В. Слесарев
Геймекер
Глядя на эти многочисленные и весьма аппетитные фото, Савва пожалел, что взял коробку не с той игрой, поскольку эта предполагала наличие в Раю только одной, заранее оплаченной Евы. Лежавший рядом на полке ларька другой диск, покрытый витиеватой арабской вязью, обещал райские кущи со множеством гурий, своими заманчивыми телесами заполнявших пространство этикетки, правда, не предполагая возможности их самостоятельного творения. Однако теперь стало ясно – Савелий преувеличил свои творческие способности и потребность самовыражения. Творить ничего, кроме очередного борделя, ему не хотелось. Все эти райские кущи, сами по себе, как оказалось, интересны ему лишь в качестве приложения к уже упомянутым девицам не слишком тяжелого поведения.
Но делать нечего. Подняться с дивана и выйти на улицу за новой игрой сил не хватало. В конце концов, если окажется недостаточно единственной Евы, он всегда сможет вернуться в «Тихий дом», тем более, что появилось интригующее сообщение о том, что майора Мюллера, из Пуату, перевели на восточный фронт в город Czerhanóvka, где ему было приказано сформировать новый бордель особого типа.
Все же, чтобы не пускать деньги на ветер и воспользоваться творческим потенциалом приобретенного им диска, Савва решил использовать не уже готовую Еву из игрового каталога, а сотворить ее самостоятельно из предлагаемых полуфабрикатов. Обширный реестр давал немалый набор голов, задниц, ляжек и других, потребных для этого акцессуаров.
К тому же он вспомнил, почему его выбор пал именно на диск «Сотворения». Упаковка «Гурий», густо заляпанная отпечатками пальцев, свидетельствовала о том, что изображенные на ней красавицы уже привлекли к себе немало внимания и были не столь уж непорочны. Они впитали в себя распутные взгляды людей неправедных, нечистых (возможно, даже не постившихся по пятницам), и не соответствовали его божественной, лучистой природе. Его женщина должна быть безупречна! Он сотворит ее сам и будет первым, кто увидит и познает ее!
Больше часа он экспериментировал с размером бюста, степенью и формой оволосения лобка и другими, тому подобными, вариантами, сделав с десяток пробных бабешек. Наконец, выбрав из них самую удачную, он щелкнул кнопку «Вдохнуть душу живую» и отправил ее в Рай. Затем, покопавшись в инете, нашел наиболее полно иллюстрированный вариант Камасутры и скачал на свой планшет фирмы Ëппл.
Вновь вызвав панель параметров Евы, он пометил опцию «Степень сексуальной озабоченности» как высокую и, нажав кнопку энтр, провалился в Райский сад.
Ева уже ждала его там.
Глава 39
На седьмом месяце жития Вика объявила, что беременна. Уже вторые месячные не наступили. Событие не стало неожиданностью. Поселенцы много раз обсуждали такую возможность. Вика использовалась всеми с завидной регулярностью, не простаивая ни дня без уважительной причины. Странно, что это не случилось значительно раньше, потому что программную опцию, инициировавшую применение противозачаточных средств в виртуале (которая имелась), нужно было активировать в ручном режиме при каждом входе в программу, о чем, естественно, отправляясь в краткосрочное инспекционное турне, Вика не подумала. Ник уточнил это обстоятельство еще в первые недели пребывания на Площадке. Оставалось только ждать, когда программа, на основе вероятностных выборок, инициирует соответствующий процесс. Теперь время настало. Рождение ребенка ожидалось месяцев через семь.
Беременность восприняли неоднозначно. С одной стороны, весть о предстоящем рождении ребенка всех обрадовала. Он разнообразил бы жизнь, придавая ей смысл. С другой стороны, с его появлением возвращение в реальный мир становилось невозможным не только в техническом, но и в моральном отношении. Ребенок станет аборигеном этого мира. В реале для него места не было.
