В. Слесарев
Геймекер
– Так, клиент же, дорогуша, клиент. Именно он платит за все. Как и во всех других борделях!
– А мне кажется, это ты мне должен!
Алла вовсе не собиралась отпускать мужа в эти самые морфеевы объятия. На него у нее были другие планы. Она надула губки:
– Кто меня туда засунул? Ты! А мне отдуваться!
– Да нет кошечка, наоборот, это я заберу у тебя половину гонорара. Потому что без темницы на тебя никто бы не позарился. А придумал ее Литератор, а цепи тяжкие нарисовал Глебушка, а программу сочинил я. Так что готовься со всеми нами делиться.
– Да уж, с вас получишь. Козлы и есть козлы, молока не дождешься, одна только сперма.
Но, подумав минуту, томно добавила:
– Ну и как же я буду рассчитываться сегодня? В темнице? Или как рабыня Изаура?
И действительно, этой ночью она расплатилась сполна, с воодушевлением и большой самоотдачей. Она с энтузиазмом побывала в качестве итальянской, французской и луизианской подданной и очень огорчилась, когда Николай объяснил ей, что итальянский и мексиканский сериалы идут в одном комплекте, и по отдельности он их не потянет.
Счастливо засыпая, уже сквозь дрему она подумала, что надо бы подсказать Михалычу, чтобы у владельца Изауры оказалась хотя бы пара-тройка приятелей.
Глава 11
Нужно отметить, что многие представители зеленого собрания имели живую, кипучую натуру. Десяток из них с энтузиазмом взялись за воплощение идеи Максима, и уже через пару месяцев несколько «бочек», как на русский манер их назвали с легкой руки Макса, спустили в океан в паре километров от берега в районе Могадишо.
Первые из них прослужили недолго. Рулевые кораблей не обращали внимания на плавучий мусор и не особо высматривали его по курсу. Однако, несколько взрывов, повредивших с десяток торговых судов и потопивших пару местных рыболовецких баркасов, быстро свели на нет эту беспечность.
Уже через месяц капитаны торгового флота знали о появлении в море новой заразы, взрывавшейся при контакте, повреждая форштевень или даже топя столкнувшееся с ней судно. Новоявленная морская мерзость была почти незаметна в волнах, поэтому избежать столкновений было непросто. Особенно ночью.
Однако постепенно рулевые стали внимательней и предпочитали далеко обходить это дьявольское отродье, признав его право на существование.
Процесс пошел. Несмотря на тихоходность, на участках интенсивного судоходства каждая посудина ежесуточно оказывалась в пределах выстрела у нескольких достаточно крупных кораблей, которые обнаруживались слегка переделанными китайскими эхолотами для любительской рыбной ловли. В автоматическом режиме она выходила на связь и требовала оплаты за проход.
Процесс протекал быстро. «Бочка» выдавала стандартный запрос, и если судно не успевало перечислить деньги на указанные счета, пока не выходило из зоны обстрела, оно получало выстрел в борт и отверстие в районе ватерлинии. Помимо не слишком приятной дырки в корпусе, выстрел приводил к выделению обильной копоти, проникавшей в самые мелкие щели грузовых трюмов и необратимо портившей десятки тонн грузов. Потребовалось немного времени, чтобы капитаны и судовладельцы стали предпочитать относительно небольшую плату диким экологам, срыву контрактов по доставке и не дешевому ремонту. Что же касается танкеров, то выбора у них не было. Они горели. Усовершенствованный кумулятивный заряд с легкостью прошивал двойную обшивку их корпусов.
Производимые в африканских мастерских бочки стоили копейки и окупались за одну операцию. Курсируя в районе африканского рога, Ормузского и Баб-эль-Манде́бского проливов, они приносили доход в 300% ежемесячно.
Их количество росло в геометрической прогрессии. В течение первых месяцев, тарифы на морские перевозки выросли втрое, но и тогда не окупали затраты судовладельцев. Страховщики прекратили выплаты премий. Транспортные компании и порты стояли перед угрозой банкротства. Резко возрос спрос на сухопутные грузоперевозки.
