Виталий Иконников
Алуим
Это не страшилка, и мне не до смеха. Может, скоро голос начнёт и меня склонять к самоубийству. Или к убийству. Неизвестно. Но впервые в жизни я хотел, чтобы рабочий день тянулся дольше.
Шесть часов вечера всё-таки наступили. Вернувшись домой, я сходил в душ, поужинал, после чего отправился побродить по селу в компании своих мыслей. Нужно убедиться, что стук в стене действительно есть. Или же признать: все аномальные события, преследующие меня – обострение неподтверждённой болезни. Голос наконец-то умолк, но у бабы Лены начался трёхчасовой марафон по просмотру сериалов, который закончится в девять вечера, так что мои исследования откладывались до более позднего времени. Телевизор находится в зале, а звук баба Лена включает довольно громко.
Прогулявшись по маршруту субботних пробежек, я заглянул к Татьяне и попросил её прийти ко мне в половине десятого. На вопрос «Зачем?» ответил, что объясню позже.
Открыв запертую на замок летнюю кухню, я снял с двух старых кресел мягкие подушки и отнёс под виноградные дуги, к стене, где прошлой ночью раздавался стук. Подготовив и опробовав сиденья, направился в кухню, которая в доме. Смастерил несколько бутербродов с колбасой и шпротами и аккуратно сложил в пакет, заварил чаю и налил в термос. Запихнул в карманы несколько шоколадных конфет, взял жёлтый плед с тиграми и всё это отнёс туда же, к виноградным дугам.
Свет в окнах зала погас. Не глядя на часы я уже знал, что сейчас минут двадцать десятого. Баба Лена смотрит лишь самое важное в девятичасовых новостях. Усевшись на приготовленное сиденье, я сложил рядом плед, провизию и стал ждать…
Сегодня погода приятней, чем вчера. Не так жарко. Дует лёгкий ветер, и вокруг меня всё шелестит, шуршит, шевелится. Создаётся впечатление, что со всех сторон кто-то шепчется: в кустах крыжовника, в кронах деревьев, в малине по ту сторону натянутой сетки, отделяющей наш двор от соседского. Но особенно громкий шёпот у моего пристанища. Оно как терминатор – живая плоть поверх металлического скелета. Десять арматурных дуг в форме четверти огромного овала соединены между собой пятью горизонтальными балками. Верхний конец каждой дуги закреплён в стене сантиметрах в сорока над линией окон, нижние концы уходят в землю на расстоянии двух метров от дома. Вся конструкция обвита тонкими змеями виноградных стеблей, которые уже вознамерились забраться на крышу. Многочисленные гроздья, состоящие из маленьких зелёных шариков, за весь период созревания почти не меняют свой цвет. Этот сорт так называемого белого винограда является поздним, спеет ближе к октябрю, и мне ни разу не довелось его попробовать. Широкие листья превращают всё описанное в некий живой тоннель, создавая эффект обособленности от внешнего мира, делают обстановку интимной, и в то же время будоражащей. Звуки заставляют напрягать не только слух, но и зрение. Вдоль забора движется рыжее пятно. Это наш кот Маркиз крадётся на вражескую территорию. Там живёт большой пятнистый котяра, и они с ним постоянно дерутся, делят власть над районом.
Задираю голову и ещё раз смотрю на окна. В них темнота. Представляю, что бы я чувствовал, находясь сейчас внутри комнаты. Один. В пугающих ожиданиях, длящихся несколько часов. Пусть кругом всё шуршит, на улице комфортней, чем в доме. Ведь если из-за угла вдруг появятся странные мелькания, и я почувствую опасность, у меня будет больше вариантов для отступления. В любом случае, бегаю я быстрее. Смотрю на небо через небольшие прорехи между листьями. Чистое, ни облака. Звёзды яркие, хорошо видны. Но темнота всё ближе.
Справа, во дворе слышны шаги. Быстрые, лёгкие. Я смог их разобрать, несмотря на шум листвы. Они возникли в дальней части двора и затихли у окон моей комнаты, которые на другой стене. Раздаётся стук по стеклу, четыре коротких удара.
– Невеста, я здесь!
Пару секунд тишины, молчание. Затем ещё несколько шагов, и из-за угла появляется Татьяна. На ней короткое светло-синее платье без рукавов и балетки. Волосы распущены, слегка завиты. На лице написано удивление.
