Татьяна Парнищева
Большое сердце маленького воина
Глава 38. Гертруда и Осви
– Вам опасно сейчас возвращаться в Белые Лилии. Дождёмся, когда Артур со своим войском попробует напасть на нас. Мы будем к этому готовы благодаря вашему предупреждению и сможем отразить удар. Разгромим врага, и я отправлю вас с Адель домой.
Ей было приятно, как он называл её дочь. Она сама любила так называть её, «Адель». Коротко и нежно.
– Не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством, – упрямо ответила Гертруда.
– Подумайте об Адель, если вам не дорога собственная жизнь, – в голосе Осви зазвучали металлические нотки.
– Если с вами что-то случиться, я до конца дней себе не прощу, что позволил вам уехать.
Разговор между ними состоялся во время ужина. Осви резко встал и молча покинул сидевших за столом. Гертруде показалось его поведение невежливым, но она здесь лишь незваная гостья, поэтому лучше оставить своё мнение при себе.
Ей стало неуютно в огромном чужом зале с незнакомыми ей придворными.
Бруно с Джеком среди них не было. Король распорядился поселить их во флюгере, что стоял рядом с дворцом. Гертруде было обидно, что её разлучили с товарищами. Но как сказать об этом королю?
Осви собрал в кабинете военачальников. Предстояло обсудить план действий по укреплению юго-восточных границ. Нужно подвезти к ним оружие, вырыть окопы, установить пушки.
– Усилим береговую охрану в два раза, – говорил он собравшимся, думая о Гертруде.
Ну что за женщина! Хочет всё сделать по-своему, даже если это абсурдно и ставит под угрозу её жизнь.
Но именно это его в ней и восхищает.
Не каждая, окажись на её месте, решилась бы пуститься в плаванье за много миль от родного дома, чтобы спасти своего ребёнка.
Скрепя сердце, Осви должен был признать; – женщины не такие уж пропащие существа, как он привык о них думать ранее.
Эти мысли его рассердили.
– Нужно действовать прямо сейчас. Возможно, у нас мало времени. Завтра утром поедем на юго-восточные границы, посмотрим всё на месте.
… Гертруда легла спать вместе с дочерью. С момента их встречи они не расставались ни на минуту. Она то прижимала Адель к себе, то нежно касалась рыжих кудряшек, точно не веря; – дочь рядом, это не сон.
В ногах у них уютно свернулся клубочком тихонько урчащий после сытного ужина Люк.
Устав от смеха и слёз после бурной встречи с матерью, девочка быстро заснула.
К Гертруде сон не шёл.
Ей хотелось, как можно скорее, вернуться в Белые Лилии. Каким-то внутренним чутьём она понимала: находиться и дальше рядом с королём Хитрых Лисиц ей не нужно. Почему? Гертруда не знала. Но при виде Осви на сердце поднималась тревога и ещё что-то непонятое, отчего замирало дыхание.
Он совершенно не был похож на мужчин, которые у неё были.
Его голос теплел, когда он говорил с Адель.
Одновременно он мог быть суровым и жёстким, когда речь заходила о делах.
В чём причина, что он не захотел отпускать её? Неужели всерьёз переживает за малознакомую женщину и её ребёнка? Но как такое возможно? Кто они ему?
И не многовато ли мыслей занимает он в её голове? Ей что, больше не о чем подумать перед сном?
… Осви обещал разгромить Артура. Она наконец станет свободной. Не нужно будет притворяться и играть.
С Эдвином их дороги разошлись навсегда.
Война закончится, и они с Адель заживут себе спокойно. Всё у них будет хорошо.
Вот только где, она пока не знала. Но то, что хорошо, – не сомневалась. Хватит с неё страданий и унижений.
У них начнётся другая жизнь. И отец Иосиф им в этом поможет. Он не оставит свою крестницу.
С этими мечтами Гертруда задремала. А, когда проснулась, обнаружила за завтраком, что Осви нигде нет.
– А ваш король? Он не придёт? – не выдержав, спросила у Марии, стараясь от самой себя скрыть внезапное разочарование.
– Его Величество давно позавтракали и отправились на юго-восток, – охотно вступила с ней в диалог служанка.
