Юрий Александрович Штаб
Второй шанс
Объявили рекламную паузу. Четыре человека успело проголосовать, среди них был и Стас – один голос против Димы, два схлопотал Влад, контрабандист, и один получил сам Стас. Я успокаивал себя тем, что пока удача отворачивалась от Влада, но сам прекрасно понимал, что мнение трех оставшихся участников могло изменить ситуацию в корне.
Прошедшие горнило студии в эти минуты сидели в изоляции и наверняка нервничали из-за того впечатления, которое оказали во время своего пребывания в зале. А ведь каждый понимал, что даже если он сегодня и не вылетит, то в дальнейшем ему жизненно нужны будут зрительские симпатии для продолжения борьбы. Конечно, потом они все пересмотрят эту серию в записи и увидят, что на общем фоне каждый смотрелся не так и плохо. Пока же им предстояло пережить весьма тягостные минуты – общаться между собой им было строго-настрого запрещено. За этим следила охрана.
Подошел Славик, дружески похлопал по плечу и сказал:
– Нервничаешь? Я вижу, тебя прилично накрыло. Не забывай о том, что ты на работе, я же не могу один за двоих отдуваться. Ну что, за кого болеешь?
Я не собирался отвечать начистоту, памятуя о камерах и микрофонах, щедро расставленных по всей студии.
– Думаешь, Влад вылетит? – вопросом на вопрос ответил я.
Славик пожал плечами:
– У Димы хватает друзей, в местном понимании этого слова, в том числе и среди оставшихся участников. Влад этим похвастаться не может. Но в такой ситуации чего может стоить дружба? Зачем им «топить» Влада? Он самый обычный, ничем не примечательный на фоне окружающих персонаж. Конкурсантам было бы выгоднее выгнать Диму – он парень яркий, заметный и умеет привлечь внимание публики. Знал бы ты, сколько у него фанатских групп в социальных сетях. Почти столько, как и у тебя, а это – лучший показатель среди всех, кто задействован в нашем шоу.
Хотя мысли мои были заняты проектом, но меня, конечно, обрадовало осознание того, что у меня много фанатов на воле. Советы Меренкова оказались правильными. Отметив этот факт, я спросил:
– То есть, если он сегодня не вылетит, то имеет отличные шансы победить?
– Кто знает, – уклончиво ответил Славик. – Настроения публики быстро меняются.
Рекламная пауза закончилась и в зал пригласили Влада. Пройдя стандартные процедуры критики и унижения от зрителей, он озвучил свой выбор. Он считал лишним Стаса. Предпоследний участник, Саня, вышел и проголосовал против Димы – единственного, кто еще оставался в «изоляторе». На данный момент трое участников имело по два голоса. В итоге, слово самого Димы Колесниченко должно было стать решающим.
Он последним из участников вошел в зал. Если Дима и нервничал, то догадаться об этом было непросто. Он общался со Славиком и зрителями вполне непринужденно, как со старыми друзьями.
– Дима, когда я вас спрашивал, чье имя вы назовете во время голосования, то ваш выбор несколько раз менялся. Как вы можете объяснить такое непостоянство?
Славику не удалось смутить собеседника:
– На чем базируется интерес к любому развлекательному шоу, если не на интриге. Наш проект не исключение. Вы стремитесь ее сохранить до последнего момента, а я вам помогаю изо всех сил.
Славик понимающе кивнул и сказал:
– Вы хотите сказать, что специально не разглашали свой настоящий выбор, чтобы…
– Чтобы зрителям было интереснее смотреть, – закончил мысль Дима.
Благодарная аудитория тут же искупала его в овациях.
Лицемерный мерзавец! Можно подумать, что он только о благе зрителей печется. Я уже готов был вмешаться с какой-нибудь резкой фразой, не предусмотренной сценарием. Но все же взял себя в руки. Чертов «Второй Шанс» и меня не оставил равнодушным. Я переживал за Стаса, который сейчас запросто мог вылететь по решению Димы.
