Алексей Владимирович Июнин
Райгебок
Райгебок, удостоверившись, что от дикого зверя более нет опасности, догнал девочку и шел уже с ней чуть ли не под руку. Он не должен ее потерять, он обязан сохранить ей жизнь, хотя бы до первого поселения. Она приведет его к людям.
И спустя почти сутки безымянная девочка вышла к глухой рыбацкой деревушке Триндт (название он прочитал позже, когда окольными путями покидал поселок и напоролся на столбик с привязанной доской с надписью), где Райгебок и отпустил ее к своему новому «предназначению». Она вошла в деревушку, свернула за угол какой-то низенькой лачуги. Куда именно она зашла Райгебок не видел, так как в этот момент на него напоролись два бородатых рыбака. Перепугав их обоих до смерти он произнес только одно слово – Ваер. Рыбаки, трясясь от ужаса, объяснили, что это земля не герцога Ваершайза, а графа Тольдрига и указали правильный путь. Райгебок убежал из Триндта, мысленно радуясь, что он все-таки в Салкии, и графство Тольдское граничит с герцогством Ваерским.
Несколько дней он добирался до Лойонца, близ которого располагался замок Ваер, питаясь в пути пойманными дикими зверьми. И вот, наконец, под покровом пятых или шестых сумерек, Райгебок достиг лишенного своего хозяина замка. Однако у него почти не осталось сил, он почти падал. Ну ничего, он уже на месте, скоро все кончиться. Райгебок выйдет к замку, объяснит все тем, кто тут сейчас замещает погибшего герцога и будет вызволять отца. Несмотря на усталость и голод, монстр был настроен весьма решительно и никакого сопротивления терпеть не собирался. Ежели кто-то поднимет на него меч или иное оружие – будет сурово наказан. Отец будет освобожден! Пусть для этого Райгебоку придется разнести весь замок Ваер по кирпичику!
Подходя ко рву с водой, что опоясал замок Ваер, аусердский монстр заметил чуть в стороне что-то мрачное, от чего шел гадкий сладковатый смрад. Не иначе как поляна с очередными жертвами герцогского нрава, наверное, тут поработали палачи, ибо такой запах не спутаешь ни с чем. Но герцог не мог отдать приказ на чью-либо казнь, его нет в живых уже несколько дней. Тогда что тут произошло? Что бы удовлетворить свое любопытство, Райгебок свернул в сторону от брусчатой дороги, по обеим сторонам которой трагично возвышались двести сорок колов с двумястами сорока трупов и пошел на запах. Он шел вдоль рва, огибая замковую стену против часовой стрелки. Тут, кстати, было напоптано, кусты, некогда пышные, обломаны, а меж ними появилась совсем свежая тропинка, ее и топтал Райгебок своими массивными голыми ступнями с коркой высохшей грязи и болотной тины. Вдруг он оступился, едва не наступив на чью-то отрубленную кисть руки. Кисть уже темнела, Райгебок поморщился и перешагнул ее. Пройдя еще немного он, обогнув заросли можжевельника, вышел на посыпанный свежими опилками берег рва. В этом месте оказался еще один мостик. Деревянный, узкий, проходящий надо рвом и упирающийся в наглухо закрытую дверь, окованную железом. Сразу за каменной стеной замка Ваер возвышалась высокая округлая башня с несколькими зарешеченными оконцами и парой крохотных балкончиков, выходящих как раз на этот берег. Пик высокой башни венчал развивающийся желто-золотой флаг с герцогским фамильным гербом – профиль оскаленной львицы.
Райгебок повертел головой. Как он и думал, на этом берегу были мертвецы. Специальная площадь для показательных казней, с одной стороны которой стояли высокие колья с насаженными жертвами. Посередине рос раскидистый дуб, на ветвях которого покачивались несколько свежих висельников. Две вороны что-то клевали на лице у одного из них, поприветствовав появившегося гостя лишь мимолетным взглядом черных круглых глазок. Тут же стояла плаха, еще какой-то неизвестный Райгебоку механизм со множеством крюков и цепей. Вокруг витали тучи мух. Райгебок поморщился и отвернулся, ему тут делать было нечего. Но вдруг кто-то едва слышно позвал его. Нет, тот кто звал, не произносил его имени, но просто выдавил из себя: «Эй…». Монстр повернулся на ряды кольев, на которых тоже были насажены четверо несчастных, один из которых уже почти превратился в скелет и держался на своем месте лишь благодаря изорванной воронами одежде. Окликнувший его человек сидел на одном из кольев.