– Он наказал мне передать вам, чтобы вы не покидали дворец, пока он не вернётся.
– Что, и в саду прогуляться нельзя? – усмехнулась Гертруда.
Уехал, но про неё не забыл.
– Про сад его Величество ничего не говорил, – вопрос гостьи поставил Марию в тупик.
– Думаю, ничего страшного не случится, если мы подышим свежим воздухом. Хочу посмотреть на ваши цветы, они ведь есть в саду?
Она так торопилась вчера встретиться с Адель, что совсем не смотрела по сторонам, и не заметила, есть ли клумбы у стен дворца.
А ещё она хотела повидаться с Бруно и Джеком, но Мария снова её опечалила.
– Ваши друзья уехали вместе с Его Величеством. Я слышала, как они сказали ему, что не могут сидеть без дела. Вот он и позвал их с собой.
В саду к приятному удивлению она обнаружила розовые кусты. Гертруда любила розы. Но ей показалось, что земля под ними суха.
– Где можно взять лейку и воду? – спросила она у Марии.
Теперь удивилась служанка. Неужто эта красотка собирается поливать цветы? Держится, точно королева. И хочет заняться таким некоролевским делом.
Женщины весь день провели в саду. Гертруда со своими помощницами, – Марией и дочерью, возились на клумбах. Поливали, рыхлили, убирали сорняки.
– Садовник захворал, а замену ему не искали, – оправдывалась Мария, любуясь, как ловко расправляются нежные ручки Гертруды с сорной травой.
… За этим занятием их и застал Осви уже вечером.
– Вы справляетесь лучше моего садовника, – не смог не похвалить он Гертруду, не в силах оторвать от неё глаз.
От работы её щёки раскраснелись, пряди волос выбились из строгой причёски. Она не ожидала его увидеть, поднялась с колен. По росту она оказалась значительно ниже короля Хитрых Лисиц, отчего ей пришлось смотреть на него снизу верх. Но в её глазах читался вызов. Они словно предупреждали: я не дам себя в обиду, не подходи ко мне слишком близко.
Его это позабавило. Растрёпанная, с перепачканными руками, она стояла перед ним, расправив плечи и не отрывая своих волшебных глаз.
– Предлагаю поужинать и прогуляться к озеру, – миролюбиво предложил он.
Гертруда с остальными пошла за Осви.
Что происходит между ними? И в какой момент это началось? Кажется, оба что-то хотят доказать друг другу. Но что и зачем? Разве она не просто гостья в его дворце? К чему все эти взгляды, усмешки?
Вчера он, разозлившись на её упрямство, в сердцах покинул зал, где шёл ужин. Сегодня приглашает её на прогулку. Как-будто у него других дел нет, как гулять с ней.
Но Адель предложение короля поддержала с радостью.
Ей очень хотелось сделать мамочке сюрприз, о котором та ни за что бы не догадалась. И она его сделает. Маме он должен непременно понравиться.
… Втроём они стояли на мостках.
Осви был совсем близко от Гертруды, Адель чуть в стороне.
– А где же Бруно и Джек? – запоздало удивилась она.
Король улыбнулся.
– Мы возвращались обратно, проезжая мимо пастбища с моими новыми овцами. Вы когда-нибудь видели мериносовых овец?
– Нет, – улыбнулась она в ответ.
– О! Это замечательная порода! Я раздобыл её в Испании. У этих овец шерсть значительно мягче, чем обычная, английская. Так вот, вашим друзьям они приглянулись. Они решили остаться в деревушке, где из разводят. Им стало интересно, как красят и ткут шерсть мои люди. Кажется, Бруно всерьёз решил заняться овцеводством.
– Ваше королевство – лучшее по производству шерсти. Артур тоже мог бы разводить больше овец, добывать шерсть. Вместо этого развязал войну, – сказала Гертруда.
Осви молчал, и его молчание её сердило. Позвал прогуляться, теперь молчит, как рыба. Она решила первой его нарушить.
– Отобрать и разрушить проще, чем учиться и созидать, – ответил Осви.
Про себя он подумал: она не только красива, но и умна. Страшная смесь для мужчин в одной женщине.