– Не поняла.
Улыбаюсь, читая её эмоции:
– Садись, объясню.
Татьяна какое-то время смотрит на созданные удобства, плед, термос, после чего подходит и присаживается рядом со мной. Вытягивает ноги, иначе, если согнёт их в коленях, низ короткого платья свалился к животу, и станут видны трусики. Оделась она как на свидание. Беру плед и подкладываю ей под ноги, чтобы те не лежали на земле. Татьяна тоже улыбается, но молчит, ждёт моих дальнейших действий.
– Так-с, ну… Вроде, всё готово, все на месте… Блин, даже не знаю, как начать…
В глазах Татьяны загорается неподдельный интерес. Я вдруг осознаю, что вся эта ситуация очень походит на любовное признание или предложение выйти замуж. Пригласил, не сказав, зачем именно. Устроил ночной пикник на природе с пледом и чаем. Да ещё мнусь, пытаясь начать какую-то непростую тему. От этих мыслей губы снова расплываются в улыбке. Стараюсь собраться, но выходит с трудом.
– Ты только не бойся и не смейся, – прошу я.
– Интригующее начало, – по лицу Татьяны видно, что она уже сгорает от любопытства.
– Ко мне приходят души мёртвых людей, а ещё я постоянно слышу чужой голос в своей голове.
Очередные несколько секунд молчания. Нет, сейчас это Пауза (причём, с большой буквы). Татьяна всматривается в мои глаза и, кажется, ждёт, когда я засмеюсь.
– У нас вечер занимательных историй? – не выдерживает и смеётся первой.
– Я серьёзно.
– Угу, – согласно кивает и продолжает смеяться.
Ну а чего, собственно, я ожидал? На её месте я бы тоже смеялся.
– Ладно. Воспринимай как хочешь, только выслушай, не перебивая.
Татьяна ещё раз согласно кивает.
И я начинаю рассказывать. Про визит Иры в виде бесформенных мельканий и её появление во сне. Про Олега, пришедшего проститься со мной, и утренний звонок, сообщивший о его смерти. Рассказываю, что именно эти события заставили меня уехать на Украину, подальше от дома. Рассказываю о ночном «госте», разбудившем меня и звавшем пойти за ним, о стуке в стене, который может являться попыткой всё того же «гостя» войти в контакт. Ну и, конечно, рассказываю о голосе в голове, что уже много лет говорит странные вещи.
По лицу Татьяны вижу: она давно хочет что-то сказать, но сдерживается только из-за обещания не перебивать меня. Ёрзает на своём сидении, перебирает пальцами. Наконец, я заканчиваю.
– Влад, вообще-то уже стемнело. Кругом всякие звуки, шорохи. И такие рассказы пугают.
– Уж я-то знаю. Я всё это пережил.
– Прекрати! Ты меня злишь, Влад… Зачем мы тут сидим?
– Баба Лена неправильно поймёт, если мы с тобой закроемся в такое время у меня в комнате. А мне нужно убедиться, что кто-то ещё слышит этот стук. Или не слышит – и тогда станет окончательно ясно, что я полный придурок.
– Влад!
Не продолжает. Тяжело выдыхает и отворачивает лицо, чтобы не показывать мне свой гнев. И я её понимаю. Звучит всё действительно по-идиотски. Вдобавок, я далеко не лучший рассказчик.
– Будешь чай с бутербродом?
Не дожидаясь ответа, беру пакет, разворачиваю и пристраиваю между нашими ногами. Бутерброды немного слиплись, но мы же не в ресторане. Откручиваю крышку термоса, наливаю в неё чая. Мятный, заваривал из шести одноразовых пакетиков. Протягиваю Татьяне. Поворачивается, бросает на меня долгий взгляд. Одной рукой берёт чай, другой – бутерброд со шпротами.
Сидим молча, соприкасаясь плечами. Едим. Смотрим, как Маркиз бредёт обратно. Диких кошачьих воплей мы не слышали, значит, соседнего котяры не оказалось дома. Ветер становится прохладней. В летнюю ночь от холода мы не умрём, но всё-таки хорошо, что я взял горячий чай и плед. Татьяна протягивает мне крышку, я делаю несколько глотков. Отряхивает руки от хлебных крошек. Выливаю остатки чая в траву и закручиваю крышку обратно.
