Алексей Коротяев
Прости. Забудь. Прощай
По Енисейскому тракту в северном направлении они тащились сначала по хорошо асфальтированной дороге, потом среди пашен по прямой, как Минское шоссе, и наконец петляли извилистыми поворотами по тайге. На остановках в больших селах, народ высыпался из автобуса и разбредался в поисках туалетов и съестного.
Всю дорогу Олег думал о причинах Машиного молчания, о том, что скажет ей, когда увидит. Он не сомневался ни на минуту – они обязательно встретятся, и отвлекся от своих мыслей, только когда автобус въехал в тайгу. Он не мог оторваться от красоты и мощи суровой природы вокруг, такой непохожей на прореженные рафинированные пространства Измайловского парка.
Проснулся он от болезненного толчка в ребра. Сосед, которого он просил подсказать ему, когда будет поселок, имел очень крепкий локоть.
Олег стоял на торговой площади провинциального города, подобный которому ему доводилось видеть только в фильмах. Народ вокруг него неторопливо сновал куда-то по своим делам. Женщины тащили нагруженные сумки, а лежащие, прижавшись друг к другу, собаки подчеркнуто безразлично зевали, поглядывая на местных кошек.
Олег направился к рыночным прилавкам, расположившимся под широ-кими длинными навесами.
– Вы не знаете, где живет Мария Коркина? – спросил он дремавшую, нототчас вскочившую на ноги от звука его голоса торговку.
– Как не знать, – засмеялась она. – Купи вот окуньков сушеных к пиву.
Окуньки Олегу совсем не были нужны, но он, справедливо решив, что за информацию надо платить, выбрал двух средненьких.
– Вот этих, – и протянул запрошенную сумму. – Ну, так где же она живет? – нетерпеливо продолжил он, облокотившись о прилавок.
Бабка засуетилась.
– Я не здешняя. Семен! – крикнула она.
Из глубины палатки неохотно выглянул заросший заспанный мужик.
– Что?
– Меня, может, убивают, а его не дозовешься! Спроси, чего ему надо. Окуньков я ему дала.
– Платить не хочет?
– Да нет, расплатился.
– Тогда в чем дело?
– Спрашивает, где Коркина живет.
Мужик проморгался и посмотрел на Олега с интересом:
– А зачем она тебе?
– Значит, знаете, – обрадовался Олег. – Она поэтесса.
И уточнил:
– Стихи пишет.
Мужик, стоящий рядом и бывший свидетелем всего разговора, рассмеялся после его последних слов.
– Поэтесса, говоришь. Я не уверен, что она даже читать-то умеет.
– Мы, наверно, про разных женщин говорим! – заулыбался Олег.
– Да нет! Она у нас одна такая, Коркина Мария Васильевна. Единственная и неповторимая. А живет дамочка на Первой Таежной. Если пойдешь по той вон улице вверх до конца, на перекрестке со светофором свернешь направо. Поднимешь руку – кто-нибудь подбросит метров четыреста. Первый дом налево. Он там один… гордо за забором на пустыре. Не пропустишь!
Олег поблагодарил и, придерживая бьющую по спине сумку, быстрымишагами, еле сдерживаясь, чтобы не побежать, пошел вверх по улице.
– Приезжий, – сказал мужик. – Говор не наш.
– Может, киллер какой, – предположил Семен? Я бы не удивился!
Часть вторая
Ошибки быть не могло. Единственный дом на пустыре…
Олег изумленно смотрел на плотно закрытые массивные металлические ворота и почти трехметровый каменный забор из красного, или, как его еще называют, кремлевского кирпича, окружающий двухэтажный дом замысловатой архитектуры.
– Действительно, мимо такого не пройдешь, – подумал Олег. Сердце от быстрой ходьбы в гору и волнения неистово колотилось.
Дача! Ничего себе… дачка! «Нищая провинциалка» на самом деле оказалась, по меньшей мере, принцессой.
– Приехал! И что теперь делать? Ясно, что девушка богата. Не нужны ей были деньги на самолет. Проверяла? Так я вроде и не обманул ее ожида-ний. Денег не просил, наоборот! А может, действительно что-то произошло? В любом случае нельзя уезжать, не повидавшись с ней, – твердо решил Олег. – В любом случае!
