Ярослава А
Не бойся темноты
– И что мы здесь делаем? – поинтересовалась девушка.
За этот вечер столько всего необычного успело произойти, что Томку уже нисколько не шокировало осознание, что она одна бог знает где, наедине с оборотнем, который в любой момент может и тигром обернуться. Рядом с ним, Томка, словно раскачивалась на эмоциональных качелях. Причем тормоза у них явно отсутствовали. «Это все нервы», – пришла к выводу она.
– Пошли, – вместо ответа приказал Карлайл и двинулся меж деревьев по направлению к развалинам, абсолютно уверенный, что Томка как послушная овечка последует за ним.
«А вот фиг тебе кошак облезлый» – зло подумала девушка и, облюбовав большой камень, села уставившись на ровную водную гладь.
Прикосновение холодного камня к попе сразу же отозвалось мурашками по всему телу. Томка решительно дернула резинку с волос, чтобы хоть как-то прикрыть обнаженные участки тела от ледяного ночного воздуха. Они темным покрывалом накрыли плечи и руки. Пожалуй, первый раз в жизни она обрадовалась густоте своей гривы. Как бы сейчас хорошо было оказаться дома. Мама бы напекла тонких воздушных блинчиков, достала смородиновое варенье. Может, и вправду уехать к чертям собачьим домой. Все эти приключения, тайны, оборотни и прочая мистика не для нее. Даниэль…
При мысли о нем, сердце странно заныло, будто от застарелой раны. Как бы он ей ни нравился, они слишком разные. Он тоже оборотень?! Это открытие не обрадовало Томку. Она вернулась к событиям сегодняшнего утра.
Разговор с детективом Браун:
« Вы мне нравитесь Тамара. И я прошу вас быть более осмотрительной в выборе друзей». Эти очевидные намеки.
«Уезжайте отсюда Тамара и забудьте Даниэля Карлайла как можно скорее». Сказано не напрямую, но все понятно без дополнительных объяснений.
И страшные слова Эдварда Карлайла:
«С тех пор как убил свою жену».
Перед мысленным взором скользнула обложка романа Артура Стэнтона и тихий стон сорвался с Томкиных губ.
– Нет. Этого не может быть.
Плечи девушки понуро опустились и в следующее мгновение ощутили прикосновение горячей руки Карлайла.
– Ты совсем замерзла.
Мужчина снял свой пиджак и набросил на девушку. Присел рядом на корточки. Заботливо стянул полы, так чтобы только нос один торчал.
– Ну чего пригорюнилась? – его руки осторожно сжали Томкины ладошки и погладили.
Девушка подняла на Карлайла недоверчивый, полный противоречивых догадок взгляд и спросила:
– Сколько вам лет?
Глаза мужчины превратились в недовольные щелки.
– А сама как думаешь?
Томка, не отрывая взгляда от его лица, ответила:
– Вы, думаю, постарше моего прадедушки будете. Или я неправа?
Вместо ответа Карлайл выпрямился и подал ей руку в приглашающем жесте. Томка секунду поколебалась и все же вложила свою холодную ладонь в его горячую и уверенную. Деваться все равно некуда. Осталось только довериться оборотню, надеясь, что он и в самом деле не желает ей зла.
Они шли в сторону развалин. Карлайл старался не торопиться, помня, что девушка на каблуках. Томка же всю дорогу проклинала эти самые каблуки. Несколько раз споткнулась и если бы не отличная кошачья реакция Карлайла, то пропахала пол леса своим носом. Она не обращала внимания на окружающую их местность. Все дорогу смотрела под ноги, лишь изредка поглядывая на широкую спину в белой рубашке.
– Вы привели меня полюбоваться на камни? – поинтересовалась Томка, когда они, достигнув восточной стены развалин, остановились, – Так я и в прошлый раз все хорошо рассмотрела.
– Не все, – отозвался Карлайл и улыбнулся.
– Это какое-то важное место?
– Я здесь живу.
Томка неуверенно покосилась на развалины, потом на ехидно улыбающегося Карлайла, затем обратно на развалины.
