Ася Пророкова
Царевна в бегах
13. Предатель
Наш корабль шёл впереди остальных, рассекая острым носом водную гладь. На море опускался вечер и солнце почти скрылось за едва видным клочком суши. Мы шли вдоль берега, опасаясь выходить в открытое море. А через пару часов и вовсе бросим якоря на ночевку – гребцы должны отдохнуть после тяжелого дня. Всё это я услышала из разговоров моряков и капитана, потому что весь день я провела, слоняясь туда-сюда по палубе. В единственную каюту я ходила только, чтобы утолить голод. Естественно, пришлось делить ее с Мобасакарой, а он страдал от морской болезни и смотреть на его позеленевшее лицо не было никакого желания. Я немного поболтала с капитаном. Его звали Криг и он рассказывал о временах, когда был пиратом и грабил торговые суда. Правда, он говорил на малопонятном мне наречии и половину его слов я толком не понимала.
Весь этот день меня терзало смутное, непонятное чувство тревоги, понять причину которой я никак не могла. Всё шло отлично, и даже мысли о предателе меня не посещали. Я не хотела об этом задумываться, ведь через день или два этот вопрос разрешится. Да, будет неприятно и даже больно, но это не так существенно, тем более кандидатов на эту роль у меня было только двое: Кайрум и Крыса. Торлас не может, это я знала наверняка, Руда тоже. Поэтому на один корабль я попросила сесть Руду и Кайрума, а на другой Торласа и Крысу, не так давно ставших товарищами по оружию. Нет, не этот вопрос меня гнетет. А какой, мне хватило сил признаться самой себе только сейчас, к вечеру. Лей. Чудесный муриец из колодца на празднике Сен-гай… Где он, прекрасный водный бог? Мы целый день в море, а он что, не знает, не чувствует меня? Что, мурийцы передумали мне помогать? С их светящимися штуками нам бы не пришлось останавливаться на ночь, и мы были бы на Дельфиньих островах гораздо быстрее. И я всё вглядывалась в воду то с одного, то с другого борта, но в синеве водной толщи не было и намёка на свечение или человекоподобную фигуру, только иногда мелькали горбатые спины дельфинов.
К вечеру я совсем расхандрилась и разочарованно сидела у правого борта, вяло наблюдая, как корабль медленно останавливается, не подталкиваемый взмахами длинных вёсел. Вот уже слышно, как гремят цепи огромных якорей, которые будут держать меня на привязи всю ночь. И в миг такое горе, такая тоска и жалость, к самой себе поднялись у меня в сердце, что слезы сами собой покатились по щекам, капая за борт в такую же соленую горькую воду. Почему все напасти этого мира свалились на мою голову?! Я ведь никогда даже мухи не обидела, не сказала ни одного горького слова никому, так за что же боги ополчились на меня! Да, все хотят, чтоб я думала о будущем, о грядущих победах и обретении всего, что было потеряно и отнято… Но как же быть сейчас? Так отчаянно хочется простого человеческого, женского счастья. Кто сейчас может мне его дать? Лей? Нет, конечно, это пустые мечты. Мы совсем разные, даже физически. Он сказал, что теперь я его женщина, но это же совсем не так, мы никак не можем быть вместе. Наверное, я этого и не хочу. Да, возможно, я бы провела с ним ночь, он прекрасно подошел мне для телесного контакта, так сказать, но не больше.
Торлас… Да, он тоже меня любит, я не сомневаюсь, но и он сейчас понемногу отдаляется. Он воин, это его призвание. Там, на поле боя, да и просто разрабатывая тактику, стратегию действий, он находится в своей стихии и получает от этого удовольствие. Для любого правителя это незаменимый воевода! И для меня, видимо, он останется хорошим другом и соратником, но не возлюбленным. Думаю, он и сам уже это понял.