– У меня есть очень редкие породы, привезённые с берегов Шотландии, хотите завтра взглянуть на них? – сказал он без тени на хвастовство.
Но Гертруда видела, – король гордится своими овцами. Говорит о них с любовью. Наверно, он действительно увлечён тем, что делает. Оттого его королевство добилось таких успехов. Они заслужены.
… Воспользовавшись тем, что взрослые заняты разговором, Адель торопливо скинула платье. Сейчас она покажет мамочке, как здорово научилась плавать!
– Мам, смотри! – с задорным криком она разбежалась и сиганула мимо взрослых с высоких мостков.
Гертруда интуитивно дёрнулась всем корпусом тела вслед за дочерью. Казалось, ещё миг, и она прыгнет за ней в воду.
Осви не успел додумать: собирается ли прыгать Гертруда на самом деле, или нет; как его крепкие руки уже держали её тонкую талию.
Король не мог знать, что испытывает она в тот момент. Его же самого словно обожгло огнём, и он немедленно отдёрнул руки назад.
– Не стоит, Гертруда, своим страхом вы можете напугать собственную дочь.
– Мам, смотри: я плыву! – весело махала из воды Адель.
Она превосходно держалась на воде, и ужас понемногу стал покидать сердце Гертруды.
– Но как… – сказала она, глядя на дочь.
– Она совсем не умеет плавать…
– Вы уверены? – улыбнулся Осви, старательно отгоняя от себя то странное, что нахлынуло на него, когда он коснулся Гертруды.
Напрасно он позвал их на озеро. Надо было остаться в своём кабинете. Там, среди бумаг, занимаясь работой, он был в безопасности от этой женщины.
Хотя… даже там он помнил о ней. Вспоминал глаза, губы…
Побыстрее бы прибыл враг к их берегам! После битвы он сможет отправить её обратно в Белые Лилии. Будет восстанавливать дела в своём королевстве, отвлечётся от глупых мыслей.
Праздник! Он устроит праздник своему народу по случаю окончания войны.
А потом поедет по всей стране, посмотрит, как поживают его подданные. Присмотрит местечки под новые пастбища…
– Это Вы научили её? – снова напомнила о себе его мучительница.
– Да. Думаю, ей будет не лишним этот навык.
Он ждал, что Гертруда ответит что-то нелюбезное, дерзкое.
– Спасибо, – просто сказала она.
Нет, эта женщина не перестаёт его удивлять.
Глава 39. Башня
На убитого поражением деда Артур старался не смотреть.
В серых сумерках, слабо пробивающихся из далёкой оконницы, сделанной прямо под сводами башни, было сложно разглядеть лицо Эдгара. Но по опущенным понуро плечам, по молчанию, внук понимал; – тому сейчас не слаще, чем самому Артуру.
Как глупо они проиграли…
Но откуда было знать, что мятежниками окажутся жалкие с виду, никчемные монахи? А отец Иосиф – предводителем всей шайки?
Выходит, Гертруда им помогала, его любимая змея плела интриги за его спиной…
Перед тем, как закрыть пленников, кто-то из монахов-мятежников оставил бумагу и чернила.
– Ты должен сам отречься от престола, или народ лишит тебя титула короля, Артур.
Связывать их не стали. Из башни не выбраться. Она надёжно заперта, мрачно возвышаясь на скалистом морском берегу.
Но и без верёвок Артур теперь знал, что именно испытывает человек, загнанный в угол.
Он покосился на бумагу.
Нет, они не дождутся его добровольного отречения. Подобного унижения он не потерпит.
Им предстоят долгие серые дни в ожидании народного суда.
Потом придёт чёрный, их наверняка казнят.
Но таким ли уж чёрным он будет?..
Артур устал. Он больше ничего не хотел. Да ничего и не мог, запертый в каменном мешке.
Он так и не нашёл свою Гертруду.
– Снова думаешь о ней? – с кривой усмешкой заговорил с ним дед, морщась от головной боли.
Старая ведьма хорошенько огрела его сковородой, и удар до сих пор давал о себе знать.
– По-прежнему считаешь, что она любила тебя? Очнись, мой мальчик! Гертруда никогда не была твоей.
