Юрий Александрович Штаб
Второй шанс
15. Эксперименты организаторов
Проходил эфир за эфиром, а продюсеры Второго канала не давали себе поблажек и с приближением каждых выходных выдумывали какую-нибудь экстравагантную особенность. В конце одной из серий, попрощавшись с покидающим шоу конкурсантом, они разделили оставшихся участников на два лагеря – «синий» и «зеленый». Потом объявили, что в следующем выпуске вылетит участник «синей» группы, набравший меньше всего голосов в свою поддержку. Через одну серию должен был вылететь уже член «зеленой» команды. Разделили же заключенных с помощью обычной жеребьевки, которую также превратили в целое представление. После того, как каждый из лагерей принес на алтарь шоу по одному участнику, их расформировали и опять объединили оставшихся в одну «дружную и сплоченную», как выразился в прямом эфире Славик, команду.
К этому моменту отношения между конкурсантами ухудшились, как мне тогда казалось, до предела. Однако впечатление это было ошибочное – время шло, а они все больше портились. Сложно даже вообразить, до каких конфликтов дошло бы дело, если бы они не сдерживали себя, памятуя о неусыпном надзоре камер наблюдения. Впрочем, некоторые вели себя наоборот подчеркнуто вызывающе, надеясь тем самым выделиться из толпы и привлечь к себе внимание. После того, как боссы Второго канала подтвердили, что ради прямого эфира конкурсанта достанут даже из карцера, периодически стали вспыхивать потасовки. Бойцов, их затевавших, торжественно тащили в саркофаг, делая и из этого шоу.
Был конкурс для болельщиков – самый активный из них, который в течение недели отправлял больше всех голосов, получал приглашение в зрительный зал на ближайший прямой эфир. Я не совсем понимал, в чем мотивация таких людей – то ли им хотелось поддержать любимого участника, то ли манила перспектива попасть на съемки, где, сидя среди известных гостей, они чувствовали себя членами элитного общества.
Рано или поздно, но такой ежедневный стресс просто обязан был вылиться во что-нибудь выходящее за рамки привычного. Все чаще мне казалось, что как раз этого и добиваются организаторы. Своей цели они достигли – после того, как шоу покинул еще один участник, Илья, его нашли в туалете со вскрытыми венами. Так как кабинка была закрыта изнутри, то и в вердикте следствия сомневаться не приходилось – самоубийство. На удивление, свой вылет он воспринял достаточно спокойно, после оглашения результатов голосования в припадках не бился, волосы не рвал и не плакал, как некоторые другие до него. Кредит на нем висел, как и у большинства остальных, но сумма не такая, чтобы из-за этого прощаться с жизнью.
Вот после этого события и начался настоящий маскарад лицемерия. Участники, которые еще сохранили «прописку» на шоу, рассыпались в словах сожаления и наперебой выражали сочувствие семье погибшего. Он же сам удостоился таких комплиментов, каких при жизни никогда, наверное, не слышал. Хотя буквально за пару дней до этого, когда Славик решил провести среди конкурсантов опрос на тему, что они думают о своих конкурентах, то там слова совсем другие звучали. Мнение ранее вылетевших участников продюсеров Второго канала уже не интересовало. Они считались отработанным материалом, потому им выступить с речью никто возможности не дал.
Гольцев принес мне записи высказываний конкурсантов, которая должны были прозвучать в ближайшей серии и захотел услышать мое суждение по этому вопросу. Меня подмывало высказать соболезнования всем участникам, в связи с тем, что они попали на это шоу, но я все-таки сдержался.
– Вылет с шоу – это еще не причина для самоубийства и не конец жизни.
– А про самих участников ты что можешь сказать? – поинтересовался он.
– Про тех, которые еще не покинули шоу? А что я должен сказать? Ты слышал, какие они дифирамбы пели вскрывшему себе вены Илье? Уму непостижимо, ну и люди меня окружают!
