Александр Леонидович Аввакумов
Кровь на колёсах
Я поднял глаза на Веронику, и пристально посмотрел ей в лицо.
– Ну, что скажете, гражданка Штерн, по поводу вчерашней вечеринки? Хорошая бы из вас вышла артистка! Мне искренне жаль вашу подругу, которую вы опозорили на весь подъезд. Да бог с вами, это ваши проблемы! Единственное, что мне непонятно, зачем это нужно было вам? Я человек с достаточным опытом работы, и ещё в ресторане предположил подобное развитие ситуации. Ведь вы можете потерять многое, службу на Байконуре, например. Вы ведь об этом сейчас думали?
Штерн сидела молча. Мне показалось, что на ответные реплики у неё просто нет сил. Она была полностью подавлена.
В кабинет заглянул Старостин и поинтересовался, может ли он забрать к себе Штерн, так как её нужно доставить в городской суд.
– Погодите немного. В суд ещё успеете, – остановил его я.
Минут через тридцать явился Каримов. Мы поздоровались как старые знакомые, и он, удобно разместившись на стуле, попросил чашку чая. Я быстро исполнил его просьбу, мы пересели за стол. Он поинтересовался, зачем я его искал.
– Вы знаете, мы работаем по уголовному делу, связанному с кражами автомашин в Набережных Челнах. При первой нашей встрече вы обратились ко мне с просьбой информировать вас о транзитных поставках наркотиков фигурантами нашего дела. Если сказать честно, я сначала был против этого. Однако в настоящее время всё больше склоняюсь к тому, что эти проблемы сильно переплетаются между собой и сейчас трудно разделить их на простые составляющие.
Каримов, отодвинув чашку с недопитым чаем, внимательно посмотрел на меня, как бы давая понять, что готов слушать.
– Долго думал о самоубийствах Измайлова и Аскарова, – начал я. – Никак не мог понять их причину. Здоровые, физически крепкие люди вдруг добровольно уходят из жизни. Явление довольно странное, оба самоубийства происходят непосредственно в здании милиции. Одно в ИВС, а другое также в закрытом помещении оружейной комнаты. Что их толкнуло на такие поступки? Теперь же я знаю причину. Как вы, наверное, уже догадались, их гибель повлекло знание некоторых лиц и каналов поставок наркотиков в города России.
Каримов напрягся и подался вперёд, словно стараясь не пропустить ни одного слова.
– Не правда ли, интересно? Наркотики, смерть? – невозмутимо продолжал я. – И тот, и другой вот здесь, в этом самом кабинете стали давать мне показания по этой части и вдруг оба замолчали и умерли. Вчера вечером в отношении меня была организована провокация. Меня хотели обвинить в попытке изнасилования. Как думаете, товарищ Каримов, кто принимал участие в этой провокации? Скажу вам, это Вероника Штерн, сотрудник вашей организации. Вы знали об этой провокации? Мне хотелось бы узнать, какова ваша роль в этом деле?
Каримов менялся на глазах.
– Виктор Николаевич! поймите меня правильно. То, что вы мне здесь рассказали, я знаю, и ничего нового вы мне не открыли. Мы вынуждены были проверять всех, кто соприкасался с этими людьми. К моему большому сожалению, вы тоже попали в этот список. Может быть, проверка была проведена не настолько тонко, как нам бы хотелось, но ничего не поделаешь, не все сотрудники могут хорошо играть, в этом наша беда.
Вы, Виктор Николаевич, разворошили улей с пчёлами. Простите, но я просто недооценил вас как оперативника. Я бы, поверьте мне, посоветовал вам, по возможности как можно быстрее уехать из города, пока вы ещё живы. Сегодня же свяжусь через своё руководство с центральным аппаратом КГБ, мы попросим, чтобы ваше дело передали нам.
– Хорошо, – произнёс я. – Я тоже направлю в МВД СССР всю информацию. Пусть там решают, кому работать по этому делу, вам или нам. Вы поймите меня, я сейчас боюсь что-то предпринимать, чтобы случайно не поломать ваши оперативные позиции.
Проводив его, я облегчённо вздохнул и вышел в коридор. Через несколько минут, в дверях здания показался Каримов, поддерживающий под локоть Веронику Штерн.
