Влад Стифин
Мякин
– Ну как, принесли мы вам счастье?
Мякину стало противно. Он вернулся в прежнее положение и там, рядом с собой, увидел лежащего тощего, и вроде бы тощий только что умер, но его ещё не успели забрать из санатория.
Мякину стало страшно, он хотел закричать, но язык плохо слушался и издавал только глухие хрипы. Мякин лёг на спину, лежащие рядом исчезли, и только-только он стал приходить в себя, как у кровати в ногах появилась экстрасенша и строго обратилась к кому-то копошившемуся в мякинском шкафу:
– Он не хочет осваивать экстрасенсорику!
– Тише, тише, – раздался знакомый голос у шкафа, – я ещё не всё рассмотрел.
Мякин мучительно пытался вспомнить, где он слышал этот голос.
«Да это же Казлюк! – молнией мелькнуло в голове. – Вот зараза – и сюда он проник!»
Мякин открыл глаза, в номере было темно. Он осторожно нащупал часы – цифры показывали пять утра. Мякин встал и подошёл к окну. Там в свете фонарей падал снег. Крупные хлопья тихо опускались на землю. Зимнее спокойствие завораживало. Мякин долго стоял у окна и тихо размышлял:
– Почему так странно получается? Я никому не мешаю, ни к кому не лезу с дурацкими вопросами и предложениями. Живу скромно и тихо, как подобает служащему конторы, а вокруг мне попадаются приставалы, липучки и просто какие-то ненормальные! Может быть, это я ненормальный и мне следует в корне изменить себя?
Припомнились детство и строгая мать, осуждавшая отца за его мягкий, покладистый характер.
«Я, наверное, весь в отца», – подумал Мякин. Включил свет, подхватил пластмассовую баночку для анализа и с минуту раздумывал, целиком наполнить её утренней жидкостью или только наполовину. Баночку он наполнил почти до краёв – ему показалось, что так анализ будет точнее. Ещё раз пересмотрел все бумажки, где было указано, что ему предстоит утром сделать, выключил свет и улёгся в постель. Остаток ночи Мякин спал без сновидений.
Проснулся он, почувствовав какую-то суету в коридоре, и взглянул на часы.
– Боже мой! Всё проспал! – Он спохватился и резко вскочил с постели; несколько секунд, озираясь по сторонам, соображал, за что хвататься и куда бежать. Вспомнил прошедшую ночь и остановился.
– Всё, Мякин, – сказал он. – Сегодня ты начинаешь новую жизнь.
Он энергично привёл себя в порядок, довольно демократично оделся, взглянул в большое зеркало и спросил сам себя: «Вы, молодой человек, готовы к новой жизни?», подмигнул своему отражению и вышел из номера.
У кабинета, где ему предстояло сдать на анализ кровь, он, как ни странно, оказался в точно назначенное время. Мякин постучал в дверь, чуть приоткрыл её и услышал голос:
– Секундочку подождите!
Мякин в ожидании приглашения закрыл дверь. Сзади неожиданно образовалась энергичная старушка, втиснулась между Мякиным и дверью и гордо заявила:
– Молодой человек, вы будете за мной.
Мякин мысленно напомнил себе, что он теперь новый человек, и поэтому, нисколько не удивившись демаршу старушки, довольно резко ответил:
– Я пришёл в назначенное время. Вот, смотрите. – Он показал старушке свой талон и спросил: – А позвольте узнать: на какое время назначено вам?
Старушка как-то неуверенно пробормотала:
– Мне значительно раньше.
Дух нового человека в Мякине не сдавался.
– Будьте добры, покажите свой талончик!
– Фу! Какой невоспитанный молодой человек! – возмутилась старушка и презрительно повернулась к Мякину спиной.
Из-за двери послышалось:
– Следующий!
Мякин осторожно отодвинул старушку и вошёл в кабинет.
– Присаживайтесь, – пригласила его медсестра. – Что там у вас за шум?
– Очерёдность нарушается, – спокойно ответил Мякин.
– Всех обслужим, – уверенно произнесла медсестра. – Не волнуйтесь.