– Вы, конечно, меня извините за нескромный вопрос, – проговорила растерянная Томка, вглядываясь на чистое небо, ночным покрывалом окутавшее голые стены развалин – А на голову, когда спите, не капает? Нет?
Оборотень сверкнул зубами в ухмылке и не ответил.
– В чем подвох?
Томка, несмотря на дикую усталость, тоже заулыбалась. И как только это случилось, Карлайл приложил ладонь к каменной кладке и все изменилось. Кладка сначала поменяла цвет, а затем стала, словно расти ввысь, восстанавливая ранее отсутствовавшие пролеты, окна, двери и, наконец, крышу из вполне современной черепицы.
– Ой, – пискнула девушка от удивления.
Под ногами из земли вырос ухоженный газон, за спиной появилась кованая ограда. А справа небольшая клумба с цветами.
– Все чудесатее и чудесатее, – пробормотала Томка, глядя округлившимися глазами на парадный вход и коврик для ног с надписью «welcome», – Но как?
– Все та же ведьма, – объяснил Карлайл, и, схватив за руку, повел к двери.
Дом Эдварда Карлайла был большим и ухоженным снаружи, но внутри помещения казались необжитыми. Просторный холл был заставлен мебелью явно не по назначению. На полированных поверхностях этой самой мебели покоился немалый слой пыли. Углы и ниши облюбовали пауки и выстроили настоящее паучье царство. Томка брезгливо поморщилась, но от комментариев воздержалась.
– Гостей у меня не бывает. Поэтому этот этаж я не использую вовсе, – объяснил Карлайл и повел Томку наверх.
Тут было заметно чище. Даже цветы по углам стояли в плошках. Озираясь по сторонам, Томка послушно семенила вслед за оборотнем, и через несколько минут он распахнул дверь, пропуская ее первой в небольшую, но очень приятную комнату. Как догадалась девушка – это и было хозяйское логово.
– Прошу, – сказал Карлайл и самым обычным человеческим жестом включил свет.
– А где же «магический фонарь» или очередной «подарок знакомой ведьмы»? – съязвила Томка.
Первое что бросилось в глаза: большой светлый диван с множеством ярких подушек и ковер песочного цвета без единого пятнышка. Неожиданный выбор для мужчины. У окна стоял письменный стол, справа книжный шкаф, а слева была дверь. Скорее всего, там находилась опочивальня его кошачьего величества.
– Ну и? – Томка многозначительно уставилась на оборотня, намекая, что пора бы уже раскрыть причину ее пребывания в его апартаментах.
Без слов он снова взял девушку за руку и подвел к большой картине, что висела на противоположной стороне от шкафа.
– Ты знаешь кто это?
Томка так и обмерла, глядя на портрет красивой золотоволосой девушки в старинном платье.
– Ты ее уже видела? – мягко поинтересовался Эдвард, – В Карлайл Холле?
– Да. Это была она, – пошептала девушка, – Но почему она так похожа на меня? И эти глаза… Почему у нее такие злые глаза?
– Это Лара, – тихо проговорил мужчина и опустился на диван.
Томка молчала, не зная, что сказать. Теперь ей была понятна причина странного поведения Даниэля в их последнюю встречу. Словно снова перед глазами проносились строчки из дневника. Какая жуткая трагедия. Девушка, как завороженная, глядела на портрет давно умершей, но явно не успокоившейся леди и мелкий озноб страха пробегал по позвоночнику. На нее смотрело собственное лицо, но совершенно с другим выражением лица. Она плотнее закуталась в пиджак Карлайла и перевела на его хозяина рассеянный взгляд. Странно, но оборотень не производил впечатление человека способного на хладнокровное убийство.
– Вы и вправду ее…, – Томка запнулась, – Ну, вы понимаете.
Оборотень посмотрел ей прямо в глаза, и ни единой эмоции не отразилось на его красивом, но очень строгом лице с уже заметными морщинами усталости.
– Правда.
Томка тяжело опустилась рядом с ним, почти прикасаясь плечом к его руке.
– Мне жаль…
Взгляд Карлайла стал каким-то недоверчивым.
– И тебя даже не интересует, почему я это сделал?
Томка пожала плечами.
