Алексей Коротяев
Прости. Забудь. Прощай
Широка душа моя родная
Аэропорт жил своей обычной жизнью: внимательно провожал и безразлично встречал. Пассажиры, привыкшие к его навязчивой подозрительности, не возмущались и терпеливо позволяли сосредоточенным служебным собакам, очень похожим на ведущих их проводников, обнюхивать свои вещи. Транзитники, узнаваемые по тому, с каким с удовольствием они разминали ноги после часов, проведенных в неудобных креслах, неторопливо прохаживались по отполированным, почти стерильным каменным полам огромных холлов. Одни, для развлечения делали ненужные покупки в Дьюти-Фри, другие же сразу спешили найти свои терминалы, боясь пропустить рейс.
До самолета было еще два часа, и я убивала их, рассматривая женские журналы в одном из киосков. От этого бессмысленного занятия меня отвлек очень родной, и поэтому еще более странно звучавший в иностранном аэропорту голос:
– Казакова!
Раскинув руки, я побежала навстречу его обладательнице, и мы спле-лись в шумном объятии.
– Маринка, ты!
– Ирка-а-а!!!
Много лет не виделись. Маришка – моя самая верная школьная подруга. Изящная, красивая и добрая, она почему-то вышла замуж позже всех девчонок в нашем классе. В то время как у других уже появились внуки. Муж старше ее на 15 лет, канадец, какой-то профессор. Влюбился без памяти, увидев Марину на курорте в Болгарии, куда он приехал на конференцию по энергетике, и… увез к себе.
Мы не могли наглядеться друг на друга и только без конца повторяли по очереди:
– Маринка!
– Ирка!
– Ты куда летишь? – спросила я наконец подругу.
– На родину, – ответила та, широко улыбаясь.
– Надо же! А я наоборот. На чужбину. На заработки. Сыну на свадьбу.
У тебя дети есть?
Марина с радостью кивнула.
– Теперь есть. Удочерили девочку из детдома в прошлом году. Сейчас вот опять едем с мужем. Хотим мальчика взять.
– Смело! Двоих, в наше время! Чужих…
Марина посмотрела на меня без обиды, но с едва заметным холодком в глазах.
– Своих Бог не дал!
Я поняла, что сказала глупость, и покраснела. Маринка начала меня успокаивать:
– Все нормально. Многие удивляются, не ты одна.
– А откуда девочка? – спросила я
– О! Это…
Подруга помолчала.
– Целая история. Рассказать?
– Конечно, Мариночка!
Мы подошли к ближайшему ряду кресел, расположенных вдоль стен, и присели на свободные места.
– В прошлом году, – начала Марина, – я предложила мужу усыновить ребенка из детского дома, и он с радостью согласился. Сколько нервов и денег нам это стоило, лучше не спрашивай. Но… Изнурительные формальности остались позади, и мы наконец получили разрешение на то, чтобы выбрать. Страшно это звучит: «выбрать» – как будто речь идет о паре ботинок из магазина, но действительность оказалась еще страшнее.
Прилетели. Директорша, которой я после ее прямого намека на «возможные трудности» подарила французские духи, заговорщически сообщила мне:
– Завтра на «смотринах» я подскажу вам, у кого родители были пьяницы и кто с хроническими заболеваниями. Чтобы не выбрали ненароком «бракованного». Потом отблагодарите!
– Я тогда была так взволнована, что даже не придала значения ее словам.
А о том, будет ребенок больным или здоровым, клянусь, даже не задумывалась. Мечтала только поскорее детей увидеть. Мы с мужем полагали, что зайдем, сядем где-нибудь в уголке и будем потихонечку за ними наблюдать. Сердце подскажет, кому нашим стать. Конфет шоколадных набрали для всех.
То, как это произошло на самом деле, до сих пор вспоминаю с содроганием. Не только мы, оказывается, готовились к встрече. За ужином детям сообщили, что на следующий день к обеду приедут богатенькие дядя с тетей и будут выбирать себе ребеночка, чтобы взять в семью. Нужно продемонстрировать какой-нибудь талант, а то шансов… сами понимаете. Вон, мол, вас сколько!
