Юлиана Сергеевна Алексеенко
11 миллисекунд
10
Как и обычно по утрам, Акея шла на работу вместе с братьями. На полпути, когда они трое шли через один из мостов на белый холм, Парсан вдруг внезапно воскликнул:
– Смотрите! – он указал в сторону реки, на огромные валуны, что лежали там тысячелетиями. – Там кто-то был!
– Где? – спросили Сааф и Акея в голос, и остановились.
– Где-то там, за теми глыбами, кто-то прыгнул очень высоко и снова опустился.
– Тебе показалось, – заключил Сааф, но Парсан был уверен, что видел какого-то необыкновенного прыгуна-талиостийца.
– Идемте выше, оттуда посмотрим, – предложила Акея, и они продолжили путь.
– Да вон же он, вон он! – вдруг снова крикнул Парсан, и, повернувшись, его сестра и брат успели заметить крепкую мужскую фигуру вдалеке, неподалеку от того места, где Акея и ее братья часто играли в детстве. Прыгун сумел запросто оттолкнуться от земли и легко взобраться на огромный валун, по меньшей мере, в две длины в высоту, а потом так же молниеносно за ним скрылся.
– Вы это видели? – воскликнул возбужденный увиденным Парсан, по лицам Акеи и Саафа было понятно: они тоже были изумлены.
– Что это было? – спросила Акея.
– Кто это был? – одновременно спрашивал Сааф.
Обменявшись взглядами, они сбежали с моста и побежали на берег, и через несколько минут, запыхавшиеся они были на месте. Забраться на валуны было очень сложно – они горой лежали здесь повсюду, карабкаться пришлось долго. «Эй! Кто здесь?» – звали они, но никто не откликался. Они обошли камни с других сторон и потратили немало времени на поиски, но никого больше не увидели. Словно прыгун им померещился. Акея рассказала братьям о том, что видела похожую фигуру рядом с их домом некоторое время назад. Идей ни у кого никаких не было, они решили понаблюдать за этим местом в последующие дни и отправились на Белый Холм.
А вечером Акея снова направилась к Малафету. Она рассказала ему о том, что они с братьями видели утром, но Малафет только почесал бороду, и вернулся к своим дневникам. Все эти дни Акея помогала ему делать перепись его свежих коллекций в толстые тетради, и ученый был полностью поглощен этим процессом. «Он считает, что нам показалось», – подумала про себя Акея и взялась за тетради.
Помогая Малафету с записями, Акея заодно успевала послушать его разные теории насчет всего подряд – почти любой предмет становился объектом особых рассуждений этого ученого. Все, что он говорил, было ей интересно и немного забавно, потому что оказалось, Малафет умеет фантазировать и над своими выдумками пошутить. Но порядок он очень любил. Поэтому все те разработки, которые накопились у него за последние годы, он желал, наконец, классифицировать и записать.
– Я все думаю, думаю, ищу доказательства нашей теории, – сказал Малафет, когда Акея собирала заполненные на сегодня листки, чтобы подшить их в тетрадь.
– Какой?
– Как какой – что эпитуп и овиандр – это один цветок.
– Но что, если так? Что это изменит?
– Как что – это же важно знать! Овиандр – редкий цветок, его не используют, потому что собирать его трудно, и цветет он недолго. А эпитупы – пожалуйста, повсюду, только не очень ценятся. А ведь для кристаллов это может быть ценная замена! Быть может, кристаллы от этого не пострадают.
Тут у Малафета сделался задумчивый взгляд, потом его глаза озарились догадкой и он хлопнул себя по лбу.
– Вот же я старая рухлядь! Да что ж я сразу не догадался?! А ну идем, – и махнув Акее, он поспешил в кладовую.
Там он долго рылся на верхних полках, выискивая что-то, что никак не находилось. Малафет вспотел, у него началась отдышка, он проходил полку за полкой, доставая какие-то мешочки и ящички и задвигая их обратно.
– Но что вы ищете, скажите? – спросила не в первый раз Акея.
Малафет повернулся к ней, выдержал паузу и сказал вкрадчиво, словно это был секрет.
– Образцы чистых кристаллов.
– Зачем?
– Затем, что там у меня наверняка есть и чистый кристалл эпитупа, и чистый кристалл овиандра. И их можно сравнить.
