Александр Леонидович Аввакумов
Кровь на колёсах
– Я всё расскажу, только дайте мне возможность жить! Пусть в тюрьме, но только жить! – крикнул он с каким-то звериным надрывом.
– Видишь ли, Хасанов, я не судья и никаких гарантий давать не могу. Вообще-то я не занимаюсь раскрытием убийств. Я вчера предупреждал вас, что не дам вам листа бумаги для явки с повинной. Представь себе, Хасанов, я держу это слово и бумагу тебе не дам, хотя и не отвечаю за других своих коллег.
Тело Хасанова затряслось то ли от рыданий, то ли от нервной дрожи. Я вызвал оперативника и передал ему преступника. После того как за ними плотно закрылась дверь, я позвонил в прокуратуру и попросил прислать в отдел милиции их следователя для допроса Хасанова, так как тот готов дать показания в совершённом убийстве.
Зайдя к Гильманову в кабинет, я позвонил в МВД и доложил ситуацию начальнику управления уголовного розыска МВД.
– Молодец, Абрамов, – похвалил меня Юрий Васильевич. – Фартовый ты мужик! За что ни возьмёшься, всё получается.
– Юрий Васильевич, сейчас допрошусь в прокуратуре и поеду назад, в Челны. Звонить буду уже оттуда.
После допроса я пообедал и стал прощаться с Гильмановым.
– Абрамов! с тобой хочет встретиться первый секретарь райкома партии. Поехали.
Я с легкостью согласился, так как райком находился по дороге в Челны. Мы быстро доехали до типового здания идеологических учреждений того времени и, поднявшись на второй этаж, оказались в приёмной.
– Зиннур Ахметович, вас давно ждёт. Проходите, пожалуйста, – прощебетала миловидная секретарша и открыла нам дверь в кабинет своего шефа.
Мы с начальником отдела милиции вошли и остановились у порога. За столом сидел мужчина в возрасте шестидесяти лет в дорогом импортном костюме и что-то писал. Он оторвался от работы и, встав из-за стола, направился в нашу сторону. Пожав нам руки, он предложил пройти в соседнюю комнату, где был накрыт небольшой стол. Разлив по рюмкам коньяк, Зиннур Ахметович предложил выпить за удачное раскрытие преступления. Предложение было принято, но поговорить не удалось. Нашу беседу прервал звонок из Казани. Партийный босс извинился и вышел, вслед за ним потянулись и мы.
Дождавшись конца телефонного разговора с Казанью, мы стали прощаться. Зиннур Ахметович взял меня за плечи и на прощание сказал:
– Виктор Николаевич, Менделеевск всегда будет помнить вас как отличного работника МВД. Я сегодня же позвоню министру и поблагодарю его за вашу работу.
Мы вышли на улицу. Я крепко пожал руку начальнику милиции и пожелав ему удачи, сел в машину.
«Вот и всё, – подумал я, проезжая пригороды Менделеевска. – Два дня потребовалось для раскрытия. Интересно, смогли бы они сами, без меня, найти преступников? Наверное, нет. Им было бы проще повесить кражу катализатора на убитого Барышева, которого они бы никогда не нашли».
* * *
Недалеко от поста челнинского ГАИ, нашу машину подрезал чёрный «Мерседес». Это было так неожиданно, что мой водитель с трудом удержал автомобиль на дороге.
– Гад! Что он делает? Пьяный, что ли? – возмутился он.
Словно услышав эти слова, водитель «Мерседеса» резко притормозил и пропустил нас вперёд. Не прошло и минуты, как его машина снова догнала нас и стала вытеснять с дороги. Казалось, вот-вот мы вылетим в кювет. Водитель с большим трудом вернул машину на дорогу. Я видел, как его лицо сначала покрылось потом, а потом и побледнело.
– Игорь, если можешь, догони его, посмотрим, кто за рулём, – попросил я.
Догнав «Мерседес» и поравнявшись с ним, мы увидели смеющиеся лица сидевшего за рулём и пассажира. Похоже, они были довольны своими смертельными шутками. Не сбавляя скорости, лихачи помчались в сторону Набережных Челнов. Я снял трубку и по рации сообщил на пост ГАИ данные машины, попросив сотрудников задержать её.
