Александр Леонидович Аввакумов
Кровь на колёсах
Там было очень много народа, как никогда. Я сел за столик и стал под непривычным для себя углом зрения рассматривать праздных людей. Работа, которой я занимался более десяти лет, наложила на меня свой отпечаток. Я разучился по-человечески радоваться маленьким слабостям окружающих. Мои глаза, словно рентгеновские лучи, просвечивали их, пытаясь отыскать мерзавцев и преступников. Длительная работа в системе уголовного розыска не только меня сделала своеобразными дальтониками. Все мы, оперативники, научились быстро и безошибочно различать лишь два цвета – белый и чёрный. Мы шли по многоцветной жизни, словно зашоренные лошади, не видя ничего, кроме маленького просвета впереди. А что это за просвет, мы и сами не знали: то ли пуля, то ли нож в спину.
Размышляя о превратностях жизни, я не заметил, как подошёл официант. Заказ сделал наобум – назвал блюда по первым строчкам меню. Также без удовольствия отужинал среди всеобщего безмятежного довольства и веселья.
Когда поднимался по лестнице в свой номер, услышал за спиной голос администратора:
– Извините! Вам оставили письмо.
«Странно, – сразу напрягся я. – Кто в этом городе может писать мне письма?» Послание, поблагодарив администратора, я, разумеется, взял.
* * *
Кунаев по окончании рабочего дня отправился в магазин и, накупив сладостей для внуков, поехал к дочери. Та, по всей вероятности, ждала отца и моментально открыла дверь. Отряхнув снег с обуви, начальник милиции разделся и прошёл на кухню.
– Дедушка пришёл! – С радостными возгласами к нему устремились любимые внуки.
Он открыл кожаный портфель и стал раздавать подарки. Детишки, не скрывая восторга, стали хвалиться друг перед другом коробочками, фантиками и стикерами.
– Есть будешь? – поинтересовалась дочь и после утвердительного кивка стала доставать из шкафа тарелки.
– Иди, займись детьми, я сам себе положу, – сказал он ей. – У меня к тебе серьёзный разговор.
Через некоторое время шум в соседней комнате затих, и дочь вернулась на кухню.
– Как, уложила?
– Да, папа, спят. Встаём рано, нужно в садик, поэтому и ложимся рано. Устают они за целый день, – произнесла дочь, основательно устроившись за столом для разговора.
– Вот что, доченька, – начал отец, – скрывать не буду, твой муж во всесоюзном розыске. Я с ним говорил месяца два назад. Он обещал сделать вам визы в Германию. Похоже, не сделал. Вот возьми, это твой заграничный паспорт, в нём вписаны дети. – Кунаев протянул дочери документ. – Михаил передал вам деньги, они у меня на работе, в сейфе. Это большие деньги, тебе хватит надолго, а может, и на всю жизнь. Вот в этом свёртке тоже деньги, их надо передать его матери и брату. Я воспользовался случаем и связался с его родственниками в Германии. Со дня на день они должны выслать на твой адрес вызов. Когда получишь, нужно будет срочно выехать в Москву. Бросай всё. Я продам твою квартиру и мебель. Ты должна, слушай меня внимательно, сначала выехать в Семипалатинск, а оттуда уже в Москву. Не спрашивай меня ни о чём, так надо. Обо мне не думай, я не пропаду. Для меня главное, чтобы ты уехала отсюда как можно быстрее.
Из глаз дочери потекли слёзы. Она почувствовала, что видит своего отца в последний раз.
– Не плачь и не хорони меня раньше времени, – сказал Кунаев и погладил её, как в детстве, по голове.
Он долго не мог уйти от дочери, всё останавливался на пороге и обдумывал, как лучше распорядиться средствами. Сначала предложил: «Завтра мой водитель завезёт тебе деньги», потом его осенило: «Есть возможность через старого друга перевести деньги непосредственно в Банк Германии». Сошлись на том, что это лучшее решение. После чего Кунаев всё же попрощался окончательно.
Его дочь долго стояла у окна и смотрела вслед удаляющемуся отцу. Нехорошее предчувствие охватило её. Женщина надрывно прошептала:
– Прощай, папа.