Маше не нравилось укладывать волосы в салоне из-за того, что вместе с ней там с начала и до конца всегда находился охранник. Ни поговорить толком с хозяйкой заведения, ни расслабиться. С другой стороны, какой-никакой, а выход в люди! Посмотрев на себя с сожалением в зеркало, она вздохнула, подошла к интеркому на журнальном столике и, нажав кнопку, хрипло и раздраженно крикнула:– Игорь… или кто там сегодня. Карету готовьте.
Маша любила носить белоснежные вещи и каждый раз, отправляясь куда-нибудь на машине, заставляла прислугу тщательно протирать и без того безупречно ухоженные бежевые сиденья своего черного в синеву шикарного «Линкольна». Падая на его поверхность, луч света сначала тонул в ней, как в черной дыре, а затем, вырвавшись из бездны, расплывался по поверхности ровным, почти неземным сиянием. Любая черная машина всегда выглядит богаче своих собратьев других цветов. Это девушка поняла давно и поэтому неизменно выбирала только черные.
Олег уже не меньше двух часов стоял на противоположной стороне улицы, размышляя о том, что ему делать. Услышав звук заработавших меха-низмов, он быстро перебежал поближе к воротам. В этот момент из них показался сверкающий «Линкольн», и Олегу пришлось прыгнуть в сторону с обочины, чтобы не оказаться под его колесами. Мощная, как танк, машина прогрохотала по мостовой мимо Олега, обдав его ботинки зеленоватой водой из лужи. Разглядеть, кто был внутри, он не успел, да и за хорошо тонированными стеклами много не увидишь.
– Ладно! Примем меры! А сами-то чего?
Ответа не последовало, и в трубке раздались гудки.
Сидящий на переднем сидении бугай недовольно покрутил головой, закрыл телефон и повернулся к водителю:
– Игорь! Звонили наши. На подъезде к объекту поосторожней. Там какой-то придурок по дороге гуляет и на дом поглядывает. Это он на выезде из ворот нам чуть под колеса не попал. Час назад ребята у него документы проверили и сумку перетряхнули. Молодой парень. Москвич. Тем более странно. Что он тут делает? Вопросы про хозяйку задавал. Его прогнали, а он опять появился и ходит по другой стороне улицы туда-сюда. Непонятно только, почему не наваляли хороших и не сдали Захарчуку. Тупаки ленивые.
Маша прислушалась к разговору.
– Ты о ком, Володя? Москвич? Про меня спрашивал? Я хочу посмотреть! – Зачем Вам это, Мария Владимировна! Сейчас мы его… Не открывайте окно! Но Маша уже не слушала, и когда машина поравнялась со стоящей на обочине фигурой, блестящая тонированная поверхность стекла медленнопоползла вниз.
На Машу смотрел воспаленными от усталости и напряжения глазами…
– Олег! – крикнула Маша.
Парень вздрогнул, ожил и бросился к машине.
– Вы его знаете, Мария Владимировна? – быстро спросил бугай.
– Ты что, идиот, Володя? Не видишь?
И тут же властным голосом приказала:
– Все вон из машины. Сейчас же!
– Мы не можем, Вы же знаете, Мария Владимировна.
– Я не прошу, а приказываю, – угрожающе продолжила Маша. – В жизни не была серьезней! Мой характер вы знаете!
И добавила миролюбиво:
– Неприятностей не будет. Я скоро вернусь! Ну! И никому не звонить! Охранники и шофер неохотно подчинились и вылезли из машины.
Женщина тут же пересела на сиденье водителя и начала, глядя в зеркало, приводить свои волосы в порядок. Затем стерла салфеткой слишком яркую помаду помаду и быстро и ловко снова накрасила губы.
Опустив окно, сказала отрывисто:
– Садись…Олег.
Парень протиснулся между охранниками, неловко забрался на переднее сиденье и, путаясь в ремнях безопасности, что делало его страшно похожим на неловкого школьника старших классов, сел рядом. Бледный, растерян-ный, боясь повернуть голову, он смотрел прямо перед собой. Машина, взревев от страшной дозы впрыснутого в могучий двигатель автомобильного адреналина –лучшего 95-го бензина в городе, рванула с места. Тот, кого Маша называла Володей, проводил машину глазами и достал из кармана телефон…
Олег дрожал от пережитых волнений и близости сидящей рядом Маши. Ее волосы пахли свежестью только что очищенной весенней веточки, а кожа –ароматом каких-то дорогих духов. Когда Маша делала вдох, ее грудь высоко вздымалась. Рука Олега тогда едва касалась талии девушки, и он чувствовал, как под шелковой блузкой грациозно изгибается прекрасное тело.