«Значит, борьба ещё не закончена, – подумал я, провожая их взглядом. – Да, недооценил он меня. Думал, я лох и со мной можно разобраться, как и с остальными исполнителями».
* * *
Ланге давно не был в Челябинске. Тогда, после убийства сожителя Веры, он дал себе слово, что больше никогда не вернётся в этот город. Прошло чуть больше года, и судьба вновь привела его сюда.
Водительская память безошибочно привела его к дому Веры. Он не только не встречался с ней с тех пор, но и за всё время ни разу не позвонил. А сейчас, как мальчишка, в ожидании новой встречи строил планы своей беседы с ней.
Накануне вечером он справился в гостинице «Уральские самоцветы», что Вера закончила дежурство и уехала домой. Следовательно, решил Михаил, сегодня она отдыхает и, скорее всего, дома.
В центре города он купил большой букет цветов, бутылку шампанского, коробку конфет и, поймав частника, поехал к ней домой. Всю дорогу он строил радужные планы, рассчитывая на тёплую встречу. Он робко подошёл к двери и, на секунду замешкавшись, нажал на кнопку звонка. Трель еле отозвалась за входной дверью, и он, как ни прислушивался, не мог расслышать лёгкие Верины шаги.
Наконец дверь отворилась, и он увидел былую красавицу. Некогда миловидное лицо пересекал большой грубый шрам, деля его на две половинки: ту, которую он хорошо помнил, и другую, которую не знал вовсе.
– Здравствуй, Вера, – тихо сказал он и протянул ей цветы. – Вот проездом через ваш город, решил навестить тебя. Давно не виделись, Вера, наверное, больше года.
Женщина стояла в дверях в домашнем ситцевом халате и молчала. Она часто вспоминала этого красивого парня с немецкой фамилией, который так неожиданно ворвался в её жизнь и так же стремительно исчез, не оставив ей никакой надежды. Она догадывалась, что это он убил её сожителя, и первое время сильно переживала. Молилась по ночам, чтобы его не нашли. Однако время шло, а от него не было никаких вестей: ни звонка, ни писем.
Прошло около года, Вера встретила мужчину, который чем-то напоминал ей Ланге, вот уже больше месяца они жили под одной крышей.
И вдруг этот звонок!
Он стоял в дверях растерянный. От его былой лихости остался только светлый чуб, который, как и прежде, торчал из-под шапки. Глядя на Веру, он понял, что за это время всё изменилось. Перед ним стояла чужая Вера, начавшая жизнь с чистого листа.
– Может, впустишь меня в квартиру? А то как-то неудобно разговаривать на пороге, – попросил Михаил.
– Да-да, конечно. Проходи, – засуетилась Вера, давая ему перешагнуть порог.
Войдя в прихожую, он сразу обратил внимание на мужскую куртку, висевшую на вешалке.
– Извини, я не знал, что у тебя есть мужчина. Я не задержусь. Просто заехал посмотреть на тебя, спросить, как живешь.
Он протянул ей шампанское и конфеты, а затем прошёл в комнату и, не раздеваясь, присел. Осмотрелся и тихо сказал:
– Да, Вера, змало что здесь изменилось. И обстановка та же, и кровать. Да и ты такая же. Время не властно над тобой.
Он тяжело встал со стула и направился к выходу.
– Михаил, постой, – произнесла она, словно очнувшись от сна. – Пойми же меня! Прошло столько времени, а от тебя ни слуху ни духу. Я любила тебя, ждала, ночи просиживала в надежде, что ты снова появишься. Но ты так и не пришёл. Теперь я вижу, ты коришь меня. А ты вспомнил хоть раз обо мне? Позвонил? Тогда я тебе была не нужна! А теперь ты приехал, увидел и обиделся. Я тебе не жена и ждать тебя не обещала!
– Может, ты и права, – ответил он. – Наверное, права. Я ведь ни на что не претендую. Живите с миром.
Михаил вышел в коридор и плотно закрыл за собой дверь.
Он побрёл вдоль двухэтажных, серых от времени домов, ёжась от холода. «Куда идти? – раздумывал он. – Вот и дожил, что стал никому не нужен».