* * *
Кунаев шёл по узеньким улочкам города. Здесь он прожил всю свою сознательную жизнь и хорошо ориентировался в хитросплетении улиц и переулков. Недалеко от своего дома он услышал приближающиеся сзади шаги. Судя по громкому хрусту снега, мужчина был большого веса. После всех событий связанных с зятем, он был очень осторожен не только в своих действиях, но и в высказываниях. Сейчас, услышав эти торопливые шаги, он напрягся и сунул руку в карман шинели, где лежал его наградной пистолет.
Полковник шагал быстро, не оглядываясь по сторонам, словно давая понять преследовавшему его человеку, что он не боится его. Наконец незнакомец, не выдержав быстрого темпа, окрикнул его по фамилии. Он остановился и посмотрел на преследователя. Он сразу узнал в нём человека Хозяина.
– Что тебе нужно? – спросил он его. – Чего ты, словно шакал, крадёшься за мной? Я тебя уже давно засёк.
Перед ним стоял мужчина средних лет с ярко выраженной восточной внешностью. Он с трудом переводил дыхание и, нагнувшись за снегом, стал протирать им разгорячённое лицо.
– Хозяин тобой недоволен, – сказал преследователь на казахском языке. – Ты рекомендовал нам своего зятя, за которого поручился. Твой зять оказался нечестным человеком. Он продал то, что ему не принадлежало, а вырученные деньги забрал себе. Хозяин даёт тебе два дня, чтобы ты вернул ему деньги или нашёл зятя. Хозяин дважды не повторяет. Или он, или деньги. Если денег не будет, то Хозяин сам найдёт твоего немца и убьёт его, несмотря на то, что он твой зять.
Человек развернулся и торопливой походкой удалился прочь. Это было очень серьёзное обвинение, и Кунаев хорошо знал, что теперь он головой отвечает за мужа своей дочери. Постояв ещё с минуту и, убедившись, что больше за ним никто не наблюдает, он продолжил свой путь.
Подойдя к дому, он внимательно осмотрел прилегающую местность. Никаких следов человека или зверя на белом снегу видно не было. Войдя в дом, он включил свет и молча прошёл на кухню. Он порылся в шкафу и, достав чистый фужер, до краёв наполнил его коньяком. «Значит, у меня есть ещё два дня, чтобы спасти Михаила, – подумал он. – Всего два дня. Но где его искать?!»
Своевременно предупредив зятя о приезде оперативно-следственной бригады из Москвы, он помог тому скрыться из города. Но куда конкретно, он не знал. Сегодняшняя встреча свидетельствовала о том, что Михаил залёг глубоко и разыскать его будет не просто. Он осушил фужер и моментально ощутил, как по телу растеклось блаженное тепло. Он откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
В памяти он стал прокручивать всю эту историю с наркотиками.
* * *
Кунаев ехал на служебном автомобиле и увидел Измайлова, переходящего дорогу. Он знал, что тот является другом его зятя и имеет на него определенное влияние.
– Останови машину, – приказал он водителю.
Водитель, сбросив скорость, аккуратно притормозил рядом с Измайловым.
– Садись, – распорядился начальник милиции. – Есть разговор.
Измайлов сел на заднее сиденье, машина тронулась. Они подъехали к небольшому кафе на окраине города. Оглядевшись по сторонам, Кунаев молча проследовал в заведение, Измайлов держался позади. Они миновали общий зал и оказались в небольшом помещении, где стоял стол и несколько стульев.
Не успели присесть, как перед ними моментально оказался директор кафе.
– Здравствуйте, товарищ начальник, – заискивающе произнёс он. – Обедать будете?
– Обедать?.. – задумчиво переспросил он его. – Буду, но подашь блюда через полчаса, а сейчас оставь наедине.
Он встал и, плотно закрыв за директором дверь, внимательно посмотрел на Измайлова. От его взгляда тому стало не по себе, он отвёл глаза в сторону.
– Вот что. Ты знаешь, что ваш бизнес по торговле ворованными машинами может прекратиться в любое время? – спросил он его.
Тот сделал удивлённое лицо, словно впервые слышал об этом.