Самой беременности и родов они не опасались. Такие программы прекрасно работали, начиная с продвинутых вариантов «Борделя», многократно были проверены, никаких форм патологии, этого плана, в них не предусматривалось. Лактация и грудное вскармливание тоже давным-давно были обкатаны. Так что риска для Вики и ребенка практически не было.
Некоторые сомнения вызывал процесс выхаживания и воспитания ребенка, о котором все четверо знали очень мало – детей никто не имел. Но теперь они могли опереться на знания своих новых друзей из дикого леса.
Времени оставалось достаточно. Мужчины начали неспешную подготовку к увеличению семейства. Они расширили помещения внутри пещеры. Сквозь толщу камня пробили небольшие отверстия для освещения и вентиляции. Вырубка песчанника происходила легко – Ник с Михалычем из запчастей джипа сделали электрический отбойный молоток, проходивший сквозь мягкий песчаник, словно лопата через влажную глину.
Из родника, сбегавшего со скалы внутрь пещеры, провели водопровод, и даже выдолбили небольшой внутренний бассейн, постоянно пополнявшийся чистейшей проточной водой. Из бензобака изготовили ванночку для купания и другую необходимую утварь. На случай непредвиденных обстоятельств, сделали запасы продуктов, чему способствовало то, что помимо сушенки и свежатины, из «Дикого леса», им теперь доставляли неограниченное количество соли, которой там хватало, поскольку берег океана, как оказалось, находился всего в десятке километров от их границ.
Большой проблемой стало изготовление тканей для обихаживания ребенка. Загвоздка заключалась в том, что реальных животных, в пределах площадки, не существовало, а стало быть, они не имели ни шкур, ни шерсти для изготовления какого-то подобия пеленок. Дерматиновая обивка сидений джипа не очень подходила для этих целей. Шкуры и примитивные валяные ткани из «Дикого леса» сквозь изгородь передавать не получалось.
Ник и Ансельм много раз совещались по этому поводу и нашли выход. Волокна растений, похожих на лен, обильно произраставших в предгорных областях «Дикого леса», перемешивались с очищенной шерстью каких-то животных и свивались в нити, которые через ячейки ограды передавались на площадку. Здесь они, в несколько рядов укладывались на плоской поверхности и сваливались, словно валенки, многократными движениями ребристого валика, выточенного из твердого дерева. Получалась мягкая, хотя и неровная, ткань, хорошо пропускавшая воздух, впитывавшая воду и вполне подходившая для детских пеленок. В перспективе Ник задумал строительство небольшого ткацкого станка, но, оказалось – сделать его не так просто.
Используя советы аборигена, объяснившего им, как выбирать глину, колонисты организовали небольшое гончарное производство. Хотя изделия выходили такими корявыми, что над ними смеялись даже дикие люди, функцию они выполняли. Меньше чем за месяц Глеб, лучше других освоивший это ремесло, изготовил множество разнообразной посуды. Некоторые горшки выдерживали жар костра. В них можно было варить рыбу и овощи, что положительно сказалось на разнообразии меню колонистов.
С помощью того же Ансельма, ребята освоили плетение из ивовых прутьев корзин, коробов, рыболовных верш и много чего другого. Глеб, освоивший и это искусство, выплел детскую кроватку, а затем и другие предметы мебели, включая большой круглый стол, стулья и даже кресла-качалки.
Помимо примитивных, поселенцы освоили и более продвинутые технологии. Используя удобный рельеф, они сделали небольшую запруду на ручье, протекавшем рядом, соорудили водяное колесо и, соединив его с электрогенератором от автомобиля, получили электричество. Поскольку ежедневно программа могла выдавать новый генератор и другие компоненты электрооборудования джипа, количество электричества, бывшего в их распоряжении, было практически не ограничено. Сложнее оказалось придумать, как его использовать. Освещение, отопление и вентиляцию «Берлоги» быстро перевели на дармовую, электрическую тягу. Чуть дольше пришлось поработать над электрификацией процесса приготовления пищи, на чем настаивала Вика. Но и с этой задачей парни справились в течение недели
Следующая крупная веха в их жизни произошла в начале второго года их новой эры.
Отправившись к Приемному павильону по какой-то хозяйственной надобности, Михалыч застал там Глеба и Вику. Не тех Глеба и Вику, с которыми они жили в «Саду драконов», а тех, которые только что прибыли туда из реала.
За месяцы, проведенные на природе, Михалыч, как, впрочем, и другие застрянцы изменился как внутренне, так и внешне. Тело загорело, окрепло от физической работы и постоянного движения. Волосы на голове отросли до плеч и сплетались в две короткие косички, торчащие на затылке. Бритв и ножниц в хозяйстве не имелось, и если волосы подрезали самодельными ножами, то для того, чтобы бриться, они не годились. Черная косматая борода и усы покрывали нижнюю часть лица. Городская одежда износилась и состояла лишь из коротких шорт – остатков брюк, да широкого дерматинового пояса, на котором болтался массивный нож.
Михалыч не видел посторонних многие месяцы. При виде чужаков, в его мозгу сработали какие-то древние механизмы. Его гортань, сама по себе, издала устрашающий рык, тело бросилось вперед, в атаку на пришлого самца, посмевшего посягнуть на его территорию. Цивильного вида, расслабленный до того, самодовольный хлыщ чудно подпрыгнул от неожиданности и побеждал, но был настигнут, сбит с ног и оглушен несколькими ударами кулаков. Его бабенка визжала, как зарезанная. Михалыч ее почти не слышал, краем глаза все же удерживая ее в поле зрения.
Странное дело – инстинкты. Через пару часов, пытаясь восстановить хронологию событий, Климентий так и не мог объяснить, куда девался этот пришлый мужик. В тот вечер, несмотря на поиски, его так и не нашли в пределах Площадки. Лишь на следующий день, придя в себя Вика (вторая Вика) рассказала – обездвижив Глеба тяжелой затрещиной, Михалыч одной рукой поднял его, бросил на пульт, и, набрав код, отправил восвояси, в реал. Все это произошло в одно мгновение.
Потом Михалыч, не переставая взрыкивать, словно мешок, забросил Вику на плечо и, не разбирая дороги, перепрыгивая через препятствия так, что та быстро потеряла появившуюся было у нее способность взвизгивать от страха, потащил в «Берлогу». Там, не нагибаясь, он сбросил ее у почти погасшего костра и забился в углубление скалы, дрожа всем телом и вздрагивая от каждого шороха. Силы оставили его.
Услышав необычный шум, остальное народонаселение Площадки, которое в этот час отдыхало внутри пещеры, вяло потянулось к выходу. По одному появляясь из двери, они застывали у входа.
Удивительно, как быстро может отвыкнуть человек от суеты большого города, толп снующего люда, стад чадящих автомашин, всего этого скопища колес и моторов, искоса смотрящих и сканирующих тебя глаз, грозящих в любую минуту поглотить, низвергнуть с таким трудом завоеванных жизненных позиций и даже физически уничтожить. Теперь этот странный, некомфортный мир вновь материализовался перед ними в виде женщины, испуганно сидевшей у костра.
Живя уединенно, колонисты отвыкли от вида нормальных, цивилизованных людей. Существо, оказавшееся перед ними, производило странное впечатление. Оно казалась им какой-то пародией на человека, неким бескостным, студнеобразным созданием, обряженным в клоунское, неподобающее облачение. Никто с первого взгляда не узнал в нем Вику. Расслабленный месяцами естественной, патриархальной жизни мозг не то чтобы не помнил, какими они были совсем недавно, но воспринимал прошлую жизнь как призрачное видение, почти не имеющее отношение к реальности. Даже Вика (их собственная Вика), имевшая сейчас иную доминанту, устремленная вниманием вовнутрь себя, восприняла появление новой, абсолютно чуждой ей и будущему ребенку женщины как явление внешнее, мелкое, не имеющее к ней никакого отношения. Хотя черты показались знакомыми, но и это для нее не имело значения. Появившись в дверях и увидев причину переполоха, она даже не стала выходить из Берлоги. Неуклюже повернувшись в дверном проеме и придерживая руками объемный живот, она мелкими шагами удалилась в свою комнату, оставив мужчин разбираться с этим странным, докучливым инцидентом.
