Тэд Уильямс
Марш теней
– Много ли мы знаем о нем? – Баррик старался размышлять здраво, но в голове царил сумбур, словно лихорадка опять касалась его своими то горячими, то холодными щупальцами. – Отец доверял ему, но достаточно ли этого? Ведь Кендрика убили. Теперь Броун говорит, что Гейлон Толли исчез, а его семья сотрудничает с автарком. А что, если сам лорд-комендант – преступник? Я не любил Толли. Мне никогда не нравился ни он сам, ни его отвратительный красноносый папаша с визгливым голосом. Но достаточно ли этого, чтобы верить словам Броуна и его шпиона, будто Гейлон – предатель?»
И, словно в подтверждение его мыслей, сестра сказала:
– Мы очень вам благодарны за ваши труды на благо короны, граф Авин, но в такую историю трудно поверить. Кто этот человек на кровати? Почему вы не позвали придворного врача?
– Кроме того, где Гейлон? – спросил Баррик. – Очень удобно, что его здесь нет и он не может защитить себя и свою семью.
Баррик заметил, как в глазах Броуна мелькнул гнев. Комендант глотнул еще вина, а когда заговорил, голос его снова звучал спокойно:
– Я не могу винить вас за то, что вы мне не верите, ваши высочества. Понимаю ваше удивление. На последний вопрос у меня нет ответа. Я бы очень хотел и сам это знать. – Он нахмурился. – Холодное… Я говорю о вине. – Он склонился к огню и стал греть вино железным прутом. – Что до остального, я могу ответить на ваши вопросы. А вы думайте сами. – Он что-то пробормотал и принужденно улыбнулся. – Впрочем, вы всегда так делаете. Рул, как вы, наверное, догадались, – шпион. Он простой человек. Не совсем тот, кого бы мне хотелось иметь при саммерфильдском дворе, но мне пришлось сделать замену. Помните музыканта Роббена Халлигана? Рыжего?
– Да, – вспомнила Бриони. – Он был приятелем старого Пазла. Он ведь умер? Его убили грабители на Южной дороге в прошлом году.
– Грабители… Возможно… Он погиб по дороге домой из Саммерфильда вскоре после того, как ваш отец оказался в плену. Я тогда и не подумал волноваться по этому поводу, хотя смерть Халлигана доставила мне некоторые неудобства. Возможно, вы удивитесь, но вся информация о Толли поступала от Роббена. При саммерфильдском дворе его многие любили, особенно старая герцогиня. Ему позволялось бродить повсюду, как домашней собачке.
– Вы думаете… так его убили из-за того, что он был шпионом?
– Я не собираюсь никого обвинять. – Броун поморщился. – Зато точно могу сказать, что после смерти Роббена я знал о происходившем в Саммерфильде очень мало. Это меня, конечно, беспокоило, поэтому я послал туда Рула. Он очень способный. Он всегда находил в тамошнем замке какую-нибудь работу для себя – лудильщика, рабочего или слуги.
– Вы посылаете осведомителей, – тихо проговорил Баррик, – во все королевства Пределов?
– Конечно. Предвосхищая следующий вопрос, ваши высочества, скажу, что и в нашем замке они тоже есть. Надеюсь, вы понимаете, что без них невозможно обойтись. Мы уже потеряли одного члена королевской семьи.
– И ваши шпионы не смогли этого предотвратить! – бросил Баррик.
Броун холодно посмотрел на него.
– Нет, не смогли, ваше высочество. И я провел не одну бессонную ночь, размышляя, почему так случилось, в чем я ошибся. Но от этого ситуация не меняется. Рул – надежный человек. Если он говорит, что в Саммерфильде гостят люди автарка, так оно и есть. Я настаиваю, чтобы и вы отнеслись к этому серьезно.
– Прежде чем мы продолжим, – настаивала Бриони, – я хочу знать, почему за раненым ухаживает священник, а не Чавен.
Броун кивнул.
– Справедливо. Вот мой ответ: когда убили вашего брата, брата Окроса в замке не было, а Чавен был здесь.
– Что? – Бриони выпрямилась. – Вы подозреваете Чавена в убийстве моего брата? В этом злодейском преступлении?
– Он же врач королевской семьи! Если бы он хотел убить Кендрика, то отравил бы его и представил все как болезнь.
Она вдруг замолкла и посмотрела на Баррика. Тот не сразу понял, какая мысль пришла в голову сестре.
– Но я жив, – возразил он. – Если меня и пытались убить, у них ничего не вышло.
Тем не менее он чувствовал себя неважно, и ему давно уже хотелось покинуть покои коменданта. Лучше оставаться в постели и сражаться с призраками, чье существование еще требовалось доказать.
– Броун, вы ведь не хотите сказать, что Чавен убил Кендрика или был в сговоре с убийцами? – задал вопрос Баррик.
Старик снова опустил железный прут в кубок, потом подул на пар и стал пристально наблюдать за пузырьками.
– Нет. Ничего подобного я не утверждаю, принц Баррик. Но я не доверяю никому. Пока мы не узнаем, кто на самом деле убил принца Кендрика, под подозрением находится каждый, кто к нему приближался.
– Включая меня? – Баррик готов был расхохотаться, но его снова охватила ярость. – И мою сестру?
– Если бы я за вами не наблюдал, так оно и было бы. – Улыбка Авина Броуна затерялась в его бороде. – Первыми в списке всегда оказываются родственники погибшего. Не обижайтесь, мой господин и моя госпожа, но такова моя служба.
– Значит, мы никому не можем доверять, кроме вас? – спросил Баррик и в изнеможении откинулся на спинку стула.
– Мне-то как раз меньше, чем другим: я слишком давно служу здесь и знаю слишком много секретов. К тому же мне приходилось убивать, – проговорил комендант. Он смотрел на близнецов тяжелым взглядом, почти с вызовом. – Если, кроме меня, у вас нет других источников информации, принц Баррик и принцесса Бриони, то вы недостаточно осмотрительны. – Тяжело ступая, он вернулся к своему табурету. – Самая важная новость состоит в том, что люди автарка находятся в Саммерфильде. Нет никакого сомнения. Я очень опасаюсь, что исчезновение Гейлона Толли как-то связано с этим. И совершенно бесспорно, что Рул кому-то сильно не понравился, за что получил стрелу в спину, когда направлялся в замок по дороге Трех Братьев. Будь на его месте менее опытный и закаленный боец, мы никогда не узнали бы о том, что происходит в поместье Толли. Бриони допила свое вино. Она была очень бледна, выглядела растерянной и несчастной.
– Все это неслыханно, – отозвалась она. – О чем нам следует подумать?
– Думайте о чем хотите, только думайте, – ответил Броун и застонал, пытаясь сменить позу. – Прошу поверить: у меня нет серьезных причин не доверять Чавену, но, к великому моему сожалению, из всех живущих в замке он знает про автарка больше других. Вам известно, что его брат служил у Сулеписа?
– Брат Чавена? – изумленно воскликнул Баррик. – Неужели?
– Чавен – улосиец. Уверен, вы знали об этом. Зато вы не знали, что его семья одной из первых признала автарка в Улосе. А Улос стал первым королевством, которое покорил Ксис. Как мне говорили, Чавен в этом вопросе не согласился с братом и отцом и уехал в Иеросоль. Ваш отец король Олин привез Чавена сюда, потому что тот умел не только лечить людей, но и еще много чего. Он был в курсе всех сплетен ксисского двора. Чавен предан короне, но, к сожалению, слишком многое знает об автарке, как я уже сказал. Люди, располагающие такими знаниями, давно гниют в темнице. Чавен – исключение.
– Шасо! – выдохнула Бриони.