– То есть ни о чём другом говорить не хочешь? – вдруг начинает Татьяна. – Ты реально позвал меня, потому что к тебе ходят духи, стучат по стенам, а в голове поселился болтливый дружбан?
Формулировку она подобрала отменную.
– Да, – коротко отвечаю и уже сомневаюсь, что звать Татьяну и всё ей рассказывать было хорошей идеей. Лучше бы набрал пива и позвал Руслана. Без всяких мистических историй, просто посидеть, поржать. А если б снова начался стук, я бы узнал, слышит его Руслан или нет.
Ещё один тяжёлый выдох.
– И что ты хочешь от меня услышать?
– Не знаю. Я хотел, чтобы ты присутствовала, когда стук начнётся. О структуре нашего разговора я не задумывался.
– Мммм…
– Ладно, забудь! Не надо мне было ничего рассказывать.
– Ну, уж нет! – произносит Татьяна. – Я столько всего выслушала, столько эмоций в себе задавила. А теперь так легко хочешь отделаться? Я не отстану, давай разбираться.
– В чём?
– В твоих словах.
– Подозрительно звучит.
– Не то слово.
– Что ж, давай, – соглашаюсь я.
– Стук в стене и голос пока отложим.
– Почему?
– Мне тоже частенько всякая чушь в голову лезет. Начнём с самого интересно. С привидений.
– Да хватит издеваться!
– Ты издеваешься надо мной, я издеваюсь над тобой. Всё честно, – голос спокойный, рассудительный. В этом и заключается месть. – Я продолжу?
– Продолжай.
Пусть уже веселится по полной. В любом случае, что ещё делать? Стука в стене всё равно нет. А может, его вообще не было.
– Твоя история какая-то нескладная.
– Что в ней не так?
– Ира тебя усыпляет, Олег и вовсе приходит во время сна. А вот неизвестный персонаж, наоборот, будит и зовёт куда-то.
– И что?
– А то, что умирают два близких тебе человека, после чего ты видишь их во сне. Такое со многими бывает. Но на Украине никто из твоих друзей и родственников в последнее время не умирал, и, как следствие, тебе некого вставить в свою историю. Поэтому у нас появляется некий безымянный «гость» и сразу два источника звуков неизвестного происхождения. Для пущей эффектности. Я одного не понимаю: зачем вообще ты это выдумываешь? Ты после пьянок такой фантазёр? Или… – Татьяна вскидывает брови. – Точно! Я поняла. Ты вчера пришёл домой настолько пьяным, что уже не отличал, где сон, а где явь. Включил страшный фильм по телику и уснул. Вот тебе и привидения сниться начали, и фарфоровые головы, и прочая ерунда. Других вариантов нет.
Татьяна победно улыбается и, дразня меня, задирает нос. Затем её улыбка становится снисходительной. Кладёт ладонь поверх моей – жест прощения.
– А вот чисто теоретически. Если сейчас в стене раздастся стук, что ты подумаешь? Бабы Лены сто процентов нет в комнате.
– Ох, Дракончик. Ты никогда не сдаёшься, да?.. Я не знаю, что подумаю. Сейчас это не важно. Никто по стене не стучит.
– Но ведь и мы пока не уходим… надеюсь.
– Нет, Влад, не уходим. Мне пока не надоело. Но раз ты такой неугомонный, я тоже спрошу чисто теоретически. Если твой неопознанный «гость» снова придёт и позовёт с собой. Что ты будешь делать?
– Не знаю.
– А если подумать?
– Пойду за ним.
– Серьёзно?
– Да.
«Прекрати, Татьяна, так со мной говорить. Прекрати!»
– И не побоишься?
– Нет.
– Раньше боялся, а сейчас страх улетучился?
– Ффф… – выдавливаю воздух сквозь зубы. – Бояться буду. Но пойти придётся.
– Почему?
– Потому!
– Ну почему?
– Если кто-то куда-то тебя зовёт, значит, он что-то от тебя хочет!