Начавшаяся борьба с новой угрозой не дала существенных результатов. Расстрел почти незаметных, болтающихся меж волн бочек с самих кораблей, тоже раскачиваемых морем, был невозможен. На первых этапах эффективными оказались минные тральщики, которые утюжили места скопления, подрывая плавучие мины своими прочными корпусами. Однако после того, как относительно крупный фугасный заряд заменили на несколько более мелких, кумулятивных, в магнитных корпусах, тральщики перестали вступать в контакт, получая множественные пробоины после каждого соприкосновения. Расстрел на высоких скоростях оказался малоэффективен. Если же тральщик ложился в дрейф, то сам становился мишенью для обстрела стаи соседних бочек.
Уничтожение с беспилотников тоже не давало удовлетворительных результатов. Это вооружение стоило в сотни раз дороже самих лодок и не могло применяться массово. К тому же, посудины стали комплектовать средствами противодействия воздушной угрозе. Поскольку для этого требовалось вооружить лишь одну-две бочки на стаю, дополнительное оборудование не привело к их существенному удорожанию. Примерно то же произошло и со специально натренированными дельфинами, которых пиндосы пытались приспособить для этих целей. После несложной модернизации устройства (установили датчики движения с функцией самоподрыва), дельфинов надолго не хватило, и процесс продолжился.
Постепенно сеанс взаимодействия «свободных экологов» и грузоперевозчиков развивался таким образом, что те, предпочитая не искушать судьбу, стали оплачивать «экологические сборы», а большинство посудин перестали комплектоваться вооружением, лишь имитируя опасность. Одной «серьезной» лодки на десяток пустых оказалось достаточно, чтобы поддерживать уже сложившийся имидж.
Множество мелких мастерских в африканских городах и поселках, названия которых невозможно отыскать на карте, получили работу на многие годы. Конструкция стала столь простой, что пара малограмотных рабочих из бывших в употреблении металлических или пластиковых емкостей могли изготовить 2–3 агрегата в течение рабочей смены. Из компонентов, помимо старой, уже использованной бочки, самыми сложными были – «мозги» и связь в виде полуфабриката китайского смартфона за 10 долларов, старый автомобильный аккумулятор, пара электродвигателей от стеклоподъемников, водяная помпа от стиральной машины, да воздушный компрессор для подкачки автомобильных шин.
Все это и остальные мелочи можно извлечь из любой, погибшей от старости Тойоты или Хендая. Вместе с работой, где-нибудь в Болгарии или Вьетнаме, изделие обошлось бы меньше ста долларов за штуку. Изобретательные же африканцы ухитрялись производить эту продукцию не только бесплатно, но еще и получая доплату за утилизацию мусора.
Невольно являясь автором этого проекта, Максим стал авторитетным человеком в мире зеленых и анархистов, хотя и с трудом избежал уголовного преследования.
Глава 12
– Как идет разработка сценариев?
Николай подошел к Михалычу и похлопал его по плечу. Литератор сидел, развалясь в кресле, задрав ноги на журнальный столик. Он ожесточенно тыкал пальцами в кнопки планшета, находящегося у него на груди. Судя по выражению лица, он находился где-то там, в своих грезах и пытался излить их в строчки экранного текста.
– Я закончил с базовым софтом и могу начать работу над игровыми программами – Николай еще раз похлопал по плечу приятеля, пытаясь привлечь его внимание: – Для этого нужны тексты, картинки и прочая сопроводиловка. Что-то я их не вижу!
– Есть, есть! – Отозвался Литератор, – листочков пятьдесят накарябал. Вариантов 10–15 уже могу предложить. Вот, знакомься.
Он передал Программисту стопку бумаг, заполненных мелким текстом и множеством рисунков – опорных точек будущих раскадровок:
– Будут замечания, обсудим, исправим.