– А я и не волнуюсь, – ответил Мякин, обнажая левую руку, а про себя подумал: «Пожалуй, старушек я отстранять не буду. Новым человеком буду только с ровесниками, ну разве что плюс-минус лет десять, не больше».
У кабинета кардиолога расположилась в некоторой напряжённости очередь из трёх санаторных жителей: две женщины сидели в креслах, а один мужчина скучал у стены. Мякин бегло оценил возрастные характеристики ожидающих и понял, что здесь он может быть новым человеком без ограничений.
– Мне назначено на… – И Мякин, заглянув в талончик, назвал своё время.
Очередь молчала, отреагировала только дама, сидевшая ближе всех к двери:
– Здесь живая очередь. Занимайте за последним.
– Хорошо, – согласился Мякин. – А кто последний?
Стоявший рядом с ним мужчина в спортивном костюме сухо ответил:
– Будете за мной.
Мякин кивнул и притулился у стены. Минут через десять осторожно спросил:
– Что-то там долго? Так и завтрак можно пропустить!
Дама, первая в очереди, уверенно ответила:
– Успеем. Ещё целый час остался.
Стоявший рядом мужчина с сомнением добавил:
– Очередь-то не движется.
Наступило напряжённое молчание. Мякин взглянул на часы. В дальнем конце коридора появилась серая фигура, медленно приближающаяся к ожидающим кардиолога. Поначалу на её приближение никто из присутствующих не обратил внимания, и только когда невзрачная личность женского пола прилепилась к желанной для всех двери, по очереди прошло некоторое волнение. Личность, прищурившись, долго рассматривала номер кабинета и, не обращая внимания на сидевших у стены, что-то изрекла вроде «ага», а уж когда рука её потянулась к дверной ручке, дама, что была первой, спохватилась.
– Здесь живая очередь! – с нескрываемой тревогой произнесла она.
Личность тихонько приоткрыла дверь. Из-за двери донеслось:
– Подождите минуточку!
Вновь появившаяся прикрыла дверь и осталась стоять спиной к остальным. Мякин решил пока что не проявлять в себе нового человека и с интересом наблюдал за дальнейшими событиями. А события развивались не то чтобы стремительно, а поначалу весьма медленно, но с каждой минутой беспокойство в очереди росло. Первым не выдержал мужчина в спортивном костюме:
– Это надо же! Мы здесь стоим, а некоторые нарушают весь порядок! Безобразие!
Тирада «спортивного» на появившуюся личность никакого впечатления не произвела. Единственное, что она сделала, – так это, повернувшись лицом к очереди и прищурившись, осмотрела всех и снова отвернулась.
– Да! – нервно произнесла первая дама. – Здесь есть мужчины, которые могут навести порядок?
Поскольку «спортивный» свою роль уже отыграл, Мякин догадался, что это обращение, скорее всего, относится к нему. У Мякина почему-то наступила некоторая апатия. Он подумал, что включать нового человека ради всей очереди резонов особых нет. Был бы он один – тогда другое дело, а здесь можно оказаться врагом для всех.
– Что такое очередь? – рассуждал он. – Это самоорганизованная группа людей, связанная единой целью. А ну как цель поменяется? Самоорганизация нарушится – что тогда?
И всё же в Мякине проявилось некое сочувствие к первой даме, тем более что она выглядела весьма интеллигентно. Мякин подошёл вплотную к новенькой и громко заявил:
– Мадам, вам же сказали, что здесь живая очередь! Вам это понятно?
Новенькая вздрогнула от громкого голоса, с прищуром посмотрела на Мякина, пробурчала: «Тогда я потом» и скоренько скрылась в коридорной дали.
Очередь облегчённо вздохнула, а Мякин стал её героем. Конечно, не весть какое звание, но всё же… Первая дама посмотрела на него с благодарностью и произнесла:
– Большое спасибо от всех нас! Если вы торопитесь, то я могу пропустить вас вперёд.
Мякин заметил некоторую насторожённость, появившуюся у второй дамы, и гордо ответил:
– Я не тороплюсь! – И торжественно занял своё место у стены.
Дверь распахнулась, из неё с трудом вышел древний дедок, и очередь пошла быстрее.
Прощаясь с кардиологом, Мякин осторожно спросил:
– Ну, как оно стучит?