Акея внимательно посмотрела на Малафета. Иногда он казался ей очень умным, ей нравились его принципы рассуждений, но порой он был странен: чистые кристаллы хоть давно и не изготавливались за ненадобностью, но их образцы были на Белом Холме, они хранились там также, как и все три великие книги, и уж Малафет должен был знать об этом и мог посмотреть на чистые кристаллы овиандра и эпитупа уже давно. Но говорить Акея ничего не стала, просто продолжила терпеливо ждать.
– Вот оно! Здесь! – воскликнул, наконец, Малафет и достал из дальнего закутка верхней полки большой деревянный короб. Он вынес его из кладовой, поставил на пол и открыл крышку.
Под потемневшей от старости тканью лежали рядами разные кристаллы примерно одного размера – каждый можно было хоть с трудом, но зажать в кулак. Они не были яркими, некоторые темные настолько, что казались и вовсе непрозрачными. Их было много, сотня или даже больше, и возле каждого была подпись на желтой бумаге. Малафет прошел по рядам, читая названия, нашел кристалл эпитупа, затем и овиандра и показал их Акее. Эти кристаллы были темно-синего цвета, похожие между собой. Но вниманием Акеи уже завладел другой кристалл – она безошибочно узнала его среди всех других, и хоть в ящике были и красные, и желтые образцы, о том, что она смотрела на огненный кристалл мохнатки, она бы могла поспорить на что угодно. Он был совершенно неповторимым!
Девушка протянула руку и взяла кристалл. Как же красив он был! В нем словно был свой особенный микромир, словно сгусток энергии бушевал внутри, не имя возможности вырваться наружу.
– Ах, Акея! – воскликнул Малафет и засмеялся. – Ты и здесь нашла свою мохнатку. Ну что с тебя взять?
Акея чуть смутилась, но кристалл не вернула на место. Напротив, поднесла его ближе к лицу, пытаясь разглядеть, уловить, поймать и удержать волшебство, которое виделось ей внутри.
– Это же чудо, – сказала она. – Чудо! Разве вы не видите? В нем живет какой-то мир, и если бы только не плотные границы… Он в тысячу раз красивее, чем любой из кристаллов Талиостии!
– Я впервые вижу такую любовь к чистому кристаллу, девочка, впервые. А знаешь что – забирай его себе! Пусть он радует тебя и будет памятным подарком к грядущей шестнадцатой зиме. Только не слишком-то часто держи в руках, пока не станешь разноцветной.
От счастья Акея просто не знала, что сказать. Она бросилась на шею к Малафету, крепко обняла его, потом вскочила на ноги и понеслась домой, бросив на прощание, что должна показать кристалл своим родным и что обязательно придет завтра.
– А как же эти? – спросил Малафет, глядя на два синих кристалла в руках. Но ему уже некому было ответить.
11
На следующий день Акея собиралась выполнить обещание и прийти к Малафету. Но в пути кое-что изменило ее планы. Позже это «кое-что» изменит планы всей Талиостии, но не будем забегать вперед.
Девушка шла с Белого Холма, глядя в сторону реки – туда, где она и братья видели прыгуна. Сейчас там она заметила лишь несколько талиостийцев, шедших вдоль побережья по своим делам. Никто не прыгал, никто не вызывал никаких подозрений. Было холодно, с реки словно так и тянуло запахом скорых дождей и сырости. До дома Малафета можно было пройти через набережную, и Акея решила пойти этим путем.
Она спустилась к реке. Здесь было еще холоднее, но Акее захотелось немного задержаться. Она подумала про свои волосы, которые теперь все время держала под платком. Исида сказала, что их можно покрасить в коричневый, видимо, так и придется поступить. Девушка села на небольшую корягу у реки, сняла платок и распустила тугой узел. Волосы упали белыми струями на плечи.
Акея смотрела на бурные потоки реки, из-за которых далекий Левый берег был таким недостижимым. Она вдруг подумала: а что, если там никого и ничего нет? Что, если талиостийцы ошибаются? Ведь никто еще и никогда не был виден там, на дальнем берегу, никто не подавал никаких признаков жизни. Тогда все труды напрасны? Конечно, их край прекрасен, но что если все жители перестали бы стремиться построить мост? Может, они нашли бы другие цели? Земли к востоку просторны, говорят, там ничего нет, но что если предки просто не дошли до чего-то или кого-то неизвестного?
Акея сидела так долго, но потом вспомнила, что ей давно нужно к Малафету, быстро поднялась, повернулась и … увидела чуть поодаль парня, который все это время наблюдал за беловолосой талиостийкой. Его глаза были широко раскрыты – он был напуган. И он был так необычен, что Акея тоже опешила.
Он был тоже со светлыми, почти белыми волосами! Он был выше всех талиостийцев, быть может, на полголовы или чуть меньше. Он был тонким, но крепким, но самое главное – он не был цветным! Совсем! Нигде на нем не было ни пятнышка, его кожа была как у малолетних. Его глаза тоже были светлыми. Серая одежда плотно сидела на его тонком теле, что делало его еще более высоким в глазах Акеи. Весь он был какой-то гладкий, словно выточенный из камня или куска льда, и казался бы неживым, если бы не моргал.
– Привет, – сказала Акея.
Парень не отвечал и спустя несколько секунд Акея неожиданно для себя самой вдруг спросила:
– Ты тоже использовал эпират? Ты что – отбеленный?
Парень смотрел молча, и Акее стало неловко за то, что она так невежливо обратилась к незнакомцу.
– Извините, – поправилась она, поколебалась немного, думая, не пора ли ей идти по своим делам. Но все-таки сделала несколько шагов в сторону незнакомца и протянула руку. – Я Акея. Живу чуть выше, у моста Рассветов, я дочь Зоодра и Заны.
Она постояла с вытянутой рукой несколько секунд, потом опустила ее, потому что странный парень продолжал стоять как вкопанный. Акея смотрела не него, не в силах оторвать глаз – он был так необычен, так высок. Но странное молчание становилось неловким, и девушка все же сделала усилие над собой.
– Извините, я должна идти, – сказала она, чувствуя, что нападать с вопросами неприлично.
– Кто ты? – спросил вдруг парень, когда Акея уже сделала шаг в сторону.
– Акея. Я же сказала, – пожала она плечом. «Очень странный», подумалось ей.
– Но откуда ты? Ты ведь не отсюда, я вижу.
– Я очень даже отсюда, мой дом вон там, выше по набережной, за поворотом.
– У тебя белые волосы, – сказал незнакомец.
– Они временно белые, это от эпирата, – ответила девушка. – Они были рыжие у меня, а я хотела, чтобы стали, как у всех. А у тебя почему белые? И лицо, и руки такие светлые.
– Откуда ты, скажи правду? – сказал парень, словно упрашивал Акею в чем-то признаться.
– Да правда это, я здесь живу. А ты откуда?
– Меня зовут Алатой. Я видел тебя несколько раз, ты одна здесь такая, я думал, ты с Левого берега.
– С Левого берега? – усмехнулась Акея. – Что за глупость? Никто с Левого берега не может попасть сюда.
Алатой молчал, наблюдая за Акеей. И девушка вдруг перестала смеяться, застыв в изумлении от своей догадки.
– Это правда? Ты с Левого берега?! – воскликнула она.
– Да.
Часть вторая
Алатой
1
Они присели на маленькую деревянную скамью в тихом месте, за камнями, в небольшом углублении огромного валуна, похожем на грот. Акея в детстве не раз играла в этом потайном уголке, когда нужно было укрыться от чужого внимания. И теперь она привела сюда Алатоя, потому что он попросил найти место, где их никто не увидит.
– Сколько тебе лет? – спросила Акея.
– Девятнадцать.
– Почему ты такой высокий?
– Ты еще не видела моих братьев и отца, – засмеялся юноша.
– А где они? Как вы смогли попасть сюда? Вы сумели построить мост? Где он?
– Мы не строили мост. Мы… приплыли сюда.
– Через Талиост?!
– Да.
– Но как? – Акея повернулась к реке, словно оценивая снова, как можно переплыть эту невероятную реку.
– Это было непросто, но мы все рассчитали, и у нас получилось.
Акея была поражена. В то время как жители Правого берега тратили столетия на инженерные поиски, превращая свою землю в страну мостов, жители Левого берега, оказывается, не меньше хотели попасть на Правый берег, и вот – у них получилось безо всяких кристаллов.
– Но как? Как это у вас получилось? Она же… – Акея снова повернулась в сторону реки, не находя слов, чтобы описать, какой невозможной казалась ей мысль, что можно переплыть эту бешеную, эту могущественную, бесконечно широкую реку.
– Хм… конечно, многие из тууксов погибли, прежде чем нам удалось сделать это. Это не было просто.
– Кто это – тууксы?
– Мы, наш народ, кто живет на Левом берегу.
Акея понимающе кивнула, хотя это было очень неожиданно – там, по другую сторону реки живет народ, который иначе выглядит и имеет другое название – тууксы, а не талиостийцы.
– И вы не разноцветные? – спросила она.
– Нет, мы не такие как вы, – ответил Алатой, улыбаясь. – Скажи, вы делаете это специально?
– Что?
– Вы намеренно раскрашиваетесь, чтобы быть такими?
– Мы не раскрашиваемся, – ответила Акея, и тоже улыбнулась наивности собеседника. – Мы народ цветов и цветочных кристаллов. Они сами красят нас в свои цвета, и по-другому не бывает. А у вас что же – нет цветов?
– Нет, – просто ответил Алатой.
– Как нет? Совсем нет цветов?
– Лишь немного. Мы иногда украшаем ими дома, девушки заплетают их в волосы и пришивают к одежде, но никто не становится от этого разноцветным.
– Поразительно, – медленно сказала Акея, пристально разглядывая лицо Алатоя. Его кожа была очень светлой, нежной, а на скулах будто немного даже голубоватой. Засмотревшись, Акея протянула руку и коснулась кончиками пальцев его лица. Алатой отпрянул немного, словно испугался, и Акея отдернула руку. – Извини, я просто… Извини.
– А почему твои волосы белые? – спросил Алатой. – Я не видел здесь ни у кого таких.
– О, это грустная история, – засмеялась Акея и рассказала о том, как пыталась убрать рыжий цвет с волос. – Теперь мне, видимо, придется красить их в коричневый, потому что белый – это еще хуже, чем рыжий – так меня вообще все издалека видят.
– Это верно, я тоже заметил тебя издалека.
Акея снова посмотрела на реку.
– И как же у вас это получилось? – спросила она.
– Приплыть сюда? Мы делали расчеты, замеряли скорость движения воды в разные времена года, мы замеряли расстояния, рассчитывали силу, с которой должны грести, двигаясь на запад и примерную точку, где сможем пристать к берегу. Мы пристали далеко отсюда, и пришли пешком.
– А кто это мы? Сколько вас?
– Нас четверо, но трое остальных сейчас в разных частях берега, здесь я один.
– Почему?
– Потому что мы решили так узнать больше о вас.
– Почему же вы не хотите спросить об этом у нас? Я могу провести вас на гору Саави к правительнице, она будет рада вам. Все мы будем рады, ты просто не представляешь, какое это будет событие для Талиостии, для всех нас.
– Нет, нам этого нельзя. И то, что я здесь, должно пока оставаться секретом. Если ты согласишься мне помочь, я буду благодарен.
Алатой смотрел на Акею, ожидая от нее вопроса о том, что будет, если она не согласится, но девушка просто смотрела, широко раскрыв глаза.
– Хорошо, – сказала она. – А какая помощь тебе нужна?
Алатой улыбнулся. Какая удача, подумалось ему, что он встретил именно такую талиостийку.
– Для начала я хотел бы поесть.
– О, это легко. Идем! – и она тут же поднялась, собираясь вести Алатоя домой.
– Нет, я не могу. Я останусь здесь. А ты, пожалуйста, принеси мне что-нибудь сюда.
– Хорошо, – охотно ответила Акея и очень заботливо уточнила, – а что ты хотел бы поесть?
Алатой снова улыбнулся своей удаче.
– Неси все, что у тебя есть, я не привередлив. И помни: никто не должен знать, что я здесь.
2
Акея неслась со скоростью вод Талиоста. И в тот день, и в последующие дни она старалась помочь своему новому другу во всем – быстро и наилучшим образом. Она носила ему еду, он ел с большим интересом, но не всегда блюда приходились ему по вкусу. Например, блюда из фруктов и овощей ему нравились, а вот роллы из цветочных лепестков, цветочные побеги или мокрый хлеб из цветочной пыльцы он находил странными. Но ел, другого ничего не было.
Акея рассказывала ему все о жизни Правого берега – начиная от того, как они выращивают цветы, заканчивая тем, где и как живут правительница Асфетея и Совет – ее первые подданные. Она этого не замечала, но больше всего Алатоя интересовала работа Белого Холма и Зала кристаллизации. Он расспрашивал обо всем – о том, как Зал устроен, кто и когда в нем работает, записывают ли давины свои рецепты в какие-то книги и где те хранятся, работает ли Зал во все дни или иногда талиостийцы отдыхают, какой нрав у давинов и разговаривают ли они с другими и т.д. Акея рассказывала Алатою все, что знала, а знала она как девочка умная и внимательная очень и очень много. Почти все.
Они встречались, когда солнце начинало клониться к горизонту и расставались уже в темноте, и в эти дни Акея не раз предлагала Алатою пойти в Зал, или пойти к ней домой, или пойти к ученым и к Асфетее, но Алатой отказывался наотрез. Да, он верил, что все будут рады, да, он знал, что скоро им предстоит познакомиться все равно, но говорил, что выполняет приказ. И только когда сюда придут трое остальных тууксов, среди которых есть главный из их экспедиции – Адила, тогда именно тот и примет решение, а без этого Алатой не может ничего предпринимать сам. Его задача – ждать.
Акея всякий раз очень волновалась, оставляя друга на берегу, потому что ночи стали очень холодными, но как она ни звала его в дом, обещая, что тайно проведет его на чердак, Алатой отказывался. Он говорил, что здесь ему не только не холодно, но даже жарко, потому что там, где он живет, намного холоднее – земли тууксов располагались выше по реке, на самой вершине ущелья, там, где огромные участки земли покрыты льдами.
И пока Алатой прекрасно спал в небольшом гроте у реки, ничуть не замерзая, Акея не спала даже в своем теплом доме. Она все думала, думала об этом невероятном знакомстве, о том, как скоро придут Адила и другие тууксы, как будут взволнованы все вокруг, о том, как, возможно, изменится жизнь Талиостии; она представляла жизнь народа тууксов, и не преставала удивляться тому, как все обернулось – смелые мужчины Левого берега оказались быстрее и сообразительные ученых Правого.
Теперь Акея быстрее убегала с Белого Холма, потому что ей было интересно проводить время с Алатоем. За эти дни ее волосы начали снова становиться рыжими, на что она, занятая мыслями о тууксах, перестала обращать внимание. И если раньше волосы Акеи были точь-в-точь как темно-оранжевая мохнатка, то теперь из белых они превращались в оранжево-персиковые, и девушка не снимала платок весь день.
– Твой волос меняет цвет, – сказал ей Алатой в один из вечеров.
Акея потрогала голову – на ней по-прежнему был надет платок. Тогда Алатой протянул руку и взял с плеча толстую прядь волос, что выбилась из-под платка.
– Да, снова становится рыжим, – ответила Акея немного печально. – Может быть, цвет снова такой из-за рук и тела. Может быть, если бы я отбелила кожу, такое бы не случилось снова, но я обещала маме этого не делать, она за меня волнуется.
– Почему тебе так нужно быть разноцветной? Что если природа хочет, чтобы ты была рыжей? Тебе хочется быть такой, как все?
Акее еще никто таких вопросов не задавал. В Талиостии такой вопрос просто не мог родиться в чьей-нибудь голове, потому что ответ был очевидным: это естественно – быть разноцветным, быть, как все. Это гордость – носить на себе цвета всех растений, это нормально, это неизбежно, в конце концов. Поэтому Акея даже не знала, что ответить.
– Мне кажется, – продолжил Алатой, – что так намного лучше. Так ты – это ты, а не просто талиостийка, которую в толпе от других не отличишь.
Акея подумала с полминуты, а потом спросила:
– А вы? Вы не все одинаковые?
Алатой усмехнулся.
– В общем-то да, довольно похожи. Особенно для чужаков, наверное, – светлая кожа, светлые волосы и светлые глаза почти у всех. Но мы, например, все разного роста. И у нас более разнообразные одежды.
– А зачем вам разнообразие? – спросила Акея.
Алатой поднял на девушку глаза – она искренне не понимала, зачем это нужно. И в это мгновение вдруг он и сам забыл то, что казалось ему очевидным, – зачем отличаться друг от друга.
Это поразило его больше чем все, что он узнал и увидел за последнее время: оказывается, можно заразиться мыслью или идеей безо всяких убеждений, безо всякого понимания хорошо это или плохо.
Алатой наблюдал за талиостийцами уже не один день, хоть и издалека. Все в них – спокойная речь, красивые певучие голоса, мягкий неотрывный взгляд, спокойные улыбки – удивляло Алатоя. Он видел, как просто и легко они живут, а теперь Акея еще больше убеждала его в том, что талиостийцы – очень непохожий на тууксов народ. Он теперь был почти уверен, что появись он завтра на площади среди всех этих жителей, любой из них будет рад пригласить его в свой дом, накормить и рассказать все свои секреты. Наверняка, многие из них, а не только его чудная новая подруга.
