Улукбек Чиналиев
Становление кыргызской государственности в переходный период
В то же время экономический кризис, охвативший осенью 1998 г. Россию и ряд других стран и больно ударивший по экономике Кыргызстана, показал, что кыргызская экономика не обладает достаточным уровнем устойчивости, подвержена внешним воздействиям, ее реальный сектор весьма слаб и недостаточно конкурентоспособен в условиях открытой рыночной экономики. А реформирование отношений в реальном секторе экономики – промышленности, транспорте, строительстве и других отраслях – все еще не стало определяющим стимулом для роста производства. Разгосударствление и приватизация в производственном секторе экономики не привели к созданию реального собственника, заинтересованного в эффективной работе предприятий, в выпуске конкурентоспособной продукции. Весьма напряженным остается положение в социальной сфере. На ближайшую перспективу прирост реальных доходов населения планируется примерно на уровне 3 % в год (31). Таким образом, чтобы обеспечить прирост реальных доходов населения до уровня хотя бы 1990 г., потребуется 10–15 лет. Естественно, такая ситуация не может удовлетворить потребности большинства населения.
Решение названных задач в первую очередь определяется структурой государственной власти, повышением организаторской роли, пересмотром содержания, форм и методов ее деятельности. Лишь при этих условиях можно обеспечить кардинальное улучшение положения во всех отраслях экономики, в социальной сфере, добиться укрепления независимости кыргызского государства, обеспечить его процветание.
Примечания
1. Данилов А. Организация государственного управления в переходном обществе // Проблемы теории и практики управления. – 1997. – № 4. – С. 63.
2. Чиркин В. Е. Конституционное право зарубежных стран. – М., 1997. – С. 267.
3. Конституция Кыргызской Республики. – Ст. 70.
4. Конституция Киргизской ССР. – Ст. 115, 118.
5. Там же. – Ст. 117.
6. Там же. – С. 118.
7. Чотонов У. Суверенный Кыргызстан: выбор исторического пути. – Бишкек, 1995. – С. 93.
8. Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного Закона) Киргизской ССР. 23 сентября 1989 г. // Ведомости Верховного Совета Киргизской ССР. – 1989. – № 17.
9. О внесении изменений и дополнений в Конституцию (Основной Закон) Киргизской ССР. Закон Киргизской ССР. 12 апреля 1990 г. // Ведомости Верховного Совета Киргизской ССР. – 1990. – № 8.
10. О реорганизации системы органов государственной власти и управления в Киргизской ССР и внесении изменений и дополнений в Конституцию (Основной Закон) Киргизской ССР. Закон Киргизской ССР. 14 декабря 1990 г. // Ведомости Верховного Совета Киргизской ССР. – 1990. – № 21.
11. О Правительстве Республики Кыргызстан. Закон Республики Кыргызстан. 18 декабря 1990 г. // Ведомости Верховного Совета Республики Кыргызстан. – 1990. – № 22.
12. О Правительстве Кыргызской Республики. Закон Кыргызской Республики. 27 мая 1994 г. // Ведомости Жогорку Кенеша Кыргызской Республики. – 1994. – № 7.
13. О Правительстве Кыргызской Республики. Закон Кыргызской Республики. 19 марта 1997 г. // Ведомости Жогорку Кенеша Кыргызской Республики. – 1997. – № 4.
14. Конституция Кыргызской Республики. – Ст. 46.
15. Слово Кыргызстана. – 1999. – 12 февраля.
16. Конституция Кыргызской Республики. – Ст. 77.
17. О местном самоуправлении и местной государственной администрации в Республике Кыргызстан. Закон Республики Кыргызстан, 19 декабря 1991 г. // Ведомости Верховного Совета Республики Кыргызстан. – 1991. – № 8.
18. Материалы XIX съезда Компартии Киргизии // Коммунист Кыргызстана. – 1990. – № 7. – С. 18.
19. Там же. – С. 16.
20. Чотонов У. Указ. произв. – С. 102.
21. Кыргызстан в цифрах. 1991. – C. 22–23.
22. Койчуев Т. Уже история и сегодня // Реформа. – 1999. – № 1.– С. 13–14.
23. Социально-экономическое развитие Кыргызской Республики. 1993–1997 // Национальный статистический комитет Кыргызской Республики. – Бишкек, 1998. – С. 9–11.
24. Слово Кыргызстана. – 1998. – 2 февраля.
25. Индикативный план социально-экономического развития Кыргызской Республики на 1999–2001 годы. – Бишкек, 1998. – С 4–5.
26. Конституция Кыргызской Республики. 1996. – Ст. 4.
27. Слово Кыргызстана. – 1998. – 2 февраля.
28. Индикативный план… – С. 26–27.
29. Акаев А. Послание Президента Кыргызской Республики Жогорку Кенешу и народу Кыргызстана // Слово Кыргызстана. – 2000. – 27 апреля.
30. Акаев А. Послание Президента… 2000 // Слово Кыргызстана. – 2000. – 27 апреля.
31. Индикативный план… – С. 59.
9. Судебно-правовая реформа в Кыргызской Республике
В демократическом, правовом государстве государственная власть разделена на три ветви: законодательную, исполнительную и судебную. Разделение властей объективно проистекает из невозможности осуществления власти из единого центра, одним властвующим субъектом. Осуществление этого принципа ставит заслон злоупотреблениям властью, предохраняет общество от деспотизма, защищает гражданина от произвола должностных лиц, через разделение труда и компетенций создает предпосылки для эффективной деятельности государственных структур. При этом каждая из властей в пределах своей компетенции самостоятельна, равна другим и независима от них, подчиняется только закону. А избежать противоречий и противостояния между ними помогает система сдержек и противовесов. Вместе с тем каждая из ветвей власти не в состоянии действовать обособленно, власти должны взаимно дополнять друг друга, сохранять необходимую связь и согласованность, образуя единый политический организм, функционирующий для блага народа.
Один из основоположников теории разделения властей французский просветитель Ш. Монтескье в книге «О духе законов» утверждал: «Если власть законодательная и исполнительная будет соединена в одном лице или учреждении, то свободы не будет, так как можно опасаться, что этот монарх или сенат станет создавать тиранические законы для того, чтобы также тиранически их применять. Не будет свободы и в том случае, если судебная власть не отделена от власти законодательной и исполнительной. Если она соединена с законодательной властью, то жизнь и свобода граждан окажутся во власти произвола, ибо судья будет законодателем. Если судебная власть соединена с исполнительной, то судья получает возможность стать угнетателем. Все погибло бы, если бы в одном и том же лице или учреждении… были соединены эти три власти» (1). Несмотря на имевшие место теоретические разногласия и критику (Ж.-Ж. Руссо, Л. Дюги, М. Вебер. А. Эсмен и др.), принцип разделения властей утвердился в политологии, он закреплен в демократических конституциях и реализуется на практике. Вследствие этого судебная власть рассматривается ныне как самостоятельная, независимая ветвь государственной власти.
В триаде властей каждая ее ветвь – законодательная, исполнительная и судебная – занимает особое место, отличающее ее от других властей. Свои особенности имеет и судебная власть.
Если законодательная и исполнительная власти осуществляются отдельными государственными органами – главой государства, парламентом, правительством, то судебная власть возлагается на всю совокупность судебных органов – от самых низовых до верховных, причем здесь отсутствует иерархическая зависимость, каждый из судебных органов, независимо от своего места в системе, разрешает конкретные дела самостоятельно, руководствуясь исключительно законом и правосознанием судей. Каждый судебный орган является носителем судебной власти. Вышестоящие судебные инстанции могут «вмешиваться» в деятельность нижестоящих только в порядке судебного надзора и при рассмотрении дел в апелляционном или кассационном порядке, и то такое «вмешательство» обуславливается соответствующими процессуальными нормами. Важным является и то обстоятельство, что судебная власть осуществляется не судебным учреждением, какого бы высокого ранга ни было, а судебной коллегией.