Когда мы с Майклом вошли в комнату, дети прекратили играть и разбежались друг от друга, как капельки воды, упавшие на вощеную бумагу. Малышам в этой группе было от трех до пяти лет. Они прогуливались, не сводя с нас глаз и в то же время внимательно наблюдая за потенциальными соперниками и соперницами. Каждый хотел произвести хорошее впечатление. Детский ум выдумывал на ходу стратегические ходы, по которым разыгрывалось сражение за собственное счастье. Чтобы увеличить свои шансы, полагая, что плакс никто не захочет, мальчишки исподтишка сильно дергали девочек за волосы, вызывая то тут, то там громкий рев.
Внезапно один мальчуган подбежал к Майклу и, теребя его за брюки, сказал, закинув белобрысую головку вверх:
– Я стихи знаю: «Миллион, миллион, миллион алых роз»…
Закончить «поэту» не дали и в мгновение ока оттеснили подальше. Получаемые им пинки и тычки служили остальным наглядным напоминанием того, что установленные правила нарушать никому не позволят. А они, эти правила, были простыми: не жаловаться и не заговаривать с гостями, пока те сами что-нибудь не спросят.
Майкл присел на корточки рядом с завязывающим шнурки крохотным мальчишкой и задал вопрос – одну из немногих фраз на русском, которые ему удалось выучить:
– Как те-бья зо-вут ?
Мальчик занервничал и, вместо того чтобы назвать свое имя, торопливо выпалил:
– Я дрова могу рубить. Любые.
И показал, как он умеет это делать. Сразу стало ясно, что самого про-цесса малыш никогда не видел, а то, что он изобразил было больше похоже на то, как мальчишки сражаются друг с другом на палках или уничтожают заросли крапивы. Тут всех остальных детей как будто прорвало. Они окружили нас с мужем и стали наперебой выкрикивать:
– Я могу картошку чистить.
– А я мыть полы!
– А я…
– А я…
Я заметила худенькую девочку, сидящую тихонько в стороне от всех, на стульчике, и не принимающую участия в этом разноголосом хороводе засти-ранных бесцветных платьиц и рубашечек. Подошла к ней. Спросила:
– А что ты тут одна сидишь? Не подходишь…
Девочка посмотрела на меня и серьезно ответила:
– Чего стараться? Я здесь останусь. Я ничего не умею делать и, – широко открыв огромные печальные глаза, она добавила: – И не хочу!
Мой муж радостно крутил головой по сторонам, разглядывая детвору, трогал стриженые шарики детских головок и счастливо улыбался. Каждый малыш старался оказаться под его ладонью хотя бы на миг, как будто это была волшебная кнопка, от которой зависела его судьба.
Майкл попросил меня перевести то, что выкрикивали дети. Я перевела. Улыбка с его лица сразу исчезла. Помню, что мы извинились и уехали, сославшись на нездоровье.
Два дня просто болели. По-другому не назовешь. Плакали, вспоминая детские глаза, и представляли этих крох, придумывающих, как доказать свою полезность в хозяйстве, считая, что иначе «ни за что не возьмут». Каждый малыш отчаянно торопился любой ценой обратить на себя внимание, боясь остаться незамеченным и упустить свой шанс…
Тогда же мы решили, что не ограничимся только одним ребенком из этого дома.
Мы взяли девочку. Ту, которая уже ни на что не надеялась.
Первое время было трудно. Бедняжка объедалась. Она ела до тех пор, пока ей не становилось плохо. Даже по ночам, накрывшись одеялом. Сначала мы не запрещали, понимая, как ребенку хочется все попробовать, но потом забеспокоились. В девочкиной комнате и ее вещах повсюду были припрятаны сладости и фрукты. Раньше спрашивали, что бы ей хотелось покушать, и покупали все. Потом стали говорить:
– Доченька, сегодня ты получишь что-то одно из того, что просишь, завтра – другое.
Лиза у нас славная! Умница! Потихоньку перестала жить как блокадница. Отогрелась! Правда, иногда еще бывали случаи. Например, когда мы взяли ее к морю, то она первое время носилась по пляжу, расталкивала ничего не понимающих детей и кричала им громко по-русски:
– Моя вода! Мой песок!