– Любопытно конечно. Вообще, как я поняла, в вашем кошечьем семействе скелетов в шкафу больше чем у британской королевы. Но, во-первых, это не мое дело, а во-вторых … – Томка промолчала, пытаясь подобрать слова, – Это было так давно, что уже не имеет значения.
– Имеет, Тома. Ты наверняка заметила, что вы с ней похожи. Признаюсь, когда увидел тебя впервые в Карлайл Холле, меня не покидало ощущение дежавю. С ней мы познакомились именно в том саду, – признался Карлайл, – Представь, каково было мое удивление, когда я узнал, что ты и Даниэль проводите время вместе. Словно повторялась наша с ней история…
– Вы ее очень любили? – осторожно поинтересовалась девушка.
Оборотень оперся локтями о колени и устремил взгляд куда-то в сторону.
– Она была моей истинной парой и этим все сказано.
Он замолчал, глядя куда-то в сторону. Множество вопросов вертелось у Томки на языке, но она разумно решила попридержать язык. Наконец, Карлайл поднялся и стал расхаживать по комнате.
– Не в моих правилах ворошить прошлое, – он нервно запустил руку в волосы и по привычке взъерошил, – Моя жена была демоном. Не самый лучший вид из всех нелюдей, как ты догадываешься. Но зов крови не оставляет выбора и как бы мы с ней не противились браку, а роду и клану нужен был наследник. Мой выбор был очевиден. Лара была красива, умна и чертовски желанна. Она не…, – он запнулся, – Она с самого первого дня ненавидела меня и себя. За то, что испытывала ко мне слабость. Но речь не об этом. Демоны практически бессмертны. Умерла только внешняя оболочка, душа же ищет возможность переродиться в новом теле. Это крайне непросто для демона. Но бывают исключения. Демон ищет родственное тело и сознание, что сможет потесниться добровольно, приняв демоническую сущность, как свое второе я.
Томка недоуменно воззрилась на замершего напротив оборотня.
– Вы хотите сказать, что я и есть «родственное тело»?
– Возможно.
Теперь настала очередь Томки вскочить и начать метаться по комнате, заламывая руки.
– Да я некогда бы не отдала в здравом уме добровольно свое тело какому-то демону, – она скривилась от подобной перспективы, – Но как ваша…м-м-м…Лара смогла почуять во мне родственное тело? Я никоим образом не принадлежу к вашей фэнтезийной братии.
Карлайл развел руками.
– Не имею представления. Возможно, сыграло роль ваше внешнее сходство. Плюс явный интерес Даниэля.
– Ведь вы не допускаете мысли, что я бы возжелала стать демоном? – неуверенно поинтересовалась девушка, испытывающее глядя на него, – Или допускаете? Раз я сегодня нахожусь здесь…
Мужчина осторожно взял ее за руки и посмотрел ей в лицо. И Тома заметила в его глазах печаль и усталость. И невольно стало жаль этого человека, с которым так некрасиво поступила ее величество судьба.
– Тамара, есть один человек, очень заинтересованный в возвращении Лары. И он тебе хорошо знаком.
– Даниэль, – в ужасе прошептала Томка.
Теперь ей стал совершенно понятен интерес блондина к ее скромной персоне. Вот так и рушатся девичьи грезы и разбиваются сердца. И стало так гадко на душе, что слезы сами покатились из глаз, как бы ни силилась Томка их остановить. Она вырвала руки из захвата оборотня и прижала их к лицу, стирая непрошеные слезы. Не здесь и не сейчас. Нельзя раскисать на глазах Карлайла.
– Демоны отличные менталы и питаются в основном отрицательными эмоциями человека, – Томка словно издалека слышала голос Карлайла, слишком потрясенная, чтобы мыслить связно, – А Дани к моему глубокому сожалению, наполовину демон. Сама понимаешь, расположить, одурманить и заставить принять за чистую монету любую придуманную им легенду, не составит для ментала особого труда.
Он положил ей руки на плечи и легонько сжал в порыве чисто по-человечески поддержать девушку.
– Мне жаль.
Внезапно проскользнувшая мысль, заставила Томку резко обернуться и с подозрением уставиться на оборотня.