– Ты что, – удивился Николай, – все еще с бумагой работаешь?
– Да нет, в основном с экрана. Но чистовую отделку делаю на бумаге. Так я лучше текст воспринимаю. Хочешь, бери флешку. Кстати, если мысли появятся какие-нибудь эротические, не стесняйся. Я с удовольствием включу их в сценарий.
– Хорошо, коллега, поделюсь, – Николай задумался, припоминая, когда последний раз у него появлялись подобного рода мысли, но вспомнить не смог. Да и мысли эти у него бывали простыми, короткими и совсем не интересными.
– А флешка или бумага – мне до лампочки.
Все же он выбрал флешку, вставил ее в разъем и открыл заставку. На экране появилось синее южное море, чуть заметный у горизонта остров с пальмами, склонившимися над водой. Хриплый голос запел: «Наклонившись к воде, парусами шурша, бриг двухмачтовый лег в развороте…».
Нетерпеливо ткнув кнопку, Николай перешел в сетинг.
Игра: Пираты Карибского моря.
Статус клиента: капитан пиратского корабля.
Локация: Карибское море, бриг «Счастливая Долорес» водоизмещением 140 тонн, 1756 год.
24 июля 1756 года. Пиратский парусник. 40 головорезов. Полгода в море.
«Счастливая Долорес» двое суток преследовала трехмачтовый торговый шлюп. Утром третьего дня она подошла к нему на расстояние броска абордажных крючьев. Бой был коротким и яростным. 6 человек из команды убиты в схватке. Четверо ранены. Двое из них тяжело. Их быстро и безболезненно добили товарищи. Мертвецов буднично отправили за борт, скороговоркой прочитав короткое шанти, подходящее для такого случая.
Как оказалось, груз взятого на шпагу судна, состоявшего из незатаренных бобов, зерна и маниоки не представлял интереса для пиратов, вызвав у них приступ злобного разочарования, нередко случавшегося в столь длительных и не слишком удачных походах. Медлительное, 400 тонное судно ни продать, ни использовать было невозможно. Забрав спиртное, провизию, невеликие ценности, принадлежащие команде, они незамедлительно потопили его, залпом в упор из трех орудий левого борта, вместе с оставшимися в живых матросами и пассажирами – мужчинами.
Несколько женщин подняли на борт «Счастливой Долорес». Нестройной кучкой они столпились у фок-мачты. Рядом с одной из них, которой вероятно было за 30, стояла совсем юная девушка, лет 19, наверное, дочь или сестра или воспитанница.
Франтоватый капитан, испанец или португалец, был невысок ростом и худ так, что щеки его ввалились, натянув кожу на скулах. В отличие от остальных пиратов, он не носил бороду, хотя и не был чисто выбрит. Недельная щетина, в которой причудливо чередовались иссиня черные и совершенно седые волосинки, густо покрывала его лицо.
Его возраст определить было почти невозможно. С равным успехом ему можно было дать и 40, и 60. Кожа лица груба, темна и испещрена множеством глубоких мелких морщин, словно у крестьянина, всю жизнь проработавшего в поле, под палящим солнцем Андалузии.
Однако держался он элегантно, одет в темно-коричневый бархатный камзол и расшитую кружевом рубашку. На боку висела шпага с витой рукоятью, отличавшаяся от грубого арсенала прочих пиратов.
Капитан забрал ту самую, рядом с которой стояла сестра или дочка.
После того как боцман, под одобрительный хохот матросни, втолкнул их в его каюту, он резким окриком подозвал их к себе, поставив там, где в полутемной каюте находилось пятно света, проникавшего через кормовое окно. Несколько минут он молча их рассматривал. Лица женщин были насуплены, глаза слезились от порохового дыма, все еще не выветрившегося из надстройки.
После резких маневров судна, во время абордажа, помещение находилась в полном беспорядке.
