Александр Петрович Пальчун
Театральные комедии
МЕЦЕНАТ И НЕМНОГО ПОЛЯРНИК
(Комедия в двух действиях)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ – миллионер.
ЖАННА – жена миллионера.
РОМАН – водитель миллионера.
ВЕРА – жена водителя.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА – хозяйка неврологического пансионата.
АНЯ – дочь хозяйки пансионата.
ИГНАТУШКА – муж хозяйки пансионата.
ГОВАРД – кредитор, бельгиец.
СЕНЯ – санитар.
ВЕНЯ – санитар, без слов.
Действие происходит в гостиной пансионата. В глубине комнаты дверь и окно, между ними трельяж с флакончиками духов. Вторая дверь уходит в боковую комнату. Стоит стол, рядом кресло и стул. Отдельно от них расположен диван.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ и РОМАН входят в гостиную. В руках у Романа чемодан, у Терентия Яновича – портфель.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Тишина… Хотя бы один дармоед встретил. Спят еще, работнички. (Роман ставит на пол чемодан, который в этот момент раскрывается.) Господи! Чемодан спокойно поставить не можешь! Дал же бог помощника.
РОМАН. Я водителем к тебе нанимался, а не носильщиком!
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Да ты и водишь не лучше. По дороге едва не убил!
РОМАН. Так ты чемоданами решил отомстить? Руку вон из-за тебя потянул. (Сгибает кисть, симулируя боль.) А в багажнике еще два.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Что ты хочешь сказать?..
РОМАН. То, что жилы из меня в прямом смысле тянешь.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Так увольняйся, каналья, если такой тонкошкурый! Почему взял только один чемодан?! Руки то две!
РОМАН. Я не ленивый лишний раз сбегать.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Вон как заговорил! А ты не подумал – за что я тебе бабки плачу? Чтобы, насвистывая, по лестницам разгуливал!? Вернемся домой, вылетишь без выходного пособия. Еще и такую рекомендацию намалюю – на мусоровозку не примут.
РОМАН. Узнают, что тебя возил – примут.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Еще и хамишь?! Все! Уволен к чертовой бабушке. Тащи чемоданы и катись на биржу труда!
РОМАН. Хорош я буду на бирже с твоими чемоданами.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ах, так! Отказываешься?! Хорошо. (Кричит.) Есть тут кто живой! (Роману.) Ну погоди. Я сам принесу, но тебе и этим бездельникам не поздоровится. (Убегает за чемоданами.)
РОМАН (собирая вещи в чемодан). Вот наградил господь хозяином. Хуже гаишника. Говорили же добрые люди: не ходи к Терентию – он из тебя кровушки не одну канистру вытянет. На «Бентли» его позарился. Год работаю, а показалось, будто все пять. Но погоди, подвернется случай, я тебя воспитаю. Не то что чемоданы таскать, на луну выть научишься. Тоже мне – финансовый гений. Знаю я вашу бизнес-арифметику: где бы товару за рубль урвать, а за три какому-нибудь дураку впарить. Много ли ума надо? Особенно когда дураков, как на небе звездочек. (В сторону Терентия Яновича.) Да, видать, на одного прибавилось – сам в их число угодил. По глупости ухлопал денежки в пустые акции. Вот теперь и свирепствует у разбитого корыта.
Входит АМАЛИЯ ЛЬВОВНА, всплескивая руками.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Терентий Янович! Добрый день! Что же вы не предупредили! Мы бы вас встретили, зачем самому-то чемоданы таскать?
РОМАН (удивленно). Чемоданы? Ах, вы об этом… Ничего страшного. У меня для такого случая один живоглот припасен. Пусть побегает напоследок.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. (Роману) Я слышала, как он кричал. Безобразие, что позволяют себе эти водители.
РОМАН. Водители? Вам тоже не нравятся водители?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Мне не нравится, когда неуравновешенные садятся за руль. Я думаю, вы без этих криков справились бы с машиной не хуже его.
РОМАН. Это уж точно. (С мужской заинтересованностью рассматривает Амалию Львовну.)
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Ах, я забыла представиться. Мы ведь знакомы только заочно. Амалия Львовна – главврач и хозяйка пансионата, который вы любезно содержите.
РОМАН. Очень приятно. (Целует ей руку несколько дольше, чем следует в таких случаях.)
Вбегает АНЯ.