Увидев впереди автобусную остановку, он бросился к ней в надежде добраться до центра города и побродить там. «В гостинице останавливаться нельзя, заметут. Нужно к какой-нибудь женщине. Это самый лучший вариант» – в голове Михаила зрел какой-никакой выход из безысходной ситуации.
Перекантоваться он решил в ближайшем от остановки кинотеатре. К сожалению, кинофильм оказался неинтересным, и он, отогревшись, задремал. Очнулся от грохота стульев и топота ног. Пришлось вставать и шаркать ногами вслед за толпой.
Покружив по городу ещё часа два, беглец нашёл ресторан. Выбрав самый дальний и затемнённый столик, он заказал ужин.
Сто граммов водки затушевали чувство безысходности и вернули ему уверенность в себе. Он стал внимательно осматривать посетителей. Взгляд остановился на столике, за которым коротали вечер две дамы. Судя по ассортименту на столе, это были постоянные клиентки заведения. Они распивали бутылку сухого вина без закуски. Почувствовав на себе пристальный взгляд незнакомца, одна из женщин тоже внимательно посмотрела на него. Он молча махнул им рукой, приглашая к себе за столик.
Недолго посовещавшись, женщины прихватили с собой бокалы, бутылку и пересели.
– Ну что, будем знакомиться, – непринужденно начала одна. – Меня зовут Лида, а это Катерина. А вас?
– Анатолий, – соврал Михаил. – Представляете, приехал к школьному товарищу, а тот, мерзавец, укатил в отпуск на юг. Возвращаться домой не хочу. Работа, семья, всё это так надоело, что я решил немного зависнуть в вашем городе, культурно отдохнуть. Сижу здесь около часа, скучно до чёртиков, не с кем словом перекинуться. Гляжу, две леди напротив тоже скучают, вот и пригласил вас к себе.
Он протянул им меню.
– Не стесняйтесь, девочки, заказывайте! Веселиться, так на полную катушку.
Он подозвал официанта, и женщины, смеясь и споря между собой, стали делать заказы.
– Вы сами откуда, Анатолий? – поинтересовалась Лида. – Явно не с Урала. Говор у вас не местный.
– Я из Москвы, – опять насочинял Михаил. – Москва есть Москва! Людей там больше, чем снега по всей вашей области, да и машин тоже. А если по-честному, то не люблю я этот город. Шумно там очень. Люди ходят чванливые. Гордятся, что москвичи, хотя многие сами приехали из провинции, и ещё неизвестно, кто больше для города сделал, они или мы, приезжие.
Официант принёс спиртное и холодные закуски.
Михаил разлил дамам вино, себе налил водки. Выпили за знакомство.
– Вы, наверное, в гостинице остановились? – снова спросила любопытная Лида.
– Да нет, ещё не успел. Прямо с вокзала к другу, а затем в ресторан. Да и вещей у меня совсем мало, одна сумка. Надоели все эти гостиницы, сплошная казёнщина. Мне лучше в каком-нибудь домике, с печкой. Люблю тепло печи с детства, – разошёлся он, заедая водку солёными грибочками. – Не представляете, девчонки, года два жил в Москве в гостинице, надоело всё до ужаса. Сюда приехал, думал, поживу у друга, а здесь опять гостиница! Жить хочу в доме, а не в этих комнатах с казёнными кроватями.
Он налил им еще вина. Женщины сидели и хитро переглядывались между собой, определяясь, кто из них приютит кавалера.
Лиде, сидевшей слева, с тёмными крашеными волосами, было лет сорок. Её платье с большим вырезом откровенно подчеркивало большую белую грудь. Правая нога в чёрном капроновом чулке постоянно и недвусмысленно касалась его ноги.
Катерина была противоположностью Лиды. Её маленькая грудь явно проигрывала подруге, зато стройные длинные ноги привлекали внимание многих мужчин.
«Пусть решат сами, – усмехнулся про себя Ланге. – Главное, остаться хотя бы на несколько дней у кого-нибудь из них».
– О чём задумались? Веселиться надо, пить, танцевать! Не на похороны же собрались! – произнесла Лида.
Михаил встал из-за стола и направился к музыкантам, расставлявшим на сцене инструменты с колонками. Он, что-то сказал одному из них, после чего достал из бумажника купюру и сунул её в карман музыканта. Спустя несколько минут заиграла музыка, и он пригласил на танец Лиду.