В ответ симпатичная молодая женщина в белом халате дружелюбно произнесла:
– Не волнуйтесь, стучит, а как стучит, вам скажет ваш врач. Расшифровка будет у него.
Мякин, довольный ответом, а заодно и собой, отправился завтракать.
«Что нужно для счастья?» – подумал он, двигаясь в сторону столовой, и сам себе коротко ответил:
– Чтобы оно стучало и быть кому-нибудь полезным.
В столовой было немноголюдно. Скорее даже пустовато. Последние посетители заканчивали завтракать. Мякин ещё издалека заметил, что его стол свободен. Отсутствие экстрасенши сильно обрадовало его, и он подумал:
«Позавтракаю спокойно», – и обратил внимание, что только на его месте оставались столовые приборы.
«Может быть, съехала?» – с осторожной надеждой добавил он к своим размышлениям.
Мякин с аппетитом употребил два своих любимых блюда – овсянку и яичницу – и до обеда, не жалея сил и здоровья, выполнял процедурный план. Он был доволен собой, и единственное, что его обеспокоило, – так это мимолётная мысль, даже скорее мыслишка: неплохо бы было мало-мальски подышать свежим воздухом. Тем более что из окна наблюдалась великолепная зимняя погода.
Обычная конторская предновогодняя суета и подготовка к отчёту не давали Мякину получить удовольствие от зимних красот – таких, которые он обнаружил ночью, стоя у окна. А сегодня с утра, энергично продвигаясь от процедуры к процедуре, он лицезрел за окном подсвеченный ярким солнцем зимний пейзаж, завораживающий своей заснеженной неожиданностью. Громадные, искрящиеся шапки снега нависали повсюду, где только можно было зацепиться. Мякин подумал, что вот, как всегда, в этих местах задует ветер с залива, принесёт тучи и слякоть – и исчезнет вся эта красота, и останется серый лес с грязноватым снегом под деревьями.
Обеденная столовая сдержанно шумела от множества посетителей. По рядам двигались расторопные официантки с тележками заказанных блюд. В центре зала у небольшой стойки с овощными салатами хаотично двигался народ, самостоятельно затариваясь зимними витаминами. Мякин в нерешительности остановился у входа, определяясь, куда пойти: то ли к своему столу, то ли за салатами. Он взглянул в сторону своего места. Там уже расположились экстрасенша и ещё незнакомая ему пара молодых людей – девушка и парень. Даже отсюда, издалека было видно, что возраст молодых людей разительно отличается от среднего возраста отдыхающих в это время года. Экстрасенша, завидев Мякина, помахала ему рукой, как бы приглашая к столу. Мякин изобразил лёгкую улыбку и поплёлся на своё место. Приблизившись, он настолько широко улыбнулся, что соседи могли подумать: встречаются старые, закадычные друзья – ну, если не с пелёнок, то уж точно со школьной скамьи.
– Присоединяйтесь, – радушно пригласила его экстрасенша. – У нас тут образовалась весёлая компания. А кстати, где вы были утром? На завтраке мы вас не обнаружили.
– На завтрак я припозднился, еле успел, – оправдываясь, ответил Мякин. – Дела срочные задержали.
Сказав это, Мякин подумал:
«Какие срочные дела? Что это я себе здесь срочные дела приписал? Сейчас пристанут с вопросами».
Он ошибся: с расспросами к нему не пристали. Экстрасенша сделала вид, что пропустила его объяснение мимо ушей.
– Рекомендую вам обзавестись овощными салатами. – Она взглянула в центр зала. – А то сейчас всё разберут – столпотворение жуткое! И быстренько к нам. Молодёжь интересуется экстрасенсорикой – так мы вместе это и обсудим.
Мякин понял, что без экстрасенсорики ему сегодня не отобедать, и направился за овощами. Экстрасенша была права: в некоторых ёмкостях для салатов остались лишь жалкие остатки. Мякин обзавёлся маленькой тарелочкой и хотел было наполнить её тёртой морковкой, но не тут-то было: прямо из-под носа у него вилочную цапку перехватила кругленькая бабулька. Мякин терпеливо выждал, пока она наполнила свою посуду, но тут неожиданно с другого бока, немного его оттеснив, к морковке присоседился упитанный мужичок с вилкой, изъятой из капустной ёмкости, и, не замечая Мякина, скоренько заполнил свои две тарелочки. С противоположной стороны стойки раздался ровный и знакомый Мякину голос:
– Господа, соблюдайте очередь! Ведь нельзя же так толкаться.