Как бы не было неприятно Райгебоку, но он был вынужден приблизиться к человеку, ибо тот простонал что-то еще.
На колу сидел приближенный герцога Ваершайза, которого и Райгебок и вся его семья хорошо узнали несколько дней назад – герр Очаровательнейший. Монстр смотрел на него во все глаза, мужчина сидел на колу, не меньше суток, и все же был еще жив. Кровь на колу под ним уже даже немного запеклась, голые связанные ноги с отрубленными ступнями несчастного тоже были буры от крови. Лицо же было бело как мел, а из уголков рта тихо струились кровавые ручейки.
– Вы? – тихо произнес Райгебок.
– Ящер… – прошептал умирающий. – Ты вернулся… А герцог?
Чудовище отрицательно покачало головой.
– Ты переплыл?
Чудовище отрицательно покачало головой. Герр Лайзельвин сделал попытку улыбнуться.
– Я так и знал… – его уста почти не открывались.
– О… тец! – вымолвил Райгебок. – Где?
Лайзельвин не отвечал, он закрыл глаза и судорожно передернул плечами. У него были связаны руки за спиной, а голова бессильно склонилась к груди. Чтобы расслышать что ответит бывший фаворит Его Светлости, Райгебок пальцами приподнял его череп. Тот пустил кровавую слюну, что-то пробормотал и чудовищу пришлось тряхнуть того, что бы всколыхнуть последнее тепло гаснущих углей его жизни.
– Не ищи, – промолвил Лайзельвин. – Нет его…
Райгебок оскалил пасть.
– Он умер… – продолжал герр Очаровательнейший. – Сразу же, как… мы вышли из Аусерта. Он не прожил и полтысячи салкийских клинков пути… Мы… Его… Он в реке… В Русенгордии… Близ Баргена… Бросили с моста, что ведет на Вересковые Луга… Камни в штаны и под рубаху… и на дно… Отец твой умер сразу, ящер… Герцог тебя обманывал…
Единственный человек, которого Райгебок в своей жизни убил оказался герр Лайзельвин. Монстр взялся лапами за плечи мужчины и рванул его вниз. Кол прошил Очаровательнейшего вдоль всего тела и вышел из шеи. Мужчина заагонизировал и задергался так, что затрясся весь кол. Кровища захлестала по нему вниз, не успевая впитываться в землю…
А Райгебок повернулся лицом к стоящему через глубокий но не широкий ров замку Ваер и что было силы заревел. Его рев слышали все вокруг, он разбудил заснувших, а тех, кто еще бодрствовал – заставил побелеть от ужаса. Он вложил в свой рев все, что было у него на душе…
И тут у Райгебока случился «клин»…
Он выдыхал из необъятной грудины весь воздух с таким ревом, что раздирал в кровь гортань. От этого рева падали в обморок не только изнеженные соловьиными трелями аристократки, но и у суровых воинов с израненными телами по грубой волосатой коже бежали мурашки. Лошади и вьючные животные шарахались от этого места, птицы разлетались в разные стороны, собаки выли и поджимали хвосты. Людей вокруг собралось немало, тут столпились не только обитатели замка Ваер, но и значительная часть города Лойонца, рев сей был слышан почти во всем городе и мешал спать его обитателям, доводя шокированных от испуга граждан чуть ли не до истеричных припадков. Несколько человек падали, хватаясь за сердце и губы их серели, а кто-то лишился рассудка и стал дико хохотать. Не было среди толпы людей не одного человека, которого бы этот звериный рев не заставил внутренне сжаться, из-за него даже отменили несколько праздников в местных тавернах.