Еще, конечно, есть Мобасакара. И он тоже в глубине души меня, наверное, любит… Но он для меня единомышленник, даже учитель, наставник и не более. Даже если учесть то, что у нас где-то на этом свете есть общий ребёнок. Мысли об этом далеком и практически чужом малыше, который по глупому преданию покорит весь Эдом, сжали сердце еще теснее. Первый раз я представила себе его. Как он там? Среди чужих. Среди врагов. Уверена, никто там его не любит, он лишь средство для достижения их эгоистичных целей. Я заплакала ещё сильнее. Как я могла не думать о нём раньше? Я даже не знаю его имени, его дали моему сыну другие люди.
Понемногу я успокоилась, глубоко вздохнула. На моем еще мокром от слез лице появилась уверенность, а впереди новая цель! Я обязана спасти этого малыша из лап ведьмы и ее низких прихвостней! Эта миссия по-настоящему воодушевила. Это не просто борьба за власть, которой я не сильно жаждала, а война за ребёнка, отнятого у матери, которого хотят сделать марионеткой в жестоких и злых руках. И пока они не ожесточили его сердце, я обязана отнять его у них. И попытаться любить так, чтоб он навсегда забыл тех, кому он сейчас принадлежит.
– Сын, это мой сын… – первый раз я вслух произнесла это слово. И оно перевернуло весь мой мир. Я, наконец, почувствовала, что я кому-то нужна, я увидела настоящий смысл всего происходящего со мной. Наверное, это проснулся материнский инстинкт.
Я вытерла слезы, слезла со своего неудобного сиденья у кормы и, не глядя больше за борт, решительно направилась к самому носу корабля. На Лея и мурийцев мне стало абсолютно плевать, я и без их помощи справлюсь.
Вместо горящего факела на носу судна я закрепила свое волшебное копье и, не оглядываясь на разгоравшийся от него синий свет, пошла в каюту, где тут же уснула спокойным безмятежным сном.
***
На третий день путешествия я проснулась уже к обеду. Мобасакары в каюте не было. Его постель была пуста и аккуратно заправлена. Настроение было замечательное – всю ночь мне снились Дельфиньи острова и, проснувшись, я обрадовалась, что скоро, совсем скоро мой сон сбудется! Я увижу здоровяка Финтибора, с которым неразрывно связано всё моё детство. И старика Кано-Валида, его и Фарвины отца, который всегда был ко мне добр и снисходителен больше, чем к своим родным детям. Я принесу ему добрую весть. Да и вообще, вдохну воздух родины. Получается, что менее, чем за год, я обогну весь Эдом! Когда я вспомнила, какой наивной девочкой я когда-то пустилась в дорогу к Сулистану, в глазах защипало от накативших слез. Да, я чуток повзрослела за этот год невзгод и напастей. Я потеряла всё, что имела – и свободу, и все свои титулы и привилегии, даже невинность. Это грустно, конечно. Но я хотя бы не лишилась жизни! Не лишилась своей красоты и какого-никакого разума. Я выдержала, выстояла. И сейчас моё совсем недавнее заточение казалось таким далёким, забытым воспоминанием, будто случилось не со мной. Видимо, я человек сегодняшнего дня, и не могу долго зацикливаться на былых невзгодах, тем более сегодня я почти свободна, меня есть кому защитить, утешить. Я приближаюсь к дому, и почему-то мне хочется верить, что меня там примут радушно.
Вопрос о предателе, невольно кольнувший сердце, я тоже сразу отмела. В один миг в уме наступило абсолютное прояснение, и я, будто из ниоткуда поняла, что им может быть только Кайрум. Ни в коем случае не Крыса. Он, конечно, колкий, иногда очень раздражает своими шуточками, но как раз такие люди не способны на предательство. В отличии от всегда добродушного и улыбающегося щелками глаз Кайрума. И как я раньше не догадалась? Была слишком занята для этого.
На палубу я вышла уже с легким сердцем. Солнце приближалось к зениту, на небе не было ни облачка, а воздух сотрясался от грохота барабана, регулирующего работу гребцов. На корме стоял высокий чернокожий капитан и, жмурясь на солнце, вглядывался вдаль. Лицо его показалось мне обеспокоенным, и я подошла узнать, что случилось. Он заговорил первым.
