но даже до кустов не дошли. Ноги его не слушались, из-под ладони на животе уже заметно хлюпала кровавая жижа. Юра помог Бонду лечь на землю, пока тот не рухнул.
«Помощь нужна. Где же Аркадий, сука!»
– Терпи, давай. До вертушки доберемся, а там в больничку.
– Не надо в больницу.
Юра пытался зажать его рану, но Федор не дал, перехватил руку.
– Оттуда только в тюрьму, а я этого больше смерти боюсь.
– Как скажешь, брат, – согласился Сухой, но не в своих мыслях.
«Найду я тебе больницу, всех врачей куплю, документы подделаю, вытащу, только держись, не оставляй меня».
Выстрелы смолкли и Юра услышал голос Арины перед домом:
– Прекратите! Я здесь. Со мной все в порядке.
Сердце едва не остановилось. Просил же не вылезать! Зачем она собой рискует?
Рожа у Бонда совсем бледная стала, силы уходят, а он все лыбится.
– Видал, че творится? Пленница наша спасать нас пошла, – прохрипел Федор, ухмыляясь, перед тем, как Юра выбежал на поляну, чтобы затащить Арину в укрытие.
Хотелось разорваться между Бондом и Ариной, привязать ее к себе и не отпускать ни на шаг. Только вскоре она снова сбежала, оценив их безнадежную ситуацию.
– Ты цел? – появился взбешенный Аркадий. Окинул Сухого взглядом на предмет ранений, задержавшись на окровавленных руках. Правда, шеф быстро осознал, что кровь не его, а Бонда. – Хватит тут возиться, взлетаем!
– Федю не брошу!
– Тебе помочь?
Юра хотел было кивнуть в ответ. С помощью они гораздо быстрее управились бы и донесли Федора до вертушки, но вовремя осознал, что не с тем человеком имеет дело.
– Могу пристрелить его, чтобы не мучился! Он свое отработал, теперь дело за тобой. Две минуты, не больше!
Аркадий зло полоснул глазами и снова скрылся в кустах. И почему раньше Юрий так упорно старался не замечать, на какое дерьмо работает?
Схватив товарища под руки, Юра потащил его в сторону кустов.
– Оставь меня, – пробасил Федор.
– Еще поживешь, Федь! Только не сдавайся, – упор. Толчок. Сдвинулись на полметра. – Тебя твой одуванчик ждет, – толчок, еще полметра. Бонд пытался ногами помогать, но выходило херово, лучше бы силы поберег. – И мать твоя любящая, – еще толчок. – И сестра гулящая, – какой же тяжелый, сука! – И племянник твой, Гришка.
Бонд закашлялся, вынужденная остановка.
– Надо же, снег пошел… Большими хлопьями, как дома. Юр, ты видишь? – Федор лежал на его коленях, протягивая ладонь к небу, словно снежинки ловит.
– Вижу, Федь, вижу. Все, как ты мечтал, – в горле встал ком, не продохнуть. Больно за него, за этого двухметрового детину, как за родного. – Погнали дальше. Только держись, не отключайся!
Тогда в Сухом словно зверь проснулся. Толчок, упор, полметра, толчок, упор, полметра… Тащит его, ног своих уже не чувствует, но не останавливается.
– Юр, обещай, что Гришку не бросишь, мужика вырастишь, – прохрипел своим басом и кашляет через слово.
– Сам вырастишь. Держись, вертолет скоро.
– Мать уже старая. Обещай.
– Обещаю я, обещаю, если тебе так легче.
Еще на десяток метров продвинулись. Вся спина у Юрия взмокла, в висках пульс стучит. Федор замолк что-то.
– Бонд, ты там как?
В ответ тишина, но Юра не останавливался. Только тело его товарища обмякло и, как будто свинцом налилось.
Из кустов к нему выбежала Арина, которую он уже и не ожидал увидеть. Растрепанная, перепуганная. Так много хотелось ей сказать, прижать к себе, но время ли для этого? Ведь не послушает, все равно сделает по-своему, это Юра уяснил.