Стол завален картами и навигационными приборами. Пузатая бутылка, в такт раскачивавшемуся судну, перекатывалась в лужице темного вина, источавшего запах корицы, перца и каких-то горьковатых трав. Рядом находилась низкая скамья, на которой могло разместиться пять–шесть человек, и пара вычурных кресел в колониальном стиле. Они, казалось, плыли в облаках пороховых газов, все еще струившихся по полу.
У стены поскрипывал, покачиваясь на подвесах, невообразимого размера откидной походный диван, год назад снятый с захваченного самбука мавританского бея. Сапфировый шелк его обивки наполнял каюту таинственным мерцанием, напоминавшим капитану о походном гареме азиата, по соображениям компактности, состоявшим из девиц весьма юного возраста. Несмотря на немалую численность, весь гарем помещался на этом ложе, вздрагивая и вереща чего-то, когда, насаженный на пушечный шомпол, бей разражался очередным потоком арабских ругательств.
– Приветствую вас на борту «Счастливой Долорес», – произнес капитан таким тоном, словно находился на светском рауте.
– Как зовут дам? – осведомился он.
– Хенни, София-Розина, – поочередно ответили женщины.
За дверью каюты послышался гулкий топот множества тяжелых сапог, а потом женские крики и грубый мужской смех. Капитан поморщился.
– Как проходило путешествие? – тон капитана был галантен.
Однако, в свете сложившихся обстоятельств, его вопрос звучал нелепо и не требовал ответа. Не дождавшись его, капитан продолжил:
– Дамы, вы мой приз с захваченного корабля. Пока я не получу отступного – я ваш хозяин.
Он замолчал, глядя на реакцию женщин. Он еще не решил, что с ними делать.
Пленники чаще всего брались для выкупа, однако этот бизнес не сулил больших барышей.
– Как ты думаешь Хенни, много ли за вас могут заплатить ваши родственники?
У капитана был выбор. Первый вариант заключался в том, чтобы, не имея никакой гарантии на успех, много месяцев ждать денег из Европы. Все это время он должен содержать их на берегу за свой счет, оберегать от других головорезов, что, зачастую, создавало проблемы ему самому. Учитывая, что родственники женщин, вероятно, сегодня убиты, а их имущество захвачено или потоплено, размер, да и сама возможность выкупа вызывали большое сомнение.
Второй вариант – продать их на рынке одного из Карибских островов. Женщины миловидны и в том возрасте, когда их можно использовать и в качестве прислуги, и для работы на фазенде, или предложить плантаторам в Порт Рояле, Нью-Провиденсе или Галвестоне. Многие из них имели целые гаремы «дам» различных национальностей.
Впрочем, большой ценности эти женщины не представляли. Европейки стоили втрое дешевле негритянок. Англичане тысячами продавали в колонии и своих соотечественников, попавших в долги, занимавшихся бродяжничеством или попрошайничаньем. Тоже случалось с шотландцами и ирландцами, захваченными при подавлении восстаний и бунтов, среди которых преобладали женщины, поскольку мужское население, в этих случаях, чаще всего просто уничтожалось. Среди них попадались вполне достойные особи различного возраста, которых вполне хватало для удовлетворения потребностей рынка. Более того, многие из них не находили хозяев, и после аукционов отпускались на «волю», где умирали с голода на пыльных улицах местных селений.
Содержать белых было хлопотно. К тому же, как работницы они не ценились – были ленивы, слабы телом и неустойчивы к местным болезням. В качестве содержанок они тоже не пользовались спросом. Мулатки были и привлекательнее, и горячее. Знатоки утверждали, что европейки надоедают быстрее, чем даже индианки, не говоря уж о прочих, весьма разнообразных представительницах местного гаремного «бомонда». Поэтому, даже при неплохих внешних данных, у одного хозяина они редко задерживались больше, чем на месяц.