– Доброго дня, госпожа. У нас тут кое-что произошло, не знаю даже как сказать.
– Говорите, как есть, – просто ответила я.
– Один из кораблей отстал, не понимаю почему. Все должны были идти с одной скоростью, но одного не видно уже больше часа.
Я усмехнулась, уже заранее зная, что это за корабль и почему он отстал.
– Не беспокойтесь, капитан, он скоро нас догонит, – я, наверное, говорила так уверенно и убедительно, что он сразу поверил и кивнул.
– Но это ещё не все. К вечеру мы войдем в воды у побережья Ширина. И я хотел бы вас попросить не выходить на палубу несколько дней. Чтобы они не узнали, насколько ценный пассажир заглянул на их территорию. Ширинцы, так же, как и мы, дарфурийцы, частенько промышляют пиратством. У них большой флот, и суда более лёгкие – налетают быстро и могут сжечь нас дотла, мы и развернуться не успеем. И берут они обычно людей, а не золото – на побережье Ширина несчетное количество невольничьих рынков, только тут они разрешены. Поэтому, лучше им не знать, что у меня на борту настоящая царевна. – Он посмотрел многозначительно и продолжил, – В каюте вам будет максимально удобно, вашего друга жреца я переселил пока к себе, чтобы вам никто не мешал. Я не в праве вам приказать, конечно, но очень надеюсь на ваше благоразумие.
Я смотрела в одну точку, пытаясь заглянуть за горизонт, туда, где скрылось судно с красно-зеленым дарфурийским парусом. Судно с предателем на борту. Нужно, чтобы он пока ни о чем не догадался и не натворил что-нибудь, что не входит в мои планы. Значит, нужно убрать защиту, пусть корабль с Рудой и Кайрумом на борту догонит два наших. С соседней галеры, мне махнула высокая фигура. Торлас. Я махнула ему в ответ и быстро направилась к носу корабля, чтоб снять, светящееся даже в дневном свете, копье. На ходу я ответила капитану:
– Я, пожалуй, воспользуюсь вашим советом и буду сидеть в каюте.
14. Ширин
Я сидела в каюте за обедом, состоящим из двадцати четырех креветок и четырех розоватых жареных рыбок, и пыталась припомнить, что я знаю об этой загадочной восточной стране. Когда я ещё жила на Дельфиньих островах, мне приходилось встречаться со многими купцами и мастеровыми из этого края. И все они были такими разными и не похожими на нас, северян. Почти все ширинцы, которых я встречала были небольшого роста, черноволосые и черноглазые. И кожа их была немного темнее нашей. Да и по природе своей они немного другие – никогда не поймёшь, говорят они правду или просто шутят.
Я не очень хорошо помнила историю Ширина, наверное, спала на уроках, но их торговые корабли, постоянно сменяющие друг друга в гаванях Дельфиньих островов, я легко могла оживить в памяти. Лёгкие, однопалубные, со сверкающе-золочеными парусами, меняющими цвет в разное время дня, с набитыми под завязку трюмами товаров! Я всегда бегала в порт, чтобы полюбоваться этими экзотическими купцами в длиннополых халатах нараспашку, расшитых золотыми нитями и жемчугом, широких шальварах из шелка ярких цветов и мягких, низких сапожках из крашеной кожи. Они всегда смеялись, наклонив голову набок и прищурив один глаз, и угощали меня самыми вкусными и отборными заморскими фруктами. От этих воспоминаний стало теплее на душе. Не знаю, может у этого капитана какие-то личные неприятности с ширинцами, мне они всегда казались безобидными. Хотя да, я слышала есть среди них и пираты, но ведь дарфурийцы и сами ещё те морские разбойники. Так что, думаю, не стоит опасаться путешествовать вдоль побережья Ширина. Лучше стоит подумать, как преодолеть берега Сулистана, ведь их тоже нужно проплыть на пути к Дельфиньим островам. Но это будет еще как минимум через неделю, поэтому я не стала забивать себе голову неприятными мыслями во время еды. У меня обычно никогда не случается так, как я задумаю, поэтому не стоит тратить силы на обдумывание ситуации, которая еще не случилась!
