Алексей Коротяев
Прости. Забудь. Прощай
Чудо
С любовью,
посвящается брату Владимиру
Маленькие домики с деревянными крышами неторопливо паслись в зеленой долине.
В пять часов ночь сняла с поселка свою дырявую шапку, и он медленно, как поднимающееся тесто, стал наполняться светом. Зашевелился разбуженный легким ветерком воздух, и все вокруг начало, потягиваясь, вылезать из-под уходящих теней. Живи, в общем, и радуйся! Только не всем было хорошо этим утром.
Николай страдал…
Выпитый глоток воды из предусмотрительно оставленной на стуле кружки ртутью наполнил его тело. Оно вжалось в постель, словно под воздействием гигантской центрифуги в Центре подготовки космонавтов. Но в космонавты Николай не собирался. А собирался он в магазин… Пока только мысленно. Закрыв глаза, виртуальный странник пробежался по хорошо знакомому прилавку местного «Мыло-вина-гвозди», не задерживаясь на финансово-недосягаемых и потому малоинтересных дорогих напитках, пока не остановился на родной сестре выпитой им вчера бутылки водки.
Желудок сжался от спазма до размеров яблока, и внимание быстро переместилось к группе темных пивных посудин с веселыми синими бушлатиками «Балтика».
Это придало сил, и Николай сел, упираясь в края покатого матраса.
С решимостью героя-летчика, пробующего протезы, и движением, напоминающим прыгающего с трамплина лыжника, он встал на ноги. Окружающая среда встретила его недружелюбно. Пройдя несколько шагов, Николай опустился на стул, чтобы передохнуть.
День начинался скверно.
Жена обещала приехать от любимой тещи с «гуманитарной помощью» только через неделю, и вопрос финансирования приобретал гамлетовский оттенок. Соседок, натренированных женой за долгие годы, не стоило даже брать в расчет. Бесправные коллеги по полу сами всегда блуждали в поисках.
Спасти могло только чудо.
Банкрот тяжело и глубоко вздохнул. Это сместило центр его тяжести, побуждая к действию, и он неуверенно встал. Сейчас Николай состоял как бы из нескольких тел, вложенных одно в другое. Все они начинали дрожать, как желе на тарелке, от любого движения, сливаясь в одно маятниковое где-то в центре головы. Она тошнотворно кружилась, и,
и казалось, невозможно было остановить этот изнуряющий ход. Сердце внезапно выдало дробь и застыло стоп-кадром. Душа нерешительно выглянула из темечка, отталкиваясь от мгновенно вспотевших волос невидимыми ручками.
Под левой лопаткой резко и неприятно защипало, как если бы огромную новую батарейку приложили контактами к мокрой спине. Казалось, что на голову набросили целлофановый пакет, резко и катастрофически прекративший доступ кислорода в легкие.
Стало темно и страшно.
Кто пил – тот знает!
Но тут какая-то неведомая сила взболтнула сердце в груди, заставляя сотрясаться пульсациями все тело, а легкие резко и сипло всосать воздух. Душа смущенно ушла в пятки, а рот немедленно наполнился кислой ватой. Николай вцепился руками в стол, стараясь не упасть, но уже понимая, что отпускает. Он часто задышал и с облегчением вытер пот со лба.
Надо было что-то срочно предпринимать. Ноги тряслись. Треники, повидавшие трудные и долгие годы, безжизненно висели на нем, как сбитые меткими пулями стрелков аэростаты в хронике военных лет. Жена постоянно выбрасывала легендарные портки (на тряпки порвать боялась), но Николай неизменно возвращал их в свой ящик. Новые вещи он не любил и назидательно повторял жене, что его самый лучший и удобный костюм – это трусы и майка.
Упругость свежего воздуха, ворвавшегося в открытую Николаем дверь, на мгновение толкнула его обратно в дом, но потом, как вакуумом, вытянула наружу, заставив сделать несколько шагов на середину крыльца.
Тарзан (его Николай подобрал в лесу) радостно метнулся к ногам, бешено виляя хвостом. Хозяина он любил. Тарзан был собакой полудикой, недоверчивой и злой, но к Николаю ласкался самозабвенно. Каждый раз, падая на спину, он как бы говорил: «Вот он, мой живот! Кусай, если хочешь! Ты вожак!».