Чтобы иметь хотя бы какой-то навар с белых женщин, владельцам рекомендовали скрещивать их с неграми. Процесс этот приобрел такие масштабы, что в 1681 потребовалось ввести специальный закон, «запрещавший спаривание ирландок (которые были наиболее дешевы и многочисленны) с африканцами с целью производства рабов на продажу», поскольку это снижало рабочие качества «черной породы» и сбивало цены на «природных» чернокожих, уменьшая прибыльность экспедиций по завозу рабов из Африки.
Впрочем, на собственные потребности этот запрет не распространялся. Поэтому ирландок частенько использовали для выращивания квартеронок, которых, в своих поместьях заготавливала заботливая родня, радея о половом воспитании своих отпрысков и профилактике гомосексуальных склонностей мужской половины, что в этих местностях было немаловажно.
Однако, квартеронки получались в лишь третьем поколении. Процесс их выделки был не быстрым и не отличался высокой производительностью. Лишь третья часть полученного в результате потомства годилась для использования в намеченных целях. Так что ждать больших доходов от продажи попавших в его распоряжение «дам», капитану не стоило. К тому же, одна из них оказалась не первой свежести, а вторая находилась в том склочном возрасте, который недолюбливали и любители зрелых женщин, и те, кто предпочитал что-нибудь помоложе. Хотя и на таких охотники найдутся, однако быстро сыскать хозяев для них было не просто. Единственное их достоинство – более или менее пристойное происхождение, в том смысле что, в отличие от «английского товара» эти, по крайней мере, не промышляли проституцией в лондонских подворотнях и скорее всего, были здоровы.
Следовало учитывать и то, что сегодня расположение духа команды было особым. Изредка такое бывало, когда корабль больше месяца болтался в море. По опыту, капитан знал, что вряд ли кто из сегодняшних пленниц, попавших в руки матросов, доживет до выкупа.
Даже он не мог игнорировать это настроение, без угрозы для своего авторитета. В такие моменты, противопоставлять себя команде – смертельно опасно. Да и потом, чрезмерная меркантильность в подобной ситуации могла дорого ему обойтись. Это бы запомнили. И надолго!
Должность капитана – выборная. Он каждый день должен доказывать разномастному, многонациональному сброду право занимать ее, при необходимости посылая любого из них в огонь и воду, а иногда и на верную смерть.
Несколько минут капитан обдумывал, как поступить, прислушиваясь к внутреннему голосу и звукам за дверью.
Затем он придвинул кресло, обитое зелено-голубым полосатым атласом, с ручками из причудливо перевитых полированных лиан, и уселся напортив женщин. Жестом он приказал девушке подойти к нему. Та не осмелилась возражать.
– Чем ты занималась, София-Розина? Что умеешь делать?
Капитан пальцем приподнял за подбородок ее, хотя и симпатичную, но густо обсыпанную крупными веснушками мордашку.
– Маня учили вышивать шелком и сервировать стол. Еще я умею разводить цветы на клумбах и полетах, – ответила девушка дрожащим голосом.
– Этого я и боялся, – буркнул капитан.
Шум на палубе усилился. В разных концах корабля кричало несколько женщин. Одни из них вопили жалобно, выкрикивая чего-то, другие истерично, словно отбиваясь от стаи собак, третьи натужно, будто преодолевая навалившуюся на них тяжесть.
Рядом с каютой истошно закричала девушка: «Не надо! Не надо!», потом слова стали неразборчивыми, слышалось лишь тихое повизгивание. Через некоторое время послышался взрослый женский голос. Он страшно выл на низкой, звериной ноте, сначала монотонно, потом толчками. Голос то затихал, то раздавался с новой силой, иногда срываясь на хрип, свидетельствуя о том, как часто у «дамы» меняются партнеры.
Капитан сел в кресло и подозвал Хенни.
– Тебе придется раздеться, – произнес он любезным голосом, впрочем, не торопя ее это делать.