Майкл тогда прижал ее крепко к себе и долго гладил, успокаивая.
Сейчас наша красавица говорит по-французски лучше, чем я. Честное слово! У детей это быстро получается.
Марина посмотрела на часы.
– Слушай, Иришка, пойду. Пора. Безумно рада тебя видеть! Не потеряй в очередной раз телефон. Звони хоть иногда!
Мы опять обнялись. Расставаясь, моя подруга сказала:
– Я уже решила. Того… с топором обязательно возьму. Привезу, и пусть что-нибудь рубит!
How do you do, Журавлевы?
В доме Журавлевых царил переполох. Старшая дочка, Мария-2, приезжала погостить и везла жениха, чтобы представить родителям да показать ему свои места родные. Радость-то какая! Конечно! Если б только не был он…американцем. Самым настоящим, как их зовут по всей России, америкосом!
Международного опыта у Просто Марии Сергеевны не было, и она, как всегда в трудные моменты, созвала совет, нуждаясь в поддержке близких и проверенных людей.
Дед Алексей сразу начал возмущаться:
– Нашего, что ль, не могла найти? И где они только умудрились по-знакомиться?
– Да по Интернету этому, – выдавила Мария Сергеевна. – Лучшая подруга, Наташка, замуж таким образом выскочила. Приятель ее мужа как увидел фотку, где Наталья с нашей на дискотеке в институте танцует, пристал к нему –познакомь. Запал на нее очень. Так и начали переписываться. Там кнопка какая-то есть. Что Машка ни напишет, сразу на ихний переворачивает, и наоборот. Год знакомились. Теперь вот парень к ней прилетел, предложение сделал.
– А как же они сейчас без кнопки понимают друг друга? – не унимался дед.
Участковый Фролов усмехнулся:
– Ты думаешь, в их возрасте языки для этого надо знать?
– Итак! Возникли две небольшие проблемы, и их надо разрешить до приезда детей, – сидя в старом деревянном кресле, вещала Мария Сергеевна, без конца поправляя съезжающую набок косынку. Эта деталь делала совещание еще более похожим на знаменитую картину «Совет в Филях», на которой Кутузов с другими военачальниками решал, как держать оборону Москвы.
– Первое – это… Кнопки у нас нет и не будет. У единственного переводчика, Кольки, по английскому двойка с плюсом. Учителка нашу семейку любит, как вошь хлорку.
– Второе – сортир! Только жених первый раз туда сходит… Там мы его и потеряем. Есть предложения?
Неизвестно, какая из двух небольших проблем поразила собравшихся больше, но воцарилось тяжелое молчание.
– Это я и без вас знаю, – рассердилась Мария Сергеевна, – но делать-то что-то надо!
Взлохматив волосы, после паузы, она сказала уверенно:
– Значит так! Нужник наш, наверно, еще татарами построен. Ты, Степан, купишь материалы, что полагаются, и за работу. Старый мы временно заколотим. Новый рядом поставим (позже на ремонт сарая пойдет) и ведерко туда приспособим, чтобы под яблоньки потом выносить. С английским сложнее.
За десять дней трудно будет освоить. Если бы хоть месяц… Но у нас его нет. Придется идти на поклон к Колькиной англичанке.
Приглашенная к Журавлевым учительница сидела на Марьи Сергеевнином месте и привычным менторским тоном поясняла, держа в руках разрисованную машинами, бэтмэнами и сражающимися роботами книгу.
– В учебнике есть темы для первого знакомства. Коля объяснит вам для начала, как произносить звуки, а уж потом, на более углубленном этапе, и я подключусь. Ребенку полезно побыть в роли учителя. Это, несомненно, подтянет его и научит ответственности.
– Двух гусей одной палкой, значит, – заключила Мария Сергеевна. – Делать нечего. Учи, двоечник!
Тем же вечером и приступили. Класс состоял из трех человек. Дед Алексей присоединился в последнюю минуту.
На звуках и произношении резонно решили не задерживаться. Это он к нам едет, а не наоборот. Начали с цифр. Колька ходил по комнате с заложенными за спину руками и медленно повторял, глядя на сосредоточенные лица своих учеников:
– Уван – один. Ту – два.