Хозяин никогда не кусал его, и не знавший доселе много ласки Тарзан помнил это и ценил.
Николай потрепал собаку по холке и направился к колодцу. Студеная вода помогла договориться с нежелающим ему принадлежать телом. Оно стало неохотно, но все же отвечать на путаные приказы головы, и вату мышц заменила приятная бодрящая дрожь.
Дорога до магазина, к которому Николай угрюмо направлялся со слабой надеждой подзаняться у кого-нибудь, пролегала вдоль железнодорожного полотна.
Станции в деревне не было, и до ближайшей надо было тащиться «мало не покажется». На электрички Николай внимания не обращал. Ну, бегают себе и бегают. Хотя некоторая польза от них, конечно, была. Совсем уж точное время никому в деревне не нужно, но и совсем без часов тоже нельзя, а тут как бы кукушка на колесах. Вот первая пошла. А это двухчасовая, после перерыва, а вот и последняя…
Николай отвлекал себя на пути к станции такими вот разными мыслями. А до нее было еще… Дожить бы! Кстати! Николай притормозил на минутку, достал из-за пазухи крестик, сотворил быструю молитву любимому святому Николаю Угоднику, как он это всегда делал в трудные минуты своей жизни, и зашаркал вперед.
Воздух к полудню как будто загустел и остановился в дреме. Легкие на-полнялись неохотно, и даже пчелы, перелетая с цветка на цветок, недовольно ворчали.Жжжжжжжара! Теплый воздух гнал их вверх от вкусной пищи, и их полосатые тушки лениво сопротивлялись восходящим потокам.
Ход мыслей прервала грохочущая электричка. Идет. Воняет пылью. Все как обычно, и тут! Из проходящего открытого окна выпорхнула какая-то цветная бумажка. Струями воздуха от движущихся вагонов ее бросило сначала вниз, потом резко вверх, и оттуда она совершала медленное и произвольное падение, меняя направления и способы спуска от быстрого вращения до парения листом.
Николай как-то сразу понял, что фантики и обертки от шоколадок так не летают, и вцепился взглядом в объект, как жонглер в падающий мячик. Когда говорят об интуиции, то почему-то сразу вспоминают женскую.
В вопросах жизни и смерти мужская ей не уступает!
Ноздри раздулись от мощного выброса адреналина, и Николай устремился к предполагаемой точке падения объекта. И вот тут возникло неожиданное осложнение. Школьно-хрестоматийное. «Из пункта А в пункт Б навстречу друг другу спешили два поезда…» Поездом из пункта Б оказался какой-то мужик с несвежим, но очень любознательным лицом и явным намерением прибыть в точку встречи с купюрой быстрее Николая. Когда денежка после неудачных попыток обоих претендентов поймать ее в воздухе все-таки опустилась на землю, незнакомец, который при близком рассмотрении оказался водителем-экспедитором из соседнего села, и Николай схватили ее мертвой хваткой одновременно. Ну, или почти одновременно. Николаю досталась меньшая часть.
Медленно увеличивая усилие, Николай потянул на себя зажатую железными пальцами купюру. В физике он был силен больше с практической стороны – забор там подправить или дровишек нарубить. Закон действия –противодействия, о котором он напрочь забыл, тем не менее, тут же напомнил о себе.
Точно с такой же силой и скоростью бумажка была возвращена в изначальное положение.Тяжело дыша, мужчины крепко смотрели друг на друга, обменявшись неизбежными в такой ситуации словами:
– Ты чего?
– А ты чего?
Оба знали, что рваную Тамарка не возьмет ни за что и действовать надо с предельной осторожностью. Так что лучше прийти, так сказать, к консенсусу, что бы это ни значило.
– Реакция у тебя неплохая!
– И ты не зеваешь!
– Что делать будем?
– Шутишь?! Делить, конечно, – ответил Николай.
Тут оба обратили внимание на достоинство купюры.
– Отпусти, порвем!
– А чего не ты?
– Тогда так и понесем до магазина.
И зашагали они, каждый держась за свой край, даже не задумываясь о том, что выглядели со стороны очень странно.
Но это только со стороны! Изнутри их лица сияли!
