В. Слесарев
Геймекер
Столь непринужденную, откровенную и даже дружескую обстановку было трудно найти на других форумах. Неизвестно, что способствовало созданию этой атмосферы. Сложившееся ли сообщество, или удачный формат заведения, посещая которое посетитель мог избавить свой образ от внутренних противоречий и присущих им демонов, или, напротив, наделить себя ими в избытке.
Достоинства персонажей здесь зачастую гипертрофировались, а многие тараканы выставлялись напоказ. Однако это не только не раздражало, но создавало повод для общения. Многие из происходивших здесь разговоров, по своему эротическому накалу превосходили не только виртуальный, но и реальный секс.
Посещая этот салон, Макс выбрал образ высокого, умудренного опытом, элегантного, чуть седоватого мужчины лет сорока, напоминавшего Джеймса Бонда в исполнении Дэниэла Крэйга, взяв ник – Сэмюель.
Он выбрал негромкий, мягкий баритон с чуть рассыпчатыми реверберациями и легким голландским акцентом. Программа автоматически переводила на язык клиента все разговоры присутствующих. По соображениям приватности, узнать истинный язык собеседников было невозможно.
В салоне Сэмюель появлялся 1–2 раза в неделю. Там он завел пару приятелей и несколько подружек, с которыми проводил время, болтая за стойкой или исследуя различного рода эротические форматы, предлагаемые заведением.
Они познакомились промозглой октябрьской ночью.
За окном барабанил дождь. В салоне, как всегда, было уютно, из полутьмы с постамента негромко бренчала музыка. Не обращая внимания на посетителей, блюзмен вяло занимался любовью с немолодой, подранной временем гитарой, щупая ее без страсти, скорее по привычке. Старая проститутка ему попустительствовала. Стараясь удержать внимание посетителей, вибририруя струнами и подмахивая облупленными округлостями целлюлитного зада, она томно стонала в руках сутенера, показывая присутствующим свою розетку, резонаторное отверстие и, тускло подсвеченное лампочкой, багряное нутро.
– Конечно, все гитары – потаскухи, – подумал Максим, – это известно. Но должна же быть мера? Лампочки в гитарных утробах следует запретить! Это безнравственно! Хотя бы в общественных местах. Ведь есть же у нас депутаты. Чем только они занимаются? Нужно возбудить зеленых и подать петицию в бундестаг.
Однако народ, как всегда, безмолвствовал. Впрочем, он еще только собирался. Лишь за парой столиков сидели небольшие компании. Мужчины сдували пивную пену, не спеша оглядываясь по сторонам. Сигаретный дым неровно струился, собирался в мутные облака и клубился под потолком. Запахи табака и свежесваренных креветок задавали тот самый дух, который, как нельзя лучше, раскрывал тропические ароматы духов сидевших в засаде красоток, способствуя завязыванию разговоров.
Макс выпрямил спину, усилием воли отбросил мысли о моральном облике струнных инструментов, придал лицу слегка усталое, приветливо-равнодушное выражение и постарался превратиться в Сэмюеля. Когда ему это удалось, он принялся осматривать присутствующих. Как всегда, ярко освещалась лишь барная стойка и высокие стулья рядом. В зале сидело с десяток посетителей, 6 женщин от 18 до 28–30 лет и несколько мужчин. По взаимной договоренности те, кто аватарились более юным возрастом, располагались в одном из соседних баров.
Естественно, что присутствующие герлы неплохо смотрелись и обладали прекрасными формами. Сэмюель заинтересовался старшей из них. Выбранный ею образ казался необычным для виртуального мира, где количество аватарок под девочек младше 16 лет почти вдесятеро превышало тех, кому за 20.
Несмотря на почтенные годы, она была самой яркой женщиной в баре. Высокого роста, в облегающем черном платье с открытыми предплечьями. Темные короткие волосы, тонкое интеллигентное лицо, внимательные карие глаза.
