Александр Петрович Пальчун
Театральные комедии
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. На «Бентли». Он умчит нас отсюда со скоростью двести км в час.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Записываем: для маршрута по льдам и торосам больной выбрал «Бентли». Пишется через «е» или «э»?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Через мягкий знак.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Слава богу, не через твердый. А в кабине вы разместитесь слева или справа?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. На месте водителя
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Значит, справа?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Нет, слева.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Отлично! Наметилась тенденция к выздоровлению. Пожалуй, месяца через три можно будет и выписать.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. У вас денег не хватит кормить меня три месяца.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. О деньгах можете не беспокоиться. Друзья не оставят нас в беде. Верно я говорю, Терентий Янович? (Роман неопределенно покашливает.) И кто сказал, что вас здесь собираются кормить? Кормят в бо-го-дель-нях. А мы лечим.
Входят Игнатушка и Жанна с листом бумаги в руках.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (кивая в сторону Игнатушки). Еще и как лечим. Расспросите о последней терапии, которую прошел ваш сосед по палате.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. И спрашивать нечего. Ваше лечение заметно без слов – с каждым днем он становится все глупей и затравленней.
ЖАННА. Извините, что вмешиваюсь в ваш консилиум, но время не терпит. Я только что созвонилась с адвокатом, и он сообщил, что одной подписи главврача о диагнозе моего мужа (показывает в сторону Терентия Яновича) недостаточно. Как минимум нужны еще две. Только тогда я, как опекун, смогу распоряжаться его имуществом.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Давай я распишусь еще два раза.
ЖАННА. Твои подписи уже не действительны.
ИГНАТУШКА. Обычно в газетах в таких случаях пишут – не имеют юридической силы.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Вот. А вы говорите глупый. Начитанный пациент, только в разговор вмешивается, когда его не просят!
ГОВАРД. Если я смогу, буду рад вам помочь.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. А почему бы и нет! Вы подтверждаете, что этот человек имеет психические отклонения?
ГОВАРД. Ес-c. Его укусил собак, он принял тридцать укол и не помогло. Это знайт мой бивш компаньон по бизнес. (Кивает в сторону Романа.)
РОМАН. Ничего такого не знаю.
ГОВАРД. Как не знаю?! Ви сам говорил.
ЖАННА. Сейчас это к делу не относится. Ставьте свою подпись здесь. (Говард в нерешительности не знает, что ему делать.)
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Пишите-пишите. Не важно, какая его муха укусила, главное – это имело последствия.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (удовлетворенно потирает руки). Эти двуногие мухи еще не одного мужика загрызут. (Говард расписывается в бумаге.)
РОМАН (Терентию Яновичу). А ты-то чего радуешься?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Предвкушаю, кто станет третьим. Третьим будешь?
РОМАН. Что-то мне эта компания нравится все меньше. Нет, я не согласен.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А напрасно. Ты же всю эту комедию затеял.
РОМАН. Я как затеял, так и растею. Могу прямо сейчас.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Не вздумай – испортишь нам представление.
ВЕРА (показывая на мужа). По-моему, он тоже нуждается в лечении. И симптомы у них одинаковы – оба несут какой-то бред.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. И у обоих жены стервы.
РОМАН. Ты бы полегче. Моей еще далеко до твоей.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А об этом поговорим через годик. Не зря же она так вдохновенно изображала миллионершу. Впрочем, у тебя тоже неплохо получалось. Настоящий толстосум.
ГОВАРД. Ноу, ноу. (Показывает на Романа.) Он не толстый сум. Он бедный, как церковный миш. Его деньги мой. Я владелец его фирма.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Что вы говорите! (Роману.) Объясните, пожалуйста, как это понимать?
РОМАН (угрожающе). Сначала я объясню этому немцу за мышь…
ИГНАТУШКА. А тут и объяснять нечего. Он гол как сокол. Обанкротился. Денег то уже три месяца от него не видать. Ест, пьет, развлекается… (Смотрит в сторону жены.) Прячется от уважаемого и законного владельца фирмы. (Показывает на Говарда.)