Так несут флаг к флагштоку боевого корабля или чтобы покрыть им могилу павшего товарища, не меньше – бережно и с гордостью! И теперь ни солнце не мешало им, ни пыль, ни расстояние!
Жизненный афоризм, что мужчина веселеет задолго до того, как выпьет, приобретал фундаментальное подтверждение.
Продавщица Тамара, приняв купюру, тщательно проверила ее и, взглянув быстро и пронзительно на каждого поочередно, наклонив слегка голову, с кивком спросила:
– Чего?
– Тамар, нам бы разменять…
– Не банк. Чего брать будете?
Недолго совещаясь, мужчины выбрали по бутылке водочки и по паре пива. Там еще оставалось, и экспедитор назвал чипсы, булку и кусок неизвестной колбасы. Так много денег на закуску Николай никогда не тратил и сначала даже огорчился расточительству, но потом вспомнил, как деньги достались, и махнул рукой.
– Давай, чего уж там.
Выйдя из магазина, мужчины, не сговариваясь, открыли по бутылке пива, сорвав приставленные к ближайшему дереву «бескозырки» точными ударами кулаков, выпили их почти мгновенно и, переведя дух, впервые посмотрели друг на друга дружелюбно.
Николай первым протянул руку, представился. Потом и экспедитор. Сергеем оказался.
Они были, похоже, одногодки или около того. Николай просто выглядел старше.
– Ты теперь куда?
– Не знаю. У меня жена дома, запилит. Ни отдохнуть по-человечески, ни выпить! Вчера с тестем на рыбалку ходили. Денег нет. Сегодня чуть не умер.
– Так давай ко мне! У меня только Тарзан. Все добрее твоей жены будет. А две бутылки всегда лучше, чем одна. Дольше делятся!
И они весело зашагали в деревню. Тут, как в сказке, догнала их машина. Серегин сменщик домой возвращался. Доехали с ветерком! Бывает же такое! Николай распахнул калитку, и, пока Тарзан решал извечный собачий вопрос «Кусать незнакомца или любить», Серега уже шагнул в дом.
Потом они еще долго разговаривали, смеялись и курили в сарае, лежа на сене, точно зная, что после таких удивительных событий ничего плохого с ними случиться не может. Ну, просто не может и все!
И Колькины ноги, простреленные в Афгане, уже вроде и не так болели.
Вот как! А вы говорите – чудес не бывает.
Месть по правилам или угол падения мести равен…
Не торопитесь… Не всегда то, что кажется явным, верно.
Каблук сломался в самый неподходящий момент. Перед уходом. Хотя разве есть для такого подходящий? В клубе лучше было бы или на улице? Елена Владимировна не огорчилась. Только усмехнулась и подумала:
– Даже «Жафре», похоже, начали делать в Китае. В этой паре ноги чувствовали себя так комфортно! Что поделаешь! Жаль!
– Ма! Я поехал! – раздался голос из прихожей.
– Тебя ждать сегодня?
– Нет! Мы с ребятами подберем девчонок… знакомых, и в «Шанхай».
– Когда ты наконец найдешь себе постоянную девушку?
– Таких, как ты, нет, ма. Чего зря стараться?
– Болтун! Денег хватает?
– Что за вопрос! Их никогда не хватает.
– Возьми из кармана моего пальто те слезы, которые твой отец оставил мне на вечер.
– Действительно, слезы, – услышала она удивленный голос сына. – Тут только на час в казино и хватит.
Елена лукавила. Денег было значительно больше. Это она сама положила заведомо смешную сумму, а остальное убрала. Пусть думает, что мама щедра и отдает последнее, а папаша-жмот.
За сыном захлопнулась дверь, и Елена Владимировна вышла в коридор, изящно неся, как и положено бывшей балерине, свое великолепное тело, из-за которого у нее уже давно не было постоянных подруг. Все они чувствовали себя толстыми и неухоженными на фоне ее безукоризненной фигуры и кожи, без малейших признаков целлюлита. Многие пытались ей подражать, но заканчивалось все обычно обидами, завистью и фантастическими сплетнями. Новые подружки из женского клуба, в который она только что вступила, хоть и не могли сравниться с ней в красоте и грации, все же были дамами ее круга. Они проявляли чудеса изобретательности в нелегком вопросе проведения досуга, с которым рано или поздно сталкиваются все жены богатых, но очень занятых бизнесменов. А это многого стоит! Первый год всегда кажется восхитительным. Поездки по миру! Прогулки на слонах и верблюдах, шампанское, икра. На второй уже хочется хоть простой картошки с селедкой, но обязательно чего-нибудь новенького, интересненького и свеженького в развлечениях.