– Не строй здесь рожи, это не цирк, я говорю с тобой серьёзно. Час назад я разговаривал со своим зятем, он меня, по всей вероятности, не понял, или не захотел понять. Есть другой бизнес, который может принести вам всем гораздо больше денег. Постарайся убедить в этом Михаила, я ему сам говорить ничего не буду. Ему не обязательно знать, что инициатива исходит от меня. Суть бизнеса – поставка в города России определенного продукта с юга. Водитель будет работать втёмную. Пришёл, взял машину, отвёз груз туда, куда укажут, и домой. Несколько подобных рейсов, и вы с Михаилом будете богаты. Можно бросать здесь всё и уезжать, куда захотите. Я сведу тебя с одним человеком, через него будете получать груз, этот товар. Он вас научит, как его грамотно спрятать в машине. Это хорошее предложение, его нельзя не принять.
Измайлов отлично понимал, что ему предлагают. Он прикидывал в уме все варианты и возможные последствия, взвешивал все за и против.
– Сколько я буду иметь? О том, сколько будет иметь ваш зять, я вас не спрашиваю.
Кунаев посмотрел на алчные огоньки, которые загорелись в глазах Измайлова, и неспешно ответил:
– Намного больше, чем ты имеешь сейчас. Тебя это устраивает?
Измайлов вновь замолчал, подсчитывая в уме пока ещё виртуальные деньги. Глаза его вновь вспыхнули, и он мотнул головой в знак согласия.
– Я согласен. Теперь, главное, мне нужно уговорить Михаила. Думаю, что сумею его обработать. Еще никто на свете не отказывался от денег, тем более от больших. Как быстро это надо сделать?
– Чем быстрее, тем лучше, а иначе все вы погорите на этом бизнесе, – подытожил Кунаев.
Раздался стук в дверь. Он молча взглянул на Измайлова, давая понять, что разговор окончен, и громко произнёс:
– Входите!
Из-за двери показалась улыбающаяся физиономия директора кафе.
– Подавать можно? – спросил он и, получив согласие, побежал распорядиться.
* * *
Неизвестный мужчина после встречи с Кунаевым направился к центральной улице города. Его ноги тонули в неубранном снегу и не давали возможности ускорить шаг. Запыхавшись, он остановился и посмотрел на часы. Мелкие стрелки не позволяли в темноте рассмотреть время, и он с сожалением подумал: «Стареешь, Хилый, стареешь. Вот и глаза уже отказываются видеть. Наверное, пора на покой».
Он двинулся дальше и вскоре оказался на главной улице. Центральная часть города разительно отличалась от той, по которой ему пришлось сюда идти. Улица была чистой, словно её миновал падавший всю ночь снег. Кругом горели фонари и сверкали витрины магазинов. Остановившись около фонарного столба, он опять взглянул на часы. Теперь он смог рассмотреть: стрелки показывали без трёх минут девять. «Успею», – решил Хилый и вновь ускорил шаг.
Впереди яркими огнями сверкал универмаг. Мужчина, оглядываясь по сторонам, словно страхуясь от возможной слежки, вошёл в широкие двери магазина. Недалеко от дверей около отдела по продаже часов стоял человек, к которому он так спешил.
– Здравствуйте, – почтительно поздоровался с ним Хилый. – Извините, пожалуйста, немного опоздал, немолодой уже, ноги плохо ходят.
– Не нужно оправдываться, я вам не врач, и новые ноги не поставлю. Постарайтесь впредь на встречи не опаздывать, я не собираюсь здесь часами толкаться. Докладывайте.
Хилый оглянулся и, понизив голос, начал выкладывать информацию:
– Я дождался его недалеко от дома. Передал всё, что вы просили.
– Как он отреагировал? – поинтересовался незнакомец.
– Спокойно. Абсолютно спокойно, словно деньги были у него и он готов их отдать прямо сейчас. Я ему напомнил о поручительстве за зятя, но это он пропустил мимо ушей. Похоже, действительно не знает, где тот скрывается.
– Вот что, возьми своих людей и сами начните поиски Немца. Нам требуются деньги, но это не главное. Ланге нам больше не нужен. Его необходимо ликвидировать, но только после того, как он вернёт деньги. Милиция задержала Измайлова, который тебя может слить. Его нужно также убрать.
– Постойте, но как я могу его убрать, если он в камере? – спросил потрясённый Хилый.
Незнакомец, выдержав паузу, прошипел:
– Это твоя проблема! Не уберёшь его, Хозяин уберёт тебя. Жду доклада через два дня.
Незнакомец развернулся и, подняв воротник чёрного пальто, направился к выходу. Там его ждала чёрная «Волга» с государственными номерами.
* * *
Михаил Ланге лежал на диване и внимательно рассматривал потолок комнаты. Шла уже четвёртая неделя, как он проживал у Акаева, которого хорошо знал со времён совместной учёбы в автодорожном техникуме.
На столе стояли недопитая с вечера бутылка водки и остатки закуски. Хозяин квартиры по просьбе Ланге вчера выехал в Аркалык, где должен был встретиться с его близкими друзьями – Измайловым и Кимом. Михаил мучился от безделья, но выходить из квартиры на улицу боялся. Жена Акаева, Алия, что-то делала на кухне, оттуда доносился звон кастрюль, и пахло чем-то вкусным. Михаил потянулся, свесив ноги с дивана.
– Алия! – обратился он к женщине, – ты слышишь меня? Составь компанию, я один пить не могу.
Она сверкнула чёрными глазами.
– Если я буду каждый раз составлять тебе компанию, Михаил, то просто сопьюсь. Ты же каждый день пьёшь как лошадь, неужели не надоело?
– Ну давай, не ломайся! Поддержи компанию, что тебе стоит? – не унимался гость.
– Нет, я пить не буду, – решительно отрезала женщина. – Сейчас будут готовы пироги, вот под них и выпьешь.
Он снова лёг на продавленный диван. Вчера ему в руки попала местная газета, в которой писали, что в аварию попали несколько сотрудников оперативно-следственной бригады, работающей в Аркалыке. В заметке также сообщалось, что один из них погиб. «Молодец Измайлов, – подумал он. – Может, это остудит их пыл. Приехали тут, хватают всех подряд».
Он попытался разобраться в происходящих событиях. Ему хотелось понять, где и когда он допустил ошибку. Вроде всё, что он делал, было абсолютно правильно. Да, продавал угнанные в Челнах КамАЗы. А кто бы отказался от такого бизнеса, если деньги сами плыли в карман? Но продавал, не пытаясь по-крупному нажиться на этих машинах. Народ-то, в принципе, не был обижен его ценами. Хочешь, бери, а не хочешь, дело твоё. Может, нужно было и дальше так жить? Нет же, связался с Измайловым, сошёлся из-за него с этими «наркоманами». Ведь денег и без наркотиков вполне хватало.
Он даже не знал толком, от кого прячется: от милиции или от мафии, и кто из них опаснее для него. После провала рейса в Казань, Михаил сразу заметил, что эти люди стали к нему относиться совершенно по-другому, с опаской и недоверием. Теперь редко кто из них приезжал к нему на работу, всё больше общались через Измайлова. Теперь уже Измайлов планировал вместо него рейсы и решал, кого из водителей куда направлять. Может, нужно было ещё тогда выйти из игры, плюнуть на все КамАЗы, но, видно, алчность начисто лишила его чувства самосохранения.
Однажды в начале лета он задержался на работе и заметил, как в открытые ворота их автохозяйства въехали две неизвестные ему машины с таджикскими номерами. Оттуда выскочили ребята и стали быстро перегружать какие-то тюки в машины, принадлежащие ему. Быстро перекинув груз, парни сели отдыхать. Через некоторое время к автохозяйству подъехали ещё несколько неизвестных автомобилей. Сидевшие вскочили и по команде старшего стали быстро перегружать зелёные деревянные ящики. Судя по тому, с каким усилием молодые таджики справлялись с ношей, ящики были тяжёлыми. «Никак, армейский груз, – предположил Ланге. – Интересно, что там?» Ему в период прохождения службы в Афганистане приходилось сталкиваться с подобными ящиками, в них, как правило, перевозили автоматы.
Когда работа завершилась, все машины и грузчики скрылись в степи. В пыли, поднятой колёсами, одиноко маячила лишь фигура Измайлова. Но вскоре и она скрылась за углом автохозяйства. Михаил решил посмотреть, что в тех тюках, которые закинули в его машины. Он осторожно закрыл окно и вдруг увидел Измайлова, который в компании трёх незнакомых ему людей пересекал двор. Затем он ловко забрался в кузов КамАЗа и стал передавать оставшимся внизу тюки. Они быстро погрузили их в одну из своих машин, стоявшую где-то в тени гаража. Перегрузив несколько тюков, Измайлов слез с машины. Мужчины, о чём-то договорившись, сели в поджидавшую их «Волгу» и выехали с базы. Через минуту прибыла очередная машина. Появилась новая группа мужчин. Они тоже быстро нагрузили свою машину такими же тюками.
«Ну и дела! – Михаил был потрясен. – А я-то и знать не знал, ведать не ведал, что творится у меня на базе!» Закрыв дверь кабинета, он вышел во двор. Сгорая от опасного любопытства, быстро забрался в кузов КамАЗа, где ещё оставались тюки, и стал их осматривать. На одном из них он прочёл: «Минеральная вата». Осторожно, стараясь не повредить упаковку, он ножом срезал пластиковую ленту. За упаковочной тканью действительно виднелись ровные блоки минеральной ваты. Но, подняв верхний слой, он увидел аккуратно вырезанные отверстия, в которые были воткнуты небольшие свёртки. Это были наркотики!
«Всё ясно. Таджикские наркотики менялись, по всей вероятности, на какой-то армейский груз из Узбекистана», – подумал Михаил. Он аккуратно упаковал тюк и, убедившись, что не оставил следов, спрыгнул на землю.
Сейчас он, конечно, ни за что бы не стал вмешиваться в это дело. Но тогда внутренняя обида на то, что его обманывают, и деньги проходят мимо него, оседая в кармане друга, не давала ему покоя. Выждав с неделю, он пригласил к себе Измайлова и предложил ему поужинать в ресторане. Там они выпили полбутылки коньяка, и он принялся обвинять его в нечестной игре.
– Ты что, Михаил! – возмутился Измайлов. – Ты кого обвиняешь в крысятничестве? Меня? Своего друга? Это я ворую твои деньги? Побойся бога!
– Не дёргайся и не ори, – зло произнёс Ланге. – Сиди спокойно и слушай. У меня есть все основания, чтобы всё это предъявлять тебе. Я на той неделе был на работе и прекрасно видел, что ты там делал. Все ваши машины, тюки, минеральную вату и так далее.
Измайлов спокойно выслушал обвинения, а потом улыбнулся.
– Ну, ты и дурак! Ты что здесь кричишь! Это не деньги, Михаил, это жизнь. Если эти люди узнают, что ты что-то видел, они отрежут тебе язык или живым закопают тебя. Ты знаешь, кто стоит за этим делом? Там такие люди, что ты для них просто пылинка. Дунут и не заметят! – Оглянувшись по сторонам и убедившись, что за ними не наблюдают, Измайлов добавил: – Раз ты всё уже видел, я тебе просто посоветую срочно забыть всё это. Иначе, Михаил, ты просто умрёшь. Сначала ты, а за тобой умру и я. Они никого не пощадят, ни тебя, ни твою семью. И твой тесть им не помеха. Пойми меня правильно. Я сейчас в таком положении, что не могу себя чувствовать в безопасности нигде, ни дома, ни даже в тюрьме. Там такие деньги крутятся! На них любого чиновника можно купить. У них везде свои люди: и в милиции, и в КГБ, и даже в правительстве.
Чем больше распалялся и рассказывал Измайлов, тем глубже страх проникал в душу Михаила «Надо срочно бежать, – думал он. – Чем быстрее смоюсь, тем больше шансов выжить».
– Михаил, тебя кто-то видел в тот вечер? – с тревогой спросил Измайлов. – Там ведь стояли посты вокруг автохозяйства. Если ты засветился, нам с тобой обоим конец.
Он задумался.
– Думаю, нет. Я ушёл через пролом в стене, о котором мало кто знает.
– Возможно, ты и прав в этом. Если бы они тебя срисовали, то мы бы с тобой не сидели здесь. Пойми, Михаил, это не наш бизнес, и нам с тобой туда лучше не лезть. Я сам проклинаю тот день, когда связался с ними. Я был уверен, что в любой момент всё можно бросить и уехать. Нам с тобой не верят после этой Казани. Считают, что это мы спалили тот груз и людей из охраны. Давай разойдёмся по-хорошему, и не будем пока встречаться.
Допив коньяк, друзья пожали друг другу руки.
* * *
Хозяйка достала пироги из духовки, дала им слегка отстояться и принялась резать на аппетитные кусочки. Пирог с мясом она выложила на блюдо и торжественно внесла в комнату. Михаил, увидев её с такой красотой в руках, вскочил с дивана и, потирая руки, уселся за стол.
– Алия, давай выпьем, ну чисто символически? – завёл он свою старую песню.
Молодая женщина присела на краешек стула. Её густые чёрные волосы были стянуты пучком на затылке, а массивные золотые серьги подчёркивали изящество маленьких ушей.
– Ты, Михаил, как цыган. Привязался, словно слепень, – с лёгким упрёком промолвила она и улыбнулась.
Он быстро разлил водку по рюмкам и подвинул одну поближе к женщине.
– За тебя, за твою красоту! – произнёс он.
Они чокнулись и выпили.
– Ты не боишься, что может подумать мой муж, когда узнает, что я с тобой здесь пила водку? – спросила она его. – Ты знаешь его лучше меня. Он может убить нас обоих.
– Он может подумать всё что угодно, даже если бы ты и отказалась со мной выпить. Или я не прав? А так, я знаю, что он очень жёсткий человек и в пылу может и убить, это точно. Но мне кажется, что ты ему ничего не расскажешь об этом, правда?
Она смущённо потупилась.
– А давно ты замужем? Где он разыскал в степи такой прекрасный цветок? Насколько я его помню, он всегда был замкнутым человеком. Никуда не ходил, ни на танцы, ни в театр. И вдруг, представь себе, нашёл тебя!
– Михаил! давай, не будем об этом, – попросила женщина. – Не лезь ко мне в душу. Всё у нас с ним хорошо.
Женщина потянулась к бутылке и налила ему водку.
– Давай, Михаил, пей и прекращай эти разговоры. Они мне неприятны. Я ведь знаю, к чему ты ведёшь. Сейчас начнёшь меня пытать, почему у нас нет детей, и так далее. Скажу сразу. Эта тема закрыта. Не твоё это дело!
Он протянул руку за пирогом.
– А ты неплохо готовишь, – произнёс он, прожевав кусок. – Очень вкусно! Я здесь у вас как на курорте, вкусно ем, водку пью. Да и глаза не устают ежеминутно ласкать твою красивую фигуру.
От этих слов её лицо залилось краской. Она опустила глаза и почти прошептала:
– Вы, мужчины, умеете красиво говорить. А мы, женщины, развесим уши и слушаем ваши сказки. И, самое главное, верим вам. А копнёшь вас глубже, кроме слов, у вас за душой ничего и нет.
– Это не так, Алия! Настоящий мужчина всегда должен подчёркивать красоту женщин, а иначе он не мужчина, а тряпка. Мужчина всегда в душе поэт и должен петь о красоте женщины, – расфилософствовался опьяневший Михаил и полез к собеседнице с рюмкой.
Они вновь чокнулись, и женщина на этот раз допила водку. Затем она встала из-за стола и медленно пошла в кухню. Он с восхищением проводил её взглядом и, достав из кармана сигареты, направился следом. Подкрался осторожно, стараясь не шуметь.
Алия резала мясо. Почувствовав его присутствие, оглянулась. Он, как охотничий пёс, затаился и подошёл ближе, обдал прерывистым дыханием. Он осторожно обнял её за плечи, ожидая отчаянного сопротивления. Но женщина стояла, как статуя, и не пыталась сбросить его руки. Он начал медленно гладить её разгоряченное тело, а затем крепко сжал в объятиях.
Женщина напряглась, её дыхание стало глубоким и редким. Из груди стали вырываться томные стоны, от которых у Михаила закипала кровь. Он начал целовать её в шею, гладить по волосам; доведя до беспамятства, поднял на руки и понёс в комнату. Показалось, прошла вечность, прежде чем он опомнился.
Михаил открыл глаза. Алия лежала рядом, отвернувшись к стене. Её тело содрогалось от рыданий.
– Михаил, ты больше никогда не должен это делать, – шептала, рыдая, она. – Запомни, никогда! Тебе лучше вообще уехать прямо сейчас. Я не могу оставаться в этой квартире вместе с тобой.
– Алия, ну куда я сейчас поеду, на ночь глядя? Мне некуда идти. Давай дождёмся твоего мужа, а там решим.
Она встала с постели и стала приводить себя в порядок. Он тоже приподнялся.
– Ты можешь пока оставаться здесь, я сама уйду к подруге. Приедет муж, я вернусь. – Она быстро поправила измятую постель, оделась. – Всё на столе! С голода не умрёшь, – сказала она и, не оборачиваясь, громко хлопнув дверью.
Михаил остался один. Ему вновь пришлось лечь на уже давно надоевший диван.
* * *
В гостиничном номере, удобно устроившись в кресле, я открыл конверт, переданный мне администратором. В нём оказался небольшой листок, на котором печатными буквами было написано несколько строчек: «Если вы согласны свернуть активную фазу вашей работы в городе, то можете забрать за это вознаграждение. Оно находится в автоматической камере хранения в аэропорту города Кустанай. Ячейка 165, код – В4546. В сумке 2500000 рублей».
Я отложил листочек в сторону и задумался: «Что это? Провокация? Почему письмо адресовано лично мне, а не руководителю бригады? Я всё равно не вправе принимать подобные решения. Надо поговорить».
Спустившись вниз, я подошёл к администратору.
– Скажите, пожалуйста, кто передал вам это письмо?
– Письмо для вас передала женщина средних лет, – ответила администратор.
– А как она выглядела? Ну, возраст женщины, во что была одета, была одна или с кем-то?
– С кем была, не знаю, я не следила за ней. Как выглядела? Да как обычно выглядят женщины в этом возрасте.
Я понял, что больше ничего не добьюсь, и вернулся в свой номер. Там снова уселся перед конвертом. Он, словно магнит, притягивал мой взгляд: «Слушай, Абрамов! это же какие деньжищи! Тебе таких денег не заработать за всю свою жизнь. Может, действительно махнуть на всё, взять «мани» да уехать отсюда? Плюнуть на эту неблагодарную работу, уехать на юг, купить там домик и жить припеваючи?»
Я впервые в жизни испытывал такое сильное искушение. Взятки мне предлагали и ранее, но здесь, по сравнению с теми суммами, был очень солидный куш, который заставил меня по-настоящему оценить свою работу здесь. Я закрыл глаза и постарался проанализировать происходящее: «Почему письмо адресовали именно мне? Значит, думают, что я самое слабое звено, что меня можно купить. А если это провокация? Сунешься за деньгами, а их там нет, что тогда? Бандиты просто умрут от смеха. Ну а как же совесть, Абрамов? Сможешь ты после этого жить, смотреть в глаза своим товарищам? Это ведь предательство! Нет, предателем я никогда не был и эти деньги не принесут ни счастья, ни покоя».
Поборов в себе небывалое искушение, я засунул листок в конверт. «Завтра, если что, передам следователю для приобщения к делу, – подумал я и принялся разбирать свой пистолет, чтобы как-то сосредоточиться и успокоиться. Приведя оружие в идеальное состояние, я оставил его на тумбочке и лёг спать.
* * *
Ночью меня разбудил настойчивый звонок дежурного оперативника.
– Виктор Николаевич! прибыли ваши земляки из Челнов. Конвой и водителей я временно устроил в актовом зале. Думаю, утром вы сами решите вопрос с их размещением.
– Хорошо, Павел. Обеспечь ребят горячим чаем. Пусть немного согреются.
Утром все командировочные были расселены в одном из общежитий города. Водители приступили к осмотру изъятых машин, готовя их к рейсу в Челны, а сотрудники конвоя занялись чисткой оружия. Передав прибывших Старостину, я стал готовиться к приезду московских гостей. Мне нужно было ехать в аэропорт, чтобы встретить комиссию. Я вышел на улицу и стал поджидать служебную машину. Мимо меня, стараясь не задеть, проследовал Старостин.