Его слова причиняли боль, Артур не выдержал:
– Перестань! Я сам разберусь!
– Ну-ну…
Через какое-то время в тишине снова зазвучал голос Эдгара. На этот раз он был задумчивым, мягким.
– Знаешь, я всё чаще вспоминаю своё детство… Я родился в долине, что за мысом «четырёх ветров».
Артур прервал свои напрасные сожаления и в изумлении уставился на деда. Таким жестокого и бесстрашного капитана королевской гвардии он ещё не видел.
Если бы не вечерние сумерки, которые всё сгущались, внук мог бы увидеть, как затуманился и подобрел взгляд деда.
В его голосе появились тёплые нотки.
– Там прошла лучшая часть моей жизни. У матушки было много коз и овец. Я должен был помогать старшему брату выгонять стадо на пастбище, присматривать за ним. Потом загонять обратно…
Родители были обычными крестьянами, и очень много работали. Но матушка всегда носила белые накрахмаленные чепцы. Наше с братом детство не было совсем уж беззаботным. Подрастая, мы трудились наравне со взрослыми. И всё равно были счастливы. Я был сильно привязан к Хьюго…
Потом случилась война. Хьюго забрали. Мы тогда здорово проигрывали врагу. Наши войска несли огромные потери. Наш Хьюго оказался в их числе, и матушка навсегда сменила белый чепец на чёрный…
Правил тогда молодой король. Генрих. Ему не нравилось воевать, он никогда не нападал первым. Не нужно ждать, когда враг нападёт на тебя, – голос деда снова стал прежним, грубым и злым.
– Всегда нападай первым! Так шансов на победу гораздо больше…
Вот какую истину открыл Эдгар в те дни для себя. Он поклялся себе стать лучшим воином в королевстве. Так он дослужился до капитана королевской гвардии.
По роду службы ему приходилось много пересекаться с Генрихом. Надо признать, народ любил своего короля. Но всегда найдутся недовольные. Эдгар мог бы возглавить этот список. Добродушие правителя он принимал за мягкотелость. А привычку избегать всяческих конфликтов с соседями – за трусость. Так или иначе, именно Генриха он считал виновником в гибели любимого брата. И не сомневался, – наступит день, когда он сможет отомстить за него.
– Мне жаль, что ты потерял Хьюго. Ты никогда не рассказывал о нём прежде, – сказал Артур.
– Когда я женился, думал, жена подарит мне сына. И я назову его Хьюго. Но родилась девочка, твоя мать…
Так вот почему дед не любил его маму! Он даже не пытался скрывать своей нелюбви к ней. Она изначально была для него нежеланным ребёнком.
Как и Артур для своего отца.
Неожиданно Эдгар сменил тему.
– Я присутствовал при строительстве этой башни. Генрих решил использовать помощь моих солдат, чтобы побыстрее закончить стройку. А я приглядывал за ними.
– Смешно, – невесело заметил Артур.
– Теперь мы сидим в этой башне… – он ещё не понял, к чему ведёт дед.
Эдгар продолжил:
– В одном месте есть лазейка. Камни в нём сложены таким образом, что их можно разобрать и выбраться наружу. Я сам придумал эту лазейку. Правда, потом пришлось убить тех, кто знал о ней. Но оставить её было необходимо. Жизнь – штука непредсказуемая. Видишь, нам всё-таки довелось стать узниками этой башни. Ну ничего. Мы непременно выберемся отсюда, нужно лишь дождаться полной темноты. Пойдём, проверим, всё ли, как было, – капитан встал и пошёл в дальний угол.
Он присел, взялся за один из камней и потянул его на себя. Артур опустился на колени и стал ему помогать. Не сразу, но камень поддался, они сдвинули его в сторону. За ним другой. Через некоторое время их взору предстала небольшая дыра в стене. Достаточная, чтобы через неё человек мог выбраться наружу.
– Но внизу обрыв, там море… как мы спустимся?
– Я оставил под камнями надёжную верёвку. Где-то должна быть… – Артур пошарил в образовавшимся отверстии, и выудил её из-под очередного булыжника.
– Вроде не сгнила, – подёргал, проверяя на прочность.