ГОВАРД. Да-да. Я владелец его актив.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Так вот оно что. То-то я смотрю Терентий Янович последнее время ведет себя странно. Говоришь, прячется. Придется помочь ему в этом.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Так сказать, ответить добром за добро.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (Говарду). Вы как новый владелец нашей больницы не станете возражать, если прибавится еще один пациент, и мы немного полечим вашего должника?
ГОВАРД. Что значит полечим?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Наверное, лечить – это ставить клизмы.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Хорошее предложение. Но для приобретения оборудования (пальцами выдавливает воображаемую клизму) потребуются дополнительные средства.
ГОВАРД. Ноу проблем! Я финансируй больниц сколько надо. Только клизма обязателен. Этот джулик прятался три месяц и не хотел отдавать мои доллар.
РОМАН (хватает колокольчик и вскакивает с кресла). Сейчас как двину по твоей башке сначала за мышь, а потом – за жулика.
Вбегают два санитара
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (в сторону). Похоже, это уже не учебная. (Незаметно для остальных уходит в двери).
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Господа, соблюдаем спокойствие! Никто не нервничает. (Санитарам, показывая на Романа.) Сеня, определите еще одного пациента в четвертую палату – на место Игнатушки. Пусть немного посидит, может, поумнеет. Да-да, Сенечка, временно, до выяснения всех обстоятельств.
СЕНЯ. Сделаем. Нам все равно кого определять. А с этим как быть? (Кивает в сторону Говарда.)
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. А уважаемого господина Говарда прошу любить и жаловать. Это наш новый владелец клиники. Посели его в освобожденную Терентием Яновичем комнату. И, кажется, он будет там жить не один, а с женщиной.
СЕНЯ. С какой именно?
Входят Вера и Аня.
ЖАННА (Вере). Извини, но я от тебя такого не ожидала.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (Сене). Одна из них. (Показывая на Романа). Впрочем, этого пока оставь здесь, пусть тоже определится. (Берет Говарда под руку. Уходят)
СЕНЯ (грозит Роману пальцем.) Смотри, мы будем неподалеку.
Санитары уходят. Игнатушка, подражая Сене, тоже грозит пальцем и уходит. Роман осторожно, словно гранату, кладет колокольчик на стол, опасаясь, что он зазвенит.
РОМАН (поворачиваясь к женщинам). Вера?! А ты почему еще здесь? Ты же собиралась уезжать.
ВЕРА. Я передумала.
РОМАН. Ну и правильно! Вчера был сумасшедший день. Я рад, что все разговоры о разводе остались в прошлом.
ЖАННА. Вот именно. Настало время от разговоров переходить к действиям.
ВЕРА. Твои действия мы видели.
ЖАННА. А твои, к сожалению, видел только Говард.
РОМАН. О каком Говарде ты говоришь?
ЖАННА. Можно подумать, что здесь их несколько. Он здесь в единственном числе. Остальные – собаки и умалишенные.
ВЕРА. Действительно, из нормальных мужчин в этом доме лишь Говард.
РОМАН. Как это понимать?
ВЕРА. Как хочешь, так и понимай. (Подкрашивает губы у зеркала.) Мне бельгиец сделал предложение.
РОМАН. Какое предложение?!
ЖАННА. Ну не в карты же сыграть. Забыл, как иногда поступают мужчины?
РОМАН. Вот так чудеса. Сделал предложение?! А ты?!
ЖАННА. А она тебе сделала рога.
РОМАН. Вера, что за глупости она несет?
ВЕРА. То, что я говорила и раньше: мы разводимся, и каждый живет отдельной жизнью. Так, как хочется.
РОМАН. Вера, прекрати меня разыгрывать. Пошутили и хватит. Мы ведь хотели его проучить. Это была только игра и не больше.
ВЕРА. Ты исполнял роль миллионера, но провалил ее, а я миллионерши…
ЖАННА. И, надо сказать, тоже играла никудышно. Это не твое амплуа. Думаю, у тебя лучше будут получаться служанки, нищенки и женщины легкого поведения.
