Татьяна Парнищева
Большое сердце маленького воина
Глава 20. Артур
Он не сразу пришёл в себя при виде пустой комнаты Гертруды. Стоял, подобно истукану. Как много лет назад, впервые встретившись с ней на пруду, где она крошила хлеб лебедям и уткам.
В комнате её не было. Лишь едва ощутимый запах мяты, смешанный с ароматом лесной малины, напоминал о той, что прочно поселилась в его израненном сердце. И не прекращала наносить ему удары один за другим…
Невыносимо чесалось пятно под лопаткой, немые ругательства застряли под остро заходившим кадыком.
Но как ей удалось совершить побег? Наверняка дело не обошлось без преданной Терезы. Он поступил слишком опрометчиво, доверив прислуге заботу о своей хозяйке. Настолько преданной, что старая карга не побоялась пойти против своего повелителя. Наказать провинившуюся плетьми? Устроить показательную казнь на площади для устрашения других жителей королевства? Странно, но кровожадные сцены, промелькнувшие в его воспалённом больном воображении, не принесли заметного облегчения.
Гертруда снова его обманула. Оставила совершенно одного без тени сожаления в хорошенькой головке. Она привыкла всегда поступать, как ей заблагорассудится, ни капли не переживая, как скажутся на нём её скверные поступки.
Он с юности питал иллюзорные надежды, что она будет ему принадлежать телом и душой. Ответит взаимностью на его горячие чувства. И что получил взамен? Чёрную неблагодарность! Боль и разочарование вместо преданности и любви!
Хотел ещё, дурак, всё исправить, помочь вернуть Гертруде девчонку обратно! На этот раз гадюке не избежать его гнева. Он обязательно её разыщет и посадит под сто замков. Но уже не в уютной комнате, к которой она привыкла за много лет, проведённых во дворце. Её апартаментами отныне станет темница, мрачная и холодная, в самой высокой башне, что находится в нескольких милях от дворца.
По приказу Артура в неё сажали смелых и отчаянных бунтовщиков, посмевших высказаться против власти нового правителя. Сидели они там недолго. Им давались пару дней на осознание своей глупости. По истечении срока бунтовщиков казнили на главной площади под испуганными и затравленными взорами принудительно собранных на ней жителей королевства.
В настоящий момент темница пустует, словно в безмолвном ожидании очередной пленницы.
Так или иначе, Гертруда снова окажется в его власти. Он будет навещать её, когда захочет. И делать с ней всё, что захочет. Слишком долго он терпел унижения и насмешки от неё. Наступил его час показать, кто из них настоящий хозяин положения.
Почёсывая досаждавшую ему лопатку, он вышел из комнаты, на ходу отдавая провинившимся стражам приказ вызвать к нему начальника охраны. Далеко уйти Гертруда не могла. Нужно немедленно собрать и пустить по следу беглянки поисковый отряд. Его люди разобьются на небольшие группы и прочешут весь лес. Проворонили пленницу, теперь пусть хоть из-под земли её отыщут и доставят к нему во дворец. А потом он решит, что с ней делать. Сразу без лишних разговоров отправить в башню, или наказать плетьми. Или за волосы затащить к себе в покои, насладиться телом непокорной, заставить принадлежать ему без остатка.
И он не будет разводить с ней больше телячьи нежности, будет грубым. Заставит её страдать и кричать от боли. Она заплатит ему за всё.
Глава 21. Разбитое сердце
В подвале, которому было суждено стать для пленников ночным приютом, было холодно и сыро.
А ещё темно. Гертруда с детства боялась темноты. Но никому бы в этом не призналась за все богатства мира. Тем более, глупому Бруно, по чьей милости они тут оказались.
Она забилась в дальний угол, поджала под себя ноги. Чтобы хоть как-то немного согреться, стала растирать руками продрогшее тело.
– Уютное местечко, – попытался пошутить Бруно.
В ответ ледяное молчание.
– Ладно, меня бы одного на ночь здесь оставили. Но тебя, девушку, не пожалели, – он не бросил попыток завязать с ней разговор.
Гертруда не выдержала.
– Я не нуждаюсь ни в чьей жалости. Особенно в твоей, – резко ответила она.
– Я поступил опрометчиво, сам навёл на нас врага. Я был неправ, не знал, что всё так закончится! Прости меня, – с искренним раскаяньем горячо заговорил парнишка.