АНЯ. Мама, посмотри, посмотри, какая машина!.. Ой… Здравствуйте.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (смущенная галантным отношением Романа, за которым угадывается больше, чем обыкновенная вежливость.) Анечка, это господин Терентий Янович, благодаря щедрости которого существует наше скромное заведение.
РОМАН. Щедрости? Ну вы и скажите. В таких безобразиях мы не замечены.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Не скромничайте, Терентий Янович. Я еще не встречала более великодушного человека.
АНЯ (выглядывая в окно). Ах, как я хотела бы покататься на этой машине.
РОМАН. Нет проблем, обязательно покатаем.
В дверях появляется Терентий Янович с двумя чемоданами.
АНЯ (обращаясь к Терентию Яновичу). Добрый день. Вы меня прокатите хоть немного на вашем лимузине?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (удивленно). Я? (Ставит чемоданы на пол.)
РОМАН (Ане). Анечка, конечно, он вас прокатит. Он за рулем, как рыба в воде… когда она кипит… в смысле – на перекатах. Его хлебом не корми – дай порулить…
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Я категорически возражаю! В таком состоянии нельзя садиться за руль.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. В каком таком?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. На грани нервного срыва…
РОМАН (в сторону). От жадности.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Вам следует обратиться к врачу.
РОМАН (в сторону). Верно подмечено.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Попрошу не давать мне советов!
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Вот видите, как вы болезненно реагируете.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Как хочу, так и реагирую.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Это возмутительно. (Роману.) Я удивляюсь, как вы переносите его общество.
РОМАН. Уже не переношу. Мы с ним расстаемся.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Вот именно. Даже более – уже расстались.
АНЯ. Не ссорьтесь. Давайте я лучше проведу вас в приготовленные для вас комнаты.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (язвительно). Да уж будьте так любезны. Соблаговолите сделать милость.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да-да, Анечка, проведи гостей.
Терентий Янович берет одни чемодан, ожидает того же от своего водителя. Но тот демонстративно отворачивается. Терентий Янович хватает второй. Оглянувшись на пороге и видя, что водитель по-прежнему не собирается таскать тяжести, умудряется схватить третий чемодан. В негодовании уходит вместе с Аней.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да-а! Просто удивительно, как вы добрались без аварии.
РОМАН. Все нервы истрепал. (Берет хозяйку пансионата за локоть.) Видите ли, Амалия Львовна… Как бы вам объяснить ситуацию…
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Не надо ничего объяснять. Я вас отлично понимаю. У меня есть знакомый водитель, и он всегда к вашим услугам. Хотя он тоже не подарок.
РОМАН. Ох, чувствую, эта шоферская банда везде одинакова. Но этот – нервный – любого переплюнет. Вот если бы можно было, так сказать… немного подремонтировать его здоровье… Текущий ремонтец ему организовать…
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Терентий Янович, не вижу никаких препятствий. Он и в самом деле нуждается в медицинском внимании.
РОМАН. Значит, это возможно?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Конечно. Мы и не таких на ноги ставили.
РОМАН. Отлично. Прямо гора с плеч. А то уж я начал беспокоиться. Знаете, у него в последнее время завихрения появились под фуражкой.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Что появилось?
РОМАН. Вот здесь авария. (Стучит себя по лбу.) Останавливается, где бы вы думали? Прямо на маршруте. В аккурат перед зеленым светофором. А на красный начинает движение. Мне, говорит, как покорителю полюса, эти лампочки не указ.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Полюса?
РОМАН. Вот именно! А позавчера вообще четвертую передачу врубил. Отныне, говорит, я миллионер, а ты будешь моим водителем. И сразу же – немедленно замени колесо! Представляете, заблокировал левый ряд, аварийку не включил. Еле уговорил его освободить проезжую часть.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Так это же реактивный психоз!
РОМАН. Точно! Он. Реактивнее некуда. Это просто удивительно – как вы быстро находите поломку. Но знаете, он хоть и с придурью, а к вам ехать не хотел, противился изо всех сил.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Они это интуитивно чувствуют.
РОМАН. А потом его вдруг понесло по ухабам. Поедем, завопил, проверим, как они проматывают мои денежки.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да что вы говорите?!
РОМАН. Окончательно на ревизии вашего пансионата свихнулся. Я, говорит, закрою эту богадельню!
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Богадельню?
РОМАН. Вот именно. Говорит, эти бездельники мигом на биржу труда с чемоданами поскачут!
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Господи! С чемоданами?!