Лида танцевала так, как будто никого не было в зале. Её плотное тело срослось с Михаилом, словно пытаясь поглотить его.
– Ты меня возбуждаешь! – прошептала Лида. – Я уже хочу тебя!
– Всё намного сложнее, – серьёзно ответил он. – Я бездомный и вести мне тебя некуда. Не будем же мы с тобой заниматься любовью на улице?
– Я тоже сегодня не могу тебя пригласить. Мать приехала погостить на неделю, – со страстным выдохом прошептала Лида. – А Катька своего шанса не упустит, она с тебя глаз не сводит.
– Лида, у нас ещё будет время провести с тобой вечерок. Кто знал, что так всё получится, – словно извиняясь, произнёс он. – Вот уедет твоя мать, я к тебе и нагряну. Надеюсь, не прогонишь?
Танец закончился, они сели за столик. Михаил налил дамам и предложил выпить за дружбу. Выпив, с аппетитом принялись за горячее. «Значит, Катерина, – подумал он. – Ладно, я не против, лишь бы не кинула с ночлегом». Он взглянул на женщину и, поймав её взгляд, смутился, будто она могла прочитать его мысли: «А она ничего…»
Катерина потащила его танцевать. Тело её было податливым, словно лоза, и он, плотно прижав её к себе, закружил.
Вечер был в разгаре, когда Лида вдруг вскочила из-за стола и, не попрощавшись, удалилась.
* * *
Я ехал встречать Лазарева, прилетевшего утренним рейсом.
Ещё два дня назад я отправил в главное управление уголовного розыска МВД СССР все оперативные материалы и подробную справку о проделанной нами работе. Я с нетерпением ждал реакции главка, но ответа не было. «Почему молчат? – удивлялся я. – Может, что-то не так? Но при любом раскладе должен же быть какой-то ответ?»
Я впервые с нетерпением ждал Лазарева, надеясь, что он прояснит ситуацию и что-то расскажет. Наконец я увидел его. Он шёл по коридору в сопровождении двух молодых людей. Завидев меня, гости повернули в мою сторону.
– Абрамов, – представился я.
– Это Сычёв, – указал на одного из спутников Лазарев. – Он будет отвечать за следствие в нашей группе. А это Кондратьев, он будет курировать оперативный блок, как и вы.
Мы вышли из здания и направились к машине.
– Что нового в Москве, в МВД? – не вытерпел я.
Он, словно не слыша, сел на переднее сиденье машины. В гостинице, пока прибывшие оформляли документы, Лазарев отвёл меня в сторону и вполголоса сообщил:
– Кондратьев из конторы. Не исключаю, что и Сычёв тоже оттуда.
Я подхватил тяжеленный чемодан Лазарева и понёс на второй этаж в номер шефа.
– Что-то ты, Абрамов, сделал не так, – уже в номере сказал Лазарев. – То ли слишком глубоко копнул, то ли что другое. Мне накануне отъезда звонил брат, велел ограничиться розыском машин и не лезть больше никуда. Насколько я понял, похоже, звонили из правительства Казахстана и просили ограничить работу нашей бригады рамками уголовного дела. Теперь, дорогой мой, шаг влево, шаг вправо будет расцениваться как попытка к бегству. Голову за эти дела точно снимут. Ты, надеюсь, понял.
– Спасибо, – ответил я. – Теперь мне, по крайней мере, все стало ясно: и молчание Москвы, и многое другое.
«Значит, достучался Каримов до высоких московских кабинетов, – решил я про себя. – Испугался, начал паниковать. Сейчас попытается через Москву вытащить из меня все сведения по транзитным рейсам Ланге. Да, парень, твой испуг мне понятен и кроется он сейчас именно в Ланге, Мустафе и Кунаеве. Если ты умный, в чём я не сомневаюсь, тебе придётся полностью зачищать эту цепочку. Сейчас это сделать довольно сложно. Эти люди хорошо осведомлены и просто так не дадутся. Придётся изрядно попотеть, чтобы заткнуть им рот. Тебе было бы легче отодвинуть меня от дела, чем их. Но видишь, и это у тебя не получилось. Ну что, Каримов, посмотрим, кто кого?»