Мякин поднял глаза и узнал в говорившей ту утреннюю интеллигентку у кабинета кардиолога. По её виду можно было понять, что ей никак не удаётся добраться до тёртой свёклы. Мякин включил в себе нового человека.
– Дамы и господа! – громко заявил он. – Давайте соорганизуемся! Начало очереди у края стойки – и так, по одному, мы без суеты удовлетворим свои желания.
Упитанный мужичок злобно взглянул на Мякина и постарался побыстрей отодвинуть от него свои тарелочки, словно опасался, что тот может их у него отобрать. Интеллигентка с благодарностью посмотрела на Мякина и наконец-то добралась до вожделенной свёклы. Мякин соскрёб со дна остатки тёртой морковки и с чувством собственного достоинства удалился – его ждала обеденная экстрасенсорика. Его соседи не спеша потребляли первые блюда. Мякин расположился за столом и, ожидая официантку, пытался вспомнить, что же вчера заказал на обед. Через минуту официантка поставила перед ним глиняный горшочек с чем-то горячим и вкусно пахнущим. Мякин сглотнул слюну и приступил к поглощению содержимого. Когда в горшочке осталась половина первого блюда, он услышал голос экстрасенши:
– Вот мы можем на примере нашего друга кое-что продемонстрировать.
Мякин, не отрываясь от горшочка, понадеялся, что эта реплика к нему не относится, но не тут-то было! Экстрасенша продолжила:
– Прямо сейчас – можно сказать, в полевых условиях – я могу раскрыть мысли нашего друга, то есть сказать, о чём подумал наш сосед, войдя в этот зал.
Мякин насторожился – похоже это говорили о нём.
– Хотите узнать? – спросила экстрасенша, обращаясь к молодой паре.
Мякин косо посмотрел на молодёжь. Девушка пожала плечами и, смущённо улыбаясь, ответила:
– Если ваш друг не возражает, то пожалуйста.
– Наш друг не возражает? – спросила экстрасенша.
Мякин угрюмо добивал первое блюдо. Не обращая внимания на молчащего Мякина, экстрасенша продолжила:
– Так вот, войдя в залу, он решал сложнейший вопрос: взять ли ему салатику или сначала подойти сюда к нам.
– Почему вы так думаете? – вмешался парень. – Может быть, он думал о чём-то другом. Да и как мы проверим, правы вы или нет? Ваш друг может просто, не возражая, согласиться.
– Вы согласитесь не возражая? – спросила экстрасенша.
Мякин упорно молчал. Он отодвинул пустой горшочек и взял второе блюдо. Парень, приступая к поеданию второго, заметил:
– Вы, наверное, давно знаете друг друга и можете с нами шуточки разные сотворить про вашу экстрасенсорику. Лучше попробуйте угадать что-нибудь про нас.
У Мякина отлегло на сердце – теперь, пока экстрасенша занимается молодёжью, он успеет отобедать.
Экстрасенша задумалась и, строго поглядывая на склонившегося над тарелкой Мякина, серьёзно ответила:
– Могу поработать и с вами. Вы молодожёны, недавно поженились. Этот санаторий – вроде вашего свадебного путешествия. Вы, молодой человек, не гуманитарий, скорее человек технический, а вот ваша молодая супруга – гуманитарий или по профессии, что-то вроде нашего друга, работает с бумагами. Наш друг может подтвердить, что он не технарь.
Мякин срочно допил компот и, кивнув, встал из-за стола.
– Извините, мне пора. До вечера.
– До вечера, – ответила экстрасенша и добавила: – Вечером будут танцы.
Мякин никак не отреагировал на эту реплику и стремительно вышел из столовой.
«Что же у меня такое на лице, что указывает на мои мысли и род деятельности? – подумал он. – Надо взглянуть в зеркало и срочно тренировать лицо нового человека – человека с непроницаемой физиономией».