Тут дед Алексей прервал его, веселясь:
– Иван всегда первый. Это легко. Ту – это как ТУ-104, только единицу надо на кабине на двойку переправить.
Колька обиделся:
– Маааа! Чего дед меня перебивает! Если он не перестанет…
На деда зашушукали. Колька продолжал:
– Сри – три.
– Коль! Правда, что ли, так написано?
Мать удивилась, и даже мужики.
– Не веришь – иди сама посмотри!
– А я понимаю разве?
– Тогда повторяйте за мной: сри!
Все повторили, но нестройно. Дед Алексей сразу домой засобирался:
– Вы молодые, а мне такие команды точно бед наделают.
Он покачал головой и серьезно добавил:
– Если английский весь такой, то я понимаю, почему америкосов (простите, Степка и Марья) не любят по всему миру!
После дедова бегства Колька объявил:
– А сейчас на примере английских слов я проверю вашу сообразитель-ность. Слушайте. Вот, например. Уестердэй – это вчера. Тудэй – это сегодня. А Туморроу – это будет… Будет…
Колька подбадривал родителей жестами хорового дирижера.
– Среда, что ли, – неуверенно предположила Мария Сергеевна.
На том класс и закончился.
Десять дней пролетели в заботах незаметно. Строительство уложилось в отведенные сроки. В последний день, чтобы угодить далекому гостю, дед Алексей прикрепил на дверь пахнувшего свежей краской «потемкинского домика» аккуратно вырезанную карту Америки из старого Колькиного атласа. Страна как будто закачалась на синих волнах щедрых масляных мазков.
Мария Сергеевна последний раз протерла в доме «виндошки», как она ласково называла теперь окна, и перевела дух. Все было готово.
Дочка ворвалась в дверь радостной юностью. Бросилась сначала к родителям, но потом резко остановилась и, оглянувшись, схватила за руку вошедшего следом за ней высокого, симпатичного парня. Притянула его к себе и так, крепко держа, представила:
– Это мой Билли!
Родители смотрели на того, кто скоро увезет их Машеньку далеко со смешанным чувством. Дочь светилась счастьем, и они оба чувствовали ее любовь к этому незнакомому им человеку и в то же время ревновали ее до боли в сердце.
Мария Сергеевна собралась и сказала, обращаясь к Билли:
– С дороги, хотеть вы динер есть?
И рукой так показала в сторону гостиной. Жених заулыбался и кивнул головой. Победоносно посмотрев на онемевших Степана и «иже с ним», она пошла вглубь дома, приглашая всех за собой.
А вообще хороший парнишка оказался. За столом из рассказа дочки выяснилось, что он с отцом и двумя женатыми братьями работает на собственной маленькой ферме в Техасе. Целый год изучал русский и понимает немного из того, о чем сейчас говорят.
Дед Алексей, выйдя со Степаном освежиться и покурить на крыльцо, выразился так:
– Справный парень. Водку пить, правда, я вижу, никогда не научится, но это и к лучшему.
Потом затянулся глубоко сигаретным дымком и добавил:
– Где ее там взять, в этой Америке? Так что лучше не привыкать!
Ищу любимого
Часть первая
Олег всегда знал, какую женщину ему хотелось бы встретить. И тут, после стольких лет поисков… наконец. Ошибки быть не могло. Нежная, ласковая, настрадавшаяся от бывшего мужа-деспота, умеющая ценить истинные чувства.
Ее поэзия проникала в душу. Такие прекрасные стихи не могли возникнуть у человека поверхностного, душевно ленивого или знающего жизнь по-наслышке. А когда он увидел Машенькину фотографию, то уже не сомневался –это она! А все началось с объявления на сайте знакомств. «Ищу любимого».