Подождав с минуту, он взял в руки тонкую трость, инкрустированную перламутром, и вычурно-изящным движением указал на дверь каюты. Сжал губы так, что они стали тонкими и бледными, и тихим голосом, почти лишенным выражения, однако четко артикулируя каждую букву, произнес:
– Эта дверь, как и все другие на этом корабле, не имеет запоров. Если ветер, – капитан говорил медленно, с длинными паузами после каждого слова, – Если ветер, случайно, откроет ее, и матросы увидят, что ты все еще одета и не находишься между моих бедер, поначалу они будут смеяться. Долго. Они чуть не лопнут от смеха. А потом… – капитан помолчал, спокойно и серьезно глядя на женщину:
– Потом они, вышвырнут меня за борт. А вот вы, – капитан сделал упор на слово «вы», – вы будете долго обслуживать команду. Всех вместе и каждого по отдельности.
В этот момент набежавшая волна качнула судно. Дверь скрипнула и медленно приоткрылась, однако, дойдя до середины, остановилась, повернула обратно и возвратилась туда, откуда начала свое движение.
Так быстро, наверно, не раздевалась, еще ни одна женщина на свете. Уже через несколько секунд Хенни без одежды присела на колени, у ног капитана.
– Молодец, – похвалил он ее.
– А теперь, слушай очень внимательно, – капитан придвинулся к женщине и перешел на шепот: – Моя мужская сила не может подвергаться сомнению. Команда должна слышать, как развлекается капитан. Сейчас ты изобразишь оргазм и будешь стонать долго, страстно, с надрывом и подвыванием так, чтобы тебя слышало все судно от форштевня до полуюта. Начинай.
Капитан поднялся на ноги и взмахнул тростью, словно дирижерской палочкой.
Женщина, все еще находившаяся в ступоре, даже изменилась в лице и приоткрыла рот от удивления. Однако увидев глаза капитана, она поняла всю важность поставленной задачи.
Сначала тихо и неуверенно, а затем все громче начала испускать стоны, которые обычно издают женщины, занимаясь любовью. Капитан одобрительно кивал, требуя делать это еще громче. По мере того, как концерт набирал силу, все прочие звуки на судне затихали. Казалось, умолкли даже чайки, препиравшиеся на палубе из-за остатков оторванной в бою плоти. Впрочем, идиллия длилась не долго. Проявив уважение к капитану, команда с удвоенным энтузиазмом продолжила прерванную забаву.
Через некоторое время кэп решил подключить к представлению и девушку.
– Присоединяйся, – кивнул он ей. И та, искоса поглядывая на мать начала подвывать ей. Ее тонкий голосок придал пикантности крикам женщин.
Они стояли рядом и старательно стонали на два голоса, ища взглядом одобрения капитана. Они понимали, что новый хозяин имел полное право и на их экзерсисы, и на их жизнь, и на тело. Все, что он делал сейчас, он делал по праву господина. Ясно, что если тот решит воспользоваться и правом мужчины, это станет для них большой удачей.
Впрочем, так оно и было.
Об участи женщин, захваченных пиратами, ходило множество легенд и правдивых рассказов, которые они многократно слышали. Да и, собственно, развлечения пиратов не слишком отличались от обыденных нравов этих мест.
Согласно традициям и даже законам групповые забавы в Новом Свете были не столько редкостью, сколько обыденным явлением. Бытописатели этого времени рассказывали, что на Карибах не считалось зазорным, даже развлекаясь с женами, укладывать с ними в постель служанок, воспитанниц и прочую, достойную того, «живность», имевшуюся в хозяйстве патрона.
Считалось хорошим тоном на вечерах или балах, в соседних бунгало иметь достаточное количество цветных красоток всех возможных оттенков для выпуска пара у кавалеров. Это способствовало утонченному, светскому колориту не меньше, чем сервировка столов, деликатность блюд или роскошь модных нарядов, придавало особую остроту, и шарм отношениям дам и кавалеров, снижало накал страстей между мужчинами, количество драк и дуэлей.
