Юрий Александрович Штаб
Второй шанс
– Я так далеко не заглядывал. Отмена казни для меня казалась недостижимой как горизонт. Вот когда я его, вопреки законам физики, все-же достигну, тогда и буду смотреть, что там дальше, а пока у меня нет сил загадывать.
Меренков задумчиво посмотрел на меня.
– Ты так спешил добиться пересмотра дела, что совсем не пробовал заглянуть в будущее. Наверняка, мне ты отдал всю сумму, полученную за интервью, и даже не подумал, на что ты будешь жить, если тебя вдруг выпустят отсюда. Ты давно не работал, к тому же имеешь судимость. Не так уж легко будет куда-нибудь устроиться.
– Я вообще об этом не думал.
– Оно и видно, – неодобрительно бросил адвокат. – Мой тебе совет – поторгуйся с СТЛ, они смогут заплатить больше, чем просто неустойку «Тристару». Деньги никогда не бывают лишними и тебе еще обязательно пригодятся.
Я все свои силы отдал на борьбу за выживание и не мог найти в себе мотивации бороться за гонорар. Меренков, наверное, увидел мою опустошенность и кивнул головой.
– Понимаю, силы на исходе, но для этого ты меня и пригласил. Если ты не против, то я возьму на себя переговоры о контракте с СТЛ, в том числе и финансовую сторону вопроса.
Я молча кивнул. В глазах адвоката загорелся огонек предвкушения.
– Я о Гольцеве наслышан – он умеет добиваться своего, используя для этого абсолютно любые средства. Думаю, мне предстоит интересная схватка. Не буду откладывать в долгий ящик, постараюсь встретиться с ним завтра же, после чего с новостями сразу к тебе. Да, в социальные сети сейчас загляни, пока это право у тебя не отобрали, пользуйся, собирай лайки. До свиданья.
Буквально на следующий день адвокат сообщил, что ему все удалось. Корпорация СТЛ согласилась не только выплатить неустойку «Тристару», но и раскошелилась на серьезный гонорар для меня. К тому же Гольцев обещал создать мне столь хороший имидж, что можно хоть в парламент баллотироваться. За это я должен был сделать все для успеха их шоу.
В заключении я всегда держался отчужденно, старался ни с кем не ссориться, но и в друзья никому не набивался. Может из-за того, что считал свое пребывание здесь кратковременным и не хотел обзаводиться привязанностями. К тому же меня раздражала местная публика – в тюрьме, вырванные из привычного жизненного цикла, многие зэки стали заядлыми интернетчиками. Это не говоря уже о тех, кто и раньше проводил там почти все свободное время. Опасные, разрисованные татуировками и шрамами преступники вели себя, как заблудившиеся в мировой паутине дети. Они сотнями выкладывали фотки в Инстаграмм, часами сидели в блогах и с энтузиазмом выращивали растения или зверей в онлайн-играх. Не раз мне приходилось слышать диалоги в стиле: «Привет, Саня, я тебя неделю не видел, где пропадал? – Да в больничке отлеживался, слушай, я спешу, у нас там рейд в танках, давай вечером на форуме побазарим».
Начальство не возражало – так было гораздо проще отследить, кто с кем спорит и о чем договаривается. Понятно, что зэки тайные дела так не решали, но все же администрация могла хотя бы поверхностно следить за настроениями толпы. Да, теперь разборки происходили все больше на форумах, правда пару раз пустяковые, казалось бы, ссоры заканчивались настоящими потасовками с переломами и поножовщиной. Это на обычном форуме люди могли быть из разных городов или даже стран. Они смело поливали друг друга грязью и угрожали страшными карами, если вычислят место нахождения оппонента. Здесь все друг друга знали в лицо и, как говорится, «за базар приходилось отвечать».