Происшествие, случившееся с ними, действительно могло вызвать приступ паранойи у любого нормального человека. Хорошо, что Ник поленился внести шизофрению в программу «Зубастого мира». Это спасло и их, и Вику, поскольку в их цифровых мозгах теперь боролись несколько противоречащих друг другу протоколов программного обеспечения.
Однако постепенно ребята начали осознавать, что означало ее появление. А означало оно многое. Во-первых – покой их маленького, почти райского мирка – необратимо нарушен. Он никогда не будет столь прост и уютен как раньше. Эта мысль оказалась сложна и запутана, так что только начальные строчки, ее составляющие, начали появляться на свет, теряясь в сумраке еще не додуманного мозгового пространства, которое и ворошить то пока не хотелось.
Вторая мысль казалась простой и незамысловатой, но еще более тревожной, чем первая. У них появилась еще одна женщина.
Нужно отметить – последние недели Вика (их первая Вика), находившаяся на девятом месяце, перестала допускать их к телу. Матримониальные развлечения с диким народом тоже сошли на нет. Поэтому мужчины были наполнены спермой.
К тому же, женщина не просто появилась. Ее отбили у соперного племени, вторгшегося на их территорию. Она была захвачена, пленена, находилась в их власти. На основании этой древней, до сей поры еще не явленной, но, как оказалось, реальной и действенной юрисдикции, она должна быть подвергнута насилию и сделаться их собственностью. Это ощутили они все, ясно и однозначно. Хотя за месяцы совместной жизни парни давно научились понимать друг друга с полувзгляда, однако именно теперь, глядя на нее, они впервые столь отчетливо осознали свое, совершенно особое единство, сплотившее их в некую новую сущность, обособившую их от всего остального мира. Этот мир бесцеремонно вторгся в их пределы, и должен ответить за это.
Помимо прочего, женщина, сидевшая перед ними, испуганно тараща глаза на косматых, загорелых дикарей, уже раздевавших ее глазами, была Викой. Их общей женщиной, с телом, которым каждый обладал не один десяток раз, при виде которой кровь, по привычке, устремлялась к причинному месту, наполняя его жизнью и готовя к предстоящему действию.
Природа позаботилась о том, чтобы и Вика к ожидавшему ее событию была готова тоже. Здесь же, у костра она была раздета и познала первые радости и невзгоды первобытной жизни. И те, и другие, в ту ночь, были явлены ей в избытке.
Больше всего женщина удивилась, когда дикари, между очередными радостями, сочли необходимым отправить ее в душ, где, впрочем, ни на минуту не переставали одаривать своим вниманием, при ярком свете электрического освещения.
Когда же, в конце удочерительной процедуры, ее передали на попечение Вики (их первой Вики), которую, только теперь, она рассмотрела и узнала, она уже потеряла способность удивляться. Та же, критически поглядев на ее промятое до последней косточки и омытое в душе тело, лишь хмыкнула под нос, и молча указала на нишу скалы, где в качестве постели ей приготовили охапку свежего, душистого сена.
Когда на следующий день, Ежевика (как стали называть ее колонисты) выползла из Берлоги, поняв, что ничего серьезнее группового секса ей не угрожает, и познакомилась с дикарями, она сначала обиделась и долго орала. Она ревела и причитала, что засадит их пожизненно, и даже не станет носить им в тюрьму передачи. Но к вечеру затихла, и когда при неярком свете костра к ней подсел Глеб с экзотическим фруктом в руках, и после недолгих разговоров принялся играть в обнимашки, она не стала кочевряжиться а, тяжело вздохнув, приступила к исполнению вмененных ей природой обязанностей.
Гораздо труднее ей оказалось найти общий язык с Викой. К счастью, ее теперешнее состояние не способствовало развязыванию серьезных конфликтов, а мелкие наскоки можно было списать на физиологическую раздражительность. Независимая и колкая в реале Ежевика сама не знала, какими адаптивными талантами обладает, как легко может подстроиться, чтобы наладить отношения со «старшей женой». Та, хоть и делала вид, что не слишком рада новой «вертихвостке», но на самом деле, в преддверии родов, радовалась появлению еще одной женщины, на которую можно положиться. К тому же, умом она понимала – трое молодых, до одури постоянных мужиков на ее единственную задницу – многовато, и еще одна телка в их коллективе будет совсем не лишней.
Через неделю девицы уже стали близкими подружками, уединяясь, болтали целыми днями. Было забавно наблюдать, как Вика, сидя у костра, с неловкостью глубоко беременной женщины, тяжело дыша и придерживая руками живот, давала советы Ежевике о том, как лучше опустошить того из любовников, которым та в этот момент занималась.
Ежевика залетела быстро, вероятно с первого вечера. Уже через три недели, Вика, по секрету, сообщила мужчинам – та, скорее всего, беременна. Она не ошиблась. Когда через два месяца в Павильоне прибытия появились очередные посетители, в этом уже никто не сомневался.
Глава 40
Сава уже несколько дней развлекался с Евой. В целом, дела шли неплохо, учитывая прекрасный сеттинг Райского сада, сделанный со вкусом и фантазией не столько для самого «Сотворения», сколько для всей линейки «Заоблачного мира» намного качественней, чем это требовалось для дешевой дисковой игры. «Сотворение» фирма рассматривала не в качестве самостоятельного продукта, а скорее как рекламу ее основных ролевиков в сетевом и консольном сегментах, который лишь попутно обозначал присутствие фирмы на рынке дисковых игр.
Проблема «Сотворения мира» состояла в том, что изначально игра не позиционировала себя в качестве эротической. Опции, относившиеся к сексуальным настройкам Евы, были скупы и примитивны. К тому же, периферическое оборудование фирмы QHI (Quiet House International), которым уже давно пользовался Савва, плохо сопрягалось с программой, глючило в самых неподходящих местах, обламывая кайф. Но что еще можно ожидать от игры на трехдолларовом диске.
Однако Савва не был привередлив. Финансовое положение не позволяло. Докупать другую периферию не имело смысла. Приходилось пользоваться тем, что есть.
В начале третьей недели их райской жизни Ева поспросила Саваофа дать ей помощницу – уход за садом отнимал много времени. Только объем навоза, оставляемого стадами возле места их возлежания, составлял величину почти космического масштаба. Савелий и сам замечал – амбр, исходящий от Евы, имеет чересчур природный оттенок.
Решив, что лишняя телка в Раю не помешает, он слепил ей компаньонку и оплатил на сайте «Сотворения». Новая бабенка обошлась ему дороже всех тварей земных и гадов морских вкупе с птицами небесными и стоимостью самого диска. Эта покупка прояснила Савве коммерческую модель бизнеса создателей «Сотворение Мира».
Однако в блаженных кущах новая пассия продержалась недолго. Когда через неделю, решив разнообразить свое меню, он спросил Еву, куда делась ее напарница, та потупив глаза, сообщила, что ее скушал тигр. Савва, конечно, не поверил, но памятуя о проблемах с недокормленным треугольником, не стал упорствовать в розыске, поняв – вторая женщина в Раю все равно бы не выжила.
Все же навозные запахи Евы не нравились Савелию. Помощник был нужен.
Чтобы не тратиться на покупку, Савва решил совместить приятное с полезным. В жизни он все-таки подвизался в области «политических наук», которые, в отечественной традиции, имели лишь одну, вечно живую, периодически обострявшуюся «экономическую идею» – содрать с «овец» побольше шкур (желательно с живых, и без наркоза (чтобы не тратиться ни на похороны, ни на прочую ерунду)). Как и положено в сказках, ему это удалось. Зайдя в регулировки, он удалил у Евы нижние ребра, уменьшив размеры ее талии, как это делами модели из порножурналов. Он собирался проделать это давно, но ленился разобраться в настройках. Теперь повод был. Открыв соответствующий раздел программы, божественным мановением он повелел превратить ребра в уборщика навоза.
Получив это указание, игровая софтина попробовала было сойти с ума, заурчав всеми компьютерными внутренностями. Однако Савелий проявил твердость, сославшись на библейское право, согласно пункту 2.22 Бытия. Пошипев немного, комок все же пошел у него на поводу.
Впрочем, как оказалась, Савва переоценил интеллектуальный уровень этой игрушки. Как по прошествии времени ему объяснил Адам, поясняя заковыристые обстоятельства своего появления на свет, дело было не в этом. Игра была дешевой, прога – простой и незамысловатой. Приплод самок в ней не требовал дополнительной оплаты, поскольку принцип «плодитесь и размножайтесь» был ее основополагающим императивом. Процесс же репродукции регламентировался не слишком детально. Все что поступало в «природу» из женского нутра, автоматически приобретало право на существование. Любую из этих «бяк» можно было превратить во что угодно, навесив на него аксессуары из прилагавшихся игровых каталогов. Так что с бесплатным ассенизатором у Саввы прокатило. Прочее же, не оприходованное им эдемское дерьмо, превратилось в тамошнем мире в незаменимый источник жизненной силы, не растеряв божественных потенций и по сею пору.
Ах, если бы Савелий знал это, покупая вторую бабенку! Сколько средств можно было бы сэкономить! Сколько бабешек налепить! Правда, все они воняли бы похуже Адама – не райскими амбрами. Но по дешевке Савва это бы пережил. Впрочем, не будем о грустном!
С опциями навозоразгребателя он морочиться не стал, создав его одним кликом, из стандартного набора мужских причиндалов. В свое время, при проектировании игры, мужской персонаж, входивший в базовый комплект «Сотворения мира», Николай сделал «по образу и подобию» со своего скина, минимально модифицировав его, согласно нехитрым библейским представлениям. Собственный скин он использовал часто, почти во всех программах, как самый доступный, обкатанный, не требующий времени и затрат на разработку. Как всегда шаблонный персонаж имел пустое сознание, которое заполнялось блоками памяти своего оригинала по мере необходимости, в момент возникновения того или иного игрового запроса.
Сотворив мужика, Савва не стал оригинальничать и, как было уже упомянуто, назвал его Адамом. На случай, он пометил графу «Степень сексуальной озабоченности» в его настройках, как крайне низкую. И нужно отметить – программа действовала идеально. Даже когда на лужайке Савва обучал Еву очередной позиции, по картинкам Камасутры, Адам проявлял к ним не больше интереса, чем пасущиеся рядом коровы. Гораздо больше его интересовали сношения быков и лошадей. Адам разводил руками, в восхищении демонстрируя впечатлившие его размеры их органов.
Адам вообще не был любопытен, без особых эмоций исполняя свое предназначение – очищать окружающую среду.
Иногда, устав от кувырканий с Евой, Савва пытался перекинуться с ним парой слов, но тот отвечал односложно, больше интересуясь его планшетом и картинками, появлявшимися на экране Ëппла́, особенно, когда в порыве гордыни Савва выходил в инет, желая рассказать этому дикому человеку о своем мире – самолетах, телевизорах, компьютерах и тому подобных благах цивилизации.
Адам слушал с раскрытым ртом, развлекая Савелия сменой выражения своей небритой физиономии.
«Что поделаешь?» – думал Савва, глядя на него: «Девственный ум, чистая душа. Как у ребенка».
Однако, поскольку Савва, в свое отсутствие, разрешал Еве пользоваться планшетом только в автономном режиме (считая полезным, чтобы та тренировала растяжку по картинкам Камасутры), он быстро потерял к девайсу интерес. Впрочем, Адик, как звал его Саваоф, в тот первый идиллический период их жизни, быстро адаптировался в Райских кущах и вскоре ориентировался там лучше своего создателя. Он стал авторитетом для местной живности, которая, признав его верховенство, теперь предпочитала гадить на некотором отдалении от их любимой лужайки, располагавшейся под раскидистой Фигой, сделав куда комфортнее утехи Савелия.
От Саввы Адам старался держаться поодаль, без нужды не напрягая его вопросами и проблемами.
Только однажды он спросил его, чем они отличаются друг от друга.
– Я есмь, – скромно ответил Савва, улыбнувшись улыбкой Будды.
– В каком смысле ты «есть», – удивился Адам, – ведь и я «есть» тоже!
– Мы оба есть, но по-разному. Я есть истинно, а ты всего лишь эпифеномен.
– Сам ты эпифеномен! – обиделся Адам непонятному слову и, не оценив вселенской мудрости, которую Савелий постарался сосредоточить в глазах, послал его на хрен.
Когда Адам, до того интеллектуально стерильный, с подачи Саввы, озвучил правильный вопрос, программа, в соответствии со стандартной процедурой, воссоздала в его сознании соответствующий блок памяти Программиста. Адам слегка удивился произошедшей трансформации, но поняв ее значение, быстро восстановил свое сознание – автора программы «Сотворения мира», с помощью нескольких целенаправленных вопросов. Помимо всего прочего, ему стал ясен и интеллектуальный уровень своего «создателя». До него дошло – тот является продуктом отечественного гуманитарного образования, который неспособен отличить метр от тонны. Миллион и миллиард для него были одинаково офигенными числами, не имеющие ни малейшего отношения к его жизни.
Адам понял – разговаривать с Саввой о смысле и сущности бытия, цифровых объектах, метафизике акта творения было абсолютно бессмысленно. Удивительно, что тот знал такие слова как «есмь» и «эпифеномен», однако исследовать глубины Саввиной тупости Адаму сразу же расхотелось.
Материализовавшийся в Адаме Сыч подумал было, что стоит замылить Саввин планшет, чтобы через цепь виртуальных миров выдрать его, дабы он не задавался. Но, было очевидно – такая сложная мысль до того все равно не дойдет, и он плюнул на эту затею. Однако идею о том, что планшет, все же стоит иметь при себе, он запомнил. Убедившись, что Савве не пришло в голову активировать имевшийся программный запрет на это деяние, он, в скором времени, претворил его в жизнь.
Нужно отметить, что Савва блокировал выход в инет вовсе не из соображений секретности. Гораздо больше его волновала экономия трафика. Его финансовые возможности оставались скромными, а пускать деньги на ветер было не в его правилах.
Имелась и еще одна причина. Природная простота Евы, в отношении спаривания, имела свою прелесть. Эту наивность она могла потерять, если бы, посредством Ë́́́́ппла, вкусила от щедрот «древа цифрового познания», и стала похожа на цивилизованную девушку, считающую своим долгом как можно полнее монетизировать, дарованные ей прелести. Идти на поводу столь диких половых извращений Савелий не собирался.
Не желая искушать Еву инетом, Савва запаролил вход своим именем, а соединительный кабель задрапировал под змею. Представителей этого вида Ева не жаловала.
Правда, в процессе творения, змея получилась противной только внешне. Когда Савва вдыхал «душу живую» в сетевой кабель, он, вероятно, подумал о псе своего соседа – милейшей собачонке с улыбающейся мордой и добродушным характером. Змей получился похожим на нее. В присутствии Саввы он крутил хвостом, всем своим видом выражая готовность играть с хозяином, посматривая то на Савву, то в ближайшие кусты, куда, из жалости к гаду, тот иногда бросал палку. Палку змей приносил через пять секунд и был готов ползать за ней до бесконечности.
Всеобщая идиллия продолжалась недолго. Отлучки и высокая степень сексуальной озабоченности Евы сделали свое дело. Памятуя о фотках, которые демонстрировал Савва из инета, она уговорила Адама (с уже активированным блоком памяти Программиста) сломать нехитрый шифр Ëппла и, задобрив змея все той же палкой, вышла в сеть. С помощью картинок с порносайтов она сумела-таки довести Адама до кондиции и спариться с ним.
Когда, через некоторое время, Саваоф снова зашел в райские кущи, он застал там Адама, прятавшегося в кустах и прикрывавшего причинное место от домогательств Евы. Савелий сразу все понял.
Впоследствии, расследуя преступление, Савва просмотрел адреса, которые они посещали, и понял – эротические центры Евы и Адама формировались под влиянием оленей, козлов и носорогов, что опять-таки являлось его просчетом.
На этом любовь их кончилась. Слава богу, к этому времени Адам умыкнул планшет и спрятал его в чащобе.
Савва, потеряв девайс, очень огорчился. Он понял, что это дело рук Адама, и обиделся. Стандартная программа не предусматривала доставку в виртуал дубликата. Кроме того, на Ëппле, помимо Камасутры, висела еще одна не очень хорошая папочка с фотографиями из личной коллекции Савелия. Появление их в инете допустить было никак нельзя. Увольнение с работы – наименьшая из проблем, если бы такая неприятность случилась. Савва даже не стал держать ее на физическом диске, спрятав в виртуал. А тут такая незадача! Глядя же на эволюцию духовного облика гражданина Адамовича (как на этом этапе исторического развития Савелий величал Адама), исключить такой поворот событий было невозможно.
Савелий принял самые решительные меры. Выйдя в настройки «Сотворения», он блокировал выход в инет и превратил Райский сад в дикие джунгли. Адама и Еву изгнал подальше от точки входа, чтобы никакой Змейский провод не мог законектить планшет, даже с учетом неведомо откуда взявшихся компьютерных талантов штатного дерьмоуборщика. В наказание за грех, Адам и Ева должны были жить в трудах и страданиях.
Заныканный Адамом планшет оказался очень полезным. Он много веков оставался источником разнообразных благ, скрасивших нелегкую жизнь поселенцев. Говорят – то место новоявленной Земли, где отдаленные потомки его припрятали, до сих пор обладает мистической силой. Шепчут – именно там, в конце времен, случится катарсис – «мокша», как говорят на востоке – освобождение тамошних человеков из плена цифрового рабства.
Впрочем, отчасти, они и правы. Савва, беспокоясь о сохранности девайса и коллекционной папочки, которую восполнить теперь стало почти невозможно, ввел программное ограничение на дезинтеграцию любого объекта в радиусе километра, от его фактической локации, так что рядом с захаванным дикарями Ëпплом даже «волк зайцев не кушал», а живущие неподалеку племена обрели фактическое бессмертие. Правда, на радостях, так много пили, что, выходя, по надобности, за пределы «священной» зоны, моментально кочурились, редко доживая до 18.
Ходили слухи, что потомки обозначили это священное место множеством «знаков». Эмблему Ëппла сделали огромной, выкопав дерн, разровняв поле и засадив его газончиком из мелкой, изумрудно-зеленой травки. По праздникам они обходили ее процессией, воздавая почести могущественному агрегату. Протоптанная тропинка сохранилась до сих пор. Ее можно видеть, «воспарив словно птица». Говорят, если пройти тропу с соблюдением правил и ритуалов, тот, древний Ëппл активируется и вызовет создателя, который, все еще жив и даже не слишком постарел, так как синхронизация игрового реалтайма, в соответствии с заданными Саввой настройками, происходила только, когда он сам находится в Раю. В его отсутствие, игровое время ускорялось в 300 раз, что весьма позитивно сказывалось на количестве подрастающих «дочерей человеческих», запас и разнообразие которых, на радость Савелия, в результате этой манипуляции значительно умножились.