Сэмюелю показалось, что она кого-то напоминает. Но так обычно и было, поскольку для аватара частенько брались фотографии знаменитостей и ретушировались, в меру владения фотошопом. Черты лица персонажа, лежащего в основе, неясно просматривались, хотя, обычно, прямо указать на их источник было невозможно. Наверное, поэтому все посетители казались давними знакомыми, почти приятелями, что как нельзя лучше способствовало созданию теплой, дружеской атмосферы.
Сэмюель подсел к даме. Чуть обозначенным движением головы и выражением глаз та приветствовала его, выразив согласие начать разговор. Приподнявшись над барной стойкой, Сэмюель достал бутылку Кальвиля. Налив себе, он предложил ее собеседнице. Та, утвердительно кивнув, приняла ее и налила янтарную жидкость в свой бокал.
Нужно отметить, что если в баре кто-то наливал спиртное, это означало, что он проделывал это и в реале, сидя у компьютера. Поэтому, согласно сложившимся здесь правилам, каждый наливал себе сам.
– Я Сэмюель, – представился Макс.
– Эйвери, – произнесла она, – можно Эйв.
– Англия?
– Эссекс, – кивнула она.
– Ты красивая, – Сэмюель налил еще кальвадоса.
– Спасибо. Впрочем, тут некрасивых не бывает. Но все равно спасибо.
– Пойдем? – Самуэль кивнул на дверь в номера.
Женщина улыбнулась спокойно, хотя и несколько отстраненно. В ее улыбке не было ни насмешки, ни упрека, ни радости по поводу внезапно нарисовавшегося ухажера.
– К сожалению, не получится, – она говорила мягко, словно с мальчиком, успокаивая его перед сном.
– Я жду бой-френда. Извини.
– Жаль.
Сэмюель действительно почувствовал себя обделенным.
– Надеюсь, я не слишком стар для тебя?
– Нет, – женщина опять улыбнулась и положила руку ему на запястье.
– Сегодня я действительно занята! Не обижайся!
– Если хочешь, я обернусь так, как тебе нравится! – не сдавался Сэмюель.
– Не нужно! Я думаю, мы поладим. Но, не сегодня! – еще раз извинилась она и, помолчав, спросила:
– Сколько тебе лет?
Вопрос этот был неприличен, хотя и предполагалось, что такого понятия здесь не существует. Все, что присутствующий считал необходимым сообщить о себе, он заключал в своем аватаре. Однако, Макс ответил: – 23.
– Я думала 14.
Эйв улыбнулась и вновь успокаивающе сжала его руку. Максу показалось, что она ему не поверила.
– Потерпи. Пообщайся сегодня с кем-нибудь.
Она кивнула на сидящих поодаль женщин.
– Если не передумаешь, вот мой адрес в ICQ. Позвони на неделе. Когда я буду свободна, мы встретимся.
Она передала Максу визитку.
Макс удивился свой реакции. Сказать, что он разочарован, было мало. Еще никогда женщина в виртуале не действовала на него так возбуждающе и успокаивающе одновременно. Он поднялся.
– Я позвоню. Обязательно.
Наклонившись, он поцеловал ее в шею, в районе уха, и вышел из сети.
Минут через десять он вновь зашел в «Тихий дом» под другим ником. Он полчаса одиноко просидел за столиком, потягивая пиво и наблюдая за Эйвери. Незаметно он сделал пару фотографий, которые потом поместил на рабочем столе своего комка.
В тот вечер к ней никто так и не пришел. Когда она вышла из сети, он взволновавшись от каких-то неясных тревожных ощущений, которые словно термиты, крохотными коготками забегали по телу, не стал клеить девушек, все еще сидевших у барной стойки, а переместился в игровое отделение салона. Там, вдумчиво изучив с каждой неделей разраставшееся меню заведения, он остановился на «Плантаторе из Алабамы». Нервически бродя по ярмарке «черного дерева» в Томасвилле, стараясь перекупить срочно понадобившийся ему специфический товар, он повздорил с бородатым, жирным мексиканцем с всклокоченными, сальными волосами и громадным револьвером, болтавшимся на поясе. Яростно торгуясь, он почти до нуля опустошил полугодичный лимит своей клубной карты и, нужно отметить, что каждая из трех, далеко не старых темнокожих обновок, которых он приобрел в результате, в ту ночь получила сполна.