– Машенька…
Губы не слушались. Ладони предательски вспотели.
– Глупый! Зачем ты прилетел? – как бы издалека услышал он Машин голос, немного хрипловатый и с какой-то неожиданно слащавой интонацией. Так, наверно, звучал бы на съемках голос актрисы в картине немого кино начала века.
– Я испугался, что с тобой что-то случилось. Ждал, волновался. Места
себе не находил.
– Глупый и еще раз глупый. Я бы управилась со своими делами и прилетела. Ты должен меня слушаться. Видел, какие у меня тигры с тумбы на тум-бу прыгают, если захочу?
– Видел! Объясни… Кто эти люди? Кто… ты?
– Все, – строго остановила его Маша. – Не торопись, узнаешь.
– Я так люблю тебя!
– Любишь?
Маша рассмеялась:
– Мы даже и не спали вместе! А если я тебе в постели не понравлюсь? –задрав головку со спадающим на щеку игривым завитком волос, нарочито капризно спросила она.
– Что ты… Как это? Когда любишь…
– У тебя правда никогда ничего не было с девушками? – продолжала
задавать вопросы Маша.
– Правда!
– Значит, я буду первая?
Олег смущенно помолчал.
– Надеюсь.
Маша поймала себя на мысли, что ее возбуждает неопытность этого парня, без сомнений, совершенно потерявшего от чувств к ней голову. Забавно было наблюдать, как он ловит каждое слово и движение, дрожит, едва коснувшись ее кончиками пальцев.
Олег разглядывал свою любимую с восторгом и обожанием. Маша оказалась значительно красивее в жизни, чем на фотографии и скорее напоминала предмет искусства, чем живого человека. Он даже не предполагал, что такие совершенные лица существуют в природе. Одно дело – смотреть на глянцевые обложки журналов, и совсем другое – находиться с подобным существом рядом.
Внезапно девушка сама расстегнула Олегу куртку, притянула парня к себе, обхватив за шею, и крепко прижалась к его губам. Полнота и упругость Машиной груди вырвали из груди парня тихий и протяжный стон.
– Ну, нет! Я тебя никому не отдам, – как подтверждение каким-то своим мыслям прошептала она.
В это время голосом Селин Дион громко запел телефон. Маша мгновенно оттолкнула тяжело дышащего, оторопевшего Олега и, выдернув мобильник из кармана пиджака, спокойным холодным голосом сказала в него:
– Все нормально. Я еду домой.
Повернувшись к Олегу, объяснила:
– Беспокоятся за меня!
И уже серьезно добавила:
– Теперь послушай! У меня действительно серьезные проблемы. Объ-явился мой бывший муж. Пришлось нанять охрану. Он очень опасный человек, уголовник. Это все, что тебе пока нужно знать. Нас не должны видеть вместе.
Я обо всем позабочусь. Выходи из машины. Поймаешь попутку в сторону города. Тут недалеко, километров десять, не больше. На рынке есть бывший дом колхозника. Как его называют в народе, отель «Два пера». Курятник, но это неважно… Вот деньги.
Заметив, как возмущенно открыл рот Олег, чтобы возразить, Маша резко остановила его, запечатав губы своей ладонью.
– Тут командую я.
Открыв сумочку, она вытащила оттуда толстую пачку денег, отделила от них около трети и, не складывая, небрежно засунула Олегу в накладной карман куртки.
– Я сама тебя найду.
Потом помедлила и добавила:
– Любишь, говоришь? Посмотрим…
Все случилось так внезапно, что Олег восстановил способность рассуждать, только после того как машина с Машей скрылась из виду. Ладони еще хранили тонкий аромат Машиных духов, и он прижал их к лицу, жадно вдыхая невидимые частички своей любимой.
Первая же машина охотно остановилась. Молодой водитель оказался болтливым, и Олег до самого города так и не смог собраться с мыслями, слушая салат из громкой молотильной музыки и жалоб на то, какой прекрасной была бы жизнь, если бы в нее постоянно не вмешивалась теща. Похоже, в этом городе они действительно были исключительно вредными.