Следующее отличие между разными ветвями власти состоит в том, что законодательная и исполнительная власти могут действовать и зачастую действуют по собственной инициативе, исходя из тех или иных объективных обстоятельств или своих предпочтений, они определяют подлежащие разрешению вопросы и принимают соответствующие решения. Судебная власть собственной инициативы не проявляет, а принимает дела к рассмотрению только по обращению сторон.
Судебная власть отличается от других ветвей власти и тем, что суд не создает общих правил поведения (это прерогатива законодательной власти) и не занимается исполнительно-распорядительной деятельностью (это прерогатива исполнительной власти). Государственная власть суда имеет конкретный характер. Суд рассматривает и решает конкретные дела и споры, возникающие вследствие различных конфликтов – уголовные дела, имущественные притязания, трудовые споры, споры политического характера, жалобы граждан на действия должностных лиц и др.
Деятельность суда призвана обеспечить господство права, в том числе и по отношению к государству. Вследствие этого суд обладает такими полномочиями, которых не имеет ни законодательная, ни исполнительная власть. Принимая решение, суд может на основании закона лишить человека свободы и даже жизни за совершение преступления, наложить штраф, отобрать у физических или юридических лиц собственность или наложить на нее арест, распустить политическую партию или другую общественную организацию, заставить государственный орган отменить свое решение и возместить ущерб, причиненный незаконными действиями должностных лиц, лишить родительских прав нерадивых родителей и др. Реализация судебной власти представляет собой акт государственного принуждения, насилия, совершаемый в особых формах – приговор по уголовному делу, решение то гражданскому иску, частное определение.
В отличие от законодательной власти, которая теснейшим образом связана с политикой, и в отличие от исполнительной власти, которая также участвует в политике и поддается политическому давлению со стороны политических партий или других организаций, групп, судебная власть должна быть ограждена от любого политического давления, равно как и от другого давления, способного повлиять на решение суда.
Положение судебной власти противоречиво. С одной стороны, это самостоятельная, независимая и очень сильная власть, она может осуществлять меры, которые не вправе принимать ни законодательная, ни исполнительная власть. А с другой – это сравнительно слабая власть, потому что она (за редким исключением) не опирается непосредственно на поддержку граждан (как законодательная власть) и не имеет силовых механизмов и ресурсов (как исполнительная власть). Сила судебной власти коренится в неуклонном исполнении законов. В этом и источник ее независимости.
Суд играет огромную роль в жизни государства, общества, отдельных граждан. Социальная роль судебной власти в демократическом обществе заключается в том, чтобы обеспечить господство права в разного рода юридических конфликтах.
Общественная жизнь разнообразна и многогранна, в ней участвуют многочисленные субъекты, как физические, так и юридические, интересы которых не всегда совпадают, а довольно часто и противоречат друг другу. На этой почве возникают конфликты – между отдельными индивидами, между индивидами и социальными группами, организациями, предприятиями, между гражданами и государством, между хозяйствующими субъектами и т. д. Конфликты охватывают все отношения человека с объективной действительностью. Конфликт как социальное явление, по мнению политологов, вечен, потому что невозможно создать такую общественную систему, при которой потребности всех желающих были бы полностью удовлетворены (2). Больше того, общество сохраняется как целое благодаря присущим ему внутренним конфликтам. Однако суд имеет дело не со всеми конфликтами, а лишь с теми, которые носят юридический характер, попадают под действие законов и регулируются этими законами.
В ряду юридических конфликтов одно из ведущих мест занимают конфликты между государством и индивидом. Разрешая их, судебная власть преследует, наказывает закононепослушных граждан и гарантирует законопослушным гражданам защиту от опасности всевозможных нарушений их прав и свобод. Это весьма важная цель правосудия, однако она не является единственной, если ограничиться ею, то судебная власть будет выступать лишь как карающий меч. Она это делает, но лишь к этому не может сводиться ее социальная роль. В обществе возникает множество юридических конфликтов, одно из ведущих мест среди них действительно занимает конфликт между закононепослушными гражданами и государством. Но как утверждают специалисты в области конституционного права, постепенно конфликт между закононепослушным индивидом и государством становится далеко не главным. Не менее важен конфликт между законопослушным гражданином и государством, возникающий в случае ошибок, а то и произвола государства. В данной ситуации суд должен защищать человека от государства, когда право, признанное государством, на стороне человека (3).
Ярко выразил социальную роль суда, в частности в разрешении конфликтов между государством и гражданами, французский исследователь Соединенных штатов Америки А. де Токвиль, который еще в 1835 г. писал: «Все правительства имеют лишь две возможности преодолеть сопротивление, оказываемое им гражданами: материальные средства, которыми они сами располагают, и решения судов, к чьей помощи они могут прибегать.
Правительство, которое может принуждать к повиновению своим законам только силой оружия, находится на грани гибели. С ним, по всей вероятности, произойдет одно из двух: если это слабое и умеренное правительство, то оно прибегнет к силе лишь в самом крайнем случае, оставляя без внимания множество мелких случаев неповиновения, и тогда государство окажется во власти анархии.
Если же правительство сильное и решительное, то оно будет прибегать к насилию ежедневно и вскоре превратится в военно-деспотическое. Его бездействие, равно как и его деятельность, окажутся одинаково гибельными для населения, которым оно управляет.
Великая цель правосудия состоит в замене идеи насилия идеей права, в установлении правовой преграды между правительством и используемой им силой» (4).
Судебная власть охватывает довольно широкий спектр общественных отношений, самостоятельное, вне судебного разбирательства, регулирование этих отношений породило бы в обществе настоящий хаос. Следовательно, судебная власть в цивилизованном обществе незаменима, она помогает устранять конфликты и порождающие их причины, гармонизировать общественные отношения.
Деятельность суда по разрешению правовых конфликтов называется юрисдикционной. Юрисдикционная деятельность может быть в известных пределах присуща и представительным, и административным органам, однако такие случаи представляют собой исключение из правил, и, кроме того, такая деятельность административных органов в демократическом государстве всегда подконтрольна суду. Юрисдикционная деятельность судов представляет собой правосудие, т. е. вынесение подлинно правовых решений по разбираемым конфликтам. Это достигается благодаря применению специальных процессуальных норм, призванных гарантировать права человека в судебном процессе и облегчить по каждому рассматриваемому делу установление истинных обстоятельств.
Сказанное, конечно, не означает, что суд всегда и обязательно справедлив, что судебные решения всегда и обязательно правосудны. История знает немало случаев, когда суд в своих решениях руководствовался не правом, а, например, т. н. революционной целесообразностью, указаниями должностных лиц, выполнял социальный заказ определенных политических партий, кланов, когда вся его деятельность сводилась преимущественно к карающей функции. Но все это – досадные случаи отклонения от системы, в противном случае никакой демократический режим, никакой институционный строй не были бы возможны.
В демократических странах суды имеют сходные цели, выполняют сходные задачи, у них одинаковые принципы деятельности, одни и те же функции. Однако в каждой стране судебная власть может иметь свои особенности, обусловленные исторической традицией, сложившейся практикой. Эти особенности в первую очередь касаются структур судебной власти. Так, в странах англосаксонской модели суды часто образуют единую систему во главе с верховным судом. В то же время в романо-германской модели, характерной для большинства стран континентальной Европы, наблюдается тенденция к полисистемности, что предполагает создание нескольких независимых друг от друга систем общих и специализированных судов во главе со своими высшими судами. В некоторых мусульманских странах наряду с государственными действуют шариатские суды, они имеют персональный характер: мусульманскому суду подлежат только единоверцы или лица, согласившиеся на такой суд. Судебный процесс в таких судах осуществляется по канонам шариата со специфическими формами ответственности и в гражданском, и в уголовном праве.
К числу специальных судов относятся военные (для военнослужащих), суды по делам малолетних, трудовые, по земельным и водным спорам, претензионные, коммерческие, административные (рассматривают споры граждан с чиновниками и административными органами государства) и др. Отдельную ветвь составляют суды обычного права (например, суды старейшин), они рассматривают имущественные споры между соседями, споры об использовании земли, воды, лесов, пастбищ, некоторые вопросы семейного права на основе обычаев.
Особое место занимают конституционные суды. Обычно они рассматривают вопросы соответствия законов и нормативных актов высших органов государственной власти Конституции, конституционной ответственности высших должностных лиц.
Что касается т. н. чрезвычайных судов, т. е. таких, которые образуются в ином порядке, чем определено конституцией и законами, действуют вне правил судебной процедуры, а иногда и применяют наказания, не предусмотренные уголовным кодексом, то конституции обычно содержат запрет на их создание.
Структура судебной власти охватывает, кроме судов, некоторые виды иных государственных органов и учреждений, обслуживающих судебную власть: органы предварительного расследования, прокуратуру, адвокатуру, судебную полицию.
В осуществлении судебной власти чрезвычайно важным является ответ на вопрос: а судьи кто? Эти должностные лица должны отвечать целому ряду высоких требований как профессионального (юридическое образование, соответствующий стаж юридической работы), так и морального (безупречная репутация, отсутствие судимости и др.) характера, которые устанавливаются законом. Хотя на практике подчас имеют место отступления от требований закона.
Как правило, судебный корпус формируется путем назначения, хотя встречаются и случаи выборности. Преобладание назначаемости судей имеет серьезные аргументы, несмотря на то что не в полной мере отвечает принципам демократии. При выборах судей гражданами и даже представительными органами неизбежно присутствует политический фактор, что противоречит объективным требованиям максимально возможной деполитизации судебной власти. Конечно, политический момент может играть роль и при назначении судей, поэтому представляется предпочтительным такой порядок назначения, при котором оно не является прерогативой только одной какой-либо ветви власти.
Суд должен быть независимым. Одной из гарантий такой независимости является несменяемость судей: обычно они не могут быть смещены или перемещены без своего согласия или иначе, чем по решению высшей власти или органа судебного самоуправления. Законодательство, как правило, устанавливает несовместимость функций судьи с иными занятиями, а также запрещает судьям участие в политических, а иногда и в профсоюзных организациях. В ряде стран устанавливается верхний возрастной предел, по достижении которого судья автоматически выходит в отставку с сохранением ряда льгот и привилегий.
Важным организационным принципом, также обеспечивающим независимость, самостоятельность судебной власти, защиту интересов судей, является создание высших органов судейского сообщества. Это конституционный орган, формируемый по установленным процедурам и нормам представительства. Обычно эти органы в той или иной мере решают вопросы назначения, перемещения, повышения, понижения, аттестации и освобождения судей. Иногда на них возлагается инспектирование судов, дисциплинарный режим и др.
Из всего множества судов, составляющих структуру судебной власти, максимальный объем работы приходится на суды общей юрисдикции, они рассматривают гражданские и уголовные дела. Обычно в каждой стране действует несколько звеньев судов общей юрисдикции. При этом, как правило, каждое конкретное дело по существу рассматривают суды первой инстанции (мировые судьи, районные суды, суды судебных округов и др.). Второй инстанцией являются апелляционные суды, куда можно обращаться с жалобой на решение суда первой инстанции. В апелляционном порядке суд второй инстанции рассматривает дело по существу с новой проверкой ранее рассмотренных и вновь представленных доказательств и постановляет свое решение, при этом решение суда первой инстанции может быть отменено. Судами третьей инстанции являются кассационные суды. В кассационном порядке вышестоящий суд проверяет только соблюдение закона нижестоящим судом, не вдаваясь в существо дела, и только в рамках заявленной жалобы. Если решение нижестоящего суда отменено судом в кассационном порядке, дело заново рассматривается обычно тем же нижестоящим судом, но в ином составе судей.
Деятельность судов, как и других ветвей власти, регулируется конституцией. В каждом конкретном случае конституции содержат соответствующие нормы, которые в разных странах могут несколько отличаться. Но в общем плане конституционные принципы декларируют:
– осуществление правосудия только судом;
– независимость судей и подчинение их только закону;
– свободу доступа к суду;
– коллективное отправление правосудия. Лишь мелкие правонарушения могут рассматриваться судьей единолично;
– ведение судебного процесса на языке, понимаемом сторонами или обеспечение им переводчика за счет государства;
– гласность, т. е. открытость суда;
– возможность обжалования и пересмотра судебного решения путем апелляции, кассации или ревизии (сочетает черты апелляции и кассации);
– ответственность государства за судебную ошибку.
Место судебной власти в структуре органов государственной власти, формы организации и принципы деятельности, роль в государственной и общественной жизни, в конечном счете – авторитет суда во многом определяются характером политического режима, господствующего в каждой отдельной стране. В странах с демократическим режимом судебная власть представляет самостоятельную, независимую ветвь. И все, что сказано выше о сущности судебной власти, ее социальной роли, структуре, принципах деятельности, относится преимущественно к странам с демократическим режимом. Что касается авторитарных, а тем более тоталитарных режимов, то там судебная власть имеет свои особенности, которые в конечном счете отрицательно сказываются на ее деятельности.
До вхождения кыргызских племен в состав Российской империи у них действовали две системы права: адат (неписаное обычное право) и шариат (приспособленное к местным условиям мусульманское право). Судопроизводство по адату не знало строгого порядка разделения на уголовное и гражданское, осуществлялось биями (старейшинами родов) и передавалось по наследству. Решение выносилось устно, могло быть обжаловано манапом. Судопроизводство по шариату осуществлялось на догмах ислама судом казиев и характеризовалось бессмысленной жестокостью.
С вхождением кыргызов в состав России на кыргызские территории было распространено российское законодательство, регулирующее судоустройство и судопроизводство. Была установлена система судов, закреплены основы диспозитивности, состязательности, гласности, создан институт обжалования, применялись нормы процессуального права и др. После установления советской власти на территории Кыргызстана, даже после провозглашения его союзной республикой, действовали законы РСФСР – Декреты о суде, Положение о народном суде и др. Только в 1965 г., например, был введен в действие Гражданский процессуальный кодекс Киргизской ССР. Все правовые акты республики основывались на соответствующих актах РСФСР, а впоследствии – на основах союзного законодательства. Поэтому говорить о кыргызском суде и кыргызском праве в советские времена можно с большой долей условности.
Главная особенность судебной власти в СССР состояла в том, что она не признавалась самостоятельной ветвью государственной власти. Объясняется это тем, что марксизм-ленинизм, официальная идеология КПСС и СССР, не воспринял принцип разделения властей. В. И. Ленин считал, что опровержением теории разделения властей был опыт Парижской коммуны, которую он называл «работающей корпорацией», соединившей принятие законов с осуществлением их применения. Принципу разделения властей противопоставляется принцип единства власти трудового народа, якобы воплощенный в Советах.
Это утверждение в полной мере касается и бывших советских республик, в том числе и Кыргызстана. Конституция Киргизской ССР устанавливала: «Вся власть в Киргизской ССР принадлежит народу. Народ осуществляет государственную власть через Советы народных депутатов, составляющих политическую основу Киргизской ССР. Все другие государственные органы подконтрольны и подотчетны Советам народных депутатов» (5). Естественно, норма о подконтрольности и подотчетности Советам народных депутатов распространялась и на суды.
В связи с этим своеобразно понимался и принцип независимости судов. Конституция Киргизской ССР декларировала, что «судьи и народные заседатели независимы и подчиняются только закону» (6). В то же время другая норма той же Конституции утверждала: «Судьи и народные заседатели ответственны перед избирателями и избиравшими их органами, отчитываются перед ними и могут быть ими отозваны в установленном Законом порядке» (7). Как видим, одна норма противоречит другой. Впрочем, на это противоречие никто не обращал внимания, поскольку все важные, принципиальные правовые вопросы, относящиеся к компетенции суда, в конечном итоге решались отнюдь не судом, а соответствующими партийными органами.
В Киргизской ССР, как и вообще в СССР, применялся принцип выборности судов: народные судьи районных (городских) народных судов избирались гражданами района (города) на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права при тайном голосовании сроком на пять лет, а вышестоящие суды избирались соответствующими Советами сроком также на пять лет (8). При этом важно отметить, что кандидатуры лиц, рекомендуемых для избрания на должности судей то ли гражданами, то ли Советами, предварительно согласовывались соответствующими партийными комитетами. Выборы, как вообще было принято в СССР, проводились на безальтернативной основе. Естественно, каждый судья обязательно должен был быть членом КПСС. Все важнейшие решения судов также предварительно согласовывались с территориальными партийными комитетами. А если на рассмотрение суда поступало дело (то ли гражданское, то ли уголовное), касавшееся члена КПСС, то суд о таком деле должен был предварительно информировать соответствующий партийный орган. В СССР был установлен порядок, при котором член КПСС не мог быть осужден судом. Поэтому партийный комитет еще до судебного разбирательства рассматривал и решал вопрос о судьбе преданного суду члена КПСС, в отношении явно провинившихся коммунистов принималось решение об исключении их из КПСС. Такие партийные решения предопределяли решения суда, суд должен был руководствоваться партийными решениями. Суды обязаны были также регулярно представлять в административные отделы соответствующих партийных комитетов отчеты о своей деятельности. При такой постановке дела о независимости судов не могло быть и речи.
Конечно, в соответствии с мировыми демократическими традициями и правовой практикой, Конституция СССР и Конституция Киргизской ССР провозглашали, что правосудие осуществляется только судом. Больше того, Конституция Киргизской ССР вслед за Конституцией СССР провозглашала, что «Советское государство, все его органы действуют на основе социалистической законности, обеспечивают охрану правопорядка, интересов общества, прав и свобод граждан», «граждане Киргизской ССР равны перед законом», «гражданам Киргизской ССР гарантируется неприкосновенность личности. Никто не может быть подвергнут аресту иначе как на основании судебного решения или с санкции прокурора», «граждане Киргизской ССР имеют право на судебную защиту от посягательств на честь и достоинство, жизнь и здоровье, на личную свободу и имущество» (9). Но в то же время известно, что в практике Советского государства, особенно в 30–50-е гг., эти принципы грубо нарушались, имели место многочисленные случаи вынесения приговоров внесудебными органами – «тройками», «особыми совещаниями» и проч. Все это подрывало авторитет судебной власти, превращало ее в карающий меч, не имеющий ничего общего с правосудием. Известны также многочисленные случаи фабрикации, фальсификации уголовных дел, например по отношению к участникам правозащитного или диссидентского движений. Таким образом, провозглашенный лозунг о «самом демократическом и справедливом суде в мире» превращался в демагогию, фикцию и обман.
В Киргизской ССР была установлена единая система судов. Судами в республике были: Верховный Суд Киргизской ССР, областные суды, Фрунзенский городской суд, районные (городские) народные суды. Верховный Суд Киргизской ССР являлся высшим судебным органом республики, он осуществлял надзор за судебной деятельностью судов Киргизской ССР. Суд избирался Верховным Советом Киргизской ССР. Областные суды и Фрунзенский городской суд избирались соответствующими Советами народных депутатов. Районные (городские) суды, как уже отмечалось, избирались гражданами. Народные заседатели районных (городских) судов избирались на собраниях граждан по месту их работы или жительства открытым голосованием сроком на два с половиной года. Народные заседатели вышестоящих судов избирались соответствующими Советами народных депутатов.
В республике существовали военные суды (трибуналы), их деятельность распространялась на военнослужащих. Однако поскольку в СССР армия была единой, Киргизская ССР собственных воинских формирований не имела, то действовавшие на территории республики военные суды не относились к компетенции Киргизской СCP, они подчинялись соответствующим союзным органам. А что касается хозяйственных споров между предприятиями, учреждениями и организациями, то их разрешение осуществлялось органами государственного арбитража, руководство которыми осуществлялось Государственным арбитражем при Совете Министров СССР. Таким образом, военные суды и органы арбитража не входили в систему судебных органов Киргизской ССР.
