Александр Петрович Пальчун
Театральные комедии
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Зачем порвал договор, неук? Это же документ!
РОМАН. Все тебе не так. Нормальный ты после этого? Вот чем тебе, к примеру, не понравилась мебель в комнате? Взять хотя бы этот стул. В жизни не сидел с такими удобствами. (Ерзает на бумагах, лежащих в штанах.) Как в королевском кресле. Такую основательность под собой почувствовал.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Мерзавец! (Бросается к нему. Убегают друг за другом.)
Входят Амалия Львовна и Аня
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (выговаривая дочь). Анечка, девушке не пристало вешаться на мужчин, как игрушке на новогоднюю елку. (Подходит к зеркалу, начинает накладывать макияж).
АНЯ. Мама, но я ничего не могу с собой поделать. У меня сердце выпрыгивает, как только вижу его.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Нашла кем восхищаться. Я бы еще поняла, если бы ты увлеклась Терентием Яновичем.
АНЯ. Господи, мама! Как ты могла такое подумать?! Если хочешь знать, он мне неприятен. Ведет себя слишком развязно.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Ты хотела сказать уверенно?
АНЯ. Бесцеремонно.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Нет, решительно.
АНЯ. Нагло.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да, смелости ему не занимать.
АНЯ. И потом – он толстый.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Рослый и сильный. Не то что твой папа. А главное – внимательный к женщинам и умеет ценить их красоту. (Вертится перед зеркалом, прихорашиваясь.)
АНЯ. А зачем он издевается над бедным Романом?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Как зачем? Как и положено, держит водителя в строгости. Не хватало еще, чтобы больной на голову сел нам всем на голову еще и ножки свесил.
АНЯ. Мама, не смей так говорить. Роман абсолютно здоров. У него сознание ясное, как стеклышко.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Может быть, и стеклышко, только матовое. Но я и сквозь такое все разглядела. Несчастный шоферишка! Ни кожи, ни рожи, а вообразил, что ты ему пара. Такого ли человека мы с папой хотели видеть рядом с тобой? Еще и мозги набекрень.
АНЯ. Да он умнее Терентия Яновича в десять раз. Я сама слышала, как тот консультировался у него по каким-то котировкам.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Тут спорить не стану. В четвертой палате миллионеры всегда высоко котировались. Еще полярники. А вот Наполеоны как-то не пользовались успехом.
АНЯ. Не смешно, мамочка. Я расспрашивала его о прибавочной стоимости. Так он наизусть главы из учебника по экономике зачитывал.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Лучше б он устройство машины выучил. Водитель называется! Полчаса искал, куда вставлять ключ зажигания, а потом толкал его вверх зубчиками. Благо Терентий Янович подошел, подсказал. Начал бедняге утраченные навыки восстанавливать.
АНЯ. Вот и отлично. Значит он меня покатает, как только все вспомнит!
Входит Роман.
РОМАН. Обязательно вспомнит, Анечка! А не вспомнит, так заново научится. Как ни как, появился стимул – хочет завоевать твое сердце виртуозным вождением.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Этому никогда не бывать!
РОМАН. Конечно, Амалия Львовна. Но в целях, как у вас говорят, реабилитации, не мешало бы больного поддержать в его стремлении. А тебе, Анечка, не стоит потакать его экономической мании. Наоборот, возвращай этого шоферюгу к реальности. Твердо стой на своем. Захочет в любви признаться, а ты ему – извини. Только после того как освоишь плавное троганье с места. Поцеловать руку? – Ану продемонстрируй переключение скоростей со второй на третью! Да чтоб с перегазовкой в обратную сторону. И за ручником пусть следит. Иначе загубит технику. Да чтоб выдраил машину как следует. (Подходит к окну.) Он стал уже грязнее военной полуторки. Что такое?!. Не иначе, как к нам гости пожаловали?
Женщины подходят к окну.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Кто такая? Смотрите, у нее модная бандана на голове.
АНЯ. А как раскрепощенно движется.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Погодите, да у нее ноги заплетаются. Не иначе пьяная?
РОМАН. И бампер помят.
АНЯ. У женщины? Бампер?
РОМАН. У машины, на которой она приехала. А у нее забинтована голова. Кажется, и нашим головам скоро понадобится лекарство.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Кто это?