Олегу повезло, что приехал он в начале недели, а то не то, что мест, а даже и раскладушки свободной бы не нашлось. К приезжим постояльцам служащие гостиницы относились спокойно и даже гуманно, как и положено относиться к источнику хоть и не великого, но постоянного дохода. Убедившись в платежеспособности клиента, место нашли.
Сосед по комнате, в которую Олега привела по плохо освещенным извилистым коридорам слегка датенькая бабуля, уже спал. Олег положил сумку в изголовье кровати и лег сверху на колючее одеяло. Мысли безобразно разбегались. Произошедшее с ним меньше всего походило на реальность. Скорее, на чужой сон, потому что даже сны у него обычно были какие-то скучные, причесанные и правильные. Большинство ужасов, от которых он просыпался дома, было связано либо с якобы несданными институтскими экзаменами (хотя он точно знал, что учил) или с тем, что его почему-то забирали в армию.
Сейчас Олег вспоминал и старался снова и снова пережить все мгновения, проведенные в объятиях девушки. Думая о Маше, он заснул…
Проснулся он оттого, что кто-то тряс его за плечо.
– Дядя! Просыпайся! Ну, просыпайся же! Вот спит!
Олег повернулся, ничего не понимая. Мальчишка лет десяти.
– Чего тебе?
– Ждут тебя. Сказали передать, чтобы шел к парикмахерской.
– А где это?
– Дашь денег, покажу!
– А кто сказал?
– Мне – Сашка, а ему кто, не знаю.
Олег вскочил с кровати, подхватил сумку и побежал в общий умываль-ник, который заметил вчера. Там он быстро умылся и стал чистить зубы, но так тщательно, что пацаненок завозмущался:
– Я тебя ждать не нанимался!
На площадке стояло несколько машин, и Олег начал медленно прогуливаться между ними, заглядывая внутрь, ожидая, что дверь какой-нибудь изних откроется. Прошел примерно час, пока к нему подъехал черный джип.
– Садись.
Олег быстро забрался в машину.
– Машенька…
– Подожди. Сейчас отъедем.
Только выбравшись на безлюдную дорогу, Маша наконец улыбнулась
и заговорила:
– Как спал?
– Думал о тебе. О нас.
– Вот о нас я сейчас и хочу с тобой поговорить.
Маша съехала с основной дороги на едва заметную лесную там же, где и вчера, и, проехав несколько десятков метров, заглушила мотор.
– Давай выйдем.
Под ногами хрустели сухие ветки. Они медленно, взявшись за руки, шли каждый по своей стороне колеи. На Маше был строгий светло-розовый костюм, в котором она выглядела, как изящная статуэтка. Концы невесомого дымчатого шарфика играли с легким ветерком, и создавалось ощущение, что девушка не идет, а плывет по воздуху, изредка и еле касаясь земли. Олег невольно сравнил себя с дворняжкой, случайно попавшей в общество породистой собаки. Так нелепо он выглядел в своей потертой куртке и мятых грязных джинсах рядом с этой утонченной девушкой.
– Машенька…
– Не перебивай, – завозражала девушка, хотя не сказала до этого нислова. – Ты говорил, что любишь меня. А можешь доказать? – Она серьезно взглянула на Олега и… тут же неожиданно громко рассмеялась.
– Ну, я даю! Придет же такое в голову! Шурик, настоящий Шурик!
– О чем ты? – улыбаясь, спросил Олег, радуясь Машиному хорошему настроению. – Какой Шурик?
– Забудь, ерунда. Пойдем обратно в машину, а то комары заели.
Они забрались на заднее сидение джипа и стали неистово целоваться. Внезапно чьи-то яркие фары осветили машину. Мощный поток света буквально вжал сидящих в кожаную обшивку. В его лучах в салоне все стало нереально белым.
Маша быстро вытащила из сумочки пистолет.
– Умеешь пользоваться? А…! Чего я спрашиваю!
Она сунула «Макарова» под переднее сиденье, откинулась назад и закрыла глаза…
Олег пришел в себя от сильной боли в голове, которая тут же распространилась по всему телу. Он лежал на холодном, мокром каменном полу.