Я вышел из гостиницы и поехал в городской отдел милиции. В кабинете достал из сейфа все бумаги и засел их перечитывать. «Никаких копий и оригиналов, – решил я. – Всё, что у меня было, отправлено в Москву, больше ничего нет». Я подвинул к себе машину для уничтожения документов. С её помощью были ликвидированы справки, меморандумы, агентурные сообщения Верного и всё остальное.
Собрав бумажную соломку в полиэтиленовый пакет, я вышел на улицу и свернул за угол здания. Оглянувшись, я высыпал труху в пустой мусорный ящик и поднёс спичку.
Бумага вспыхнула, и через минуту-другую в ящике остался лишь пепел. Я вытряхнул его из ящика и растёр по земле. «Вот и всё, – сказал сам себе. – Ничего по наркотикам у меня нет».
Я поднял воротник и спокойно направился в здание милиции.
* * *
Ланге проснулся в кровати Екатерины. В комнате было прохладно, и ему не хотелось выбираться из кровати. На кухне, бренча посудой, хозяйка уже готовила завтрак.
– Анатолий! – услышал он. – Ну сколько тебя можно звать!
Михаил улыбнулся, сообразив, что зовут его, а не кого-то другого. Ему сразу вспомнился вчерашний вечер и все его приключения. Спустя пять минут он уже сидел за столом и с удовольствием уплетал яичницу.
– Катя, можно я у тебя поживу недельку-другую? Могу, если хочешь, заплатить вперёд. Не переживай, деньги у меня есть, и обманывать я тебя не буду.
Катерина смерила его пренебрежительным взглядом.
– Ты, Анатолий, вчера поссорил меня с лучшей подругой. Она хотела, чтобы ты поехал к ней, а ты вдруг полез ко мне. Как считаешь, тебе это понравилось бы? Знаешь, Толя, я не привыкла жить с мужчинами. Одно дело переспать с ними, а другое дело – заботиться о них. У меня был муж, сейчас он сидит, и ему ещё три года осталось. Ты сам представь, что скажут соседи, когда увидят тебя у меня? Ты-то через две недели смотаешься, а я что скажу благоверному? Извини, но не могу. И деньги мне твои не нужны.
Михаил не ожидал подобного поворота. Ещё вчера эта женщина цеплялась за него, как утопающий за соломинку, а сегодня на тебе: не могу и не хочу!
Он с трудом проглотил кусок хлеба и вопросительно посмотрел на неё.
– Катя! посоветуй, у кого можно снять квартиру, ненадолго, на пару недель. Что, у тебя подруг нет или деньги никому не нужны? Я же сразу заплачу!
– Не знаю, обещать не буду. Сейчас попробую поговорить с Лидой, может, у неё кто-то есть. Но ты сам видел, как она вчера обиделась на меня, как будто сто лет не видела голого мужика.
Пока он доедал яичницу, женщина прошла в комнату и стала звонить подруге. Через несколько минут в дверях показалась голова Катерины.
– Везёт же лохам и пьяницам! Лида даже обрадовалась моему вопросу. Говорит, бабка сверху сдает угол, и она потолкует с ней.
– Вот и хорошо. Большое спасибо тебе за заботу! Я сейчас мигом оденусь и рвану к ней. Ты дай мне адресок.
Вскоре Михаил был готов и с нескрываемым нетерпением переминался на пороге с ноги на ногу.
– Вот тебе адрес, езжай к ней, там и договоритесь, – деловито сказала Катерина.
– Сколько с меня?
– Головой тронулся, что ли? – обиделась Катя. – Я что, проститутка какая-нибудь! Может, я тебе должна? Давай, не болтай и быстрее шевели батонами.
Михаил чуть ли не бегом выскочил на улицу и, поймав такси, поехал по указанному адресу. Машина остановилась у двухэтажного здания, внешне напоминающего барак, какие строили ещё в довоенные годы. Расплатившись с таксистом, он обошёл строение и углубился в полутёмный подъезд. Там было темно и сильно пахло кошачьей мочой.
– Здравствуйте, – услышал Ланге, налетев на мальчика лет восьми-десяти. Маленький житель по-взрослому поинтересовался: – Вам кого?
– Нет, нет, – усмехнулся Михаил. – Иди, гуляй, я сам разберусь. Тут у вас на каждой двери есть номера.