ВЕРА. С моим талантом можно сыграть кого угодно. Но, конечно, чтоб изображать последних, придется понаблюдать за тобой.
Входит Говард.
ЖАННА. Вот и наблюдай. (Бросается к Говарду.) Вы так чудесно сегодня выглядите!
ГОВАРД. Спасибо, спасибо… А ви свежи, как роз. (Поворачивается к Вере.) А ви, как благоуханный фиалка.
ЖАННА (в сторону). Ночная.
ГОВАРД. А я старый-престарый сухой бамбук. Я имей много проблем. Один из них благодаря он. (Показывает на Романа.) Этот господин отнял мой договор и не хочет его отдавайт.
РОМАН. Заколебал ты меня своим договором. Сколько раз говорить – украли его, украли! Кто отыщет эту бумагу, тот и станет миллионером.
ЖАННА. Безобразие! Так обходиться с документами. (Прижимается к Говарду). Мы обязательно найдем этот договор.
ГОВАРД. Ви? Найдете?
ЖАННА (берет Говарда под руку). Не сомневайтесь в этом. Я знаю всех и все. Помимо того, изучала делопроизводство и в лицо помню каждую бумажку «ЛСД-Холдинг-Инвест». Опытней секретаря, чем я, вам не отыскать. Можете на меня положиться и днем и ночью.
ГОВАРД. Мне надо подумайт.
РОМАН. Тут и думать нечего. Сказано ведь: и днем и ночью.
ГОВАРД. Корошо. Я согласен. Будем искать договор вдвоем – я и мой секретарь, красивый, как роз.
ВЕРА. В таком случае, успехов вам. Не стану препятствовать скрещиванию розы с бамбуком (уходит).
ГОВАРД. Вера, куда же ви? (Устремляется за ней, но Жанна удерживает его.)
ЖАННА. Она заболела. Вы недавно так шандарахнули ее машиной, что у нее до сих пор кружится голова.
ГОВАРД. Ноу. Он здоровый, я знаю.
РОМАН. Нет-нет, этот немчура Генрих голову все-таки вскружил.
ГОВАРД. Не называй меня немчуром. И я не Генрих, а Говард!
ЖАННА. Действительно, что за детская привычка коверкать имена. Лучше бы подсказал, кто мог утащить договор? Кто-то из женщин?
РОМАН (пожимает плечами). Может и женщина, но, скорее, мужчина.
ЖАННА (деловито). Так. Перебираем и анализируем. Этих кретинов-санитаров выбраковываем сразу.
РОМАН. Не знаю… не знаю… Чем черт не шутит. Сеня тоже заходил в мою комнату.
ЖАННА. Сеня? Действительно, чего это я так категорично. Очень даже смышленый паренек. И потом, если его прилично одеть – может составить пару любой порядочной женщине.
РОМАН. Опять же… Твой малохольный Терентий бродит по клинике, словно расконвоированный.
ЖАННА. Как?! Ты думаешь, это он?
РОМАН. Ничего исключать нельзя.
ЖАННА. Да что ж это такое! Силком упрятали человека в психушку, и никто не осмелится вступиться за него!
РОМАН. Хотя, твой муженек – вряд ли. Ему этот договор вот где (ребром ладони проводит по шее).
ЖАННА. Так кто же, кто?!
РОМАН. Откуда я знаю. Может просто утерялся, валяется где-то в моих бумагах?!
ЖАННА. Что ты говоришь? (Отпускает Говарда, берет под руку Романа.) Ромочка-Ромочка, рассеянный мой мальчик. Ну что с твоей памятью?.. Неужели позабыл, с каким восхищением провожал меня взглядами?
РОМАН. Погоди-погоди. (Под предлогом, что перебирает варианты воровства документа, отстраняется от Жанны.) А не этот ли немец (кивает на Говарда) сам их и выкрал? А теперь изображает пострадавшего.
ЖАННА. Ему то зачем притворяться?
РОМАН. Кстати, а виза у него в порядке? А границу пересекал легально? Может, его разыскивает Интерпол как опасного террориста?
ЖАННА. Рома, это несерьезно.
РОМАН. А с чего бы его укусил Ричи, который до этого служил на границе. Он диверсантов за версту чует. (К Говарду резко.) Ваш паспорт!
ГОВАРД (Жанне). Что он говорит?
РОМАН. Гражданин, ваши документы.
ГОВАРД. Какой документ? Ты украл мой документ.
РОМАН. Немедленно предъяви аусвайс! И не вздумай бежать – стреляю по ногам без предупреждения. (Наступает на Говарда, пытается схватить его за ворот, но тот уклоняется и выбегает в двери.)
Входит Амалия Львовна.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Что здесь за крик?
РОМАН. Ох и верткий нелегал! Ушмыгнул, зараза.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да не шумите вы, а лучше расскажите, что случилось, иначе я позову Сеню.
РОМАН. Тут и без Сени скоро всем жарко станет. Тебе первой не поздоровится.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Мне? Жарко? Ты угрожаешь?
РОМАН. Нагрянут спецслужбы. А ты укрываешь диверсанта. Господи, спаси и помилуй изменников родины (хватается за голову). Жанна, ты не помнишь, по этой статье смертную казнь отменили?
ЖАННА. Я… Я не юрист…
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Кто диверсант? Какой диверсант?
РОМАН (не отвечая на вопрос). Финансовые махинации – еще куда ни шло. Кто у нас не жульничает. Запустить лапу в чужой карман – это считается не преступлением, а доблестью. Собаки бросаются на людей – эка невидаль. У нас у каждого подъезда кто угодно может на тебя напасть. А вот измена родине… Тут уж никто не отвертится.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (взволновано). Да объясни же в чем дело.
РОМАН. Агентура, резидент. Разветвленная сеть, окопавшаяся под видом приюта. И все это за иностранные деньги.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Какие деньги?! Уже полгода и копейки никто не дает.
РОМАН (Жанне, указывая на Амалию Львовну). Вот вам, Жанна, картина полного нравственного распада. Доллары пачками из рук в руки передают. И при этом, думают, концы в воду. Но мы-то сюда зачем присланы?! Или нас плохо учили в спецшколе?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. В какой спецшколе?
РОМАН. Может, вам еще ее координаты продиктовать? А завтра по Би-би-си послушать – правильно ли вы их отстучали?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (растеряно). Да что же это делается?
РОМАН. Не увиливать! Разрешите представиться – майор Романовский. А это агент Жанна. Работает под прикрытием супруги миллионера.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Какого миллионера, ты меня окончательно запутал?
РОМАН. Не важно какого. Миллионеры могут меняться, а женой у них должна оставаться Жанна. Это незыблемое условие. Я правильно говорю, Жанна?
ЖАННА. В общем то, если посмотреть…
РОМАН. Видите, правильно. А теперь отвечай быстро! Кто выкрал договор?! (Берет ее за плечи, привлекает голову Амалии Львовны вплотную к своему лицу.) Смотреть в глаза!
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Я ничего не брала.
РОМАН. Не мигать, и не заметать следы.
Входит Игнатушка.
ИГНАТУШКА. Я не помешаю вам?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Игнатушка, хоть ты скажи ему, что нет у нас никаких шпионов. Мы люди законопослушные и ничего не нарушали.
ИГНАТУШКА. Так уж и ничего?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Ни одного закона.
ИГНАТУШКА. По-твоему, я слепой. А супружескую верность? Думаешь, я ничего не вижу! Хотя бы ее постеснялась! (Показывает на Жанну.)
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Игнатушка, не время сейчас выяснять отношения. Скажи ему – могла ли я украсть документы? Да не молчи! Муж ты мне в конце концов или нет?
РОМАН. Он? Твой муж? Ничего себе! Вот так конспирация! Выходит, ты ее супруг?
ИГНАТУШКА. Нет, с чего ты взял?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Как так нет?
ИГНАТУШКА. А вот так. Сама же недавно утверждала, что теперь ты мне не жена. Выходит, и я тебе больше не муж.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Ты посмотри, как заговорил! (Грозно ставит руки на бедра.)
РОМАН. Действительно, что-то я Игнатушку не узнаю.
ИГНАТУШКА. Погоди, скоро узнаешь. И все дармоеды этого дома тоже узнают.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Что?!
ИГНАТУШКА. Разгоню этот собачий питомник. Всех! В шею! А собак – на живодерню. Развелось их тут, из комнаты не выйдешь!
РОМАН. Погоди-погоди… Кого-то ты мне сейчас напоминаешь. Точно! Терентия в первый день его приезда! Но извини – он-то глава корпорации…
ИГНАТУШКА. Бывший. (Невозмутимо смотрит в потолок. Многозначительно барабанит пальцами по своему бедру.)
РОМАН. Уж не хочешь ли ты сказать?..
ИГНАТУШКА. Тут и говорить нечего. Его закладная у меня. И теперь этим домом и всем, чем владел Терентий, командую я.
ЖАННА. И правильно. Где это видано, чтобы умный и начитанный мужчина находился в тени, а точнее – под каблуком у собачьей предводительницы. (Берет Игнатушку под руку.) Я только что им говорила – вы самый достойный мужчина в этом доме.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Ой, сердце. Мне плохо.
РОМАН (бросается к Амалии Львовне). Что с тобой, Амалия?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Рома, это ужасно. Это настоящая беда!
РОМАН. Да какая там беда! Пусть он подавится этой бумагой и всеми нулями, которые в ней нарисованы.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Это трагедия, Рома. Он выгонит всех собак на улицу.
ИГНАТУШКА. Большой дубиной. Первого Ричи. А вас всех – следом за ним.
ЖАННА. И правильно сделаете. Любое новое дело надо начинать с ротации кадров.
ИГНАТУШКА. А вот ее, пожалуй, оставлю. (Показывает на Жанну.)
ЖАННА. И никогда не пожалеете об этом. Я опытный менеджер, и пусть вас не смущает моя молодость.
ИГНАТУШКА. Да разве молодость в женщине когда-то смущала мужчин?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Ромочка, что он говорит?
РОМАН. Амальюшка! Как всегда глупости, которые почерпнул из газет. Где ему было набраться ума? И потом – он не разбирается в женщинах, если меняет тебя на эту, на эту…
ЖАННА. Ну-ну. Скажи что-нибудь, глаза выцарапаю.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Но она ведь моложе меня?
РОМАН. А у тебя сердце добрее.
ИГНАТУШКА. Насмотрелся я на эту доброту.
РОМАН. Молчи! Я бы вообще на ее месте давно тебя прикончил. Временами она, конечно, строгая. Но как здесь без строгости?! Попробуй, удержи в руках все это хозяйство! Конечно, хитрила, не без того. Но средства-то добывала не из личной корысти. Так иной раз любящая мать ловчит, выкраивая копеечку, чтобы дети не остались без хлеба. Кто ее за это осудит?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Ромочка, дорогой мой, ты один меня понимаешь.
ГОВАРД. И я все понял. Этот дом кишит много жулик. Буду обращаться в суд. Пусть этот господин (показывает на Игнатушку) вернет бумаг. Я еду к адвокат. (Жанне.) Ви ехать со мной или с этим господин?
ЖАННА (в нерешительности мечется между Игнатушкой и Говардом, хватает под руку Игнатушку, а затем и бельгийца). Что же вы так? Воспитанный человек, а рубите с плеча по-чапаевски! Давайте спокойненько все обсудим. Мы цивилизованные люди, и законы у нас в стране вполне сносные, если к ним правильно подходить. Опять же, в моем лице вы встретили опытного помощника. (Уводит их со сцены.)
РОМАН. Не помощник, а настоящий академик. Поможет облегчить им карманы.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. А ты, Ромочка, облегчил мое сердце. И, пожалуйста, не обижайся на то, что я когда-то сгоряча сказала, будто ты упитанный. Зачем ты говорил, что я храплю?
РОМАН. Это Игнатушка говорил, что ты храпишь. А со мной ты стонешь.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (льнет к Роману). Это ты сейчас говоришь, пока нет твоей Веры.
РОМАН. Она уже не моя, она – будущая супруга миллионера.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Ромочка, я уж совсем запуталась в этих миллионерах. Какого именно?
РОМАН. А это уж пусть они с Жанной на пару разбираются. Нам-то с тобой какое до них дело?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Как какое? А с собачками-то, с собачками что будет?
РОМАН. Что-нибудь придумаем. (Целует ее.)
Вбегает Аня, за ней входит Терентий Янович.
АНЯ (радостно). Мама, мама, меня Терентий покатал на «Бентли!» (Увидев целующихся, останавливается в нерешительности.)
РОМАН (разряжая обстановку, говорит, как ни в чем ни бывало). Небось гнал как сумасшедший.
АНЯ. Нет-нет, что вы!
РОМАН (великодушно). Ладно тебе, знаю, что гнал. Он человек азартный, ни в чем меры не знает. Но нашего мустанга скоростью не удивишь.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Доченька, я хочу тебе сообщить… (Поворачивается к Роману.) Рома, ты не против…
РОМАН. Конечно, чего резину тянуть.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Анечка, в общем, знай… твой папа… Он так поступил со всеми нами… Твой папа…
АНЯ. Что папа?..
РОМАН (выступая вперед). Анечка, одним словом… К-х… В общем, теперь я твой папа… (Амалии Львовне.) Если ты не против?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Конечно, мой милый, конечно.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (откашливается). К-х, к-х… В таком случае: папа и мама, вы не станете возражать, если я возьму в жены вашу дочь, которую полюбил сразу же, как только увидел.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Если вы действительно любите Анечку, я не возражаю.
РОМАН. Я тоже не против, если, конечно, даешь слово не оставлять своих родителей в бедности.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. И всех, кто находятся рядом с ними.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Прошу поконкретнее.
РОМАН. Ну это о тех, кто (рукой изображает шнырянье) бегает, иногда гавкает, случается что и воет – не без того.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Иной раз и штанишки рвет…
РОМАН. И правильно делает. Кстати, ты заметил, насколько этот Ричи лучше разбирается в людях, чем мы?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ты о чем?
РОМАН. Кусает-то он выборочно. Квадратно-гнездовым методом. Игнатушку отметил, Генриха, Жанну. (За кулисами слышится крик и собачий визг). Вот опять какого-то мерзавца тяпнул.
В комнату с палкой в руках вбегает разъяренный Игнатушка.
ИГНАТУШКА. Где эта псина? Убью!
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Что случилось?
ИГНАТУШКА. Где Ричи?! Он вырвал из рук договор! Разодрал его в клочья! Два миллиона баксов! Где он?! Убью! (Убегает из комнаты.)
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Надо спасать Ричи. (Амалия Львовна и Аня убегают следом за Игнатушкой.)
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (крестится). Господи, благодарю за милость твою.
РОМАН (крестится, вторя ему). И убереги нашего четвероногого благодетеля в сражениях этого дома.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Да, Рома, это настоящие сражения. И не только в этом доме. Они повсюду. Настоящие бои без правил. Без чести и совести. Стоит человеку немного оступиться, и никто его не подхватит. А наоборот – норовят столкнуть на обочину. А затем списывают, как негодную вещь. Если хочешь знать – я даже благодарен тебе за все, что ты здесь замутил. Помог мне прозреть.
РОМАН. Ну спасибо. Наконец-то дождался благодарности. И главное, как изыскано сказано – «замутил».
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А что ты хочешь от водителя, да еще начинающего? Но я серьезно. Представь, а ведь могло случиться, что истинное лицо Жанны открылось бы мне перед самой моей смертью. Каково бы мне тогда было – старому и немощному – с этаким вот багажом забираться в гроб?
РОМАН. Ничего, забрался бы. Жаннушка подсобила бы.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Нет, и в самом деле, спасибо тебе.
РОМАН. Ладно тебе сироп разводить, проехали. Лучше подумай, как нам окончательно из лап Говарда вырваться.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Теперь вырвемся как-нибудь. Напрасно он, бестия, карты передергивал. Не знаю даже как и благодарить тебя. Хочешь, чемоданы буду таскать?
РОМАН. Спасибо, не надо. И сами не переломимся. И это… Насчет твоей фирмы, чтоб я руководил ею… Пошутили и хватит. Я не согласен на такую метаморфозу.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Как так не согласен? Соглашался, соглашался, а теперь в обратную сторону?
РОМАН. Не в обратную сторону, а заднюю передачу. Тоже мне водитель.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Так что, по-твоему, компанию Генриху… черт побери, этому Говарду отдавать?
РОМАН. Твоя компания, кому хочешь, тому и отдавай.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Слушай! А давай по очереди.
РОМАН. Что по очереди? Чемоданы таскать?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. И чемоданы таскать, и фирмой руководить. Неделю «ЛСД-Холдинг-Инвест» командуешь ты, неделю – я.
РОМАН. А как насчет остального, в смысле окружающих?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А вот это уж дудки! Перебьешься. Женщины у каждого свои.
РОМАН. Единоличник, значит. Вот она и вылезла наружу вся твоя сущность мелкого собственника.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. С чего это ты взял, что моя Аня мелкая? Как и положено, все при ней. Конечно, с Амалией не сравнится. А если еще всех остальных твоих приплюсовать…
РОМАН. Вот же язва. Забудь про остальных. Осталась только Амалия, и больше никто не планируется.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Хорошо, хорошо, эту тему проехали. Возвращаемся к нашей фирме. Ну что? Принимаешь предложение управлять ею по очереди?
РОМАН. Да ты ведь опять что-нибудь (выразительно) за-му-тишь, а мне потом разруливай после тебя.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ничего страшного – разрулишь, ты еще не знаешь своих способностей. Согласен?
РОМАН (чешет затылок). Эх! Где наше не пропадало! Чует душа, что снова вляпаюсь с тобой в историю. А заднего хода не будет?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Клянусь, что буду советоваться с тобой. Пусть застучит распредвал у нашего «Бентли»!
РОМАН. И чтобы приют не разорять! И ни одну четвероногую душу не сокращать.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Слово даю. Все останутся, до единой. А Ричи куплю золотой ошейник. Могу это в договоре указать.
РОМАН. Не надо никаких договоров…
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. И то правда. Ты их, если потребуется, все равно выманишь. Ну что? По рукам?
РОМАН. По рукам.
За сценой слышится звук автомобильного сигнала. В комнату вбегают Аня и Амалия Львовна.
АНЯ. Терентий Янович, Ричи запрыгнул в «Бентли» и захлопнулся.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. А теперь вон сигналит.
РОМАН. Если уж Ричи сигналит, то действительно пора ехать. (Терентию Яновичу.) Кстати, чья сегодня очередь старшим быть?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Пусть будет твоя.
АНЯ. Вы о чем?
РОМАН. Он знает. А коли я главный, то хватай чемодан и на четвертой мчим к нашему главбуху. Надо сообща покумекать как разбомбить этого Генриха. (Направляется к двери. Терентий Янович берет чемоданы, один из которых в это время открывается, и его содержимое вываливается наружу.) Господи, чемодан спокойно пронести не можешь! (Аня с Терентием Яновичем заталкивают вещи в чемодан.)
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Я не носильщиком к тебе нанимался.
РОМАН. Что?! Поговори мне. (Аня и Терентий Янович уходят со сцены с чемоданом. Роман грозит им вослед.) И вздумай еще хоть раз тронуться на ручнике! (Амалии Львовне.) Ничего доверить нельзя. Ох уж эта молодежь! Все на нас с тобой, Амальюшка. Все на нас. Но мы это дело отрегулируем. Отрегулируем? (Обнимает ее, целует. За сценой раздается автомобильный сигнал.)
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Ричи?
РОМАН. Если бы Ричи. Это уже наш личный Шумахер. Никакого почтения к родителям. Придется идти, иначе аккумулятор посадит. (Уходят)
(Занавес)