В номере Мякин, взглянув на план процедур, обнаружил, что именно сейчас у него есть минут сорок свободного времени. Он поторопился переодеться, набросил шубейку, надел шапку и решил подышать хотя бы эти минут сорок. Выходя из вестибюля, он почти столкнулся с пузатым, стоявшим у входа с какой-то дамой.
– Добрый день! – радушно кивнул ему пузатый. – Желаем подышать свежим воздухом?
– Да, – коротко ответил Мякин.
– Хотел было вчера подойти к вам, но вы были с дамой, – продолжил пузатый.
– С какой дамой? – удивился Мякин, но, вспомнив киносеанс с экстрасеншей, промолчал.
– О! Это вы, – произнесла знакомая пузатого, и Мякин сразу узнал в ней интеллигентную даму из очереди к кардиологу.
Поняв, что растолкать стоящую у входа парочку не удастся и что придётся как-то реагировать на них, Мякин решил произнести фразу подлиннее, чем предыдущие:
– Вот, решил прогуляться. Образовался небольшой перерывчик в процедурах – так я и вышел.
– И правильно сделали, – одобрил его действия пузатый. – Процедуры процедурами, а свежий воздух тоже необходим.
– Ну, я пойду, – неуверенно произнёс Мякин.
– Минуточку, – вмешалась интеллигентка. – Алексис, – она обратилась к пузатому, – мы можем приобщить? Ведь это наш спаситель – я сподобилась уже дважды видеть этого героя!
– О! Мадам! – нарочито торжественно произнёс пузатый. – Если рекомендуете вы, то я просто не имею права не приобщить.
Мякин, ничего не понимая, продолжал стоять и вновь неуверенно буркнул:
– Так я пойду?
– Да, конечно, – строго по-деловому произнесла интеллигентка, – но обещайте, что вечером, после ужина, мы встретимся в банкетном зале. Ну, скажем, часов в восемь.
Мякин утвердительно (а что ему было делать?) кивнул и быстро, не оглядываясь сбежал вниз по ступенькам в парк, где его ждала изумительная зимняя погода. Прошагав по заснеженной дорожке в глубину парка, он задумался:
«Любопытно: они сумасшедшие на самом деле или притворяются? И что это значит – “приобщить”?»
А ещё он подумал, что здесь он оказался нарасхват, – уже сегодня вечер занят и танцами, и банкетом.
– А что же будет дальше, когда я стану новым человеком? – спросил он сам себя и вышел на солнечную поляну.
Лучистый сверкающий диск клонился к горизонту. Мякин взглянул на часы – до галокамеры оставалось не более пятнадцати минут. Он повернул назад и поторопился на очередную процедуру. В галокамеру Мякин проник почти последним; сзади него топтался всего лишь один дедуля, долго возившийся с белым халатом, в который необходимо было обязательно облачиться.
Мякин вошёл в помещение, напоминающее пещеру, огляделся по сторонам и занял свободное кресло рядом с субъектом неопределённого возраста. Субъект, видимо, уже приготовился дышать целебным воздухом – закрыл глаза и, скрестив руки на выдающемся животике, приступил к сладкому посапыванию. Медсестра тихонько прикрыла дверь – наступила тишина, в которой из репродукторов, замаскированных в стенах, послышались щебет и пение птиц, словно посетители оказались в весеннем лесу, когда в предрассветный час на востоке появляется лёгкая полоска жёлто-оранжевого цвета.
Мякин лежал с закрытыми глазами и пытался определить, что за птицы распелись здесь в полумраке небольшого помещения. Но, кроме далёкого голоса кукушки, ничего не мог распознать. Сосед сладко похрапывал, и ему птичьи голоса, наверное, совсем не мешали видеть какие-то хорошие сны, а Мякин не спал. Он вспоминал своё заурядное житьё за последние несколько лет, пытаясь обнаружить в нём что-нибудь яркое, заметное. Он перебирал прошедшие события и ни на чём не смог сосредоточиться. Вспомнил похороны дядьки. Дядьку отпевали в старинной церкви. Мякин тогда ещё был молодым парнишкой лет шестнадцати. Он появился в церкви, когда дядьку для отпевания уже разместили внутри. Гробов с покойниками в центре оказалось почему-то штуки три. Дядька лежал в самой середине. Кто-то из присутствующих произнёс:
– Лежит совсем как живой.