РОМАН. Жена умалишенного.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да, действительно, надо лишиться разума, чтобы выбрать себе этакого Щорса.
Входит Вера с косынкой, перехватившей голову, словно бинт.
ВЕРА. Приветствую всех. (Обращается к мужу.) Ну и как я вам в этой роли?
РОМАН. А, Вера, Вера… Что с тобой, Вера?
ВЕРА. Попала в аварию. Столкнулась с машиной какого-то полоумного иностранца.
РОМАН. Какое несчастье! Какое несчастье! Неужели он погиб?
ВЕРА. С чего это иностранец должен погибнуть?
РОМАН. Остался в живых? Какое несчастье! Какое несчастье!
Входит Терентий Янович.
РОМАН. Роман, полюбуйся, что наш общий знакомый Генрих сделал с вашей женой.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Как вы сказали? С общей женой?
РОМАН. Роман, ты что, не узнаешь свою Веру?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (долго и иронично рассматривая Веру, обходя ее вокруг). Почему же. Как не узнать. Наконец-то! Верочка! (Заключает жену Романа в объятия и долго целует ее.)
РОМАН (пытаясь прервать затянувшийся процесс, трогает за плечо Терентия Яновича). Роман, веди себя прилично, вы же здесь не одни.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Так оставьте нас одних. (Вновь впивается в губы Веры.)
РОМАН. Да что же это такое! Человек не понимает, что он делает. Где санитары?!
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Не надо никаких санитаров. Я справлюсь самостоятельно.
РОМАН. Вера, а ты-то, ты-то?
ВЕРА. У меня закружилась голова…
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Еще бы. Перенесла такое столкновение.
ВЕРА. Да-да… И эта неожиданная встреча… Земля уходит из-под ног.
РОМАН. Вера, тебе срочно нужно в травматологию.
ВЕРА. Нет-нет. Мне уже лучше, можно сказать – совсем хорошо.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ей нужно отдохнуть. Верочка, пойдем полежишь в моей комнате. (Увлекает Веру за руку к двери.)
РОМАН. Роман! Прекрати, ты забываешься!
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Вот те на! Как я могу забыть собственную жену? У полярников, чтоб ты знал, идеальная память. Натренированная. Им на зимовках только и остается вспоминать да мечтать.
РОМАН. Оно, конечно так. Вам, зимовщикам, видней. Но нет ли у тебя сомнений, как бы это сказать… что это не совсем твоя жена. С одной стороны и должна быть женой, а с другой – что-то в ней тебя настораживает.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Настораживает? Ничего не настораживает. Волновать – волнует, тут скрывать не стану.
РОМАН. Не говори глупостей. Ты присмотрись внимательно. Похожа она на твою жену?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Абсолютно. Как Ленин на Владимира Ульянова.
РОМАН. А вот и врешь, это не она.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Как так не она? И на ощупь такая же.
РОМАН. Тогда скажи, на какой груди у нее родинка?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. На левой.
РОМАН. Эге-е. Промашечка вышла, дорогой ты наш северянин. На правой, ниже соска!
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А я утверждаю – на левой. Давайте проверим.
ВЕРА. Еще чего не хватало.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (язвительно). Терентий Янович, я потрясена вашей эрудицией. Глубочайшие, скрытые от людей познания.
РОМАН. Вы меня не правильно поняли. Я тестировал его на способность отличать левое от правого. Для водителя это одно из главных условий. Вот скажешь ему: поворачивай налево, а он попрется в другую сторону. А потом происходят вот такие аварии. (Указывает на Веру.)
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Шеф, вы с этим левым и правым (держит раскрытые кверху ладони у своей груди, подразумевая женские прелести) действительно зародили во мне сомнения. Обязательно надо проверить. Может, и в самом деле на правой. Но когда смотреть с моей стороны, то получается слева. Когда обниму сзади – почему-то выходит справа.
РОМАН. Вот видите, видите! Он путается на ровном месте.
ВЕРА. Это у меня ровное место?!
РОМАН. Я не так высказался. Заплутал в трех соснах.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (уставясь на грудь Веры). В трех? Он меня окончательно заинтриговал.