– Подожди минутку! Скажи, кто у тебя сейчас работает с Измайловым? – спросил я.
– Я сам, – ответил он.
– Как он себя ведёт? Не проявляет агрессию? Нужно с ним быть очень осторожным, это ещё тот клиент. Я думаю, он хотел выброситься из окна не просто так, поэтому усильте за ним надзор.
– А вы куда, Виктор Николаевич? – спросил Старостин. – Хотел с вами посоветоваться насчёт Измайлова. Не нравится он мне. Замкнутый какой-то, всё молчит. Вчера вечером заявил вдруг, что не доживёт до зоны. Мол, убьют его скоро.
– Ты меньше слушай его! Работайте вдвоём, сделайте так, чтобы он всегда был под вашим наблюдением.
К подъезду подкатила моя машина. До аэропорта мы добрались сравнительно быстро, этому способствовала хорошая погода. Снег, выпавший накануне, убрали, и чёрная полоса шоссе была абсолютно свободна от транспорта.
Войдя в здание аэропорта, я присел на скамейку, ожидая прибытия самолёта из Кустаная. Он приземлился вовремя, и спустя минут пятнадцать я увидел двух мужчин среднего возраста в милицейской форме.
Мы пожали друг другу руки и направились к машине.
– Вас сразу в гостиницу или есть другие планы? – спросил я старшего из них, полковника милиции Александра Александровича Нырова.
– Сначала в гостиницу, – сказал он. – С вами, Абрамов, мы ещё встретимся сегодня. Кстати, не подскажете, гостиница далеко от отдела?
– Минут пятнадцать-двадцать нормальным шагом, – ответил я. – Если позвоните, то я пришлю за вами свою машину.
Всю дорогу гости молчали, рассматривая раскинувшуюся вокруг бескрайнюю степь. Я высадил их у места назначения и сразу же поехал на работу.
* * *
Москвичи прибыли в отдел во второй половине дня. Они не стали заходить ко мне, а и сразу же направились к начальнику городского отдела милиции. После разговора с ним сотрудники заняли соседний со мной кабинет и начали обустраиваться.
– Абрамов, зайдите, – по телефону меня пригласил второй из гостей, по фамилии Пашуков.
Повинуясь распоряжению, я отправился в кабинет Нырова.
– Разрешите? – спросил я, открывая дверь.
Полковник махнул рукой, разрешая.
– Присаживайтесь, товарищ Абрамов, – начал он, – у нас к вам несколько вопросов.
– Пожалуйста, задавайте, я готов ответить на все. Тайн у меня нет.
Он внимательно посмотрел на меня, сощурив левый глаз, словно целясь в меня из винтовки. «Ну, давай, посмотрим, на что ты способен», – подумал я.
– Какие у вас взаимоотношения с руководителем оперативно-следственной бригады Лазаревым? – задал он первый вопрос.
– Буду предельно кратким, – ответил я. – У меня никаких отношений с Лазаревым не было, и нет, я просто с ним не общаюсь. Он начальник, я подчинённый. Какие могут быть отношения между начальником и подчинённым? Абсолютно никаких. У нас разные взгляды на многие житейские вещи, и, наверное, нет ни одной точки, где бы они соприкасались.
Судя по выражению лица, Ныров был явно не в восторге от услышанного:
– Абрамов, насколько я знаком с Василием Владимировичем, он человек неплохой. Все, кто с ним работал, самого высокого мнения о его способностях, в том числе и организаторских.
– Не буду с вами спорить, Александр Александрович. Может, Лазарев и хороший человек, но отношений у нас с ним никаких не было. Работа, гостиница, вот и всё. Я при всём своём желании не могу назвать его другом и единомышленником.
Полковник нещадно буравил меня глазами:
– Странный вы человек, Абрамов! Сейчас ваше поведение ставит меня просто в тупик.
– Александр Александрович! – перебил его я, – вы задали мне вопрос о моих взаимоотношениях с Лазаревым, я вам на него ответил. Ответил честно, без прикрас.
– Тогда вот что. У меня к вам ещё один вопрос. Расскажите мне подробно, как на духу, об обстоятельствах этого странного, на мой взгляд, ДТП в котором погиб Агафонов. Всё, что вы ранее писали об этом, я уже читал.