Ну, хоть что-нибудь!
Из-за туфель теперь придется менять весь наряд. Девочки обязательно дождутся новенькую. Она знала, и поэтому не особенно торопилась.
– Вот это, от Версаче, пожалуй, подойдет. Нет! В клубе будет Евгения, а она меня уже в нем видела. Мука какая-то!
Теперь, выбрав наряд и туфли, предстояло подобрать украшения. Елена «похвалила» себя за вкус, отбросив несколько колец и сережек:
– Хоть горничной отдавай. О чем думала, когда покупала?
Елена была женщиной дорогой и не делала из этого тайны. Они с Вадимом поженились около 10-ти лет назад. Продолжительность брака в условиях кризисов и падений доллара – значительная. Новый муж владел… Всего она толком не знала. Как говорят – мудро не вмешивалась. Вадим оплачивал все ее покупки, и это скрепляло союз лучше клятв и обещаний. Он был все время занят, даже в праздники, что серьезно выводило Елену Владимировну из себя и подтолкнуло к вступлению в клуб, о котором она узнала по-секрету через десятые руки.
В этом клубе раз в год собирались утомленные зарубежными турами и волнениями собачьих выставок дамы, чтобы отомстить своим мужьям, доведшим бедняжек до такой жизни.
Елена Владимировна была права, предполагая, что без нее не начнут.
Мстительницы бодро разгуливали по этажу, где должно было произойти торжественное собрание, критически рассматривая и обсуждая чужие наряды.
– Я этих мужиков ненавижу, – говорила почему-то шепотом одна из новых подружек – жена владельца спортивных комплексов, заглядывая Елене в глаза. – Умница, что решила к нам присоединиться, – вторила ей другая.
Когда и старые, и новые члены наконец собрались в специально отведенном для заседаний кабинете и плотно закрыли двери, председательница клуба Анна взяла слово. Сначала она поздравила всех с праздником, потом Елену Владимировну и всех новеньких поименно со вступлением в клуб.
– Мы здесь все подруги по несчастью. Только дураку непонятно, что женщины стоят значительно выше мужчин во всех отношениях, – делилась философией клуба его председательница. – И в развитии и понимании прекрасного, и в правильном использовании избытков денежных средств. Мы окружаем счастливцев, живущих с нами, красивыми вещами и удобствами, о существовании которых они даже и не подозревали. Что же мы имеем взамен?
Одиночество и скуку! Сколько можно вертеть ручки и педали в спортзале? Или смотреть телевизор? Прислуга и то рвется домой после работы, а нам… куда? Кто в этом виноват? Наши мужчины! Их надо за это наказывать, и лучший день для реванша, чем 8 марта трудно подобрать.
В этот день мы мстим им за унижения, которым они подвергали нас целый год! За дешевые подарки! За притворные и лицемерные заверения в любви. Именно в свой, женский день, мы можем и должны, помимо кошелька, зацепить их за самое чувствительное место. Хоть раз в году действительно почувствовать себя женщинами. Покорять и властвовать!
Посмотрим на «Отомстить – да, но лишиться из-за развода своих финансовых возможностей, упаси, Господь» серьезно. Как насладиться первым и за километр избежать второго? Встреча с реально существующим мужчиной таит в себе опасность образования никому ненужных привязанностей или огласки. Это чревато печальными последствиями, ведущими к бодро стучащим плохими новостями каблучкам разводного адвоката. Бабы, они самые вредные и дотошные в этом бизнесе. Упаси, Бо! Поэтому мы, – Анна понимающе переглянулась с согласно кивающими дамами, – потеряв в процессе нескольких очень активных членов…
Сказав это, она задумалась ненадолго и совершенно серьезно произнесла:
– Надо будет как-то изменить это слово. Какие мы члены!? Ну, и не членихи же… Ладно, потом решим. Потеряв, мы остановились на форме, существующей и по сей день, – продолжила она. – Знаете что, девочки?