Тут в дверь каюты тихо постучали.
– Кто там? – не успела договорить я, как лёгкая дверь уже открылась и на пороге стоял Мобасакара с таким же, как и у меня подносом с морскими дарами.
– Мне скучно есть одному, капитан всё время с командой, вот я и подумал, может, тебе тоже одиноко? – с извиняющимся взглядом спросил он.
Я и сама уже немного затосковала одна, поэтому пригласила его к столу, и мы принялись за трапезу. Мобасакара ел молча, но чему-то лукаво улыбался. Я подмигнула и спросила:
– Ну, давай, рассказывай, что задумал. – он удивленно поднял бровь, но снова ничего не сказал. Надо же, до этого такое лукавство было ему не свойственно. И я начала его пытать.
– Давай, говори. Это по поводу Кайрума? Ты тоже догадался?
– А, да это ерунда. Конечно, догадался, ещё до того, как мы покинули Сул. Чары Мортиды никогда не отпустят того, с кем она имела близость. Мужчину, я имею в виду. Он у нее на крючке как минимум со дня твоего приезда в Сулистанскую столицу. Хотя, я думаю, и ещё раньше, когда она приезжала к вам. Она всегда соблазняет тех, кто ей пригодится. Он и в Банипуре постоянно где-то пропадал, видимо, усердно слал ей донесения. Но он сейчас не большая проблема. Для нас важнее то, как мы прошмыгнем мимо берегов Сулистана, особенно на таких громадинах, как эти три галеры.
Я сморщилась, как от горького перца, вот не хотела я сейчас об этом думать, нет же принесла нелегкая этого умника!
– Ну и что ты предлагаешь? – нехотя спросила я.
– Просить помощи у калифа Ширина, Мукачина Сероглазого. – просто ответил Мобасакара.
– Ха, ну конечно! Как я сразу не подумала, действительно! Нет ничего проще. Сейчас рванем в Сарандиб прямо с дарфурийцами, да и потребуем помощи. Естественно, нам не откажут! Нас же там все знают и умирают от желания помочь странникам, гонимым всеми ветрами, чтобы навлечь на себя гнев самой могущественной державы Эдома!
– Прекрати паясничать, – резко и сурово осек меня Принц Крови. – Не будь глупой, естественно, никто тебе не предлагает просить помощь открыто, напрямую, нужно…
Нас прервал внезапный шум и топот ног на палубе прямо над нашими головами. Переглянувшись, мы замерли и прислушались. Тут же услышали громкие крики и скрежет оружия – на палубе развернулся настоящий бой! Мобасакара соскочил с места и рванул к двери. Я за ним.
– Сиди тут, тебя не должны видеть! – он схватил мою руку и затолкал обратно в каюту с силой, противоречащей его тщедушному телосложению.
– Ну уж нет, – возмущенно крикнула я, – Ты кто такой, чтоб меня держать?! Это мои корабли, и я за них отвечаю! Ну-ка, кыш с дороги, жрец! – он опешил от такого напора, и я тут же проскользнула мимо него и побежала быстрее наверх!
Высунув голову из трюма, я увидела на палубе, прямо перед моим лицом пару остроносых низких сапожек, расшитых золотом. Я подняла глаза вверх и встретилась взглядом с парой немного раскосых, но в то же время крупных чёрных глаз. Тут же крепкие руки схватили меня за талию и бережно, я бы даже сказала, нежно, вытащили на палубу и поставили перед собой. От гнева и возмущения я выпучила на наглого незнакомца глаза и выкрикнула ему прямо в лицо:
– Ты кто такой?! Ты как смеешь ко мне прикасаться? Это мой корабль, ты кто вообще? – от моей гневной тирады наглец улыбнулся еще шире. Я оглянулась и, к своему ужасу, увидела, что капитан и вся команда стоят с приставленными к горлу саблями и кинжалами. А вокруг корабля кишат небольшие суденышки с блестящими парусами! Это ширинцы! Как-то они нас заметили. Что же делать?!