Ну а по окончанию, джентльмены имели возможность расслабиться, устроив в этих бунгало такой разгул, о котором потом они много дней рассказывали, не стесняясь. Такого рода секс признавался вполне приемлемой формой разрядки, необходимой при чрезмерном возбуждении мужчины, которое почиталось нежелательным для общения с женами. И нужно отметить, что многие дамы, с томным видом прикладывая к лицу лорнеты, с удовольствием наблюдали за этими развлечениями из слегка задрапированных окон, которые специально для этого устраивали на балконах и мансардах.
Для кавалеров, и для наблюдавших за их проказами дам, подобные процедуры считались полезными для здоровья настолько, что местные лекари рекомендовали практиковать их, не реже 2 раз в месяц, для профилактики малярии и других заразных болезней, которых в этой местности водилось немало.
Естественно, что обе женщины, четыре года прожившие на Кюрасао, принадлежавшие к островному светскому обществу, неоднократно присутствовали при подобных развлечениях.
Обычно у них, в Виллемстаде, на приемах у капитана Вест-Индийской компании все это происходило в огромном, открытом бунгало без стен, где обычно хранилась охотничья утварь и амуниция для лошадей и всадников. На время банкетов снаряжение переносили в соседние строения, освобождая его для эскапад. Десяток деревянных столбов, поддерживавших огромную тростниковую крышу, нисколько не скрывали происходящее ни от мужчин, ни от дам, ни даже от детей, которые после захода солнца покидали пышущую жарой виллу и располагались неподалеку на газонах вокруг столов с угощениями.
Поэтому ни Хенни, ни София-Розина, не считали что то, что с ними происходило, чем-то из ряда вон выходящим. Напротив, так оно и должно было случиться в подобной ситуации.
Следующую ночь капитан провел спокойно, как младенец.
Когда рассвело, он привел себя в порядок и решил пройтись по судну, чтобы убедиться в том, что все в порядке. Действительно, проблем не было.
На море – штиль. Корабль дрейфовал, паруса убраны. Вахтенный стоял на месте. На палубе, в баке и в кубриках валялись еще не прибранные после боя куски обшивки, такелажа, на досках темнели пятна засохшей крови, а также свидетельства бурной ночи – остатки женской одежды, пустые бутылки, которые перекатывались с места на место, когда судно переваливалось с боку на бок на пологих, прозрачных волнах.
Большая часть команды спала. Корабельный плотник – широкоплечий метис лет шестидесяти, сидя на шканцах, бренчал на гитаре и напевал вполголоса. Два полупьяных матроса, тупо сидевшие неподалеку, привалившись к мачтам, оживлялись после каждого куплета и дурными голосами орали припев, не придерживаясь никакой мелодии, как и было положено.
Капитан любил эту песню. Прислонившись к грот-мачте, он молча стоял, пока она не кончилась:
Королевские пушки устроят погром, —
пел плотник, —
Дико взвизгнет картечь у буршпруга.
Но спасет тебя ром, чудодейственный ром,
Терпкий, солнечный ром,
Под названьем – Тортуга.
Солнце жжет в небесах, —
загорланили припев матросы, —
Соль скрипит на зубах,
Мертвецов океан упокоит в волнах.
Бьет волна за волной, в вантах воет зюйд-вест,
Рваный парус полоща упруго, —
словно не слыша дикого подвывания «помощников» продолжил старик, —
Горький пепел надежд, тени наших невест
Вот награда твоя,
Славный остров – Тортуга.
Солнце жжет в небесах, —
взвыла матросня, —
Соль скрипит на зубах,
Мертвецов океан упокоит в волнах.
А когда под конец шею стянут шнуром,
Рея станет последней подругой,
Не спасет нас с тобой чудодейственный ром,
Сладкий, нежный наш ром,
Под названьем Тортуга.
Солнце жжет в небесах, соль скрипит на зубах, —
на глазах выпивох появились пьяные слезы, —
Вот и нас океан убаюкал в волнах.
Неподалеку две кучки матросов играли в карты и пили пиво, опустошая одну из бочек, захваченных на шлюпке. Видя, что капитан прислушался к песне, они уважительно замолчали.