РОМАН. А что вы хотите – ДТП в голове. Мне даже как-то неловко за него.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да что же тут неловкого. Мания величия, усугубленная комплексом неполноценности. На реабилитацию уйдет не менее двух недель.
РОМАН. Э-э, нет! Тут надо без штурмовщины. Если уж ремонт – то капитальный. Месячишко-другой в самый раз было бы. Это ведь не наружная покраска какая-нибудь. Шутка ли – у человека, можно сказать, электропроводка внутри коротнула.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Хорошо. Будем лечить, пока не добьемся устойчивых результатов…
РОМАН. Чудесно. Я и сам бы не против недельку-другую от этой рулежки отдохнуть. (Изображает управление рулем.)
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. От чего?
РОМАН (спохватившись). От этого… от управления бизнесом.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Так живите у нас, мы будем только рады. Я вам приготовила уютную комнату. Кстати, неподалеку от моей. В любое время можете обращаться без стеснений. Пойдемте, я вас проведу.
РОМАН. Вот и отлично. Но знаете, Амалия Львовна, я по природе своей полуночник. А вы поздно отходите ко сну?.. (Уходят.)
Входит ИГНАТУШКА.
ИГНАТУШКА. Аня. Где Аня? (Кричит.) Аня!
Входит Аня
АНЯ. Папа, что случилось?
ИГНАТУШКА. Боюсь заходить к этим людоедам.
АНЯ. Я же говорила маме, что все именно так и получится.
ИГНАТУШКА. Они готовы растерзать меня!
АНЯ. Хорошо, я сама все сделаю.
ИГНАТУШКА. Спасибо, доченька, хоть дух переведу.
Входит Амалия Львовна.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Что за крик? Не дали и гостя поселить как следует. А дух ты обязательно переведешь. Я распорядилась почтальону больше не приносить газет.
ИГНАТУШКА. Амальюшка, это жестоко с твоей стороны.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Зато справедливо. Хватит бездельничать. К тому же у тебя появилось ответственное задание.
ИГНАТУШКА. Какое еще задание?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Как раз по тебе – сидеть и ничего не делать.
АНЯ. Хорошо еще, что его не видел господин Терентий Янович.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Тебе предстоит пожить в четвертой комнате.
ИГНАТУШКА. Как это понимать?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. А кого мы покажем Терентию Яновичу?
ИГНАТУШКА. Дорогая, но я не гожусь на роль сумасшедшего.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Не скромничай. Очень даже годишься. Кроме тебя, здесь некому.
ИГНАТУШКА. А может, кого-нибудь другого пригласим?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. А может и объявление в газете дать: требуется умный человек на роль дурака? Ты хоть бы головой подумал, на что мы станем жить, чем будем кормить наших беззащитных собачек, если он нас ликвидирует? Затем, находясь в четвертой, ты сможешь читать свои газеты.
ИГНАТУШКА. Но ты же сказала…
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Я велю приносить их снова. И зарубите себе на носу: мы только сотрудники. (Мужу.) Запомни – я тебе не жена. (Показывает на Аню). А она тебе не дочь. Не хватало, чтобы он обвинил нас в семейственности. А Веня и Сеня, только санитары, а не твои племянники. Еще скажет, что грабим его родоплеменным методом. Он так когда-то о детском приюте высказался. Об этом еще газеты писали. Тебе, Игнатий, надо особенно остерегаться, в палате ты будешь не один.
ИГНАТУШКА. Да?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Не радуйся, женщин не будет. Туда поселили водителя Терентия Яновича.
АНЯ. Кстати, очень приятной внешности.
ИГНАТУШКА. Водитель-сумасшедший?
АНЯ. Никакой он не сумасшедший. Просто издерган своим начальником. Знаешь, папа, когда человеком ежедневно помыкать, кто угодно может с ума сойти.
ИГНАТУШКА. Еще бы мне этого не знать, доченька.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Кстати, выведаешь у него побольше о хозяине. Какой ни больной, но о Терентии Яновиче, наверное, знает достаточно. Выспросишь, какие у него отношения с женой? Поговаривают, что не очень они ладят. Кто знает, может, ему наша Анечка приглянется.
АНЯ. Мама, как ты можешь?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. А что здесь такого! Люди женятся, разводятся. Это дело природное. Опять же, мы не можем безучастно наблюдать, как капризная жена терзает нашего благодетеля. Хороши мы будем, если не поможем человеку!