Рано или поздно это должно было закончиться плохо. Так и случилось – в одной онлайн-игре двое заключенных не поделили найденный посох и устроили битву. Победитель получил найденный артефакт, попутно отправив проигравшего на тот свет. Но тот был не лыком шит и восстановил справедливость, зарезав обидчика уже в реальной жизни. Вот здесь терпение у начальства лопнуло и зэкам отключили интернет. Жалобы адвокатам и в СМИ ничего не дали – формулировку «в интересах следствия» не так уж легко оспорить. Две недели без привычных развлечений кого угодно сделают шелковым. Уголовники злились, матерились и, в конце концов, единогласно согласились не переносить игровые конфликты за пределы монитора. Администрация вернула доступ в сеть и поставила особого надзирателя – Сверчка. Его задачей в данном случае стало вычисление любого нарушителя этого пакта и вечное исключение его из онлайн-игр. Перед лицом такой страшной угрозы не могло быть героев и бунтовщиков.
Сверчка окружал ореол легенд. Его никто из заключенных не видел, никто не знал где его камера-одиночка. Он питался отдельно, гулял отдельно, если вообще гулял. Говорили, что он никогда не спит, но в это я, конечно, не верил. Однако против фактов не попрешь – его компьютер оставался на связи 24 часа в сутки. На свободе он почти все время проводил за монитором – игры, «Твиттер», форумы. Денег на жизнь катастрофически не хватало, поэтому он взялся за махинации с банковскими сайтами, где со временем и прокололся. Оказавшись на зоне, он не растерялся, доказал свою полезность начальству и стал системным администратором для прочих заключенных.
Здесь ему было уютно – никто не гонит на поиски работы, не запрещает есть за компьютером, не критикует образ жизни. По крайней мере, такие истории он рассказывал мне в переписке. Другие люди читали от него другие сказки, короче свою легендарность он создавал сам. Сверчок вскоре стал незаменимым. Он с энтузиазмом поддерживал локальную сеть для заключенных, следил, чтобы ни у кого не было проблем с интернетом, героически боролся со спамом и охотился за вирусами. Иногда даже консультировал IT-специалистов, которые заведовали «локалкой» всей тюрьмы. Он был также нужен и зэкам – всегда охотно взламывал игровые сайты и делился добычей со всеми желающими. Начальство на эти выходки смотрело сквозь пальцы. К тому же Сверчок и сам писал программы и выкладывал их для всеобщего пользования. Другими словами, человек нашел свое место в жизни, о чем же еще можно мечтать?
Периодически он пытался увлечь меня онлайн-играми, полагая, что раз я сижу в «одиночке», значит заняться мне больше все равно нечем. Однажды в переписке он поделился со мной радостью:
– Слушай, ты вот сидишь и скучаешь, а я скоро в своей любимой игре, «Палладия» называется, целый континент завоюю. Раньше не удавалось, зато теперь…
– А что поменялось? – спросил я.
– Я в паре долгое время играл, – было видно, что Сверчка распирает от восторга. – У меня напарник просто мастер, но из-за своей чертовой работы он не мог уделять игре столько времени, чтобы мы действительно стали лучшей коалицией в игровом мире.
– Так нашел бы другого помощника.
– Э, нет, не так оно и просто. Но теперь все будет по-другому. Короче прикинь – его к нам посадили.
Сверчок жил какими-то отстраненными критериями. Тюремное заключение не особо на нем отразилось, и похоже ему и в голову не приходило, что для кого-то это может быть серьезным стрессом.
– И что – его этот факт так же переполняет энтузиазмом, как и тебя?
– Сперва он запаниковал – пока его судили даже на связь не выходил. Я поначалу и сам слегка занервничал – в игре не появляется, в социальных сетях тоже. Мало ли что с человеком произошло? А потом все выяснилось. Сегодня утром написал мне письмо и сказал, что мы с ним теперь соседи. Кстати, он сам первый и предложил поскорее в игру вернуться.
– А он знал, что ты в тюрьме сидишь? – интересуюсь я.
– Да я этого и не скрывал. Ну ничего – оботрется, поймет, что здесь к чему и мы с ним теперь такое замутим… Я тебе точно говорю – все расы Палладии склонят перед нами головы.
– Что, настолько увлекательная игра?
– Ты себе даже не представляешь! Огромные армии, которые ты посылаешь в бой, политические интриги, альянсы, захват новых земель. Ай, да что там говорить – всего и не перечислить. Вообще мне повезло в свое время с ним союз заключить – его во вселенной Палладии очень уважают, с таким союзником можно ничего не бояться. Он столько сил положил, чтобы своего статуса добиться, все свободное время в игре проводил.