Глава 17
Жизнь продолжалась. Весну сменило лето. Пришел сентябрь, а за ним октябрь. Золотистая поначалу листва пожухла, неопрятными, мокрыми гроздьями свисая с вдруг ставших мрачными и корявыми ветками тополей и кленов. Промозглый ветер гонял ее по асфальту, собирая в грязные, блеклые кучи. Хотелось сбежать из этого города туда, где тепло, где светит солнце, где плещется голубое море.
Мечты разбивались о прозу жизни. Рентабельность предприятия составляла больше 30% в месяц. Это немало. В той же пропорции рос и их личный счет, на этот момент уже достаточно приличный. Столь дорогостоящий отдых никто из бордельеров позволить себе не мог. Нет то, чтоб совсем не мог. Однако, прикинув сумму потерь, возникших в результате вояжа, каждый из них грустно вздыхал и тянулся к будильнику, ставя его еще на 5 минут раньше вчерашнего.
Каждый день они собирались в холодном офисе, пили горячий кофе и принимались за свою эротическую работу.
– Ну что, господа. Какие накопились вопросы?
Кристина, несмотря на противную погоду за окном, утро, когда часы только-только протикали тен оклоков, а также прочие мерзости бытия, как всегда, была накрашена и элегантна.
– В организационном отношении все в порядке. Дела идут. Уважаемый и любимый нами Литератор вчера вернулся из Бангкока. Две недели в поте лица трудился в Паттайе. Думаю – он набрался достаточно впечатлений и повысил квалификацию, потому что на отправку его в Париж денег пока мы не заработали! Надеюсь, что прилив вдохновения позволит ему увеличить доходность нашего предприятия.
– Шутите все, – Алла вздохнула, демонстрируя присутствующим тяжкое бремя бухгалтерской доли:
– А я вот слышала, что наше учреждение стали посещать не только реальные, но и виртуальные личности! Хочу знать, так ли это? И, если так, почему меня не ставят в известность?
Я же всю бухгалтерию запутаю так, что потом разобраться не смогу. Вы сами с меня спросите и скажете, что я мухлюю.
– Аллочка! Ты достала! – взвился Программист. Последнее время строптивость его супруги сильно возросла. К тому же сегодня он был не в духе.
– Действительно, для накрутки рейтинга я сделал программу, генерирующую сложных ботов. Они имитируют реальных посетителей. В отличие от обычных, они не только заходят на сайт, а как бы реально посещают бордель, передвигаясь по его разделам, снимают женщин, участвуют в обсуждениях, иногда создают очереди, чтобы клиенты думали, что заведение пользуется бешеной популярностью.
Эта же программа, от имени этих, как бы настоящих посетителей, рекламирует нас на сторонних форумах. Это полезно и в качестве прямой рекламы, и для продвижения сайта в поисковиках. Я делаю свою работу. Почему мне постоянно предъявляет претензии эта, блин, женщина! Извините за нецензурное слово!
Программист не стал договаривать, только покрутил у виска рукой, демонстрируя, что он думает об этой самой женщине.
– А ты рукой то не накручивай! Объясни – если программа в бухгалтерском отчете дает сведения о 10 посетителях, а деньги поступают только от 5, как мне быть! В ОБЕБ заяву писать, или сразу удавиться!
Как по такой отчетности я квартальный делать буду, дебет с кредитом сводить!
Понятно, что они виртуальные. Но даже виртуальное посещение имеет цену! Затраты на электроэнергию, амортизацию оборудования.
Ты вот скажи, умник, противозачаточные средства при посещении твоих ботов использовать нужно? Это что, не затраты?
– Какие противозачаточные средства? – Ник развел руками.
– Какие? Такие! Которые входят в сан-гигиенические евростандарты! Или мы их соблюдать не станем? А в рекламе так и напишем! Девки, мол, у нас грязные, не подмытые, докторами не обследованные, на ВИЧ не проверенные. А могут вам еще и довесок принести! Для полноты ощущений!
Все эти прибамбасы, хоть и виртуальные, но не из воздуха происходят. Техотдел для того и содержим.
А что, может и зря? Давайте разгоним!
Среди повисшей тишины Алла отхлебнула глоток полуостывшего кофе, обвела взглядом присутствующих и, убедившись, что ее слова произвели должное впечатление, продолжила:
– Какие-то виртуальные личности приходят, как к себе домой, и занимаются сексом! Этот секс получается виртуальным в квадрате, что ли? Как это влияет на загрузку оборудования, нагрузку и зарплату эксплуатантам?
Устроили тут квадратновиртуальный секс, а я – ни слухом, ни духом. А когда при проверке документы истребуют, я им объяснять буду, что эти дважды виртуальные члены не считаются?
Девушкам из налоговой такая мысль в голову не поместится. Им каждый член дорог и в реале, и в виртуале. Они нам и так завидуют, что перед каждой проверкой у них течка начинается. Из двух мест сразу. Из одного – по нашим доходам. А из другого – сами знаете, от чего.
Они к нам приходят даже не половозрелыми, а половоозверелыми. Их, прежде чем к бумагам допускать, нужно на недельку в пещеру Али Бабы отправлять. К 40 разбойникам. Для снятия напряжения.
А я им вместо этого стану объяснять, что половина наших членов их не касается! Что они вовсе не по ихнюю честь придуманы!
Присутствующие удивились такому повороту мысли, но судя по вопросительным взглядам, обращенным в сторону Николая, признали его справедливым.
– Да, не подумал я про бухгалтерию.
Программист, как всегда спасовал перед женой, не найдя, что ответить.
– Не развел в отчете реальный и виртуальный поток. Виноват, исправлюсь.
– Разделит он, разделитель. Их не делить надо, а деньги с них нужно брать за удовольствие!
– Уберите эту женщину, – в очередной раз взвился Николай.
– Я за себя не отвечаю. Чем они платить будут? И за что? Они же виртуальные! Откуда они деньги возьмут!
– Раз своих ботов трахаться научил, учи и деньги зарабатывать! Всегда так было! Хочешь трахаться плати! Пусть бордель откроют виртуальный, в своем виртуальном мире. Заработают там виртуальную валюту и нам ее принесут.
– На хрена тебе их виртуальная валюта? Что ты с ней делать станешь? – Николай не знал, смеяться или плакать. Хотелось делать и то, и другое одновременно.
– А чем она отличается от других криптовалют? Возьми программу по блокчейну, разверни ее первым и цеди крипту. Откроем биржу, будем менять ихнее на наше, и наоборот.
– Да что ты несешь! Как они там заработают! Проститутки безмозглые! У них только одно место для этого приспособлено!
– Да мало ли как! Их проблемы. Нас-то ведь никто не учит – сами крутимся.
А потом, что значит проститутки! Ты муженек, о чем-нибудь другом, кроме баб, думать можешь?
Кто в нашем мире больше всего денег зашибает? Проститутки? Вряд ли. Бандиты, губернаторы, да менты всякие. Может их-то нам клепать и нужно, а не бабье чумурудное.
Но это потом, в отдаленной перспективе. А сегодня – раз твои девки ни на что другое не пригодны, пусть виртуальный бордель откроют и занимаются любимым делом.
– Это как это? Внутри нашей программы, сделать какую-то паразитарную хрень? Непонятно ради чего и с какими целями! Ты хоть понимаешь, что несешь?
– С очень понятными целями. Денег заработать. Повысить рентабельность. Наши процессоры даже по пятницам и субботам загружены процентов на 10–12, а виртуальные проститутки дешевле настоящих в 100 тысяч раз. Думаю, и программисты там будут не дороже. И мозгов у них будет побольше, и пить на работе не станут, и по ночам шастать невесть где! Я уж за этим прослежу.
– Насчет программистов – это хоть как-то понятно. Они там программы клепать смогут и ими с нами рассчитываться. А проститутки? Им-то клиентов подавай! Да еще платежеспособных! С деньгами в карманах. Откуда они там возьмуться?
– Я же говорю, пусть они там свой компьютер сделают, а в нем бордель, как у нас. Для повышения рентабельности. Чем они хуже? Пусть работают!
– Господа! Я не могу разговаривать с этой женщиной!
Программист поднял трубку внутреннего телефона и ткнул в кнопку:
– Пал Сергеич, зайди, поговорить надо.
Павла Сергеевича Кондакова, доктора физико-математических наук, специалиста в области программирования, пару месяцев назад приняли на работу за приличную, по меркам провинциального города, зарплату, для усиления технического отдела компании.
В качестве своего негласного представителя, Кондакова пригласил его однокашник, который теперь был одним из инвесторов компании. Профессор, зная, что речь идет о борделе, хотя и специфическом, далеко не сразу согласился на эту работу. И лишь когда приятель упомянул, что даже обычный программист у них получает раз в десять больше него, принял предложение. Ему установили далеко не рядовую зарплату, неполный рабочий день с графиком, по усмотрению, и негласной доплатой от самого приятеля.
В штате Проф числился ведущим специалистом. Хотя непосредственных обязанностей не имел, осуществлял общий надзор, быстро разобрался в своем хозяйстве и оказался полезен фирме. На голову превосходя остальных, он превратился в эксперта по всем техническим проблемам компании.
Первое время он испытывал неловкость, занимаясь этой, не совсем обычной сферой деятельности, хотя и имел весьма отдаленное отношение к ее специфическим задачам. Однако быстро привык, выработав философию, позволявшую без душевного напряжения занимать это хлебное местечко.
Через пару минут Павел Сергеевич, импозантный мужчина лет пятидесяти, уселся в свободное кресло с выражением внимания на лице. Очевидно, что в этом кабинете ему было неуютно. Обычно он ощущал себя значительнее окружающих. Сейчас же, попав в общество работодателей, нанявших его на второстепенную роль, чувствовал дискомфорт.
– Павел Сергеич, – обратился к нему Николай, – объясните этой женщине, что в нашем виртуальном заведении мы не можем завести еще один компьютер с виртуальным борделем внутри него самого. Пожалуйста! Я уже не могу с ней разговаривать!
Профессор дернулся телом, словно по нему пропустили разряд электричества.
– Николай Петрович! – не слишком уверенно начал он:
– Пару недель назад мы с Аллой Владимировной уже имели разговор на эту тему. С коллегами на кафедре мы обсудили эту проблему. С большим интересом!
Программист и все остальные, ожидавшие, что пришлая знаменитость найдет управу на Алку, с изумлением смотрели на профессора.
Еще больше смущаясь, Кондаков продолжил:
– Видите ли, Николай Петрович! В основе работы квантового компьютера лежат алгоритмы квантово-механических эффектов, таких, как квантовый параллелизм и квантовая запутанность. Квантовая суперпозиция – как и все другие процессы этого рода, даже в пределах нашего мира, имеют множество атрибутов виртуального. Запутываемые частицы могут находиться в разных фазах, располагаться рядом или в разных галактиках, и иметь другие свойства со странными названиями, не имеющими аналогов в макромире. Такая взаимозависимость сохраняется, даже если эти объекты разнесены за пределы любых известных нам взаимодействий. Совокупность же состояний квантового регистра, представленного 2L-мерным гильбертовым пространством, априори включает в себя любые другие виртуальные объекты известных типов.
Кроме того, некоторые эксперименты, проведенные в последнее время, ставят под сомнение объективность и нашего мира, утверждая, что он и сам является виртуальным.
Так что мы с коллегами пришли к выводу: если смоделировать фотоны в виртуальном мире, то нет теоретических препятствий, мешающих запутать фотоны нашего и виртуального мира. Более того, в известном смысле, все кантовые частицы вторичного виртуального мира изначально уже запутаны с любой из частиц исходного для него реального мира. На этой основе можно попытаться сделать компьютер с промежуточным положением, который будет находиться и здесь, и там одновременно!
Если же это окажется слишком сложным, то ничто не помешает запустить этот процесс в самом виртуальном мире, и получить полностью автономный компьютер! Вычислительной мощности нашего оборудования достаточно, а когда заработает виртуальное устройство, производительность возрастет в миллионы раз! Так что теоретически это возможно.
Думаю, мы сможем построить вторичный виртуальный мир, который имела в виду Алла Владимировна, где сможем разместить и виртуальный бордель второго и последующих порядков, и много чего другого. Возможно, это действительно увеличит финансовую эффективность нашего предприятия. Я на это рассчитываю и надеюсь, что ваша фирма примет во внимание мои усилия в этом направлении.
Вернувшись в привычную для себя сферу, профессор успокоился. Теперь он негодовал на себя за слабость.
– Бред. Ведь это займет бездну времени, – взорвался Программист, который все еще был на взводе. Не получив поддержку у Профа, он не выдержал. Сыч имел в виду, что даже если согласиться с белибердой, которую вслед за Алкой нес профессор, все это будет непростой, длительной и бессмысленной задачей в рамках их коммерческого предприятия. Кроме того, развертывание нового виртуального процесса, даже если это возможно, не может начаться с пустого места, с 0, а потребует какой-никакой «истории», хотя бы для отладки работоспособных параметров новоявленной «вселенной», а также ее эволюции.
– Не скажите, коллега. Масштаб времени в виртуальном мире зависит от наших вычислительных возможностей. А они достаточны для того, чтобы время там двигалось в тысячи, в миллионы раз быстрее, чем в нашем мире. Поскольку теория процесса нам понятна (он принципиально не отличается от тех, которые мы имеем), относительно нашего времени, все произойдет практически мгновенно.
Вместе с коллегами и несколькими московскими товарищами мы уже организовали группу для лучшего осмысления этих проблем. Кстати, приоритет Аллы Владимировны мы признаем и зафиксируем при первой же публикации.
В комнате повисло молчание.
– Но ведь мы не сможем смоделировать фотоны во всей их полноте! Мы о них почти ничего не знаем!
– Да и бог с ними, – ответил Кондаков – зачем моделировать черти что! Задействуем только те свойства, которые необходимы. Думаю, этого будет достаточно.
– Но в таком виде они не будут работать! – не унимался Николай.
– Почему же, коллега? – Профессор задумался, пытаясь найти аналогию, которая позволила бы объяснить его мысль программисту.
– Вот вы моделируете виртуальную вагину. Разве она «там» плохо работает?
А ведь вы не воспроизводите даже ее известные свойства. Например, взаимодействие с печенью или селезенкой, не говоря уж о сердце и мозге! У нормальных женщин, все они находятся в сложной физиологической взаимосвязи!
У ваших простипом «там» сердце есть? А мозги? Нет? И слава богу. Они и без них вам деньги прекрасно зарабатывают! Была бы вагина, да титьки побольше! Никто ведь не жалуется? На качество обслуживания?
Так и с фотонами, я думаю. Они-то уж точно не сложней ваших специфических органонов.
Кондаков замолчал, вытирая со лба пот аккуратно сложенным платочком. Николай, уже не пытаясь спорить, смотрел в пространство с видом побитой собаки.
Однако, спокойно профессору жить не дали.
– Вы хотите сказать, что собираетесь создать новый мир только для того, чтобы поместить туда очередной бордель и заработать кучу бабок! – возмутился Литератор. Незавидное положение Николая задело его самолюбие. Кондакова он уважал еще со времен учебы, но статус совладельца фирмы казался ему выше положения наемного сотрудника, пусть даже и профессора. И это требовалось показать, поставив его на место:
– Я думал о вас лучше, Павел Сергеевич!
– Видите ли, уважаемый, – профессор снял вдруг запотевшие очки и, тщательно подбирая слова, произнес:
– Что же тут плохого? Во-первых, почему бы и мне не заработать! Ведь Вы же возьмете меня в долю? Если дело выгорит, и мы понаделаем еще кучу борделей последующих порядков.
У профессора было неплохо с юмором. Он мог виртуозно интонировать свои мысли. Его ответ прозвучал в меру смиренно, словно бы он соглашался с назначенным ему статусом, но, в то же время, издевательски, обозначая реальное место Климентия в общественной иерархии.
– Кроме того, мне странно слышать упреки по поводу моего морального облика от человека, зарабатывающего эротическими измышлениями. Уж не считаете ли вы себя монополистом в этой сфере? Вынужден вас разочаровать!
Профессор, как и большинство народонаселения, так и не нашедшего свою кормушку в новом мире, уже давно был на взводе и запускался с пол оборота:
– Скажу больше, в последнее время мне кажется, что весь этот «наш» мир больше всего бордель и напоминает, – профессор продолжил низвергать статус присутствующих, намекая на то, что если виртуальные проститутки, вроде них, чувствуют себя выше известного ученого…
– Но это, конечно, лирика.
Кондаков решил, что достаточно поставил на место работодателей, в целом неплохих ребят, с которыми предстояло работать. Однако еще одна мысль пришла ему в голову, и он не удержался:
– Кстати, – произнес он со смешком, чтобы разрядить вдруг накалившуюся атмосферу, – «физика» состоит в том, что первым воспоминанием человечества как раз и было то, что «наш» мир был сотворен в качестве борделя!
Напомню!
В Библии сказано, что как только человек стал «плодиться и размножаться» и появились «дочери человеческие», Сыны Божии увидели, что они красивы, и стали использовать их по прямому назначению, какая кому понравилось. Потом по этим самым дочерям стали шляться «исполины», и начался такой разврат, что Бог пожалел, что создал человека и наслал на землю потоп.
Пару минут все молчали, довольные, что сложная, не совсем понятная тема поднятая Алкой, оказалась исчерпанной, и разговор вернулся в привычное русло.
– Надо же, – подытожила Кристина, – я Библии, конечно, не читала, но всегда это чувствовала! Бордель! Как есть бордель! Я класса с 8 ощутила это свое божественное предназначение! Жалко только, что трахаться приходится не с мажорами богородными, а со всякой шушерой! И по большей части бесплатно!
А как бы хотелось, – томно заключила она, – пару–тройку исполинов! Я уж им бы и мошонки, и кошельки опустошила!
Ее заявление окончательно разрядило обстановку. Все заулыбались. Даже насупленный было Сыч, принялся выставлять бутылки пива из рядом стоящего холодильника, замаскированного под шкафчик для бумаг.
Нужно отметить, что не далее как вчера он явился домой под утро, навеселе, с запахом духов в богатом букете принесенных ароматов и получил выволочку от благоверной. С утра, страдая головой после вчерашнего, он искал повод, чтобы в очередной раз засвидетельствовать перед ней свое отвращение к внебрачному сексу.
– Ну что вы, господа! – немедленно откликнулся он, увидев удобную возможность, – Мы же цивилизованные люди. Как можно! Какой бордель? Да ну его. Если бы не работа, я о нем бы и не вспомнил!
То ли дело, пришел домой, прилег на диванчик, жена по боком, колбаса в холодильнике, телевизор лопочет. Что еще нужно для счастья!
А об исполинах ты, Кристиночка, не жалей. Раз они вымерли, не оставив потомства, значит конкуренции с земными мужиками не выдержали!
И добавил, косясь на Алку:
– А вы, профессор, говорите – бордель! Не согласен. Мир создан, – Сыч задумался, пытаясь припомнить хоть что-нибудь из проповедей, на которые он изредка натыкался, блуждая по телеканалам. Но, так и не вспомнив ничего путного, с пафосом произнес, – Мир создан для Добра, Познания и всего такого прочего.
Однако, его слова не нашли понимания среди приятелей.
– Николенька, зайчик мой, – не согласился Литератор, не понявший замысел друга по умиротворению супруги.
– Мне кажется, профессор прав. Многие другие религии утверждают примерно тоже. Азияты считают, что первопричиной нашего мира являлся Первородный Фаллос, а половые отношения – самой благочестивой сферой жизни, в которой люди уподобляются божествам. Именно лингам там является объектом поклонения. Примерно так же считали греки, египтяне, не говоря уж про индийцев с китайцами. Вспомним Камасутру – искусство служения богам! А уж какие там храмы! Куда до них нашему борделю! Мы по сравнению с ними детский сад.
Да что там религии! Сама письменность зародилась как элемент порнографического искусства. Надо же было подписывать порнушку! Чтобы не путаться!
Недавно я прочел, что самый древний текст, черти какого тысячелетия до нашей эры, находится между лопатками статуэтки голой бабы.
Как вы думаете, что там написано? – Климентий причмокнул губами от удовольствия, что может явить миру познания в столь важном производственном вопросе:
– Самое важное, что написать и возможно! То же пишут и наши телки на этом месте – «Трахни меня!».
Один профессор по первобытной лингвистике перевел чуть более пространно: «Вяжи богиню рогову к раме, и имай рай от Макоши». Видать богиня любила погорячее. Не веришь? – удивился Михалыч, увидев скукоженную физиономию Сыча, – А ты набери «Мокошь из Костенок», да погугли малость.
Однако, перехватив взгляд приятеля, который указывал ему на Алку, понял, что говорит лишнее. В семейных проблемах товарища, была немалая доля его вины. От Алки могло достаться и ему.
– Профессор, у меня вопрос, – поспешил он сменить тему, – зачем им, «виртуальным», на нас работать?
– Так куда же им деваться? Мы их контролируем программно и задаем потребность – считать, считать и считать. И немного лени. Чтобы не сами считали, а комок придумали, да его считать заставили!
– Понял, – согласился Литератор.
– И еще одну потребность, – добавил он, – трахаться, трахаться, трахаться. На радость нашему банковскому счету!
Павел Сергеевич, а вы считаете, что наш мир виртуален?
Павел Сергеевич вздохнул. Этот вопрос часто возникал на занятиях со студентами – программистами. Вопрос был мутным. Обсуждать его он не любил.
– Смотря что считать виртуальным. Если согласиться, что наш мир кем-то создан, следует считать, что он виртуален, так как является продуктом «чужой» фантазии, законов и инструментов.
Точно так же, как законы «нашего» мира, на основе которых функционирует «наш» компьютер, в котором находится ваш виртуальный бордель, отделены от «внутренних» законов этого замечательного учреждения. Однако, если бы мы находились в самом борделе, для нас «его» законы казались бы истинными.
– В каком смысле истинными, Павел Сергеевич? – уточнил Литератор.
– Дорогой, если бы вы посетили ваш бордель, не заплатили, а вышибала бы набил вам морду, это было бы правильно? «Истинно» – с точки зрения законосообразности и логики процесса?
– Вы прямо провидец! Лет десять назад я взял кредит. Когда по этому поводу коллекторы испортили мне вывеску, в ментовке мне разъяснили, что такое закон, совесть, правда, истина, справедливость, прокурорский надзор и звонок адвокату. После их разъяснения, кроме морды, у меня оказалась сломанной пара ребер.
Так наш мир виртуален? Павел Сергеевич?
– Если признавать, что мир создан, мне кажется, следует считать его виртуальным.
Программист довольный, что у него, появилась возможность вклиниться в беседу, к тому же не связанную с половыми проблемами, произнес:
– Тебе же объясняют – вероятность 50%.
– Почему 50%,– удивился профессор.