Женщины находились в матросском кубрике, расположенном под палубой. Теперь они почти не издавали звуков.
Убедившись, что на корабле все в порядке, капитан вернулся к себе. Следующие два дня он не выходил из каюты. Все это время судно дрейфовало при почти полном штиле. Лишь наполовину зарифленный стаксель удерживал его по ветру, ловя редкие порывы легкого летнего бриза.
Когда капитан, наконец, появился, палуба и другие помещения корабля были отдраены и приведены в порядок под руководством боцмана.
Женщин на корабле не было. На третий день, когда команда выпустила пар, а «дамы» потеряли товарный вид, их отправили за борт. Выжили только те, которые находились в каюте капитана.
Через неделю «Счастливая Долорес» зашла на Тортугу. Там капитан продал свои трофеи в публичный дом, оговорив, что его команда может пользоваться ими бесплатно. Сам он при каждом заходе в порт, посещал их еще года три–четыре, пока не был пойман испанцами и не повешен на рее галеона.
Глава 13
Прошло около двух месяцев. Под руководством Кристины Программист, Литератор, да и все остальные члены команды трудились как никогда раньше, оставаясь в офисе до глубокого вечера. Создание программ подвигалась быстро. Хотя ежедневно возникало множество технических и других проблем, бета-версии части сюжетов были практически готовы.
На одной из утренних планерок, происходивших в кабинете у Кристины, она привлекла внимание присутствующих, поднялась и взяла слово:
– Информирую вас, друзья и коллеги, что за прошедшее время всеми нами проделана большая организационная и практическая работа. Мы можем подвести некоторые итоги.
– На сегодня дело обстоит следующим образом:
1. В одной из стран третьего мира, с подходящим для этого законодательством, открыта компания, формальными учредителями которой являются выбранные нами и нашими инвесторами представители.
Устав компании дает ей право работать в качестве как виртуального, так и реального борделя. Естественно, по месту ее регистрации. Каждый из нас юридически не имеет к ней никакого отношения, однако через своих представителей владеет ее долями, в ранее оговоренных пропорциях, и правом на будущую прибыль.
2. В другой стране, с не менее подходящим законодательством, открыта еще одна компания, юридически не связанная с первой. Она предназначена для эксплуатации сервера, на котором мы будем осуществлять практическую деятельность. Юридическая сторона дела, включающая заботу о наших личных интересах, улажена. Между первой и второй компаниями заключен договор на оказание услуг. Нанят местный персонал с квалификацией, достаточной для обеспечения функционирования сервера.
3. Сервер запущен. Первая неделя показала работоспособность как программного, так и технического оснащения проекта. Поздравляю вас с этим событием.
Несколько сотен гостей уже побывало на нашем сайте, а около пяти десятков посетителей на нем зарегистрировалось. Для платного ресурса, за такое короткое время, это немало. Далее необходимо обеспечить рекламу и информационное продвижение проекта вплоть до его выхода на уровень безубыточности, а затем и доходности. Вы знаете, что сделать это не просто, так как конкурентов в подобном бизнесе немало.
Напоминаю, что, несмотря на фактическое открытие предприятия, дохода оно пока не приносит. Мы продолжаем существовать на деньги инвесторов. Их затраты должны быть компенсированы в первую очередь. Однако процесс пошел, и деньги начали поступать на счета предприятия.
4. В нашем городе создана компания, учредителями которой вы все являетесь. Официально она никак не связана ни с какими иными юридическими лицами. Она будет оказывать услуги в области программирования и веб-дизайна.
Дальнейшая организация нашей деятельности построена так, что каждый из нас станет выполнять разработку небольших заказов по договорам с третьими лицами (то есть, через ряд посредников с той, первой компанией, о которой мы упоминали, находящейся за пределами местной юрисдикции). Любой из этих заказов по отдельности, а на данном этапе, и в совокупности, невозможно интерпретировать как работу по организации проституции ни реальной, ни виртуальной.