Мякин посмотрел на заплаканное лицо тётки, и великая грусть проникла в него. Дядька умер молодым – лет сорока. Говорили, будто они там, на заводе, выпили что-то плохое, – вот дядька и помер.
Мякин решил пока что выбраться из церкви, обогнул парочку гробов с чужими покойниками и вышел за колонну, а там скромно стоял ещё один гробик со старушкой. Мякин совершил неудачный манёвр и зацепил головой лампадку на колонне. Лампадка упала ему на спину, масло вылилось на рубашку, и вся лампадная конструкция с грохотом оказалась на полу.
– Что же это за безобразие! – услышал он от пожилой женщины, стоявшей у гроба.
Лицо говорившей было явно недружелюбным. Мякин растерялся окончательно. Светлая рубашка сзади пропиталась церковным маслом – он почувствовал это всей спиной. Разорённая лампада лежала у его ног, а сам Мякин, опустив голову, застыл как статуя, не зная, что ему делать.
– Не волнуйся, милок. Сейчас всё поправим, – услышал он сзади. – Давай-ка поставим всё на место.
Мякин сразу даже не понял, кто к нему обращается, молча поднял лампадку и всё крепление к ней, обернулся. Доброе лицо светлой, маленькой, уже немолодой женщины смотрело на него.
– Вот, давай-ка это сюда вставим, а это сверху. – Женщина руководила Мякиным. – И это теперь наверху разместим, – продолжала она. – И маслица ещё осталось немного. Ты, милок, возьми свечу и лампадочку-то засвети.
Мякин безропотно исполнял команды женщины.
– Вот и всё. Хорошо получилось. Спаси Христос! – тихо произнесла женщина и перекрестилась.
Мякин тихонько ретировался из церкви, встретил у входа родственников, подъехавших к отпеванию. Они поохали, глядя на его спину, рекомендовали вернуться домой и быстренько застирать рубашку. Мякин так и сделал.
После этого случая у Мякина с церковью отношения как-то не сложились. Он долго помнил своё неуклюжее поведение и разгромленную лампадку, в церкви захаживал редко, да и то из любопытства и с великой осторожностью. Однажды заглянул с пацанами в «не свою», где не было икон, а посетители сидели рядами на деревянных лавках. Церковный проповедник с кафедры монотонно что-то излагал. Мякин прислушался, проповедник говорил:
«Вчера в городе был сильный ветер. Он срывал с прохожих головные уборы и одежду, ломал ветки деревьев, и только памятники стояли незыблемыми, потому что стояли они на прочных фундаментах. Вот так и у нас: когда на нас обрушиваются житейские невзгоды и беды, что помогает нам преодолеть их? Крепкий фундамент нашей веры».
Мякин под щебетание птиц вспомнил эти слова и подумал:
«А что есть у меня? Какой фундамент есть у меня? У меня есть вера в светлое будущее. В научно-технический прогресс. По крайней мере, так меня учили. Прогресс должен принести счастье для всех. Вот это и есть мой фундамент».
– Всё. Поднимайтесь. Сеанс закончен, – услышал Мякин.
Птицы уже не пели. В помещении зажёгся свет. Посетители потихоньку поднимались со своих мест.
До вечера Мякин обежал ещё несколько плановых процедур, затем собрался на ужин, оглядел себя в зеркале, остался доволен одеждой, подмигнул сам себе и попытался изменить выражение лица.
– Сделай неприступную морду, – приказал он сам себе, глядя в зеркало. – Неприступную и безразличную, – повторил он.
– Уберите, молодой человек, этот удивлённый испуг! Чтобы я его больше не видел! – грозно изрёк Мякин.
Из зазеркалья на него смотрело глупое лицо с непонятным выражением глаз.
– Эх вы! А хотите стать новым человеком! С такой физиономией у вас ничего не получится. – От этих слов лицо Мякина почти не изменилось. Он улыбнулся сам себе и с большим усилием изобразил безразличие. Что-то еле уловимое, серьёзное появилось в его глазах, он вспомнил старую юношескую обиду, когда чужие парни ударили его за нежелание отдать мелкие деньги.