От этих слов хотелось закрыть ладонями глаза и мечтать о прикосновении к бархатной коже ее слегка дрожащей руки. Дрожащей потому, что это он приближал ее похолодевшую от волнения ладонь к своим губам. Дальше этого мечты не шли, но только потому, что Олег так хотел…
Их общение началось примерно год тому назад. Олег не очень верил в виртуальные отношения, но в то же время задавал себе вполне логичный вопрос: «А почему такое знакомство хуже, чем, скажем, в трамвае или троллейбусе?» Его не смущало то, что девушка жила от него очень далеко. Аж под Красноярском! Сам Олег дальше, чем за 100 км от Москвы, на старенькую дачу, никогда не путешествовал. Нужды не было. То, что девушка из провинции, казалось ему только плюсом. Он серьезно полагал, что нравы крепчают прямо пропорционально отдалению от столицы.
Трудился Олег в маленькой компании программистом, коим был, по мнению друзей, от Бога. Писать во время работы или заранее он не любил, так как считал, что от этого письма теряют свою остроту. Общаясь с Машенькой, ему нравилось руководствоваться реальными чувствами, а не памятью.
Проживали они так далеко друг от друга, что это легко могло охладить любые отношения. Их же, с каждым месяцем становились только теплее.
Олег честно, без утайки и даже немного безжалостно рассказал о своих недостатках. Он не скрывал, что неопытен с женщинами, неловок и робок. Маша в ответном письме тут же перевела это в разряд достоинств. По интенсивности переписки было понятно, что они нравятся друг другу. Как же ему повезло, что Машенька обратила на него внимание.
Переписываться по компьютеру Олегу нравилось. Много раз он ловил себя на мысли, что при обычном общении с женщинами остроумные или хотя бы достойные фразы приходили ему в голову почти всегда после того, как он уже ответил какую-то ерунду. С электронной почтой – совсем другое дело. И времени достаточно, чтобы подумать, и ответа не надо долго ждать. Олег чувствовал, что все больше раскрепощается, становится увереннее в себе, и это состояние было ему по душе. Поэтому, когда Маша отказалась пообщаться по скайпу, так как слишком стеснялась, Олег воспринял ее ответ даже с некоторым облегчением.
Его Машенька была уже три года одна, без поддержки. Бедная девушка. По крайней мере, муж оставил ей маленькую дачку, в которой она могла жить и писать стихи.
За все то, через что она прошла, это казалось ему маленькой платой. У Олега сжимались кулаки, когда он читал про бесчинства бывшего мужа и его жестокость.
Подлец!
Только через несколько месяцев переписки они перешли на «ты». Вернее, это сделал Олег в одном из своих писем.
«Здравствуй, Маша! (Ничего, что я на “ты”?) В Москве уже холодно, и дороги парков усыпаны дрожащими, тронутыми инеем листьями. Деревья сделали стриптиз, а люди, наоборот, натянули на себя пахнущие шкафами теплые вещи. Фасады домов стали похожими на заплаканных красавиц со следами потекшей краски. Вот-вот посыплется снег, и из птичьих следов на нем останутся, пожалуй, только воробьиные, голубиные и вороньи. Остальные птицы, поблагородней, уже улетели в теплые края. Может быть, какая-нибудь поет сейчас для тебя, сидя на ветке у окна, а ты даже не знаешь, что несколько недель тому назад она клевала хлебные крошки с моего балкона…»
Олег сомневался какое-то время, посылать ли эту зарисовку, написан-ную им еще в школе для своей первой любви, Светланы Двужиловой. В конце восьмого класса она переехала в Краснодар, куда перевели ее отца – военного инженера. Какое-то время, пока интерес не иссяк, они переписывались. Тема не совсем совпадала с реальностью, так как там, где жила Машенька, было еще холоднее, чем в Москве, но, перечитав миниатюру, он все же решил, что поэтесса сумеет уловить основное настроение и, главное, оценить романтичность его души.
Два дня от Маши не было писем, и Олег не находил себе места.
– Идиот! Грубый, неотесанный идиот, – ругал он себя в отчаянии. – Я должен был терпеливо ждать, пока Машенька сама…
В мучениях прошел еще один день.
И вот наконец, проснувшись рано утром, он, включив компьютер, увидел в полученных письмах среди заголовков спама с рекламой «Виагры» и бы-товой техники долгожданное имя. Машенька была нездорова, но теперь все хорошо, и она очень рада, что они на ты, так как у самой не хватило бы смелости.