ИГНАТУШКА. И то правильно. Сто двадцать бездомных собак за его счет кормим, а самого оставить без внимания?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. И запомните – никаких собак у нас нет. У нас не приют для бездомных животных, а неврологический пансионат. На собак и копейки не даст – он их на дух не переносит.
ИГНАТУШКА. Как я его понимаю.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Замолчи! У тебя каменное сердце. Ты бы посмотрел в их жалобные глаза.
ИГНАТУШКА. Я смотрел. Но они в это время хапают меня за ноги.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Не преувеличивай. И не притворяйся. Из каждой царапины делаешь трагедию. И запомни – она тебе не доченька.
ИГНАТУШКА. Понял-понял – и ты мне не жена.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Игнатий, чтобы тебе проще было запомнить, скажем лучше так: ты мне не муж.
Входит Терентий Янович.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Разлюбезная Амалия Львовна, я ожидал встретить здесь что угодно. Но не предполагал, что меня поселят в дровяной склад!
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Не хотите ли вы сказать, что деньги, выделенные на мебель, расходованы не по назначению?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Скорее всего, именно так все и случилось.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. И вы непременно докажите это?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Как пить дать! И никакая двойная бухгалтерия не спасет.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (дочери). Вот тебе и приятный человек. (Терентию Яновичу.) Конечно! Мы миллионеры… Мы не можем заснуть на обыкновенной кровати. Нам подавай из золота.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Не возражал бы. Но вначале уберите вторую, совершенно не нужную – из прессованных опилок. На ней, наверно, околело с десяток ваших пациентов. И тюфяки – на помойку!
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Непременно. И тюфяки на помойку, и кровать вышвырнем. (Показывает на диван.) Прикажите, мы и этот диван отправим по тому же адресу. Ваше миллионерское слово для нас закон. Но согласится ли он спать в коридоре. (Показывает на Игнатушку.)
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Это еще кто такой?
ИГНАТУШКА (кривляется, пытаясь изобразить нервнобольного). Не хочу в коридоре. Хочу у окошка.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Вот видите. Как вам не стыдно?! Из-за своих прихотей готовы вышвырнуть больного человека на улицу. (Гладит Игнатушку по голове.) Не плачь, Игнатушка, мы не дадим тебя в обиду!
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Черт побери! Что все это означает?!
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Не дрожи, Игнатушка. Дядя только с виду грозный. Он тебя не укусит.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Все! С меня довольно! Тут абсолютная ясность. Мы уезжаем. Где Роман? (Кричит.) Ро-ма-а-н!
Вальяжно входит Роман в длинном ярком домашнем халате. Во время разговора неторопливо обрабатывает пилочкой свои ногти.
РОМАН. Амалия Львовна, я хочу вас поблагодарить за чудесный вид из окна. Вот где я наконец-то отдохну и душой и телом.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Роман, собирайся, мы уезжаем.
РОМАН. Уезжаем? Ай-яй-яй! Какая жалость. Я так буду тосковать за тобой.
ИГНАТУШКА (кривляясь). И я тоже.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Роман, подурачились и хватит. Тут и проверять нечего. Закрываем это заведение.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Вы хотели сказать бо-га-дель-ню?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Вам виднее.
РОМАН (Амалии Львовне.) Вот такие у нас пироги. Зашел в комнату, вышел, и хлоп – пансионат закрыт! У нас это быстро. Смотришь, сидит человек за рулем, а через минуту – он уже на полюсе. (Терентию Яновичу.) А насчет романов – ни-ни-ни! Никаких романов! (Назидательно грозит пальцем у носа Терентия Яновича.) Знаю я тебя – только подпусти к женскому полу.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Да ты с ума сошел! Тебе надо лечиться!
РОМАН. Вот давай и полечимся на пару.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Но только не здесь. (Амалии Львовне.) У вас в штатном расписании значится водитель. Срочно его сюда!
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да-да, конечно, сию минуту… А вы, значит, сами уже разучились управлять машиной? (Изображает руление.)
ИГНАТУШКА. Я его отвезу.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Уберите этого… несчастного.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Игнатушка, видишь, ты и в водители не годишься. Сходи, пригласи шофера… Двух….
Игнатушка уходит.
АНЯ (Амалии Львовне). Прекратите, этого еще не хватало. Роман Иванович, вы не волнуйтесь…
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Да что здесь происходит?! Какой я вам Роман Иванович?!