– Вот, уже лучше, – сказал он своему отражению и добавил: – Будете вспоминать какую-нибудь гадость, чтобы сделать серьёзное лицо.
Когда Мякин вошёл в столовую, ужин был в самом разгаре. Экстрасенша и молодая пара уже что-то потребляли. Мякин ещё раз вспомнил юношескую обиду.
– Что с вами, на вас лица нет? – спросила экстрасенша Мякина, когда он подошёл к столу и буркнул:
– Добрый вечер. Приятного аппетита!
– Замучили процедуры? – ещё раз спросила экстрасенша и продолжила: – Это они могут. Я вот взяла себе самую малость – так только, чтобы получить небольшой релакс. А вы, я думаю, нахватали процедур и сами себя мучаете, издеваетесь над собственным организмом.
– Наверное, – нехотя согласился Мякин и уселся за столом.
Экстрасенша настороженно взглянула на Мякина и сочувственно произнесла:
– Я бы рекомендовала вам, как и нашим новым друзьям, – она кивнула в сторону молодых соседей, – бросить эту погоню за здоровьем и просто всласть отдохнуть, посетить кино, банкетный зал, танцы, наконец.
При этих словах она с прищуром посмотрела на Мякина.
«Ну началось! – подумал он. – Что же у меня такое есть, отчего ко мне все пристают? Может быть, оттого, что я помазанный лампадным маслом? Так это было давно».
Экстрасенша, прямо глядя в глаза Мякину, спросила:
– Вы помните, что у нас сегодня танцы?
Мякин втянул голову в плечи и подумал:
«Наверное, строгое лицо моё снова куда-то исчезло».
Он уткнулся в принесённую официанткой тарелку и, стараясь быть невозмутимым, ответил:
– Угу.
– Это прекрасно, что вы помните о своём долге! – улыбнувшись, сказала экстрасенша. – А то я было подумала, что вы опять хотите мне изменить.
Девушка удивлённо посмотрела на Мякина, усмехнулась и обратилась к юноше:
– Может быть, мы тоже сегодня потанцуем?
Юноша оторвался от поглощения чего-то мясного и покорно ответил:
– Можно и танцы устроить.
– Чудесно! – обрадовалась экстрасенша. – Будем вечером танцевать до упаду вчетвером.
Мякин занервничал – он вспомнил, что пузатый Алексис и интеллигентная дама будут ждать его в банкетном зале.
– Мне до упаду нельзя, – возразил Мякин. – У меня дела.
– Какие это ещё дела? – несколько возмущённо произнесла экстрасенша и иронично добавила: – Наш друг совсем не умеет отдыхать! Молодёжь, – обратилась она к соседям, – давайте возьмём над ним шефство.
Юноша пожал плечами и неохотно, скорее из вежливости, ответил:
– Мы, конечно, можем, но у нас может быть и своя программа, свои планы.
Мякин мысленно поблагодарил юношу за такой ответ и, вспомнив юношескую обиду, серьёзно произнёс:
– У нас у всех могут быть свои дела, так что один танец я ещё смогу, но не больше.
– Ого! – сказала экстрасенша. – Это бунт! Мы, женщины, – она взглянула на девушку, – как всегда, подчиняемся силе, но не разуму.
Девушка смущённо потупила глаза. За столом наступила долгожданная для Мякина тишина. Он не спеша разделался с печёным яблоком, выпил чаю и как-то покорно произнёс:
– Я готов.
Экстрасенша кивнула, поправила прядь волос и ответила:
– Отлично, встречаемся внизу через час.
Мякин посмотрел на часы, встал из-за стола и вышел из столовой. Оставшееся время он усердно тренировался перед зеркалом, и только через полчаса ему наконец-то удалось сделать надменно-равнодушное выражение. Но сколько он сможет продержать это состояние у себя на физиономии, ему знать было не дано. Мякин минут двадцать подбирал под это выражение разные случаи из своей жизни, но всё, что припоминалось, явно не годилось для закрепления достигнутого успеха.
– Эка вы, молодой человек, какой неинтересный! – говорил он сам себе. – Неужели ничего такого в жизни у вас не случалось надменно-равнодушного?