Вне себя от счастья, Олег сразу же послал письмо со словами «ТЫ –ЧУДО!!!» и танцующими под ними человечками. Маша поблагодарила и спросила, что означают эти прелестные фигурки.
– Это я радуюсь, что живу в одно время с тобой! – напечатал дрожащими пальцами Олег.
С этого дня их общение превратилось в непрекращающееся объясне-ние в любви:
…Спасибо тебе, милая, за ласку и поцелуи, которыми ты меня одариваешь. Если увидишь меня в своем сне, то проведешь в нем бессонную ночь.
…Пишу на одном дыхании и выгляжу, наверно, очень глупо. Это мука какая-то… Самая любимая, и так далеко.
…Никогда не думала, что почта может быть так сурова. Уже несколько часов, а от тебя ни строчки. Я поняла, что жизнь – это постоянная борьба и страдание. Она обретает смысл, только когда любишь, так как есть ради чего терпеть.
…Благодарен тебе за чудесное письмо. Жаль только, что не могу положить его под подушку. Не удается подобрать нужные слова, чтобы выразить свою нежность, но знаю, что как только обниму тебя, они станут не нужны, и ты сама увидишь, как безмерно дорога мне. Я мучаюсь без возможности объясниться тебе в любви, сидя рядом и целуя твои колени. Порой от разлуки накатывают грусть и душевная боль – куда страшнее физической, но лишь одно твое прикосновение смогло бы их унять.
В начале лета Олег собрался с духом и написал:
– Интересно будет после стольких (не при дамах будет сказано) «лет» переписки наконец встретиться.
Маша ответила:
– Да, конечно… Я давно и очень хочу. Только боюсь разочаровать и потерять тебя, а значит, все. Нищая провинциалка…
Олег возмутился:
– Я не бедствую. Твое материальное положение меня не интересует. Я
пришлю тебе деньги на самолет, если ты стесняешься своей обстановки.
– Я боюсь летать!
– Да самолет ведь огромный!
– Тем более! Ты что, «Титаник» не смотрел?
В ответ Олег прислал ей длинный ряд смеющихся рожиц.
Вдвоем порешили, что Маша все же прилетит. Она написала адрес до востребования, на имя своей подружки, Оли Зиминой, которая займется по-купкой билетов, пока Маша не выздоровеет. Ничего страшного, просто сильная простуда. Олег немедленно отправил деньги, с солидным запасом, чтобы Машенька ни в чем не нуждалась в пути, и стал готовиться к ее приезду.
Больше писем от любимой не было. Ни через неделю, ни через месяц…
Самолет приземлился с двухчасовым опозданием. Аэропорт Емелья-ново принимал важных гостей из-за рубежа, и все остальные, прибывшие до обидного вовремя, наматывали тошнотворные круги в сером небе аэродрома, ожидая разрешения на посадку.
Олег похвалил себя за то, что захватил с собой кожаную куртку. Садясь в самолет, он с трудом вгонял в свои легкие тугой, влажный и жаркий воздух середины июля, но выйдя в здание аэровокзала, первым делом вытащил из сумки свою потертую реликвию, доставшуюся ему от отца, и рванул молнию до самого горла. «Какая же у них тогда зима?» – подумал он с уважением, поеживаясь и шевеля плечами.
От группы стоящих у бордюра парней отделился один, и уверенной походкой, по пути ударив носком ботинка пустую пачку от сигарет, валявшуюся на тротуаре, подошел к Олегу.
– Куда, командир?
Олег вздрогнул, и ему стало как-то неуютно, потому что человеком он был робким. А тут еще от сознания, что он совершенно один в чужом далеком ночном городе, совсем растерялся.
– Командировочный или встречают?
Олег подумал, что командировочный больше всего подходит к его ситуации, и кивнул. Парень засмеялся:
– Понятно! Надолго? Где собираешься остановиться?
Его, похоже, совершенно не интересовали ответы, так как он тут же добавил:
– Если бабки есть – то в «Апарт-отель Ирис», если мало, то в «Кедр».
Совсем уж без денег сюда никто не прилетает. Ну, так?
– Давайте в «Кедр», – неуверенно ответил Олег. – А сколько там… стоит… ну… приблизительно?