РОМАН. Действительно, никакой. Красный светофор от зеленого отличить не можешь. Вот скажи, какой зазор на впускных клапанах? Видите, видите! Глаза выпучил – не знает. Тоже мне специалист. И этому человеку я доверял свою жизнь!
АНЯ. Роман Иванович, вы побледнели. Вам плохо? Хотите водички?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Я хочу уехать отсюда!
Вбегают два санитара, за ними входит Игнатушка. Один санитар с большим сачком в руках для ловли собак. Оббегают комнату в поисках жертвы.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. А вот и водители.
РОМАН. Два.
СЕНЯ. Где он? (Заглядывает под стол.)
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Сеня, отвезите этого товарища по четвертому маршруту.
СЕНЯ (удивленно). Этого?!
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да оставь ты свой сачок! Он не кусается!
РОМАН. Я бы не гарантировал.
Один из санитаров заходит за спину Терентия Яновича, второй – осторожно приближается к нему спереди. Терентий Янович опасливо отступает. Вынимает из кармана мобильный телефон.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Не подходите! Я вызову такси.
Санитар выхватывает телефон из рук Терентия Яновича.
АНЯ. Прекратите! (Становится между санитаром и Терентием Яновичем. В это время Роман забирает телефон у санитара.)
РОМАН. Вот тебе и Роман! Это же моя говорилка! Когда он ее потянул?!
Раздается телефонный звонок.
РОМАН (в трубку). Да, слушаю. Да-да, восемь фьючерсов. Форекс три сорок пять. Баррель номиналом по шестьдесят восемь. Все. До связи.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Что за ахинею ты несешь?! Кто звонил? Отдай телефон.
РОМАН. Как ты меня достал! С токийской биржи звякнули. Тебе то что?! (Санитарам.) Товарищи, угомоните пациента.
АНЯ. Нет-нет! Не надо. Я сама все устрою. (Выталкивает санитаров из комнаты. Возвращается. Увлекает за собой Терентия Яновича в другую дверь).
РОМАН. Да-а! Вовремя мы приехали. Это ж надо. (Изображая недоумение, крутит в руках телефон.)
ИГНАТУШКА. Так он еще и клептоман?
РОМАН. Да какой там клептоман. Мелкий воришка. Тырит что ни попадя. (Игнатушке.) А вы кто будете?
ИГНАТУШКА (вспомнив, что обязан исполнять роль больного, начинает кривляться). Я… Я…
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. А это Игнатушка – сосед вашего водителя по комнате.
РОМАН. Тоже миллионер? Или полярник?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Нет. Он газетоман.
РОМАН. Что, газеты ворует?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Нет, он их читает.
РОМАН. А, тогда понятно. От этого запросто свихнуться можно.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Но только тогда, когда мы это ему позволим. А сейчас ему время проходить лечебный сеанс. (Уводит Игнатушку.)
РОМАН. Набирает номер телефона. Вера, привет. Тут такое закрутилось… срочно приезжай в пансионат. Терентий уволил меня из-за какого-то то дурацкого чемодана? Приезжай, помоги проучить его как следует… Ты же всегда хотела стать актрисой и женой миллионера? Вот и попробуй себя в этой роли. Что? Роль жены водителя играешь десять лет, и она тебе осточертела? Но он-то миллионер на самом деле… Нет… без этого нельзя… Здесь уже начали сомневаться. Вот когда он не признает собственную супругу, тут и диагноза не надо. Все… Решили… Жду тебя. Давай, а то уже твой сценический муж топает.
Входит Терентий Янович
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Кто звонил? И отдай телефон!
РОМАН (радостно). Родной ты мой! А я тут заскучал. (Прячет телефон в карман, достает оттуда карты.) Как насчет партейки? Куда нам торопиться. Отдыхать, так отдыхать.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Погоди, будет тебе отдых. И я тебе уже говорил, что с тобой не играю – ты еще не рассчитался за прошлый проигрыш.
РОМАН. Какой проигрыш? Тот раз была бы ничья, да ты вальта сбросил в отбой.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А что же ты не остановил меня?
РОМАН. За всеми шулерами не уследишь. Не увидел.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ага. Значит, увидишь сейчас. И вальта, и звездочки на его погонах. Прямо из глаз твоих так и выскочат. Семь раз.
РОМАН. Какие семь?!
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Те самые – болезненные до ужаса. Последний раз спрашиваю: отдашь телефон?