Анна капризно сжала губы и покрутила головой, как будто отказывалась что-то съесть:
– Я теперь ночью не засну. Буду думать, чем заменить. А ведь завтра у меня выставка!
Клубок духов зашевелился и сочувственно забормотал:
– Да… Да… Всю себя… Если бы не она…
Елена с интересом оглядывала сидящих женщин. У неискушенного и глухого наблюдателя со стороны могло создаться впечатление, что собравшиеся обсуждают вопросы предстоящего конкурса красоты. Так изумительно восхитительны были эти дамы. Самый ценный национальный продукт, которым, не взирая на постоянный отток за границу, всегда богата – была и есть Россия.
Некоторые из женщин откровенно скучали, и именно к таким приглядывалась Елена в поисках будущей подруги. Возраст очень разный. От годных в жены фараонам, до довольно успешных соперниц Набоковской Лолиты. Одеты…
Наблюдения прервал голос Анны:
– Мы забылись, у нас новые… гости. Их нужно ввести в курс дела. Потерпите сторожилы. Понимаю, вы все это давно знаете. И так! К работе по осуществлению нашего плана мести мы привлекаем молодых и здо-ровых мужчин через профессиональную компанию, – продолжала Анна. – Они заранее проверяются у оплачиваемых нами докторов. Последствия заражения клиентки будут иметь для виновного… трагический исход. Прецедентов пока не было. Каждый год клубом снимаются и подготавливаются номера и квартиры в различных районах города. Сегодня в конце вечера каждая из нас достанет из этого кубка ключ с написанным на бирке адресом. Никто не знает заранее, куда вы поедете. Вас отвезут водители нашей службы и затем доставят домой или обратно в клуб. Комната, в которой вы будете встречаться, полностью затемнена плотными шторами. Мужчину, поступающего в ваше распоряжение, из соображений указанной выше конспирации вы видеть не будете, так же, как и он вас. Ограничений по времени нет, но… наша Золушка не должна забывать, что хоть она и не вампир, но утренний свет ей не к лицу. Мы не хотим ни узнавать, ни быть узнанными. Не сомневайтесь, рабочий штат мужчин прекрасно обучен. Хлопните в ладоши раз – войдет. Хлопните два – уйдет. Вот такие простые правила. Мстить до первых петухов!
Женщины оживились и засмеялись.
– А теперь давайте праздновать! И пусть нас с каждым годом будет больше! Заиграла негромкая музыка, и дамы проследовали в соседнюю комнату, где уже был накрыт пышный стол. Елена Владимировна подошла к стройной женщине, которую заметила во время церемонии, и спросила дружелюбно:
– Все действительно так виртуозно отработано, как представила Анна?
– Да! Не надо ни о чем беспокоиться. Клубные взносы, а я скажу, что даже за учебу дочери в университете плачу меньше, обеспечивают такой уровень обслуживания, что не пожалеете. Все предусмотрено. Risk free. Это мой пятый праздник. И будут, наверно, шестой и седьмой, как и у большинства этих оставленных жен. Чем мы хуже мужчин?
– А сколько лет вашей дочери?
– Она у меня вторая и…
Они продолжили оживленный разговор, взяв по бокалу в руки. Разноо-бразные вина и блюда, каруселью сменяющие друг друга через каждые полчаса, поднимали настроение все выше и выше. Отсутствие телефонов, оставляемых при входе, согласно клубному правилу, воспринималось как забавная игра. Не хватало только мужчин… но и для них тоже пришло время. Прозвучал гонг. Елена Владимировна отметила про себя, что это напомнило ей сцену из любимого сыном фильма «Входит дракон» с Брюсом Ли, который надоел ей до чертиков. Женщины оставили еду и бокалы и быстро направились в кабинет, в котором до этого заседали. Там их ждала высокая чаша из синего стекла, установленная посередине массивного дубового стола. Все дамы, возбужденно толпясь, но сохраняя приличие, подходили к сосуду, победоносно выхватывали из него ключ и торопливо уходили. Елена Владимировна, пропустив всех, забрала последний и под ободряющим взглядом Анны покинула комнату.