– Ты, можно подумать, раньше не знал, какие люди тебя окружают. Тебя так бесит их лицемерие? По-твоему, наверное, лучше человеку горло перерезать, чем лить крокодильи слезы.
– Меня смешит вовсе не их лицемерие, а непроходимая глупость. Они же дня три назад в интервью Славику конкурентов, Илью в том числе, грязью поливали не хуже, чем политики перед выборами. Теперь же поют о том, какой он был великолепный человек и верный друг. Неужели ни один из них не задумывался, как он сам будет выглядеть в глазах телезрителей?
Гольцев смерил меня удивленным взглядом:
– А как они выглядят в глазах болельщиков? Двулично? Неискренне? Ты только что сам упомянул политиков. Скажи мне, часто ли они обманывают?
– Думаю, что часто.
– А как ты думаешь – часто ли их ловят на лжи? Можешь поверить опытному журналисту – это происходит регулярно. Многие ли предвыборные обещания становятся реальностью… – Вова презрительно пожал плечами. – Но приходит срок нового голосования и те же кандидаты вешают избирателям лапшу на уши. Глупость народных масс нам на руку – чем эта величина больше, тем проще ими управлять. Они знают, что это лапша, но все равно с удовольствием ее едят. Честно тебе скажу, что я так и не научился таких людей понимать.
– Зато отлично научился пользоваться этой их особенностью, – резюмировал я. – Но ведь есть и такие, которые искренне верят в своего кандидата.
– О, здесь ты прав, не перевелись еще безнадежно наивные люди, да и не переведутся, надеюсь. Нашим конкурсантам нужна зрительская любовь, а для этого им вовсе не обязательно слыть людьми безупречных моральных качеств, ты же не забыл, что у нас шоу изначально про преступников. Такие противоречивые высказывания лишь добавят их фигурам скандальности, а именно она является ключом к популярности. По крайней мере, в передачах такого рода.
– В скандальности и вы также заинтересованы.
– Да, и это не так легко дается, как ты думаешь. Зрители становятся с каждым годом все пресыщеннее и равнодушнее, новые проекты встречают с апатией или с презрительностью людей, все в этой жизни уже видевших. Запуск каждого развлекательного шоу проходит с замиранием сердец продюсеров и ведущих, прямо как запуски первых летательных аппаратов – взмоет в небо или же рухнет вниз? А не дай бог, у конкурентов полетит дальше и выше! Отсюда вся эта бьющая по мозгам реклама, все новые, наиболее эпатажные, сценарии для реалити-шоу. Зрителю нужно навязать интерес к твоему детищу, убедить, что такого он еще точно не видел.
– А что бывает с вдохновителями провальных проектов?
– Позвони Тарасову и спроси. Его «Тристар» много денег тебе заплатил и, хотя мы им убытки возместили, но удача уплыла в наши руки, а их самолюбию нанесена неизлечимая рана.
– Ну а что сейчас с Тарасовым, раз уж ты о нем упомянул?
– Вылетел наш Коля из своего информагентства быстрее, чем ядро из пушки. А приятным бонусом стало то, что начальство его, теперь уже бывшее, постаралось сделать так, чтобы на хорошую работу по специальности его уже нигде не взяли. Единственным шансом для Николая заниматься журналистикой могла стать наша корпорация – не идти же ему в какую-нибудь провинциальную газету после самого «Тристара»! Однако наше руководство его услугами не заинтересовалось.
– Так он сейчас в длительном отпуске?
– В запое, – буркнул Гольцев. – Поначалу он тоже пытался по мере своих сил собирать на тебя компромат и публиковать его везде, где только можно, но вскоре пыл его угас и Коля потянулся к бутылке. Работы нет, дохода нет, а на шее несколько кредитов висит… Вот он и пропивает последние сбережения.
– А ты внимательно следишь за его судьбой?