– Очухался вроде. Плесни еще.
Мощная струя воды ударила ему в лицо. Олег попытался закрыться, но левая рука не слушалась, а правая болела так, что от малейшего движения в глазах загорались яркие фонари, и тогда, как бы издалека, он слышал свой собственный крик. Как он оказался здесь? Что произошло? Вспомнилось только, как кто-то распахнул дверь джипа и выволок его одним движением на землю.
Потом было много мелькающих ног.
– Посадите его, – услышал Олег спокойный голос и почувствовал, как несколько рук подхватили его и усадили на стул. Олег вскрикнул от боли и с трудом открыл отекшие глаза. Он находился в пустой, без окон, но хорошо освещенной комнате с кирпичными стенами. Прямо перед ним стоял раздетый попояс мужчина среднего роста, с великолепно развитой мускулатурой и костяшками пальцев, разбитыми в кровь. Взгляд у него был немигающий и какой-то жуткий.
– Вот теперь поговорим, а то у меня от монолога уже кулаки болят.
Какие-то люди за спиной Олега громко рассмеялись.
– Кто ты, клоун? – спросил мужчина.
– Я не понимаю, – ответил, выплевывая зубную крошку, Олег. – Что вам надо?
– Не понимаешь? От тебя Машкиными духами несет, а морда от помады на мухомор похожа. Теперь понятно?
– Где Маша? – выдохнул Олег
– Соскучился, любовничек?
– Где Маша? – повторил он опять, тяжело дыша. – Что с ней?
– Смотри-ка какой. А что? Так даже интересней. Позовите ее! – отдал приказ мужчина. – А сами выйдите. Все.
Через несколько минут за спиной Олега с металлическим лязгом открылась дверь, и кто-то шагнул в помещение.
– Иди сюда, – строго приказал мужчина, обращаясь к вошедшему.
И тут Олег увидел Машеньку. Она была одета в длинное черное платье и куталась в роскошную шаль с вышитыми на ней лотосами. Подойдя к мужчине, робко встала перед ним и опустила голову.
– Прости меня, Мирон. Между нами ничего не было.
Было видно, как меняется выражение лица у того, кого она назвала Мироном, как часто вздымается его грудь, как наливается кровью его лицо…
– Чего тебе не хватает, дура? – выдавил он сквозь зубы, с каждым словом повышая голос. – За старое???
Мускулы на его теле напряглись, и он закричал в ярости:
– Я же тебя предупреждал! Кто этот придурок?
– Мы переписывались по Интернету. Ты же знаешь, как мне здесь скучно. Ты всегда занят, а что мне остается? За границу без себя не пускаешь. Вот я и развлекалась. Брала письма из Ольгиных тетрадей, отправляла от себя и смотрела, что получится. Он влюбился и вот прикатил, придурок. Олег… скажи, что между нами ничего не было. Скажи…
Мирон прорычал:
– Хочешь, чтобы я поверил, что вы альбомы с марками в лесу рассматривали? Я не люблю гадать. Было или не было… Забыла, что обещала мне, когда я тебя в прошлом году поймал, а? А этот живучий оказался, крепче предыдущего. Тот и половины не выдержал, Помнишь его, тварь?
Мирон достал из заднего кармана джинсов фотографию и поднес ее к Машиному лицу. Она вскрикнула так громко, что у Олега стало больно в ушах.
– Ты же сказал, что отпустил его!
– Отпустил, отпустил. Ага. Узнала? Какая же ты дура, жена! Думала, мне не доложат?
– Бывшая жена, – тихо выдавил из себя Олег. – Вы ведь в разводе.
Мирон застыл на несколько секунд и затем громко рассмеялся.
– Какая бывшая? Это она тебе сказала? Слушай! Ты мне даже настроение поднял. Смотри…
И ткнул в лицо фотографию…
– Вот это – бывший человек. А я муж. Настоящий и законный. Ладно, слушай! – повернулся Мирон к жене. – Вот что я решил! Мне нужно уехать по делам на пару недель, а дружок твой, тоже скоро бывший, останется здесь. Отпустишь – дело твое, но тогда сама на его месте окажешься. А если решишь, что лучше съездить со мной в Италию, то охранять его будешь, как свою жизнь. Теперь все в твоих руках.
– Ты что, Мирон! Что бы он мог мне дать? Разве можно сравнивать тебя
и… этого. Это было от скуки, ты же понимаешь!
Мирон посмотрел на Олега. В его взгляде сочувствия было меньше чем у опытного палача перед приведением приговора. Ужас охватил Олега, наполнил безысходностью и сковал все мысли, кроме одной – кричать от страха.
И Олег закричал. Жутко и протяжно…
– Вот так, – спокойно сказал Мирон. – Пошли отсюда.
Он бросил в лицо Олегу фотографию.
– Скоро будете в одном альбоме.
Перед тем как закрыть дверь, он выключил свет.
–Зеркала тут нет, смотреть не на что!
Охранник Саша раз в день приносил узнику воду и еду с кухни. По собственной инициативе он бросил на пол матрас, поставил в одном из углов ведро и уходя, не выключал свет. Ему, пережившему чеченский плен хорошо было знакомо все связанное с подобным положением, но делал он это для пленника не потому, что считал себя добрым, а из чувства справедливости. Поэтому в бессмысленные разговоры с заключенным не вступал и один раз даже пнул парня, чтобы отбить у него желание задавать вопросы. Шансов у молокососа нет никаких и Саша здраво рассудил, что не следует давать смертнику хоть какую- то надежду.
Олег лежал на матрасе, заложив руки за голову. Шок и отчаяние первых двух дней сменили более рациональные мысли о проблемах и нуждах его положения, и о том, что следует предпринять для своего спасения. Иначе, его ждет участь… несчастного с фотографии. О Маше он вспоминал с содроганием, как о чем-то омерзительном. Она – это жестокая и бесчувственная Клеопатра, «черная вдова», пожирающая попавших в ее сети. В другой ситуации он развил бы эту мысль своей богатой фантазией, но сейчас ему было не до этого…
– Маша! Я приехала забрать свои личные вещи и еще кое-что из мами-ного, если ты не возражаешь.
Две женщины, похожие, как две белые розы с одного куста, неприязненно смотрели друг на друга с расстояния дуэльного выстрела.
– За целый год не успокоилась! Злопамятная ты, Оленька! А такой добренькой притворяешься, сестричка.
– Я не хочу возвращаться к этой теме. Не для этого приехала. Маму не вернешь!
Ольга стала собирать вещи, не складывая, просто бросая в сумку.
Явно в поисках чего-то она открывала в письменном столе и стенном шкафу ящик за ящиком.
– Не это ищешь? – спросила насмешливо Мария, доставая из секретера пачку тетрадей. – Я тут с одним донкихотом по проводам познакомилась. Пригодились. Целые страницы из твоих сочинений передирала. Я ему – твой стишок, а он мне в ответ два своих. «С тобой мы поссорились снова. Любовь из сиреневой стала лиловой…» Про любовь ты красивые письма писала! Интересно, я его знаю? Ну, и ладно! Не хочешь говорить – не говори! А этот…мой воздыхатель. Влюбился в меня и, представляешь, прилетел из Москвы. Только вот Мирон его испугал, бедняжку!
Ольга перестала искать и повернулась к сестре.
– Какое же ты чудовище!
Она стояла, сжимая кулаки. Лицо ее побелело, и губы слегка дрожали.
– А тот парень… год назад? Тебе мало? У матери сердце не выдержало, когда она случайно узнала.
– Врешь! У нее всегда было больное сердце! Это был обычный приступ! И не ты ли сама помогала мне писать письма?
– Я делала это только потому, что ты убеждала меня в вашей любви друг к другу. Я хотела помочь тебе оторваться от этого страшного Мирона! А ты… предала любившего тебя! И где он теперь? Что вы с ним сделали?
Маша дурашливо пожала плечами:
– Понятия не имею. У Мирона спроси.
Ольга вспыхнула, подхватила сумку и выбежала из комнаты. Ей хотелось как можно скорее покинуть этот ненавистный дом, где так мучалась мама, где все пропитано чужим горем. Девушка быстро застучала каблучками вниз по крутой лестнице. Спустившись вниз, она, проходя через кухню, машинально взяла из корзины на столе яблоко и стала крутить его длинными тонкими пальцами, чтобы немного успокоиться. Переведя дух, молодая женщина бесцельно побрела по бесчисленным хозяйственным помещениям пока наконец не попала в гараж. Там Ольга увидела молодого крепкого мужчину который, отодвинув в сторону один из металлических блоков, устилающих полы, начал спускаться куда-то вниз, держа в руках пластмассовую бутыль и миску с вареной картошкой. Она крикнула:
– Ты куда это?
– Да вот, Мария Владимировна, пленнику еду несу.
– Пленнику? А ну-ка… дай сюда. Я сама. Хочу с ним поговорить! И
не заходи, пока не позову. Понял? Открывай!
– Вы бы поосторожней. Давайте я лучше с вами зайду, а то меня Мирон
убьет, если что случится.
–Меня лучше бойся!
Охранник стал торопливо возиться с замком.
По тому, с каким трудом парень открыл дверь, было видно, что она
тяжелая и мощная. Ольга оттолкнула тюремщика в сторону и сказала:
– Без тебя обойдусь! Жди снаружи.
Видя, что тот замешкался, закричала:
– Ты что, не понял?
Охранник немедленно отскочил в сторону.
Ольга вошла. Поставила еду на пол и быстро направилась в угол комнаты, где на матрасе лежал мужчина. Запах в помещении стоял тяжелый. Ольга невольно закашлялась, а увидев избитое лицо, в ужасе прикрыла рот ладонью.
– Что тебе нужно? – спросил человек, по голосу молодой. – Не душно-вато для тебя здесь?
Ольга неожиданно ответила:
– Я медсестра, мне привычно.
– Ты медсестра? В новую роль вживаешься?
Тут Ольга пришла в себя и стала быстро говорить:
– Слушайте меня внимательно и попробуйте поскорей поверить, так как времени у нас очень мало. Я не Маша. Я ее родная сестра – Ольга. О вас узнала случайно. Говорите, что я могу для вас сделать.
Олег с трудом приподнялся на руках и стал вглядываться в Ольгино лицо.
– Вы слышите? Времени нет! Быстро говорите, кому сообщить, потому что в городе на помощь не надейтесь. Он здесь хозяин.
– Как странно все это… Ну, ладно. На работу сообщи…те. Какие глупости я говорю! Не знаю, кто может мне помочь. Москва далеко, а Мирон скоро возвращается, и тогда мне конец. Есть у меня здесь, правда, один знакомый. Водила. Из аэропорта вез в «Кедр». У него охранное агентство когда-то было. Говорил, если помощь понадобиться, то звони. Володя Третьяков! Вот только его визитку у меня забрали, когда… Ну, как же быть? Да, вспомнил! В «Кедре» его номер телефона знают. Когда кто выезжает – ему звонят девчонки из регистрации.
– Я все поняла. Попробую что-нибудь сделать.
Ольга шагнула к двери, взялась за ручку, но остановилась и спросила:
– А как вас зовут?
– Олег!
– Держитесь, Олег! Да… Вот вам еще яблоко.
И вышла.
Маша смотрела из окна, как за ворота выезжала машина, которая должна была отвезти Ольгу в город. Сестра не захотела задержаться даже на день. Сухо попрощалась, поблагодарила за транспорт и отбыла. Родные сестры. Близнецы. И такие разные. Одной ничего чужого не надо. Другой нужно все!
Маша спустилась на первый этаж. Вызвала охранника Сашу.
– Ну что, как там наш пленный?
– Да вы же сами ему еду недавно относили. Жив пока.
– Я относила еду? Да ты с ума сошел! А ну-ка погоди… Во сколько, ты
говоришь?..
У стойки регистрации стояли несколько человек. Ольга бросила на ходу: – Мне только спросить! – не обращая внимания на протестующие возгласы, она обратилась к сидящей на стуле девушке, вяло перебирающей разложенные перед ней бумаги.
– Не могли бы вы мне помочь. Я ищу Владимира Третьякова. Дайте мне его телефон или позвоните сами. Это очень срочно.
Девушка не ответила и, не поднимая головы, продолжала что-то искать на столе. Полная дама, стоявшая до этого неподалеку, подошла к стойке и демонстративно оттеснила Ольгу в сторону.
– Мы вообще-то до вас уже здесь были.
– Мне не нужен номер, я просто хочу узнать телефон водителя.
– Не отвлекайте человека, – вмешался еще один из стоящих. – Не видите, человек работает!