– А за пределами игрового мира он кем, вообще, работал? Чем занимался?
– Ну кем он там был, – я мысленно представил, как Сверчок пренебрежительно кривится. – Каким-то мелким менеджером работал, а теперь и вовсе за решетку загремел.
– Понятно. А в игре он кто?
– Император.
Такой емкий ответ как будто приглашал почувствовать разницу между привлекательностью виртуальной жизни и скудностью реальности. Кому же захочется быть каким-то несчастным менеджером, если есть возможность повелевать империей, принимать судьбоносные решения, купаться в лучах славы и управлять армиями верных вассалов. Это куда интереснее, чем решать ежедневные, бытовые проблемы и гораздо проще, чем добиваться действительно амбициозных целей в настоящей жизни. Сверчок не дал мне времени долго предаваться подобным размышлениям.
– Ну что, не надумал к нам присоединиться? Мы бы тебе поначалу какое-нибудь графство выделили, войсками бы помогли, по знакомству, так сказать. А со временем и ты смог бы чего-нибудь стоящего в этой жизни добиться.
– Спасибо, я еще подумаю.
Я обедаю и выхожу на прогулку, людей во дворе на удивление мало, из моих друзей нет никого. Делать нечего – подхожу к еще одному знакомому, с которым иногда перебрасывался парой слов на прогулках, здороваюсь, сажусь рядом. Его зовут Андрей, сидеть ему еще около трех лет и сейчас он явно чем-то взволнован.
– Что происходит, ты чего такой дерганый и где вообще все?
– Ты слыхал, наверное, про шоу и все такое. Сегодня будет проходить кастинг среди заключенных, есть реальный шанс туда встрять.
Понятно, вся толпа рванулась на освоение новой территории. Интересно, по каким критериям у них там отбор? А у меня, выходит, что-то типа специального приглашения на этот театр абсурда и я избавлен от необходимости давиться в очередях. Я ловлю себя на мысли, что чувствовать себя избранным приятно даже в такой ситуации. Мне становится смешно.
– Ну а ты решил демонстративно в этой гонке не участвовать? – спрашиваю я.
– Да нет, что ты. Просто сейчас отбор во втором корпусе, а у нас будет чуть позже.
Мы сидим молча минут пять – он крутится, как на сковородке, ломает пальцы, постукивает по колену, встает, садится, роняет сигареты. Мыслями он очень далеко от меня. Неожиданно его прорывает:
– Слушай это такой шанс, ты не представляешь. Если я попаду в этот проект, то смогу раньше отсюда выйти. Мне еще черт знает сколько здесь торчать, а так раз-два и я на свободе. Когда меня посадили, я думал, что срок – это бесконечно, но вот два года прошло, три осталось. Я не погиб, не сошел с ума, не стал наркоманом, даже клаустрофобию не схлопотал, но и жизнью это назвать нельзя. Сидеть еще так долго, что останется от меня через три года? А если повезет, если я выиграю, то через четыре-пять месяцев меня здесь давно не будет.
Я молчу. Через пять месяцев меня и самого здесь уже может не быть, правда, совсем по другой причине и мысли об этом не добавляют разговорчивости. Обсуждать шоу мне не хочется, а говорить о чем-то другом Андрей видно просто не в состоянии. Он меня, наверняка, даже не услышит. Вскоре он уходит в свою камеру, сказал, что будет готовиться к кастингу, а я, побродив по дворику, возвращаюсь в свою. К шести часам ко мне приходит адвокат, от него просто веет оптимизмом. Он кладет на стол флешку и садится.
– Здравствуй, Виктор. Как я и предполагал, доступ к социальным сетям для вас скоро будет ограничен. СТЛ почти подготовил образцы контрактов для участников и это одно из главных условий. У меня для тебя здесь целый ворох инструкций…
– От СТЛ? – спрашиваю я.
– Нет, нам с тобой нужно о своей выгоде помнить. Требования СТЛ они тебе сами изложат, а здесь общие рекомендации для людей, которые хотят понравиться окружающим, точнее – широким слоям населения.