РОМАН. Видите, он заговаривается. Его рано выписывать, а тем более – оставлять наедине с женщиной.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А с мужчиной, значит, можно! Зачем вы подселили ко мне Игнатушку? Впрочем, пусть остается. Мы с Верочкой без комплексов. Почему бы в четвертой не устроить этакое камерное трио? (Обращается к Вере.) Зайка, ты не против творческого содружества?
ВЕРА (подыгрывая Терентию Яновичу). А твой сосед хороший исполнитель?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Никудышный, хуже некуда. Всю композицию вам испортит.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Браво! Вот как надо диагностировать пациентов! Всегда доходить до их сути, можно сказать, до самого корня. А еще говорят, что у нас не осталось настоящих медиков.
РОМАН. Да-а, Амалия Львовна. (С укором повторяет ее интонацию.) У вас глубинные, скрытые от людей познания.
ВЕРА (Роману). Да ты никак ревнуешь?!
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Врача к пациенту.
РОМАН. Вера!.. Как ты могла такое подумать?!
ВЕРА (Роману). Ревнуешь, подлец! По глазам вижу, что ревнуешь! И в дурдоме ни одной юбки не пропустил!
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (в сторону). Она тоже больная, или наставила своему шоферюге рога.
Входит Игнатушка
ИГНАТУШКА. Извините, там внизу…
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (Вере). Милочка, как вы могли такое предположить?! Вот пациент, о котором мы только что говорили. Посмотрите, что между нами может быть общего?
ИГНАТУШКА (в сторону). Кроме детей.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Глядя на него, скажите, могла ли я позволить себе что-нибудь такое?
ИГНАТУШКА (в сторону). О-хо-хо… Еще и не такое.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. И по поводу Терентия Яновича это вы напрасно. Он не в моем вкусе.
ВЕРА. Что, слишком решительный?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Нет, скорее бесцеремонный.
ВЕРА. А может, он просто смелый?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Милочка, не путайте смелость с наглостью.
ИГНАТУШКА. Извините, там внизу…
ВЕРА. Конечно, он слегка упитанный?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Можно сказать, даже толстый. И не умеет ценить женскую красоту.
РОМАН (Амалии Львовне). Вот оно как! Значить, я толстый? Тогда пусть вашу красоту ценит Игнатушка. У него, кстати, жена такая же, как и вы. Он сам рассказывал.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Что значит, такая же?
РОМАН. Карманы чистит не хуже пылесоса.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Господи! Да что же их чистить? Там отродясь ничего не водилось.
РОМАН. И храпит по ночам, вместо того, чтобы стонать.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (Игнатушке). Я!? Храплю?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Причем здесь вы? Его жена храпит.
РОМАН. Только сама этого никогда не слышит.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А Игнатушке приходится скрываться в четвертой палате.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Но это ему не поможет. Безобразие! Так отзываться о женщине, с которой прожил восемнадцать лет.
ИГНАТУШКА. Двадцать шесть с половиной.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. И каждый из них можно считать за два. Итого – пятьдесят три годика счастливого стажа.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Это на зимовках считают год за два. Вы что-то перепутали, любезный. Ау-у! На льдине! (Водит перед глазами Терентия Яновича поднятым кверху указательным пальцем, словно пытаясь возвратить его к действительности.)
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (щелкает зубами, якобы намереваясь укусить палец). Ав!
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да он и в самом деле ненормальный.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А вы сомневались? Так знайте, всех тут перекусаю. Игнатушка, покажи ногу, как я ее обработал. Сквозь сапог тяпнул! Всякого изувечу. (Игриво, с ноткой мечтательности.) Только Верочку буду любить. (Обнимает Веру за талию.)
АНЯ. Роман Иванович, не смешите. Я ведь знаю, что вы не такой, и совершенно здоровый. И нет у вас никакой жены. Зачем вы нас разыгрываете?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. У меня? Нет жены? Спросите Игнатушку.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (язвительно). Я вижу, вы друг от друга секретов не имеете.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А вы подселяйтесь к нам, приобщайтесь к коллективу. Такое о его супружнице услышите. Игнатушка, скажи, есть у меня жена? Единственная и неповторимая!
ИГНАТУШКА (переминаясь с ноги на ногу). Даже и не знаю, как сказать…
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А ты говори, не стесняйся! Режь правду-матку прямо в глаза.
ИГНАТУШКА. В глаза не в глаза, но там… внизу… (Показывает рукой.) Еще одна приехала.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Кто приехал?
ИГНАТУШКА. Еще одна ваша жена.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Это становится интересным.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (Ане). Вот, Анечка, а вы говорили, что я не такой! Зовите ее сюда! Приплюсуем новоприбывшую к этой (показывает на Веру), которую назовем номер один.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Вам сейчас год за два и покажется.
ВЕРА (с укором Роману). Как это понимать?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А это надо понимать таким образом. Стоит мужчине немного свихнуться, как женщины начинают ворохом сыпаться на него: блондинки, брюнетки, шатенки. Пока ты нормальный, точнее, дурак, ишачишь с утра до вечера, они тебя в упор не замечают. Подумаешь – придумал какую-то теорему! Или покорил Эверест или Северный полюс!
АНЯ. Роман Иванович, не надо о полюсе.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Хуже всего, когда изобрел вечный двигатель. Фи, какой он занудный. Тоска зеленая – слушать все его дурацкие формулы. Ни черта не понятно, во время обеда ножом пользоваться не умеет, а самое главное – совершенно лысый. Но стоит мужику залить в черепушку (стучит себя по голове) стаканчик другой сорокаградусной – красавицы тут как тут. Обступают с флангов слева и справа.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Но вы-то не пьющий, а вот умудрились…
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А непьющему еще проще, вернее – дешевле. Не надо зубрить физику или римское право, в надежде сразить интеллектом? Повернул фуражку козырьком на затылок – и они, потрясенные, у твоих ног. Или отдал двенадцать копеек за шнурки – один белый, второй черный. Вдел их в малиновые ботинки – все! Нобелевские лауреаты тебе не конкуренты. Дамы падают ниц: ах, оригинал, ах, как интересно!
За дверями слышится голос Жанны: «Пустите, кретины!» Входит растерянный санитар Сеня.
СЕНЯ. Амалия Львовна, там какая-то истеричка рвется.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. В дурдоме день открытых дверей.
СЕНЯ. Говорит, жена нашего пациента.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Гони ее в шею – это самозванка!
СЕНЯ. Вот и я говорю ей – уже есть одна. По две супруги сразу не бывает. Только у Ричи может быть две, и то они…
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Сеня, прекрати свою философию!..
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Тем более что ты все перепутал. Это у Альбы два мужа. Тот, который поплоше, сидит взаперти. (Смотрит в сторону Игнатушки.) А который понаглее, трудится за двоих. (Поворачивает голову в сторону Романа.)
РОМАН. Говорил же я тебе: если бросать таблетки в унитаз, они действуют на организм слабее, чем если принимать их вовнутрь.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Так вот оно что! Теперь понятно, почему не заметно улучшения. Но мы это дело отрегулируем. Сегодня же. А теперь, Сеня, пригласи эту… новую… из его гарема. Посмотрим, что запоет наш полярник.
Сеня открывает дверь. В нее врывается, отбившись от второго санитара, Жанна – настоящая жена миллионера.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (санитару). Сеня, далеко не уходи, можешь понадобиться.
Сеня скрывается за дверью.
ЖАННА (Терентию Яновичу). Что все это значит?! Я ведь звонила и предупредила, что приеду. И почему ты не хочешь говорить со мной, даже трубку отдал ему? (Кивает в сторону Романа.)
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (обращается к собравшимся, словно не слыша Жанну). Берите пример с этой участливой, но, к сожалению, незнакомой мне женщины. Не прошло и двух месяцев, как она решила все выяснить.
ЖАННА. Не юродствуй. Ты не знаешь всех обстоятельств.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Почему же не знаю? Очень даже знаю! Эти самые обстоятельства (шевелит пальцами – характерное движение, изображающее деньги) закончились, и ты объявилась за новыми. Эти обстоятельства, черт бы их побрал, выпрыгивают из твоих рук точно блохи!
ЖАННА. Как ты можешь?! Какие блохи?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Он говорит о размерах средств, которые вам выделяет.
РОМАН (Жанне). Я не знаю, кто вы, но не обращайте внимания. Ваш знакомый страдает помутнением рассудка.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. И, видимо, жадностью.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Страдал в прошлом. И не один год. Но теперь, слава богу, выздоровел и прозрел. Знать не знаю эту проходимку!
ЖАННА. Ах, не знаешь! (Поворачивается к Роману.) И ты тоже меня не знаешь?! Позабыл, как облизывался, глядя в мою сторону?! Так я напомню! (Показывает на Веру.) Пусть и она послушает, что ты за птица!
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да-да, расскажите нам, на какой груди у него родинка. Заодно – и как вам с таким характером удавалось вместе с этой дамочкой (показывает на Веру) делить одного полярника?
РОМАН. Стоп-стоп-стоп! Ну зачем же набрасываться на женщину? Разве так встречают гостей? (Жанне.) Я же предупреждал вас – сначала надо было встретиться со мной. Пройдемте в другую комнату. Я все объясню. (Увлекает ее в дверь.)
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (Вере). А мы пойдем в мою комнату. Я объяснять ничего не стану, но и бездельничать не собираюсь. (Увлекает Веру к другой двери.)
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (грозно, глядя на мужа). А мы, разлюбезный Игнатушка, останемся здесь!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Терентий Янович сидит в кресле. Входит Аня.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А, это ты, Анечка. Жены мои уехали?
АНЯ. Нет, сидят, совещаются.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Прически и внешности (пальцем обводит вокруг своего лица) не пострадали?
АНЯ. Что вы? Они то и повздорили не сильно. А теперь и вовсе, кажется, помирились. Роман Иванович, извините, я хочу вам сказать…
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Говори, Анечка, добивай окончательно.
АНЯ. Роман Иванович… Я хочу, чтобы вы знали – эти две женщины не любят вас. Поверьте мне, это сразу видно со стороны.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Анечка, да разве это новость. Если бы ты сообщила, кто меня любит… И если бы она оказалась той, которую люблю я…
АНЯ. За вашу любовь не знаю. А вот я… я… не могу жить без вас.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (вскакивая со стула). Анечка, родная… Да я-то и нахожусь здесь и выношу эти издевательства только затем, чтобы видеть тебя… (Обнимает ее.) Не плачь, не плачь, хорошая моя. Я тебе все объясню.
АНЯ. Не надо ничего объяснять. Мне все равно, сколько у вас было жен. (Всхлипывает.) И сколько осталось. Главное, что вы их не любите. (С надеждой.) Ведь так?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Я люблю только тебя. И у меня волосы шевелятся, когда представлю, что мог разминуться с тобой. Какой я был дурак, какой дурак!.. Меня действительно надо лечить.
АНЯ. Не надо. Оставайся таким, как сейчас.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Больным водителем?
АНЯ. Да хоть слесарем.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Но слесарь никогда не сможет прокатить тебя на роскошной машине?
АНЯ. Ну и бог с ней, с машиной. Будем кататься на трамвае… вдвоем. Он дребезжит, звенит… а мы с тобой рядом. Ты заслоняешь меня, чтобы пассажиры не толкали.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Пусть только посмеют! (Обнимает Аню.)
Входит Роман.
РОМАН (застывая на пороге). Поздравляю. Трио превращается в квартет. (Паясничая, кричит, словно находится в лесу.) Ау-у! В этом доме остались женщины, не окученные моим водителем?! Три запаски на одну машину! Это перебор.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Сами как-нибудь разберемся… Зажигание, магнето и баллонный ключ.
РОМАН. Что ты сказал?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Восемь фьючерсов и баррель номиналом по шестьдесят восемь.
РОМАН. Анечка, у него очередной кризис. Оставьте нас вдвоем.
АНЯ. Никакого кризиса у него нет и никогда не было.
РОМАН. К сожалению, есть – финансовый.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Вот теперь и решай его сам. И не забывай выделять Жанне по пять тысяч баксов на карманные расходы.
РОМАН (Ане). Анечка, будьте добры… На минутку… Он хочет распорядиться, сколько следует выделять вам.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Девочка моя, этот Сорос рожден извергать глупости, но сейчас, видимо, хочет сообщить самую важную из них.
АНЯ. А вы не станете ссориться?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Из-за чего же?!
РОМАН. Действительно? Все объекты, из-за которых обычно у мужчин происходят ссоры, давно уже им приватизированы.
АНЯ (уходя). Смотрите, вы дали мне слово.
Аня уходит.
РОМАН (падая на стул). Все! С меня довольно. Этот Генрих достал меня своими звонками конкретно.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (с невозмутимым видом прохаживается перед Романом, руки в карманах брюк). Да что ты говоришь?
РОМАН. И главный бухгалтер звонит каждый час. Срочно требует, чтоб ты приехал. Говорит, налоговая грозится окончательно заблокировать счета.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Так в чем дело. Поезжай и разрули ситуацию. (Изображает управление рулем.)
РОМАН (язвительно). А может Игнатушку послать?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Правильно! Именно так и поступи. Равноценная тебе замена.
РОМАН. Пошути, пошути, в твоем положении это помогает. А сейчас и вовсе со смеху упадешь. Держи перрон – багаж уехал… В общем так: не удивляйся, но твоя Жанночка хочет установить попечительство над тяжело больным родственником.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (взволнованно). Что случилось? Кто захворал?
РОМАН. Догадайся сам.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Вероника Андреевна? Ее мама?
РОМАН. Ее папа – Дундук Стрекопытович! Сидит в четвертой палате и окончательно вошел в свой образ!
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Погоди… Ты хочешь сказать?..
РОМАН. Вот именно.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Прекрати меня разыгрывать. Я этому не верю. Да этого просто не может быть!
РОМАН. Может, не может. Ты еще на ромашке погадай. Главное, что медицинское заключение написано и оно у Жанны в кармане.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Что?! Эта старая собачница?! Которая доила меня со своей псарней два года?!.
РОМАН. Ладно тебе – старая…
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А эта стерва, которая делала то же самое десять лет?!.
РОМАН. Что ты так нервничаешь, будто за это время не втянулся.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ну погодите! Я им покажу! Зови их сюда, сейчас я им устрою ревизию!
РОМАН. Да не кричи ты. Чего глотку дерешь. Тут сначала надо все обмозговать.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Нечего тут мозговать! Срочно их сюда!
РОМАН. О-хо-хо! Не желает человек учится. Что поделаешь – придется пригласить. Только здесь, Терентий, как и положено в порядочных домах, ввели новое правило. А поскольку ты у нас человек воспитанный, тебе и карты в руки. Вызывай дворецкого с помощью этого колокольчика (достает из кармана колокольчик на ручке).
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Новое правило?! (Хватает колокольчик и трясет им.) Я им устрою и правило, и исключение, и последний звонок! Выпускной вечер пинком под зад!
Вбегают два санитара. Сходу бросаются к Терентию Яновичу, ловко заламывают ему руки.
РОМАН. Тише, тише вы! Сеня, отставить! Учебная тревога. Сеня, прости нас, негодников. Мы с товарищем испробовали аварийку и синхронное срабатывание тормозов.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Пустите, бандиты!
СЕНЯ (Роману). Так он же оскорбляет, сами видите?
РОМАН. Что ты, что ты, Сеня! Это он проверяет исправность звукового сигнала. Правда подает его в неположенном месте. Отпустите нарушителя, я сам присмотрю за ним.
Роман выпроваживает санитаров. Терентий Янович падает в кресло, обхватывает голову руками. Роман, подходя к нему, дружелюбно толкает рукой в плечо.
РОМАН. Ладно тебе… Закручинилась красна девица. Успокойся, пошутили и хватит… Сам виноват… Из-за какого-то чемодана затеял всю эту бодягу. Сейчас пригласим этих матрон, в смысле матрен, и все объясним. На этом спектакль и завершим. (Мечтательно потягивается.) Эх, давно я не сидел за баранкой своего мустанга.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Не хочу…
РОМАН. Чего не хочешь?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Не хочу возвращаться к прежней жизни.
РОМАН. Опа-на! Как это не хочешь? Желаешь остаться в четвертой палате вместе с Игнатушкой?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Не хочу быть миллионером, хочу стать водителем. А Жанну, этот собачий приют и Говарда оставляю тебе.
РОМАН. Э-э-э, по-го-ди! Спасибо за царскую щедрость. Но с меня вот так (проводит ладонью по горлу) хватает и моей Верочки. А уж насчет Генриха и вовсе извини. Я не по этой части. И, честно скажу, может быть, для вас, нынешних бизнесменов, это звучит забавно. Но у меня еще осталась нелепая привычка отдавать долги. А ты Генриху немножечко того… продул партеечку.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ничего я не продул, если бы он играл честно. Он, подлец, во время заключения контракта сбросил вальта в отбой.
РОМАН. Вот те на! Папа-мама по-русски сказать не может, а играет по нашим правилам. Талантливый вы народ – бизнесмены! Живете в разных странах, а эсперанто у всех один – как бы ободрать коллегу до последней нитки.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Я не шучу. Забирай все мое состояние, мою фирму, все активы… С Генрихом, черт побери, с Говардом, как-нибудь разберешься. Способности у тебя есть.
РОМАН. Я что, похож на проходимца?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Похож, похож, не скромничай. Ты и договор у него выудил так, что тот и сообразить ничего не успел.
РОМАН. Выудить то выудил, но дальше с бумагой нескладуха пошла – исчез твой договор. Я ведь тогда порвал другие бумаги.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Вот! А говоришь, не похож…
РОМАН. Да клянусь тебе! И в мыслях ничего такого нет. Было дело – хотел проучить тебя за чемодан, чтоб ты сильно не заедался. А сегодня заглянул в ящик стола – нет. Всю комнату перерыл.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Кто к тебе заходил?
РОМАН. Все заходили. Амалия Львовна…
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ну это понятно.
РОМАН. Ничего тебе не понятно. Игнатушка был, Жанна твоя, Ричи забегал…
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (с издевкой). Точно! Это он! Чертова псина! Хлебом не корми, дай только перед сном какие-нибудь договоры почитать.
РОМАН (парируя выпад). Особенно – подписанные тобой. То-то он воет по вечерам. Но я серьезно. Тут что-то нечисто.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Да-а-с! Получается в этом дурдоме только два настоящих дурака: миллионер и его уволенный водитель.
РОМАН. Ну уволен, так уволен. Подумаешь…
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Я говорю о себе. Ты что, не понял? Не хочу я возвращаться к прежней жизни. Зачем было пахать днями и ночами?! Не знать и минуты покоя. Чтобы пригреть у сердца змею?
РОМАН. Так уж и у сердца? Нечего было кошелек в нагрудном кармане держать. Но теперь беспокоиться нечего, все наладилось – кошелечек с баксами тю-тю… (машет руками, изображая, как улетел кошелек) полетел на историческую родину.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (неожиданно с гневом). А вот черта-с два им! Ни копейки не получат!
РОМАН. Это уж точно. С миноискателем искать будут и гривенника не найдут.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ни Жанна, ни Говард, ни твоя Амалия!
РОМАН. А вот Амалию в это дело не путай. Во-первых, она не моя, а Игнатушки. Во-вторых, женщина не от хорошей жизни на хитрость пустилась – собак ей бездомных жалко.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А черепах с бегемотами не жалко?! А голубей с котятами и ягнятами?! Загоняй их сюда табунами – всех прокормлю!
РОМАН. Все?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (успокоившись). Все.
РОМАН. Лучше скажи, что делать-то будем?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Что-что! Продолжать спектакль. Тем более что кто-то идет.
Входит Вера.
ВЕРА. Что? Сидите, голубки. Ну сидите-сидите! Самое для вас подходящее место. Желаю вам тут окопаться до пенсии. Один на нее уже оформлен. (Показывает на Терентия Яновича, затем обращается к своему мужу.) А тебя ждет другое оформление – я подаю на развод.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. И правильно, Вера. Меня развели на приличную сумму, разведи и его. Чем он лучше?
РОМАН (супруге). Вера, хоть ты не заморачивай мне голову. Что, еще не вышла из роли Жанны?
ВЕРА. А тебе больше нравиться, когда Жанна в моей роли?!
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Да-а-а, тут неразбериха получилась знатная.
ВЕРА. Вот и разбирайтесь. (Мужу.) А теперь отвези меня домой. И приготовь деньги на ремонт разбитой машины!
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Рома, я тебе авторитетно заверяю, когда речь заходит о деньгах, она гениально изображает Жанну. Тут и я мог бы ошибся.
ВЕРА. Размечтался, Амундсен!
РОМАН. Вера, не груби человеку, который собирается оставить тебе состояние.
ВЕРА. Он его уже оставил Жанне. Вернее, она оставила его без состояния.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ничего! Будем посмотреть, чей козырь старше.
РОМАН. Вера, нет, он и в самом деле хочет, чтобы мы с ним поменялись.
ВЕРА. Поменялись?! Как интересно. Чем именно?
РОМАН. Он садится за штурвал «Бентли», а я руковожу его фирмой, а также им самим, как водителем.
ВЕРА. Зачем тебе умалишенный водитель?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Умные идут к умным, а у твоего супруга буду я.
ВЕРА (мужу). Вот видишь – он действительно ненормальный. И правильно, что Жанна решила оставить его здесь.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Как оставить?!
ВЕРА. Обыкновенно. Тем более что здесь, как выяснилось, по совместительству еще и приют.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Какой приют?!
РОМАН. Терентий, хоть ты не ломай комедию! Будто не знаешь какой. Для бездомных и беззащитных существ…
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. …С хвостами. Ха-ха-ха!
ВЕРА. С рогами.
Входят Амалия Львовна и Говард.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Что здесь за шум?!
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ха-ха-ха!
ГОВАРД. Это он, это он…
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Кто он?
ГОВАРД. Женщин, который я сбил на дорог. (Показывает на Веру, подходит к ней.) Я виновайт. И вы напрасно не поехал со мной в больниц. У вас может быть кружений. (Показывает на свою голову и кружит ею.)
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. …От успехов на актерском поприще.
ГОВАРД. Так ви артист? Такой красивый артист!
РОМАН. Не понял?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (Говарду). Это первая жена нашего пациента (показывает на Терентия Яновича). А может быть, и вторая, их тут не разберешь.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Знать не хочу ни первую, ни вторую! А вдруг появится третья – и третью! (Говарду.) Всех женщин дарю тебе оптом!
ГОВАРД (Амалии Львовне). Что он говорит?
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Он говорит, что преподносит вам в подарок жену.
ГОВАРД (удивленно). Мне?! Жену? Это ващ обычай?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Да. Если откажешься – обижусь.
РОМАН. А если согласишься – обижусь я.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (Говарду). Видишь, и он говорит – соглашайся, а то обидится не на шутку.
ГОВАРД. Так это не шутка? Это серьозно? Вэри спасибо, я согласен. (Показывает на Веру.) Мне он сразу понравился. Такой красивый женщин. Я в этом стране потерял много доллар, но встретил золотой друг.
РОМАН (Терентию Яновичу). Слушай, Рома. А не засадить ли нам этого ганса годика на три за решетку?
ГОВАРД. Я не есть ганс, я гражданин Бельгия.
РОМАН. Ну и что из того?! Мне пополам, откуда ты! Может, это у вас в Бельгии так принято – носиться по дорогам и автомобилями сшибать людей, точно кегли. А у нас здесь по-другому: сделал аварию – будь добр, отвечай!
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Или женись.
РОМАН. Сидел за рулем – теперь посиди за решеткой!
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Да еще вместе с собаками.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Что за фантазии?! О каких собаках вы говорите? И почему вы так не любите этих безобидных существ?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. За единственный их маленький, но существенный недостаток.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. И какой же именно?
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Поблизости с собачками всегда появляются собаководы. А иной раз – и горе-психиатры.
РОМАН (с иронией). Бывает, что психиатры появляются парами. И с горя заламывают руки.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Вот именно – за моей спиной!
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. А вам привычней за спиной жены заводить еще одну женщину? Не удивительно, что после этого происходит раздвоение личности.
РОМАН. За которым неизбежно следует раздвоение капитала. На алименты.
ВЕРА (мужу). Я рада, что ты правильно угадал свое будущее.
ГОВАРД (показывая на Веру). Мне денег за него не надо. Как это у вас коворят: при… приданное.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Напрасно, мы бы еще и приплатили.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (Терентию Яновичу). И чем же вы собирались отблагодарить своего избавителя? (Достает из кармана халата блокнот и ручку.) Мне интересен ход ваших мыслей.
ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Борзыми щенками – вашими милыми собачками.
АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Хорошо. Так и запишем: больной после барбитала отказался от идеи достичь Северного полюса с помощью собачьей упряжки. И на чем же вы теперь намерены путешествовать?