Гольцев ухмыльнулся:
– Я наблюдаю за конкурентами, это иногда бывает очень полезно. А ситуация с Тарасовым достаточно забавная. Каждый переносит горе по-своему. Если бы нашим вылетевшим конкурсантам давали возможность регулярно напиваться, то до таких эксцессов, как с Ильей, дело и не доходило бы.
Я подумал о том, что Вова, следя за Тарасовым, вполне возможно видит отражение своей будущей судьбы – кто знает, когда он сам оступится? И как на его промашку отреагирует начальство? Однако спросил я его о другом:
– Насколько я понимаю, это самоубийство никак не отразится на графике съемок или на сюжете шоу. – Я вопросительно посмотрел на Гольцева. Он покачал головой и ответил:
– В графике вариаций не будет, в конце концов, для шоу ничего не изменилось. Покончивший с собой уже вылетел из гонки, так что этот инцидент наши планы никак нарушить не может. А вообще, должен тебе сказать, Илья получил бы от конкурсантов гораздо больше искренних комплиментов, если бы попрощался с жизнью до вылета, тем самым хоть немного повысив шансы оставшихся. Но мы ему и так благодарны – теперь есть повод для дополнительного сюжета, который мы пустим в начале следующей серии. Мои коллеги сейчас вовсю работают, собирая материал про Илью: где рос, как учился, чем увлекался, как из законопослушного гражданина стал преступником.
– Не думаю, что в шоу будут рассказывать, как он учился – это вряд ли кого-то заинтересует. Скорее всего, твои коллеги из кожи вон лезут, выискивая какие-нибудь скандальные подробности его личной жизни.
– Не без этого, разумеется, – Гольцев улыбнулся. – Скандалы тоже важная часть биографии. Вот для человека и наступил звездный час. Поздновато, правда. Но ты и сам знаешь, что известность часто приходит к людям после смерти.
Я поневоле подумал, что если мой приговор не пересмотрят, то они и про меня подготовят отдельный посмертный выпуск. Хотя, может, они его уже готовят. Так, на всякий случай.
На следующий день мы со Стасом отправились в спортзал. Я спросил, что он думает о самоубийстве Ильи.
– Его жизнь началась задолго до съемок и я не понимаю, почему он решил, что она должна вместе с этим самым шоу закончиться, – ответил Стас. – Глупо резать себе вены из-за такого пустяка. Разве что, у него была причина, о которой мы не знаем.
– А как же слова о том, каким он был удивительным человеком и какая это невосполнимая утрата?
– Ты не хуже меня знаешь, что не был он таким человеком, а утрата… Для родных это, конечно, шок, а для нас всех – пример того, как не нужно поступать. Кстати, знаешь, что про меня говорят? – Стас усмехнулся и продолжил. – Если Гольцев не врет, что не исключено, то, согласно опросу телезрителей, вся моя линия поведения – это заранее написанная продюсерами роль. Якобы я просто ношу маску притворного хладнокровия.
– Ничего удивительного в этом нет. Возьмем для примера зрителя со стажем – суммарно он просидел перед телевизором уже несколько лет и успел пересмотреть не одну сотню подобных передач. Конечно, он много раз слышал, что в реалити-шоу люди делают не то, что хотят, а то, что скажет продюсер, поэтому и ожидает подвоха в любой момент.
– Ну, не знаю, – пожал плечами Стас. – Мне кажется, в нашем шоу все участники ведут себя странно, не только я один. Вот мой сосед по камере, рассказывая, как он жалеет о кончине Ильи, так расчувствовался, что разрыдался. Честное слово! Да ты и сам увидишь в ближайшей серии. Хотя, нервы сейчас у всех натянуты как канаты, так что, может, слезы – это просто реакция на вечный стресс.
Дожить спокойно до выходных нам было не суждено – неделя выдалась удивительно богатой на события. Только-только немного улеглись пересуды по поводу Ильи, как Второму каналу представился великолепный шанс сделать индивидуальный сюжет еще по одному герою нашего шоу. Один из участников, Саня, осужденный за кражу со взломом, чуть не отправился вслед за Ильей. В своей камере он повздорил с соседом по имени Серега и тот всадил ему ручку пластиковой ложки в шею. Тонкий кусок полупрозрачной пластмассы, заранее принесенный из столовой, чуть не стал орудием убийства.