Опустил друга на землю, Арина села рядом, принялась прощупывать пульс. Только сейчас Сухой заметил, что глаза у Бонда открыты, и он не моргает, зараза! Как блаженный лежит, таращится в небо. Положил руку на его мощную грудь, а внутри тишина, и лицо такое расслабленное, словно никаких проблем у него больше нет.
На полноватых губах Федора застыла легкая полуулыбка. Юра не знал многого в этой жизни, не понимал, как подошел к этой черте, и проклинал себя за случившееся. Но вот ирония, он точно знал, почему Бонд улыбался: где-то там для его единственного друга над этим самым тропическим островом и сейчас кружился снег.
Глава 32. Арина
Монотонный писк приборов, резкий больничный запах, который ни с чем не спутать, и яркий свет люминесцентных ламп врезались в сознание, стоило мне открыть глаза. Я попыталась согнуть руки и приподняться, но острая боль от закрепленной в вене капельницы и жгучая, ожившая где-то в животе, на корню пресекли мои попытки.
– С возвращением, деточка.
На пару секунд прямо над моим лицом нависла радушная пожилая женщина, никак не похожая на врача даже с большой натяжкой. Ее голову покрывала цветастая косынка, из-под которой выбивались ярко-рыжие кудри, в ушах болтались рубиновые серьги, а на меня смотрели прозрачно-голубые глаза, внушающие доверие.
– Сейчас мы тут у тебя порядок наведем и будешь гостей принимать! – женщина, как ни в чем ни бывало, принялась натирать приборы и немногочисленную мебель палаты от воображаемой пыли. Чистота здесь и так была стерильная. – Заждались, поди, твои кавалеры. То блондинистый всех тут конфетами с коньяком подкупал и анекдоты травил. Вон, полюбуйся! – я с трудом повернула тяжелую голову, следуя за движением ее руки. – Всю палату цветами заставил. Невдомек, что девочка только из реанимации! Сейчас, правда, пропал куда-то. Но ты не переживай. Он уже не первый раз пропадает, после всегда возвращается. И ночами тут сидит, разговаривает сам с собой, смеется.
Неужели, это она про Артема? Женщина улыбнулась своим воспоминаниям и принялась за швабру. Точно про него! Кто еще может вызывать столько радостных эмоций в женском сердце?!
– А чернявый и сейчас тут, – теперь тряпка круговыми движениями методично обходила поверхность стеклянной двери.
«Ник здесь!» – пронеслось в моей голове. Писк в палате участился, женщина остановилась, прислушиваясь, и мы дружно перевели взгляд на кардиомонитор.
– Да не волнуйся ты так, в коридоре сидит твой злодей. Полы подсохнут и позову.
Женщина снова вернулась к работе, ровно там, где остановилась.
– Всех тут уже построил со своими порядками, – продолжила она жаловаться на Ника, как матери на нашкодившего ребенка, которого пришли забирать из садика. – Словно это не отделение, а его личный кабинет с переговорной! Ты прости меня, милая, – лицо женщины снова нависло надо мной с каким-то заговорщицким выражением. – Я жизни повидала. Поверь старухе, тяжелый он человек, этот чернявый, эх, непростой человек. Я бы на твоем месте к светленькому повнимательнее присмотрелась.
Я моргнула, давая понять, что прислушаюсь к ее совету.
– Можно воды? – прохрипела незнакомым голосом. В горле было настолько сухо, словно неделю провела в пустыни.
– Да что ж это я?! Заболтала тебя совсем. Сейчас, деточка, сейчас, милая. Только сестру позову.
Добродушная старушка торопливо выскочила из палаты, благоразумно убрав с прохода ведро со шваброй и, радостно возвещая о моем возвращении в мир живых, понеслась по коридору.
По ощущениям голова вибрировала и раскалывалась на части, как колокол после удара. Я попыталась сосредоточиться на последних событиях, которые помнила, но перед глазами всплывали лишь отдельные фрагменты. Это походило на кинофильм, над которым еще не поработал монтажер. События до, события после – все перемешалось, не имея хронологической последовательности.
То я вспоминала, как горели щеки от легких ударов и испуганные глаза темно-серого цвета со стальным отливом: «Арина, не отключайся, говори со мной! Еще немного, держись!»
То видела, как сижу на деревянном кухонном столе. Мне было так тепло и уютно в Юриных чутких руках. Где-то рядом ворковали птицы, я прислушалась и повернула голову к окну. Мягкие губы коснулись шеи, ключицы, плеча. По рукам побежали мурашки, и я непроизвольно улыбнулась. Пальцы зарылись в его золотые волосы. Он тоже улыбался, я не видела, но чувствовала это. Рядом с этим мужчиной сердцу я доверяла больше, чем глазам.
А теперь все тряслось, и я жмурилась от яркого света. Он лился отовсюду: и с неба, и от воды. Мы мчались на лодке к огромной яхте. Я повернула голову, мельком выхватив название: «Елена прекрасная».
Меня начало трясти, и я снова провалилась в сон.
«Арина, очнись! Не отключайся! Ты сильная, ты справишься!» – доставал глухой и навязчивый голос где-то вдалеке. Я не хотела его слышать, но он не оставлял меня в покое.
Собравшись с силами, я снова открыла глаза. Мы были все там же, на тропинке у вертолетной площадки. Надо мной навис Сергей, в то время как другой человек накладывал мне повязку. Они что-то говорили и суетились, но я их не слушала. Подняла глаза в небо, вглядываясь в удаляющуюся точку, и уголки губ сами поднялись в подобии улыбки.
Юра улетел, все было не зря.
В коридоре послышались твердые шаги, которые затихли перед моей дверью. За ней неподвижно застыл мужской силуэт. Проклятый кардиомонитор снова выдал меня с потрохами. Дверь, наконец, отворилась и в палату вошел… Сергей. Даже разочарование на моем лице не смогло испортить его счастливую улыбку.
Пользуясь моим положением прикованной к кровати различными датчиками, иголками и проводами, он тут же обнял меня, обхватил лицо руками, и аккуратно поцеловал… в губы.
У меня слов не осталось! Одни эмоции.
– Что это было?!
– Привет! – расправил подушечками пальцев мои нахмуренные брови.
– Где я? – прохрипела, обдирая и без того сухое горло.
– В больнице, – по-свойски расположил тяжелую лапищу на моем лбу, чем начал меня по-настоящему бесить.
– В какой? Город?
– Мы дома, Арина, в Питере.
В палату беззвучно влетела молодая хрупкая женщина в белом халате с бутылкой воды и трубочкой. Ну наконец-то! Приметив Сергея у моей кровати, она почему-то неловко покраснела, что сразу проявилось на ее светлой, почти прозрачной коже.
– Сергей Владимирович… – прозвучало робко, после чего, как в поисках спасательного круга, женщина перевела взгляд на меня. – Арина, меня зовут Анна Викторовна, я ваш лечащий врач. Как самочувствие?
– Еще не поняла, – перешла уже на полушепот. – Но, если дадите воды, мне станет лучше.
Анна принялась откручивать крышку на бутылке, но та, как назло, не поддавалась.
– Дайте, – Сергей властно вырвал бутылку из ее рук, не собираясь возвращать. – И трубочку, – скомандовал он.
Женщина послушно протянула руку, завороженно наблюдая за его четкими движениями.
– Только немного и маленькими глотками, – предупредила врач, когда Сергей, спасая меня от жажды, присел на край кровати, наверняка, нарушая местные порядки.
Какой же вкусной показалась обычная вода!
После небольшого осмотра и процедур, заверив, что я иду на поправку, врач покинула палату, оставив нас с Сергеем наедине.
– Где отец? – говорить стало легче.
– Он под следствием и не сможет приехать.
Наши взгляды дружно устремились на кардиомонитор. Когда уже от меня отключат эту штуку и я смогу волноваться в свое удовольствие?
– Не переживай, у него лучшие адвокаты. Мы его вытащим.
– Когда я смогу его увидеть?
– Когда поднимем тебя на ноги.
Уставшие серые глаза снова улыбались, твердая рука уверенно сжимала мою ладонь. Так странно было видеть его таким, деловым и в то же время своим, домашним, при дорогом костюме, отливающим сталью под цвет глаз, в белоснежной рубашке с расстегнутой верхней пуговицей и расслабленным галстуком. Словно после серии совещаний большой босс заглянул проведать одинокую дальнюю родственницу.
– Здесь был Артем?
– Уже доложили, – усмехнулся Сергей.
– Служба безопасности работает, – довольно улыбнулась в ответ.
– Скорее старая рыжая ведьма.
– Почему, если рыжая, то сразу ведьма? Как по мне, так очень милая женщина.
– Эх, Зинаида Васильевна! Ну, что не так в этом человеке? Деньги, равные зарплате за два года, не взяла, а за конфеты продалась.
– Это совесть называется. Забыл уже о таком чудесном явлении? Или в большом бизнесе это понятие входит в перечень запрещенных?
Я было рассмеялась, но напрягшийся пресс отозвался жгучей болью. Пришлось плотно сжать зубы, чтобы не взвыть на всю палату.
– Нехорошо над серьезными дядями смеяться, а то швы разойдутся. А Артема с его непрекращающимися шутками к тебе вообще подпускать нельзя! А я все думал, как от него избавиться? Вот и причина нашлась. Пойду с врачом согласую.
– Ну хватит дурачиться. Где он?
– В Москве у себя или в командировке на другом конце света. Откуда мне знать?
– Он ведь не в курсе, что я очнулась, – от этой мысли почему-то стало грустно. Артему я могла доверять, он настоящий друг, в то время, как Сергей был той еще темной лошадкой, хоть ему и доверял отец.
– Не переживай. Догадываюсь кто ему уже обо всем доложил, – он не успел недовольно закатить глаза, оглянувшись на вновь открывшуюся дверь.
– Добрый вечер, – в палате появилась медсестра, миленькая, пухленькая, с длинной русой косой, которая подпрыгивала бантиком на попе при каждом ее пружинистом шаге.
– Добрый.
Не обращая на нас внимания, девушка принялась раскладывать на столике медикаменты.
Понимая, что наш разговор подходит к концу, я решила задать еще пару вопросов. Очень хотелось спросить про Ника. Узнать где он, что с ним, приходил ли он ко мне, как с ним связаться? Но я даже не была уверена, что они успели познакомиться за это время, и мне стало неловко о нем расспрашивать. Поэтому я решила зайти с другого конца.
– Могу ли я получить свой телефон?
– Не сегодня, Арина. Тебе нужно больше спать и восстанавливать силы, – Сергей кивнул медсестре, и та ввела что-то в капельницу.
– Но я не хочу спать!
– А я и не спрашиваю, хочешь ты или нет, – Сергей снова склонился надо мной, прикасаясь теплыми мягкими губами к моему холодному лбу. – Надо, Арина, надо. Спи, моя девочка.
Он говорил что-то еще, но его последние слова я слышала уже неразборчиво. Боже, куда я попала? Теперь будут меня насильно на снотворных держать?
Веки потяжелели и меня снова накрыло огромной волной, засосало в круговорот знакомых и незнакомых лиц, в мир моего безумного подсознания.
Медикаментозные сны, которые видишь под действием препаратов, отличаются своей несуразностью. Подобно грибам-мутантам в голове вылезает вся информация, полученная в самых разных ситуациях за годы жизни, и приобретает такие неожиданные формы, что в здравом уме никогда бы и не догадался так ее представить.
Например, учитель по рисованию из младших классов с телом фиолетового единорога задорно гнался за мной по радужным облакам. Стоило мне от него оторваться, как его заменил Ваня в образе Марио из компьютерной игры, того самого, который спасает принцессу, а затем волочет ее в башню.
Но я не хотела в башню и снова уносила ноги, которые почему-то оказались в ластах и по суши передвигались с трудом. Я пыхтела и старалась, упорно передвигая конечностями, пока не заприметила раскидистое дерево со свежей зеленой листвой, одиноко стоящее на холме. Стоило мне к нему приблизиться, дерево протянуло навстречу свои ветви-руки. Даже когда из каждого листика на меня посмотрело по глазу, я не испугалась и охотно залезла под его крону. Обняла ствол, ощущая под ладонью глубокие шрамы на его коре. Странно, вроде дерево, а такое теплое и родное?!
Я прижалась к нему всем телом и произнесла сквозь слезы: «Я здесь, с тобой. Ты никогда больше не будешь одинок».
– Проснись, милая, проснись! Это только сон. Все плохое позади. Смотри вот, уже утро, скоро завтрак принесут.
Открыла глаза, а на щеках реальные слезы. Зинаида Васильевна раздвинула плотные шторы и открыла окно, впуская в помещение яркий утренний свет и поток свежего воздуха.
– Проголодалась, поди, столько на одних капельницах?
Только сейчас я осознала, что действительно голодна. И вообще жутко хочу встать на ноги, нормально сходить в туалет, помыться в конце концов.
Интересно, долго мне еще вот так лежать?
– Дежурили, дежурили, а как в себя пришла, нет никого. Разбежались все женихи! – женщина принялась тормошить цветы в вазах, менять воду, подрезать стебли, а увядшие уверенной рукой запихивать в мусорный мешок. – Ну и Бог с ними! Еще лучше найдем для такой красавицы. Сейчас вот Марусю позову, и накормим, и в порядок тебя приведем.
С Марусей ко мне пришла и Анна Викторовна. Без Сергея врач уже не была такой напряженной, тепло улыбалась, а еще хвалила меня за то, что терпеливо переношу все процедуры и быстро восстанавливаюсь. Мне, наконец, сняли катетер, отключили ужасный пикающий аппарат и даже разрешили встать на ноги. Правда, ненадолго и с поддержкой, только чтобы посетить санузел.
В такие минуты понимаешь, какое же это счастье – элементарно почистить зубы и умыться!
Вернувшись в кровать, я ощутила, что на этом мои силы иссякли. Поднятие ложки ощущалось, не иначе, как космические перегрузки. Маруся тут же пришла на помощь и от всей души накормила меня кашей, сетуя на то, что приметы не врут и с цветами черемухи на улице не на шутку похолодало.
За окном стоял май. Утреннее солнце сменил ветер и набежавшие тучи. Но всякий раз, когда в стекло стучала ветка с первой, такой яркой листвой, что-то тоскливо отзывалось в моем сердце.
* * *
Организм брал свое и я снова отключилась даже без снотворных. Когда очнулась, как раз принесли обед, а в кресле у окна, в окружении цветочных ваз, тихо стучал по клавишам ноутбука Сергей.
У модной рубашки были по-домашнему закатаны рукава и расстегнуты верхние пуговицы, открывая загорелую грудь. Я невольно засмотрелась на его сосредоточенное и такое мужественное лицо с пробившейся щетиной.
Вот ведь когда молчит и не командует сразу такой приятный человек. От этой мысли я почему-то улыбнулась и Сергей, ощутив на себе мой взгляд, оторвал взгляд от экрана.
– Привет, – призналась, что уже проснулась и наблюдаю за ним.
Он отложил в сторону ноутбук и подошел ко мне. Галстук и пиджак так и остались висеть на спинке кресла.
– Привет, – Сергей поцеловал меня в щеку и сексуально улыбнулся, опустившись на край кровати. – Как ты? Мне сказали, сегодня уже вставала.
– Ага, даже зубы самостоятельно почистила. Можешь мной гордиться.
– Выглядишь гораздо лучше.
От его взгляда по телу побежали мурашки. Он смотрел на меня так, словно перед ним лежала обнаженная красавица, а не изнеможенное тело с макияжем панды.
Эх, Сережа, завтра еще голову помою, врач разрешила, не узнаешь меня.
Представила себя со стороны со слипшимися волосами, а самой и смешно, и стыдно, что отвернуться хочется.
– Обед остывает. Садись повыше, буду тебя кормить, раз пришел.
Сергей помог мне приподняться, поправил подушку за спиной. Я не отказывалась от его помощи. Стало даже приятно, что такой видный мужчина обо мне заботится. В конце концов, замуж выходить после того, как тебя обедом накормили, вовсе не обязательно.
Первая ложка бульона растворилась во рту. Сергей довольно улыбнулся уголками губ. Пользуясь его хорошим настроем, я набралась смелости и задала свой главный вопрос.
– А где Ник? Он был здесь? Вы, наверняка, успели познакомиться.
Сергей посмотрел на меня, как на ребенка, который спрашивает про несуществующего Деда Мороза.
– Еще скажи, что Ник – бред моего воображения и побочное действие неизвестных препаратов.
– Отчего же неизвестных? Все, что тебе вводится, предварительно согласуется со мной.
– Нет, ты точно маньяк контроля! – сорвалась на эмоциях, прежде, чем успевала подумать.
Но Сергей и не думал обижаться, даже засмеялся, после чего поднес к моему рту новую порцию супа. Я шумно выдохнула, послушно открыла рот, и все проглотила. Мне вот точно было не смешно. Я была зла, как черт!
– Если тебе так больше нравится, я буду маньяком. А вообще, мне просто небезразлично твое здоровье и время, за которое ты восстановишься.
– Спасибо за заботу, но ты так и не ответил. Что с Ником? Где он? – не успела произнести, мне заткнули рот новой ложкой супа. Мои вопросы ему явно не нравились, но он все еще держал себя в руках, даже бровью не повел.
– В конкретный момент или вообще?
Да, что ж такое?! Он точно издевается!
– А это имеет значение? – взяла под контроль свои эмоции, отвечая максимально спокойно.
– Для тебя да. Потому что сейчас, – Сергей сверился с новыми дорогущими часами, – уже полчаса как идет суд, где Ник дает показания против твоего отца.
Ложка с супом так и зависла в воздухе, а я подумала, как же удачно, что уже отключили кардиомонитор, потому что мне показалось, что мое сердце просто остановилось.
Первый шок быстро сменился агрессией.
– Зачем ты наговариваешь на него?! Это невозможно! Он не стал бы скрывать такое!
Сергей обнял меня за плечи и придавил к подушке, царапнув жесткой щетиной щеку. Горячие мужские губы коснулись виска.
– Запомни, я никогда не стану тебе лгать, Арина, даже если от этого будет сильно больно. Такие у меня правила.
Услышав это, я притихла и задумалась. В конце концов, разве он виноват в том, что именно ему пришлось сообщить мне неприятные новости?
Сергей отпустил меня и вернулся на прежнее место.
– Извини, – мы встретились взглядами. В его глазах ничего похожего на обиду и не было. – Только не пойму, зачем он скрывал такое и держал меня рядом?
– А ты подумай. Может, это неплохая страховка, когда под боком дочь твоего врага?
– Что-то она не сработала, когда в нас стреляли на Праслин?! А, ты, в курсе, что если бы не похитители, которым, между прочим, я была нужна живой, то люди отца убили бы меня еще там, на острове. Выходит, целью был Ник, а о том, что я – дочь их босса, они просто не знали?
От всех этих выводов, которые напрашивались сами собой, голова шла кругом.
– Желающих убрать Ника и так предостаточно. Твой отец не один проходит по этому делу. Он вообще не сразу осознал, куда залез. Там такие высокопоставленные лица, что к ним несколько лет не могли подобраться. А тут лазейка нашлась и свидетель с компроматом, этот ваш журналист-альтруист. Ему акул стало жалко, а о последствиях и людях он даже не подумал.