– По ней и спустимся. Потом доплывём до берега и отправимся с тобой на север, к мысу «четырёх ветров». Пойдём через лес, так безопаснее. Нам предстоит долгий путь. Там нас никто не найдёт. Ты не представляешь, какая красота за мысом… в долине лишь несколько домишек, кругом вересковые поля… а за ними море. Если кто и остался от прежних жителей, навряд ли они узнают меня, столько лет я там не был. Мы начнём с тобой новую жизнь, разведём овец. Но сначала нужно зайти в наш дом, у меня припрятаны деньги и драгоценности. На первое время должно хватить.
Пока Эдгар говорил, внук молчал, думая о чём-то о своём. Занятый собственными мыслями и рассуждениями, дед не замечал его задумчивости. Он строил свои планы, словно они уже добрались до его родной деревушки.
«Гертруда никогда не была твоей…»
Как жестоко со стороны деда было сказать эти слова. Но Артур понимал, – дед говорил правду. Жаль, от этого не легче…
– Дед, думаешь, она совсем меня не любила? – не в силах удерживать в себе душевную боль, спросил Артур.
– Нет, – жёстко ответил Эдгар.
– Ты был слеп, мой мальчик. Она просто водила тебя за нос. Разнюхивала и выведывала наши планы, чтобы доносить их мятежникам. Такие, как она, не способны любить. Ты достоин лучшей девушки в мире! И она у тебя будет! Вся жизнь впереди. Забудь Гертруду. Она лживая предательница.
– Не говори так о ней, – попросил Артур.
В стенах башни воцарилось гнетущее молчание.
Эдгар, приложившись пару раз к всегда верной ему фляжке, (к счастью, монахи не догадались их обыскать); задремал. Он не видел, как внук взялся за перо и бумагу.
Вместо слов отречения тот писал письмо Гертруде. Она была единственной, перед кем ему хотелось покаяться и очистить свою душу.
«Мне важно, чтобы ты знала. Всё, что я делал, хорошее или плохое, было ради тебя. С той минуты, когда увидел тебя впервые, понял, что пропал. Как я мечтал о тебе! И даже однажды поверил, что чудо случилось, – ты моя…
Ты победила меня, моя любимая змея. Борьба с тобой лишила меня последних сил. Я ничего не хочу больше…
Прости, что поступил так с Адель. Думал, если верну тебе боль, которую ты мне причинила, станет легче. Но не стало.
Моя жизнь без тебя лишилась всякого смысла.
Я не допущу этой унизительной казни.
И непременно найду тебя в наших следующих жизнях, никуда не отпущу больше. Всё равно ты будешь моей.
Твой Артур».
Он оставил бумагу на видном месте. Лишь бы его письмо передали. Затем полез в карман и вытащил из него веточку мяты. Та засохла, но всё ещё хранила свой запах. Так пахла кожа Гертруды…
Он положил её поверх послания и тихо направился к лазейке.
… После крепкого виски Эдгар забылся тяжёлым и неспокойным сном.
Ему снилась долина за мысом «четырёх ветров», с разбросанными в ней маленькими, словно игрушечными, домиками. Среди них – его родной дом и матушка на пороге. Он знал, что её давно нет в живых, также, как отца. Теперь же она стояла перед ним, молодая и улыбающаяся. А что, если сон – это и есть реальность, настоящее? И наша жизнь, напротив, лишь сон?
Во сне капитан был счастлив и с радостным удивлением заметил, что на голове матушки красуется белый чепец. Значит, с Хьюго всё хорошо, и скоро они с ним встретятся. Он познакомит родных с Артуром, и они заживут в долине одной большой дружной семьёй. Будут разводить коз и овец, засаживать свои поля пшеницей и овсом…
Артур непременно понравится матери и брату. Все они снова будут счастливы.
Глава 40. Немного про овцеводство и любовь
Раньше Гертруда и не догадывалась, какое множество пород овец существует на свете.
После завтрака они с Осви отправились в объезд его бескрайних пастбищ, испещрённых старыми дорогами, по которым гоняли скот.
Адель предстоящая поездка показалась скучной, ей совсем не хотелось провести день, разглядывая каких-то овец.
– Останусь лучше с Люком и Марией, – решила она, обнимая мать на прощание.
– Вы же ненадолго?
Вот бы и мама осталась с ней вместе… дались ей эти овцы.
– Нет, милая, – Гертруда поцеловала дочь.
После их недавней разлуки оставлять Адель немного пугало. Но не принять любезное предложение короля Хитрых Лисиц казалось невежливым.
«Кого ты обманываешь», тут же сказала себе Гертруда.
Она никогда не боялась показаться невежливой, поступала, как считала нужным и правильным.
Причина была в другом.
Какая-то неведомая сила тянула её к этому высокому статному мужчине. От него исходило такое мужество, твёрдый дух; в то же время он мог быть добродушным, весёлым. Когда Осви улыбался, смеялись его по-мальчишечьи озорные глаза. И она не могла устоять перед этой улыбкой, улыбалась в ответ. Затем приходила в себя и пыталась саму же себя вразумить.
«Что ты делаешь?! Перестань так смотреть на него! Ты умная взрослая женщина. Вы никто друг другу. На днях вы расстанетесь и, возможно, ваши пути больше никогда не пересекутся».
«Ну и пусть», поднимало голову упрямство внутри неё. В душе незаметно возникла вера, что всё может сложиться иначе. Они ещё увидятся.
А если и увидятся, что это изменит?
У них у каждого свой жизненный путь, по которому им предстоит пройти в одиночку. Оба они живут в разных королевствах, между ними огромное море.
Осви – король, мудрый повелитель.
А она… она и сама теперь не понимала, кто она.
Есть муж, но с ним точно всё закончено.
От Артура она свободна. Осви непременно победит врага, ей не нужно будет к нему возвращаться.
Кто возглавит их королевство после окончания войны? Разрешит ли новый правитель остаться ей и Адель при дворце? Если нет, их с дочерью приютит епископ.
Но где? В мужском монастыре?? Хотя… Марта же там живёт.
Эдвин. Жить с ним под одной крышей она не станет.
Ничего, что-нибудь придумает. Главное, добраться до Белых Лилий, а там посмотрим.
– Позвольте помочь, – погрузившись в себя, она не заметила, как они пришли на конюшню.
Осви протянул ей руку, чтобы она могла опереться на неё. Гертруда покосилась на его широкую ладонь.
Соприкосновение с ним страшило. Она помнила, что было с ней прошлым вечером, когда Осви схватил её за талию. Сердце сладко замерло, потом едва не выскочило из груди.
И сожаление, когда он её отпустил. Вот бы то мгновение не кончалось, и Осви продолжал бы удерживать её в своих объятьях…
– Ну же, смелее, – подначил он её.
– Не бойтесь, я не кусаюсь, – синие глаза сверкнули весёлым смешком.
Она приняла вызов, вложила ладошку в его ладонь.
Страшно сказать, но ей нравилось ему подчиняться…
Побыстрее бы очутиться в Белых Лилиях. Там она будет чувствовать в полной безопасности.
Их лошади шли рядом. Стоял тёплый солнечный день. Вокруг простирались вересковые поля. В траве стрекотали кузнечики. Казалось, сам воздух был пропитан спокойствием. И трудно было поверить, что война ещё не окончена, и в любую минуту враг готовит нападение.
– Адель хвалилась, что вы научили её держаться в седле, – сказал Осви.
– Да, она большая умница, и очень любит лошадей, – ответила Гертруда.
– А вы? Что любите вы? – спросил Осви.
– Я? – удивилась Гертруда.
Почему он спрашивает о том, что она любит? Для чего ему это?
– Проще сказать, чего я не люблю, – подумав, сказала она.
– И чего же? – улыбнулся Осви, в его глазах читался интерес.
– Не люблю вышивать, – стала перечислять Гертруда.
– Не люблю, когда во дворце идут большие приёмы. Мне становится душно и неуютно среди множества людей. Ненавижу ночные кошмары. В них я беспомощна, и это плохо. Мне не нравится, когда приходится лгать, но иногда это неизбежно. А ещё, когда на море ураган. Люди, столкнувшиеся с ним, редко выходят победителями.
– Вы говорите так, словно вам лично приходилось попадать в ураган, – заметил Осви.
– И не раз, – засмеялась Гертруда.
– К счастью, вы не пострадали, – сказал король, чем привёл её к замешательству.
Как понять его слова? Он действительно счастлив, что она не погибла? Но совсем недавно они даже не знали о существовании друг друга.
Гертруда притихла, тогда Осви задал новый вопрос.
– И всё же, хотелось бы узнать, что вам нравится?
Отмалчиваться было глупо.
– Я люблю ухаживать за розами.
– Да, я видел, – улыбнулся Осви.
– Люблю кормить лебедей и уток, что живут в нашем пруду. Люблю лошадей, как Адель. Но больше всего я люблю слушать, как она смеётся. Дочь – самое дорогое, что есть у меня. Ещё люблю наше королевство. Когда встречаю хороших людей на своём пути.
– И хорошо, что их гораздо больше, чем плохих, – добавил Осви.
– Позвольте не согласиться с Вами, Ваше Величество.
Вступать в спор с королём – дело сомнительное. Но характер Гертруды оказался сильнее всяких сомнений.
– Я считаю, что людей не следует делить на плохих и хороших. В принципе, плохих людей нет. Просто многие из нас могут заблуждаться, ошибаться. Иначе, совершая ту или иную ошибку, никто бы из них не каялся, не сожалел о прошедшем.
– Вы действительно полагаете, что все способны на раскаяние?
А про себя он подумал:
«Не пойму, чего в ней больше: красоты или ума».
Но то, что эта женщина необычна, знал наверняка.
И каждую минуту, проведённую в её обществе, воспринимал как редкий подарок судьбы.
– Да, различие лишь в том, что для каждого свой срок, когда к нему прийти. Некоторые с первого раза понимают, что делают что-то не так. Предают, убивают, обманывают. Кто-то идёт к пониманию годами. А хотите, я Вас удивлю? – задорно глянула она на короля.
«Ты только это со мной и делаешь с первых минут нашего знакомства», ответил он ей про себя.
– Попробуйте, – весело ответил вслух.
– Джек, что приплыл вместе со мной; когда-то он был настоящим пиратом. А теперь монах!
– Ещё и овцеводом станет, – рассмеялся Осви, останавливая свою лошадь.
Гертруда тоже натянула поводья.
Прядь непокорных волос опять выбилась из её причёски. Ему нестерпимо захотелось поправить эту прядь. Он протянул руку, с замиранием ожидая ответной реакции и не веря собственной смелости. Гертруда выжидающе смотрела ему прямо в глаза и молчала.
– У тебя волосы растрепались, – тихо сказал Осви, отводя в сторону тёмный локон с её лица.
Задержал ладонь на нежной щеке. Она не убрала её, не отстранилась. Лишь прижалась к ней посильнее, закрыв глаза.
Её губы были совсем рядом… такие манящие. Каковы же они на вкус?
Он почти коснулся их, потянувшись к ней всем телом…
В этот момент лошадь под ним недовольно фыркнула, дёрнулась.
Гертруда открыла глаза, Осви пришлось убрать руку, чтобы удержать поводья.
Волшебство рассеялось. Чудесный миг был упущен.
Да что он творит?? Это безумие!
Когда-то он дал себе слово – больше не впускать в своё сердце ни одну из женщин.
Он должен оставаться верным себе и не нарушать данной клятвы.
Даже если эта женщина – Гертруда…
После неловкой паузы они снова тронулись. Осви, как ни в чём не бывало, заговорил о своих овцах.
… Среди горных есть черноголовые, которые очень выносливы. Короткошёрстных лучше всего разводить в низинах…
Гертруда слушала его вполуха. В голове стучало: он чуть не поцеловал её! Её щека горела от прикосновения его руки, как от хорошей оплеухи.
Они знакомы лишь несколько дней. Но ей кажется, – тысячу лет. Рядом с ним ей спокойно и тепло. Словно бы они были когда-то вместе, потом расстались, и вот судьба вновь соединила их. Понять бы ещё, для чего…
Она сильно надеется, что чёртово оружие доставлено, наконец, в Белые Лилии, и Артур нападёт ни сегодня-завтра.
Долго ей так не продержаться.