Шофер проводил ее до двери, вставил ключ в замок и, не сказав ни слова, удалился. Елена Владимировна не без колебаний шагнула в обставленную со вкусом прихожую. Огляделась. Прошла по коридору и заглянула в комнату, в которой горел свет. Широкая, занимающая почти все пространство кровать, покрытая черными шелковыми простынями. Два глубоких кресла по сторонам.
– Что там по инструкции? Заходи, раздевайся, ложись и жди, как корова, своего Конька-Горбунка!
Елена неторопливо разделась.
– Ни одного зеркала, – недовольно отметила она.
Залезла под простыни. С наслаждением подвигалась всем телом по прохладной атласной поверхности и тут же почувствовала просто звериную потребность в мужчине. Она выключила свет дистанционным пультом, сунула его под подушку и стала нетерпеливо ждать. В такой темной комнате ей еще бывать не приходилось.
– Ну, где же он?
По тонкой светлой полоске под дверью поняла, что кто-то зашел в квартиру. Прошел по коридору, потушил свет. Подошел к двери. Ждет. Она ватными руками хлопнула в ладоши. Почувствовала только движение воздуха от снимаемой рядом с ней одежды. Теплая ладонь мягко дотронулась до ее бедра.
Елена Владимировна судорожно вдохнула воздух. Он откинул простыню и прилег рядом. Осторожно поцеловал в плечо. Потом погладил нежно волосы и, только почувствовав ее готовность принять его, бережно обнял. От каждого прикосновения Елена ощущала приятную волну, проходящую по всему телу и разбивающуюся у лица брызгами румянца, от чего оно пылало. Елена Владимировна часто задышала и потянула мужчину на себя…
От подруг она слышала, что те улетают куда-то и испытывают подобное ощущение многократно. Ей же, увы, не доводилось ни разу в жизни. Заканчивались отношения с мужем всегда до грусти одинаково. Она ждала, пока тот не обмякнет внезапно, навалившись на нее всей тяжестью, а потом, отвалившись, как клоп, не похвалит себя за дивные мужские качества, длившиеся больше двух минут. Тому, что она испытывала сейчас, трудно было дать название. Если это был полет, то очень долгий и высокий. На землю она возвращалась, только чтобы снова взлететь и парить, не чувствуя ни тела, ни души, а только пронзительное наслаждение, в котором скользило, не касаясь ничего, ее сияющее Я.
Елена закричала, выгибаясь своим точеным телом и откидывая голову назад. Сердце даже не забилось, а скорее биения слились в одну страшную вибрацию. Перехватило дыхание. В страхе балерина оттолкнула мужчину от себя.
Нечаянно ногтями своей правой руки она зацепила его лицо. Мужчина вскрикнул и отпрянул. Она еще больше испугалась и хлопнула два раза в ладоши. Ее недавний партнер немедленно встал с постели, собрал, судя по звукам, одежду, и через несколько минут Елена услышала, как щелкнул замок входной двери. Она, все еще тяжело дыша, достала из-под подушки пульт и включила свет.
Елена открыла дверь своей квартиры, поблагодарила и отпустила шофера. Вошла тихонечко, как бы виновато в их с Вадимом шикарную квартиру и сразу прошла на кухню. На какие финансовые холмы или в какие денежные ямы ни заносила бы нас жизнь, кухня всегда остается для русского человека самым важным и доверительным местом. Достала коньячку. Выпила рюмку залпом, не закусывая. С теплом пришло и успокоение. Даже усмехнулась.
– Вот это эксперимент. Теперь можно и помирать спокойно.
В прихожей хлопнула дверь.
– Сынок, ты? – спросила скорее по привычке.
– Я, я.
– Что-то ты рано.
– Четыре часа – рано? Тебе не угодишь, ма! – сказал он, заходя на кухню. Подошел ближе, чтобы обнять ее, и тут она увидела три глубокие, свежие царапины совсем рядом с левым глазом.
– Что у тебя с лицом? – быстро спросила мать.
Сын не сразу ответил. Потом улыбнулся и сказал:
– Ма! Ты же знаешь! 8 Марта! Бесились!