Вокруг ревущего Райгебока собралось несколько сотен человек и их прибывало все больше и больше. То и дело начиналась давка и драки, все хотели не только слышать этот кошмарный рев и взглянуть на то немыслимо ужасное существо, что его издает. Дети плакали, женщины бледнели, мужчины хмурили брови.
Для Райгебока наступило затмение. Тишина в пустоте.
Вдруг он понял, что осознает себя не как субъекта, а как какой-то энергетический сгусток, парящий в воздухе, подобно тополиному пушку в безветренный день. Он мог видеть себя и был сильно поражен этим явлением, даже засомневался, а не спит ли он. Он видел свое уродливое тело и ужасался тому, какой же он все-таки нечеловечный. Он никогда не видел себя с того ракурса с какого мог наблюдать сейчас и увиденное привело его в легкую оторопь. Райгебок видел и слышал как его тело, заклинившее в момент остервенелого рева в сторону замка Ваер дергался и беспрестанно повторял одно и то же движение. Вокруг собрались люди, столько людей, сколько он ни разу в жизни не видел в одном месте. Да во всем его Аусерте, включая и Штросси, не наберется столько народу. Горожане глазели на него, он и сам глазел на себя.
Вдруг в какой-то момент раздался пронзительный вопль и люд, вздрогнув, перевел лица через ров на замок, потому что женский крик донесся именно с одного из балкончиков высокой округлой башни. Райгебок сконцентрировался на этом балконе. В его теперешнем астральном состоянии его органы чувств изменились, он видел все в других красках, но мелкие детали были очень четкие. Звук, однако, он слышал, будто бы из-под воды.
На балконе башни фамильного замка Ваер стояла дочь Его Светлости покойного герцога Ваершайза – Ваерзалия. И с ней явно что-то произошло, ибо она была совершенно не в себе и уже даже отдаленно не напоминала ту зажатую в себе молодую девушку, как мышка боящуюся своего отца. Ваерзалия гортанно хохотала, ее руки были по локоть в крови, лицо тоже было вымазано чем-то розовым. Она была одета в разорванное платье, скроенное из тканей разных цветов, по последней моде расположенных в шахматном порядке. Голову в распущенными русыми волосами венчал конусообразный эннен высотой больше салкийского клинка. На этот головной убор, драпированный шелком была насажена герцогская корона, а с кончика развивалась на ветру кружевная вуаль.
– Слушайте меня, вашу новую герцогиню! – объявила явно сошедшая с ума девушка. Говорила она очень громко, что голос ее перелетал через крепостную стену, через ров с водой и достигал этой злополучной площади для казней, усыпанной древесной стружкой. – Как вы знаете, мой отец сгинул, туда ему и дорога! Я унаследовала герцогский престол!!! Я!!!
Толпа народа, не понимал, как себя нужно вести, что говорить и думать, на всякий случай стала падать ниц перед балконом. Тем временем в бойницах замка возникли рыцари-арбалетчики.
– Я ваша хозяйка! – продолжала вопить не своим голосом юная герцогиня. – Повинуйтесь мне! Лишь мне!!!
– Простите, Ваша Светлость, а как же ритуал принятия престола? Публичное зачтение клятвы… – заговорил какой-то высокий смельчак и был в сердце пронзен арбалетным болтом.
– Молчать! – с этими словами она нагнулась и скрылась в дверном проеме башенного балкона, но быстро вернулась, волоча какое-то полностью окровавленное тело. Толпа ахнула. Присев на корточки над телом, Ваерзалия частично скрылась за фигурными балясинами, только ее высоченный эннен с герцогской короной шевелился туда-сюда.
Дух Райгебока почувствовал, что может перемещаться по воздуху и, оставив свое кричащее тело, поплыл через ров к замку Ваер. Но не успел он воспарить надо рвом, что отделял замок от людей, как с башни полетело что-то круглое. Описав большую дугу, это «что-то», похожее на вилок краснокочанной капусты и перелетев крепостную стену и ров, упало на площадку для казней и покатилось с глухим звуком опилкам. Наконец этот кочан остановился подле ног одного мальчугана и оказалось, что это отрезанная голова родного сына салкийского короля Беневекта Третьего Милостивого – Бенескорба, который вот-вот должен был связать себя узами брака со своей молоденькой убийцей.
– Видите! – кричала с балкона Ваерзалия, облизывая лезвие ножа. – Ни герцог, ни король!!! Только я! Я!!! А теперь повелеваю – очистить берег! Немедленно!
И не дав людям опомниться, со стен замка Ваер защелкали рычаги арбалетов. Десятки стрел пронзили плоть десяток беззащитных горожан и остальные с криком бросились в рассыпную, толкаясь и давя друг друга. Чтобы ускорить этот процесс, Ваерзалия отдала приказ выпускать стрелы до тех пор покуда на площади не останется ни одного живого человека. Достаточно быстро под вопли, крики и предсмертные хрипы берег для казни был усыпан не только покрасневшей от теплой крови стружкой, но и свежими трупами, как взрослых так и детей. Те счастливцы, что успели-таки покинуть побоище, спрятались в кустах, а многие нырнули в глубокий ров где захлебнулись или были пристрелены. Вскоре из живых остался лишь дергающийся в «клине» Райгебок, да и то потому, что арбалетные стрелы не пробивали его чешую. Дух же Райгебока парил над этим местом хаотично, шокировано, перепугано. Как мотылек над пламенем свечи.
Обитая железными листами дверь в стене заскрипела отворяемыми механизмами и как бы через силу со скрипом открылась. Хилый деревянный мост через ров нехорошо зашатался и на берег для казней въехала юная герцогиня Ваерзалия. Ее вынесли на улицу прямо на троне ее отца, а трон, надо сказать, был тяжел и не предназначался для подобных выходов в свет. При его изготовлении в задачу каменотесов, плотников и ювелиров входило, чтобы трон был неподъемен и монументален. Но юная герцогиня с помощью тридцати двух обнаженных рабынь нарушила это правило. Деревянный мостик немилосердно просел. Молодые рабыни полностью обнаженные и иссеченные ударами хлыстов с усилием несли на плечах жерди, на которых был установлен герцогский трон с новой повелительницей. Впереди уже бежали, тряся доспехами рыцари, на щитах и сюрко которых Райгеобок видел прекрасно знакомый ему герб – оскаленный профиль львицы. И цветовое сочетание – желтое и золотое.
Были бы у мостика глаза, они бы прослезились от тяжести.
Помимо неподъемного трона и тридцати двух рабынь, по нему строевым шагом топали личные воины бывшего герцога, поменявшие своего погибшего хозяина на его спятившую дочь. Во главе отряда герцогских рыцарей с мечом наголо бежал рыцарь с двумя перьями тиир-магистра второй ступени, юная герцогиня называла его Химпроласом. Тот самый Химпролас, что проводил Его Светлость на реку Нольф и который пообещал, что обязательно дождется своего хозяина. Неплохо он устроился при новом дворе! Вмиг поднявшись со всего лишь начальника отряда в должности не выше лейтенанта до самого настоящего тиир-магистра аж сразу второй ступени, герр Химпролас даже ликом изменился, будто повзрослев сразу лет на двадцать. Вбежав на площадь вместе со своими воинами благороднейший тиир-магистр (теперь уже), принялся закалывать раненых. Его преданный отряд в несколько минут пронзил остриями мечей все лежащие на камнях тела, как живых так и уже умерших. Так что к приближению герцогского трона площадь для казней вполне соответствовала своему названию. Хищный смех исторгался из глотки молодого тиир-магистра второй ступени.
Тело Райгебока продолжало стоять в центре массовой казни и кричать. Дух же его витал в воздухе и наблюдал за произошедшим кошмаром. Что, вообще, происходит?
Это и есть власть новой герцогини?
Сошедшая с ума Ваерзалия заразила своим безумием и без того жестоких герцогских рыцарей? Это поразительно и Райгебок ничего не понимал. Мир перевернулся с ног на голову. После смерти выродка-тирана еще более людоедская герцогиня, до того прятавшаяся под личиной стерильной полукуклы, выпустила наружу того зверя, который, как оказалось, долгих четырнадцать лет утаивался в ее бледной душонке. Зверь вырвался и не было для него ни цепей, ни оков.
Тем временем обнаженные рабыни по приказу своей госпожи ступали прямо по еще теплым трупам, по их спинам, животам, ногам и головам. Кто оступался или покачивался, того хлестали кнутом. Герцогиня Ваерзалия отдала приказ остановиться прямо перед еще дергающимся в «клине» чудовищем. Она поднялась со своего трона и грациозно спустилась на, посыпанную древесной стружкой площадь, наступая на руки, плечи и спины бросившихся к ней рыцарей Спускаясь по живой лестнице, четырнадцатилетняя герцогиня будто выделяла из себя на психологическом уровне беспощадность и жестокость. Она была рождена совершать бессердечность, быть истинной тиранкой, и она всем показывала, что ее время пришло! Ее до того невыразительное и бледное лицо теперь светилось раскаленным железом зверства. Она улыбалась, не размыкая губ, но жестоко, безумно. В глазах горело что-то ненормальное для человека. Райгебок не знал, как объяснить этот взгляд, которого он не замечал даже у ее родного отца Его Светлости герцога Ваершайза. От взгляда Ваерзалии становилось жутко, в нем горела вся обреченность герцогства.
Юная герцогиня не торопясь и элегантно как молодая пантера подошла к дергающемуся Райгебоку. Она не могла знать, что смотрит лишь на бездушную оболочку, а истинный дух чудовища парил над ней самой и с не меньшим вниманием наблюдал за Ее Светлостью. Рыцари окружили монстра, уперев каблуки железных сапог в телеса только что убитых ими горожан славного города Лойонца.
– Я знаю! – громко произнесла Ваерзалия, смотря монстру в раскрывающуюся в крике зубастую пасть. – У тебя «клин», пиявка! Но я знаю твое предназначение! Знаю!
Эхо ее юного, но уже твердого как кремень голоса, отразился от стен замка Ваер.
– Ты! – герцогиня выставила вперед окровавленный мизинец. Вообще она оставалась в крови своего суженого – салкийского принца Бенескорба и, похоже, ей это нравилось. Одеяния на ней тоже были странны: многоцветное тяжелое платье салкийской дворянки было сильно разодрано, одна грудь бесстыдно высовывалась из-под материи, на высоком конусообразном эннене была насажена герцогская корона, а на юной тонкой шее качались сполдюжины различных орденов разных достоинств. – Ты, монстр, станешь новым герцогом! Тебе предначертано стать герцогом Ваерским! Понимаешь ли ты это, сельский дурак? Может ли твой животный ум пресмыкающегося осознать это?
Райгебок, действительно, не мог поверить в услышанное.
– Ничего ты не понимаешь! – прошипела герцогиня. – Ничего! Твое предназначение после «клина» – герцогство! Все происходящее до селе предвещало тому! И смерть моего папашки тому подтверждение! Видно, ты должен будешь спасти Ваерское герцогство от жестокости бывшего повелителя, возродить его! А после, должно быть, свергнуть самого короля! И сесть на королевский трон! Так? – Ваерзалия, не отрывая пронзительного взгляда горячих глаз от продолжавшего кричать аусердского чудовища, обошла его вокруг. – Но я тебе этого не позволю, глупец! Наследница только я! Никто кроме меня не сядет на герцогский трон! Чтобы этого избежать, я буду всегда передвигаться только сидя на нем! – закричала девушка. – Никто кроме меня! Я!!! Единственно я должна стать наследницей престола и я стала ею! Лишь я! И только подо мной будет гореть герцогство! И только под моими пятами будет пылать и кипеть вся Салкия! Весь Мир Юэ будет моим! Моим!!!
Тем временем на берег для казней как раз со стороны рядя кольев, на одном из которых сидел уже мертвый и безучастный ко всему герр Очаровательнейший, въехала повозка груженная огромной кучей сухого хвороста и кувшинами с маслом. Молодой мул, ошалевший от вида столько крови, таращил глаза, упрямился, и шел подгоняемый болью от ударов хлыста по спине. Дальше юная герцогиня сделал решительный жест ручкой и несколько рыцарей бросились сначала к ее ступням, а потом, когда она дозволила им обсосать ее пальчики на ногах, она отпустила их для того чтобы они вернулись с вязанками хвороста и кувшинами масла.
– Я сожгу тебя, пиявка! – вскричала герцогиня, обращаясь к бездушному монстру. – Тебя не станет! Не станет!
Герцогские рыцари возглавляемые тиир-магистром второй ступени Химпроласом закидывали тело монстра сухими вязанками, сам же тиир-магистр щедро поливал ветки маслом. Чудовище было большим и хвороста надо было очень много, на то чтобы целиком укрыть его ушло половина повозки, еще столько же подкинут в процессе. В итоге тело Райгебока полностью скрылось под сухими ветками, они падали и хрустели, так как тело чудовища не переставало дергаться под ними.
– Я буду одна!!! – не умолкала сумасбродная герцогиня, перекрикивая непрерывный яростный рев Райгебока и от возбуждения хлестала первую попавшуюся под шальную руку рабыню. – Только я! А ты, пиявка, сгоришь дотла, тебя не будет! А пепел твой я развею на ветру! Будто и не было тебя! И все!!!
Химпролас вылил на кучу хвороста последний кувшин масла с едким запахом, но Райгебок не чувствовал ни вони, ни саму вязкую смолянистую жидкость, что лилась ему на темя, бездушная оболочка не передавала нервные импульсы витающему над ним духу.
– Дайте факел! – грубо потребовала герцогиня и кто-то подал ей жаркий огонь. – Гори! Гори и чтобы не мог ты мне помешать! Я не позволю какому-то уроду испортить мои планы, которые я так сладко лелеяла всю сознательную жизнь! Гори!!!
Рыцари и рабыни разом отступили от потенциального источника огня и юная герцогиня Ваерзалия, чей внутренний зверь вырвался наружу в тот момент, когда она узнала о смерти отца, вытянула руку вперед и коснулась факельным огнем шевелящуюся кучу хвороста. Сухие ветки, смоченные маслом, воспламенились в один миг и с треском объяли всю кучу, не успела Ваерзалия и сделать несколько шагов назад. Герцогиня инфернально захохотала и бросила факел в разгорающийся с неимоверной быстротой огонь, окутавший всю кучу, под которой продолжала дергаться и кричать беззащитная оболочка Райгебока.
– Восхитительно! – радовалась девочка в герцогской короне. – Красиво горишь! Пылай, животное! Гори!!!
Мечущийся дух аусердского монстра разорвал какие-то невидимые путы, вырвался из какого-то вязкого эфемерного плена, будто вынырнул из болота. Он не понимал и не старался понять, что делает. Все происходило само собой, действия его сущности вершились под влиянием сильнейших обжигающих импульсов, исходящих из самого сердца его души. Его нематериальная энергия делала то, что считала единственно необходимым и готова была пробить все, что было бы на ее пути, пронзить, прожечь, разметать, преобразить в кипящий пар. Для Райгебока не существовало преград, он понимал, что преодолеет ВСЕ. Он мог ВСЕ. Что-то тянуло его в сторону, уводило от этого места, отворачивало его и манило куда-то. Будто внезапным течением его дух подхватило незримым ветром и потянуло вдаль. Но…
Он, сделав усилие, рывком вернулся в свою оболочку.
Мрак и вспышки.
Пекло и озноб.
Судороги и оцепенение.
Почувствовав свое прежнее и тяжелое тело, Райгебок осознал еще и то, что перестал дергаться в «клине» и кричать. И тут же почувствовал жар. Резкая боль, обжигающее все его тело, окончательно вырвала его из астральной метафизики и заставила закричать, но уже не в исступленном «клине», а иначе. Буйно. Раскинув лапищи, он одним махом раскидал горящий хворост и восстал из огня. Мешковатая одежда уже вовсю пылала на нем и он, сорвав ее с себя, бросил под ноги. Его тело было очень горячим, глаза болели от жара, чешуя дымилась, легкие наглотались дыма.
Но он вышел из огня, полный сил и решимости.
Герцогиня Ваерзалия застыла с открытым ртом. Обнаженные рабыни прижались друг к другу и затряслись от трепета, молодой мул вылупил очи. Рыцари приняли боевые позиции, но не нападали, зная, что их оружие, фактически, не нанесет монстру значительного вреда. Применение его и нападение на Райгебока могло обернуться против них же самих.
– Ты… – пролепетала молодая девушка, погасив безумный огонь в глазах. – Не горишь… Как…
Райгебок не отвечал.
Он сделал тяжелый шаг…
Второй…
Горящие веточки и древесная стружка шипели под его мощными ступнями.
Ее Светлость сделала шаг назад…
Второй…
Чудовище остановилось и медленно моргнув, взглянул на обнаженных рабынь. Видно, бедные девушки, расценили это как нападение и с поистине затравленным визгом бросились врассыпную.
– Монстр… – произнесла Ваерзалия. – Что ты будешь делать?
Райгебок не знал ответа на этот вопрос, он моргнул еще раз. В голове все еще было мутно и тягостно. Он понял, что вышел из «клина», не потеряв прежнюю память. Верно, единственный такой случай во всем Мире Юэ. Очень необъяснимое ощущение для него.
– Иди! – девочка сняла конусовидный эннен и протянула дымящемуся монстру герцогскую корону. – Правь!
Райгебок стоял. Править? Что она говорит? Как править? Он еще раз моргнул.
– Значит так надо Трусливым Создателям! – тихо говорила четырнадцатилетняя девочка с окровавленными руками. – Нельзя идти против их воли. Я не в силах… Мои рыцари, расступитесь перед вашим новым правителем!
Тиир-магистр второй ступени Химпролас задрожал и, выронив меч, пал на колени, его длинные волосы закрыли побелевшее лицо… Два пера на шлеме будто обломались. Его рыцари последовали примеру своего командира, кто-то плакал. Кто-то пал ниц…
– Пойду с тобой я! – прямо перед Райгебоком появилась будто из-под земли ослица, а на ней скрюченный бородатый вилидергонец Янико Трось. – Виделось мне место, куда идти…
Райгебок моргнул и сделал очередной шаг… Следующий…
Он пошел, оставив и рыцарей и Ее Светлость юную герцогиню Ваерзалию, и сидящего на коле мертвого герра Лайзельвина, и болтающихся на раскидистом дубе висельников и сотни невинных убиенных горожан за спиной. Замок Ваер ему был не нужен. Наследница престола ошибалась, не герцогство было предназначено для аусертского монстра. Совсем нет. Покинув берег для казней, Райгебок моргнул еще раз и, не оборачиваясь, пошел к своей новой жизни. Полусумасшедший вилидергонец Трось хлопнул костлявой ладонью по крупу ослицы и та, дернув мордой, отправилась по следам аусердского монстра.
Райгебок шел вперед. Теперь он знал, что больше никогда не увидит своих родных, хотя прекрасно помнил всю свою жизнь. Мама и братик остались в прошлом, они будут рыдать над его будущим. Отец мертв и его нематериальный дух, должно быть, унесло невидимым ветром в место, непознанное еще ни кем. Его брат-близнец уже не тот Райгедон, что был прежде, после «клина» он стал совсем другим человеком и не вспомнит уже ни о ком из семьи. А Райгебок помнил все. Оставшись прежним, он, тем не менее, двигался в направлении своей будущей судьбе, еще даже не понимая, что его ждет впереди. Больше всего на свете он хотел вернуться домой, и что бы отец был жив, и что бы Райгедон и Райгетилль сидели напротив за обеденным столом, ели жирную уху и нахваливали мамину стряпню.
Ничего больше не будет.
Райгебок должен был умереть и он умер. Но остался жив. Он назвал свое теперешнее состояние – жизнь после жизни. Прошлое не оставляло его, память не отпускала его, душа стремилась назад в прежним мир, но «клин» не позволял даже обернуться. У человека, пережившего «клин» такого не бывает, его память начисто стирается, а на белом листе уготовлена новая судьба, новое предназначение. В Райгебока же, чей дух пожелал вернуться в тело, все было иначе. Новая жизнь была написана прямо по старой. Как у старика Хейтенгюрда, что пожирал чернозем, но и все-таки иначе.
Что теперь его ждет?
Он шел, глядя только прямо перед собой, иногда лишь чуть поворачивал головой, чтобы удостовериться в том, что находиться в совершенно незнакомом месте и вновь уставиться недвижимым взглядом на колею по которой топал, иногда поворачивая на развилках. Дорогу он знать не мог, он даже не знал куда направляется и сколь далек его путь, ему и самому было интересно, волнительно и тревожно. За ним в загадочном молчании следовала ослица со скрюченным Янико Тросем на седле. Чтобы не свалиться на землю, вилидергонец так цеплялся длинными ногтями в гриву ослицы, что та часто мотала головой. Трось молчал так же как и Райгебок, а чудовище даже не думало поинтересоваться у него направлением пути. Аусердский монстр даже не задумывался над тем, действительно ли вилидергонец знает куда они двигаются, или только делает вид, а на самом деле продолжает пребывать в своих внутренних запредельных мирах, в коих сгустки какой-то информации создают отдельные миры, а Трусливые Создатели молниеносно передают свои мысли на любые расстояния. Так это было или иначе, но, по крайней мере, за все время пути Трось ни разу не опередил Райгебока, он следовал только чуть сзади, не позволяя ослице встать даже вровень с аусердским монстром.
Двигаясь на чисто интуитивном уровне, Райгебок прошагал по Салкийскому Королевству весь вечер и ночь, не присаживаясь даже на минуту. Он пересекал одно герцогство за другим, путь его проходил через небольшие графства и рыцарские угодья. По пути ему попадались дикие звери, но он их не ловил, он проходил мимо ключей и речушек, но не склонялся над ними, чтобы сделать даже глоток воды. Люди, попадавшиеся ему на пути, как-то странно реагировали, чем дальше он удалялся от герцогства Ваерского, тем встречные крестьяне и ремесленники все меньше и меньше обращали на него внимание. Это удивляло Райгебока, он привык, что его внешний вид приводил людей в ужас, но попав в эту далекую территорию, он столкнулся с тем, что крестьяне вообще перестали глазеть на него. Был даже случай, что ему попалась группа землекопов, роющих канал для водяной мельницы, так они вообще указали Райгебоку, по какой тропе ему лучше будет обойти место копания, предложили ему широкополую шапку от солнца и хотели дать в дорогу гуся. Тут от всего отказывался. Аусердский монстр стал различать на крестьянах немного другие одеяния, а на местных хижинах фасады, другого типа, нежели в его родной Салкии, он понял, что пересек границу и шагает по Вилидергонии. Все это время Янико Трось следовал за ним по пятам, а Райгебок ни разу не оглянулся на него, узнавая о его местоположении лишь мимолетным боковым зрением, да цокотом копыт ослицы.
На исходе шел третий день, начинало смеркаться, но Райгебок не чувствовал даже намека на усталость и голод. Лишь раз он остановился, чтобы ослица Янико Трося напилась воды и передохнула.
Голова чудовища буквально плавилась под натиском всяких мыслей. Всю дорогу он думал только о родителях и братьях. Не переставая по десятому кругу прокручивать свою жизнь, он вспоминал разные детали, возвращался в прошлое, в детство. Слезы текли по его грубой чешуе, он горячо хотел вернуться к маме. Вернуться в Аусерт и что бы все было как раньше, как хотя бы месяц назад.
Папа.
Мамочка.
Райгедон и Райгетилль.
И с ними он – Райгебок.
Маленький мальчик Райгебок.
Вскоре на вилидергонской земле, на территории какого-то небогатого графства аусердский монстр встретил другого монстра. Тот шел так же как и Райгебок, только по другой тропе и на одной из развилок их пути соединились. И тогда Райгебок второй раз за все время остановился, ибо изумлению его не было предела.