– А, может, это вы нагло врете?! Почему я должна вам верить? Насколько я помню, Лара едва не убила Даниэля в ту роковую ночь. С чего бы ему желать ее возвращения?
Карлайл лишь усмехнулся на подобное заявление. Но взгляд его был вполне серьезен.
– Дневник старины Артура не самый лучший источник информации.
Девушка недоуменно уставилась на него.
– Я сама видела, как Даниэль хромает.
Карлайл оставил без внимания последнюю фразу и, обогнув диван, подошел к стеллажу с книгами. Он присел на корточки и принялся увлеченно перебирать папки на самой нижней полке. Затем поднялся, задумчиво потер подбородок и повернулся к письменному столу, чтобы продолжить рыться в его правом ящике.
– Что вы ищите? – спросила Томка, решительно сбрасывая с плеч пиджак Карлайла, – Верните меня домой.
Вопреки Томкиным ожиданиям оборотень даже не взглянул в ее сторону. Он так увлеченно перерывал различные журналы, газеты и просто белые листы, ворохом рассыпанные рукой хозяина по столешнице, что невольно стало любопытно.
– Вот! – воскликнул он и протянул девушке пожелтевшую газету.
Томка развернула бумагу и присела на диван. На первой полосе была фотография приятной девушки с короткими темными волосами, внимательным, умным взглядом и потрясающе задорной улыбкой. Заголовок гласил «Памяти Грейс Грин». Томка подняла ошарашенный взгляд на Карлайла.
– Да-да, – подтвердил он ее самые худшие предположения, – Это дочь Томаса и Марты Грин, у которых ты гостишь.
– Не знала, что у них была дочь, – пробормотала она, не отрывая взгляда от фотографии, – Красивая…
Карлайл подошел со спины, то же посмотрел на фото и сказал:
– Да, Дани считал так же.
У Томки аж глаз дернулся от удивления.
– Вы хотите сказать, что она и…
– Они встречались долгое время. Вплоть до того как она покончила с собой, – безжалостно поведал оборотень.
Теперь Томке стал понятен, тот полный ярости и злобы тон профессора Грина, при разговоре с Даниэлем. Его осуждающий взгляд. Его скорбь.
– Какой ужас, – прошептала она, – Бедный профессор. Но почему она это сделала?
– Я могу только строить предположения, – Карлайл лишь неопределенно пожал плечами, – Отношения с сыном у нас, как понимаешь, не доверительные. Если не хуже. А Томас Грин уверен, что Грейс жила под постоянным давлением. Он не одобрял их связь и пытался всеми способами оградить дочь, но не смог.
Оборотень некоторое время помолчал, глядя на Тамару, словно оценивая, стоит ли говорить следующее:
– Грейс была очень эмоциональной девочкой. А мой сын наполовину демон. Ему необходимо чем-то питаться.
– Питаться? – в ужасе переспросила Томка, – Он, что пьет кровь?
– Если бы, – криво усмехнулся он, – Поверь, вампирам в этом вопросе гораздо проще. Я же тебе говорил, что демоны питаются отрицательными эмоциями. Страх. Ненависть. Отчаяние. Взрослый чистокровный демон, вполне может питаться на расстоянии. Ментально воздействуя на толпу, к примеру. Это выливается в массовое насилие, драки. Но Дани полукровка. Ему необходимо гораздо меньше энергии, но и добыть он ее может только при близком контакте.
– Кошмар, – только и могла сказать девушка, – И вы хотите сказать, что он специально доводил Грейс?
– А сама как думаешь? – мрачно поинтересовался Эдвард.
Теперь она начала понимать, почему испытывала такой страх, когда они с Даниэлем были на смотровой башне. Он ее использовал! И видимо выражение Томкиного лица, многое сказало оборотню о ее мыслях.
– Вижу – он уже и тебя попробовал, – сказал он это так зло, словно ненавидел ее в этот момент.
Взгляд оборотня был тяжелым, обвиняющим. Как будто это она была виновата в эмоциональной диете его сына. Повисло многозначительное молчание, и Томка поняла, что ей просто срочно необходимо в туалет. Терпеть сил не оставалось.
– Э-м-м, господин граф, – робко начала она, – А можно мне руки помыть?
Удовлетворив естественные надобности, Томка почувствовала себя намного лучше. Стоя у зеркала в ванной комнате, она с наслаждением подставила горящие ладони под прохладную воду. Девушка и не заметила, что при падении разодрала их. Хоть и не до крови, а все равно больно.
Вода отмыла грязь, уменьшила жжение. Но что уймет нарастающую боль в груди?
– Дура ты набитая, – говорила она своему отражению в зеркале.
Прав Карлайл – мозги у нее куриные. Размечталась, что красавец Даниэль в нее влюбился. Как же!
Она довольно долго стояла, рассматривая свое отражение, пока в дверь не постучали.
– Тома, ты в порядке? – раздался голос Карлайла.
С тяжким вздохом, девушка закрыла кран, тщательно вытерла руки и вышла из комнаты. Оборотень стоял, облокотившись о стену и скрестив руки на груди.
– Я уже подумал, что ты там утонула.
Томка ничего не ответила. Какая трогательная забота. Противно до тошноты.
– Уже светает. Пошли. Отправлю тебя домой.
«Ну, слава богу! Его кошачье величество решил, что достаточно уже вправил мне мозги» – не удержалась Томка от ехидной мысли и послушно последовала за ним.
Карлайл переместил их не в «Маску», как ожидала Томка, а за квартал до дома Томаса Грина. На улице было еще темно и безлюдно. Ноги болели невыносимо. Попробуйте с непривычки столько походить на каблуках. Поэтому шла Томка с большим трудом, пошатываясь и едва переставляя ноги. Оборотень же и не думал поддержать девушку. Он преспокойненько обернулся в тигра и терпеливо вышагивал следом.
Томка брела совершенно на автомате. Голова болела, словно по ней стучали молотками, то ли это было похмелье, то ли бессонная ночь сказывалась на состоянии. Но результат был плачевным. Перед глазами все расплывалось от усталости, и девушка совершенно не обратила внимания, что у дома Гринов стоит знакомая машина, а рядом стоит напряженный как струна Даниэль Карлайл собственной персоной.
Она вздрогнула и застыла на месте, когда серебристый тигр, глухо зарычав, выпрыгнул вперед, и шерсть его встала на загривке.
Томка медленно подняла голову, и наткнулась на злой и осуждающий взгляд голубых чуть мерцающих глаз. Даниэль выглядел каким-то помятым, чуть взъерошенным. А уж как он смотрел… В общем, если бы Томка могла испугаться еще больше, то непременно испугалась. Но свой лимит нервы, уже походу дела, выработали, и поэтому она не шелохнулась, а, лишь обойдя Котика, продолжила брести по направлению к двери.
– Ты даже не хочешь поговорить со мной? – раздался разъяренный голос блондина.
Следом послышалось предупреждающее рычание Карлайла. Томка вздохнула, обернулась:
– Да катитесь вы оба… Черти не русские!
И с этими словами, провожаемая уже не одним, а двумя злобными взглядами, она постучала в дверь. Та через некоторое мгновение распахнулась и на пороге показалась недовольная физиономия профессора Грина. Она обвел свою непутевую студентку цепким взглядом и пропустил в дом, не удостоив и единым словом. Только так недобро поджал губы, что Томка, позабыв про усталость, пулей полетела на второй этаж.
Мистер Грин между тем заметил на тротуаре парочку из Даниэля Карлайла и серебристого тигра. Глаза его превратились в щелочки, и дверь захлопнулась с таким треском, что выглянувшая из кухни миссис Грин решила, было, что случилось землетрясение. И пока профессор уверял свою супругу в обратном, на улице шел занимательный разговор. Точнее, Даниэль говорил, а Карлайл в обличии тигра слушал и шипел.
– Какого дьявола ты ей все рассказал?
– Р-р-р.
– Кто тебе дал право вмешиваться?
– Р-р-р.
– А ,может, она мне на самом деле нравиться? Что тогда?
Молчание и недоверчивый взгляд карих глаз. И Даниэль злится еще сильнее от охватившей его догадки:
– Она тебе самому понравилась? Конечно! Она же так похожа на маму.
Тигр оскорбился не на шутку и решил скрыться, пока они не наговорили сгоряча друг другу гадостей еще больше.
– Сбегаешь?!
Карлайл обернулся, тяжело посмотрел на Даниэля и подумал, что из него вышел плохой отец, раз он так и не сумел добиться от сына уважения к своей персоне.
ГЛАВА 6
Эдвард Карлайл считал себя неудачником по жизни. Все у него было не как у нормальных людей, точнее, оборотней. Очень рано на него свалились обязанности главы рода. Его отец скоропостижно ушел за грань живых. Эдвард был серьезным молодым тигром. Так его воспитали любящие родители. Любой ребенок, что растет в тепле родного очага, плохо приспособлен к самостоятельной жизни. Он слишком доверчив, открыт и искренен.
Эдвард с огромным трудом отстоял право своей семьи на главенство в честном поединке с куда более достойными противниками. Сейчас по прошествии многих лет, он понимал, что не стоило идти на поводу своего глупого тщеславия. Он был слишком самонадеян. За что и поплатился. Но на тот момент ему было море по колено. Победить в честном поединке не значит быть умнее и сильнее противника. В случае Карлайла это было чистым везением.
Обязанности главы давались ему с большим трудом и терпением, но все же давались. И только он обвыкся с этой новой для себя ролью, как встретил Лару. И все полетело ко всем адовым чертям.
Сейчас воспоминания уже не доставляли такой боли, как прежде. Они вызывали злость. Чертову злость на самого себя. За то, что был так глуп. За то, что был так слеп. За то, что так ее любил…
Серебристый тигр мягкими неспешными шагами брел по лесу, с наслаждением вдыхая острый запах весны. Он был пряным, чуть сладковатым. Неповторимый аромат едва распустившихся листьев. Таких ярких, сочных, еще не запыленных знойной жарой лета. Эта любимая кошачья пора. В этот период все тигриные инстинкты резко обострялись, и оборотня начинала съедать тоска по своей давно умершей половинке.
Тряхнув огромной головой, тигр остановился у озера, разглядывая безмятежную гладь. Сквозь прозрачную, кристально чистую воду было отчетливо видно, как резвятся рыбки. Зоркий тигриный зрачок сузился, высматривая добычу, и он прыгнул прямо в воду, одним разом поймав две огромные рыбины. Кто сказал, что кошки не любят плавать. Любят. Особенно когда очень хотят есть. А так уж вышло, что Карлайл был зверски голоден. В холодильнике уже как неделю мышь повесилась. Как-то не было настроения съездить в магазин. Не любил он это дело. Очень не любил. Ровно, так же как и общество людей. Потому и жил подальше от города в гордом одиночестве.
Одиночество Карлайл полюбил не сразу. Постепенно. Но уже настолько привык, что люди стали его раздражать. Так случается, когда презрение дорогих тебе людей сначала доставляет боль, а потом приходит понимание, что так лучше. Когда легче отступить, чем бороться.
Рыбалка удалась на славу и довольный уловом тигр, удерживая свою добычу, поспешил к дому. Желудок сводило от голода, но есть рыбу сырой он не стал бы. В отличие от большинства оборотней звериная сущность Карлайла была под полным контролем разума. Это была его своеобразная особенность.
Дома уже обернувшись человеком, он почистил рыбу и запихнул в духовку, предварительно обмазав душистыми специями. Кухня у Карлайла была большая просторная и очень светлая. К слову, оборотень любил чистоту и уют. Чтобы скоротать ожидание он уселся за стол с прихваченным из офиса ноутбуком и принялся просматривать квартальный отчет по клубу.
«Маска» была его маленьким невинным хобби. Именно хобби, а не работой. В деньгах Карлайл не нуждался. Да и не на что ему их было тратить. За два века своего существования богатство потеряло свой блеск еще лет сто назад. Основным бизнесом, как и обязанностями главы рода давно занимался Даниэль. От исполнения последних Карлайла старшего род освободил сразу после смерти Лары, посчитав недостойным. В чем были абсолютно правы. До совершеннолетия Даниэля их исполняла Эмма Браун. Сын оказался талантливым руководителем, и Эдвард втайне очень гордился им.
Даниэль. Его сын. Его боль и сила. Стоит ли говорить, что с ним они практически не общались. С тех самых пор, как он узнал о матери. И как бы Карлайн ни пытался объяснить свои мотивы, как ни пытался оправдаться, факт оставался фактом.
Прозвучал звонок, известивший о том, что рыба готова. Мужчина вздрогнул и вынырнул из своих невеселых размышлений.
За окном уже стемнело, и на потемневшем небосклоне появилась полная луна. Полнолуние. Карлайл криво усмехнулся. Как хорошо, что он не волк. А то бы сейчас сидел на пригорочке и выл на луну, распугивая местную живность.
Внезапно огненная вспышка озарила лужайку перед его домом, на мгновение отчетливо осветив женскую фигуру, появившуюся, словно из воздуха. Послышалось громкое проклятие, и оборотень негромко хохотнул. Ах да. Он на днях перенес небольшой декоративный водоем.
Через несколько мгновений дверь с грохотом распахнулась, и послышался визгливый женский голос:
– Где ты есть хвостатый извращенец?!
Карлайл выглянул в коридор и удивленно поинтересовался:
– Почему извращенец?!
– Потому что только извращенцы и идиоты постоянно переделывают планировку сада, чтобы напакостить и без того злой-презлой ведьме, – сообщило ему хрупкое белобрысое создание, яростно сдирая с себя черный ведьминский плащ.
Плащик повис в воздухе и, повинуясь немому приказу хозяйки, поплыл в кухню искать ближайшую теплую батарею, чтобы высушиться.
– И поскольку на идиота ты не смахиваешь, – быстрый оценивающий взгляд из-под широких полей остроконечной шляпы, – то вывод напрашивается сам собой.
Оборотень широко улыбнулся.
– Я тоже рад тебя видеть Лили.
Ведьма бросила еще один негодующий взгляд на него и со вздохом стала избавляться от обуви. Черные лакированные ботильоны ,прищелкнув каблуками, поспешили вслед за плащом. Осталось, надеется, что не подерутся за место потеплей. Карлайл молча подхватил ведьму на руки. Плитка в прихожей была холодная, да и не совсем чистая. А ведьма хоть и злая, но все же девушка.
– Ах, как приятно оказаться в руках настоящего мужчины, – хихикнула Лили и самым наглым образом щелкнула оборотня по носу.
Карлайл ничуть не смутившись, посадил ее на табурет и пошел искать тапочки.
– Мои любимые с черными бабочками! – крикнула ему вслед улыбающаяся ведьма.
Лилиан Мур была ведьмой и, пожалуй, по-настоящему единственным другом Эдварда Карлайла. Знакомы они были практически с детства, и одно время он был влюблен в Лили. Но ведьмы – вольные птицы. Они не любят постоянства и привязанностей. Поэтому их романтические отношения быстро сошли на нет, но дружба осталась. Периодически былая страсть вспыхивала вновь в минуты одиночества и тоски. Она выливалась в несколько совместных проведенных ночей и Лили, несмотря на робкие попытки Карлайла удержать ее, уходила с неизменной улыбкой на капризных, немного детских губах со словами: «Хвостатый не порть мне настроение. Злая ведьма – это очень и очень большие неприятности для хвостатых!»
Карлайл невольно улыбнулся, наконец, выудив из ящика для обуви ее тапочки. Бабочки на носке покачали своими готическими крылышками. В этом и была вся Лили. Такая же, как и ее бабочки. Ветреная, непокорная, вредная, но невыразимо милая в своем дружеском поддразнивании и бесконечно преданная.
Когда он вернулся на кухню, ведьма уже с аппетитом ела рыбу, старательно выбирая кости.
– Извини, но я жутко голодна.
– Ты сразу после работы? – удивился он.
– Угу. Должна тебе признаться Карлайл в одном очень неприятном открытии, – сказала она и сунула ноги с подставленные тапочки, – Твой сын мелкий, пакостливый гавнюк!
Эдвард удивленно вскинул брови.
– Надо же! А раньше ты считала его душкой.
Ведьма скривилась.
– Пока не узнала этого гаденыша поближе. Мало, – прошипела она, – мало ты его драл в детстве.
Заинтригованный, Карлайл пристроился рядом с ней и подцепил из противня самую большую рыбешку. А разгневанная ведьма между тем рьяно продолжала ковырять вилкой свой кусок.
– Ты же знаешь, что моя начальница в отпуске, чтоб ей икалось. И угадай, кого оставили за главную, – Лили выразительно посмотрела на оборотня, – Правильно, меня любимую. Я, конечно, была польщена и даже несколько дней пребывала в нирване от осознания собственной важности. А потом понеслось… То тролли пьяницы, то ведьмы наркоманки малолетние. И когда я уже готова была послать все наше Управление вместе с твоей стервой Браун ко всем прабабушкам и прадедушкам, появился ОН!
Карлайл рассмеялся. До того потешную рожицу скорчила Лили, словно к ней явился сам лик Господень. Она с жадностью запихнула кусок рыбы в рот, и активно жестикулируя вилкой, продолжила:
– Появился, значит, и принялся отмазывать своих хвостатых нелегалов, что у меня вторые сутки в обезьяннике зависают. Сидит он на моем любимом кожаном диване, попивает мой фирменный чай, весь из себя король королем и приказывает мне. Мне – потомственной ведьме! Представляешь?! В общем, я его вежливо отправила прогуляться в преисподнюю. А этот гаденыш, нажаловался твоей стерве, и сегодня у меня такая выволочка была, что глаз до сих пор дергается. Никакого уважения к настоящему патриотизму и беспристрастию.
Она вздохнула, будто с наслаждением выпустила пар, копившийся внутри долгое время. Выговорилась. Видать, стало легче. Карлайл невольно улыбнулся и похлопал ее по плечу.
– Ты права.
– В чем? – с набитым ртом пробурчала ведьма.
– Мало я его драл, – вздохнул оборотень, наливая бокал красного вина и протягивая подруге.
– Угу. Спасибо.
Лили приняла бокал и с жадностью опустошила его в три больших глотка. Со стороны это выглядело вульгарно, даже грубо. Карлайл усмехнулся. Такой Лили ему нравилась больше всего. Свободной, задорной, немного злобной и невоспитанной смутьянкой.
– Что?! – воскликнула она, – Леди во мне умерла, еще не успев родиться – вновь принялась за еду с еще большим энтузиазмом.
– Странно, раньше ваше ведомство не интересовали нелегалы, – заметил оборотень.
– А сейчас интересуют. И очень сильно. Твоя стерва рвет и мечет. После убийства Рози Майри оборотни под колпаком. Шерстят всех.
– Никогда не замечал у Эммы рвения к работе, – удивился он.
– Знаешь, я как-то тоже, – поддакнула Лили, – Мне кажется, ей по шапке настучали из Лондона. А сынок твой спокойнее могилы. Только ходит страшнее праха моего покойного дедушки и глазищами своими неземными как стрельнет, так сразу в туалет хочется.
Карлайл задумчиво потер переносицу и отхлебнул из своего бокала. Внезапно в поле зрения попался ведьминский плащ. Он в растерянности озирался по сторонам, явно что-то выискивая. От него не отставали ботильоны, с которых все еще капала грязная вода, оставляя безобразные разводы.
– Ну что? – устало, произнесла Лили, пронзая плащик убийственным взглядом.
Несчастный вздрогнул всей своей материей и развел рукава в стороны. Ботильоны затрепетали и спрятались за плащик, видимо, опасаясь ведьминского гнева.
– Вот за что мне эти недоумки нужны спрашивается? За какой дохлой метлой я их стираю Ленором и подбиваю серебряными набойками?! – рявкнула ведьма, – В этом проклятом прогрессом доме нет каминов уже лет пятьдесят как! Батарею ищите, если не хотите чтобы я на вас испробовала свои новые способности.
Плащик мелко задрожал и поспешно ретировался подальше от ведьмиского гнева. Ботильоны жалобно скрипнули, с поразительной скоростью бросаясь вслед за ним. Лили же еще раз вздохнула.
– Наследство от тетки Вельгельмины, чтоб ей в гробу перевернуться. Наградила меня этим прогрызенным молью тряпьем. И выгнать жалко, и пользы нет, – пожаловалась Лили.
