Vladi N
Роковой выбор
Пролог
Babel – Gustavo Bravetti
Гнетущую тишину квартиры разрывает громкий, остервенелый стук в дверь, который заставляет сердце замереть. Отставляю стакан и медленно поднимаюсь с кресла, наблюдая, как в камине догорают остатки моего прошлого. Двигаюсь к двери, пока каждый удар о дверное полотно выносит мои внутренности и разрывает барабанные перепонки. А когда распахиваю дверь, то просто захлебываюсь собственным ничтожным положением.
– Мэт! – смотрю на нее, красивую и молодую, но полностью уничтоженную, и сам сгораю заживо внутри. – Мэт!
Она вваливается внутрь, упираясь холодными ладонями мне в грудь, и истерически рыдает. Красные от мороза щеки и воспаленные глаза заворачивают нутро в узел. Машинально тяну руки и прижимаю ее крепче, вдыхая запах каштановых волос.
– Не отдавай меня, Мэт! Не отдавай! Не отдавай!!!
Истерика в ее голосе выносит и мое самообладание. Ещё ближе притягиваю к себе фигуру, закутанную в какой-то бесформенный балахон, и жадно целую родную макушку.
– Хорошая моя, милая, – не могу насытится близостью. Не могу удержаться от касаний. Но это единственное, что могу себе позволить. – Все будет хорошо. Мы разберемся со всем. Я обещаю.
– Нет! – она резко отталкивает меня и сверлит своими карими глазами, которые в первую встречу так сильно отдавали зеленью, а сейчас пылают огнем негодования. – Ты отказался от меня! И сейчас продолжаешь упорно утверждать, что мы все решим! Ничего не решить, Мэтью! Ничего! Все решили за меня! И ты решил!
– Брук…
– Я просто хотела, чтобы ты боролся! Не отдавал меня ему! Ты говорил, что любишь… ты… – слезы огромными каплями стекают по ее лицу к подбородку, а у меня ощущение, будто они мое сердце внутри огромными болючими волдырями покрывают. Я задыхаюсь. Я не живу больше. Но она права – я отказался от того, что было для меня дорого.
– Брук…
– Я верила тебе! Я все тебе отдала! Я простила тебя! – каждое слово – толчок в грудь с такой силой, что вся ее злость отпечатывается на моем теле. – Я любила тебя! Любила!
Перехватываю тонкие запястья и снова подтягиваю девушку к себе, всматриваясь в разгневанные глаза.
– Ты до сих пор любишь. Как и я люблю тебя.
– Ты предатель, Мэтью. Ты выбрал себя, – выплевывает она мне в лицо, и этот яд растекается по венам, отравляя своей истиной. – Даже сейчас, когда я прошу и унижаюсь перед тобой, ты снова выбираешь себя. Это не любовь, – долгий зрительный контакт и контрольный выстрел, который будет отдавать во мне рикошетом ещё долгие годы. – И я сделаю все, чтобы вытравить тебя из своего сердца. Все было ошибкой. И наша встреча ошибка. Это начиналось, как игра. Ею и закончилось.
Брук отшатывается от меня, вытирая ладонью слезы, а я не могу и слова сказать. Мне больно, но это ни в какое сравнение не идёт с тем, что сейчас испытывает она.
– Я надеюсь, что это стоило того. И теперь ты будешь счастлив, Мэтью Харрингтон.
Девушка разворачивается и молниеносно покидает квартиру, оставляя меня в полной разрухе: в сознании, в душе, в голове. Но понимание масштаба свалившейся катастрофы придет намного позже. И это перевернет полное восприятие о том, каким дерьмовым человеком я являюсь.
Глава 1
Fake Friends – Dexter Almada
Четыре с половиной года назад
Мэтью
Сижу в вип-кабинке на втором этаже клуба, в который Джеймс зачастил до встречи с Кристин. Здесь же мы и увидели ее впервые. Мерно потягиваю виски, отрешенно наблюдая за всем со стороны.
Идиотская идея.
Какой спор, твою мать?
Но, тем не менее, я по-прежнему здесь, смотрю на откровенные переглядки Тернера и Хэйвуд, прекрасно понимая, что заведомо проиграл. Она давно выбрала его, хоть и говорила обратное. Это видно по ее взглядам, касаниям и словам. Со мной Крис так себя не ведёт. И на что я надеюсь – до сих пор даже для себя не уяснил.
Неоновые огни озаряют помещение яркими вспышками, раздражая зрачки. Долго моргаю, всматриваясь в стекло, которое ограждает нас от посторонних глаз, но мы можем видеть все, что происходит внизу и вокруг.
– Ну, что, мальчики? – Кристин демонстративно перекидывает одну ногу на другую, показывая чуть больше, чем дозволено, вынуждая меня нервно сглотнуть. Она прекрасно понимает, какое впечатление производит на мужчин. – Готовы?
– Выбирай.
Джеймс развалился в кресле напротив, оттягивая воротник рубашки. Он снова пьян больше, чем положено, но его это не интересует. Черные глаза уже побежали по помещению в поисках подходящей жертвы.
– Все-таки это несерьёзно, – ставлю стакан на стол и пронизываю Хэйвуд пытливым взглядом. Но девушка уже вошла в раж. Зеленые зрачки опасно расширились, знаменуя адреналин, растекающийся по ее венам. И это делает Кристин настолько желанной добычей, что во мне неосознанно включается режим охотника. – Но, раз решили, значит давайте развлечемся.
– Прекрасно! – девушка хлопает в ладоши и приступает к выбору. За нашим столом повисла молчаливая тишина, и только до жути громкие басы разрывали образовавшуюся пустоту.
Не знаю, сколько времени мы просидели так, сконцентрировавшись взглядом на Крис, которая, словно коршун, выглядывала свою жертву. И когда нашла, то ее лицо загорелось неподдельным интересом.
– Джейми, милый, твоя птичка прилетела в клетку, – она кивает на темноволосую девчонку, примостившуюся у бара. Возле нее ошивается какой-то бугай и о чем-то настойчиво говорит. Видно, что девушке неуютно, но он не даёт ей уйти. – Она ждёт своего героя, – усмешка сквозь белоснежные зубы, – валяй.
– Будет интересно.
Тернер лениво улыбнулся и встал с кресла. Я знаю, что у него не будет проблем с тем, чтобы совратить выбранную девочку. Ему никогда не отказывают.
– Теперь ты, Мэтти, – Кристин ласково провела рукой по моему подбородку, разгоняя толпы мурашек по телу. Меня клинит на этой рыжей чертовке так, что внутри все в петлю заворачивает. – Смотри, как тебе та, а?
Она тычет куда-то вниз тонким пальчиком, а я не могу отвести от нее загипнотизированного взгляда. Густые волосы, собранные в хвост, зелёные глаза на светлой коже кажутся ещё ярче, а пухлые розовые губы так и просятся, чтобы их как следует засосали. Длинная шея, далеко не целомудренное декольте, открывающее потрясный вид на два фигурных полушария. Плоский живот, длинные стройные ноги. И все это приправлено охренительно коротким платьем и высоким каблуком.
– Ау, милый, – она смеётся и машет передо мной ручкой, кокетливо прикусывая нижнюю губу. – Пока ты соберёшься и спустишься к своей мышке, Джеймс уже принесет мне честь своей девчонки.
Ее хохот вырывает меня из собственной волны возбуждения и заставляет посмотреть туда, куда снова указывает ее палец и я, наконец, вижу выбранную девочку. Точнее, ее макушку. Не могу оценить ничего, кроме достаточно длинных волос, завитых в причудливые кудри, и не совсем той фигуры, к которым я привык.
– А похудее нельзя найти? Джеймсу ты, почему-то, выбрала очередную модельку.
– Поверь, Мэтти, ему плевать, кого трахать. Ты сам это знаешь. А тебе нет. Ты у нас тот ещё педант. Поэтому не спорь и иди, – Крис растягивается в шикарной улыбке и берет в руки бокал с шампанским. – Я еще придумаю Тернеру сложности, не волнуйся. У тебя даже будет фора.
Она подмигивает мне и заставляет сердце замереть в предвкушении. Что не говори, как бы мне не было странно участвовать в этих играх, подсознательно, я действительно хотел этого. Хотел почувствовать себя охотником. Чтобы кровь гнал по венам чистый животный инстинкт и осознание собственного превосходства. И Кристин понимала это.
Медленно спускаюсь вниз, поправляя массивные часы на запястье. Всматриваюсь в толпу девиц на танцполе, пока не замечаю свою. Девчонка стоит спиной и что-то говорит подруге. Каштановые волосы раскинуты по лопаткам, закрывая оголенные руки. Красное платье в пол подчёркивает достаточно крупные плечи и далеко не узенькую талию. Подойдя ближе, отмечаю ее достаточно высокий рост, но все равно даже на каблуках она значительно уступает моему. Щурюсь, обдумывая в голове план дальнейших действий, но судьба решает все за меня.
Когда до девчонки остаётся всего несколько шагов, кто-то толкает сзади нее официанта. Огромный стакан голубой жижи летит прямо на платье, отпечатываясь на нем уродливым пятном. Девушка что-то гневно выдает бедному пацану, а затем резко разворачивается и впечатывается испачканной грудью в мою белоснежную рубашку.
– Черт!
Чувствую горячие ладони на теле через тонкую ткань, втягиваю носом лёгкий цветочный аромат, перемешанный с алкоголем, оставшимся на одежде, и только потом опускаю голову, встречаясь с ней глазами. В темноте клуба очень сложно рассмотреть цвет ее зрачков, но сразу же мне подумалось, что они зелёные. Не такие, как у Крис, а теплее. После мой взгляд пробежался по аккуратному носу, небольшим щечкам и скругленному подбородку, а затем упёрся просто в огромный вырез на красном платье, открывающем вид на зачетную грудь, ничем не уступающую той, которую я оставил в кабинке наверху.
– Прости, ради Бога, я не хотела! – девушка осторожно отстраняется и заливается краской в тон к цвету своей одежды. – Меня толкнули и я…
– Стоп, – поднимаю руку, позволяя себе вдоволь рассматривать выбранный экземпляр. Полновата немного, но в целом – неплохо. Лицо красивое. – Я видел, что произошло. Не страшно.
– Но твоя рубашка испорчена.
– Как и твоё платье, – улыбаюсь, показывая на отвратительную синюю лужу.
– Да, есть такое.
Девчонка растерянно осмотрела себя с ног до головы и заправила прядь волос за аккуратное ушко.
– Как тебя зовут?
– Брук, – она протягивает мне руку. – Очень приятно, даже при неприятных обстоятельствах.
– Мэтью, – жму небольшую ладонь и обнажаю ровные зубы. – Очень даже неплохие обстоятельства. Могу предложить помощь по спасению от этой мерзости. К тому же, мне тоже не помешает.
Бросаю взгляд на растекшиеся по рубашке кляксы и снова вскидываю взгляд. Брук обдумывает несколько секунд, а затем поворачивается к подруге, с нескрываемым интересом наблюдающей за нами, и что-то шепчет на ухо. Та только кивает, а затем улыбается и отходит, оставляя нас вдвоем. Девушка осторожно поправляет подол, морща нос, когда вонь от пятна доходит и до ее носа, а затем встаёт рядом.
– Если ты знаешь, как убрать с моего любимого платья эту вонючую гадость, то я иду с тобой. Даже если ты не это имел в виду.
Наши дни
Мэтью
Первое, на что падает взгляд, когда открываются створки лифта, выпускающего меня в пентхаус друга – невероятный бардак. Бутылки. Море бутылок вперемешку с мужскими вещами и пачками сигарет. Табак разбросан по полу, словно кто-то в нервной агонии раздирал замысловато закрученные губительные трубки.
Шокировано озираюсь по сторонам, оценивая масштабы катастрофы, и натыкаюсь на початую бутылку водки. Подхожу, беру в руку, прокручивая в ладони, и морщусь. Громкий грохот заставляет меня обернуться в поисках шума. Тишину разрывает мощнейший аккорд Skillet – Comatose, что-то внутри переворачивая. Иду в сторону музыки и в ступоре застываю.
Джеймс сидит на полу, рядом такая же бутылка, что я видел ранее, только пустая наполовину. Под глазом алеет набирающий яркость фингал, скулы рассечены, как и губы. И костяшки, которые выделяются броским пятном на сжатых кулаках. Комната буквально взрывается в сильных звуках, пробирая до мурашек напряжённое тело.
Подхожу и сажусь рядом. Встречаюсь с каким-то обезумевшим отсутствующим взглядом друга, и волной паники накрывает. Я его таким не помню. Не знаю.
– Джеймс, – сжимаю его плечо, продолжая сверлить израненное лицо. – Скажи мне, что происходит?
Тот только молча качает головой.
– Ты на связь не выходишь несколько недель. Твой отец в натуральной панике. Дома тебя не застать. А когда появляешься – постоянно в раздолбанном состоянии, – протягиваю ладонь к пульту и отключаю акустику. Резко наступившая тишина моментально обострила и так до боли воспаленные ощущения. – Мужик. Давай поговорим. Я помогу.
Тернер запрокидывает голову и смеётся. Громко, отчаянно, заполняя безжизненным голосом каждый миллиметр пространства. А потом резко замолкает. Разрубает меня черными зрачками, будто током от себя ко мне по венам кипящую безысходность передавая.
– Ты был прав. Во всем прав, как и всегда. Говорил, что доиграюсь. И вот, – хриплый смешок, – нахуевертил от души.
– Так в чем дело? Что внутри тебя раскурочивает?
– Сдохнуть хочу, – отрывистый вдох, – отравиться всем этим дерьмом. Просто этой ебаной водкой захлебнуться, – глотает с горла, – и не чувствовать больше нихрена.
Молчу, давая выговориться. Понимаю, что ему это жизненно необходимо.
– Про Скотта слышал уже, наверное? Хотя, конечно… Об этом только ленивый не говорит, – снова смешок. Глоток. Вдох. – Но уже даже на этой похуй.
– А на что нет?
– Знаешь, что я сделал? Скучно мне, блять, стало.
– Только не говори, что…
– Ты все правильно понимаешь, мужик.
– На нее?
Чувствую, как внутри пожар разгорается. Секунда, и уже полыхает. Языки пламени жгут все, до чего достают за грудиной. Тернер ещё больше мрачнеет, ловя мой взгляд, и уводит свой. Не вывозит.
– На нее.
Не выдерживаю и добавляю по его второй скуле, оставляя красный след от кулака. Ярость бурлит, словно кипящее на максималках варево, вспенивая самые далёкие закрома души.
– Сука, ну почему на нее? Почему, блять? Почему?
– Я и сам знаю, какое дерьмо, поэтому если собираешься подливать масла в и так распаленную до предела топку, то просто свали. Уходи, Мэтью.
Поднимается и отворачивается. Снова прикладывается к горлышку бутылки, делая смачные глотки. За доли секунды оказываюсь рядом и выбираю пойло, заставляя обернуться.
– Рассказывай.
– Что?
– Все.
Тернер говорит. С самого начала выдает правду без каких-либо прикрас. Топит себя с головой, не пытаясь выплыть. Переводит дыхание, когда выдает про первое понимание о чувствах, задушенно хрипит, когда возвращается в ту агонию, которая метала его из стороны в сторону при попытке рассказать правду. Откровенно морально умирает, когда обнажает кровоточащую дыру вместо сердца, снова проживая то, как уничтожило Диану у него на глазах.
Честно, охренел. Натурально вырывает осознание, что Тернер действительно любит. На разрыв. На полную отдачу. На взрыв сердца по полной.
– Я каждый раз вижу ее глаза, когда закрываю свои. Как она смотрела, Мэт… Боже… Когда-то рассматривала так, будто я – долбаный центр ее мира. Ее! Абсолютно нормального, ставшего спокойным мира! Она меня собой лечила, а выглядело наоборот. И когда все это дерьмо полилось на ее хрупкие плечи, глаза ее просто сожгли. Уничтожили нахуй. Поломали все, что склеилось за дни с ней. Мне кажется, что этот момент безоговорочной и беспощадной потери отпечатался, – руку к груди притискивает и стучит ладонью по коже.
– Правда так размотало?
Неосознанно улыбаюсь, хоть и нихуя не весело. Выть хочется вместе с ним, потому что мои старые раны никак не затянутся. Но само словосочетание "Джеймс Тернер любит" что-то на грани фантастики.
– Размотало. До трясучки. До ебаного землетрясения в десять баллов.
Молчим. Перевариваем. Таким эмоции друг друга, смешивая с собственными во взрывоопасный коктейль.
– Я всегда говорил тебе, что все это дерьмо с играми когда-то боком выйдет. Надо было не развозить, – Тернер протяжно выдыхает. – Что собираешься делать дальше? Отпустишь?
– Не могу.
– Где она?
– У родителей.
– Был?
– Жил там. Возле дома ночевал практически. Думал отец просто пристрелит. Может, даже и хотел. Сейчас просто не знаю, как все это вывозить.
Вижу, как ломает его – сам когда-то все это проживал. Может до сих пор проживаю. И чем помочь, что сделать не понимаю. Джеймс откровенно залез в дерьмо по колено. Каждое его действие сейчас будет засасывать ещё глубже, словно болото. Но бездействовать не могу. Хотя бы кого-то из нас нужно спасти.
Глава 2
You're the Sea – Andrew Belle
Четыре с половиной года назад
Брук
Секунду назад мы с Мэтью стояли напротив друг друга в шумном зале переполненного клуба, а сейчас он крепко держит мою ладонь в своей и ведёт нас к выходу.
Не могу смотреть никуда больше, кроме как на его спину, спрятанную за белой рубашкой, которую я так неосторожно испортила. Под тонкой тканью видны перекатывающиеся мышцы, когда мужчина тянет меня на себя, огибая препятствия в виде снующих вокруг людей.
– Знаешь, – перекрикиваю музыку, чтобы он услышал то, что я хочу сказать, – я обычно никогда не хожу с незнакомыми мне людьми в неизвестном направлении.
– Будем считать, что мне повезло, – он поворачивается ко мне и ухмыляется, как-то развязно и пошло, что я моментом заливаюсь краской от пробежавших в мозгу картинок.
– Не стоит обольщаться, это шоты текилы встретились в моем организме с теми тремя коктейлями с непонятными названиями, и теперь этот фейерверк вкусов заставляет меня творить крайне опрометчивые вещи. Ой, опять я много говорю, – накрываю рот рукой, а Мэтью задорно смеётся, открывая мне дверь и выпуская на освежающий сентябрьский воздух. – Но учти, моя подруга Зои как следует тебя рассмотрела. Если я пропаду, то к тебе нагрянут копы.
– А ты подготовилась, – он снова смеётся, задирая голову к небу и рассматривая черную бездну, лишённую светил. В Нью-Йорке не увидеть звёзд ночью. Колоссальный минус всех мегаполисов. Позволяю себе полюбоваться на красивого мужчину те несколько секунд, что он высматривает что-то там наверху.
Очень высокий, под семь футов ростом, что даже я, со своими далеко не маленькими данными, кажусь рядом с ним дюймовочкой. Русые волосы, острые скулы, достаточно мощное телосложение – не раскаченное, но жилистое и рельефное. Внешность больше выдает в нем аристократа. Но самое запоминающееся – глаза: ярко-голубые, словно нарисованные, четко выделяющиеся даже в приглушенном свете клуба.
– Не передумала ехать со мной? – Мэтью возвращает взгляд ко мне и игриво приподнимает бровь, параллельно делая вызов на телефоне. Только качаю головой и неосознанно ежусь от ночной прохлады. На мне одно платье с открытыми руками. – Замёрзла?
– Есть немного.
– Фрэд, – говорит он отрывисто в трубку, – да, жду тебя на входе. Давай только живее.
Отрывистые фразы по существу. Заинтересованно рассматриваю его уже исподтишка, пытаясь понять, к какой касте принадлежит этот представитель человечества, пока у самой в сумочке не начинает трезвонить сообщение уже моего мобильного.
– Твоя подруга проверяет, жива ты или нет? – ухмыляется Мэтью.
– А как ты хотел? Я тебя не знаю.
– Но, тем не менее, пошла со мной.
– Ты обещал мне избавиться от этой гадости, – демонстративно опускаю взгляд на кляксу на декольте, куда после ныряют и его глаза. Голубые зрачки слишком долго шарят по моей груди в откровенном вырезе. – Или это новая уловка маньяка по заманиванию жертвы?
– Ты не забыла, что я тоже попал под удар?
– Может это схема такая, чтобы отвести от себя подозрение. А ты специально все подстроил, – парирую, обращая внимание на то, как рядом с нами тормозит черный мерседес.
– Ага, и теперь воняю, как бочка со второсортной водкой, – мужчина прикрывает глаза и морщится. После чего кивает водителю и открывает заднюю дверь. – Карета подана. Или ты желаешь сфотографировать номер машины и отправить своей подружке? Исключительно для собственного успокоения.
В его лучистых глазах играют смешинки, заставляя и меня растянуться в улыбке. Сама не осознаю, почему веду себя подобным образом. И дело далеко не в платье и огромном пятне на нем. Дело в мужчине, который почему-то вызвал у меня неподдельную симпатию сразу же, как только показался на горизонте.
– Нет, пожалуй, опустим этот момент. Я тебе доверяю.
Снова вкладываю свою ладонь в его, когда он помогает мне сесть в салон автомобиля. На высоком лбу залегла морщина напряжения, а в глазах именно в этот момент промелькнуло что-то чрезвычайно опасное. Волнительное.
– Запомни, смелая Брук, – он наклоняется ещё ближе, оставляя свое дыхание на моем лице, – мне тоже нельзя доверять.
Наши дни
Брук
Захожу в дом, который стал моей тюрьмой на долгие годы. Как обычно, быстро скидываю с себя обувь и верхнюю одежду, чтобы не создавать лишнего шума, и взбегаю по лестнице наверх. Запираю дверь изнутри и только тогда выдыхаю.
За окном очередной предрождественский вечер, который должен накрывать теплом и соответствующей атмосферой, но в моей душе нет ничего – только одуряющая пустота, оставленная после катастрофы, спалившей все чувства и эмоции дотла. Я больше ничего не ощущаю. Только постоянное равнодушие ко всему, что происходит в жизни, и страх.
Всматриваюсь в хлопья снега, медленно опускающиеся на резную калитку и кованый забор, что окружает особняк по периметру. Они беззаботно летят вниз, укрывая все вокруг белым одеялом, а меня раздражает. Каждую зиму выворачивает от этого вида. Потому что как бы не хотела спрятать, все равно отдает где-то за ребрами и болит. Ноет и ноет, возвращая к разрушающему прошлому.
Где-то вдалеке послышался звук открывающейся двери и пьяный мужской хохот. Неосознанно сжимаюсь и замираю, хотя понимаю, что заперла дверь. Но паника все равно заполоняет каждую клетку моего напряжённого тела. Пожалуй, это единственная сильная эмоция, которую я испытываю.
Шум голосов плавно перемещается вверх по лестнице, и к мужскому смеху добавляется ещё и несколько женских. Нервно сглатываю, бесшумно забираясь на кровать, а когда шаги замирают возле моей двери, то просто цепенею.
– Эй, Брук! – тяжёлая ладонь тарабанит по полотну, каждым стуком проламывая мне ребра, через которые выпрыгивает сошедшее с ума сердце. – Открывай, маленькая дрянь! Я знаю, что ты дома!
Закусываю губы в попытках сдержать рвущийся наружу писк. Сжимаю ладони в кулаки, что ногти впиваются в кожу, оставляя там болючие отметины.
– Давай, выходи! Развлечемся все вместе! – снова отвратительный хохот, разгоняющий по телу огромные мурашки отвращения. – Ай, ну тебя нахер. Фригидная сука!
Контрольный удар по двери с особым остервенением, а затем три пары ног удалились дальше по коридору под громкие завывания очередных шлюх, которые посещают этот дом чаще домработницы. Ещё несколько минут сижу, не двигаясь, и прислушиваюсь к тому, что происходит за пределами комнаты. И когда наступает тишина, громко выдыхаю. Откидываюсь на подушку и вырубаюсь прямо в одежде.
Сегодня пронесло. Но что будет завтра?