Глаза мои вновь встретились со смеющимся прищуром, и я только сейчас почувствовала, что нахал беспардонно держит меня за талию. Я тут же высвободилась.
– Прости, прости, царевна! Я не хотел тебя обидеть, и людей твоих тоже. Я с добрыми намерениями, тебе нечего бояться. Просто твои люди отказались представить меня тебе, драться начали, пришлось их угомонить. – Он говорил, всё так же склонив голову набок, как будто шутя, как будто ничего и не произошло.
– Ты кто такой? И почему я, собственно, должна тебя принимать? На своем корабле, да ещё и таким дерзким образом?!
– Прости, прости, Тира Прекрасная, я должен был сначала представиться. Меня зовут Хаким Даатский, я младший брат Мукачина Сероглазого. – Я подняла брови вверх. Ничего себе, какая честь, брат самого правителя Ширина. Он улыбнулся от моего саркастического взгляда и продолжал, – Вплоть до вчерашнего дня я заведовал всей внешней и внутренней торговлей Ширина, но кое-что случилось, и я бы с удовольствием обсудил этот вопрос с тобой, моя госпожа, но только в более приватной обстановке. Хочу просить тебя пройти на мой корабль, и за вкусной трапезой, да бокалом хорошего вина побеседовать один на один.
Хаким низко и почтительно поклонился, а у меня в голове взрывалась тысяча мыслей! От того, как он мог узнать, кто я, до того, что ему, собственно, от меня нужно. Недолго думая, я отвечала ему в его же полушуточной манере:
– Я была бы рада побеседовать со столь высокопоставленной особой, но, к сожалению, покинуть свой корабль и своих людей я никак не могу, поэтому предлагаю Вам отведать МОИХ яств и провести переговоры в МОЕЙ, поверьте, очень удобной, каюте. Да и то при условии, что вы немедленно отпустите моих людей. Они ничего вам не сделают. Пока не сделают. – Я многозначительно посмотрела на своего капитана, глаза которого извергали потоки молний на ширинцев, он опустил взгляд и проговорил с нечеловеческим усилием:
– Да, моя госпожа.
Хаким Даатский смотрел на меня с нескрываемым восхищением. Я развернулась и степенно спустилась по лесенке вниз, не оборачиваясь, прошла к каюте. За спиной слышны были мягкие, как у кошки, шаги моего нового знакомого. Уже открывая дверь каюты, я повернулась к нему и сказала:
– При нашем разговоре непременно будет присутствовать мой советник и союзник, наследный Принц Крови Сулистана, Мобасакара.
Краем глаза я заметила, что взгляд Хакима стал намного серьезнее, он низко и, теперь уже действительно почтительно, поклонился мне. В начале меня позабавила его ироничная манера, опасности от этого человека я не почувствовала, но сейчас, когда он остался вдали от глаз своих людей, я увидела, что он не на шутку встревожен.
В каюте мы молча расселись: я – на свою кровать, Хаким – напротив, на кровать Мобасакары, который присел в углу на маленький пуфик и оперся спиной о стену. Теперь все были серьезны и сосредоточены. Я первой прервала молчание:
– Что привело вас сюда, Хаким Даатский и как вы узнали обо мне?