РОМАН. Собрался звонить на полюс?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Нет, в колонию строгого режима. Пусть приедут, поучатся наказывать преступников. Вот скажи вслух: я жулик – тогда три удара прощаю.
РОМАН. Ты жулик.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Не ты жулик, а я жулик!
РОМАН. Да что ты все заладил: я жулик, я жулик… Тебя не поймешь, то ты жулик, то миллионер. Ты уж как-нибудь определись. Может, ты жуликоватый миллионер? Или, по-твоему, только жулик и может стать миллионером?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Как жаль, что за язык придется расплачиваться твоему бедному носу. Еще раз хорошенько подумай, все-таки – три удара. А ты знаешь, как я бью.
РОМАН. Так и быть, сделаю тебе приятное. (Вполголоса.) Я жулик.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Что ты шепчешь. Громче кричи, чтобы все слышали. (Показывает в сторону зала.)
РОМАН. О громкости уговора не было. Осталось четыре удара.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Прохвост! Кто мне звонил?
РОМАН. Скажу, но считаем что была ничья, и удары списываем.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Какая ничья?! Сначала научись играть.
РОМАН. Как хочешь. (С опасливой гримасой косится на Терентия Яновича. Тот с наслаждением примеряется для удара по носу, замахиваясь колодой карт.)
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (останавливаясь). Черт с тобой! Кто звонил?
РОМАН (забирает колоду, начинает весело тасовать ее). А, какой-то дурак ошибся номером.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Не ври.
РОМАН. Да Генрих твой – кредитор.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Дурак, сколько раз говорить – не Генрих, а Говард?
РОМАН. Точно, Говард. По-русски ни черта не смыслит.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Он хотел меня видеть?
Входит Игнатушка, читая на ходу газету, садится на диван.
РОМАН. Он хотел видеть свои денежки. Требовал возвратить кредиты.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А ты?
РОМАН. А я сказал: иди ты. И попросил, чтоб больше не надоедал. Объяснил этому Генриху, что его кредиты поют сюиты. На них теперь и газету не купишь (показывает на читающего Игнатушку).
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Говарду?! Господи, что ты наделал! Что ты наделал! А Жанна звонила?
РОМАН (Игнатушке). Вот! Посмотри на него. А говорит – здоровый. Она, может быть, лезгинку шпарит от того, что тебя дома нет. Может, тебя еще и навестить? Вон спроси Игнатушку: часто ли к нему жена приезжает? Игнат, у тебя есть жена?
ИГНАТУШКА. Что?
РОМАН. Говорю, жена у тебя есть?
ИГНАТУШКА. Есть.
РОМАН. Красивая?
ИГНАТУШКА. Красивая.
РОМАН. Красивей Амалии Львовны?
ИГНАТУШКА. Мне как-то сложно их сравнивать.
РОМАН. Что же тут сложного. Толще или тоньше?
ИГНАТУШКА. Я полагаю, такая же.
РОМАН. Пилила, небось так, что пришлось на дурке спрятаться.
ИГНАТУШКА. Не без этого.
РОМАН. Карманы после получки, наверное, выворачивала?
ИГНАТУШКА. Да как вам сказать…
РОМАН. А по ночам, видимо, храпит, вместо того, чтобы стонать. То-то понятно, что ты жену позабыл и от одного Аниного вида млеешь? Думаешь, я не вижу!
ИГНАТУШКА. Да что вы себе позволяете! Она мне дочь… вернее, мне в дочери годится.
РОМАН. Дочь-то она дочь, а запрыгнуть, видать, тоже не прочь. Как вы тут еще не поцапались. (В сторону Терентия Яновича.) Этот «полярник» тоже на нее глаз положил.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Не говори глупостей. И в мыслях такого не было. И запомни: я совершенно здоров. А тебе это с рук не сойдет. (За сценой раздается вой собаки.) Слышите, слышите?..
РОМАН (повторив все интонации воя). Ничего не слышу.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ну как же… (К Игнатушке.) Игнатий… как вас по отчеству, вы то не глухой. Уже два раза выла.
РОМАН. Видимо, зараза, не хочет в твоей упряжке мчаться на Северный полюс. (За сценой раздается лай и какие-то крики.)
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Слышали?
ИГНАТУШКА (отворачивается и опускает глаза в газету). Я вас не понимаю.
РОМАН. А тут и понимать нечего – пришло время глотать пилюли.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Кретин!
РОМАН. Будешь хамить, настучу санитарам, что таблетки не пьешь, а в унитаз сплавляешь. Игнатушка подтвердит.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. У-у, прохвост! У-у, негодяй! (Отвернувшись от собеседников, продолжает укать, постепенно переходя к имитации собачьего воя.) У-у-у. Слышали?
РОМАН. Да. Где-то скворец чирикает. Ты смотри, как складно, шельмец, выводит! Игнатушка, что скажешь?
ИГНАТУШКА. Я думаю, вам тоже лекарство не помешало бы…
РОМАН. О-хо-хо, друзья мои гипсовые! (Поднимается, собираясь уходить.) И зачем я трачу на вас драгоценное бизнес-время. Ведь любой знает: помешательство – болячка заразная. Как бы мне эту бациллу от вас не подхватить. Нечаянно еще и Генриха награжу. Мало того, что обобрали бельгийца, еще и придурью нашей отблагодарим.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Какого Генриха? Ты будешь встречаться с Говардом?
РОМАН. А с кем же еще. Отыскал, подлец. Представляешь, из Бельгии специально летит, чтобы испортить мне отдых. А еще, говорят, культурная нация.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Вот так новость! (Беспокойно бегает по комнате.) Что же делать, что же делать?
В дверь заглядывает Аня.
АНЯ (Роману). Терентий Янович, к вам какой-то иностранец приехал.
РОМАН. Ну так зови его сюда.
Аня закрывает дверь.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Сюда?
РОМАН. Конечно, пусть поближе познакомится с тем, кому подарил свои денежки.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Роман, я бы не хотел его сейчас видеть…
РОМАН. Погоди, у меня что-то заложило в ушах.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ладно тебе… Роман Иванович, крайне нежелательно, чтобы был зафиксирован факт предъявления финансовых претензий… Это в дальнейшем в суде может осложнить наше положение.
РОМАН. Черт побери! Опять какие-то помехи в ушах.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Хорошо, хорошо… Терентий Янович, будьте добры, скажите Говарду, что ваш водитель и рад бы с ним встретиться, но физически не имеет такой возможности.
РОМАН. И что же с ним приключилось?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Скажите, мол, тяжело захворал. Монтировал колесо и заработал себе грыжу.
ИГНАТУШКА. Причем здесь водитель, он хочет видеть Терентия Яновича?
РОМАН. Игнатий, не отвлекайся, читай газеты. Они специально для таких, как ты, издаются. (К Терентию Яновичу.) Так, говоришь, заболел грыжей?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ну не грыжей, так ангиной. От нее и лечится.
РОМАН. В психдиспансере? Бельгиец что, тоже идиот?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Хорошо-хорошо. Можешь, если тебе это нравиться, для пользы дела и дальше выставлять меня круглым дураком.
РОМАН. Так уж и круглым? По-моему, ты прямо на глазах начал выздоравливать.
Входит Говард.
ГОВАРД (говорит с акцентом, коверкая слова). Драсвуте. Извинит, кто из вас гаспадин Теренти?
РОМАН (широко разводя руки). А, Генрих, как я рад тебя видеть! (Обнимает вошедшего.)
ГОВАРД. Я есть Говард. А ви господин Теренти?
РОМАН. С самого рождения! Прямо Терентием на этот свет и появился.
ГОВАРД. А мне сказали, ви белый. Ваш голова должен бить белый. (Терентий Янович трусливо натягивает на голову больничный чепчик.)
РОМАН. Голова? Белая? Раньше была белая, теперь почернела с горя. Заболели мои друзья. (Показывает на Терентия и Игнатушку.) Мой водитель Рома и Игнатушка – оба совсем плохие.
ГОВАРД. Что значит – плохие?
РОМАН. Вавки у них в голове. Надо лечиться.
ГОВАРД. Лечиться?
РОМАН. Ну да! Зеленку пить! Иначе не пройдет. Ты же лечишься, когда у тебя что-то болит?
ГЕНРИХ. У меня нога болит. Укусил ваш собак, ваш пес. Я виходил из машин, он схватил зубам. (Показывает на рваную штанину.)
ИГНАТУШКА. Черный?
ГОВАРД. Да черный, маленький.
ИГНАТУШКА. Это Ричи. Пролазит бестия сквозь прутья, точно уж.
ГОВАРД. Да-да, белый уш. (Пальцами изображает собачьи уши у своей головы.) Но зачем пес? Тут больниц.