– И он тоже. Шасо сражался с автарком и проиграл. Если быть точным, он сражался с отцом нынешнего автарка. Потом воевал с вашим отцом и снова проиграл. Несмотря на это, маловероятно, чтобы Шасо убил вашего брата. Неизвестно и то, насколько полезны его советы: многие могут посоветовать, как проиграть сражение.
– Это нечестно, – возразила Бриони. – Никто пока не завоевал Ксис. А значит, никто не имел повода давать какие-либо советы. Разве не так?
– Думаю, нет. Вот почему мы сейчас обсуждаем это наедине, только я да вы двое. Я больше боюсь угрозы с юга, чем сказочных существ у нас под носом. – Броун полез в карман и достал пачку свернутых бумаг. – Вам следует это прочесть. Здесь письмо вашего отца Кендрику. Он пишет о все возрастающей власти автарка.
– Письмо отца у вас?! – Бриони потрясенно уставилась на него.
– Я только что обнаружил его. – Броун передал принцессе бумаги. – Одной страницы не хватает. Но она, похоже, не представляет большого интереса – вероятно, там король пишет об укреплении боеспособности замка. Однако с уверенностью сказать не могу. Не исключено, что вы обратите внимание на то, что пропустил я.
– Вы не имели права читать письмо! – выкрикнул Баррик. – Никакого права! Это частное письмо от моего отца!
– В наши дни мы не можем позволить себе личные тайны, – пожал плечами лорд комендант. – Мне нужно было убедиться, нет ли в нем сообщения о близкой угрозе.
– У вас нет никакого права, – еще раз повторил Баррик. Броун странно взглянул на него. Уж не открыло ли письмо графу Лендсендскому тайну Баррика? Или его проницательный взгляд померещился принцу? Бриони оторвала взгляд от письма.
– Вы сказали, что нашли его. Где? – спросила она. – И откуда вы знаете, что не хватает страницы?
– Оно обнаружилось в стопке с документами, что оставил для меня Найнор. Но он твердит, будто ничего про это не знал, и я ему верю. Я склоняюсь к тому, что некто прокрался в мою комнату и подсунул письмо в стопку с документами на столе. Возможно, он хотел, чтобы все подумали, будто Найнор или я сам взял послание короля, и таким образом запутать след. – Он нахмурился. – Я прочел его еще и потому, что оно могло быть связано со смертью вашего брата.
– А отсутствующая страница? – настаивала Бриони.
Броун наклонился вперед и перевернул несколько листов.
– Вот.
– Здесь говорится об укреплении внутреннего двора… – присмотрелась Бриони и перевернула страницу. – А на следующем листке он заканчивает эту тему и просит выполнить его указания. Да, вы правы, одной страницы нет. «Напомни Броуну о водостоках». Что это значит?
– Водные пути. Некоторые из шлюзов в лагунах очень старые. Король беспокоится, как бы они не оказались уязвимы в случае осады.
– Он думает, что возможна осада? – спросила Бриони. – Но почему?
– Ваш отец предпочитал быть готовым ко всему.
– Не знаю почему, но я не верю вам, лорд Броун. Хотя бы в том, что касается осады.
– Вы не так поняли меня, ваше высочество, уверяю вас. Казалось, комендант потерял интерес к разговору. Он слишком устал, чтобы спорить.
Когда тревога улеглась, сонливость почувствовал и Баррик. Ну к чему споры и догадки? Какая разница, почему отец написал эти слова и что они означают? Убийца Кендрика сделал свое дело прямо в замке Южного Предела, и никакие укрепления не помогли.
«Если автарк, полностью завоевавший один континент, сейчас по кусочку заглатывает второй, как наше крошечное королевство может отстоять свою независимость?»
Сейчас их спасала только удаленность от Ксиса, но так будет не всегда.
– Значит, в наших рядах есть предатель, – подытожил Баррик.
– Тот, кто взял это письмо, может и не иметь отношения к убийству принца, ваше высочество.
– У меня еще один вопрос, – заговорила Бриони. – Зачем письмо вернули? Поскольку страница отсутствует, сразу ясно: кто-то читал его. Значит, кому-то нужно, чтобы об этом узнали?
– Все верно, моя госпожа. Теперь, с вашего позволения, я попросил бы вас взять письмо с собой и внимательно его изучить. А заодно, если вам угодно, придумайте наказание и для меня за то, что я прочел письмо. Я старый человек, и я устал. Мне еще нужно решить, где я буду спать сегодня. Вряд ли брат Окрос позволит переносить Рула в другое помещение. Если вы пожелаете поговорить о содержании письма, пошлите за мной утром, и я тотчас явлюсь. – Броуна слегка покачивало. Он походил на гору, готовую рухнуть, и Баррик невольно сделал шаг в сторону. – Надвигаются тяжелые времена, ваши высочества. Я не единственный, кто надеется на вас, хотя вы еще совсем молоды. Пожалуйста, не забывайте об этом, принц Баррик и принцесса Бриони. Следите за тем, что и кому вы говорите.
Усталость не позволила Броуну проводить их до дверей, как того требовал этикет.
Разжечь костер оказалось нелегко. Лес отсырел, валежника нашлось мало. Феррас Вансен посмотрел на кучку веток, сложенную в центре круга из камней, и с тоской перевел взгляд на огромные ветви над головами. Топора не было. Они могли бы часок помучиться и нарубить дров мечами – столько, сколько нужно. Но деревья будто наблюдали за ними и ждали чего-то. Казалось, Вансен слышит шепот; такой шелест листвы иногда вызывает ветер.
«Как-нибудь обойдемся валежником», – решил он.
Коллум усердно трудился возле пирамиды из сучьев, пытаясь высечь огонь кремнем. Звуки ударов камня о металл отдавались эхом по поляне, словно под землей били молотом. Вансен невольно вспоминал истории, что слышал в детстве про Иных: они прятались в густых лесах, в пещерах и холодных земляных норах.
– Получилось! – раздался крик Дайера.
Коллум наклонился, чтобы раздуть язычки пламени. Туман вокруг чуть поредел. Над высокими кронами деревьев выглядывало небо, в его бархатной глубине мерцали звезды. И никакой луны.
– Как по-вашему, капитан, который теперь час? – спросил Дайер, опускаясь на землю рядом с Вансеном.
Костер разгорелся, но огонь был слабым и переливался странными цветами: разными оттенками зеленого и синего.
– Мы здесь уже несколько часов, – прибавил он. – А все еще вечер.
– Нет, стало чуть темнее, – сказал Вансен и протянул руку к огню, но тепла от него почти не ощутил.
– Я не могу ждать проклятого рассвета. – Дайер пожевал кусочек вяленого мяса. – Не могу.
– Мы можем и не дождаться. – Вансен вздохнул и прислонился к дереву.
Костер, пусть и совсем слабый, казался раной на туманной сумрачной поляне. Капитан чувствовал, что лес стремится залечить эту рану и выровнять углубление, поглотить пламя и двоих людей, прикрыть поврежденную землю мхом и влажной безмолвной темнотой.
– Не думаю, что здесь бывает настоящий день, – вымолвил Вансен.
– Но над нами небо, – решительно возразил Дайер, хотя в его голосе звучали нотки неуверенности. – А значит, наступит день и взойдет солнце, пусть даже мы его не увидим. Никакой туман не может это изменить.
Вансен не стал возражать. Коллум Дайер, ветеран многих кампаний, не раз игравший со смертью, сейчас перепугался, как ребенок. Вансен, который был старшим братом в семье, знал: в таких случаях не надо спорить по пустякам, пока опасность не миновала.
«Это называется «по пустякам»! Пустяк – никогда больше не увидеть солнца», – с горькой иронией сказал себе Феррас.
– Я буду дежурить первым, – сказал он вслух.
– Надо позвать остальных. – Дайер встал и пошел к краю поляны, рупором приложив руки ко рту: – Э-э-эй! Адкок! Саутстед! Э-э-эй!