– Теперь можно точно сказать, что вот и наступил этот самый момент истины. Итак, против кого же вы отдадите свой голос? – спросил Славик.
– Я считаю, что наше шоу должен покинуть Влад.
Для последнего это стало приговором, я же с облегчением выдохнул. Теперь вся страна знала, кто же вылетит из проекта, не знали лишь те, для кого это было действительно важно. Участникам предстояло пережить еще несколько изнурительно длинных минут. Их всех пригласили вернуться в студию, где на большом мониторе уже светился список из семи имен. Славик снова начал «тянуть резину».
– Наконец-то все конкурсанты в зале, – сказал он, глядя в объектив камеры. – И я прошу наших зрителей поприветствовать их.
Массовку долго уговаривать не пришлось. Участники же были настолько взвинчены и измотаны неизвестностью, что на этот раз даже бурные аплодисменты не вызвали привычного оживления с их стороны. Никто не помахал в ответ рукой и даже улыбка не озарила ничье лицо. Все взоры сконцентрировались на ведущем, который сейчас должен был объявить приговор. Шевченко же переключил внимание на конкурсантов. Он повернулся к ним и с подчеркнутой торжественностью произнес:
– Вам удалось определить лишнего. Поздравляю! Скоро он покинет наш проект.
Запала нерушимая тишина. Славик переводил взгляд с одного претендента на другого и вслед за ним операторы высвечивали лица участников на экране. Каждый из них мысленно успел попрощаться с шоу и точно так же все уже неоднократно примерили на себя роль победителя. Шевченко решил, что хватит нагнетать молчаливую атмосферу ожидания и обратился к зрителям:
– Мы с вами, дорогие телезрители, уже знаем, кто же попрощается этим вечером с интеллектуально-развлекательным шоу «Второй шанс», но главным героям нашей эпопеи это пока неизвестно. На экране вы можете увидеть график, показывающий, сколько дней еще отбывать наказание каждому из претендентов на победу.
На мониторе и в самом деле высветилась соответствующая таблица.
– Исходя из ее данных, мы видим, что дольше всех в тюрьме придется оставаться Олегу, если он не победит в нашем шоу.
Олег отбывал срок за финансовые махинации. Для него победа была бы просто чудом – она подарила бы ему шесть лет свободной жизни. Теперь пришла и моя очередь вклиниться со своей речью.
– Наше шоу дарит людям второй шанс. Сейчас мы опросим участников и выясним, как они собираются этим шансом воспользоваться, ради чего так стремятся на свободу? Что захотят изменить в своей жизни?
Наверняка каждый из них не удержался от того, чтобы немного помечтать о том, что будет делать в случае досрочного освобождения. К сожалению, не все могли непринужденно и интересно об этом рассказать вслух. Некоторые обещали исправиться, встать на путь истинный и жить по всем, каким только можно, писаным и неписаным законам. Другие клялись проводить больше времени с семьей. Дима сказал, что даже рад тому, что оказался в тюрьме, поскольку именно здесь он нашел то, к чему всегда подсознательно стремился. Исходя из его слов, развлекательное телевидение – вот его настоящее призвание. Дима планировал посвятить всю оставшуюся жизнь всевозможным телешоу.
Влад, в свою очередь, озвучил самое экстравагантное обещание – вырвавшись из заключения, он собирался отправиться в паломничество. Он хотел уйти на Восток и углубиться в изучение местной философии. Правда, не уточнялось, чью же мудрость он собирается перенимать, так как Восток – понятие растяжимое и культов там великое множество, но впрочем, было бы сказано. Думаю, он надеялся таким образом привлечь симпатии зрителей. Пару раз бросив взгляд на аудиторию, я убедился, что многие смотрят на Влада, как на обреченного. Не суждено ему пока реализовать свои честолюбивые планы.
Вот и наступил решающий момент – мы со Славиком начали озвучивать результаты голосования. Я называл имя участника, а Славик говорил против кого тот отдавал свой голос. По мере того, как стал вырисовываться список находившихся под угрозой вылета, на лицах участников из-под масок спокойствия стали проступать эмоции. Серега, Саня, Кирилл и Олег не получили ни одного голоса и заметно оживились – появились улыбки, облегченные смешки, они что-то живо между собой обсуждали, обменивались шутками.
Участника, получившего хотя бы один голос, приглашали пересесть на отдельный диван. Стас и Дима вели себя спокойно, стараясь ничем не выказать внутреннего напряжения. Влад же сидел как на иголках, кусал губы и бросал злобные взгляды на тех, кто голосовал против него. После оглашения шести голосов на лице Димы стала расплываться довольная улыбка – он понял, что теперь уже точно не вылетит. Последним должны были озвучить его решение. Дима уже знал имя обреченного. Славик, от греха подальше, пересадил его на диван к «спасшимся» и начал очередную речь.
– На Стаса и Влада сейчас смотрит вся страна, – резюмировал Славик. – Решением Димы кто-то из них сейчас покинет наше шоу, но мы не спешим с ними прощаться. Ближайшие десять минут они еще останутся с нами, а вы, дорогие телезрители, можете немного отвлечься и узнать о товарах и услугах, предоставляемых нашими спонсорами.
Началась рекламная пауза. Славик не дал Владу возможности ринуться на разборку с обидчиками, увел двух зависших над пропастью участников в сторону и занял разговором. Я же бродил по залу, прислушиваясь к тому, о чем говорили остальные пятеро конкурсантов. Они пребывали в полном согласии друг с другом и со всем окружающим миром. Им удалось откупиться от организаторов очередной жертвой и жизнь казалась прекрасной, по крайней мере, до следующих выходных. Даже Дима, получивший два голоса, не предъявлял никаких претензий Сереге и Сане. Краем уха я слышал, что его несколько раз спрашивали – кто же вылетит? – но Дима старался сохранить интригу. Рекламная пауза пролетела очень быстро, по крайней мере, для меня, и мы снова оказались в прямом эфире.
– Телезрители присылают нам сообщения с пожеланиями удачи конкурсантам, но на этот раз от армии поклонников ничего не зависит. Только сами участники в этот вечер в праве решать – кто же из них сегодня попрощается с интеллектуально-развлекательным шоу «Второй шанс». Решающий голос, как все мы помним, принадлежит Диме.
Славик долго переливал из пустого в порожнее, подчеркивал, как велика популярность обоих конкурсантов среди зрителей и как непросто участникам было сделать свой выбор. Стас поддерживал привычное реноме и слушал спокойно, изредка кивая в ответ на комплименты, расточаемые ведущим, нетерпение же Влада грозило вот-вот выплеснуться через край. Даже я, зная, что Стасу ничего не угрожает, и то слушал затаив дыхание. Слава богу, что время эфира не резиновое. Ведущему пришлось закругляться.
– Сегодня мы прощаемся с замечательным человеком… – разглагольствовал он. Окончание фразы я пропустил мимо ушей, поскольку задумался над тем, что монолог его очень похож на речь, произнесенную на похоронах. Оставалось надеяться, что мысли мои не были пророческими. Я не дружил с Владом, все же мне не хотелось, чтобы он повторил судьбу Ильи.
– Наш проект покидает… Влад!
Та хлипкая видимость самообладания, за которой прятался Влад, рассыпалась на глазах. Он вскочил и ринулся к дивану, на котором разместился Дима. Охрана не дремала и быстро его скрутила. Но рот не заткнула и в адрес Димы полетели самые изощренные угрозы и проклятия. Можно подумать, что тот был единственным, из-за кого Влад покидал шоу. Хотя охранникам ничего не стоило сразу убрать его из студии, они этого делать не спешили. Похоже, ему специально давали возможность выговориться. Увидев на заднем плане довольного Вову Гольцева, я понял, что именно на такую бурную реакцию он и рассчитывал.
Вскоре Влада утащили за кулисы и Славик предоставил микрофон в распоряжение зрителей из зала. Кто-то говорил о том, что проигрывать нужно достойно, кто-то критиковал оставшихся участников за несправедливый выбор, но я все это слушал в пол-уха. Точка наивысшего напряжения миновала, нервозность рассеивалась и я почувствовал страшную усталость. Хотелось, чтобы выпуск поскорее закончился. Славик выступил с завершающей речью:
– Мы не успели поблагодарить Влада за участие в нашем шоу. Как видите, дорогие телезрители, накал страстей превосходит самоконтроль и справиться с эмоциями становится все труднее. Сегодняшняя серия заканчивается и теперь все снова только в ваших руках. Я не устаю повторять то, что говорил уже неоднократно – голосуйте, голосуйте и еще раз голосуйте. Именно ваш выбор может стать решающим. Скажу по секрету – зачастую отрыв последнего места от предпоследнего составляет меньше десятка голосов. Не будьте равнодушными, подарите своему любимому конкурсанту второй шанс. До встречи через неделю!
Выпуск завершился и я подошел поздравить Стаса. Вскоре все стали расходиться. Гольцев провел меня до камеры и по пути я расспросил его о том, что будет с Владом.
– Ну, до утра он посидит в «одиночке», остынет немного, а там его вернут в привычную камеру.
– Не думаешь, что он на первой же прогулке ринется сводить счеты с обидчиками?
Вова кивнул:
– Думаю, что так и будет, но переживать не из-за чего. Местная охрана не с дерева упала. Влада досконально обыскали и не нашли ничего способного послужить оружием, а он все-таки не твой друг Стас и голыми руками вряд ли кого-то прибьет. Да и следят за ним с неусыпным вниманием – Андреевичу ни труп, ни еще один самоубийца точно не нужен.
И все же Влад не спешил примириться с поражением. После возвращения в родную камеру он несколько раз ссорился с соседями буквально на ровном месте. В итоге Андреевич водворил его в «одиночку» на постоянное пребывание, чего пока что были удостоены только мы со Сверчком. Впрочем, походы в столовую или на прогулку оставались для Влада прекрасной возможностью затеять ссору. Раза четыре он успел подраться с теми, кто голосовал против него. Видеокамеры Второго канала фиксировали каждый инцидент с его участием. Можно не сомневаться, что следующий выпуск будет предваряться роликом о бурном поведении вылетевшего.
Журналисты к тому же взяли интервью у каждого из оставшихся участников: просили дать оценку поведению Влада и расспрашивали, как бы они поступили, оказавшись на его месте. Подкатывали с расспросами и к самому Владу. Короче говоря, он удостоился пристального внимания, чем мог похвастаться далеко не каждый вылетевший, хотя теперь это его вряд ли особо радовало.
16. Рекламные контракты
Участников осталось всего шестеро. Теперь к каждому из них было приковано еще более пристальное внимание, чем в начале шоу. Придя как-то утром в столовую, я застал там всю компанию в полном составе за рассмотрением каких-то документов. Я поздоровался, сел и поинтересовался, что это за бумаги.
– Порадуйся за наших друзей, – ответил Антон. – Вот они и стали настоящими звездами.
Сам Антон не слишком расстроился, когда узнал, что на шоу он не попал, а со временем, увидев, каким нервотрепкам подвергаются участники, даже обрадовался своей, как он поначалу полагал, неудаче. Теперь он с любопытством следил за развитием событий, находя в этом хоть какое-то развлечение. Антон старался соблюдать нейтралитет в высказываниях, желая сохранить хорошие отношения и с Серегой и со Стасом.
– Участие в шоу – это не только погибшие нервные клетки – сказал Стас. – Есть и положительные стороны, например, вот этот договор. Неужели к тебе еще ни одна фирма не обращалась с подобным предложением? Это рекламный контракт.
Оказалось, что из шести участников к четырем обратились разные компании с предложением рекламировать их продукцию. Почему еще двоих проигнорировали, оставалось загадкой. Серега убедил себя и пытался убедить нас в том, что эти фирмы хотят, чтобы их продукцию представляли самые популярные конкурсанты и очень радовался, что оказался в списке «популярных». Похоже, проявление интереса к его персоне воодушевляло его даже больше, чем возможность заработать по контракту приличную сумму денег.
– Если догадка моя верна, значит, голосует за меня людей побольше, чем за тех двоих, которым контрактов не предложили. Следовательно, на шоу я задержусь еще не на одну неделю. Слушай, Витя, поинтересуйся у Гольцева, может он знает, по каким критериям нам рекламные договора предлагали.
– Спрошу при встрече. А как он сам отнесся к этим контрактам?
Ответил Стас:
– Организаторы такую возможность давно предусмотрели. Когда я во время кастинга подписывал договор со Вторым каналом, то там был пункт, согласно которому, я могу заключать индивидуальные рекламные контракты. Разумеется, получив одобрение Гольцева и отстегнув процент Второму каналу за то, что они сделали меня знаменитым.
Позже, в тот же день, во время прогулки я вышел во двор раньше остальных. Первым ко мне присоединился Серега.
– Слушай, это очень хорошо, что мне предложили подзаработать на рекламе, а то я только что сидел в камере, подсчитывал свои финансы и должен тебе сказать, что они на удивление быстро улетучиваются.
– Что ты хотя бы рекламировать будешь?
– Пиво.
– Ты же всегда говорил, что ты к этому напитку равнодушен и предпочитаешь квас.
– Для того чтобы рекламировать пиво, вовсе не обязательно его любить. Это же работа, в конце концов, а на работе часто приходится делать то, за что платят, а не то, что хочется. Так я о деньгах разговор начал. Как ты думаешь, банк не согласится увеличить мне сумму кредита?
– Под залог квартиры, которую ты им отдашь, если не расплатишься? А зачем им это? Они ее и так заберут, судя по всему, зачем им тебе еще деньги давать? Хотя, попытка не пытка, спроси у своего кредитного агента.
– А если я что-нибудь еще в залог оставлю? У меня еще машина есть.
– Я смотрю, ты готов поставить на карту все, лишь бы отсюда вырваться. А оказавшись на воле, без крыши над головой и без гроша в кармане, будешь сокрушенно вспоминать о том, что в тюрьме у тебя было почти все для комфортной жизни. У тебя же куча денег была, куда она делась?
Серега тяжело вздохнул и сокрушенно покачал головой:
– Голосования, будь они неладны. Ты даже не представляешь, сколько я за себя голосов уже отдал. Понимаешь, как только подходит время очередного прямого эфира, я себе места не нахожу – в голове мысли лишь о том, что конкуренты в эту самую секунду безостановочно себе рейтинг набивают и у меня руки тоже начинают чесаться. А если попытаешься сэкономить и из-за этого вылетишь, то тогда что? Потом хоть голову об стену разбей, а ничего уже не изменить – ты вылетел и обратной дороги нет! Помнишь, как я попал в «критическую пару»? Я тогда чуть не поседел!
«Критическую пару» Славик объявлял в начале каждой серии. Это были имена двух участников, которые набрали за неделю меньше всего голосов. Таким образом, у зрителей еще был шанс за ближайшие два часа, до подведения окончательных итогов, попытаться изменить вердикт. Однако голосовать для этого нужно было воистину не считаясь с интересами своего кошелька. Славик не уставал агитировать и в течение каждого выпуска по несколько раз просил телезрителей не быть равнодушными, ведь от их голоса зависит свобода одного из участников шоу.
– Да, ты тогда сидел как на иголках, – вспомнил я ту передачу.
Если два человека попадали в «критическую пару», это еще не означало, что один из них непременно вылетит. В половине случаев, из гонки выбывал кто-нибудь другой. Надо полагать, именно за двоих «утопающих» зрители начинали голосовать с удвоенной энергией. Благодаря этому к концу выпуска их рейтинг повышался настолько, что на самом дне таблицы оказывался кто-то из тех, кто в начале выпуска чувствовал себя в безопасности.
Когда такая ситуация произошла в первый раз, то вылетевший просто не поверил своим ушам. Все участники тогда с сочувствием, но и с нескрываемым облегчением поглядывали на двоих, составлявших «критическую пару», а те затравленно озирались по сторонам, ломали пальцы и с огромным трудом старались держать эмоции под контролем. Когда же Славик объявил результаты подсчета голосов, то оказалось, что с шоу прощается совсем другой участник. Это был Николай, который еще пять минут назад сидел, сыпал шутками, наверняка строил планы на следующий эфир и не о чем плохом не думал. Услышав свое имя, он в замешательстве осмотрелся по сторонам и ничего не понимающим взглядом уставился на Славика. Последний же стал благодарить Колю за участие и рассказывать, как ему жаль с ним расставаться. Вылетевший никак не мог поверить, что это – не шутка и он в самом деле покидает шоу. Вот дальше и начался настоящий концерт – Коля орал, психовал, обвинял Второй канал и лично Славика в нарушении обязательств. Он требовал, чтобы выгнали кого-то из «критической пары», ведь ее не зря составляли, а еще лучше пусть выгоняют сразу обоих. Потом он понял, что криками справедливости не добиться и полез в драку, но охранники быстро его скрутили. От этой серии Гольцев был в неописуемом восторге.
От воспоминаний меня отвлек голос Сереги:
– Когда мое имя назвали в «критической паре», я чуть в обморок не упал. Ты же знаешь, во время эфира участники не могут отправлять СМС, поэтому я всегда с трудом дожидался перерывов и начинал голосовать за себя как угорелый. Да почти все так делали! Как видишь, мое поведение неизменно оказывалось оправданно – я до сих пор не вылетел. А кто знает, если бы я хоть раз понадеялся на случай и не стал бы за себя голосовать, то сейчас, чего доброго, лежал бы с перерезанными венами, как Илья.
Да, могло случиться и так. Поступок Ильи был самым радикальным, но и остальные сильно переживали свою неудачу. Некоторые теряли интерес к окружающему миру и целиком уходили в виртуальную реальность – безвылазно сидели за компьютерами, играя в игры или до полного отупения смотря сериалы. Правда, именно они и до шоу частенько так себя вели. Другие срывались, устраивали драки и раз за разом отправлялись в карцер. Поводом для ссоры могла стать совершенно безобидная фраза, если покинувший шоу человек расценивал ее как насмешку над своей неудачей. Но поскольку насмешки они видели везде, то и драки вспыхивали частенько.
Но едва ли не больше всего вылетевших удручала потеря собственной популярности – если раньше на них были обращены взгляды тысяч людей, то сейчас все мгновенно отвернулись. Журналисты Второго канала проходили мимо них, как мимо пустого места, а ведь раньше спешили взять интервью и внимательно выслушивали их суждения по самым разным вопросам. Зрители, которые переживали за своих любимцев, также забывали вылетевших и с энтузиазмом начинали болеть за кого-то другого.
Серега опять принялся толковать про деньги, но тут подошли Стас и Антон и он прервал свою речь, даже не пытаясь скрыть раздражение. Пришедших он приветствовал не слишком радушно, но они не удивились. Хорошее настроение теперь редко сопутствовало участникам шоу, а про вежливость нечего было и говорить. Присутствие Сереги, который сидел, нахохлившись, как сыч, и в разговор почти не вступал, лишь отпуская время от времени какие-нибудь язвительные замечания, сказывалось на общении не лучшим образом. Поэтому когда прогулка закончилась, Стас и Антон с нескрываемым облегчением двинулись обратно в камеру. Серега же не спешил и опять вернулся к прерванному разговору:
– Слушай, ты не знаешь, Стас за себя голосует? Во время перерывов он никогда не отправляет СМС, по крайней мере, я не видел этого, но не может же он совсем не голосовать.
– Не знаю, Серега. Он мне ничего по этому поводу не говорил.
Стас и в самом деле во время рекламных пауз никогда не пялился в телефон, предпочитая бродить по студии и общаться с операторами или Славиком. Он может и со мной бы поговорил, но Гольцев, очарованный возможностью преподносить участникам неприятные сюрпризы, строго настрого постановил, чтобы я с ними в перерывах не общался. Надо полагать, опасался, что я выболтаю, что же ждет их в течение этой серии.
– Витек, а у тебя с Гольцевым хорошие отношения? – продолжал Серега. – Узнай, о чем они со Стасом говорят. Может Стас ему уже лучшим другом стал, так нам и дергаться в таком случае нечего, победитель уже заранее известен. А я только зря деньги на СМС трачу.
– Серега, не городи ерунду. Гольцев, насколько я успел его узнать, это вообще не тот человек, который способен на дружеские чувства. Да и не он же принимает решение о победе. Ты голову себе поменьше забивай, а то ни о чем другом, кроме шоу уже и думать не можешь. Ты ведь уже прошел половину дистанции и не вылетел, так что не переживай.
– Блин, ты же понимаешь, что чем меньше людей, тем больше шансы вылететь.
– Ну ты же с самого начала знал, на что идешь.
– А за кого ты болеешь? – неожиданно с подозрением посмотрел на меня Серега.
Я уже несколько раз слышал этот вопрос. То Гольцев, то Славик Шевченко пытались вывести меня на чистую воду, но я раз за разом увиливал от прямого ответа. С Серегой такой номер не пройдет – если я ему прямо сейчас не скажу, что болею за него, то он тут же вообразит, что я желаю победы Стасу.
– Серега, пойми, в моих глазах это настоящий балаган, недостойный переживаний. Надеюсь, ты понимаешь, что у меня есть куда более серьезные причины для беспокойства, чем результат вашего шоу.
– Ничего ты не понимаешь, – взволнованно ответил он. – Тебя теперь наверняка оправдают, а мне нужно победить во что бы то ни стало.
Я некоторое время слушал его размышления о том, что угонять машины, на чем Серега и специализировался, это не так безнравственно, как обманывать доверчивых людей, на чем попался Дима Колесниченко. Он заметно нервничал, перескакивал с одной мысли на другую и путался в аргументах. Я не мог понять, зачем он меня пытается убедить в своем превосходстве над конкурентами, да он и сам не мог толком этого объяснить.
У того же Димы было перед Серегой одно неоспоримое преимущество – Дима умел говорить очень красиво, а это мне казалось как раз тем фактором, который мог привлечь зрителей. Что я мог порекомендовать своему другу? Не советовать же ему пойти на курсы риторики. В конце концов, он двинулся в свою камеру, объяснив, что скоро у него встреча с будущими работодателями. Я попрощался с ним с искренним облегчением.
Я продолжал потихоньку осваивать телевизионное пространство и поневоле мое сознание промывал настоящий водопад рекламы. Он оказался настолько пестрым, разнообразным и агрессивным, что мне не удавалось запомнить толком хотя бы один из предложенных товаров, так как из памяти его тут же вытеснял следующий. Теперь этот поток разбавили еще и ролики с нашими доморощенными звездами. Стасу и Сереге еще повезло – их реклама хоть и не была шедевром киноискусства, но и не отличалась особым идиотизмом.
А вот еще один участник, Кирилл, подписал договор с турфирмой, которая захотела, чтобы в их честь звучала рифмованная ода. Честное слово, лучше бы эта запись оставалась беззвучной. Вообще странно было смотреть как заключенный, давно и безвылазно сидящий в тюрьме, мгновенно переносится с морского побережья на горнолыжный курорт. Мне все больше начинало казаться, что организаторы шоу и рекламодатели просто издеваются над нами. Но видеоряд еще можно было терпеть, если не слышать текст, который эту одиссею сопровождал. Рекламные песни и стихи всегда составляли бесконечную вереницу абсурда. Ни один из слышанных мной образцов не мог считаться не то что произведением искусства, а даже просто сносным образцом рифмованного текста. Если бы подобные литературные недоразумения не вызывали у меня столь сильного раздражения, то я, пожалуй, составил бы подборку самых смешных и нелепых. Вот уж был бы хит-парад безвкусицы.
Неделя близилась к завершению. Кроме вылетевшего Влада никто не буянил, хотя Олег, голосовавший против Стаса, обходил его десятой дорогой, стараясь не попадаться лишний раз на глаза. Не знаю, может быть у Димы или даже у Стаса нервы бы и сдали, если бы кто-то из них вылетел, но на этот раз все обошлось. Никто счеты сводить не спешил.
Перед эфиром Гольцев сиял, как солнце.
– Моя авантюра удалась! То, что мы временно передали бразды голосования самим участникам, дало свои результаты.
– Рейтинги еще выше подскочили?
– Это тоже, конечно. Но, как я и предвидел, телезрители, на целую неделю лишенные возможности поддержать своих любимцев, ломанулись голосовать просто как одержимые. Вот так, – он иронично посмотрел на меня. – Не все оракулы одинаково хороши. Твои мрачные предсказания, как правило, не сбываются.
– Ну и слава богу, – ответил я.
В этот раз из гонки выбыл Олег. На удивление, он хоть и заметно нервничал во время прямого эфира, но свое фиаско воспринял достаточно спокойно. Когда он произносил прощальную речь, мне показалось, что в глазах его читалось облегчение. Чуть позже Славик показал мне запись интервью с ним, уже после вылета. Олег благодарил организаторов, зрителей, ведущих и конкурентов, рассказывал о том, что это был бесценный опыт, который поможет ему в будущем. Выглядел он довольным и умиротворенным.
– Видишь, насколько по-разному восприняли один и тот же факт Олег и Илья. Как думаешь, из-за чего он такой счастливый? – спросил Славик.
– Наверное, он испытал колоссальное облегчение, когда узнал, что ему не придется больше бояться.
– Разве к страху нельзя привыкнуть? – Славик с любопытством взглянул на меня. – Твой приговор пока не отменен, но я не замечал, чтобы ты особенно из-за этого переживал.
– Мне по десять раз на день не талдычат о нависшей надо мной опасности, – фыркнул я. – Ты же конкурсантам каждые выходные мозги компостируешь с неиссякаемой энергией. Сейчас любой из участников, наверное, в душе слегка завидует Олегу. К тому же, условия у нас изначально разные – их шансы на удачу достаточно велики, в отличие от моих. А в такой ситуации легко убедить себя, что тебе обязательно должно повезти.
Выйдя на следующий день на прогулку, я обнаружил, что наши бигборды теперь обрели новую жизнь. Отныне они не довольствовались должностью подставок для плакатов и крутили полноценные рекламные видеоролики со звуком. В прогулочном дворике находился охранник Игорь, который всегда готов был поболтать.
– Вчера вечером их модернизировали, – сказал он, кивнув в сторону бигборда. – Пока только шесть штук эволюционировали, в самых посещаемых местах тюрьмы.
– А почему сразу не поставили такие экраны? – спросил я.
– Спонсоры поначалу не спешили отвалить денег, – ухмыльнулся Игорь. – Видать, шоу наше достигло каких-то запредельных высот популярности и их мнение изменилось.
В тюрьме все говорили «наше шоу», в том числе те, кто и близко не участвовал, даже в телевизоре ни разу не мелькнул, например, Сверчок. Экран безостановочно сопровождал нашу беседу звуковым фоном, спасибо, хоть громкость его не мешала разговаривать.
– Блин, да от этой рекламы никуда не спрятаться. Я так скоро на прогулки выходить перестану.
– Ха! Думаешь, ты самый умный? – фыркнул Игорь. – В таком случае тебе просто поставят подобный вещатель в камеру, только размером поменьше. Ты тут сидишь и не знаешь, что в мире творится. Я вот иду по городу – справа такой экран, через сто метров – слева еще один. Здесь они хотя бы крутят рекламу синхронно, а вот на воле тебе с одной стороны говорят о вкусе лучшего в мире кофе, а с другой орут в ухо о появлении новой, беспрецедентной зубной пасты. Вперемешку со звуками едущих машин, играющей из магазинов музыки и разговорами людей, получается такая какофония – словами не передать. Вот так и бредешь по улице от одного источника шума к другому.
