Владимир Иванович Шлома
Воспоминания и рассказы
Косари
Мы с Галей и Лилей проводили очередной отпуск в Шелудьковке. Днем у меня рыбалка на озере, для чего сосед, дядя Митя, разрешает мне брать свою лодку. Лодка моего тестя, Филиппа Ивановича, уже сгнила окончательно, и хотя она еще стоит на озере, но плавать в ней уже нельзя, слишком много щелей образовалось. А раньше с нее Филипп Иванович ставил ятеря и приносил домой приличных карасей, иногда до двух килограммов весом. На удочку у меня такие никогда не ловились. На удочку клюют только мелкие карасики, с ладошку, или немного больше, и то, только с лодки. С ближнего берега подход к озеру нормальный, но здесь слишком мелко, и караси не клюют, а противоположный берег весь зарос камышом, к воде вообще пролезть невозможно. Но вот с лодки, под этим камышом, карасики клюют нормально, особенно если прикормить место макухой. Недавно я даже десяток красноперок в протоке поймал, причем все такие приличные, грамм по двести, караси такие большие редко ловятся. А еще на озере я увидел мужика, который меня буквально поразил. Он под камышом ставил сеть. Здесь многие так ловят рыбу, ставят сеть вдоль камыша, потом специальной глюкалкой, длинным шестом с металлическим конусом на конце, пугают рыбу, стоящую в камыше, та бросается наутек и попадает в сеть. Я подплыл к нему, хотя это было и не очень тактично, чтобы посмотреть, какая же рыба попадает в сеть. Он показал мне рыбу, она была такой же, как и на мою удочку клевала, и тут у меня глаза на лоб полезли, у него не было обеих кистей рук. Но своими култышками, и с веслом, и с сетью он получше меня справлялся. Вообще не имея пальцев, он с удивительной ловкостью выбирал рыбу из сети. А как ловко, каким-то неуловимым движением, он перебрасывал весло с одного борта на другой, и лодка у него не петляла, как у меня, а четко шла в нужном направлении. Я просто залюбовался его работой, вот это мастерство, это был высший класс.
В общем, у нас сейчас райская жизнь, теща, Прасковья Павловна, баба Паша, как мы ее зовем после рождения Лили, кормит нас деликатесами, тесть без рюмки кушать не садится, и нам наливает, ему одному теща наливать отказывается. Работать не заставляют, поэтому за время отпуска я килограмм пять веса набираю, правда потом на работе, я этот лишний вес за две недели и сбрасываю. Самогон теща с тестем сами гонят, причем отличный самогон, чистый как слеза, и абсолютно без запаха. Потом этот самогон теща переливает в десяти литровую бутыль, и ставит в подпол на веранде. Люк в этот подпол довольно узкий, теща в него еще пролазит, а вот тесть, со своим животом, уже нет. Не рассчитал бедняга, когда дом строил, теперь теща этим пользуется, наливает ему в баночку норму на день, и больше не дает, а сам он добраться до водки не может. Другое дело, когда гости приезжают, тогда у тестя тоже праздник.
– Мать, ну неси гостям побольше, – говорит он, – что ты принесла, как украла.
И теща несет еще пол-литра. Если же теща ему в выпивке отказывала, он спрашивал, не нужно ли ей чего-нибудь купить в магазине. Садился на велосипед и ехал в центр к магазинам. Там заходил в «гандэлык», чайная, в которой вино на разлив продавали, выпивал стакан вина, потом покупал то, что требовалось, и довольный возвращался домой. На этот раз в гандэлык можно было не бегать, в гости, кроме нас, еще и москвичи приехали, родной брат тестя Николай Иванович с младшим сыном Витей. На этот раз они приехали на собственной легковой машине, чем удивили родственников. Хотя Николая Ивановича в селе и так уважали, подполковник, командир батальона связи, но тут его авторитет еще больше вырос. В гости шли бесконечным потоком родственники, теща только успевала столы накрывать, и за водкой в подпол лазить.
Пришел в гости, и дядя Миша, двоюродный брат тестя, да не с пустыми руками, принес новость, что ему и Филиппу Ивановичу на Военведе (на военном полигоне) выделили большие участки под сенокос. Пока стоит хорошая погода, нужно было срочно ехать, и косить. Увидев машину, дядя Миша обрадовался.
– Коля, так может ты нас завтра на сенокос отвезешь? – спросил он.
– Да мы и косить поможем, – ответил Николай Иванович. – Давненько я косу в руках не держал.
Гости продолжили застолье, а Филипп Иванович пошел клепать косы. Я предложил ему свою помощь, но столь ответственное дело он мне не доверил, ведь с плохо наклепанной косой много не накосишь. На следующий день встали с петухами, помня поговорку: «коси коса – пока роса», быстренько позавтракали, притом без никакой водки, и поехали. В машину сели пять человек: Николай Иванович с сыном, Филипп Иванович, дядя Миша и я. Косы класть было некуда, их должен был привезти сын дяди Миши, Виталька, на своем мотоцикле с коляской, куда косы и погрузили. Виталька работал в сельской больнице фельдшером, но поскольку была суббота, то два дня у него было выходных. Ехать нужно было далеко, километров десять за Скрыпаи. Все поля вокруг были засеяны и засажены, любо дорого посмотреть. В поле была оборудована и заправочная станция, чтобы зря не гонять трактора и машины в село для заправки, все продумано. Увидев заправочную, Николай Иванович поинтересовался, есть ли у них 76-й бензин, на что дядя Миша ответил, что они не знают, так как никогда на ней не были.
Виталька с косами был уже на месте. Это был парень выше нас с Витей, довольно крепкого телосложения, моложе меня, но старше Вити, уже женатый. Парень был всем хорош, вот только очень высокого мнения о себе и своих способностях, очень заносчивый, в разговоре с нами все время пытался нас подколоть, насмешничая по поводу наших с Витей возможностей в предстоящей косьбе.
– Да что вы сможете тут помочь, – говорил он, – только под ногами будете путаться.
– Не говори гоп, пока не перескочишь, – отвечал я ему, – еще посмотрим, какой из тебя косарь.
Не знаю, держал ли раньше косу в руках Витя, но я то дома косил по два дня наравне с отцом. Осрамиться не должен был. Заняли покосы. Первым встал Филипп Иванович, за ним дядя Миша, потом Николай Иванович, за ним хотел встать я, но Виталька меня оттеснил.
– Не лезь поперед мастера, – с гонором сказал он.
Я не стал спорить, и занял место за ним. Завершал этот строй Витя. Покосы были длинные, метров сто. Филипп Иванович и дядя Миша быстро ушли вперед, а наша четверка сильно отставала, всех тормозил Николай Иванович. Я предложил ему поменяться со мной местами, на что он с удовольствием и согласился, навыки косаря в Москве он явно подрастерял. После смены мест дело пошло шустрее. За двумя ведущими косарями я поспевал, Виталька от меня отставал значительно, а Николай Иванович еще больше. Витя идти в общем покосе вообще не успевал, хотя навыки косьбы у него оказывается были, его поставили в отдельное место, чтобы не мешал другим. Прошли еще несколько покосов, Виталька отставал все больше, теперь уже он тормозил Николая Ивановича, и дядя Миша предложил теперь им поменяться местами.
– Ну что, мастер, выдохся? – спросил я Витальку.
– Да нет, я силы берегу, – ответил Виталька. – Мы с тобой еще в плаваньи посоревнуемся.
– В каком плаваньи? – не понял я.
– В обед поедем купаться, там и посмотришь.
До обеда косили в уже установившемся порядке, солнце поднялось уже высоко, было очень жарко, косы приходилось точить все чаще, и Филипп Иванович объявил перерыв на обед. Пообедали опять без водки, я просто не узнавал Филиппа Ивановича, оказывается может и не пить, когда захочет. После обеда дядя Миша и Николай Иванович легли отдохнуть, прикрыв головы от солнца рубашками, Филипп Иванович сел клепать косы, а нам с Витей, Виталька предложил съездить искупаться. Витя сел за руль машины, и мы поехали. Надо отметить, что водил он вполне прилично. До прудика было километра два. Это был небольшой выкопанный пруд, метров десять в ширину, и метров сорок в длину. Приятная прохлада сразу же сняла усталость с тела, я тихонько плавал по пруду, наслаждаясь прохладной, но не холодной водичкой.
– Давай теперь в плаваньи посоревнуемся, – сказал, понаблюдав за мной Виталька. – Здесь ты меня точно не обгонишь.
– Давай, – согласился я.
Витя дал старт, и мы поплыли. Кролем я плавал неплохо, и пока Виталька добрался до противоположного берега, я уже вернулся обратно, в точку старта.
– Ну что, мастер? – закричал я ему. – Обратно будешь плыть, или пешком по берегу пойдешь?
Виталик принял правильное решение, и обратно пошел по берегу. Теперь я мог рассмотреть тело Витальки. Никакого телосложения там и в помине не было, было большое грузное тело, гонору и наглости здесь было гораздо больше, чем мышц. После купания вернулись на сенокос, Филипп Иванович успел отбить все косы, и мы снова принялись за работу. Вечером, усталые поехали домой. Проезжая мимо полевой заправки, Николай Иванович увидел, что там ходит заправщик.
– А давайте заправимся, – предложил он.
– Как? – не поняли дядя Миша и Филипп Иванович.
– Ну вы что, с ним не договоритесь? – в свою очередь удивился Николай Иванович.
– Да мы его вообще не знаем, – сказал дядя Миша.
– А вы попробуйте договориться, – предложил Николай Иванович.
Мужики нехотя пошли к заправщику, и через некоторое время вернулись.
– Он не хочет заправлять, говорит, что за это его с работы уволят, если узнают, – сообщили они Николаю Ивановичу.
– Да кто узнает? Суббота ведь, вокруг вообще никого нет. Ну предложите ему что-нибудь взамен, – не унимался Николай Иванович, видно уж очень ему хотелось на халяву заправиться.
Мужики опять пошли к заправщику. Было видно, как они его уговаривают, а он не соглашается.
– Николай Иванович, а давайте завтра съездим в Змиев, и я Вас там заправлю, – предложил я.
Но Николай Иванович был непреклонен, ему хотелось взять «осажденную крепость», и заправиться именно на этой заправке. Минут через сорок заправщик не выдержал осаду и попросил о снисхождении.
– Ну что вы со мной делаете? Чего вы здесь столько времени торчите? Кто ни будь увидит и доложит председателю. Как я потом оправдаюсь, что вас не заправлял? – взмолился он. – Ладно подъезжайте, заправлю, только быстро.
Николай Иванович в этом противостоянии победил, ему удалось заправиться халявным бензином, вот только был ли он халявным для Филиппа Ивановича и дяди Миши, я не уверен, да и неприятный осадок в душе остался, по крайней мере у троих из нас.
На следующий день утром пришел дядя Миша и сказал, что Виталька больше не поедет, у него все тело болит, не собирались ехать и московские гости, поэтому на сенокос мы поехали втроем, Виталькиным мотоциклом с коляской. На второй день я тоже не отставал от ведущих косарей, в обед в одиночку съездил мотоциклом на пруд, искупался, согнал усталость, и без особого напряжения докосил до вечера. В понедельник дело осложнилось, Виталька поехал на работу, и забрал мотоцикл с коляской. Дядя Миша приехал к нам на маленьком двухколесном мотоцикле, забрал Филиппа Ивановича с косами, а мне велел пока идти пешком в сторону сенокоса, он отвезет Филиппа Ивановича, и вернется за мной. На середине пути в Скрипаи он меня и забрал. До обеда я еще пытался не отставать от ведущих косарей, но мне это уже давалось с напряжением, начал болеть левый бок. Купаться в обед я уже не поехал, а лег отдыхать. После обеда бок стал болеть еще сильнее, и я начал отставать. А к вечеру, я уже ни рук, ни ног не чувствовал, да и боль в боку давала о себе знать. Домой добирались так же, как и на сенокос, то есть, по очереди. Дядя Миша с Филиппом Ивановичем уехали, а я пошел пешком. Обратно дядя Миша очень долго не возвращался, уставший, я еле плелся по дороге. Пытался останавливать попутные машины, но никто не остановился, и на меня смотрели как-то подозрительно. Я тоже посмотрел на себя, и все понял, у меня был вид бомжа. Старые рваные кеды, старые вылинявшие спортивные брюки без резинки, висевшие на мне мешком и подвязанные веревкой, чтобы не спадали, и старая мятая рубашка, все что мне нашли на сенокос из старой одежды Галиного брата Володи. Осознав всю трагичность ситуации, я перестал останавливать машины, и, смирившись с судьбой, потихоньку брел домой. Дядя Миша приехал, когда я уже входил в Скрипаи, оказывается, у него мотоцикл сломался. На четвертый день, уже и я не поехал на сенокос, ведущие косари докашивали участок вдвоем. Им было все ни почем, кажется у них ни руки, ни ноги не болели, и они еще столько могли бы выкосить. А может мне так только казалось, может и у них все болело, просто расслабляться времени не было.
Рыбачка
Рыбалка – это увлечение, затягивающее. Тот, кто хотя бы раз поймал приличного размера рыбку, уже не может этого забыть. Его снова и снова тянет на рыбалку, и спасения от этого нет. Не зря же рыбаков называют легко помешанными. Но это все же лучше, чем охотник, тех называют буйно помешанными. К счастью, я отношусь к первой группе.
Поскольку сына у меня нет, на рыбалку я частенько ходил с дочерью Лилей. Сначала она просто игралась рядом и смотрела. В Оренбурге мы с ней ходили на озеро, расположенное недалеко от дома, на котором иногда клевали приличные карасики, но поклевки были редкими, две удочки приходилось ставить в разных местах, и Лиля наблюдала за поплавком одной из них. В случае поклевки, она звала меня, и я вытаскивал карасика. Лиля от этого была в восторге, ведь это почти она сама поймала рыбу. Когда она училась в первом или во втором классе, находясь в отпуске в Вертиевке, я собрался съездить на рыбалку на небольшой лесной пруд в Барамыки. Лиля попросилась съездить со мной. Я взял две удочки, посадил Лилю на раму велосипеда, и мы поехали. На пруду никого кроме нас не было. Подход к берегу везде прекрасный, деревьев, за которые может зацепиться удочка, поблизости нет, растительности в пруду в меру, в общем, идеальные условия для рыбалки. Лиля решила порыбачить сама. Я отдал ей одну удочку, нанизал червя на крючок, и Лиля стала ловить. Начинающим всегда везет, и первую рыбку поймала Лиля.
– Папа, клюет! – закричала она.
– Ну тащи, – ответил я.
Лиля рванула удочку на себя, карасик вылетел из воды, полетел далеко назад, потом вернулся вперед, и снова полетел назад. Наконец-то он остановился перед Лилей. Я помог снять с крючка этого, довольно приличного карасика, и снова нанизал червя. Поимка первой рыбки Лилю очень воодушевила.
– Молодец, – похвалил я, – только не нужно так резко дергать, плавненько подводи к краю пруда, а затем аккуратно вытаскивай.
Следующая поклевка случилась опять у Лили. Этого карасика Лиля вытащила, хотя и не совсем аккуратно, но уже получше, чем первого.
– Попробуй сама снять, – сказал я ей.
С этой задачей Лиля справилась, и даже червяка сама надела. Рыбалка ей нравилась все больше. А от итогов рыбалки она вообще была в восторге, она поймала на четыре карасика больше, чем я, опытный рыбак. Этого было достаточно, чтобы Лилина душа уже не могла жить без рыбалки.
Когда она немного подросла, и уже могла сама ездить на велосипеде, она ездила со мной почти на все рыбалки. Рыбачили мы с ней и на канаве за Хомино, где ловили карасиков, размером с ладошку, и на находящемся неподалеку пруду, в который колхоз запустил карпов, и организовал платную рыбалку. Однажды я решил показать Лиле еще одно место, про которое я слышал, но где тоже ни разу не был. Есть в Вертиевке пастбище, которое называется «Вэлыка», то есть большая, а на нем большой пруд, где, по слухам, ловились большие караси. До него далеко, он аж за железнодорожной станцией. Но мы с Лилей решили туда съездить. На всякий случай, я порекомендовал Лиле взять с собой альбом для рисования, чтобы зря не терять время, если клева не будет. А Лиле на каникулах нужно было нарисовать много рисунков, задание из художественной школы, где она училось. Пруд действительно оказался очень большим, а вот мест, пригодных для рыбалки, практически не было. Почти весь берег зарос осокой, до воды метров десять, удочку туда не добросишь. Нашел только одно место, где можно было ловить, это узкая тропа, протоптанная коровами, по которой они заходили на водопой. Забросил вдоль этой тропы резинку с шестью крючками, и стал ждать поклевки, а Лиля села рисовать окружающий пейзаж. Через час первая поклевка, на крючке сидело что-то тяжелое, но вело себя спокойно. Я потихоньку вытаскивал эту рыбину, вот уже и спина ее показалась, карась, не меньше килограмма. Только бы не сошел. Вот он уже в трех метрах, еще чуть-чуть, и он мой. В это время он меня тоже увидел, шарахнулся в сторону, и какой-то из свободных крючков зацепился за осоку. Попытался отпустить леску, чтобы резинка утянула крючки назад, но сил на это у резинки не хватило. А карась лежал в трех метрах от меня и смотрел на меня бешенными глазами. Прыгать в воду в туфлях я не решился, начал лихорадочно снимать туфли и носки, и закатывать брюки. Но карасю видимо надоело меня ждать, он сделал кульбит и ушел под воду. Просидели еще часа два, но поклевок больше не было. Я предложил Лиле съездить за Хомино, на платный пруд, где мы когда-то ловили карпов. Хотя туда было и очень далеко, порядка десяти километров, Лиля согласилась ехать. Дорога была трудной, так как часть пути пришлось ехать по песку, Лиля очень устала. А в довершение всего, еще и оказалось, что платной рыбалки там больше нет, остатки пруда сохранились, но рыбы в нем больше не было, все остатки давно бреднями вытаскали. Не солоно хлебавши вернулись домой, а это еще семь километров пути, правда по асфальту. В результате таких перегрузок Лиля два дня вообще ходить не могла, так ноги болели. За издевательство над дочерью мне влетело от всех.
Самой лучшей была рыбалка, которую нам организовал Володя, Галин брат и Лилин дядя. Нас бесплатно пустили на платный пруд, видимо не подозревая о нашей наглости. Поехали Володя, с женой и двумя детьми, я, с женой и Лилей, и Павлик, друг Володи. В шесть часов утра мы были уже на пруду. Пруд был огромный, на берегу растут деревья, а в тени деревьев даже мангал стоит. Удочки у нас самые обычные, без катушки, с двумя крючками, из наживки – только черви. Под берегом не клюет, здесь очень мелко. Пришлось раздеваться и по пояс заходить в воду. Начали клевать карпики, от полкило и выше. Лиля тоже сняла брюки, но осталось в спортивной куртке, так как воздух был еще очень прохладным, заходила недалеко, чтобы не намочить куртку. Карпики клевали очень бойко, притом, чем дальше заброс, тем крупнее рыба клюет. Лиля усекла это сразу, и начала заходить глубже, нижняя часть куртки уже оказалась в воде. А тут у Павлика начались поклевки сразу на два крючка, причем довольно крупных рыбин, грамм по семьсот. Лиле тоже захотелось ловить по две рыбины, и она двинулась ближе к Павлику. Когда я это заметил, Лиля уже стояла по подмышки в воде и тоже таскала по два карпа сразу.
– Лиля, ты же не хотела куртку мочить, – напомнил я ей.
– Ну да, вы будете ловить, а я смотреть? Высохнет, – ответила Лиля.
Володя, я и Лиля ловили в общий садок, а Павлик в свой. Часа через три наш садок был полный, и Володя предложил заканчивать рыбалку, мол неудобно, люди нас сюда бесплатно на отдых пустили, а мы столько рыбы выловили. Я с ним, в принципе, был согласен, хотя и не хотелось прекращать рыбалку при таком клеве. Лиля же была категорически против, она что, зря куртку намочила, у нее только клевать нормально начало. Володя решил не портить настроение племяннице. Чтобы не светиться с наловленной рыбой, он отнес ее в машину, еле дотащив садок до машины, и принес другой садок. Теперь мы уже ловили с чувством и с толком, мелкую рыбу, то есть, все, что меньше килограмма, отпускали, брали только крупную. А на берегу Галя с Олей уже почистили рыбу, развели костер в мангале, и собирались ее жарить на углях. К обеду клев постепенно стал затихать, на каждом забросе уже не клевало, и все рыбаки, кроме Лили, пошли к мангалу на запах жареной рыбы. Через некоторое время и Лиле одной в воде стало скучно, клев почти совсем прекратился, и она тоже вышла на берег. На ее красную куртку страшно было смотреть, она вся была в зеленой тине.
Зажаренная на углях рыба была очень вкусной, особенно под коньячок, который захватил на рыбалку Володя. Пить нельзя было только детям и Павлику, который был за рулем, но он крепился, не показывая вида, что ему тоже хочется праздника. Отдохнули на славу. После обеда рыбачить уже не пошли, и так уже килограмм шестьдесят поймали, пора и совесть иметь. Отдыхали и загорали на берегу, но здесь тоже нужно было меру знать, первый садок рыбы ведь уже лежал в машине, она могла и протухнуть. Как ни хорошо было на природе, нужно было ехать домой.
Дома рыбу раздавали всем соседям. Бабушка Паша еще рыбы на сковородке нажарила и поставила на стол, праздник продолжался. Лиля отломила себе голову самого большого карпа.
– Лилечка, зачем ты ее берешь? – спросила баба Паша. Давай я ее выброшу курам.
– Вы что, бабушка? В жаренном карпе самое вкусное – это голова, – удивила всех Лиля.
Моя наука, я тоже все головы до последней косточки разбираю. Настоящая рыбачка выросла.
Володя еще несколько раз организовывал нам рыбалку на платных прудах, но уже на других, хозяин которых, как я понимаю, был его знакомым. Один раз я этого знакомого видел, это типичный русский, пардон, украинский медведь. У него было три, расположенных каскадом пруда. В два нижних он запускал карпа, а в верхнем жил дикий карась, но довольно крупный, от полкило до килограмма. Вот в этом верхнем пруду он и разрешал нам рыбачить. Первый раз я туда приехал вместе с Лилей и Павликом. Лиля была уже взрослая, она закончила школу, училась на вечернем отделении в институте и работала в военном училище. Клев был не шибко хороший, но килограмма по четыре мы наловили, у Лили клев был тоже не хуже, чем у нас с Павликом.
– А мы здесь уже были с дядей Володей и Майей, – сказала мне Лиля, – я здесь полбутылки коньяка на кукурузу поймала.
Майя – это ее подруга.
– Как? – не понял я.
– У меня здесь хорошо клевали карасики, а у мужиков, которые сидели недалеко, ничего не клевало. Они подошли ко мне и спросили, на что я ловлю. Я пошутила, и сказала, что это будет очень дорого стоить. Тогда один из них сбегал к себе, и принес полбутылки коньяка. Я отдала его дяде Володе, а им отсыпала консервированной кукурузы из банки. И у них тоже стало клевать.
В этот раз рыбалку пришлось заканчивать досрочно, так как пошел дождь и дорогу быстро размывало. Павлику, на его Запорожце, с большим трудом, с пятого или шестого раза удалось выехать на бугор из оврага, в котором были пруды.
Через недельку Павлик привез нас на этот же пруд, выгрузил, и уехал по своим делам, а мы с Лилей начали ловить рыбу. Клев был плохой, поэтому я перемещался вдоль берега в поисках клевого места. Неожиданно приехала милиция, с каким-то медведе подобным мужиком.
– А вы здесь что делаете, – неприязненно спросил он меня.
– Филенко по поводу нашей рыбалки с хозяином договорился, – сказал я.
– Я и есть хозяин. Что-то припоминаю, – буркнул он, и они пошли дальше.
Метров за тридцать от того места, где я ловил, милиционеры разделись и зашли в воду. Я подумал, что они приехали отдохнуть и покупаться, но они вытащили на берег сеть, а в сети запутавшегося утопленника. Вот это подарок для наших с Лилей глаз. А мы здесь ловили, и ничего не подозревали. Милиционеры забрали утопленника вместе с сетями, и уехали, а хозяин подошел к нам и пояснил, что к нему ловить рыбу сетями повадился местный алкаш, и больше всего хозяина возмущало то, что ловил он не для себя, а на продажу. И вот теперь, этот алкаш запутался в собственных сетях, и утонул. Я посмотрел на внушительную фигуру хозяина и подумал, что скорее всего этот алкаш не сам утонул, но это лишь мои догадки, абсолютно не обоснованные. Интерес к рыбалке у нас пропал, и как только приехал Павлик, мы уехали домой.
Теперь мы с Лилей и ее мужем Сергеем ходим на рыбалку на Оку, где неплохо ловим. Я на закидушки, а они на спиннинги. Я на спиннинг ловить не научился, старенькой стал, уже спина болит от спиннинга, а у Лили с Сережей неплохие уловы. У Лили полностью рыбацкая семья получилась, хотя моя жена и говорит, что два рыбака на одну семью – это слишком много.