Вансен невольно поморщился от громкого звука, хотя шум тотчас поглотили деревья. Инстинкт подсказывал Феррасу, что двигаться нужно медленно, не привлекая внимания.
«Как мышка по столу, – подумал он и печально усмехнулся. – Если не хочешь никого разбудить».
– Думаю, они уже разбили лагерь, – сказал он. – Если бы они были на расстоянии крика, то нашли бы нас еще несколько часов тому назад.
Дайер вернулся к костру и сел.
– Они нас найдут, – заверил он. – Они нас ищут. Даже Саутстед, хотя вы в нем сомневаетесь, капитан. Королевский гвардеец не успокоится, пока не узнает, что случилось с товарищами.
Вансен кивнул. Его куда больше беспокоило другое: он подумал, что гвардейцы, а с ними несчастный Реймон Бек и сумасшедшая девушка тоже чувствуют себя потерянными и боятся. Феррас хотел надеяться, что им хватит здравого смысла оставаться на месте и не бродить по лесу. Он начинал понемногу понимать, что случилось с девушкой и даже с тем сумасшедшим из их деревни, вернувшимся из-за Границы Теней.
– Постарайся уснуть, Коллум. Я посторожу.
Сначала он подумал, что это продолжение странных снов, одолевавших его, несмотря на все более отчаянные попытки не засыпать. Темнота была не полной – туман пронизан светом луны. Она появилась на небе, круглая и бледная, как отполированный череп. Определенно ночь подходила к концу. Вансен должен был разбудить Дайера еще несколько часов назад, но вместо этого сам крепко заснул. Очень опасно в столь необычном месте оставлять лагерь без присмотра. Может быть, это продолжается сон? Так казалось оттого, что даже ветер напевал песню без слов, то усиливаясь, то успокаиваясь.
Что-то двигалось среди деревьев на краю поляны.
У Вансена перехватило дыхание. Он нащупал меч и протянул руку, чтобы разбудить Дайера, но того не оказалось на месте. Вансен едва успел осознать жуткое значение этого открытия, а неясное движение у кромки леса уже превратилось в белую фигуру в капюшоне. Фигура светилась так же таинственно, как туман. Фигура была похожа на женскую. Сначала Вансен подумал, что это Уиллоу ходит во сне около лагеря, а значит, Дайер прав и отряд где-то поблизости. Но волосы у него зашевелились на затылке от какого-то странного чувства, и он увидел, что ноги неизвестного существа не касаются земли.
– Смертный, – услышал он.
Голос звучал прямо у него в голове – может быть, где-то за глазницами, но вовсе не в ушах. Невозможно было определить, кому он принадлежит: молодому или старому человеку, женщине или мужчине.
– Тебе здесь не место, – сказал голос.
Вансен хотел ответить, но не смог. Он почти не видел лица – лишь бледные неясные очертания, словно за несколькими слоями светящейся вуали. Он разглядел только огромные и черные, нечеловеческие глаза.
– Старые законы больше не действуют, – продолжало свою речь привидение. Весь мир, казалось, провалился в черный туннель, в противоположном конце которого светилось полупрозрачное лицо. – Все загадки решены. Ничем больше не заслужить славы. Мир движется к концу. Слабые голоса, что когда-то противились этому в мире людей, смолкли.
Фигура приблизилась к Вансену. Сердце его бешено колотилось, тело готово было разорваться на части, но он не мог пошевелить ни одним мускулом. Полупрозрачная рука прикоснулась к его волосам и как будто прошла насквозь, холодная и колючая. Он почувствовал на щеке уколы, словно от горячих искр.
– Я когда-то знала человека, похожего на тебя. – В этом голосе звучало что-то знакомое, но Феррас так и не сумел ничего вспомнить. – Он был со мной долго, пока солнце его не закатилось. Потом он уже не мог оставаться.
Вблизи фигура казалась сотканной из лунного света. Вансену хотелось закрыть глаза, но он не мог. На миг он ясно увидел лицо, но все равно не понимал, кто перед ним: такая красота подобна остро заточенному клинку, черные глаза сверкают, как звезды на ночном небе, улыбка бесконечно печальна. Он почувствовал, как ледяные пальцы сжали сердце и превратили его во что-то бесформенное. Он знал, что уже никогда не станет прежним. Он попал в объятия смерти… но смерть была прекрасна, невероятно прекрасна. Душа Ферраса Вансена нырнула в ее темные глаза, в ее звездный свет. Так лосось сражается с горным потоком, не думая о том, что его поджидает на другой стороне.
– Не ищи солнца, смертный.
В ее голосе он услышал нечто, похожее на жалость. Жалость была ему не нужна – он жаждал любви. Он отдал бы жизнь за то, чтобы это создание из тумана и лунного света его полюбило.
– Здесь солнце к тебе не придет. Не доверяй теням – они обманут. Лучше смотри на мох, покрывающий стволы деревьев. Корни их в земле, и они всегда знают, где находится солнце – даже здесь, в стране, где безраздельно правит мой брат.
Видение исчезло. Поляна снова опустела, и лишь ветер шуршал в кронах деревьев. Вансен сел, тяжело дыша. Его сердце билось неровно. Неужели это был сон? Если так, сон частично сбылся: Дайер пропал. Вансен начал оглядываться – сначала удивленно, потом со все возрастающим страхом.
Костер догорел, и внутри круга из камней виднелись лишь слабые красные прожилки в почерневших углях. Позади Вансена что-то затрещало. Он подскочил от неожиданности и схватился за рукоятку меча, наполовину вытащив его из ножен. На поляну, шатаясь, вышел человек.
– Дайер!
Вансен вернул клинок на место.
Коллум Дайер покачал головой.
– Ушел. – Голос его был скорбным. – Я не сумел его догнать…
Лицо Дайера застыло, как таинственная маска. Казалось, он не узнавал Вансена. Капитану вдруг показалось, что он прочел мысли Коллума. Во всяком случае, он понял, что тот не намерен подробно рассказывать о своих видениях.
– С тобой все в порядке? – поинтересовался Вансен. – Где ты был?
Дайер медленно подошел к костру, избегая смотреть капитану в глаза.
– В общем, все в порядке, – ответил он. – Что-то… приснилось, да. Проснулся и понял, что брожу по лесу.
Он опустился на землю, укрылся плащом и больше не прибавил ни слова.
Вансен тоже прилег. Кто-то должен охранять лагерь, он понимал это. Но он чувствовал, что столкнулся с чем-то таинственным и сильным, и эта сила не подпустит сюда никого… по крайней мере сегодня ночью.
Он устал, словно пробежал несколько миль, поэтому быстро заснул даже в окружении странных деревьев под незнакомыми звездами.
Феррас Вансен проснулся в том же тусклом полумраке. Может быть, в воздухе появился молочно-белый оттенок, но на утро это никак не походило. Ветер продолжал напевать свой бессловесный мотив. Коллум Дайер спал как убитый. Когда он проснулся, то начал ныть и жаловаться, словно больной ребенок.
Слова, произнесенные призрачным существом – непонятно, приходил ли призрак на самом деле или во сне, – не выходили у Вансена из головы. Он дал Дайеру время только на то, чтобы подняться, и нетерпеливо ожидал, когда солдат завяжет наконец свои штаны.
– Неужели нельзя разжечь костер? – спросил Дайер. – Хотя бы для того, чтобы погреть руки. Здесь дьявольски холодно.
– Нет. Пока разожжем, опять устанем, и нам снова придется лечь спать. Так мы никогда не выберемся отсюда. Лес поглотит нас. Мы утонем в нем, как в океане. – Вансен и сам не знал, о чем говорит, но не сомневался, что так оно и случится. – Мы должны двигаться, пока хватит сил, иначе лес высосет из нас волю.
Дайер странно посмотрел на него.
– Вы говорите так, словно хорошо знаете эту местность.
– Я знаю столько, сколько необходимо знать. – Феррасу не понравился обвинительный тон Дайера, но он решил не ввязываться в спор. – Знаю достаточно, чтобы не стать безумцем. Как Уиллоу, бродившая по лесу.
– И как же нам найти путь отсюда? Мы искали его уже много часов. Мы заблудились.
– Я вырос на краю таких же лесов. Или очень похожих. Но в земном ли мире они находятся? Или их занесло в иные места, где нет прежних богов? Мысль была непереносимой. Что сказал призрак? «Даже здесь, в стране, где безраздельно правит мой брат». Чей брат? Солнца? Луны? Белогрудой Мезии, сестры великого Перина?..
Он устал от размышлений и заставил себя вернуться к сиюминутной проблеме: как вырваться отсюда? Думать было нелегко: непрекращавшийся голос ветра мешал, нагонял сон и отбивал желание действовать.
– Мох гуще с южной стороны деревьев, – сказал он. – Если мы будем двигаться на юг, должны добраться до нашего мира.
– И покинуть этот мир, – задумчиво добавил Дайер. Вансену показалось, что Коллум говорит со странным сожалением, и по позвоночнику капитана пробежал холодок страха.
Утро – или время после пробуждения – прошло незаметно. Мох густыми зелеными пятнами покрывал стволы деревьев. Если он и рос гуще именно с южной стороны, определить это оказалось почти невозможно. Очень скоро Вансен засомневался, что сумеет найти нужное направление по мху. Однако другого плана не было, а страх нарастал. Огибая непроходимую чащу, они потеряли из виду дорогу и теперь не могли найти ее. Капитан не узнавал ничего вокруг. Было очевидно, что лес растет и его внешние границы расширяются слишком стремительно. Им никогда не выбраться отсюда: мрачная чаща поглощает пространство с такой же скоростью, с какой вино из перевернутого кувшина растекается по столу.
Вансена беспокоило настроение Дайера. Бородатый гвардеец все более отдалялся от капитана, хотя они ехали плечом к плечу. Коллум не разговаривал с Вансеном, зато много говорил сам с собой, пел какие-то песни – они казались Вансену смутно знакомыми. Кроме того, Дайера как будто терзали сомнения: время от времени он бросал на Ферраса странные взгляды, словно не узнавал старого товарища.
«Что-то веет в воздухе, – подумал Вансен с отчаянием. – В тени деревьев. Это место съедает нас».
Жуткая мысль застряла в голове Вансена, он не мог избавиться от нее. Он представил себя и Дайера лежащими у дороги, мертвыми и разлагающимися, как та старая женщина, которую он обнаружил когда-то. Только жрать их будут не насекомые, а сам лес. Через их рты, глаза и уши прорастут молодые побеги, сквозь животы и черепа пробьются темные влажные растения.
«Возможно, мы уже мертвы или близки к тому, – размышлял он. – Может быть, наши тела уже покрываются мхом, а нам снится, что мы едем по темному лесу под этими бесчисленными, проклятыми богами деревьями».
– Я чувствую запах костров, – вдруг отрывисто произнес Дайер.
– Каких костров?
Лошади остановились и застыли неподвижно, не издавая ни звука. Двое гвардейцев находились сейчас на самом дне покрытого лесом ущелья, будто в огромной пасти гигантского существа. Эта пасть вот-вот сожмет свои челюсти и навечно закроет от них свет.
– Кузнечные костры, – повторил гвардеец неживым голосом. – Они горят у Молчащего холма. Там куют оружие для войны. Сияющие Пальцы, Поющие Стрелы, Осы и Жестокие Камни. Племена проснулись. Они больше не спят.
Вансена привело в замешательство таинственное сообщение Дайера, и он отчаянно пытался разгадать его. Вдруг по долине пронесся резкий, но бесшумный порыв ветра. Клубы тумана взмыли ввысь и рассеялись. На миг Вансену показалось, что он видит целый город в верхней части ущелья. Город тоже являлся частью леса: темные деревья и еще более темные стены слились воедино, в тысячах окон горел свет. Лошадь Вансена развернулась и пошла прочь от видения по той же тропинке, что привела их сюда. Он услышал за спиной топот копыт лошади Дайера и еще какие-то звуки.
Его товарищ что-то тихо, но увлеченно напевал на языке, которого Вансен никогда не слышал.
Наконец Дайер замолчал. Он ехал позади Вансена и уже не отвечал ни на какие вопросы. Капитан тоже перестал разговаривать. Темнело, и Вансен больше не видел, с какой стороны мох растет гуще. Он вообще с трудом различал силуэты деревьев. Голоса ветра проникали глубоко в его голову, умоляли о чем-то, нашептывали, напевали мелодии и мешали думать. Кусты ежевики цеплялись за копыта лошадей и заставляли их двигаться все медленнее.
– Они идут, – объявил Дайер испуганным голосом. – Они двинулись в поход.
Феррас Вансен не стал спрашивать, что имеет в виду Коллум. Он и сам почувствовал, что воздух становится плотнее, а тьма сгущается. Теперь бессловесная песня ветра наполнялась радостью победы, но самих голосов пока не было слышно – они эхом отдавались где-то внутри головы.
Вдруг лошадь Вансена встала на дыбы и заржала. От неожиданности он вылетел из седла и рухнул на землю. Лошадь побежала прочь, продираясь сквозь заросли и всхрапывая от страха. Вансен не сразу поднялся на ноги, но чья-то рука подхватила его. Это был Коллум Дайер, чья лошадь тоже вырвалась. Лицо гвардейца светилось от радости, хотя ему было так же страшно, как Вансену. Этот страх заставил капитана броситься на землю и зарыться головой в мягкий мох.
– Сейчас, – сказал Дайер. – Сейчас.
Вансен поднял голову и вдруг увидел дорогу, которую они безуспешно искали уже много часов. Она петляла среди деревьев совсем близко. Вдоль нее клубился туман, а в тумане шевелились какие-то существа. Одни были высотой с дерево, другие – невероятно широкие, приземистые и мощные. Были там и такие, кого не с кем сравнить, или такие, что выглядели не пугающе, но странно: они напоминали людей, расплывающихся в тумане и неправдоподобно красивых. Всадники держались в седлах высоко и прямо, лошади били копытами, источая жар. У многих в руках были копья, сверкавшие, словно лед на солнце. На копьях развевались знамена – серебристые и болотно-зеленые с золотым отливом.
Мимо двух гвардейцев следовала армия: сотни или тысячи всадников и пехотинцев. Какие-то из них даже летели – так, по крайней мере, казалось: множество теней колыхались и парили над огромным войском, блестели в лунном свете, словно рыбья чешуя. Каждый звук от движения несметного числа копыт, ног, лап или когтей эхом отдавался во всем теле Вансена, хотя армия двигалась абсолютно бесшумно. И лишь голос ветра становился все громче, будто приветствовал войско.
Как долго он грезил, словно во сне? Вансен не представлял, сколько времени он простоял неподвижно, наблюдая за шествием, пораженный и околдованный луной, не способный сдвинуться с места. Когда армия прошла, дорога опустела. Остались лишь клочья тумана.
– Нам нужно… идти за ними, – выговорил Вансен. Оказалось, что подбирать слова и произносить их – очень нелегкое занятие. – Они направляются на юг. В земли людей. Мы пойдем за ними, к солнцу.
– Земли людей исчезнут.
Вансен оглянулся и увидел, что глаза Дайера закрыты, словно за веками он прячет воспоминания, желая сохранить их навеки. Коллума сотрясала дрожь. Он походил на человека, сброшенного с горы богов – разбившегося, но торжествующего.
– Солнце больше не вернется, – прошептал Дайер. – Тени наступают.