Минут через пять, подъезжая к ГЭС, мы с Игорем увидели, что на посту стоит тот самый «Мерседес», а около него прохаживаются двое молодых людей. Наша «шестёрка» притормозила рядом. Мы с водителем вышли из машины и направились в их сторону.
Сотрудник ГАИ, приложив руку к козырьку форменной фуражки, доложил о задержании автомашины и передал мне водительское удостоверение лихача и техпаспорт на машину. Увидев это, один из парней, по всей вероятности, водитель, отошёл от группы и направился ко мне.
– Слушай, командир! ты, пожалуйста, извини меня. Ну, ты сам понимаешь, я парень молодой, вот и лихачу понемногу. Мы с пацанами не знали, кто едет в вашей машине. Если бы мы знали, проехали бы стороной.
В этот момент к нашему разговору присоединился ещё один молодой человек. Судя по его поведению, явно лидер этой группы.
– А вы кто? – спросил я его.
– Я его шеф! – с вызовом ответил парень. – Моя фамилия Лобов, я из Елабуги. Меня здесь все знают. Если вы не верите, я прямо сейчас свяжусь с начальником Елабужского городского отдела милиции и он лично попросит вас вернуть изъятые у нас документы. Думаю, вы не откажете ему в этой просьбе?
– А зачем вам ему звонить? Да и нарушили правила не вы, а ваш водитель. Какое отношение он имеет к этому нарушению?
– Ну, давай, командир, разойдёмся по-хорошему, – начал Лобов. – Скажи, сколько я должен и разойдёмся на бабках. Может быть, ты и деньги не берёшь?
Он громко рассмеялся своей шутке. Однако вытащил из кармана пиджака объёмный кошелёк и стал в нём швыряться.
– А вы не нукайте, я не лошадь, и вы меня не запрягли. Поберегите свое «ну» для жены или друзей. Это первое. Второе. Что значит «разойдёмся по-хорошему»? Вы что, мне угрожаете? Если вы ездите на «Мерседесе», то вам позволительно творить беспредел на дорогах? Я думаю, если бы вас не остановили сотрудники ГАИ, то вы, Лобов, никогда не остановились бы и не попросили прощение за своё дорожное хамство. Пусть завтра ваш водитель подъедет ко мне на работу часов в десять утра, там мы с ним и разберёмся.
– А где вас найти? – спросил Лобов. – Может, решим этот вопрос прямо здесь, на месте?
– Найдёте меня в Автозаводском РОВД. Спросите Абрамова, вам там подскажут.
Мы сели в машину и продолжили путь. Несмотря на то, что инцидент был полностью исчерпан, Игорь продолжал возмущаться и никак не мог успокоиться.
– Вот сволочи! Что хотят, то творят. Всё у них схвачено и за всё заплачено, – всю оставшуюся дорогу бубнил мой водитель.
Приехав в Челны, я провёл небольшое совещание оперативно-следственной группы МВД. Из докладов старших групп было ясно одно: нам удалось задержать участников двух преступных групп, которые длительное время занимались кражами КамАЗов. В общей сложности преступники похитили более сорока машин. Оставшись один, я приступил к анализу допросов, объяснительных записок и других документов. Анализируя показания братьев Дубограевых, пришёл к выводу, что ими было похищено порядка тридцати пяти КамАЗов, а бригадой Боцмана – около семнадцати. Теперь оставалось сделать главное – установить лиц, которые приобрели эти машины и вернуть их потерпевшим. Закончив с анализом, я приступил к написанию аналитической справки.
Стук в дверь заставил меня прервать работу. После моего «входите» на пороге появился Артём Сергеев.
– Разрешите? – спросил он. – Виктор Николаевич! Я вчера встречался со своим товарищем из шестого отдела. О нём я вам рассказывал раньше. Так вот, он мне сообщил, что Боцман вернулся из Греции, был дома, собрал свои носильные вещи и очень быстро уехал из адреса. Похоже, что ему кто-то позвонил из милиции и сообщил, что мы задержали его людей. Кто звонил Боцману, мой товарищ не знает. Я думаю, что нас сдают местные оперативники. Город Челны не настолько большой, и многие здесь хорошо знают друг друга. Полагаю, наша группа должна сняться и выехать для работы с задержанными в Казань или ещё куда-то. Здесь нам нормально работать не дадут. У меня есть сведения, что в ИВС творится полный беспредел. Милиционеры за деньги ночью открывают камеры и дают свободно общаться задержанным, в частности, много посещений бывает у сотрудника ГАИ Хисамутдинова. Теперь не ясно, кого он больше боится, нас или их.
Выслушав его, я невольно отметил про себя, что даже простой оперативник заметил факты измены отдельных сотрудников местного отдела милиции. Я сделал озабоченное лицо и, словно впервые услышав об этом, произнёс:
– Спасибо, Артём, за совет. Я тоже так думаю. Видно, здесь мы разворошили большое осиное гнездо, многим поломали уже отлаженный бизнес, в том числе и работникам милиции. Артём, постарайся узнать через своего знакомого, кто звонил Боцману, это очень важно, ведь об этих задержанных знают лишь руководители УВД Челнов.
– Хорошо, Виктор Николаевич! Я постараюсь, но обещать не буду. Всё зависит не от меня, – ответил Артём перед уходом.
«Продают прямо на корню, – подумал я. – Даже страх и погоны их не сдерживают. Запах денег полностью отбивает страх и совесть. А может и правда, свернуть здесь всю работу и выехать в Казань? И там добить эту группу? Нет, нельзя. Это будет большой ошибкой, ведь здесь надо проводить целый комплекс следственных действий: выход на место преступления, допросы свидетелей… Из Казани просто невозможно будет каждый раз возить задержанных в Челны. Это не выход из положения. А может, перевести их в ближайшие подразделения, скажем в Елабугу, Менделеевск или в Мензелинск? Чем не выход?»
Этот ход мне понравился больше, чем вывоз арестованных в Казань: «Надо будет завтра обговорить это с Костиным. Интересно, что он скажет на это предложение? Сейчас приглашу к себе Ботова и поручу ему проведение мероприятий в отношении сотрудников местной милиции. Пусть поработает, может, выйдем на больших начальников?»
Сильная спазматическая боль в голове на какой-то момент остановила мои размышления. Я пошвырялся в карманах пиджака и, достав таблетку, запил водой. Погрузившись в кресло, я закрыл глаза и постарался расслабиться.
«Что-то часто в последнее время меня стала мучить головная боль, да и сердце не на шутку беспокоит, – с тревогой подумал я. – Ну, с сердцем всё ясно. Перенесенный инфаркт миокарда должен был сказываться при такой интенсивной нагрузке. Но головные боли, было что-то новое для меня».
Я обтёр платком вспотевший лоб, закрыл глаза и снова постарался расслабиться. «Слушай, Абрамов, ты чего мусолишь всякий раз одно и то же? Лучше вспомни день, когда ты отдыхал в последний раз», – продолжал я серьёзнейшую беседу с собой и постарался вспомнить тот день. Однако, как я ни старался, никак не мог его извлечь его из памяти. То ли у меня вообще не было выходных в этом году, то ли память стала подводить. «А когда ты, Абрамов, последний раз ходил с семьей в кино или театр?» – строго обратился я к себе. Но и в этот раз при всём усердии вспомнить так и не смог. «А ты всё о здоровье думаешь. Откуда ему взяться-то этому здоровью? Ты просто устал. Но если дадут хотя бы дня три отдохнуть, то всё это сразу пройдёт, и сердце, и голова. Не надо накручивать себя, успокойся, сейчас всё отпустит. Ты просто хронически устал», – успокаивал я себя.
Пересилив боль в левой руке, я взглянул на часы. Шёл восьмой час вечера. Я пододвинул к себе телефон и устроил телефонный сеанс с Казанью.
– Слушаю, – ответил Костин.
– Юрий Васильевич, вас беспокоит Абрамов! Хотел доложить о работе. Ваше указание по Менделеевску выполнил. Как уже докладывал ранее, раскрыл два преступления, это убийство Барышева и кражу платинового катализатора. Сейчас менделеевские товарищи дорабатывают эти преступления.
Здесь, в Челнах, раскрыли более четырех десятков краж КамАЗов. Все подозреваемые задержаны, за исключением Боцмана. Пока ни одной машины не изъято. Думаю, по братьям Дубограевым необходимо выехать в Казахстан, в Аркалык. Все похищенные ими грузовики уходили именно туда.
В отношении группы Боцмана намного сложней. Он приезжал в Челны, но его предупредили. По оперативным данным, предупредили сотрудники милиции. Кто конкретно, пока сказать не могу. В этом направлении мы сейчас работаем. Без Боцмана мы КамАЗы не найдем. Это однозначно. Только он знает покупателей. Остальные – это пехота. В их обязанности входило перегнать и сдать КамАЗ покупателю.
Обстановка в Челнах в оперативном плане довольно сложная, работаем в полной изоляции, как вы советовали. Они нашей работе явно не радуются. Сотрудники группы, Юрий Васильевич, устали, и я думаю, что их необходимо каким-то образом заменить. Считаю, всех задержанных по этому делу необходимо разбросать по трём отделам милиции. Это позволит нам в какой-то мере снизить утечку информации. А то получается, что работают не наши сотрудники, а агентура местных товарищей. То есть мы узнаем все новости только после того, как с ней знакомятся челнинские оперативники. Не исключаю, что нам могут давать лишь дозированную информацию. Думаю, сведения могут быть не столь полные и своевременные.
– Всё ясно. Передай ребятам, что эти вопросы я буду решать завтра с заместителем министра. Сложнее будет с тобой! Ты там ключевое звено, и всё расследование держишь в своих руках. Заместитель министра может не согласовать твою личную замену.
– Юрий Васильевич! Я уже больше месяца в командировке. И, если честно, то просто устал и морально, и физически. Готов потом опять вернуться в Челны. Дайте мне отдохнуть два-три дня, иначе я просто могу сломаться. У меня уже боли в сердце, и часто болит голова, это явное переутомление.
– Хорошо, Абрамов! Постараюсь уговорить заместителя министра. Три дня, я думаю, мало что решат в этом деле.
Я положил трубку и потянулся к карману за лекарствами. Запил их водой, с надеждой подумав: «Неужели я уеду отсюда?» Мне с трудом верилось в это. С того момента, как я занял должность заместителя начальника управления уголовного розыска, я практически не вылезал из служебных командировок. Одна плавно перетекала в другую.
Этот растущий промышленный город, словно заноза засел в моей душе. Я не любил его ещё с тех времен, когда был простым оперативником и приезжал сюда работать по розыску без вести пропавших лиц и скрывшихся преступников. Если говорить точнее, то я просто не любил своих местных коллег. Сейчас мне даже не хотелось вспоминать об этом. Ведь обиды, какими бы старыми они ни были, всегда остаются обидами, а в моём случае, основная их масса была незаслуженной.
«Значит, всё будет ясно завтра», – подумал я и стал собираться домой, вернее – в гостиницу.
* * *
Утром отказался от служебной машины и отправился пешком в сторону Автозаводского отдела милиции, наслаждаясь прохладой осеннего утра. «Наверное, это последние денёчки бабьего лета, – размышлял я. – Скоро начнутся дожди, подуют холодные ветра…» Я, как все люди, рождённые в осеннее время, из всех времён года более всего любил весну. А если точнее, вторую половину апреля. Мне нравилось наблюдать, как просыпается природа, как городские скверы покрываются молодой нежно-зелёной листвой.
У отдела меня ожидали Лобов и водитель «Мерседеса».
– Здравствуйте, Виктор Николаевич, – направился ко мне Лобов. – Мы в отношении вчерашнего недоразумения.
– Мне нужен водитель, а не вы. Не вы же сидели за рулём той машины! – отрезал я и прошёл, не останавливаясь, мимо него.
«Козел!» – услышал я сдавленный голос Лобова. Я не стал оборачиваться и, словно не слыша его обидной реплики, проследовал дальше. За мной семенил молодой человек с фигурой платяного шкафа. На его могучих плечах крепко сидела бритая под ноль голова, а большой живот невольно напомнил мне о вреде обжорства.
Около дверей кабинета меня уже ждал Харламов, начальник уголовного розыска Автозаводского отдела милиции. Я открыл дверь и вошёл. Оттеснив водителя, за мной протиснулся Харламов. «Шкаф» нецензурно выругался и остался за дверью, не решаясь войти.
– Виктор Николаевич, я буквально на пару слов, – произнёс Харламов.
Я сделал приглашающий жест и сел в кресло. Харламов осторожно, чтобы не помять импортный костюм, присел на краешек ободранного стула.
– Виктор Николаевич! вчера мне позвонил большой человек из Елабуги и попросил урегулировать с вами вопрос, связанный с автомобилем Лобова. Поймите правильно, Лобов – один из самых влиятельных людей не только в Елабуге, но и здесь, в Челнах, не хотелось бы портить с ним отношения. Я больше чем уверен, что если бы вы знали его достаточно хорошо, у вас бы не возникло никакого сомнения по этому поводу. Лобов часто помогает милиции не только деньгами, но и привлекает к помощи местных бизнесменов. Он совсем недавно купил в Ижевске несколько машин для нужд нашего отдела милиции.
Я спокойно посмотрел на Харламова. Этот человек упал в моих глазах буквально за какие-то доли минуты. Он, конечно, даже не замечал того благолепия, с каким говорил о Лобове, и всячески старался убедить меня в бескорыстии этого человека. Выдержав небольшую паузу, Харламов продолжил:
– Вы, надеюсь, меня правильно понимаете, Виктор Николаевич? Отдайте им права, и Лобов сделает для вас намного больше, чем вы для него. Он всегда помнит добро. Вы же знаете, долг платежом красен.
Не получив от меня никакого ответа, он поднялся со стула и направился к выходу. Его гордая осанка свидетельствовала о честно выполненном долге.
В кабинет вошёл водитель Лобова и остановился у порога. Я вновь удивился его габаритам. Таких больших людей я ещё не встречал.
– Присаживайся, – предложил я ему, словно мы были с ним давно знакомы. – Ты, надеюсь, всё понял и осознал, кто из нас прав, а кто неправ. Ты, наверное, хорошо знаешь, что на сильного всегда найдётся более мощная сила, а прав тот, у кого больше прав.
– Я всё понял, начальник, – ответил он и без разрешения уселся на старый стул. – Извините меня, но я ведь не знал, чья это машина. Ну, бывает, лихачу иногда, я же этого не скрываю.
– Как твоя фамилия? – спросил я и, повернувшись к нему спиной, стал доставать из сейфа изъятые вчера водительские документы.
– Хлебников я. Меня все Батон называют, но я не обижаюсь.
Я повернулся к нему и положил документы на стол. Молча протянул Батону лист бумаги и шариковую ручку.
– Давай, Батон, шевелись. Пиши! – произнёс я.
– Чего писать-то? Вы скажите, я всё напишу, что надо, – ответил он услужливо.
– Чего да чего? – передразнил я его. – Расписку пиши! Я, мол, такой и такой. Что, никогда не писал расписок?
Он подвинулся ближе к столу и начал выводить буквы. Я из-за плеча следил за его писаниной, удивляясь чудовищной безграмотности. В каждом слове Батон делал, как минимум, по одной ошибке.
– Ну, так дела не пойдут, – прервал его я. – Пиши, я буду диктовать. Расписка. Поставь дату и время. Сейчас девять тридцать. Написал? Пиши свою фамилию, имя отчество. Поставь перед этим букву «я». Ты что, Батон, первый раз пишешь расписку? Написал? Продолжай! Получил водительское удостоверение и технический паспорт на автомашину «Мерседес». Написал?
Батон, как в школе, старательно выводил букву за буквой, облизывая губы.
– Так и пиши, что каких-либо претензий к Абрамову Виктору Николаевичу не имею. Написал?
Закончив, он молча протянул мне лист и потянулся за документами, лежавшими на столе. Я взглянул на него, и он стеснительно убрал руки. Я бегло прочитал его расписку и положил её в ящик стола. Потом медленно достал из ящика большие канцелярские ножницы и демонстративно на глазах потрясенного Батона стал медленно резать его водительское удостоверение и технический паспорт на машину. Батон что-то хотел сказать, но из его горла послышался только стон. Покончив с документами, я собрал все кусочки со стола и протянул их ему.
– Это беспредел, – прохрипел Батон. – Вы не имеете права так поступать со мной.
– Ты чем-то возмущён, Батон? Вот твоя расписка. Согласно ей, ты получил у меня все документы и претензий ко мне не имеешь. Ты ведь сам написал её, своей рукой! Так что ты хочешь от меня? Ну, раз молчишь, то до свидания, Батон! Больше занимайся спортом, а то Лобов тебя поменяет на какого-нибудь худенького мальчика.
Я встал из-за стола, давая понять гостю, что разговор закончен. Батон пытался что-то сказать, но у него от возмущения не хватало нормальных слов, а ругаться матом в моём кабинете он не решился.
– Это тебе, Батон, урок на всю последующую жизнь. Теперь, может, ты научишься уважать людей на дорогах? А если не научишься, значит, ты просто идиот. Пока, Батон! Привет Лобову!
Хлебников встал со стула и побрёл к двери. Я подошёл к окну и стал наблюдать картину, разворачивавшуюся на улице, у входа в отдел милиции.
Батон, красный от возмущения, подошёл к Лобову и что-то нервно стал ему рассказывать. Потом раскрыл ладонь и высыпал из огромной пригоршни мелкие кусочки документов. Даже из окна было видно, как побагровело лицо Лобова. Его, хозяина Елабуги и Менделеевска, ещё никто так в жизни не унижал, как какой-то мент по фамилии Абрамов.
Он молча двинул Батону в лицо и сел в «Мерседес». Вслед за ним, сплёвывая кровь, уселся и Хлебников. Машина с визгом дёрнулась и скрылась за поворотом.
* * *
Я сидел в старом продавленном кресле и размышлял о превратностях жизни. Большинство моих товарищей были воспитаны на примерах бескорыстия и благородства, эти качества считались обязательными для работников милиции. А в последние годы мораль стала деформироваться, всё больше выставляя напоказ изъяны милицейской службы. Когда-то движущая нами романтика службы с её трудностями и, если хотите, подвигами вдруг стала терять свой изначальный смысл. Деньги, дающие положение в обществе, стали неотъемлемой частью жизни каждого человека, в том числе и сотрудников правоохранительных органов. И от этого, похоже, никуда было не деться.
Деньги стали перевешивать нравственность, отодвигать человеческие принципы на второй, а то и на третий план. Именно это меня всё больше тревожило и тяготило. Повсеместным явлением нашего времени стали взятки, должностной подкуп. И казавшиеся нам вечными стереотипы неподкупности милиции, прокуратуры, судов уходили в куда-то небытие. Люди теряли веру в справедливость и неподкупность работников правоохранительных органов. Чиновники, бандиты, всевозможное ворьё всех мастей, некогда скрывавшие свою безмерную корысть, вышли из тени и, не стыдясь, отвоевывали себе место под солнцем. Они лезли вверх, не разбирая дороги, шли по головам, а иногда и по трупам, лишь бы владеть и властвовать.
Я задавался вопросом: что могло заставить начальника уголовного розыска стать жалким посредником, защищающим от справедливого наказания наглеца Лобова? Не скрывая и не стыдясь связи с ним, он предлагал мне его покровительство. Покровительство бандита, наживающего деньги преступным путем.
Я и до этого случая встречался с такими, как Харламов. Эти люди всегда были, в любой системе, в том числе и в нашей, милицейской. Но раньше они действовали не столь топорно и нагло. «Харламов, Харламов, на чём же они тебя поймали, эти прихвостни Лобова? Что ты натворил, что оказался у них на побегушках?» – подумал я про него.
Мои размышления были прерваны телефонным звонком Костина.
– Виктор, я только что от заместителя министра. Решение такое. Всех задержанных по КамАЗам переправляешь в ИВС ближайших отделов милиции. Пусть там пока с ними работают следователи. Ты с оперативниками возвращаешься в Казань. А теперь только для тебя. Заместитель министра предоставляет тебе три дня отдыха, а затем ты формируешь новую группу и направляешься в Казахстан. Необходимо как можно быстрее собрать и вернуть угнанные машины, пока их не попрятали в степи.
– Всё ясно, Юрий Васильевич! Сейчас дам все указания, и к вечеру будем сниматься с места.
– Удачи, жду завтра в Казани! – завершил разговор Костин.
Я вызвал Ботова. Пока ждал его, сообразил себе чайку. Через минуту приятный запах свежезаваренных чайных листьев наполнил мой кабинет.
– Слушай, Стас! – обрадовал я заместителя. – Есть команда из Казани. Нужно разбросать задержанных по ближайшим к Челнам отделам милиции. Пусть с ними пока поработают следователи, а мы вечером все возвращаемся в Казань.
Эта новость окрылила его, и он чуть ли не бегом бросился из моего кабинета. Я тоже не без удовольствия подвинул к себе кружку с чаем, перечитал свою аналитическую справку и набрал родной номер:
– Привет, доченька! Это папа! Как у тебя, дорогая, дела?
Послушав щебетание дочки, я попросил позвать маму.
– Привет! Я сегодня приеду. Буду к вечеру. Приготовь, пожалуйста, моё любимое блюдо. Ты даже не представляешь, как я соскучился по вам! Не могу представить, что будет со мной, если не увижу вас в самое ближайшее время! То ли старею, то ли устаю больше, но мне каждый раз все тяжелее и тяжелее от этих нескончаемых разлук. Ты не думай, я не жалуюсь, просто у меня такая работа. Видимо, научился тосковать по вам. Это как болезнь, вроде бы, и здоров, но внутри какая-то пустота, что-то болит, а лекарства уже не помогают. Ладно, ждите меня! Вечером буду.
Я медленно положил трубку. «Что это я вдруг? Радоваться надо, что так удачно сложились дела! Домой побыстрее хочется, к своим родным и близким, а ты вдруг распустил слюни», – мысленно укорил я себя.
Допив остывающий чай, я запер кабинет, отдал ключи дежурному по отделу и вышел на улицу.
* * *
Светило осеннее солнце. Воздух прогрелся, и стало заметно теплее, чем утром.
Я побрёл в сторону гостиницы. Там быстро собрал свои вещи и, не задерживаясь, поспешил вниз, к выходу. Там стояла милицейская машина. Я прошёл мимо, намереваясь воспользоваться трамваем. Неожиданно меня кто-то окликнул. Я оглянулся. Около машины стояли знакомые мне сотрудник милиции.
– Виктор Николаевич, вы, случайно, не к нам в отдел? Мы как раз туда, готовы вас подвезти.
Я не стал отказываться от предложения и устроился на заднем сидении. Молодой милиционер всю дорогу о чём-то беседовал с пассажиром, сидевшим рядом со мной, не обращая на меня никакого внимания. Я старался не слушать их, мои мысли были заняты совершенно другим. Я думал о семье, и мне казалось, что это самые приятные мысли за последние дни моей командировки.
Я попытался переключиться на работу, однако, в голове по-прежнему свербила лишь одна мысль – о доме. Я посмотрел в окно машины, за которым мелькали высотные дома. Их мрачное однообразие сбило мой сентиментальный настрой, и я снова невольно сосредоточился на рабочих проблемах.
Я уже в который раз скрупулёзно начал анализировать работу нашей группы в Челнах, и всё больше убеждал себя в том, что эти кражи можно было раскрыть давно, если действительно серьёзно заниматься этой проблемой. Однако, как мне показалось, у руководства местного УВД просто не было большого желания поработать в этом направлении. Уголовные дела по всем этим кражам на момент нашего приезда в город почему-то находились в подразделениях, и каждый отдел милиции самостоятельно занимался этой проблемой. Это являлось одной из главных загвоздок в раскрытии этих преступлений, почему дело обстояло именно так, я до сих ответить не мог.
За окном показалось здание УВД Автозаводского отдела милиции. Я пододвинул сумку поближе к себе и изготовился покинуть салон. Оставалось лишь поблагодарить коллег.
* * *
Я был уже на месте, когда мне позвонил Ботов и доложил, что все задержанные по подозрению в кражах КамАЗов арестованы городской прокуратурой и перевезены в ИВС Елабуги, Мензелинска и Менделеевска.
– Хорошо, Стас! Сейчас собирайтесь, через час выезжаем! Да, кстати, пригласи ко мне Артёма Сергеева, по-моему, он где-то рядом с тобой.
Артём зашёл ко мне минут через пятнадцать:
– Виктор Николаевич, извините, что задержался. Я говорил с товарищем из шестого и узнал, что звонок был из отдела уголовного розыска Автозаводского РОВД. Пока он не может назвать человека, звонившего Боцману. Сам Боцман сейчас в бегах, и пока ваша бригада в Челнах, он домой не вернётся.
– Артём, мы сегодня уезжаем, и я бы хотел попросить тебя об одной услуге. Как только получишь информацию, что Боцман в городе, дай мне знать. Меня также очень интересует этот звонок. Поработай в этом направлении, буду тебе очень признателен! Если надумаешь переводиться на работу в Казань, позвони мне. Место в управлении я для тебя найду. Ну вот, наверное, и всё. Пока, Артём, до встречи.
Когда Сергеев плотно закрыл за собой дверь, мне подумалось: «Хороший парень, умный. Лишь бы не испортился, работая с такими, как Харламов и Гарипов».
Через час личный состав группы собрался у меня в кабинете. Все были необычно возбуждены и не в меру говорливы вплоть до выхода к ожидавшим нас автомашинам. Напоследок я окинул взглядом ставшие мне родными здания милиции.
«Прощай, Челны», – подумал я про себя.
Машины колонной направились к выезду из Автограда.
* * *
Казань нас встретила мелким холодным дождём. Улицы города грозили потонуть в лужах – верный признак засорённых ливнёвок. «Вот и лето прошло, будто и не бывало», – вспомнились строки то ли песни, то ли стихотворения.
– Игорь, развези всех по домам, – распорядился я у своего микрорайона – Завтра с утра как обычно.
Среда повседневного обитания за время челнинской командировки успела порядком забыться. И я, пересекая двор, во все глаза рассматривал ничем не примечательные лавочки, детские качели и корявые американские клёны. Соскучился даже по ним.
Дома меня ждал вкуснейший ужин, и я, неожиданно проявив себя утробистым мужиком, вдоволь насладился домашней едой.
Затем отправился в ванную. Лежал в тёплой воде и чувствовал, как каждая клеточка тела наполнялась необычным блаженством и спокойствием. От этого я незаметно для себя задремал.
Проснулся я от сильного стука.
– Виктор, что с тобой? – волновалась за дверью жена. – Я тебя зову-зову, а ты не отвечаешь!
– Не беспокойся! Всё нормально! Устал сильно, расслабился, ну и отключился. Извини, пожалуйста, – успокоил я бесценную супругу, а про себя подумал: «Укатали сивку крутые урки».
Когда вышел из ванной, кровать была заботливо разобрана, и я без сил рухнул на неё лицом вниз. Меня окутал неописуемый запах домашнего уюта. Так мгновенно заснул на животе и спал крепко, без сновидений. Сны уже давно не посещали меня.
Проснулся, кто бы сомневался, от звонка. Рука привычно потянулась за телефонной трубкой, но наткнулась на вибрирующий будильник. На счастье, пробуждение тут же скрасили звуки, доносящиеся из кухни: там суетилась жена, готовя мне завтрак.
Прибыл в МВД без опоздания, в семь тридцать.
– С приездом, Виктор Николаевич! – поприветствовал постовой. – Как съездили?
– Спасибо, всё хорошо. – Я пожал его крепкую руку.
Знакомый коридор министерства. Я уверенно шагал по нему, и мои шаги гулко звучали в пустом помещении. Открыв дверь кабинета, я полил цветы на подоконнике, достал документы и разложил их на столе.
Не успел присесть, как раздался телефонный звонок. Я поднял трубку и услышал голос Костина:
