Юрий Александрович Штаб
Второй шанс
Пять минут пролетели очень быстро и Славик объявил завершение голосования. Цифры напротив имен продолжали расти, видимо, информация все еще обрабатывалась.
– Я могу смело сказать, что эти два часа стали самыми продуктивными в плане зрительской активности. Никогда наши конкурсанты не получали такой мощной поддержки.
На несколько секунд ведущий замолчал, а затем большой монитор в зале совсем погас. Зрители удивленно стали крутить головами и перешептываться, но никаких неполадок не было. Славик собирался озвучивать данные со своего маленького планшета.
– Итак, я буду объявлять данные по участникам в алфавитном порядке. За Диму в течение серии проголосовало пятьсот двадцать шесть тысяч двести сорок человек.
Левая часть большого монитора высветила это число, правая же пока оставалась темной. Зал сопроводил реплику ведущего овацией.
– Это очень большая цифра. Дима, вы можете собой гордиться. Имея такую народную поддержку, вы могли бы и в президенты баллотироваться.
Дима немного истерично засмеялся, давая выход нервному напряжению, после чего стал благодарить своих болельщиков. Стас стоял совершенно спокойно, хотя даже я сам с трудом сдерживался, чтобы не поторопить Славика с оглашением второго результата.
– Стас получил пятьсот двадцать пять тысяч восемьсот девяносто голосов.
На экране появился и этот результат, после чего данные соединились в одну таблицу и зеленый цвет занял верхнюю строчку. Зрители в зале без устали аплодировали и я не мог понять, кому эти хлопки адресованы. Наверное, организаторам за такое удивительное шоу.
– Как видим, разница почти неощутимая, всего триста пятьдесят голосов. Теперь эти цифры будут суммированы с теми, что участники набрали за неделю, а там, как я и говорил, тоже разбег совсем небольшой. Совсем скоро мы узнаем, кто же станет победителем интеллектуально-развлекательного шоу «Второй шанс»! А пока у нас в студии специальный гость. Встречайте – Игорь Малатеста!
Да уж, Второй канал решил сделать все на широкую ногу. Входящий сейчас в студию парень считался самым популярным певцом в нашей стране, объектом для поклонения многомиллионной армии телезрителей. Необычная фамилия была вовсе не псевдонимом, а наследством от отца-итальянца, что добавляло молодому человеку еще больше шарма. Высокий, стройный, темноволосый парень, смуглый, конечно же, зато сияющий ослепительной улыбкой. На его фоне все мы как-то померкли. Зато зрительный зал просто бесновался. Несколько человек охранникам пришлось ловить, успокаивать и водворять на места. Но, что бы он ни сказал, на результат голосования это уже повлиять не могло. Славик задал ему несколько вопросов, Игорь ответил, потом похвалил наш проект, сказав, что с огромным интересом смотрел каждый выпуск и такого блестящего шоу он еще не видел.
– Игорь, теперь наша гонка завершена и никто не сможет обвинить нас в том, что мы вас используем для агитации в пользу одного из соперников. Скажите, а за кого вы болели?
Голос у певца был воистину чарующим. Я равнодушно относился к той довольно простой музыке, которую он исполнял, но не мог не признать удивительную красоту его тембра. Он ответил:
– В это трудно поверить, но я голосовал за обоих финалистов. Это, конечно, не давало ни одному из них преимущества в гонке, просто было данью их упорству, силе воли и обаянию.
Славик поблагодарил собеседника и повернулся лицом к камере, а я мгновенно взмок – время передачи подходило к концу, сейчас мы должны были услышать вердикт.
– Я передаю слово нашим участникам. О чем бы им хотелось сказать до того, как они узнают, кто же из них победил.
Первым решил высказаться Стас.
– Я благодарен всем людям, которые поддерживали меня в течение этой непростой дистанции. Всем, кто за меня голосовал, а также всем тем, кто был рядом или же хотел быть.
Слова, может, были не самые красочные, но даже наиболее опытные шоумены вряд ли смогли бы сказать лучше, оказавшись в такой стрессовой ситуации. По крайней мере, голос у Стаса не дрожал. Пришел черед Димы:
– Я хочу сказать спасибо… своим болельщикам, братьям по заключению и разумеется работникам Второго канала… за то, что поверили в меня и дали возможность попасть на это шоу.
Диме пришлось пару раз перевести дыхание, пока он произносил эту короткую речь.
– Я готов обнародовать результаты голосования зрителей. Итак, с отрывом всего в полтысячи голосов победил…
Славик сделал паузу. Я бы удивился, если бы он так не поступил. Ведущий обвел взглядом всю студию. Дима заломил пальцы и прикусил губу, Стас тоже не сумел сохранить полную неподвижность. Он скрестил руки на груди, выжидательно глядя на Славика. Лицо моего друга сохраняло спокойствие, только скулы резче обозначились да рукава футболки плотно обтянули взбугрившиеся мышцы.
– Победил Стас!
Тут уж я наплевал на все правила поведения в эфире, подбежал к нему, пожал руку, а затем обнял. Стас никак своей радости не демонстрировал, но я бы не поверил, что он пытается сохранить маску равнодушия. Скорее всего мой друг еще до конца не осознал слова ведущего. Следом за мной подтянулся Игорь Малатеста, потом подошли поздравить победителя члены жюри. Стас ожил, стал улыбаться, кивать головой, благодарить всех за добрые слова.
Дима, как только прозвучало имя его конкурента, как подкошенный рухнул на ближайший диванчик. Этого я тогда не видел, посмотрел вечером в записи. Когда я уступил победителя другим поздравляющим и обернулся посмотреть на его соперника, тот сидел, откинувшись на спинку и закрыв глаза. Надеюсь, мне больше не доведется увидеть человека в такой крайней степени опустошенности. Дима был настоящим олицетворением крушения надежд. Несколько операторов в эти мгновения снимали только его. Он полулежал и не сразу смог подняться, когда его окликнул Славик. И все же он нашел в себе силы. Дима улыбнулся, виновато развел руками и произнес:
– Прошу простить меня за секундную слабость. Это великолепное шоу и я признателен Второму каналу за то, что участвовал в нем. Хочу еще раз сказать спасибо своим болельщикам, ведь именно благодаря их поддержке я пробыл здесь так долго. Спешу поздравить своего соперника – вот уж кому не стыдно было проиграть.
Слушая эту речь, я восхищался Димой. Он на удивление быстро совладал с разочарованием. По крайней мере, внешне. Потом он подошел к Стасу и пожал ему руку, а зал, по своей неизменной традиции, наградил их обоих аплодисментами.
– Дима, скажите, а каковы ваши планы на будущее?
– Это шоу открыло мне глаза. Я никогда еще не получал такого удовольствия ни от какой другой деятельности, а ведь мне довелось поменять множество профессий, – Дима замолчал, улыбнулся и добавил. – И далеко не все они были связаны с нарушением закона.
Зрители засмеялись. Диме быстро удалось справиться с потрясением и он опять спешил завоевать любовь публики.
– Я бы хотел продолжить работать в сфере шоу-бизнеса, для чего первоначальную известность я уже получил, причем совершенно бесплатно.
Прав оказался Гольцев – от деятельности Второго канала была и польза. Если Дима действительно бросит свои аферы и превратится в шоумена, то хотя бы на одного преступника в стране станет меньше.
Подошла и моя очередь поздравить победителя, ободрить финалиста, поблагодарить спонсоров и зрителей. В конце Славик пообещал, что мы прощаемся не навсегда – после заполнения всех документов, когда Стас уже получит долгожданную свободу, Второй канал выпустит специальную серию, посвященную съемкам шоу.
– Так что следите внимательно за нашими анонсами. В прощальной серии мы расскажем обо всех закулисных интригах и всей той отчаянной борьбе, которая сопровождала участников на протяжении всего этого удивительного шоу. Также вас ждет небольшой сюрприз. Смотрите Второй канал! До свиданья!
Прямая трансляция закончилась и торжественность момента стала улетучиваться, струясь, как песок сквозь пальцы. Техники засуетились вокруг оборудования, зрители заметались в беспорядочном движении – кто-то спешил взять автограф у Малатесты, Славика, Стаса, Димы или меня. Многие стремились поздравить победителя. Другие стали переговариваться между собой, обсуждая результаты голосования. Некоторые уткнулись в свои телефоны или планшеты, а кое-кто спешил покинуть студию, торопясь по своим делам.
Когда церемония общения с публикой подошла к концу, пришло время вспомнить о том, что все мы находимся в тюрьме. Мне и Диме нужно было возвращаться в свои камеры, а для Стаса приготовили специальные апартаменты. Андреевич сразу решил отправить победителя в «одиночку». От греха подальше, так сказать. Мы вышли из студии все вместе, в сопровождении Славика и Вовы. Гольцев положил руку мне на плечо и сказал:
– Ну вот ты и стал частью истории.
– Я ею и до этого был. Не ради моей ли славы ты пригласил меня в это шоу? Если это можно назвать приглашением, конечно.
Стас хлопнул меня по плечу и сказал:
– Теперь некоторое время не увидимся. Не скучайте там без меня.
– Нам в любом случае нужно учиться жить без тебя. Ты там тоже не тоскуй, в одиночестве-то.
Стас рассмеялся:
– Ради того, что меня ждет впереди, можно немного и потерпеть.
На этом мы все и расстались.
19. Итоги шоу
На следующий день мы начали постепенно прощаться с проектом «Второй шанс». За завтраком мы сидели вместе с Антоном и вяло обсуждали вчерашнюю серию. Я был рад за Стаса, но эта радость не добавляла мне энергии. Я чувствовал себя слишком усталым. Всем, хоть как-то связанным с шоу, требовался длительный отдых. Потом пройдет немного времени и мы, наверное, заскучаем в своем болоте за той суматошной жизнью, которую вели последние несколько месяцев. Из раздумья меня вывел вопрос Антона:
– Слушай, Витек, а сколько все это тянулось? Я вот никак не могу вспомнить, когда объявили о кастинге?
– Давай считать. Три месяца длилось шоу, до него был кастинг, а первые слухи поползли давным-давно. Страшно подумать, как быстро время летит – моя первая встреча с Гольцевым состоялась почти полгода назад.
– Да уж, нам бы еще парочку таких шоу, а там мне уже и на волю пора отправляться.
Я рассмеялся:
– Что, Антон, затягивает тебя телевидение, прямо как зыбучие пески?
– Что ни говори, а эти несколько месяцев пролетели почти незаметно. Теперь, когда Стаса с нами не будет, пришла моя очередь ходить с тобой в спортзал.
– Вот это ты отлично придумал. Приведешь себя в хорошую форму, да и время скоротать будет чем. Выйдешь на волю, жена тебя не узнает.
В тот же день ко мне пришел адвокат. Все его старания пока не приносили результата. В его объяснениях я довольно быстро запутался. Картина вырисовывалась слишком сложная для того, чтобы дилетант мог ее увидеть и оценить целиком. Я успокоил себя мыслью о том, что сам Меренков знает, как поступить лучше и приложит все силы для достижения нужного результата.
– Съемки закончились и скоро вам опять разрешат выходить в социальные сети, а у моего пресс-секретаря добавится работы. Я еще зайду к тебе на днях, расскажу о новостях, надеюсь, они у меня скоро будут.
Адвокат ушел, а я поймал себя на мысли, что в водовороте шоу очень мало думал о собственном, неотмененном вердикте. Во время съемок я неоднократно наблюдал, как Второй канал с видимой легкостью управляет поступками многих людей. Это наполняло меня уверенностью в том, что так же играючи они и для меня добьются пересмотра приговора. Но теперь «Второй шанс» получил логическое завершение и я, видимо, стал им не нужен. Обычно Славик или Вова Гольцев приходили на следующий день после эфира или хотя бы звонили. На этот раз от них не было ни слуху, ни духу и это было непривычно.
Так прошло еще пару дней. Заключенные нетерпеливо ждали, пока их опять впустят в увлекательнейший мир социальных сетей и сетовали на то, что условиями контрактов они многое из процесса съемок не имели права разглашать.
– Ты только подумай, сколько подписчиков я бы собрал, если бы разрешили писать обо всем, что происходило во время шоу! – сказал мне один из них.
– Да вас тут, свидетелей этих съемок, не один десяток. В тюрьме и кроме тебя хватило бы летописцев, – ответил я.
– Нас несколько десятков, а читателей в социальных сетях миллионы. Чувствуешь разницу? У каждого из нас была бы своя маленькая… – он задумался. – Нет! Отнюдь не маленькая армия подписчиков, которые с нетерпением ждали бы каждого нового поста.
Мечтам этим не суждено было сбыться. Сверчок хвастался, что у него такая прорва секретной информации, что никому другому и не снилась. Правда, он всю свою коллекцию обещал передать Гольцеву и срыванием покровов заниматься не собирался. Уж и не знаю, на каких условиях они договорились. Труднее всех приходилось Диме Колесниченко. Он твердо решил, что хочет работать на телевидении и ему не терпелось снова получить доступ к широким народным массам.
– Понимаешь, Виктор, сейчас я на гребне волны, за меня в течение шоу переживали сотни тысяч человек. Меня обсуждают, моим поведением восхищаются… Или же возмущаются. В любом случае, ко мне неравнодушны. Нужно ковать железо, пока горячо. Если бы я выиграл, то сразу после освобождения побежал бы в офис Второго канала и попросился к ним на работу. Но я проиграл! – он сокрушенно развел руками. – Вспомнят ли обо мне, когда я отсюда выйду? За это время по небосклону телеэфира пронесется не одна комета сногсшибательных шоу и в каждой будут свои яркие герои.
– Ты боишься, что популярность твоя померкнет?
Дима достаточно критично и трезво оценивал ту конвейерную ленту, по которой мы все прокатились. Когда-то Стас рассказывал сходную историю про свою сестру. Исходя из ее опыта, такая порция славы, какую получил Дима, доставалась многим, но лишь единицы умели ею воспользоваться.
– Разумеется, она померкнет, – кивнул Дима. – Вот поэтому я с нетерпением жду, когда нам откроют социальные сети и блоги. Уж там-то я сумею подогреть интерес к себе.
Он знал, что я надеялся на победу Стаса, но совершенно не злился на меня или же виду не подавал. Теперь он частенько оказывался рядом: то на прогулке, то в столовой, а то и в тренажерном зале. Похожим образом он конвоировал в последние недели шоу Стаса. Не думаю, что Диме было больше не с кем поговорить. Скорее всего, он крутился поблизости, поскольку я по-прежнему оставался самым известным человеком в нашей тюрьме. Может быть, надеялся расположить меня к себе и впоследствии обрести мою поддержку, если мне, в конце концов, оставят жизнь.
Вот с последним дело обстояло непонятно. Приговор не пересматривали, меня не таскали по заседаниям судов или комиссий, но и дату казни не назначали. Меренков теперь зачастил и приходил почти каждый день, но никаким прогрессом похвастаться не мог. Я оказался в подвешенном состоянии – Стас ждал освобождения, заключенные упивались мыслями о возвращении в социальные сети, а я не знал, на что мне и надеяться.
Рекламные площади, оставленные нам на память о съемках шоу, не пустовали. Многие фирмы спешили завладеть нашим вниманием. Так что бигборды по-прежнему были расцвечены предложениями разнообразных товаров и услуг. Эти яркие пятна выгодно выделялись на фоне покрашенных в серые цвета зданий и поневоле приковывали к себе взгляды. Что уж говорить про огромные экраны, которые также продолжали крутить рекламу. Некоторых заключенных это раздражало, но большинство наоборот радовалось тому, что у нас почти все как на воле.
В завершении шоу были как положительные, так и отрицательные моменты. С одной стороны, я лишился общества Стаса, но с другой – оказался освобожден от необходимости смотреть телевизор. Это стало для меня большим облегчением. Я даже написал письмо Андреевичу с просьбой убрать его у меня из комнаты. Впрочем, отголоски того, что творится на телеэкранах, до меня все равно доходили. Антон говорил, что Второй канал активно эксплуатирует популярность своего детища. Каждый рекламный блок предваряется заставкой, где фигурируют герои проекта и даже логотип телеканала изменили и стилизовали под шрифт, который красовался на эмблеме «Второго шанса».
Дня через четыре после завершения проекта ко мне нагрянула в гости целая делегация – Вова Гольцев, Славик Шевченко, операторы и гримеры. В камере опять стало шумно и многолюдно. Гольцев поведал мне, что через месяц будет проходить ежегодный международный конкурс телевизионного искусства, сопровождающийся вручением премий, в том числе и за лучшее реалити-шоу.
– Вот на победу в этой номинации мы и надеемся.
– Говори за себя, – уточнил Славик. – Лично меня больше волнует награда в категории «Лучший ведущий».
– Если бы мы не выбрали тебя на эту должность в нашем шоу, то о победе ты мог бы лишь мечтать, – парировал Вова. – Ты, Виктор, тоже можешь претендовать на победу в номинации «Лучший телевизионный дебют».
– Вы сюда такой оравой вломились явно не только для того, чтобы мне это рассказать. Опять хотите какие-то съемки провести?
– Да, – кивнул Гольцев. – Для презентации нашего шоу нужно снять специальный клип. Что-то типа демонстрации всего лучшего, что в нем было.
Их просто-напросто распирало от эмоций. Я, как человек далекий от телевизионного искусства, не знал, насколько престижна эта награда. Оказалось, что это наиболее весомый трофей в современном телевидении. Даже номинация в конкурсе была огромным достижением, а уж победа могла считаться пиком любой карьеры. Нужные съемки мы провели быстро и журналисты удалились, пообещав заглянуть в гости при первом удобном случае.
На следующий день ко мне пришел адвокат. Выглядел он обеспокоенным.
– Я сделал все, что было в моих силах. В ближайшие дни мы с тобой узнаем, будет ли дано разрешение на пересмотр твоего приговора.
– И что тогда?
– Если разрешение дадут, то стартует самый суматошный отрезок борьбы за твою жизнь. Начнутся всевозможные дополнительные разбирательства, комиссии, допросы в суде. Такого интереса со стороны общественности ты себе и вообразить не мог, даже во время съемок «Второго шанса». Если приговор все же будут пересматривать, то на тебя обрушится настоящая лавина репортеров самых разных компаний. Их внимание окажется очень назойливым. Ты должен будешь с этим смириться.
– Думаю, что я уже получил необходимую закалку, за то время пока меня судили.
– Полагаю, что в этот раз ты вызовешь еще больший ажиотаж, – покачал головой Меренков. – Теперь ты человек гораздо более популярный.
– Ну, как говорил мой друг Стас: «Ради того, что меня ждет впереди, можно немного и потерпеть». А в том случае, если разрешения на пересмотр не будет…
– В таком случае приговор останется неизменным, – закончил предложение адвокат.
После этого он ушел, посоветовав мне запастись терпением. Я приготовился ждать, утешая себя тем, что провёл в тюрьме уже много времени и несколько дней погоды не сделают. Главное, чтобы результат ожидания оказался тем, на который я надеялся.
В один из дней, вернувшись к себе после ужина, я обнаружил, что не могу зайти в интернет. Ничего срочного меня там не ждало, так что я махнул рукой и взялся за книгу. Вечером адвокат пришел ко мне в сопровождении двух охранников. Поначалу я не понял, зачем ему такой конвой, но недоумение мое быстро развеялось.
– Я пытался добиться пересмотра твоего приговора в самых высших инстанциях, но все было напрасно. Вердикт суда останется неизменным, – Меренков разочарованно развел руками.
Не знаю даже, что отразилось в этот момент на моем лице. Мне казалось, что все мои эмоции просто умерли в один момент, вместе с мечтой о спасении. Можно было не сомневаться, что если бы оставались хоть призрачные шансы, то адвокат бы не спешил развеивать мои надежды. Почему-то я не испытывал страха. Может, он еще придет позже, но сейчас я чувствовал только безумное разочарование от того, что все мои планы рухнули.
Меренков виновато откашлялся и сказал:
– Я еще смогу тебя навещать, если у тебя возникнет такое желание, а вот с другими людьми твои контакты отныне будут прекращены.
Я ничего не говорил – мне казалось, что желание говорить у меня пропало навсегда. Увидев, что от меня никакой реакции не добиться, о себе решил напомнить один из охранников:
– Виктор, ты должен отдать нам свой мобильный телефон. В случае если тебе что-то будет нужно, ты всегда сможешь позвонить по стационарному телефону.
В камере действительно стоял самый обычный телефон, предназначенный для внутренних звонков. Я ни разу им не пользовался, равно как и все остальные зеки – его миссию давно взяли на себя мобильные телефоны, внутренний форум и электронная почта. Существование этого агрегата было обусловлено должностной инструкцией, так что все его рассматривали только как пережиток прошлой эпохи.
Ни слова не говоря я достал мобильный из кармана и протянул им. Охранник, также как и минуту назад Меренков, смущенно откашлялся и забрал телефон, одним этим движением окончательно прерывая все мои контакты с внешним миром. От меня, вместе с телефонной книжкой мобильника, навсегда уходили Вова Гольцев и Славик Шевченко, пресс-секретарь Дима и журналист Коля Тарасов. Номера родителей я знал наизусть, но что в этом было толку, если с этой минуты я все равно не мог бы с ними созвониться.
Посетители меня покинули, но Меренков перед уходом пообещал зайти через несколько дней. Я так и оставался сидеть на том же месте, где меня застигла эта новость. Даже не нашел в себе сил попрощаться с адвокатом.
С этого момента моя жизнь превратилась в один бесконечный кошмар. Я вложил в отчаянную попытку спастись слишком много сил и надежд и теперь терзался от осознания того, что такие титанические старания пошли прахом. Я мысленно оглянулся назад и вспомнил, как упорно боролся за свою жизнь. Продолжал учиться и тренироваться, чтобы в ней оставался хоть какой-то смысл. Бил журналиста, который весело заявил, что я совсем скоро умру и это замечательно. Потом мирился с этим же журналистом, в надежде раздобыть денег. Искал и уговаривал адвоката. Делал все, что тот посоветует. Участвовал в съемках шоу, став, по сути, марионеткой тех, кто обещал зыбкую надежду на спасение. Дрался с Дымом, когда мной пытались манипулировать тюремные «авторитеты».
Теперь, когда мираж развеялся, я готов был биться головой об стенку от безысходности. Трудно прощаться с жизнью, но ничуть не легче оказалось осознать тот факт, что все твои старания не принесли результата. Мне не разрешали видеться с другими заключенными, кормили прямо в камере, гулять выпускали отдельно, доступ в общий спортзал закрыли. Других вполне привычных человеческих радостей, той же мобильной связи или интернет-общения меня тоже лишили.
От тренировок я начал отлынивать и в своём маленьком спортзале. От понимания того, что жить мне осталось недолго, сами собой опускались руки. Периоды полной апатии сменялись иногда вспышками нервной, лихорадочной энергичности, когда я не мог усидеть без дела и двух секунд. В такие моменты я наматывал круги по комнате или же начинал тренироваться как угорелый – совершенно бессистемно хватался за гантели, штанги или направлялся к турнику. Теперь физические упражнения были уже не частью плана поддержания себя в хорошей форме. Они стали лишь способом дать выход адреналину, а может быть, всего-навсего возможностью почувствовать себя пока еще живым.
Несколько раз я задумывался о самоубийстве. Я прекрасно знал, что следят за мной круглые сутки и не менее внимательно, чем недавно наблюдали за участниками шоу. При сегодняшнем уровне развития технологий даже темнота не мешала охране присматривать за мной. В голове мелькали самые разные идеи о том, как лучше распрощаться с жизнью.
Брился я электрической бритвой, так что сама по себе она не представляла опасности. Меня больше интересовала розетка. Я никогда не интересовался тем, какова сила тока, питающего мой телевизор, компьютер и другие приборы. Вот так можно прожить всю жизнь, не задумываясь над самыми элементарными вопросами, а в определенный момент понять, что весь накопленный тобой багаж знаний не содержит самой простой информации.
Я присматривался к каждой розетке так тщательно, как не делал этого с детства, когда любознательность человеческая гораздо выше, чем в зрелом возрасте. Вопросами медицины я раньше интересовался, так что мог твердо сказать, что от электричества помощи мне не будет – слишком низкое напряжение и маленькая сила тока не давали никаких шансов покончить с собой. Интересно, это самый обычный стандарт или же специальный тюремный, введенный для большей безопасности? Не спрашивать же об этом у охраны. Тем более что всех знакомых тюремщиков сменили на новых, отрезав меня от привычного мира даже в этом аспекте.
Великолепные спортивные тренажеры «JethroGym» поголовно были снабжены специальными фиксаторами, которые исключали возможность уронить на себя что-то тяжелое во время занятий. Ничего острого у меня при себе тоже не оказалось. Никогда раньше я всерьез не задумывался над тем, какие максимально безопасные условия для жизни создала современная цивилизация. Наши предки сто, пятьсот, не говоря уж про тысячу лет назад, были просто экспертами по выживанию в критических ситуациях. Нас же заботливо оградили почти от любых опасностей. Так я отказался от идеи покончить с собой и продолжал жить по инерции, ожидая хоть какого-то развития событий.
Интернет, как не странно, мне вскоре частично вернули. Я мог найти практически любую информацию, но о том, чтобы выйти на связь с кем-нибудь, приходилось лишь мечтать. Уж не знаю, как Сверчку удалось это осуществить. Поначалу я на него сердился, но потом остыл и понял, что он человек подневольный. Спасибо и на том, что меня не лишили возможности читать книги и смотреть фильмы.
Никто из представителей Второго канала меня больше не навещал. Я из-за этого не особо расстраивался. Можно было добиться встречи со своим адвокатом, но и в этом я не видел ни интереса, ни смысла. Его обещание зайти через несколько дней давало понять, что казнят меня не так и скоро. Оставалось только ждать.
Меренков сдержал слово. Поначалу я недоумевал, зачем же он вообще собирается ко мне в гости, когда вся его миссия, по сути, провалилась. Причина оказалась очень проста – он хотел помочь мне составить завещание. В прошлое посещение адвокат и словом не обмолвился об этом. Видать, понимал, что тогда от меня толку не добиться, а потому дал мне немного свыкнуться с новым положением вещей.
Теперь же он повел разговор очень деликатно – зашел издалека, подчеркнул, что любому человеку, которому есть что оставить, лучше самому разделить свое имущество. Поделился даже секретом, сказав, что и у него подобный документ тоже есть. Уговаривать меня долго не пришлось и я согласился вступить в клуб людей, обладающих завещанием. Мы пока набросали черновик, а через два дня Ярослав Витальевич обещал составить оригинал. Его нужно будет подписать в присутствии свидетелей, так что придется Меренкову кого-то с собой привести.
Раз уж интернет отчасти был мне доступен, то я, волей-неволей, получал информацию и о самом себе. Подробные заметки о феерическом завершении «Второго шанса» теперь все реже появлялись в новостных лентах. Это, в конце концов, всего лишь шоу на одном из телеканалов, пускай даже самое эпатажное из бывших доныне. Скоро все про него забудут. А вот мой приговор – совсем другое дело. Это событие принадлежало всему человечеству. Если в других странах про «Второй шанс» слышали лишь краем уха, то интерес к моей персоне не знал государственных границ. Поначалу я пропускал информационные баннеры, касающиеся моей судьбы. Что я мог оттуда почерпнуть? Но однажды одно из всплывающих окон показало мне лица Вовы Гольцева и Славика Шевченко. Внизу была подпись в стиле «Последние минуты с последним осужденным на смерть». Рука тут же нажала на это окошко.
Внутри оказалась запись интервью, с участием двух этих шоуменов, где они делились воспоминаниями о том, как я вместе с ними работал над «Вторым шансом». И, на удивление, здесь мелькали видеоролики, сделанные несколько дней назад в моей камере. А ведь Гольцев, скотина такая, утверждал тогда, что снимает их для какого-то конкурса телевизионного искусства. Видать, знал, для чего эти записи ему пригодятся!
Интервью оказалось довольно длинным. Гольцев на этот раз говорил больше Славика, наверстывая упущенное за время шоу, когда Шевченко отдувался сам.
– Никто другой не был ближе к Виктору за эти полгода, чем мы. К сожалению, нам не удалось увидеться напоследок, перед тем, как ему запретили контакты с внешним миром.
Гольцев говорил это с таким искренним сожалением, что я и сам бы поверил, если бы знал его хуже.
– Скажите, неужели широкая общественность окончательно потеряла возможность еще раз лицезреть Виктора Иванчука? – лицо журналиста, с которым беседовали шоумены, выражало искреннюю обеспокоенность.
– Вы же знаете, что наша компания всегда готова дать еще один шанс, – загадочно улыбнулся Гольцев. – Не будем забегать наперед. Я хотел бы посоветовать всем зрителям внимательно следить за нашими анонсами на Втором канале. Виктор заслужил право еще раз появиться на телеэкранах, так что если такой случай представится, то мы им воспользуемся.
Меня прямо покоробило от слов Гольцева. Если он планирует добиться разрешения на пресс-конференцию под эгидой Второго канала, где меня будут допрашивать десятки журналистов, то никакая сила не заставит меня на нее согласиться. Теперь-то уж у меня иммунитет к любым посулам, равно как и к угрозам. Я представил себя на подобном мероприятии, окруженным частоколом микрофонов и погребенным под лавиной вопросов: «А что вы чувствуете накануне смерти?», «А каковы будут ваши пожелания телезрителям?», «Не раскаиваетесь ли вы в своем преступлении?». Ну уж нет – хотелось верить, что мои контакты с телевидением прекращены навсегда.
Я выключил компьютер. Я-то точно не буду следить за анонсами Второго канала. Перед тем, как монитор погас, я увидел еще один рекламный баннер, гласивший: «Совсем скоро будет известна дата казни Виктора Иванчука». Да уж, моя популярность давала уникальную возможность узнать дату своей смерти, не прибегая к помощи гадалок или экстрасенсов. Показывали когда-то по телевизору подобное шоу, Антон рассказывал – медиумы предсказывали приглашенным в студию людям грядущее, а кульминацией было пророчество по поводу даты смерти. Большинство прорицаний отодвигало это событие в далекое будущее, так что проверить талант прорицателей не представлялось возможным. До того момента, как подойдет назначенное время, даже имена всех участников этого шоу давно будут позабыты публикой.
Передо мной же встала дилемма – следить за новостями и узнать дату казни или же сделать для себя сюрприз. Я долго не мог уснуть ночью, ломая голову над этим вопросом. Но так и не решил – стоит ли и дальше регулярно заходить в интернет или же накачать завтра как можно больше книг, фильмов и вообще не заглядывать в сеть. Хочу ли я наткнуться в новостных лентах на эту информацию? Ответа я не знал.