Он медленно шёл по тёмному коридору, вглядываясь в начерченные мелом цифры. Наконец его взгляд остановился на двери, на которой белели две единицы.
– Вот она, номер одиннадцать, – пробормотал он и остановился. Сердце его колотилось как-то по-особенному. Он хотел постучаться, но дверь вдруг сама открылась. На пороге в домашнем халате стояла Лида.
– Не заблудился, путешественник? – весело спросила она. – Давай проходи, квартирант.
Он медленно вошёл в квартиру и остановился на пороге. Несмотря на отсутствие дорогой обстановки, квартира Лиды сверкала чистотой.
– Присаживайся, – шутливо скомандовала она, указывая на массивный деревянный табурет у стены. Поинтересовалась: – Голова болит? Ты не стесняйся! Если болит, то налью опохмелиться. Наверное, вчера перебрал изрядно, если, словно дурак, ухватился за Катьку.
– Нет, спасибо, не нужно. Я не похмеляюсь. Просто не пью так много, чтобы наутро болеть. Ты одна живешь? Что-то никого не видно? Вчера говорила, что мать к тебе приехала, – напомнил хозяйке Михаил.
– Как приехала, так и уехала, – ответила Лида. – Что, так и будешь сидеть одетым? Давай, снимай пальто и проходи в комнату.
– Мне Катя сказала, что твоя соседка сверху сдаёт комнату, вот я и приехал. Зачем раздеваться, может, мы с тобой сразу пойдём к ней?
Лида внимательно посмотрела на него. Что-то в нём ей явно не нравилось, однако, что конкретно, она ещё не понимала.
– Крутишь ты, Толя, что-то! Никак в бегах? Я ещё вчера подумала об этом. Вроде на вора не похож, держишься по-другому, а глаза бегают, словно боишься чего-то. Я сразу поняла, кто ты. По твоим деньгам. Сорит, думаю, деньгами, кучами бросает на выпивку, точно не трудовые. Простой человек с деньгами так не поступает, он знает цену копеечке.
Ланге не ожидал такой проницательности и поэтому молчал, не зная, что ответить.
– Да ладно, живи, как хочешь. Не буду читать тебе нотации. Жизнь сама тебя научит. Квартируй у меня, только чур недолго и без всяких там закидонов. Мне милиция здесь не нужна. Я женщина честная.
Михаил поставил в угол свою сумку и стал снимать пальто. Раздевшись, он смущенно прошёл в комнату, где стояла всего одна кровать. Он оглядел комнату и остановил взгляд на постели.
– Извини, второй кровати у меня нет. Будем спать вместе. – Лида улыбнулась и ушла на кухню.
«Везёт же мне, – подумал он. – Из одной койки сразу в другую».
Он раскрыл сумку и выложил свои вещи. Затем достал пистолет и бережно положил под матрас.
– Лида, – позвал он, – может, что-то нужно, ну дров наколоть, воды принести? Ты только скажи, я мигом!
– Чего уж там, – крикнула Лида. – Отдыхай! Наверное, устал там с Катериной кувыркаться? Вот отдохнёшь, а там и посмотрим.
Михаил прилёг и закрыл глаза. Кровать была настолько мягкой, что он чуть не утонул в ней. От белоснежного накрахмаленного белья тянуло запахом, похожим на лаванду. Незаметно для себя он крепко заснул.
* * *
За дверью моего кабинета послышался странный шорох. Я резко открыл дверь. На пороге топтался Старостин.
– Разрешите, Виктор Николаевич?
– Проходи. Ты что там за дверью скрёбся? Что-то случилось?
– Как вам сказать, – замялся коллега.
Он прошёл в кабинет и сел на предложенный мной стул.
– Виктор Николаевич! вы, наверное, уже в курсе, что приехал руководитель оперативно-следственной бригады с двумя заместителями? – Я кивнул. – Так вот, один из них, по фамилии Кондратьев, заставляет всех нас, оперативников, написать ему рапорта по общению с вами. Ну, куда мы с вами выезжали, с кем вы там встречались, какие указания давали.