– Не случалось, – отвечал он сам себе, и мысли в голове его сбивались, и лицо вновь приобретало тихий застенчивый вид.
Она ждала его при полном параде. Мякин, конечно, не в лесу провёл свою жизнь – повидал он много разных женщин, да и в кинематографе, в фильмах множество раз наблюдал разные дамские роскошества, но такой экстрасенши он ранее не видел. Глубокое декольте и обнажённые плечи, чёрное длинное бархатное платье и сверкающее ожерелье на шее, можно сказать, несколько ошеломили его. Он в своём скромном деловом костюме почувствовал себя крайне неуютно. Никакие воспоминания о юношеской обиде никак не влияли на выражение его лица, и он как бы изнутри ощутил свою удивлённую, глупую нелепость рядом с этим торжественным сиянием.
Танцы уже начались. Несколько пожилых дам уютно устроились в креслах вдоль стены и с великим любопытством наблюдали за одинокой парой, медленно двигавшейся в ритм музыке посередине зала. Седенький худощавый старичок вёл под музыку элегантную старушку. Они молча, совсем не замечая любопытных глаз, двигались строго в соответствии с ритмом, как бы показывая образец поведения танцоров на публике прошлого века.
Мякин с непонятным выражением лица настороженно приблизился к сверкающей экстрасенше, судорожно предчувствуя, что ему предстоит выдержать в ближайшие минуты на этом вечернем мероприятии. Увидев Мякина, экстрасенша подхватила его за руку, вывела в центр зала, поставила перед собой и, в ожидании его ответных действий, заявила:
– Хорошая музыка – можем потанцевать.
Но, как назло, музыка закончилась. Пожилая танцующая пара с достоинством прошла к стене зала и застыла в ожидании продолжения танцев. Ведущий засуетился возле аппаратуры, а Мякин стоял в нескольких сантиметрах от экстрасенши с опущенными по швам руками и, ожидая нового танца, угрюмо уставился на сверкающее ожерелье партнёрши. Краем глаза он видел, как оживились наблюдатели в креслах, как некоторые из них совершили срочные попытки незамедлительно обсудить друг с другом вновь появившуюся пару. Мякин на несколько секунд зажмурился и мысленно решил стоять до конца, до полного разгрома или победы, совершенно не понимая, чем может закончиться его существование в этом помещении.
Наконец-то ведущий расправился с аппаратурой, и в зале зазвучал быстрый фокстрот. Мякин открыл глаза, ухватился вытянутой правой рукой сбоку за талию экстрасенши, левую машинально отдал в её правую руку и повёл образовавшийся тандем, как образцовый дуэт, по малому кругу. Ноги Мякина, как бы самостоятельно от него, вспомнили необходимые движения, которые он разучил очень давно, ещё в школьном танцевальном кружке, куда по настоянию матери записался для развития застенчивой личности.
Гремела музыка. Мякин вёл партнёршу и скоротечно перебирал прошлые жизненные случаи, чтобы придать своему лицу подобающего выражения для данной ситуации. Понимая, что желаемое выражение на его физиономии как-то не закреплялось, он не смотрел на экстрасеншу и неожиданно остановился только тогда, когда она по собственной инициативе прижалась к нему и, коснувшись головой его уха, обдав Мякина незнакомым ему запахом, тихо сказала:
– Вы прекрасно танцуете.
Музыка закончилась, и они остались стоять в центре внимания сидящих пожилых женщин. Мякин отпрянул от экстрасенши и, чтобы вывести её из танцевального пространства, неловко подал ей руку. Она покорно подчинилась ему и, когда они оказались у выхода, произнесла:
– Пожалуй, я буду брать у вас уроки танцев. Вы не возражаете? А за вашу услугу я буду платить обучением экстрасенсорике. Вы согласны?
Мякин кивнул головой и ответил:
– Извините, мне пора.
– Прощайте, – сказала экстрасенша. – До завтра.
В уютном банкетном зале было практически пусто, за двумя дальними столиками разместилась тихая компания. Справа у окон за средним столом сидели уже знакомые ему фигуры пузатого и интеллигентки. Мякин осторожно приблизился к ним и негромко поздоровался:
