Vladi N
Эффект Ноцебо
Глава
42
Here Without You – 3 Doors Down
Тиффани
– Мне повторить вопрос? – Киллиан торопливым шагом пересекает палату и останавливается рядом с кроватью, крепко взяв мою холодную ладонь в свою. При этом взгляд прожигающих насквозь глаз направлен исключительно на моего посетителя. – Какого хрена ты тут делаешь?
– Как грубо, мистер Хоггард.
– Я и не собирался любезничать.
– Пришел убедиться, что мы получим Тиффани в пригодном состоянии для того, чтобы сделка считалась завершенной, – мужчина медленно оглядел Кила с головы до ног, а потом повернулся ко мне. – Набирайтесь сил, мисс Барлоу. Они вам понадобятся.
За доли секунды рука Киллиана оторвалась от моей и сомкнулась на горле Петтифера, поднимая его с кресла. Лицо мужчины начало багроветь от той хватки, которой в него вцепился Хоггард.
– Если я ещё хоть раз увижу тебя рядом с Тиффани, то задушу голыми руками. И ты знаешь, что я не шучу.
Он ещё некоторое время смотрит в темные глаза врага, а затем брезгливо разжимает ладонь и отталкивает его от себя. Петтифер громко кашляет, прочищая глотку, а затем сверкает в мою сторону таким ненавидящим взглядом, что я моментально рассыпаюсь на куски изнутри.
– Игрушки закончились. Как и наша доброта. Теперь все будет по-другому.
С бешено колотящимся сердцем я наблюдаю, как этот человек покидает палату. Чувствую, что истерика подступает ко мне огромным комком грязи, собравшем на своем пути все многочисленные страхи, все сомнения и боль, которые пришлось пережить за этот короткий промежуток времени. Крупные соленые слезы бесконтрольно вытекают из глаз, собираясь на подбородке, обжигая кожу до отвратительных отметин, от которых не избавиться никогда. Какой-то утробный, исходящий из самых недр моего существа рык выплескивается наружу булькающим громким звуком, заставляя Киллиана мгновенно развернуться и оказаться рядом, сгребая меня в охапку.
– Солнце, – он шепчет, обжигая горячим дыханием мою шею, а я не могу собраться воедино. Сотрясаюсь от рыданий и всхлипов, цепляясь пальцами за сильные плечи, обтянутые привычной черной футболкой, пытаюсь захватить как можно больше спасительного воздуха что ртом, что носом, чтобы хотя бы немного унять набатом бьющий в голове гул. – Тише, малышка, тише… Родная моя… Я с тобой. С тобой, Тиф.
Киллиан целует мое лицо, мокрое от слез, беспрестанно гладит волосы, передавая свое тепло мне, а затем садится на кушетку и полностью перетягивает меня на колени.
– Никто тебя не заберёт, моя красивая. Слышишь? Никто! Ты – моя женщина. Моя половина. Моя любимая. Ты – часть семьи Хоггард. Мы за тебя горой. Все мы, Тиффани. Слышишь, родная? Слышишь?
Едва киваю, продолжая беззвучно плакать, а хочется выть от беспомощности. Сильно сжимаю ладони Кила, стискиваю собственные зубы до бешеного скрипа, и теряюсь от того, что гниёт в душе. А затем разражаюсь бешеным лающим кашлем.
– Дай Я позову врача, – он торопливо пытается встать вместе со мной, но я только крепче прижимаюсь к его груди и лихорадочно качаю головой. -
–Нет.
Кил принимает и терпеливо ждёт, когда я успокоюсь.
– Я смогу тебя защитить.
– Один раз ты уже не смог, – сиплю в ответ и чувствую, как каменеет под моими пальцами мужское тело. Буквально ощущаю ту агонию, в которой сейчас вместе со мной варится Хоггард. Но мы оба понимаем, что это гребаная правда.
Дверь в палату распахивается, и я встречаюсь глазами с Ником, чье лицо непривычно обеспокоено. Увидев картину, развернувшуюся перед ним, он поспешно выходит из помещения, снова оставляя нас наедине. Я отстраняюсь от Киллиана, поймав в фокус его рассеянный взгляд.
– Не знаю, сколько у нас останется времени…
– Даже не думай продолжать это предложение.
– Но это реальность, Кил. Сколько прошло месяцев с момента оглашения адвокатом всей той грязи? Мы так ничего и не решили. И уже ничего не решим. Именно поэтому я хочу быть с тобой максимально возможное количество дней, часов, минут, секунд.
– Тиф…
– Я люблю тебя, Киллиан, – чувствую очередной поток соленой влаги из глаз, но не предпринимаю попыток успокоить то, что твориться внутри. Что бомбит из всех доступных и не доступных резервов, просится быть озвученным и прочувствованным. – Я любила всего раз. Сильно любила. А затем разбилась, когда потеряла свою любовь, – вижу, как его глаза расширились в непонимании. – Знаешь, я не могу взять в толк, как это возможно.
– Что конкретно? – мужской палец стирает слезу с моей щеки.
– Что Ричард не твой отец, но у тебя его оттенок радужки. Такой же чистый, как безоблачное небо. Пронзающий до костей, словно рентген. Отличительный знак Хоггардов.
– Я не знаю, Солнце… Не знаю…
Киллиан потерян и разбит. Его сердце, как и мое, обливается кровью. Мы оба не имеем ни малейшего представления, что нам делать дальше. Каким образом выбраться из этой клоаки, в которую загнала судьба, и сколько мы можем наслаждаться объятиями друг друга.
– Мой парень, Дерек… Его убили. Избили до смерти на глазах у родной сестры, пока я пряталась в своем доме после того, как он сделал мне предложение. Я игнорировала его, а после… – делаю глубокий вдох, – а после он умер. В больнице, не приходя в сознание. Я потеряла драгоценные моменты времени, которое мы могли быть вместе. С тобой я не допущу этой ошибки.
– Тиф… – я накрываю губы Киллиана ладонью и прижимаюсь ближе, зарываясь носом в изгиб его шеи.
– Знаешь, я думала, что предам Дерека, если в моей жизни появится другой мужчина. Никого не подпускала. Да и не хотела, – прокашливаюсь, восстанавливая охрипший голос, и продолжаю: – а потом встретила тебя. Снова. Ты ворвался в мои будни таким бешеным ураганом, что снёс все привычные устои и принципы. Я пугалась того, что чувствую. Не признавала, отвергала. Боялась. А сейчас я не представляю без тебя себя. Без твоей улыбки. Без твоих глаз. Без рук. Без губ. Без поганого характера, – улыбаюсь сквозь слезы и чувствую, как его рот под моей рукой тоже растягивается, – без всего тебя. Ты – мой кислород, Киллиан. Катастрофически необходимый винтик в моей системе жизнеобеспечения. Ты везде пророс. Везде!
– Тиффани.
– Я не хочу расставаться. Я боюсь. Я очень боюсь всего, что будет, Кил. Но я не хочу терять ни секунды времени с тобой.
– Тиффани.
– Я захлебываюсь эмоциями, когда рядом с тобой. Без тебя я умираю от тоски. Не думала, что такое бывает. Не знала, что можно столько эмоций ощущать разом.
– Тиффани! – Кил отстраняется от меня и берет мое лицо в свои ладони, прожигая воспаленными белками.
– Да? – мой голос совсем тонкий и безжизненный, лишенный всяческих красок, но сейчас говорят мои глаза, транслируя всё то, что вторят им голубые зрачки напротив.
– Я люблю тебя, моя Заноза. И никому тебя не отдам. Никому. Мы обязательно найдем решение. Но ты больше ни дня не проведешь без меня.
Глава
43
All Good Things – Nelly Furtado
Николас
Всей нашей многочисленной семьёй терпеливо ждём в коридоре возле палаты Тиф, пока настанет подходящий момент для посещения. После той сцены, которую мне довелось увидеть внутри, явно последнее, чего хотят Тиффани и мой брат – если мы всем табором ввалимся к ним в такой эмоциональный момент. Я хоть и клоун, но не лишенный чувства такта.
– Кто-нибудь хочет кофе? – осматриваю своих, выискивая заинтересованность в лицах, но никто и бровью не ведёт. Отец на телефоне, мама читает свою неизменную электронную книгу, а Чарли по уши в Элизабет.
Медленно бреду к автомату, где по обыкновению наливают крайне дерьмовый кофе. Не замечаю, как оказываюсь у цели, упираясь взглядом в стройные ноги и шикарную задницу, обтянутые белыми брюками больничной формы. Их обладательница нагнулась за сдачей, позволяя мне рассмотреть ее прелести вдоль и поперек.
– Классная попка.
Я никогда не считался с приличиями. Собственно, не стал юлить и здесь. Девушка резко распрямляется и мгновенно разворачивается, пробивая меня своими темными зрачками. Мне пришлось сделать шаг назад, когда мы оказались лицом к лицу, потому что после зачетного вида сзади, основная картина просто меня приземлила.
– Плоский подкат.
Ее черные, словно смоль, волосы полускрыты под шапочкой униформы медсестры, а загорелая кожа потрясающе контрастирует с белой одеждой. Густые брови, длинные ресницы, кукольные губы и максимально недовольное выражение лица. Я пропал.
– Такая красивая и такая злюка.
– Такой большой и такой идиот.
Она забирает свой кофе и, не глядя на меня, направляется в сторону, противоположную палате Тиф.
– Эй, строптивая, как тебя зовут хоть? – кричу в след, но девушка так и не повернулась. Я провожаю ее удаляющуюся спину вплоть до того, как она скрывается за поворотом. В каком-то ступоре беру себе стакан капучино и возвращаюсь к семье, где за время моего отсутствия ничего не изменилось.
Пока мы ждали возможности повидаться с Тиф, я шарил глазами по помещению в поисках заинтересовавшей меня девчонки, но все безрезультатно. Правда буквально через несколько минут дверь в палату отворилась, выпуская Киллиана в больничный коридор.
– Пойдёмте.
Всей нашей шумной компанией оказываемся внутри. Мама беспрестанно причитает о том, что Тиффани вот-вот сольётся с простыней на ее кровати, отец и Чарли наперебой заваливают Барлоу вопросами о ее самочувствии, хотя прекрасно знают детали от мистера Гранта. За это Ричард Хоггард с утра устроил нам с Чарли разнос, потому что факт случившейся несколько дней назад откровенной дичи в одном из лондонских переулков был скрыт от него. Лиз иногда вставляла какие-то ремарки в наш гвалт, а я просто наблюдал за своим старшим братом. Никогда не видел его таким… Озабоченным кем-то. Каждое движение, взгляд, слово – все выдает в нем максимальное сосредоточение на одной конкретной женщине. Тиффани не только стала частью нашей семьи, но и разбудила из глубокой спячки моего родного человека, по которому я сильно тосковал.
– Привет, сестричка, – устраиваюсь на кровати у женских ног, сжимая холодную девичью кисть. Киллиан бережно подтягивает ее вторую руку к себе, переплетая свои пальцы с ее. – Выглядишь паршиво.
– Но, уж, явно лучше тебя.
Тиф улыбается, а у меня внутри раны глубиной с палец. Она такая вымотанная, такая уставшая, что тяжело смотреть на все это.
– Могу поспорить с этим, Барлоу, – подмигиваю, а затем тянусь, чтобы аккуратно обнять ее. – Как самочувствие?
– Уже намного лучше. Все из-за вас.
– Ты же часть нашей семьи. А мы никогда не бросаем своих, – перехватываю взгляд Кила и едва киваю, пока в нашу беседу снова не присоединяются остальные. – Хотя иногда я хотел бы побыть в одиночестве.
Закатываю глаза на очередное шумное пререкание родителей, пока мое внимание не привлекает та самая красотка, отшившая меня возле кофейного автомата.
Девушка входит в палату, осторожно пробежавшись по посетителям заинтересованным взглядом. Она однозначно заметила меня – я вижу, как расширяются ее зрачки при нашем зрительном контакте. Но девчонка никак не реагирует на мое присутствие.
– Извините, что прерываю, – она подходит к Тиф и устанавливает новую колбу с раствором на капельницу. – Тиффани, у нас процедуры.
– Да, Сэм, конечно. Сейчас я провожу семью и позову тебя.
Брюнетка едва заметно кивает и проходит мимо меня, обдавая своим лёгким цитрусовым запахом. Сэм, значит.
– Так как ее зовут? Сэм? – все ещё сверлю глазами закрывшуюся дверь.
– Ага, – слышу откровенный смешок в голосе Барлоу и разворачиваюсь, натыкаясь на ее необычного цвета зрачки. – Саманта.
– Ясно.
– И мне все ясно.
– Что тебе ясно, сестричка? – растягиваюсь в привычной ухмылке, пока все вокруг затихли и прислушались к нашему диалогу.
– Да так.
Барлоу закашлялась, провоцируя Киллиана оттеснить всех подальше и расположиться рядом со своей девушкой.
– Мне кажется, что нам уже пора, – мама мгновенно поднялась на ноги, целуя Тиф в щеку, когда та перевела дыхание. – Поправляйся, дорогая. Доктор Грант сказал, что ещё недельку придется полежать здесь. А потом мы сразу заберём тебя.
– Да, Тиффани, главное – покой. И никаких необдуманных поступков, – отец сверкнул глазами в сторону Кила, у которого в ответ резко сжались кулаки, лежащие поверх рук Барлоу. – Мы будем приезжать каждый день. А сейчас отдыхай, милая.
Папа чмокает Тиф в другую щеку и, обняв маму за талию, выводит из палаты. Когда внутри остаёмся только мы и Чарли с Лиз, Киллиан медленно выпрямляется.
– Я бы хотел с вами поговорить, – он стреляет глазами в меня и брата, а затем поворачивается обратно к Тиффани, целуя ее в губы. – Сейчас вернусь. Побудь пока с Элизабет, Солнце.
Барлоу не задаёт вопросов. Зная ее натуру и дикое упрямство, она делает так, как правильно в отношениях с Киллианом – доверять и принимать. Кил кивает нам с Чарли, приглашая выйти следом.
– Поправляйся, Заноза, – Чарльз обнимает Тиф и покидает палату.
– Возвращайся скорее, – смотрю в жёлтые зрачки и понимаю, как сильно мне её не хватает. – Я скучаю по тебе.
– Обязательно, братец. И, да, – девушка рассеянно улыбнулась и бросила на Элизабет какой-то странный взгляд, – ты не мог бы сказать Саманте… Сэм, что она может зайти.
Заторможено киваю, обнимаю хрупкие женские плечи и выхожу следом за братьями, не обращая внимания на смешки Лиз за спиной . Натыкаюсь на пару голубых, как и мои глаз, и понимаю, что разговор будет не из приятных.
– Что стряслось?
– Мы в долбаной жопе, Ник, – Кил рычит, а затем устало валится на диван. Только сейчас я понимаю, сколько сил он прилагает для того, чтобы сохранять самообладание при Тиффани.
– То же мне новости. А конкретнее можно?
Киллиан выкладывает все, что было до нашего прихода. А я слушаю и охреневаю от наших, мягко сказать, дерьмовых перспектив. Мы не просто в жопе. Мы в гребаном очке по самые уши.
– Она сдалась. Не верит в то, что все получится. А я не знаю, в какую дырку нырнуть, чтобы найти хоть какую-то зацепку.
– Твои люди ничего не выяснили? – Чарли хмурится и садится рядом с братом.
– Глухо. Везде ничего. Словно кто-то хорошо подчистил всю информацию, – Киллиан смотрит на меня, а в глазах такая стужа, что и меня пробирает. – Если с ней что-нибудь случится, то я перебью весь город к херам.
– Я ещё раз подключу свои связи, может всплывёт что-то новое. Будем копать, пока не найдем хоть какую-то деталь. Время есть.
Чарли постучал ладонью по плечу брата, а я лихорадочно вспоминал того самого человека, с которым мне пришлось когда-то пересечься. И тогда думал, что наша встреча больше никогда не повториться. Но у судьбы снова свои планы.
– Мне кажется, что я смогу помочь. Но мне нужна вся информация. Ото всех и обо всем. Без утаек, парни.
Глава
44
Immortals – Fall Out Boy
Киллиан
Прошедшие дни стали одними из самых тяжёлых для меня. Физически мог горы свернуть, а морально просто умирал. Эта неизвестность и абсолютная беспомощность даже при моем положении сваливала на лопатки и не давала подняться.
Я рыл днями и ночами, пока Тиффани была в больнице. Проверял даже самые незначительные новости, которые получал от своих людей. Лично встречался с информаторами и подозреваемыми, но везде было глухо, как в лесу. И это просто выедало меня изнутри.
– Как ты будешь сейчас? – сказал в одну из ночей Карим, когда смывал потоки крови со своих смуглых рук – все, что осталось от очередной засланной шестерки. – У тебя никогда не было постоянной женщины.
– И? – затягиваюсь сигаретой и выпускаю кольца дыма в морозный январский воздух.
– Это проблемы, Кил. И ты это знаешь. Лучше меня все, мать твою, понимаешь. Она… – друг долго и внимательно рассматривал мое непроницаемое лицо, ища хоть какую-то реакцию на свои слова. – Она – твое слабое место.
– Знаю.
– На тебя выйдут через нее. Уже все в наших кругах осведомлены, что у Киллиана Хоггарда появилась та, через которую можно его за верёвочки дергать. Тебя марионеткой считают.
– Плевать.
Карим резко дернулся в мою сторону и заставил выронить тлеющий окурок, дёрнув за грудки на себя.
– Да соберись ты уже, блять! Ты понимаешь, что в погоне за выходом из этой дерьмовой ситуации, ты потеряешь все! Людей, репутацию, бабки, связи. Все, Кил!
– Да похуй мне! – ору в ответ, вырывая куртку из крепких рук. Отталкиваю своего верного брата и сплевываю на снег застрявшую в горле слюну. – Тебе не понять. Ты никогда ни за кого не болел в этой жизни, Карим.
– Я бы на твоём месте был аккуратен с выражениями.
– Ты одиночка. Ты был таким всю жизнь. Таким же, как и я, – ловлю в фокус его темные глаза и все как на духу выдаю. Все, что болит, вываливаю наружу, не в силах носить в себе эту червоточину. – Я знаю, что тебе сложно понять меня сейчас. Но просто поверь мне, брат, я правда по-другому уже не смогу. Я не хочу никакой женщины больше, потому что только от единственной коротит так, что все внутренние резервы воспламеняются от одного контакта. Она – моя. Исключительно. Создана для меня. И я не могу так бездарно все проебать. Я ее люблю. И готов выплюнуть это в лицо каждой твари, которая посмеет сказать что-то против. И каждая сука должна знать, что Тиф – моя. Пусть не смеют лезть к ней, иначе лишатся всего. Не только физически.
Больше Карим ничего мне не сказал, потому что нечего было говорить. Только короткий кивок в знак понимания моих чувств. А мне от этого нихрена легче не стало, потому что мы так ничего и не придумали.
Каждый раз возвращаясь к Тиф после очередной неудачной попытки выяснить, как можно обойти это дерьмо, я погибал, глядя в ее глаза. Я не знал, как сказать ей, что у меня нет решения. А она и не спрашивала. Моя сильная девочка просто покорно ждала, принимая все как должное. Она смирилась, а я нет.
– Тебе нужно уехать.
– Что? – она подняла на меня свой теплый взгляд, в котором читалось абсолютное непонимание моих слов.
– Я хочу, чтобы ты уехала, Солнце. Чтобы тебя не нашли. Чтобы ты была в безопасности.
Мы сидели в ее палате, крепко обнимая друг друга. Впервые в жизни мне не хотелось близости сексуального характера. Мне хотелось просто обнимать своего человека. Чувствовать ее рядом. Знать, что с ней все хорошо.
– Киллиан…
– Если выбирать между твоей безопасностью и нашим временем вместе, то я всегда буду выбирать первое. Это не обсуждается, Тиффани. Мы должны увезти тебя.
Она тогда ничего не сказала. Просто молчала, обнимала меня за плечи и беззвучно плакала, выжигая своими слезами в моей душе вулканические кратеры. Мне никогда не было настолько паршиво. Но, оказалось, что это только начало.
Петтифер не шутил, когда угрожал в последний визит. После нашего с Тиф разговора я сразу же стал решать вопрос с ее отъездом, не создавая лишнего шума. Но информация в этом городе расходится быстрее звука. Тем же вечером меня ждала засада.
Один против шестерых.
Очередная заброшка, в которую я приехал сам, не привлекая внимания.
В любой другой ситуации я бы, наверное, даже порадовался возможности попрактиковать тактику бокса в столь сложных обстоятельствах. Но сейчас у меня внутри такой ураган эмоций бушевал, знаменуя только начало форменного пиздеца, который вскоре накроет, что я потерялся в этих ощущениях. И по итогу получил предельно ясное предупреждение о моих попытках вывезти Тиф из страны.
– Если ты ещё раз решишь провернуть нечто подобное, – один из амбалов снова опускает руку мне на печень, – то тоже самое произойдет и с той девкой, что сейчас мерно посапывает в своей палате. Раньше, чем положено.
– Сука, – сплевываю кровь, замахиваясь ему в челюсть, но получаю удар в ответ от второго. Чувствую, что силы на исходе, когда их главный вальяжно отходит от автомобиля, у которого все это время наблюдал за тем, как меня используют в качестве груши, и направляется ко мне.
– Привет тебе от мистера Петтифера. Надеюсь, ты понял, что увезти ее не получится. За вашу самодеятельность срок сократился до конца января. Осталось меньше месяца. Наслаждайтесь моментом.
Контрольный пинок в правое колено, и больше никаких телодвижений. Только мое откровенно замученное физически и морально тело. Только опустошенность внутри. Только безысходность и страх.
Казалось бы, хуже уже просто быть просто не может. Но когда в моем кармане зазвонил телефон, я уже не ждал нихрена хорошего.
– Да, – хриплю в динамик и сплевываю собравшуюся в горле кровь. – В чем дело, Чарли?
– Тебе нужно приехать в больницу, Кил. Нас пасут, – голос брата теряется в каком-то диком шуме на заднем фоне. И это мгновенно разгоняет по моему телу огромные мурашки. – Буквально полчаса назад в палате Тиф устроили погром. Здесь просто дурдом, Киллиан. Приезжай.