– Зачем приблизительно? Я тебе точно скажу.
И сказал… Олегу, который всегда думал, стоит ли ему покупать новые вещи, если старые еще не протерлись до дыр, сумма показалась астрономической, но он только вздохнул и закивал:
– Да, да, в «Кедр».
Парень сделал широкое движение рукой, показывая «Следуй за мной», и зашагал в сторону стоянки автомобилей. Олег подхватил сумку на плечо, нервно проглотил слюну и зашаркал следом.
В машине крепко пахло куревом, и Олег поморщился, усаживаясь рядом с водителем. Тот заметил это и сказал с пониманием:
– Сам не курю, но пассажиры коптят. Одни волнуются, что лететь им надо, другие от радости, что приземлились. Наверно, поэтому, но раньше так много не курили, это точно! Я давно извозом занимаюсь. А ты чем, если не секрет?
Приветливость водителя и его спокойствие внушали Олегу доверие. К тому же парень не выражался. Олег старался избегать крепких выражений, и самым страшным словом-паразитом в его лексиконе было «блин». Произнося его, он всегда немного внутренне напрягался, видимо, так и не научившись отделять его от замаскированного таким образом ругательства. Что поделать! Так он был воспитан.
– Я программист. Работаю в небольшой компании. Выполняем разные заказы. Иногда густо…
– Иногда пусто, – закончил за него водитель. – Как и у меня. А специалист-то хоть хороший?
Олег без ложной скромности ответил:
– Говорят, без меня компания бы развалилась. Много раз предлагали перейти в более крупные, с отличной зарплатой и перспективами, но у нас работают такие хорошие ребята, что… Не могу и все! Друзья же! Денег вроде хватает, а что еще?
– Уважаю профессионалов и нежадных, – сказал водитель и тут же рассмеялся:– Не думай, я не намекаю. Я клиента сразу насквозь вижу. Вот ты даже не спросил, сколько запрошу за поездку, и это не потому, что у тебя денег много, а оттого, что неопытен в таких делах и слишком скромен. Неловко тебе было спросить. К первому же подошедшему водиле сел. Тертого сразу видно! Ты не из них.
– Это я таким лохом выгляжу?
– Что есть, то есть, не обижайся, а выводы сделай. Поосторожней надо быть в незнакомом городе. Надолго к нам?
Олег замялся:
– Обратный рейс через две недели, а там уж как получится… Не знаю…
– Понятно, – улыбнулся водитель. – Или бизнес, или дела сердечные, но на бизнесмена ты не похож! Неужели из-за женщины притащился в такую даль?
– Если не знаете, что делать со своей жизнью, найдите женщину и служите ей, – взволнованно высказался Олег.
– Да ты романтик, к тому же еще и влюбленный! По тому, как в машине потеплело, делаю вывод, что попал в точку, и ты сейчас краснеешь. Небось, сам придумал?
– Да, – отозвался Олег с ноткой гордости. – А что, разве неверно? Это заполнит жизнь, сделает её…
– Такое… может сказать только очень неискушенный молодой человек, –иронично-поучительным тоном сказал водитель. – Я не настаиваю, но женщина, согласно моему жизненному опыту, слишком широкое понятие. И опять же в эту категорию, по биологическому признаку, также попадает противоречивое и враждебное для большинства мужчин существо, носящее имя тёща! Эта ассоциативная связь делает твой призыв менее привлекательным для мужского уха. Боюсь, под твои знамена встанут только не жившие семейной жизнью юнцы. Мужчина всегда в поиске. Женщина – это как мечта… Как только она осуществилась, ты теряешь к ней интерес. Откуда тебе знать? Ты ведь не женат. Если бы кольцо снял, как многие делают, уезжая в командировку, то осталась бы белая полоска на пальце. Сейчас же лето! А у тебя ее нет! Значит, и снимать нечего было. Но ничего, шишек набьешь, научишься!
Удерживая баранку одной рукой, он вытащил из внутреннего кармана куртки визитную карточку и протянул Олегу, который тут же включил в салоне свет и, вглядываясь в маленькие черные буквы, прочитал:
– Владимир Васильевич Третьяков. Охранное агентство «Слава Отече-ству». Надо же!