Ещё немного, и я бы перешёл на крик. В лучших традициях вербального айкидо рассказ, оказавшийся слушателю не по нраву, был ловко обращён против рассказчика. Не знаю, что больше меня завело: издевательское неверие моим словам или принуждение признаться в собственном страхе? Раздражённый, взвинченный, я всё же сумел сдержаться, вовремя замолчать, пусть и не довёл мысль до конца. Эмоции распирают грудь, их нужно куда-то деть. Задушить, заткнуть, превратить в нечто иное. Так на кого в действительности я зол?.. Сижу полубоком, учащённо дышу. Смотрю Татьяне в глаза. Она отвечает спокойным, выжидающим взглядом. Движением головы убирает волосы назад, приоткрывая шею.
«Если кто-то куда-то тебя зовёт, значит, он что-то от тебя хочет».
Двойственность сказанных мною слов заставляет сердце биться быстрее. Какой же я всё-таки невнимательный. И по отношению к себе, и к тому, кто пришёл по моему зову.
Подавшись вперёд резким движением, губами впиваюсь в губы Татьяны. Прислоняю её к спинке сидения, ладонью касаюсь лица. Целую жадно, как хотел на мосту у водопада. Нескончаемые сумбурные мысли разлетаются из головы прочь. Татьяна слегка растерялась, это чувствуется. Ещё бы, ведь только что я практически кричал на неё и не понимал простых вещей. Но уже через несколько секунд растерянность исчезает. Обнимает меня за шею, губы начинают двигаться в такт моим.
Обхватываю рукой талию, подтягиваю Татьяну к себе. Хочу ощутить шёлковую кожу её голого тела, но платье не позволяет сразу получить желаемое. Татьяна сгибает правую ногу в колене и закидывает на меня. Прижимается грудью, проводит рукой по моим волосам. Языки движутся всё интенсивней, их соприкосновения всё плотнее. Мы действительно от поцелуев даже не успеваем дышать. Ладонь плавно скользит по бедру Татьяны. Сначала вверх, к колену, акцентируя ощущения на подушечках пальцев. Затем медленно спускается обратно, ниже, ещё ниже, под платье. Обхватываю ягодицу, и кровь сильнее приливает к паху. Указательный и средний пальцы проникают под трусики. Нужно бы спинки кресел выложить в ряд с сиденьями…
– Влад…
Продолжаю целовать её губы. Говорить – меньшее, чего мне сейчас хочется.
– Влад, подожди.
– Что такое?
Возбуждённо дышит, не скрывая довольную улыбку.
– Не здесь, – убирает мою руку из-под платья, но делает это аккуратно, мягко. – И не сейчас.
– Пойдём к тебе, – в моей голове всё просто. – Мама же сегодня ушла в ночную смену.
Татьяна откидывается на спинку, снова вытягивает ноги поверх пледа.
– Ты разве забыл? У мамы сегодня первый день отпуска.
– Точно…
Вопросительно смотрю ей в глаза. Хочу понять, какой вариант сейчас правильный? Татьяна приближается, нежно, долго целует меня, затем снова откидывается назад.
– Завтра мама уходит на День рождения к тёте Ане. Приходи сразу после работы…
«Фарфоровая голова ртом работает лучше».
– Только не это… – сокрушённо выдыхаю я.
– Не поняла, – нахмурив брови, произносит Татьяна.
«Фарфоровая голова ртом работает лучше. Тебе ли не знать».
– Сука, – мои губы перекашиваются от злости. Я ненавижу этот поганый голос. Ненавижу! Ненавижу!
– Что? – Татьяна возмущённо поднимается на ноги, поправляет платье, делает шаг назад.
«С фарфоровыми куклами хочется играть в любом возрасте».
– Да заткнись ты! Хватит! Какого чёрта! Именно сейчас!
Бью кулаком по сидению, встаю вслед за Татьяной. Хочу вырваться из своего тела, избавиться от мерзкого провокатора. Но как?
Татьяна смотрит на меня ошарашенно:
– Не ожидала от тебя такого.
– Да ты что. Я не тебе, – осознаю, как мои слова прозвучали в контексте нашего разговора. – Снова голос!
– Голос, значит?!
– Да.
– Знаешь, что?!
И тут в стене раздаётся стук.
– Тсс…
Подношу палец к губам, прерывая Татьяну. Прислушиваюсь. Мне ведь не показалось.
– Влад!
Ещё один стук. Примерно посередине между Татьяной и мной. Твёрдый. Какой именно был перед этим, я не разобрал.
– Слышишь?! Скажи, что слышишь!
– И что?
– Да как ты не понимаешь. Это означает, я не до конца сумасшедший.
Очередной стук. Твёрдый. Надо запоминать. Я планировал скачать азбуку Морзе ещё днём, но из-за неугомонного голоса просто забыл. Достаю телефон, на память полагаться не стоит, лучше записать всю последовательность звуков. Так, первый я не разобрал, затем два твёрдых, интервал одинаковый и небольшой, значит, это одна буква.
– Что ты делаешь?
– Записываю, чтобы потом проверить.
– Проверить что?
– Стук похож на азбуку Морзе.
– Так, значит…?
После очередного стука меня осеняет:
– Если «гость» пытается общаться, можно же ответить!
– Говори, кто там у тебя? Руслан?
– Нет.
– А кто? Лёха?
– Никого.
Костяшками левой руки делаю три коротких быстрых удара, затем – три удара с интервалом в секунду, после чего – ещё три быстрых. «SOS» – единственное слово из азбуки Морзе, которое я знаю. Прислушиваюсь. Но тут в голову приходит волнительная мысль:
– Чёрт. Он же может выйти сюда сквозь стену.
Об этом я не подумал и морально не подготовился. Беру Татьяну за руку, хочу выбежать из-под виноградных дуг. Но Татьяна вырывает свою ладонь из моей.
– Хватит нести чушь! И хватит меня пугать!
– Давай уйдём отсюда.
Осматриваюсь по сторонам, ищу движение. Ожидать можно чего угодно и откуда угодно. Но движение повсюду. Ветер волнует листья, и в лунном свете они создают мелькания.
– Нет, я уйду одна! Как только не получил желаемое, сразу начал нести эту чушь.
– Но ты же слышишь: стук есть.
– Зато ты меня не слышишь! – долго смотрит разгневанным взглядом. После чего в сердцах машет рукой, разворачивается и идёт к воротам. – Это был самый идиотский вечер в моей жизни.
глава 7
У меня досрочные выходные, замаскированные под больничный.
Когда жизнь скучна и однообразна, человек решает напиться. Когда в жизни случаются кардинальные перемены, человек тоже решает напиться. Так происходит испокон века. Я человек, а значит, традиции нужно чтить.
Татьяна слышала стук в стене, он реален. И кем бы ни был «гость», он – не часть моей болезни. Оставшись в одиночестве, я не нашёл другого варианта, кроме как пойти ночевать к Руслану. Лечь спать в нашем доме казалось фантастикой – нервы-то не железные. Темнота окон, кроющая в себе бесплотного незнакомца, гнала меня прочь. Стены были для «гостя» лишь иллюзорной преградой. Возникли опасения, что он явится и к Руслану, но проблемы нужно решать по мере их поступления. Отнеся термос, плед и сидушки в летнюю кухню, я двинулся в путь. Предстояло сделать большой крюк, чтобы зайти на автозаправку и купить коньяка (да-да, на заправке можно купить что угодно) – не спать же к брату иду. Насчёт бабы Лены я не волновался, «гость» её не тронет и не напугает. Он приходил конкретно ко мне.
Встретив у перекрёстка давнего знакомого, я минут десять обсуждал с ним его желание арендовать у администрации гектар земли для выращивания грецких орехов (естественно, ни черта в этом не разбираясь), затем с двумя полными пакетами направился в другой конец улицы Энергетиков. Теперь я понимал, что звать на вечерние посиделки нужно было Руслана, а не Татьяну. Два пьяных пацана – эпицентр смелости. Особенно, если один из них не в курсе тонкостей ситуации.
Мы просидели до самого утра. Смотрели детективный сериал, смеялись до надрыва животов и пили, пили, пили. У Руслана ещё шесть дней отпуска, так что моё присутствие его только радовало, и он предложил мне остаться. Когда брат задремал, я полез в интернет за азбукой Морзе. Я ждал этого всю ночь. В телефоне хранились точки-тире, требующие расшифровки. Записать получилось далеко не всё, разговоры с Татьяной и посторонние шумы меня отвлекли, а комбинация из твёрдых и глухих стуков оказалась длиннее и разнообразней. Сидеть одному на улице не хотелось, но я помнил: в воскресенье стук начался с четырёх «точек». Поэтому дождался их, убедился, что следом идёт точка-тире и ушёл. Скорее всего, дальше всё повторялось по кругу.
В общем, так. Если я не ошибся, у меня были первые четыре буквы. Четыре точки – «Х», точка-тире – «А», двойное тире – «М», точка-тире – снова «А». Дальше – не уверен.
Послание, вероятно, начиналось с «Хама…». Но если первый стук, который я прозевал, глухой – то с «Бама…», и буква «Х» не являлась началом нового цикла. И что дальше? «Хама… Бама…» Даже в голову ничего не приходит, и я не знаю, одно это слово или два. «Бама…» – вообще абсурд, нет таким слов в русском языке. Я надеюсь, со мной на русском общались. «Хама…» Вспоминается только ХАМАС, но причём тут палестинские террористы? Явно не то. Набрал в поисковике «Хама», он выдал город с таким названием в центральной части Сирии. Мда… Дешифровщик из меня никакущий.
Как любой человек, не желающий мириться с собственной неудачей, я решил подвергнуть сомнению память и слух и стал заменять некоторые точки на тире, а тире – на точки. Ничего дельного из этой затеи не получилось. Полная хрень. Ладно, Хама так Хама. Видимо, какой-то залётный араб решил у меня погостить.
Что-то не очень смешно.
В половине седьмого утра я позвонил дяде Игорю и максимально сконцентрированным голосом сообщил, что вчера перетрудился и потянул спину, попросил трёхдневный отгул. Уверен, Максим Сергеевич подтвердит, ведь работал я действительно на износ. Хотя, до дачи показаний дело не дойдёт. Баба Лена, узнав, что я у Руслана, лишних вопросов не задавала. Родственник всё-таки, к тому же живёт один. А Татьяне я не звонил. Как и она мне. В наших отношениях тоже наступил выходной.
Отдохнуть получилось недолго. Ближе к вечеру голос накинулся на меня с новой силой. Как и в понедельник, он не давал длительных передышек, но теперь его заклинило лишь на одной теме – Мальвина. Не важно, сидели мы с Русланом дома, играли в бильярд в «Гранде» или ели пиццу в «Челентано» – голос говорил только о ней. Нет, не только. Он сравнивал Мальвину то с Татьяной, то с Ирой, и с помощью витиеватых фраз выставлял в лучшем свете. Почему я так сильно на неё запал?
Вся эта назойливость мешала мне нормально вести беседы. Я был готов уйти хоть в запой, хоть в астрал, лишь бы прекратить мучения. Первый вариант оказался проще, но под ним и искушению поддаёшься легче. Устав бороться с самим собой, я решил позвонить Мальвине и договориться о встрече. Аргумент у меня был весомый – заткнуть своего «сиамского близнеца», вновь обрести тишину (кому я вру, дело не только в этом). Но желание так и осталось желанием – раздобыть номер её телефона мы не смогли.
Вечером четверга я вернулся в дом бабы Лены. Похоже, понимание того, что Мальвина сейчас недосягаема, заставило голос успокоиться. А я попросту устал бояться. «Гости», звуки – всё едино. Мне хотелось нормально выспаться. Ночь прошла на удивление спокойно, а в пятницу утром я вышел на работу с мыслью, что пора уже унять свой гонор и поговорить с Татьяной.
– Давно ждёшь?
– Двадцать минут.
– Какой ты пунктуальный. Привет.
– Привет. Ты почему опаздываешь?
– Я же девушка, мне по закону положено.
– Не знаю таких законов.
– Не рад меня видеть?
– Рад.
– Я тоже рада тебя видеть. Осталось только намокнуть.
– Что?
– А о чём ты подумал?
– Вариантов несколько.
– Как обычно. Только не обольщайся раньше времени. Очень душно сегодня, пойдём, намокнем вместе.
– Куда?
– На пляж, конечно же.
Мальвина хватает меня за руку и тянет, заставляя подняться со скамейки. Я не тороплюсь вставать, с улыбкой наблюдаю, как она старается. На Мальвине красная строгая рубашка с коротким рукавом и двумя карманами на груди, чёрная юбка до колена с вырезом посередине и красные туфли.
– Ну, не вредничай. Я же каблук могу сломать. Такого кабана таскать…
– Ничего страшного. Уже стемнело, никто не увидит, что ты босиком.
В семь вечера мы с Максимом Сергеевичем возвращались на склад после доставки последнего заказа. Мой напарник был не в настроении. Он весь день ворчал на клиентов, матерился на пешеходов и проклинал жару, которая отняла его последние силы. Я не спрашивал, что с ним такое, намеренно игнорировал реплики и старался при любом удобном случае сделать звук магнитолы громче. Во-первых, голос в моей голове заткнулся, сегодня он не произнёс ни слова. Невероятное облегчение. После долгой психологической атаки болезнь решила меня пощадить, и бубнящий напарник казался сейчас назойливой мухой в покоях царской опочивальни. Во-вторых, я пытался придумать, как помириться с Татьяной. Да, я с ней не ссорился, и ни капли не соврал в своём мистическом рассказе. Но какое это имеет значение? Она мне не поверила. Да ещё обиделась на слова, которые адресовались не ей.
В кармане рабочего комбинезона завибрировал телефон. На экране высветилось имя Матвея – моего знакомого из Орешковки. Честно сказать, этот звонок меня удивил, ведь Матвей из той категории знакомых, с кем ты обмениваешься номерами телефонов, но потом никогда не звонишь. Но ещё больше удивило другое – в трубке я услышал голос Мальвины. Мягкий, немного робкий. Очаровательный. Мальвина извинилась за свой быстрый и эгоистичный уход в прошлое воскресенье и попросила о встрече. Сегодня. В десять вечера. В центральном парке.
Порой мы настраиваем себя на одно, а потом делаем совершенно другое. Внезапно. Что-то осознав. Или наоборот, подвергшись чужому влиянию и сбившись с верного пути. Такое бывает со всеми. Ничего страшного. Даже если объекты выбора – люди. Даже если правильно выбора не существует в принципе. Гораздо хуже, когда это не единичный случай, а синусоида, по которой ты, как змея, ползёшь то вверх, то вниз. Ползёшь и пытаешься понять: каждый новый поворот – это естественный ход событий или многократное предательство? Я был готов любить Татьяну, но уже через два часа целовал Мальвину. А ещё через сутки целовал Татьяну. Затем хотел ещё одной встречи с Мальвиной. Потом настраивался на встречу с Татьяной. Но всё-таки сейчас я с Мальвиной. Почему? Дело ведь не в драке и не в Руслане, не в ночных «гостях» и не в шизофреническом голосе. Правда такова: я в любом случае приехал бы на встречу с Мальвиной. Даже если бы голос ничего мне не говорил. Даже если бы я придумал, как объясниться с Татьяной. Даже если бы Татьяна тоже мне позвонила и предложила встретиться. А всё потому, что я не знаю, чего ждать от Мальвины. И я хочу узнать. Но вот чего она хочет от меня? Уверен, прямым вопросом ответа не получить. Наше знакомство началось с игры. Что ж, «шоу маст го он».
– Кстати, хорошая идея, – Мальвина снимает туфли. – Нужно хоть иногда позволять себе быть свободнее. Вот только, будь добр, положи мой мобильный себе в карман. Сегодня я без сумочки.
Жаркий летний пятничный вечер, и народу у Днепра как никогда много. Люди бродят по парку, сидят на парапете, поют караоке в недавно открывшемся кафе или лежат на покрывалах у воды. Самые отчаянные кружатся на «центрифуге» – сумасшедшем аттракционе без ремней безопасности, единственная радость от которого – не вылететь из кабины метров на тридцать в сторону. Оставив речной вокзал далеко за спиной, мы спускаемся вниз по металлической лестнице и ступаем на песчаный берег.
– Такой тёплый, – произносит Мальвина. – Снимай кроссовки. Почувствуй, как классно.
Она вскидывает руки вверх и с детской улыбкой кружится на месте. Затем останавливается и зарывается пальцами ног поглубже в песок. Смотрит на меня с неподдельной радостью. Не могу удержаться и тоже разуваюсь, заодно подворачиваю низ джинсов.
– Пойдём к воде, – предлагает Мальвина и снова берёт меня за руку. – Сегодня я устрою тебе романтический вечер.
«Был у меня недавно романтический вечер. С пледом, чаем и бутербродами…»
У самого берега вода почти горячая. Даже если смочить лицо, не особо и освежишься. Не разнимая рук, мы движемся вправо, по течению реки, подальше от всех.
– Хорошо всё-таки, что есть люди, с кем можно побыть собой. Ни о чём не думать, наслаждаться маленькими радостями жизни.
– Ты обо мне? – спрашиваю я.
– Да, – улыбается в ответ. – Давно ты вот так гулял с девушкой по пляжу после заката?
– Никогда.
– Значит, я у тебя первая.
Песок постепенно уступает место растительности. На траве, у самой кромки воды, лежат два толстых бревна. Мы подходим, садимся, кладём на землю свою обувь. Мальвина явно переигрывает со всем этим романтизмом. Я наклоняюсь, черпаю свободной ладошкой воду и брызгаю на неё. Не рассчитав, слишком сильно мочу рубашку в районе левого нагрудного кармана.
– Нуууу… У меня же там деньги.
Мальвина без всякого стеснения снимает рубашку, достаёт купюры и проверяет их состояние. Под рубашкой прячется чёрный кружевной лиф, прикрывающий красивую грудь, а чуть ниже, на левом боку – татуировка в виде стилизованного атома с вращающимися вокруг него электронами – символ атеизма. Даже в темноте замечаю, что татуировка слегка выпирает. Трогаю её рукой, чувствую корочку – свежая, наверное, сделана дня три-четыре назад.
– Хоть не за сиськи, – Мальвина улыбается и протягивает мне деньги. – Положи их тоже к себе.
– А если б за сиськи?
– Испортил бы такой замечательный вечер.
– Мне не впервой портить вечера. Давай уже прекратим говорить ни о чём!
Мальвина подвигается ближе.
– Хочешь провести время серьёзней?
– Да.
– Тогда ты не зря со мной, – она коротко целует меня в губы, смотрит на часы, затем переводит взгляд в сторону Крюковского моста. Поворачиваю голову и вижу белое пятно, движущееся по воде прямо к нам. – А вот и Джим. Как всегда вовремя.
– Кто это?
– Мой приятель. Он нас отвезёт.
Небольшой четырёхместный моторный катер останавливается аккурат рядом с брёвнами. За штурвалом стоит небритый паренёк в белых шортах, белой кепке и с трубкой в зубах.
– Привет, капитан! – Мальвина встаёт с бревна, надевая рубашку.
– Привет, чемпионка. Готова?
– Как всегда. И с отличной охраной, – Мальвина поворачивается ко мне. – Едем?
– Куда?
– В более интересное место. Садись, расскажу по дороге.
Сомневаться нет ни времени, ни смысла. Я ведь сам хотел неожиданностей. Захватив кроссовки, поднимаюсь на борт.
Катер несётся всё дальше от пляжа. Никакого освещения на носу, кругом темнота, но парень с трубкой, видимо, знает маршрут как свои пять пальцев. Проплываем мимо нескольких островов и начинаем смещаться к противоположному берегу.
– Мы едем на соревнования по «Варшлёпу». Слышал о таком?
– Нет. Что это?
– Карточная игра. Самая крутая в мире.
– И эти соревнования проходят ночью в тайном месте, куда можно добраться только на катере, следуя по карте, которую гонец подсунул тебе под дверь?
– Типа того. И там всё серьёзно.
– Играть будешь ты?
– Да.
– На деньги?
– Да. И не только.
– А зачем там я?
– Для моей безопасности. Матвей сказал, ты спортсмен. А там может быть сразу несколько имбецилов. Ты ведь меня не бросишь, правда? – хлопает своими невероятными глазками.
– Ты уже всё сделала, чтобы я тебя не бросил.
Улыбается.
– Знаю, я слишком лицемерно играла романтичную дуру. Но ты в лодке, значит, сработало.
– Каковы правила?
– Увидишь. Они просты, разберёшься с первого кона. Кстати, запомни: меня зовут Альма.
– Как?
– Аль-ма, – произносит по слогам. – Не вздумай назвать меня Мальвиной.
– Это розыгрыш?
– Нет. Слушай, Влад. Так надо. Помоги мне, и выигрыш поделим поровну.
– А если проиграешь?
– Я выиграю.
Наконец, наше судно причаливает к небольшой деревянной пристани. Тут уже стоят три моторных лодки: чёрная, синяя и жёлто-красная. Мы с Мальвиной сходим на берег.
– Эта овца тоже здесь. Отлично.
– Во сколько вас забрать? – спрашивает Джим.
– В половине третьего. Как обычно. Только обязательно вернись.