Сейчас ребята в недоумении. Они не понимают что происходит. Мы тут с вами работаем уже два месяца, и вдруг на тебе, приехали неизвестные и требуют непонятно что и непонятно для чего. Мы все верим вам и не хотим ничего писать, вы наш настоящий руководитель. Пожалуйста, объясните личному составу, с чем это всё связано. Они имеют право знать, что происходит в бригаде!
«Вот оно что! – подумал я. – Кондратьев хочет выйти на моих людей в городе через оперативников, минуя меня. Сильный ход! Он, похоже, понимает, что я не отдам свои источники, так решил схитрить».
– Вы не дергайтесь только, – успокоил я Старостина. – Приехало новое руководство, которое, по всей вероятности, не совсем довольно результатами нашей работы. Считает, что за всё это время мы обнаружили недостаточно много машин. Собери ребят и объясни им, пусть напишут всё, что знают, и всё, что интересует Кондратьева. За меня не беспокойтесь: дальше фронта не пошлют, меньше роты не дадут. Идите, работайте спокойно. Спасибо, что сообщил мне эту новость.
«Единственный, кто видел источника в лицо, был мой водитель, – начал рассуждать я, когда Старостин вышел из кабинета. – Что он может рассказать Кондратьеву? Никаких анкетных данных он не знает. Видел только в лицо и то один раз, и не более. Все документы я уничтожил. Следовательно, особо опасаться не стоит».
Я вышел в коридор и лицом к лицу столкнулся с Лазаревым и его новыми заместителями.
– Позволь, – произнёс Лазарев и, отстранив меня рукой в сторону, проследовал в мой кабинет. Вслед за ним прошли и его коллеги.
– Что нового за моё отсутствие? – поинтересовался Лазарев. – Сколько автомашин нашел?
– Работаем, – ответил я сухо и отодвинул штору. – Вот видите, помимо одиннадцати отправленных в Набережные Челны машин на плаце стоят еще семь изъятых. В настоящее время, по моим сведениям, многие владельцы похищенных КамАЗов скрываются вместе с машинами. Часть из них работает по найму в Узбекистане. Всего, как вам известно, группой изъято восемнадцать автомашин.
Лазарев подошел к окну и стал рассматривать КамАЗы.
– Это всё? Я думал, больше.
– Я тоже так думал. Хорошо, что эти успели собрать. Всех людей, как вы знаете, своевременно предупредили, и многие ринулись в бега.
– Может, просветите нас в этом вопросе? – встрял в разговор Кондратьев. – Кто же их предупредил о вашем приезде? Это очень интересно!
– Видите ли, – повернулся я к нему, – организатором продаж ворованных машин является Михаил Ланге, который приходится зятем начальнику городского отдела милиции. Буквально за день до прибытия нашей группы в Аркалык, в помещениях фирмы вспыхивает пожар, в результате чего сгорает вся бухгалтерия, а сам Ланге и его главбух уходят в бега. Сейчас бухгалтер задержана, она предоставила нам копии всех документов, и мы располагаем сведениями о покупателях этих машин.
– Да, целый детектив, – прокомментировал Лазарев, – с завязкой, погонями и кровью. Мы уже беседовали с личным составом и заметили, что многие люди явно устали и требуют замены. А вы как на это смотрите?
– Я с вами полностью согласен. Действительно, люди работают без выходных и очень устали. Все в усиленном режиме уже два месяца, вдали от дома и семьи.
– А вы, Абрамов, у них в большом в авторитете! – с чего-то польстил мне Кондратьев. – Люди считают, что только благодаря вам они собрали столько машин.
– Я думаю, любой руководитель должен быть авторитетом у подчинённых. Они должны верить ему и всегда рассчитывать на его опыт и поддержку. Особенно здесь, в Казахстане, где собраны сотрудники из многих регионов Союза.
– Ладно, Абрамов, мы с Сычёвым пойдём дальше, а вы побеседуйте с Кондратьевым, – сказал Лазарев. – Он хочет поговорить с вами по целому ряду вопросов. Кстати, что за дыра в вашем стекле?
– Стреляли, – коротко произнёс я. – Видно, стрелок оказался не профессионалом, либо просто хотели предупредить, чтобы я снизил обороты работы.
Все подошли к окну и стали с интересом рассматривать пулевое отверстие в стекле. Обсудив выстрел, Лазарев с Сычевым ещё раз взглянули на плац и направились к двери.
– Читая ваши отчёты из Аркалыка накануне выезда сюда, – перешёл к делу Кондратьев. – Не мог не заметить, что вы располагаете хорошими оперативными позициями, которые позволяют вам обходить расставленные недругами ловушки. В качестве примера можно привести случай с гражданкой Штерн. Скажите мне, Виктор Николаевич, как вам удалось создать здесь пусть небольшую, но действующую агентурную сеть? Кто вам помог в этом? Местные товарищи из КГБ или вы сами сумели это сделать?
– Виктор Степанович, вы где раньше работали? – спросил я прямо. – Наверное, там, где люди больше удивляются, чем что-то делают. А я всё время работаю с уголовниками. Это сейчас стало модно называть их организованной преступностью. Для меня же они все одинаковые.
Это у вас так принято, что любой вызванный к вам человек даёт согласие на сотрудничество. У нас же в МВД всё по-другому. Мы не оперируем в беседах с преступниками словами «родина» и «государство». У нас всё проще, это человеческий страх. Страх перед подельниками, ну и перед государством, разумеется. И деньги, представьте себе, деньги! Конечно, таких больших денег, как у вас в конторе, у нас нет. Но того, что мы выдаём своим людям, им вполне хватает. Вот в чём наша с вами принципиальная разница. Мы можем работать везде, в отличие от вас.
Я замолчал и, отвернувшись от собеседника, стал смотреть в окно.
– А кто вам сказал, что я из КГБ? – спросил Кондратьев.
– Чтобы это понять, надо разбираться не только в людях, но и в методиках работы КГБ. Вы сами выдали себя своими вопросами, поведением и явным пренебрежением к работникам МВД. Я тоже подумал, зачем Москве присылать в Аркалык вас, если я уже начал здесь работу? Значит, у вас будет совершенно другая задача. Вы же приехали сюда не заменить меня, а работать по линии комитета, параллельно со мной, под легендой сотрудника МВД.
– Я снимаю шляпу, Виктор Николаевич, перед вашей логикой! Мне бы не хотелось оказаться среди ваших врагов, – дружески улыбнулся Кондратьев.
– А вы не старайтесь в них угодить. Не делайте ошибок, подобных той, что сделали сегодня утром при встрече с моими подчинёнными. Я вам не враг, и вам не нужно копать то, что уже давно вскопано. Я ясно выразился?
Кондратьев попрощался со мной и отчалил в кабинет, в котором некогда работали Ныров и Пашуков.
* * *
Когда за Кондратьевым закрылась дверь, я тоже покинул кабинет. Решил прогуляться в сторону городского универмага.
«Комсомолец недоделанный, – думал я про Кондратьева. – Сидел, наверное, на Лубянке, протирал там штаны. Тоже за медалью или за должностью приехал. Их прямо как пчёл на мёд тянет сюда. Посмотрим, на что ты способен».
Я хорошо помнил свою первую встречу с работником Комитета государственной безопасности. Это произошло на последнем курсе института. Мои ребята из группы, привыкшие щеголять в джинсах, вдруг неожиданно стали по очереди приходить на учёбу в строгих костюмах и при галстуках. На мои приколы и вопросы о смене имиджа они отмалчивались.
Однажды, вернувшись после института, я застал дома заплаканную мать.
– Мама, что случилось? Кто тебя обидел?
Она достала из кармана фартука сложенный вдвое листок бумаги и протянула его мне. Это была повестка, в которой меня просили прибыть в КГБ.
– Ты что-то сделал? Почему тобой интересуются органы? – сквозь слёзы спросила мать. – Я всегда знала, что все эти длинные волосы, джинсы и гитара до добра не доведут.
– Мама! Не хорони меня раньше времени. Я ни в чём не виноват и не знаю, зачем они меня вызывают. Ну, поговорят там со мной и отпустят. Сейчас не тридцать седьмой год, когда люди просто так пропадали в застенках НКВД.
Ни я, ни мать не спали в эту ночь. Я всё думал, зачем я мог понадобиться «чекистам», но в голову ничего хорошего не приходило.
Утром я привёл себя в порядок, надел костюм, повязал галстук и направился на улицу с говорящим названием – Дзержинского.