Был ли конфликт связан с шоу, никто сказать не мог или не хотел. Серегу долго допрашивали, но тот ни в чем не сознавался и стоял на своем – конфликт носил характер исключительно частный и никакого отношения к съемкам не имел. Хотя слухи по тюрьме поползли совершенно противоположные. Напавший вообще не славился до этого буйным поведением и с Саней раньше не конфликтовал.
В итоге результаты были для всех совсем разные. Кому-то плюс несколько лет к сроку и перевод в другую тюрьму, кому-то – шанс заглянуть в глаза смерти и госпитализация, а Второму каналу – новый будоражащий умы телезрителей сюжет.
Саня оптимизма не терял и находил в инциденте положительные стороны. Это происшествие попало в анонсы «Второго шанса» и наш потерпевший неожиданно стал главной звездой шоу. Славик взял у него интервью, в новостях чаще замелькало его имя, Второй канал запустил специальную рекламу. Я видел ее по телевизору в спортзале – там красочно описывалось, как Саня, презирая смертельную опасность и превозмогая боль, готовится к съемкам. Рана была действительно болезненной, но не опасной. Саня бы с удовольствием отлежался в больнице, но Гольцев этому решительно воспрепятствовал. Шоумен заявил, что он не может переносить из-за этого выпуск.
– Пойми меня, – объяснял Гольцев. – Моя моральная обязанность – сохранение нейтралитета и одинакового отношения к каждому из участников. Я всем вам хочу предоставить равные шансы на победу. Разве справедливо будет, если ты получишь бронь от вылета в ближайшей серии только потому, что ты не в состоянии появиться в студии? Нет, конечно! Да так половина твоих конкурентов себя перекалечит. Также нечестно будет, если мы тебя автоматически исключим из гонки. Так что нечего расслабляться – рану твою зашьют и милости просим в родные пенаты.
Сане пришлось пойти на поводу у организаторов шоу и вернуться в свою камеру. Достаточно долго он еще щеголял повязкой на шее и вынужден был ходить на перевязки. Во время этих процедур любопытные видеокамеры Второго канала также сопровождали пострадавшего, так что рана его пару раз мелькнула в ближайшей серии. Визажистам пришлось ее немного подкрасить, для придания более устрашающего вида, а то весь драматический эффект терялся при взгляде на малозаметную царапину.
– Лучше бы он резаный удар схлопотал, – бурчал под нос Гольцев. – Чуть к праотцам не отправился, а посмотреть-то и не на что.
Славик Шевченко уже несколько раз просил меня высказать свежую идею, которая помогла бы сделать шоу, по его словам «еще более интригующим и обсуждаемым». Я, в свою очередь, видел в этом желание повысить градус скандальности и нежелание называть вещи своими именами. В этом вопросе Славик, привыкший выражаться корректно, отличался от Гольцева. Тот бы прямо сказал, что нужно раздуть скандал. В любом случае, я особо голову над этим не ломал – меня взяли на программу ведущим, а не креативным директором, поэтому решать такие проблемы у меня не было ни малейшего желания. За день до эфира Вова опять почтил меня визитом и, судя по его довольному лицу, какая-то идея у него была.
– Привет, Витя. Наше шоу находится на вершине популярности, но ведь нет предела совершенству. Ты нам со свежими идеями не помогаешь, но мы и сами справляемся. После завтрашнего эфира мы ненадолго поменяем правила. Через неделю, с очередным неудачником мы попрощаемся в результате голосования оставшихся участников программы.
Компания СТЛ не утратила способности меня удивлять.
– Гольцев, ты в своем уме?! Тебе не кажется, что местный контингент не подходит для таких экспериментов? В твоем шоу участвуют уголовники, а не «ботаники». Подумай головой, если ты бросишь между ними такое яблоко раздора, то до результатов голосования некоторые могут и не дожить.
Гольцев явно наслаждался произведенным эффектом.
– Ну что можно сказать? Кажется, мы не ошиблись, внося такое изменение в наше шоу. Маска равнодушия с тебя мигом слетела, а ведь я всего лишь поделился с тобой планами. Можно вообразить, какую бурю эмоций вызовет эта новость у зрителей и участников, когда мы ее отшлифуем и правильно преподнесем. Да, похоже, я и сам до конца не осознавал, какое здесь обширное поле для творчества.
– Вова, не сходи с ума. Погоня за скандальностью хороша до поры до времени. Заключенные взвинчены до предела, сейчас достаточно высечь искру и вспыхнет пожар. Ты не боишься, что в одночасье окажешься вообще без живых участников?
Гольцев пренебрежительно отмахнулся:
– Виктор, ты плохой прорицатель. Ты мне уже не один раз говорил, что наша концепция кому-нибудь будет стоить жизни, но до сих пор, как видишь, все живы и здоровы.
– Про Илью тебе напоминать бесполезно? Когда кого-то зарежут, поздно будет, – вставил я.
– Илья на тот свет отправился, уже не являясь конкурсантом нашего проекта, так что можешь о нем забыть. Нам нужно думать о живых. Да, мы, конечно, потеряем приличную сумму денег, которую могли бы получить от телезрителей, но ради такого хода можно пойти на разумные жертвы. Зато потом зрителей будет больше и голосовать они станут еще более лихорадочно, так что мы все наверстаем. Ох, чувствую, рейтинги наши взлетят до небес.
Когда-то почти такую же фразу в разговоре со мной произнес Николай Тарасов. Меня подмывало сообщить об этом Гольцеву, а заодно напомнить ему, чем вся эта погоня за популярностью для Коли закончилась. А журналист между тем продолжал:
– Ну а вопросы безопасности должны волновать не меня. Вот ты говоришь, что кого-то зарежут. А как? Здесь что – разрешено ношение холодного оружия? Или ты думаешь, что убить человека можно пластиковой ложкой? Как видишь, она для этого не подошла. Да и обыскивать зеков теперь стали куда бдительнее, чем раньше. Если здесь кто-то погибнет, то виновата в этом будет исключительно охрана тюрьмы, а никак не мы. Наша цель заключается в том, чтобы создать актуальное, захватывающее, увлекательное шоу. А следить за тем, чтобы здесь никого не убили – это работа местных надзирателей и если они с этим не справляются, то причем здесь наша корпорация? – он вопросительно развел руками.
Его было не переубедить. Я решил не тратить времени и поговорить с Андреевичем. Начальник тюрьмы уже знал об этом новшестве, так что ничего нового я ему не сказал. Настроение у Андреевича было не слишком хорошее:
– Иванчук, занимайся своими делами, а вопросы безопасности оставь мне. Ты настоял на срочной встрече и я считал, что у тебя что-то сверхъестественное. Ты думаешь, что я самый последний здесь обо всем узнаю? В следующий раз излагай мучающие тебя вопросы в письменном виде и не расходуй мое время. Можно подумать, что тебя тревожит любой аспект в жизни тюрьмы, хотя в первую очередь не мешало бы думать о себе.
День выпуска настал. Я привык к условиям съемки и чувствовал себя в студии совершенно спокойно. Работа визажистов, суета операторов и регулярные инструкции от Гольцева стали восприниматься мной, как естественная часть жизни на выходных. Я уже с трудом представлял без всего этого свое пребывание в тюрьме. В чем-то Стас был прав – шоу могло заметно скрасить нашу рутину, так что поучаствовать в нем, безусловно, стоило. Тем более что большая часть нервотрепок обходила меня стороной.
В этот раз болельщики отдали меньше всего голосов за Арсена. Честно говоря, он и так продержался в шоу дольше, чем я ожидал. Он не блистал обаянием или ораторским талантом, выражался довольно грубо и мне с самого начала казался главным кандидатом на вылет. Тем не менее, он вылетел пятым, продержавшись почти половину дистанции. Свое поражение Арсен воспринял достаточно спокойно, что также было неожиданно – за время, проведенное на проекте, он не раз демонстрировал свою несдержанность.
Вот теперь и наступил момент для объявления нововведения. Слово взял Славик:
– Обычно, сразу же после расставания с очередным участником, я приглашаю вас голосовать за оставшихся и не останавливаться до следующего эфира. Однако в этот раз я не буду этого делать. Дорогие телезрители, я прошу вас до ближайшего выпуска отдохнуть, потому что в нашем шоу на одну неделю меняются правила. Мы хотим дать возможность нашим конкурсантам самим управлять своей судьбой и услышать, наконец, их мнение – кто же лишний на проекте? Через семь дней мы с вами встретимся и наши участники в прямом эфире путем голосования определят, кто из них покинет соревнование.
Славик замолчал, а зал взорвался аплодисментами. За несколько недель съемок я так и не приблизился к пониманию того, за какие заслуги зрители в зале столь щедро нас ими осыпают. Хлопали по поводу и без такового. Даже если кто-нибудь из выступавших нес откровенную ахинею, публика не жалела ладоней. Со временем мне это стало напоминать закадровый смех в низкопробных юмористических сериалах, который неизменно сопровождал даже самую плоскую и несмешную шутку.
Выпуск закончился и все разбрелись по своим местам. Меня сопровождали Гольцев и Славик.
– Как будет проходить следующая серия? – спросил я.
– Там прямой эфир будет короче, – ответил Гольцев. – Участникам дана неделя на плетение интриг и выявление лишнего, а мы в течение этого времени будем собирать материал, наиболее интересную часть из которого покажем в следующей серии. А уже в эфире они должны будут сказать, кто же лишний.
– А называть лишнего конкурсанты будут в присутствии конкурентов?
– А ты не слишком много хочешь знать? – недоверчиво посмотрел на меня Гольцев. – Вот увидишь сценарий следующей серии и получишь ответы на все вопросы.
Так началась самая удручающая неделя нашего шоу. Возможно, в дальнейшем организаторы подложат участникам какую-нибудь еще более изощренную свинью, но пока это новшество стоило признать самым неприятным сюрпризом из всех, которые имели место. Хотя Славик, как будто в насмешку, иногда называл в прямом эфире участников «командой» или «коллективом», на самом деле никакого командного духа среди них не было. Почти каждый смотрел на окружающих волком, говорил за спиной гадости и ждал подвоха отовсюду. Ни один участник не мог похвастаться сохранившимися приятельскими отношениями ни с кем-либо из конкурентов. Серега тоже перестал общаться со Стасом, но они все же регулярно пересекались, потому как ни один из них не хотел отказаться от компании, в которой были еще я и Антон.
Славик изо всех сил подливал масла в огонь, провоцируя участников на нелицеприятные высказывания в адрес друг друга. Если он хотел добиться ссоры, то цели своей, безусловно, достиг. В среду в столовой Стаса не было.
Предваряя мой вопрос, Серега сообщил:
– Стас подался в фараоны.
У меня не создалось впечатления, что его это расстроило. Антон, как сосед Стаса, обрисовал ситуацию более подробно:
– У нас в камере один карманник неожиданно решил попытать удачу. Я не могу понять, на что он рассчитывал, когда начал задирать Стаса, ну а друг наш, сам знаешь…
Да уж, лезть на Стаса с кулаками по доброй воле никто бы не решился. Разве что местные «авторитеты» пожелали вывести моего друга из гонки и приказали карманнику устроить драку. У них, помнится, есть какая-то заинтересованность в победе определенного человека. Если так, то, надеюсь, Андреевич быстро разберется в чем дело и наведет порядок. Что и говорить, начальник тюрьмы – мужик толковый.
– Надолго его в саркофаг упекли?
– Если бы не шоу, то сидеть бы там ему несколько дней, поскольку противник его схлопотал весьма прилично, – ответил Антон. – А так его через сутки должны выпустить – звезда наша, все-таки.
– Думаю, что если бы не шоу, то и конфликта бы никакого не было, – ответил я.
Как-то раз Славик зашел ко мне ближе к концу недели и принес записи своих интервью, тщательно собранные за последние дни. То, что зеки говорили в разговоре один на один, зачастую совсем не соответствовало их же высказываниям в группе. Пересмотрев изрядную часть этих видеороликов, я так и не смог понять, кто против кого будет голосовать. Насколько я видел, никому из участников не удалось создать коалицию, даже ради того, чтобы договориться и выставить из проекта кого-то определенного. Дима договаривается с Серегой голосовать против Санька. А уже в следующем ролике предлагает Саньку вместе голосовать против Сереги. Сплошной хаос интриг. Но потом оказалось, что подобными двойными, а то и тройными договорами отметились чуть ли не все конкурсанты. Только Стас ни разу не мелькнул ни в одной из записей.
– Наши участники тоже все это видели? – спросил я у Славика.
– Кое-что видели, – ответил он. – Представляешь ли ты, насколько увлекательно манипулировать человеческими отношениями? Например, Кирилл сказал, что он не будет голосовать за вылет Димы. Но стоит ему сообщить, что Дима пообещал проголосовать против него и у Кирилла мнение начинает меняться. В течение недели каждый из них успел уже неоднократно поменять свое решение. Вот когда начинается все самое интересное!
– Ну и как же вы собираетесь все это втиснуть в одну серию?
Славик улыбнулся:
– Из всего этого богатейшего ассортимента мы выберем только самые интересные высказывания. Тут можно сделать подборку на любой вкус.
На следующий день, во время тренировки Стас сам заговорил об этих записях:
– Нас тут всю неделю достают на предмет того, против кого мы собираемся голосовать. Да ты знаешь, наверное. Меня раз шесть спрашивали то Гольцев, то Шевченко.
– Ну а ты что?
– Я еще не решил, кого выберу. Гольцев пытался меня спровоцировать хоть на какие-нибудь резкие слова, а когда не удалось, намекнул, что ему здесь, на шоу, нужны люди, которые не боятся высказывать свое мнение. Сказал, что зрители хотят увидеть сильные переживания и безумное желание победить, а такой кандидат как я – ни рыба, ни мясо и мне вряд ли будут желать удачи. Мол, какой смысл переживать за человека, который сам за себя не переживает и которому вся эта гонка абсолютно до фонаря.
– Твое хладнокровие не только Гольцева из себя выводит. Ну и что ты ему ответил?
– Да что здесь можно было сказать? Так и ответил – если зрителям моя кандидатура покажется неинтересной, то они и сами это продемонстрируют путем голосования.
Эта неделя стала для охраны нашего заведения самой трудной. Тюремщики ждали выхода ближайшей серии, как великого праздника. Если бы Андреевич мог, он бы, наверное, каждому из участников шоу выделил по личному охраннику. До наступления выходных еще несколько конкурсантов успело подраться – кто с конкурентом, а кто и просто с соседом по камере. До серьезных травм дело ни разу не дошло – охрана успевала быстро вмешаться.
Мы пришли в студию, где сразу бросилась в глаза новая обивка на диванах для участников, раскрашенная логотипами одного из наших спонсоров. Славик поймал направление моего взгляда, улыбнулся и доверительно сообщил:
– У нас вчера состоялись торги между спонсорами за право украсить трибуны и диваны своими эмблемами. Шоу набрало невиданную популярность, так что они не скупились. Поверишь ли, работяги еле успели всю мебель «переодеть». Буквально час назад закончили. Участники наши уже томятся в отдельном помещении под бдительным присмотром охраны. Там сейчас атмосфера такая, что лучше и не заходить.
Зрители, из числа приглашенных звезд, не спешили занять свои места. Для них съемки были настоящим развлечением – возможность в очередной раз мелькнуть на экране и безапелляционно высказать свое мнение. К тому же Второй канал организовал для них экскурсию по территории тюрьмы. Мне Славик рассказал, какую бурю возмущения ему пришлось пережить, когда он объявил, что во время этой прогулки категорически запрещено снимать видео и даже делать селфи. Аргументы о том, что это режимный объект, не принесли никакого эффекта – на него чуть ли не в суд грозили подать за такое крушение надежд.
Начался прямой эфир. На большом экране, висевшем в зале, крутили наиболее интересные отрывки тех интервью, которые с таким энтузиазмом собирал Славик в течение всей недели. Все это живо обсуждалось зрителями, в то время как сами участники томились взаперти, не зная, что происходит в студии. Но вот наконец-то пришло время для их выхода на сцену. Порядок, в котором они выходили, тоже стал элементом развлечения – конкурсантов приглашали по жребию. На экране генератор случайных чисел высвечивал цифру и участник, которому этот номер был присвоен, выходил на свет божий.
Первопроходцем стал Серега. Зная, что внимание всех людей в студии и еще сотен тысяч у экранов телевизоров сконцентрировано на нем одном, он заметно нервничал. Славик вовсе не планировал его успокоить. Наоборот, на экране замелькали отрывки видео – в течение недели Серега обещал проголосовать то против одного, то против другого соперника. Славик тут же передал его на растерзание зрителям. Те с охотой клеймили Серегу за непостоянство, а друг мой начинал все больше нервничать и злиться. И без того взвинченный, попав теперь под шквал критики, он совсем вышел из себя. Сереге казалось, что против него ополчился весь мир. Хотя я понимал, что переживает он зря – остальные участники тоже нахватают от сидящих в студии дармоедов кучу нелестных эпитетов.
– Итак, можно подвести итог. Сергей, вы или слишком безответственно говорили в течение недели или же специально обманывали, стараясь ввести меня в заблуждение, – резюмировал Славик. – Однако время озвучить свой выбор пришло. Сейчас мы хотим услышать окончательный ответ – кто же из ваших конкурентов, по вашему мнению, должен покинуть интеллектуально-развлекательное шоу «Второй шанс»?
В зале воцарилась тишина. Все ждали, затаив дыхание. Такой концентрации внимания на одном человеке мне еще видеть не доводилось. Серега откашлялся и сказал:
– Проект должен покинуть Дима Колесниченко.
Зал ожил. Я слышал смешки и комментарии зрителей, а Славик пожелал узнать, что стало определяющим фактором в выборе Сереги.
– Я считаю, что мошенничество – это самое отвратительное и лицемерное из преступлений. Хотя сам Дима человек очень обаятельный, но жертвы его преступлений могут подтвердить, что такое обаяние – это всего лишь умелая маска на лице преступника.
Я подумал, что сам Дима, имея в минусах лицемерие, перекрывал его плюсом правильной манеры общения и уж точно не допустил бы в своей речи такого количества тавтологий. Увы, красноречие обычно лучше служит для обретения народной любви, чем порядочность. Славик поблагодарил Серегу и отправил его в другую изолированную комнату, специально отведенную для тех, кто уже проголосовал.
В прошлых сериях имя вылетавшего узнавали одновременно все – сами участники, массовка в зале и телезрители. В этот раз последними эту новость услышать должны те, кого она больше всего касается. Для большинства результат обернется удачей, а для одного-единственного – приговором.
Я с замиранием сердца слушал выступления одного приглашенного за другим, пару раз даже забыв произнести положенные мне по сценарию фразы. Славик не подвел – он успевал и изводить конкурсантов каверзными вопросами и подменять меня, если видел, что я слишком увлекся.