Девушка оценила его порыв к примирению.
– Для неотёсанного деревенского парня ты излишне красноречив…
Даже в кромешной темноте Бруно чувствовал, как она улыбается.
– Можно, я тебя обниму? Только не подумай плохого! Просто здесь жутко холодно, вместе будет теплее.
Она молчала. И он принял её молчание за согласие. Перебрался в угол, в котором сидела Гертруда, здорово робея, осторожно прижался к ней. Не встретив сопротивления, крепко обнял руками за плечи. Лишь теперь оба поняли, как устали за этот бесконечный день.
Гертруда вздохнула. Нестерпимо ныла шея, и она положила голову на плечо пытавшегося согреть её своим теплом Бруно. Закрыла глаза.
– Почему король Артур тебя преследует? Что ты ему сделала? – снова заговорил парень.
– Ничего особенного, – ответила Гертруда.
– Я просто разбила ему сердце…
… Артур навсегда запомнил тот день.
С детства у него была привычка давать каждому дню свой цвет.
Например, день, когда дед в первый раз взял его с собой на охоту, и внуку удалось самостоятельно загнать лисицу собаками, был красным. Таким же алым, как кровь той лисицы.
А день, когда он переел жаркого и пудинга на ужин, и у него скрутило живот так, что не смог встать с постели, был серым. И очень длинным от боли в желудке, мучившей его.
Синим стал тот, что провели с Эдгаром на море. Корабль деда отошёл от берега достаточно далеко. Так далеко, что суши было не видно. И всё вокруг было синим: небо, море…
Но были дни, о которых Артур старался не вспоминать.
… Мать встала рано утром, чтобы приготовить завтрак.
Несмотря на привязанность к внуку, Эдгар не мог смириться с постыдным возвращением дочери в отчий дом. «Порченный товар» никуда больше не годился. Барон не мог выдать её замуж во второй раз. Не мог пристроить к королевскому двору.
Отец не упускал случая, чтобы не уколоть несчастную побольнее. Напомнить, что она дармоедка. Не смогла удержаться при муже, вымолить прощение у виконта.
Он решил отказаться от кухарки, хозяйничающей на его кухне.
– Теперь ты будешь готовить и содержать кухню в порядке, – сказал барон дочери.
– Хоть какой-то толк от тебя будет.
В его решении не было нужды. Лишь очередной способ унизить несчастную.
… Она собиралась помыть посуду, пока на плите варился бульон для обеденного супа. Жир лучше отмывается в горячей воде. Рядом с кастрюлей для супа тесно пристроила на плиту ведро с водой. Принялась за чистку овощей, и вспомнила про воду, когда та уже начала закипать. Ей почти удалось стащить жбан с кипятком, когда у того оторвалась ручка. Булькающая жидкость обдала с головы до ног.
На крик сбежались слуги, убиравшие в комнатах, Эдгар, Артур…
Мальчику было страшно смотреть на жуткие багровые пятна, огромные пузыри, моментально покрывшие тело матери. Он отводил взгляд, но безобразные язвы притягивали подобно магниту…
Два дня бедняжка пролежала без сознания. Она получила от кипятка ожоги, несовместимые с жизнью. Изуродованному телу было уже не помочь. Хотя Эдгар сразу послал за лекарем, тот нанёс на раны свои мази, запихнул в безвольный рот матери остро и неприятно пахнущего тёмного отвара. Обваренное тело матери стало чужим. Но сердце продолжало настойчиво биться.
Преодолев страх, Артур проскользнул в комнату, где лежала больная. Казалось, мать спит. Её глаза были закрыты, тело накрыто одной простынёй. Спутанные волосы разметались по подушке.
Интересно, какой сон она сейчас видит? Может, ей снится муж, который малодушно отказался от неё и от сына? Или Эдгар, строго отчитывающий дочь за невкусно приготовленный ужин? Или Артур, настолько безобразный, что родной отец не захотел его больше видеть?
Мать молчала. От этого молчания мальчишке было не по себе. Раньше он не задумывался, какую роль в его жизни играет эта женщина. Ну, есть она, и есть… Только теперь почему-то было страшно, что она вот так лежит без движения и молчит. Вдруг так будет всегда?
А потом два муторных серых дня перетеки в один. Чёрный.
Матери не стало…
О том, что дед приложил руку к смерти дочери, Артур старался не думать. Эдгар его любит, он не может причинить вред своему внуку даже косвенно. Но иногда мальчика посещали страшные мысли: если бы дед не заставил мать работать на кухне, ничего бы с ней не случилось. Так и бы и жила себе дальше, незаметной безобидной тенью скользила бы по дому.
Второй чёрный день наступил, когда Артур был уже взрослым.
… Перед этим последние годы словно складывались из разноцветных дней, подобно камушкам в калейдоскопе. И всё благодаря одному человеку на свете. Девушке с тонкой гибкой талией. С длинными блестящими смоляными локонами. С насмешливыми бездонными глазами, которые в своей переменчивости могли поспорить с самыми быстрыми морскими волнами.
Он не переставал удивляться, сколько всего может помещаться в ней одной.
Гертруда лазила с ним и Эдвином по деревьям, плавала наперегонки, участвовала в лисьих охотах. Могла хранить любые, даже самые страшные, секреты. Быстро оказать помощь, обработать и перевязать рану, будь то рука или коленка, если кто-то из приятелей неудачно ранился во время их подростковых шалостей.
При этом она всегда оставалась истинной леди. Умела держаться с достоинством. С безупречной осанкой и гордо поднятой головой девушка не выходила из себя при любых обстоятельствах. Была женственной, хрупкой, такой желанной…
Поначалу Артур страшился своих мыслей. Он, Эдвин и Гертруда – друзья. Знакомы так давно, что кажется, знают друг друга целую вечность. Помимо детских шалостей, их связывает нечто большее. Все они рано потеряли родителей. Не понаслышке знают о горе и страданиях.
После этого как он может думать о Гертруде, как о женщине?! И вообще, как она смогла, как посмела превратиться в эту женщину, а он не заметил, пропустил это волшебное превращение?
Чем больше Артур об этом думал, тем больше чесалось уродливое пятно под лопаткой. Пятно появилось после смерти матери. В первый раз он расчесал его в кровь. Но так и не добрался до нестерпимого зуда, сидевшего где-то глубоко под кожей.
Гертруда не хотела уходить из его головы. Снилась ему по ночам. Эти сны стали для юноши долгожданными. В них она приходила к нему всегда ночью. Легко садилась на край постели. Склонялась над замершим в сладостном ожидании Артуром. Длинные пряди скользили по его лицу, тёплое дыхание из приоткрытых нежных губ было совсем рядом. Гертруда тихо касалась губами его лица, проводила тонкими пальчиками по его несуразно выпуклому низкому лбу. Она шептала его имя, и в этом звуке звучало столько обещаний чего-то сладкого, запретного…
На таких моментах Артур неизменно просыпался от собственного стона. Вскакивал, садился на кровати, тряс головой. Сердце билось сильно и часто, словно пыталось вырваться из тощей груди.
Он долго боялся признаться даже себе, что Гертруда завладела им целиком и полностью. Артур готов был стать её рабом, с радостью исполнять любой каприз, всё, что не пожелала бы возлюбленная.
Эдгар видел, что творится с внуком. Его избранница показалась деду подходящей партией для Артура. Намёками он дал подсказку, что должен делать мужчина, когда влюбляется.
Идея с женитьбой ударила по разгорячённым мозгам подобно молнии. Мысленно Артур повторял слова, которые скажет девушке, предлагая руку и сердце. Он уже представлял, как вспыхнут стыдливым румянцем высокие скулы неприступной красавицы. Как затрепещут длинные ресницы, прикрывая счастливые глаза. Они всегда делаются ярко-зелёными, искрящимися, когда Гертруда радуется. А дальше всё будет, как в его снах. Только теперь сон не исчезнет, она останется рядом. Проснувшись утром, он сможет любоваться ею, сколько захочет. Целовать в такие родные губы, гладить шёлковые волосы…
«Чего я боюсь?», подстёгивал он сам себя. «Мужчины в моём возрасте могут с лёгкостью жениться. Чем быстрее я решусь, тем скорее мы будем с ней вместе».
Он ни на секунду не допускал мысли, что Гертруда ответит ему отказом.
… Тем утром он нашёл её у пруда. Она кормила чёрных лебедей, давно смело подплывающих к самому берегу.
– Привет, – сказал он, пытаясь унять противную дрожь, внезапно охватившую его тело.