– От всего написанного остались только фамилия с именем. Позвони, как соберешься в обратную дорогу – отвезу. Ну, и если какая беда. А вот мы и приехали.
Олег вошел в просторное фойе и направился к сидящей у дисплея компьютера молодой девушке. Она неохотно отвернула от экрана голову и сказала:
– Я вас слушаю, – на лице ее не дрогнул ни один мускул, ни одна мор-щинка не проделала себе путь в уголках рта.
– Хочу остановиться. Мне бы номер. На неделю.
Девушка несколько секунд помолчала и, переведя глаза обратно на монитор, наконец бесцветно ответила:
– Свободных нет! Двое гостей убывают, но номера уже зарезервиро-ваны. И назидательно добавила:
– По телефону, заранее.
Олег продолжал стоять, как будто надеялся, что через минуту девушка улыбнется, и номер для него отыщется.
Но чуда не происходило, и он только сейчас осознал справедливость слов Владимира. Вот лох! Настоящий лох! Ничего не предусмотрел! Даже о гостиннице не позаботился! На что надеялся? Куда теперь идти?
Выйдя на улицу, Олег механически сделал несколько шагов по направлению к дороге. С разной скоростью мимо проезжали, беззлобно огрызаясь друг на друга рычанием моторов, пыльные авто.
– Все спешат куда-то, – подумалось ему. – К своим семьям, в тепло и в созданный по их возможностям и понятиям уют.
Стало жалко себя и одиноко. К тому же он внезапно почувствовалнаконец усталость, заполняющую вместе с холодком каждую клеточку его тела. Даже мысль о том, зачем он прилетел, не придала ему сил.
Олег присел на бордюр. Хорошо еще, что не хотелось есть, а то была бы полная коллекция несчастий.
– Сцена четвертая, заключительная, в которой герой погибает мучительной смертью, истекая слезами и слюной, так и не встретившись с любимой, – услышал он голос Владимира. –
– Володя! Ты что, не уехал?
– Да нет, почему? Я уже отмотал прилично, когда Ирка из отеля позвонила и сообщила, что есть клиент в аэропорт. Ему вообще-то через день надо было, но что-то изменилось в планах, и он заторопился домой. Сейчас выйдет. Армянин строитель. Я его сюда вез.
– Так значит, номер освободился, – обрадовался Олег. – Я с ног валюсь.
–То, что номер освободился, еще не значит, что тебе его отдадут, – резонно заметил Володя. – Но я попробую помочь. Подожди здесь.
Через несколько минут он высунул голову из двери и крикнул:
– Заходь!
Дежурная, не глядя, протянула Олегу бланк.
– Заполните и приготовьте сумму… там, в самом низу.
Володя отмахнулся от благодарностей и, подмигнув безразличной «фаянсовой» Иришке, подтолкнул Олега к лифту.
– Отдыхай. Удачи тебе!
Повозившись в душе с кранами и не сумев выжать из них сколько-нибудь теплой воды, чтобы помыться, Олег махнул рукой и, теряя по дороге в комнату одежду, упал на кровать. Не снимая покрывала, он забрался под одеяло и мгновенно заснул.
Разбудили его резкие, как выстрелы, звуки бросаемых на тротуар ящи-ков или поддонов с подъехавшей к зданию грузовой машины и невнятное переругивание рабочих.
Олег сел на кровати и потер лицо. Предметы в комнате из-за закрытых штор имели неясные очертания. О времени он не имел ни малейшего представ-ления, так как оставил часы на раковине в ванной.
Осознав, где он находится, Олег сразу сбросил сонливость и начал приводить себя в порядок. Одевшись, он спустился на первый этаж и спросил, где находится автовокзал.
До автобуса был еще час, и Олег успел выпить в буфете при станции чашку мутного кофе с черствой булкой, из поверхности которой выглядывали окаменевшие изюмины, похожие на бородавки. Мужики, приводящие автобусы в порядок, помогли разобраться с тем, куда ему предстояло ехать. Он знал Машино имя, фамилию и, главное, название небольшого городка, где она проживала. Немного, но это все, что он имел.