РОМАН. Известное дело зачем – лечится собачка.
ГОВАРД. Но больниц для нервов?
РОМАН. Вот ими и страдает песик. Был бы здоровый, за ноги бы людей не хватал.
ГОВАРД. Так он больной?
РОМАН. Ес, ес. Здоровому-то что в больнице делать? Диспансер, уход, всякие там микстуры, примочки…
ГОВАРД (взволновано). Мне бистро нужен укол. Я могу заболей.
РОМАН. Сорок уколов нужно. (Показывает Говарду четыре пальца.) Десять раз по четыре. (Кивает в сторону Терентия и Игнатушки.) Они девять – и вот, видишь, не помогло. Игнатий, покажи ногу.
ИГНАТУШКА (поднимает штанину, а затем и вторую, демонстрируя царапины). Это Ричи на прошлой неделе, черт бы его побрал. А это Альбина когда ощенилась.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (язвительно). Игнатий Павлович, но вы же утверждали, что здесь и в помине нет никаких собак.
ИГНАТУШКА. Я и сейчас утверждаю. Это не собаки, а бразильские крокодилы. Сил моих больше нет. От голода воют, а начнешь кормить – хватают за ноги.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Значит, эти скворцы все-таки воют? И клювиком вас за лодыжечку пощипывают.
ГОВАРД. Скворцы? Маленький птичка? Воит?
РОМАН (Говарду). Не обращай внимания. Он пропустил укол.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (неожиданно гневно). Мерзавцы! На мои деньги развели здесь псарню. Два года водили за нос. А теперь натравили их на бельгийского банкира.
РОМАН (Говарду). Не обращайте внимания. Он хоть и буйный, но не опасный. Разволновался за вашу ногу. Говорит, что собирается компенсировать вам моральный ущерб.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Я? С какой это стати?
РОМАН. Вот и я думаю, с какой это стати моего водителя так колбасит? Того и гляди, шапочка с головы слетит. (Присмиревший Терентий Янович глубже натягивает чепчик.)
ГОВАРД. Мне надо бистро ехать. Смотрите, вот договор, процент, неустойка. Ви мне должни еще три месяц назад. Так бизнес не делат.
РОМАН (берет бумаги, обращается к Говарду). Что это с вами? Губы посинели. Редчайший случай. Пять минут назад укусил, а уже началось. (Терентию Яновичу.) Рома, посмотри на его губы. Как они тебе?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (не глядя на Говарда, недовольно). Как у утопленника.
ИГНАТУШКА. Нормальные у него губы.
РОМАН. Игнатий, у тебя слабое зрение. Ты даже собак здесь не замечал…
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Когда они грызли тебя за ноги.
ГОВАРД. Гризли? Дайте мне договор. Я приеду потом. (Ударение делает на первом «о», протягивает руку к бумагам.)
РОМАН. Бледность лицом пошла, ему плохо. (Отводит руку с бумагами в сторону. Спасаясь от руки Говарда, машет листами у носа бельгийца, как веером.) Вам срочно надо в город. Здесь занесут инфекцию нашей отечественной дури. Быстро, быстро гони к машине. (Выталкивает Говарда в дверь. Захлопывает ее.) Впрочем, у тебя ее и своей хватает, если с Терентием связался.
ИГНАТУШКА (недовольно). Безобразие. Почитать не дают. (Уходит)
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (радостно). Ай да жулик! Ай да специалист! Дай-ка я тебя поцелую.
РОМАН. Игнатушку поцелуй, когда он вернется. Он тебе собрат по разуму. И не хапай бумаги. (Находясь спиной к зрителям, прячет договор сзади за пояс брюк.)
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ай да ловкач! Надо же – выудил договор у Говарда. И собирается отдать их своему водителю. (Наступает на Романа, прижимая того к тумбочке, на которой тоже лежат листы бумаги).
РОМАН (нашарив листы за спиной, поднимает их вверх). Отдам, как только выздоровеешь. (За сценой слышится собачий лай, крики Говарда: Ай-ай! Хлопнула дверь машины. Звук отъезжающего автомобиля.) А впрочем, если Генрих поехал помирать, зачем нам эта макулатура! (Рвет листы, взятые на тумбочке, и бросает их на пол. Поправляя пояс брюк, незаметно от Терентия полностью заталкивает бумаги бельгийца в свои штаны. Садится на стул.)