Неожиданно, сверкнув безукоризненными ногтями, ухоженные пальцы положили на стойку небольшой клочок бумаги с цифрами.
– Вот, возьмите и скажите, пусть поищет себе другую дурочку и, как я понимаю, он ее уже нашел. .
– Давайте поговорим здесь, – сказал Владимир, усаживаясь за стол и указывая Ольге место напротив себя. Тут тихо и кормят честно. Только спокойно, подробно и по порядку. Неудивительно, что парень прилетел аж из Москвы, – улыбнувшись, добавил он, поглядывая с восхищением на девушку.
– Для такой красавицы любое расстояние проделать не помеха.
– Не все так просто. Сейчас я объясню, – сказала Ольга и начала рассказывать.
Часть третья
Деревья отбрасывали длинные тени на траву аккуратно подстриженного газона. Резкие порывы ветра время от времени заставляли опавшие листья беспорядочно метаться среди низкорослого кустарника. Слившись с движущимися тенями, от забора отделилась темная фигура и быстро переместилась к стене дома.
Саша прислушался. Он спал чутко. Привычка осталась со службы, как и врезавшиеся в память бледные, без кровинки, словно посыпанные серой мукой, застывшие лица ребят. Все, включая часового, крепко заснули в палатке после тяжелого боевого дня. Вырезали. И никто не услышал. В плен его тоже взяли спящим. Сейчас тихие, неясные звуки исходили из гаража.
Саша босиком осторожно вышел из своей комнатки, расположенной в хозяйственных помещениях прямо за гаражной стенкой. Это был его пост, с которого он никуда не отлучался с тех пор, как привезли пленника, и хозяйка приказала его охранять. Пройдя по короткому коридору, он осторожно заглянул в гаражное помещение, заполненное машинами. В дальнем его конце какой-то человек освещал фонарем, один за другим, металлические листы на полу.
– Люк ищет!
Саша вытащил из прикрепленного к ноге чехла нож и затаился. Тем временем человек нашел наконец ручку люка и начал его открывать. В тот момент, когда обе его руки были заняты, Саша бросился на него.
Нож должен был войти в грудную клетку так, как если бы били по плетеной корзине, с провалом. Саша знал это ощущение не из рассказов. Но провалился он сам. Рука проскочила мимо цели, едва зацепив материал защитной куртки незнакомца. В следующий миг он почувствовал страшный, удар, остановиший его дыхание и рывок, сбрасывающий его вниз, в подвал…
– Быстро очнулся, – услышал он голос. – Где ключ от двери?
– Ты…
– Я, я… Ключ где? Убивать или уродовать тебя я не собирался – сам напал. Скажи, где ключ, обещаю, не трону.
Саша поднял голову, кивком показал и прохрипел:
– На косяке.
– Правильно, чего его туда-сюда таскать.
Охранник, лежа на спине, наблюдал, как его противник нашел ключ и быстро открыл дверь.
– Со мной пойдешь. Вперёд!
Говорящий наклонился ниже. Вязаная маска закрывала все лицо, кроме глаз. Они напомнили Саше смотрящего на него с фотографии волка в Интернете.
– Понял?
Охранник кивнул, приподнялся и на корточках заполз в открытую незнакомцем дверь…
Времени на долгие объяснения не было, но Олег, с радостью узнав Володю, когда тот открыл лицо, сам понял – надо торопиться. Только попросил: – Пожалуйста… Не надо больше бить этого парня. Сашка он… нормальный!
Володя усмехнулся и приказал охраннику переползти на матрас.
–Устраивайся. Закроем тебя здесь.
Олега трясло от возбуждения, но это не мешало, а скорее помогало бороться с болью во всем теле. Облокотившись о Володю и подтягивая ногу, он поковылял к выходу. У двери спросил внезапно:
– У тебя телефон с собой?
– Ты с ума сошел? Некогда! Зачем?
– В нем есть фотокамера? – почти прокричал вместо ответа Олег.
– Ну…есть…
– Дай мне. Это очень важно. Как включить?
Осторожно поднялись из подвала в гараж. Но тут Олег случайно зацепил непослушной ногой люк, и тот со страшным грохотом упал… На шум тут же прибежала какая-то женщина в распахнутом халате. Увидев незнакомцев, она замахала руками и скрылась в коридоре.