– Доброе утро, – улыбнулась Гертруда, не переставая крошить булку и кидать её куски птицам.
От её улыбки озарилось всё вокруг. Небо стало более синим, солнце ослепительно ярким.
– Хочу тебе кое-что сказать… я разговаривал с дедом. Он считает, мне пора жениться. И вот что я подумал…
– Вы сговорились, что ли?! – неожиданно засмеялась девушка.
– Мы? – озадаченно протянул Артур.
– Ты и Эдвин. Оба собрались жениться.
– А на ком хочет жениться Эдвин? Почему я ничего об этом не знаю?
– Сегодня он сделал мне предложение. Чем бессовестно смутил бедную девушку. Ну, а ты? Кто твоя избранница? Я её знаю? Это кто-то из придворных?
Артур почти не слышал, что она говорит. В голове стучало одно: тот, кого столько лет считал лучшим другом, оказался подлым предателем. Воткнул нож прямо в спину.
– Почему молчишь? Язык проглотил? – говорила между тем Гертруда.
– И… что ты ему ответила? – стараясь не дышать, спросил он то, что действительно его интересовало в этот момент.
– Попросила дать мне время, чтобы подумать. Наверное, соглашусь. Ведь так или иначе, дядя Генрих захочет выдать меня замуж. Пусть уж это будет тот, кого я уже знаю. Артур, что с тобой? Тебе нехорошо? Опять что-то не то съел на завтрак?
В изумрудных глаз читалось беспокойство. Больше ничего… никакого намёка на то, что он ей нравится. Выходит, Гертруда такая же подлая обманщица, как Эдвин. Приходила к нему каждую ночь, ласково шептала его имя, касалась его губ… и решила принять предложение Эдвина.
Она легко поднялась, подошла совсем близко. Приложила прохладную ладонь к его разгорячённому лбу.
– Да у тебя жар! Ты весь горишь.
Беспомощно цепляясь за последнюю надежду, он схватил её за руку, стал осыпать по-детски хрупкую ладошку поцелуями, несвязно бормоча о своих чувствах.
– Прошу, откажи ему! Я люблю тебя больше жизни…
Гертруда, напуганная его внезапной страстью, молчала. Он поднял на неё взгляд и увидел в её глазах всё, что можно понять без слов.
Недоумение, что-то, похожее на брезгливость и отвращение, жалость… всё, что угодно. Кроме ответного чувства.
Он замолчал, отпустил её руку, и медленно побрёл прочь.
Синее небо снова стало серым, каким и было, когда он проснулся сегодня утром. Солнце давно не светило, оно вовсе спряталось за тучами. Он и не заметил, когда…
А сам день разбух от чёрной краски. Будто кто-то пролил чернила, и они растеклись, покрывая собой всё яркое и живое…
Вечером, тайком прокравшись на королевскую кухню и стянув несколько булочек, Гертруда снова отправилась на пруд. Ей хотелось побыть одной. Девушке было о чём подумать.
Эдвин и Артур, ещё вчера бывшие для неё просто друзьями, не переставали сегодня удивлять. Сначала Эдвин со своим предложением. Наверняка дело не обошлось без короля Генриха. Уж очень лукавый взгляд был у того за завтраком. Потом Артур. Её сердце разрывалось от жалости к парню. Какое будущее его ждёт? Какая девушка сможет добровольно полюбить его? Тщедушное тело, безобразное лицо, слишком длинные несуразные руки… Даже если отбросить внешность, остаётся ум, по развитию схожий с умом ребёнка. Иногда он рассуждает вполне разумно. Может выдать такую идею, что Эдвину или Гертруде вовек до такого не додуматься. А иногда не понимает совсем элементарных вещей.
Спустившись привычной тропинкой к пруду, она бросила взгляд на воду, пытаясь найти прирученных ею гордых птиц. Вдруг вскрикнула, и тут же зажала рот ладошкой.
Возле самого берега плавали два бездыханных тельца. Красивые перья, точно чёрные кружева, небрежно трепыхались под порывами поднявшегося ветра.
Чья-то безжалостная рука сломала шеи прекрасных птиц.
Булки выпали из руки Гертруды. Не в силах больше смотреть на жуткую картину, она бросилась прочь.
Глава 22. Побег
– Это сделал Артур? – Бруно, хранивший нерушимое молчание на протяжении всего рассказа, ожил.
– И ты вышла за Эдвина! Поэтому король мстит тебе.
– Ты невероятно догадлив, мой юный друг, – грустно усмехнулась Гертруда.
– Я разбила ему сердце, и после он стал вести себя со мной так, словно у меня самой сердца никогда и не было. Каждый раз старался сделать мне больно. Его извращённый ум не ведал никаких границ. Но хватит воспоминаний. Давай лучше подумаем, как нам выбраться из задницы, в которую попали по твоей милости.
– Гертруда, что я слышу! Ты ругаешься, как сапожник, – Бруно засмеялся.
В тишине подвала его смех прозвучал непривычно и странно.
– И хватит уже напоминать мне о моей промашке.
– Действительно, пустой трёп здесь не поможет. Знаешь, у меня возникла идея…
… Охранники славного Артура ужинали, достав из своих запасов аппетитный кусок холодной буженины и бутыль красного вина.
За трапезой они резались в кости, изредка переговариваясь между собой.
– Сдалась его светлости эта девка, – говорил тот, что давно страдал от ожирения, но вечно испытывал чувство голода.
– Да уж, – поддакнул ему тот, что являл своей внешностью полную противоположность: настолько тощий, что нездоровая кожа желтоватого оттенка едва могла скрыть выступающие мослы.
– Ходят слухи, король Артур убил её мужа, герцога Эдвина, чтобы прибрать к рукам его жену. Не смотри, что худющая, как смерть, – продолжал полный, подливая вина в кружку приятелю.
– Может, она умеет ублажать мужчин так, что тем мозги напрочь сносит. Иначе на что она ему?
– Во дворце поговаривают о заговоре против его светлости. Вдруг девица к нему имеет отношение?
– Кто? Она? Не смеши! – толстый закашлялся от смеха.
– Нашёл заговорщицу… сейчас умру. Ещё скажи, что она возглавляет банду мятежников…
Худой беспокойно заёрзал.
– Если она так нужна королю, не плохо ли мы поступили, запихав её в подвал с этим крестьянином? Платье на ней после дождя, хоть выжимай. Небось, закоченела в подвале на сырой земле. Заболеет или помрёт, а нам отвечать придётся. Или король снова её примет, а мы с тобой крайними останемся. Нажалуется ему на нас…
– Тихо! – он замер, зажав так и не брошенные кости в руке, прислушиваясь к чему-то.
– Кажется, в подвале какая-то возня. Нужно сходить, проверить.
Он встал и направился в сторону подвала. Толстый хотел к нему присоединиться, даже привстал. Но в последнюю минуту передумал и остался на месте. Решил, напарник справится и без него.
– Помогите, она потеряла сознание! – раздался встревоженный голос Бруно из открывшейся темноты.
– И что мне с ней делать прикажешь? – тощий озадаченно почесал затылок и в ожидании подсказки покосился на грузного приятеля.
– Тут совсем нет воздуха, дышать нечем. Вот она в обморок и упала. А ещё мы давно не ели и замёрзли. Если бросите девку здесь, может окочуриться, – нарочито грубо говорил Бруно, молясь в душе, чтобы их план удался.
– Хочешь, чтобы спустился за этой принцессой и вытащил её оттуда? Ну уж дудки!
– Могу сам вытащить, если лестница под нами двумя не провалится…
– И что делать будем? – тощий посмотрел на полного товарища.
– Пусть вытащит её из подвала. А сам обратно проваливает, – подумав немного, сказал полный.
Он и мысли не допускал, что ему придётся самому отправиться за пленницей в сырую темноту, и потом ещё тащить её на своём горбу. Эх, ну и работёнка… Даже не перекусишь и не отдохнёшь нормально…
– Давай выноси свою подружку, – приказал тощий.
– И смотри мне, чтоб без глупостей, – погрозил он не слишком чистым указательным пальцем.
Бруно был крепким пареньком, которого годами закалял тяжёлый труд на родной земле. Он с лёгкостью поднял Гертруду на руки. К несчастью, та хорошо вошла в роль девицы, находящейся в глубоком обморочном состоянии. Её тело действительно обмякло и никак ему не помогало.
Едва он опустил его наземь, поднявшись по шаткой, сомнительной от старости, лестнице, как тощий знаком приказал ему убираться обратно в подземелье. Бруно медлил, и стражника это начинало злить.
– Ну, чего застыл? Спускайся на место!
На что они надеялись с Гертрудой, придумывая этот план? Одной ей стражников не одолеть. Бруно быстро глянул на противников. Тот, что толстый, застыл в расслабленной позе в углу за покосившимся деревянным столом. Он явно не ожидает подвоха. Тощий совсем рядом. Одну руку опустил на ручку меча, что болтается у бедра. Тот ведёт себя более осмотрительно, чем его товарищ. Держится начеку.
– Её нужно привести в чувство. Совсем бледная стала, прям как неживая, – Бруно всё ещё не спешил спускаться, как мог, тянул время.
– Без тебя, оборванец, разберёмся, – тощий, теряя терпение, незаметно повысил голос.
– Живо на место!
Внезапно ожила Гертруда. Она резко села, стремительно огляделась, оценивая обстановку слегка прищуренными глазами.
– Эй, ты чего… придуривалась, что ли?.. – начал тощий изумлённо, но договорить так и не успел.
В одно мгновение она вскочила на ноги и через секунду очутилась за спиной полного увальня. В левой руке сверкнул здоровый тесак, схваченный со стола. Нож, которым несколько минут назад стражники резали холодное мясо, был приставлен к горлу толстяка.
– Даёте нам уйти, или я перережу ему глотку, – чётко и спокойно сказала она.
Ситуация могла показаться абсурдной, если бы не взгляд пленницы, полный такой решимости и безрассудства, что тощий перестал теребить ручку своего меча и поднял руки вверх.
– Отпусти его, – попросил он глухим голосом.
Бруно, воспользовавшись растерянностью стражей, времени даром не терял. Схватил подвернувшуюся доску и со всей силы шандарахнул тощего по голове сзади.
Тот охнул и рухнул на землю.
Полный заёрзал, пытаясь перехватить руку с ножом, впившимся острым кончиком ему в шею. От этого движения остриё ножа ещё больше впилось в место ниже подбородка.
– Сиди смирно и не дёргайся! – грубо сказала Гертруда стражу.
– Бруно, найди верёвку. Нужно их связать.
Тот кинулся на поиски, бросив в сторону своей новой подружки взгляд, полный восторга. Хороша чертовка! Ещё недавно от усталости и холода буквально с ног валилась. И вдруг такое перерождение! Перед ним возникла женщина воин. Решительная и прекрасная. Её смелости мог бы позавидовать любой мужчина. Повезло же этому Эдвину! Заполучил в жёны настоящее сокровище. Интересно, он сам понимает это? И куда он делся на самом деле? Неужели Артур действительно смог убить своего друга? Хотя… если речь идёт о Гертруде… ради неё на многое можно пойти.
– Долго будешь возиться? – нетерпеливо поторопила Гертруда.
Связав двух несчастных, которые совсем недавно считали себя их охранниками, парочка поспешила к выходу.
– Погоди, – Гертруда остановилась.
– Возьмём мясо и хлеб, я умираю от голода. И забери меч, нам он нужнее.
Выйдя из заброшенного дома, она поёжилась. Холодный, сырой ветер безжалостно накинулся на путников. Облепил влажное платье Гертруды вокруг стройных ножек. Она подняла голову и улыбнулась. Ветер разогнал тучи и облака. Прямо над ними раскинулось звёздное небо с яркими звёздами. Нужно двигаться в сторону Большой Медведицы. Епископ говорил, по ней можно выйти к монастырю, где скрывался Эдвин. Бедняжка муж, наверное, сходит с ума от неизвестности и бездействия. Знал бы он, до чего опустился мерзкий Артур… если бы Эдвин был рядом, ни за что не дал бы в обиду их дочь… и ещё… знает ли он, что Гертруде пришлось вступить в связь с его бывшем другом? Но, даже если не знает, правда рано или поздно откроется. Поймёт ли Эдвин, что у его любимой жены не было другого выбора? А, поняв, сможет ли простить?..
– Ты совсем замёрзла, вся дрожишь. Так недолго и заболеть, – голос Бруно вывел её из задумчивости.
– Давай заберёмся в один из домов, растопим печь, и ты отогреешься. Потом отправимся дальше на поиски.
– Некогда печи топить, без того много времени потеряно.
Гертруда пошла вперёд. Бруно ничего другого не оставалось, как последовать за ней.