– Очень интересно, а почему ко мне раньше не попал этот чудо-рецепт?
– Необходимости не было. Раньше все, что появлялось под твоим авторством, писал Дима, а теперь ты должен покорить толпу сам. Нужно знать, о чем говорить, о чем промолчать, на чем заострить внимание. Рядом с тобой больше не будет советчиков, которые напишут монолог, исправят осанку или произношение.
– Как, а режиссеры и операторы шоу?
– У них свои цели, а у тебя свои. Им нужно, чтобы передача вышла интересной, захватывающей, чтобы ее обсуждали все от мала до велика. Твоя же задача – завоевать сердца миллионов, вызвать у людей симпатию. Ты же не думаешь, что режиссеры шоу только о твоем спасении и думают? Им там нужны будут и герои и антигерои, тебе же нужно любой ценой попасть в первую категорию. Социологи и психологи немало потрудились, выясняя какими качествами, чертами характера и взглядами должен обладать человек, который хочет понравиться публике. Я думал отправить инструкции по почте, но потом решил, что лучше принести их лично. Как говорится, все новое – это хорошо забытое старое. Профессия почтальона опять актуальна.
Его энтузиазм оказался заразителен. Я беру флешку и собираюсь вставить в разъем, но Меренков меня останавливает:
– Сядь, у тебя будет много времени, когда я уйду. У меня есть хорошие новости, я даже сам не ожидал, что это нам удастся. СТЛ добьются для тебя права на встречу с родителями.
Я вскакиваю с кровати, как ужаленный, и засыпаю его вопросами:
– Когда? Где? Как им удалось договориться? – и внезапно меня прожгла догадка. Я вспомнил, что мне обещали свидание перед казнью. Ноги подкосились и я сел обратно.
Адвокат удивленно смотрит на мое мгновенно помертвевшее лицо:
– Ты рад? Или не рад? Успокойся, на вопрос «Где?» ответить не трудно, ваша встреча состоится здесь, в тюрьме. Ты же не думал, что ради этого тебя выпустят на волю? Насчет даты я еще ничего не знаю, но будь терпелив, в конце концов, разрешенной встречи дождаться можно.
– Вы знаете, что начальник тюрьмы обещал, что я увижу родных перед исполнением приговора? Как мне расценивать вашу новость?
Адвокат качает головой:
– Нет, о казни и речи быть не может, просто возможности СТЛ велики и они смогли добиться разрешения. Если бы тебя готовились казнить, я бы быстро об этом узнал.
Я смотрю на адвоката. Как быстро он сообщит мне, если такая информация к нему действительно поступит? Интересно, сколько он сам заработает от СТЛ по условиям нового контракта, который скоро будет готов.
– Неужели ты не поверил словам Гольцева? – спрашивает Меренков. – Ему действительно не выгодно позволять казнить главную звезду, так что на время участия в шоу ты можешь ни о чем не беспокоиться.
– Да, если они не планируют приурочить мою смерть к завершению шоу. Этакое эффектное окончание мероприятия – прямая трансляция казни с платными входными билетами и правом фотографироваться с осужденным до и после казни. Как следствие – заоблачные рейтинги и публика, настойчиво требующая продолжения. Второй сезон, новые герои, надежды, переживания и все такое прочее.
– Ты мрачно настроен, смотри в будущее с оптимизмом. Согласись, поводов для этого у тебя заметно больше, чем три месяца назад. А язвительность свою лучше не показывай, помни – ты должен нравиться людям.
Он встает и начинает ходить по комнате, наверное, хочет сообщить мне что-то не очень приятное.
– Так, с хорошими новостями разобрались, перейдем к другим, которые тебя, возможно, не очень сильно обрадуют. Твоя встреча с родными будет снята на видео.
Я сижу просто ошеломленный. Догадаться о причинах такого решения не трудно:
– Они хотят включить эту съемку в свою передачу?
– Да, конечно.
Я, ничего не говоря, смотрю в пол. Воистину, не о такой встрече я мечтал. Меренков разрывает завесу тягостной тишины:
– Виктор, не молчи. Нам с тобой выбирать не приходится, ты уже должен был привыкнуть к атмосфере постоянной слежки – вон у вас сколько видеокамер по всей зоне.
– Да, но они же не транслируют свои записи по телевизору. А мои слезы должна увидеть вся страна?
– Да, Виктор и не одна. Подумай, ведь за все нужно платить. Ты ведь хочешь увидеть родных? СТЛ хочет представить зрителям этот эпизод, как попытку телеканала скрасить твое заточение, уменьшить тоску и боль. Во время записи тебе, конечно, придется сказать несколько слов благодарности организаторам за гуманность, за способность сопереживать, за то, что сумели разбить стену твоего одиночества… – адвокат сделал неопределенный жест, стараясь подобрать правильные слов, потом махнул рукой и заключил. – Короче, необходимый текст они предоставят.
– У меня сильное желание отказаться исключительно из вредности.
– Нельзя. Сценаристы решили, что такой эпизод необходим. Это для них просто находка – и популярность шоу мгновенно подскочит и вся корпорация в глазах зрителя выиграет. Да, тебе неприятно, но я тебе в который раз повторяю – умей видеть выгоду. С родителями ты встретишься, а ведь раньше и мечтать об этом не смел.
Он прав. Я ждал встречи с ними со смешанными чувствами – с одной стороны, сильно тосковал, но с другой, свидание должно было стать прелюдией к казни. Теперь же появился шанс увидеться с близкими людьми и не платить за это жизнью, по крайней мере, пока. Адвокат продолжил свой монолог:
– К тому же, это видео также плюс и к твоему имиджу. Зрители увидят не убийцу, а сына, человека, который любит и переживает, а слез в такой ситуации стыдится нечего.
– Про слезы я образно сказал.
– Ну и зря. Стоит посоветоваться с имиджмейкерами шоу, нам нужно, чтобы все выглядело как можно более естественно.
– Кому это вам? Вам и Гольцеву?
– Нет, Виктор. Нам – это мне и тебе. Похоже, твое отношение ко мне меняется не в лучшую сторону. Не кипятись, ты в первую очередь мой клиент и я защищаю твои интересы. Сейчас нам нужно идти на поводу у СТЛ, но мы добиваемся своей цели. Ты же использовал «Тристар», теперь мы возьмем свое и от их конкурентов. Да, я понимаю, нервы ни к черту, но нужно держаться и я тебе в этом помогу.
Он умолкает и смотрит на меня. Он прав, без его поддержки я бы давно, наверное, скатился в бездну отчаяния. Странно, мне легче жилось, когда я знал, что приговорен. Теперь, когда загорелся огонек надежды, когда каждый день мог принести какие-то изменения и нервы действительно были натянуты как струны, единственным бастионом спокойствия и стабильности оставался мой адвокат. Он находил в себе силы как решать мои проблемы, так и успокаивать мои нервные срывы.
– Простите, Ярослав Витальевич. Новости меня просто шокировали.
– Да ничего, я все понимаю. Сегодня можешь отдыхать. Родителям пока о возможной встрече ничего не сообщай – кто их разберет, этих продюсеров, вдруг передумают.
6. Кредиты
Возле знакомой лавочки я вижу только одного Серегу, остальные из нашей компании еще не подтянулись. Он поднимает голову, смотрит на меня и говорит:
– Привет. Ты про кредиты слышал?
– Привет. Нет, ты о чем?
Серега начинает ходить взад-вперед перед скамейкой, на которую я примостился. Видно, что он здорово возбужден.
– Смотри, Виктор, тут такое дело. В реалити-шоу каждую неделю будет выбывать один человек. Вылетит тот, за кого проголосует меньше всего людей. А голосовать будут СМС-сообщениями, звонками и еще как-то.
– Платными письмами. С электронной почты можно будет отправлять, – подсказываю я.
– Да, точно, спасибо. Так вот, – он шумно выдыхает и продолжает. – Голосовать можно неограниченное количество раз. То есть, можно самостоятельно набивать себе рейтинг. Тут один банк предлагает кредиты заключенным нашей тюрьмы для участия в этом шоу. Любой из нас вправе заключить такой договор и подавать за себя голоса.
Я поднимаю руку, пытаясь привлечь его внимание. Он поворачивается ко мне.
– Погоди, Серега, сядь – в ногах правды нет. Кредит ведь не дают просто так. Какой залог требует банк?
– Ну, ты можешь взять сумму от трех до десяти тысяч евро, соответственно в залог нужно оставить что-то ценное, стоимостью выше, чем заем у банка.
– Хорошо, так что ты собираешься заложить?
– Квартиру, – выдает он. – У меня же есть двухкомнатная хата, почти в центре города, от отца осталась. Я сегодня консультировался у сотрудника банка, им разрешили приходить для заключения договоров. Там с документами никаких проблем не будет, сказали, что кредит дадут за пятнадцать минут.
Я смотрю на него, просто ошеломленный.
– Серега, ты чего? Какой еще кредит? Сейчас только начинается отбор участников. Голосовать же будут в финальной части. А вдруг ты вообще отборочный тур не пройдешь, там же всего двенадцать человек в итоге останется.
Пока я это говорил, он сидел рядом со мной, а теперь снова вскакивает на ноги:
– Да, да, я знаю. Тут штука в том, что кредиты дают только сейчас. Банковские эксперты так и сказали, мол, кредитуем только в течение ближайшей недели, а потом все – лавочка закрывается. Ты понимаешь, какой шанс?
– Чего же не понять, шикарная возможность потерять квартиру. Такая не каждый день встречается.
– Да ну тебя, – он машет на меня рукой. – Ты не понимаешь.
Я начинаю злиться из-за его откровенной глупости:
– Серега, включи голову. Ну а если ты все-таки не пройдешь отбор, что тогда? Квартиру ведь заберут.
– Нет. Просто я погашу долг перед банком быстрее, сразу же расплачусь, как только вылечу! Там если рассчитываешься досрочно, переплата меньше.
Он, похоже, совсем перестал соображать. Впрочем, не мне его судить, достаточно вспомнить, какая в голове царила сумятица, когда я пытался уговорить Меренкова взяться за мое дело.
– Хорошо, ты успокойся. Подумай сам – взял, например, десять, а отдать нужно будет двенадцать. Где ты деньги на эту разницу возьмешь?
– Не знаю, не знаю! А вдруг я вообще не вылечу? А если пробьюсь в финал, тогда что? Тогда деньги будут не лишними.
Он нервно трет пальцами подбородок:
– Слушай, Виктор, у тебя сигареты нет?
– Ты нашел у кого спросить – я же не курил никогда, а ты, кстати, давно бросил. Ладно, зайдем с другого края. Допустим – ты победил, выбрался на волю, а дальше что? Работы нет, сбережений нет, зато судимость есть, еще и долг на шее висит неподъемным грузом. Ты где такие деньги достать собираешься? Кредит, как я понимаю, дают далеко не на десять лет.
Серега угрюмо смотрит под ноги, потом пожимает плечами:
– Вырвусь на свободу, а там видно будет.
– Что там может быть видно?! Ты, может, клад планируешь найти? Или воровать пойдешь? Грабить? Так вернешься опять на «нары», только уже в роли матерого рецидивиста. Ну и ради чего старался?
– Да ладно тебе. Мне бы выйти отсюда, а там видно будет.
Я бессильно развожу руками:
– Ты опять за свое. Видно будет. Туманный у тебя план обогащения. А если ты покинешь гонку посреди шоу? Третьим или четвертым.
– А что тут думать? – говорит он. – Останусь в тюрьме.
– Да, но квартиру потеряешь, это уж как пить дать. Ты же не один собираешься с банком связываться. Наверняка многие сейчас клюнули на эту удочку, и каждый станет за себя голосовать. Ну и потом, шоу масштабное, зрителей просто до черта, думаю, твои СМС погоды не сделают. Они потеряются в общем потоке голосов. Не спеши. Банк не откажется давать кредиты в дальнейшем – это же их работа, они на этом зарабатывают.
И тут он взрывается:
– ДА БЛИН, ТЕБЕ ЛЕГКО ГОВОРИТЬ!!! ТЫ ЖЕ НЕ МОЖЕШЬ УЧАСТВОВАТЬ! А МНЕ ЕЩЕ ТРИ ГОДА ТУТ СИДЕТЬ, ЕСЛИ Я СЕЙЧАС НЕ ВЫРВУСЬ!
Я сижу и думаю о том, что Гольцев выбрал для меня очень интересную роль. Действительно, весьма любопытно наблюдать за этой гонкой со стороны. Шоу еще не началось, а эмоции уже бьют через край. Только надолго ли хватит нервов у будущих участников? Да, если сценарий будет составлен толково, то программа и в самом деле станет хитом. Мой собеседник слегка успокоился и продолжает уже заметно тише:
– Пойми, это такой шанс. Я не могу его упустить. Шанс начать жить заново. У меня ведь тоже ребенок есть, живет с бывшей женой, ты же знаешь.
Про себя я думаю, что его сын вряд ли будет благодарен отцу за потерю жилплощади, но благоразумно говорю о другом:
– Организаторы шоу – настоящие виртуозы своего дела. С названием попали в десятку.
Он непонимающе смотрит на меня:
– Ты о чем?
– Ты, Сергей, совсем в прострацию впал. Шоу называется «Второй Шанс».
– А ну да, ну да, – он кивает головой и задумчиво смотрит в сторону бараков. Оттуда к нам как раз подходят Антон и Стас. Пожимаем друг другу руки и Стас спрашивает:
– Серега, ты чего такой нервный?
– У меня что, руки трясутся? – резко отвечает тот. – Или ты у нас в медиумы подался?
Стас смеется:
– Будешь доказывать, что все нормально? Я к тебе только-только обратился, а ты уже вскипел. На самом деле это видно было издалека – ходишь туда-сюда, как маятник, руками машешь, Витьку что-то доказываешь. Так что это с ним?
Этот вопрос уже адресован мне. Сказать, что Серега собирается отдать банку свою квартиру за бесценок? Ну уж нет, он и так как на иголках, поэтому я отвечаю:
– Чему ты удивляешься? Сам знаешь, какая тема у нас на зоне сейчас главенствует. Мы вот когда о спорте последний раз говорили? Теперь всех заботит только предстоящее шоу, вот и Серега все о том же беспокоится. Ты сам планируешь принять участие?
Серега тем временем выпросил сигарету у Антона. Они обсуждают что-то связанное с банковскими услугами, а Стас присаживается рядом со мной и согласно кивает головой:
– Да, а почему бы и нет. Здесь развлечений не густо, а так, даже если не выиграю, то хоть какое-то разнообразие.
– А ты бы хотел выиграть? – спрашиваю я.
– Конечно. Только я на этом не зацикливаюсь. Досрочное освобождение – это заманчивая приманка, но если подчинить все мысли одной этой цели, то ты перестанешь видеть вообще все на свете. А если не дай бог не выиграешь, тогда что? Хрустальная мечта разбилась и жизнь потеряла смысл. Это не для меня. Повезет – выиграю, не повезет – так хоть повеселюсь.
– Эх, не азартный ты человек, такой никогда кредит не возьмет. Вон у Сергея спроси, что ему в банке предложили.
Стас искоса смотрит на Серегу, который увлеченно общается с Антоном и машет рукой:
– Успеется.
– Кстати, Стас, когда мы в «тренажерку» пойдем?
Стас долгое время занимался боксом и даже в тюрьме старался поддерживать себя в форме, а заодно и меня с собой звал. На ринге я был для него и учеником и спарринг-партнером. Он видел мою тягу к этому новому, еще незнакомому для меня искусству и потому долго и терпеливо учил премудростям кулачного боя. Наверное, индивидуальные занятия с тренером стоили бы на свободе весьма недешево.
– Да хоть завтра. Это от тебя зависит, я-то в любой день готов и хожу регулярно, а вот ты, лентяй, пропустил несколько занятий.
– Прости, наставник, я исправлюсь. Слушай, ко мне сегодня гости должны прийти по поводу предстоящих съемок, обещали много интересного рассказать, так что жди – на тренировку приду с новостями.
Мы еще некоторое время сидим, общаемся обо всем понемногу. Затем я прощаюсь и ухожу в камеру – ждать гостей.
Первым приходит адвокат:
– Привет, Виктор, ну что, как настроение? Готов вскоре начать раздавать автографы?
– Надеюсь, что вот этого мне делать и не придется. Да и кому их раздавать? Местный контингент смотрит на меня просто как на обычного человека. Признаюсь честно – я этим вполне доволен. Ну а наших будущих телезрителей вряд ли пустят на зону.
Меренков садится, смотрит на часы и говорит:
– Смотри вперед. Если ты отсюда выберешься, то автографы тебя уж точно не минуют, поэтому я и говорю – готовься.
– Вот именно. Ключевая фраза в вашем предложении – если выберусь.
– Мысли позитивно. Это одна из составляющих успеха. Ты не должен даже допускать, что вся наша кампания обречена на провал.
Практически сразу же в камеру заходит и Гольцев. Он подает руку мне, адвокату, затем садится, обводит комнату слегка усталым взглядом и говорит:
– Да, ну вот мы и дождались. Еще совсем чуть-чуть и проект будет запущен. Знали бы вы, сколько времени и сил я во все это вбухал. Виктор, у меня для тебя есть приятные новости. Ты повышен до звания ведущего нашей программы.
– Это и есть твои приятные новости?
– А что, разве ты не счастлив? – искренне недоумевает шоумен.
– А тебе не приходило в голову, что приглашая непрофессионала, ты здорово рискуешь? Не каждый может быть ведущим, а уж я и подавно. Опыт, харизма, приятный голос и хорошо подвешенный язык – это, наверное, даже еще не половина нужных качеств. Где ты, интересно, все это у меня увидел?
Гольцев энергично затряс головой:
– Ты меня не понял. У нас будет двое ведущих. Первый из них – настоящий шоумен. Он мастер своего дела и за словом никогда в карман не полезет. Твоя же задача всего лишь мелькать рядом с ним. Мы еще отрепетируем ваше сотрудничество. Включи компьютер, у меня есть интересное видео, думаю, вам понравится.
Гольцев достает из кармана флешку и протягивает ее мне. Я поворачиваюсь к компьютеру и мы все втроем дружно смотрим на экран. Флешка так и называется – «Второй Шанс». На мониторе начинает мелькать нарезка кадров: залы судебного заседания, какие-то люди, охранники, подсудимые. Затем все это сменяется фрагментами другого содержания: решетки, колючая проволока, лающие собаки, вышки и заборы, унылый асфальтированный серый двор, громко захлопывающаяся железная дверь. За кадром звучит голос, который говорит короткими, рублеными фразами: «Преступление. Всего одна ошибка. Раскаяние. Растерянность. Наказание. Осуждение. Тюремный срок. Страх. Тоска. Одиночество». Затем показывают хмурое, дождливое небо. Естественно, через решетку. Все это сменяется маленькой, не больше пяти лет, девочкой, которая говорит: «Я так хочу снова увидеть папу». На экране снова появляется железная дверь, она со скрипом открывается и за ней видна улица. Гуляют люди, бегают собаки, ездят машины и ярко светит солнце. А закадровый голос начинает петь совсем другие песни: «Шанс начать все сначала. Исправить ошибки. Надежда. Новая жизнь. Возвращение домой. Встреча с семьей. Второй шанс». Мы видим коротко стриженого мужчину, который подходит к девушке с коляской и она бросается ему на шею, к ним подбегает мальчик лет восьми и обнимает их обоих. Следующая сценка – к центральному входу нашей тюрьмы подъезжает микроавтобус с символикой Второго канала и СТЛ, из него выходит несколько человек, смело топают ко входу и стучатся в дверь. Их показывают со спины, а за кадром звучит комментарий: «Второй Национальный канал начинает беспрецедентный проект. Он хочет помочь выбраться на волю одному из заключенных этой тюрьмы. Наши журналисты готовы приложить максимум усилий, чтобы помочь человеку обрести свободу, но даже им не справится без вашей поддержки. Только вы решите, кто же из конкурсантов получит долгожданное освобождение. Скоро на Втором Национальном. Подари второй шанс!». На весь экран вспыхивают буквы, повторяющие последнюю фразу, и на этом ролик заканчивается.