Он сдвинул брови, тяжело вздохнул и, посмотрев мне прямо в глаза начал свой рассказ:
– Мой брат, правитель Ширина, Мукачин Сероглазый убит. – Мы с Мобасакарой обеспокоенно переглянулись, – Он пригрел змею на груди. Возвеличил никчемного, дурного человека, сделал его своей правой рукой. И он, безродный пёс, оказывается, только ждал момента, чтобы свергнуть моего любимого брата и захватить власть в свои грязные руки. Гариф, так зовут этого сына ишака, был при брате главным визирем и ведал многими государственными делами. А в последнее время его влияние усилилось настолько, что уже не калиф Ширина решал важные дела государства, а этот шелудивый пес! Но и этого ему оказалось мало. Деньгами моего брата он оплатил восстание в Сарандибе, а сам под шумок убил брата и его семью, списав это на повстанцев. Сам же он вышел к толпе и будто бы усмирил её своими речами и обещаниями, и тут же они «выбрали» его своим правителем. – Хаким повесил бритую голову, обхватив ее руками, – Ох, если бы я тогда остался и не пошел в это плавание по Сардиньиму заливу! Я бы этого не допустил! Брат мой, брат!
Он так взвыл от боли, что и я не смогла сдержать слёз, подсела к нему и погладила по спине. От этого он, кажется, стал немного успокаиваться и через пару минут снова пришёл в себя. В его глазах было столько горя и тоски, что сердце моё сжалось от сопереживания.
– Простите, простите меня за эту слабость, с той самой минуты, как я узнал о смерти брата, я не мог выплеснуть свои чувства, а сейчас не сдержался, простите. – Хаким пару раз глубоко вздохнул, с шумом выпустил воздух и продолжил, – Я был в большом торговом плавании, объехал весь Сардиний залив, продал множество товаров, и вез много золота и заморских диковин. Я на своем быстроходном Ясуке, – от имени его корабля меня немного тряхнуло, ведь так же звали моего злейшего охранника в темнице Сула, – люблю входить в порт всегда первым, вот первым я и узнал о том, что как раз в этот день и час власть в Ширине сменилась. Хорошо, хоть успел тут же развернуть свою флотилию и спасти почти все корабли, лишь три из них успели сжечь люди Гарифа. Они патрулировали порт на лодках и, едва мы подошли, начали кидать в галеры зажженные факелы, проклятые бесы. – он снова замолк, скрипя зубами, и я ещё раз погладила его по плечу. Он посмотрел на меня искоса и немного усмехнулся, – Я слышал, что ты хороший человек, Тира. И знаю, что твое место в Сулистане занимает самозванка. Да, не удивляйся, я же торговец, бывал не так давно в Банипуре, Далил Смешной мой хороший друг. Он говорил про тебя, ты тогда еще там была, болела вроде. А то, что ты здесь, на кораблях дарфурийцев я узнал, перехватив голубя с донесением. От предателя.
– Да, Хаким, мы уже знаем. Это, к сожалению, мой соотечественник, Кайрум. Он докладывал Мортиде обо всех наших планах и передвижениях.
– Да-да, это хорошо, что ты вовремя распознала предателя. Тебе его нужно непременно и незамедлительно казнить. – Взгляд Хакима был тверд и непреклонен, – Иначе ты каждую минуту, пока он рядом, рискуешь жизнью. Не повторяй ошибок моего покойного брата.
Теперь пришло время и мне сдвинуть брови и задуматься. Почему-то я решила, что, пока мы в море, Кайрум не сможет отправить послания своей «госпоже», а, оказывается, ещё как может.
– Да, ты прав. Я должна решить этот вопрос сейчас. – Я встала, желая позвать кого-то из дарфурийцев, но Хаким жестом меня остановил.
– Нет, не беспокойся, Тира, не беспокойся. Он уже часа два как лежит в трюме моего Ясука, связанный и беспомощный. При нашем приближении он, кстати, выкинул за борт какую-то женщину, хотел захватить судно и под шумок сбежать. Но сами дарфурийцы его схватили, а потом были вынуждены передать его нам.
Я обеспокоенно вскочила с места.
– Руда! Что с ней?!
– Успокойся, успокойся, если ты про эту женщину за бортом, то мы ее вытащили, она в порядке. Как и все твои люди. Пойми, царевна, мы пришли за твоей помощью, и мы не нападали на вас. Просто нейтрализовали твоих отважных дарфурийцев, они никак не хотели пускать нас к тебе! – он снова немного повеселел, прищурился.
Я тоже чуть улыбнулась. Этот ширинец мне определённо пришелся по душе. И я ему верила, он говорил очень искренне.
– Хаким, – тронула я его руку, – какую помощь вы хотите получить? Ведь мы сами бездомные, кроме этих трех галер у нас ничего нет. Ваш флот в разы больше, что же мы можем вам сделать?
Он снова стал серьезным.
– Нам некуда плыть, царевна, а ты, как я понимаю, направляешься на Дельфиньи острова, да и правильно делаешь. Насколько я знаю, там не очень-то признают власть твоего брата Деметра, даже налоги не платят. Думаю, тебя там хорошо встретят. И я хотел просить, чтоб ты милостиво позволила мне, моим людям и флоту погостить в твоих владениях. Я бы хотел уверить тебя, что это ненадолго, но это было бы неправдой. Я понимаю, что для тебя это лишний риск, но я буду тебе самым верным союзником, ведь по закону я наследник своего брата, и вполне могу претендовать на престол Ширина. Давай объединим наши пока небольшие силы, ведь вместе бороться легче, даже против самых могущественных врагов! – Его глаза горели, говорил он с большим жаром, – Тира, у нас будет флот! Да и я не с пустыми руками! Мои корабли под завязку загружены шелками, многими другими тканями, пряностями, черным деревом, оливковым маслом и рисом, финиками и инжиром, пшеницей и ячменем! На одном корабле везу танцовщиц из какого-то древнего храма с задворок Сулистана! Да такие уж они мастерицы, м-м-м, любого мужчину с ума сведут.
Я засмеялась, скрывая смущение и тонкую занозу ревности. Честно говоря, с каждым его словом я укреплялась в своем решении принять его предложение, союзники мне сейчас нужны, как воздух! Даже гонимые, как и мы сами. Войти в гавань Дельфиньего острова с такой большой и богатой флотилией это тебе не на трех галерах причалить!
Я посмотрела на Мобасакару – он улыбался краешком рта, а глаза искрились от удовольствия. Он подмигнул и едва заметно кивнул головой. Я подмигнула в ответ.
– Хаким, нам бы переговорить с ещё тремя нашими друзьями, и тогда мы дадим вам ответ. Но вы и сами понимаете, что скорее всего он будет положительным. Дайте своим людям приказ привести сюда Торласа, Крысу и Руду. Это мои товарищи, которым я обязана жизнью и свободой. Без их согласия я не могу дать согласие вам.
Хаким вскочил, низко поклонился, прижав руку к груди, а распрямившись, взял в свои теплые мозолистые руки мою и поцеловал ладошку.
– Сей же час они будут тут, царевна!
Он вышел, а я снова глянула на Мобасакару. Теперь, наедине, он улыбался так широко, и был настолько доволен, что я его не узнавала.
– Вот видишь, всё, по-моему, вышло! И даже лучше! Теперь у нас сильный и состоятельный помощник. Думаю, ему вернуть своё положение и занять место брата на престоле будет гораздо легче, чем тебе. И тогда весь Ширин будет за нас! Это же просто клад!
– Я и не думала, что ты такой меркантильный, – смеясь сказала я, – но ты прав, это действительно везение.
Потом пришли остальные «наши» и Хаким, правда Торлас был жутко зол и недоволен, всё время скрипел зубами и метал на меня гневные взгляды. Но ему пришлось, на этот раз, признать поражение и согласиться с большинством. Мы поблагодарили Хакима за так вовремя предложенную дружбу, особенно спасенная Руда, и после обильной совместной трапезы, разошлись каждый на свой корабль. Только Руда осталась со мной в каюте. Утром мы вновь соберемся, чтобы обсудить маршрут и дальнейшие действия, а сейчас нам всем нужен был отдых от такого насыщенного дня. Уснула я под возмущенные бормотания Руды, которая крыла Кайрума самыми грубыми ругательствами из тех, что мне когда-нибудь приходилось слышать.