Татьяна Николаевна Зубачева
Мир Гаора. 4 книга. Фрегор Ардин
– Милка тебе на «мясо» дали, – третий твёрдо, даже требовательно смотрел ему в глаза, – а он живой. Почему?
– Я не палач, – так же твёрдо ответил Гаор.
– И счёта у тебя к нему нет? – язвительно спросил третий.
– По хозяйскому приказу счёты не сводятся, – усмехнулся Гаор.
– Чистеньким хочешь к Огню прийти? – насмешливо скривил губы мужчина. – Зря стараешься, Дамхарец.
Гаор так же насмешливо улыбнулся.
– С Огнём я сам разберусь. А палачом, стукачом и подстилкой не был и не буду.
Драбант и Третьяк слушали не вмешиваясь, но очень внимательно и определить по их подчёркнуто равнодушным спокойным лицам, на чьей они стороне, было невозможно.
– А в питомнике ты кем был? – прищурился мужчина. – Не ври, Дамхарец. Кем прикажут, тем и будешь. А Милка ты зря пожалел. Возьмёт его Второй Старый обратно к себе в постель, он тогда с тобой посчитается, а ты сильно пожалеешь, что живым его оставил.
Интересно, что и откуда эта сволочь знает про питомник. Но вслух Гаор сказал другое:
– Кто сволочь, кто нелюдь, а я человек. Надо будет помирать, человеком помру.
– Ты раб, – жёстко ответил мужчина. – Живёшь рабом и умрёшь рабом. Человеком умереть тебе никогда не дадут. Упустил ты своё время… человеком умереть.
Гаор кивнул и сказал, заканчивая разговор:
– Все у Огня будем. Там и разберёмся. Кто как жил и как умирал.
– Пусть так, – кивнул мужчина, – ты сам решил, сам и ответ держи, – и резко повернувшись ушёл.
Драбант и Третьяк по-прежнему молча ушли за ним, но Драбант успел быстро обернуться и одобрительно кивнуть Гаору.
Гаор молча вернулся к своим делам. Закончил развешивать форму, разобрал постель. Всё хорошо, а всё равно хреново. Ведь… аггел, он уже был. И стукачом, и палачом, и подстилкой, а что не по своей воле… а найди того, чтоб на это по своей воле пошёл. Соврал и глазом не моргнул… хреново. И… они же верят ему. Да тот же Вьюнок. Аггел, сволочи, что же вы со мной сделали, сволочи…
Вьюнок недоумённо смотрел на его хмурое лицо, но лезть с вопросами не посмел. Молча они вдвоём сходили в душ и легли. Как всегда, спина к спине. И прижимаясь к нему, такому большому и сильному, Вьюнок как всегда сам себе пообещал: вырасту – буду таким же. С этим и заснул.
3 декада
2 день
А с утра всё как обычно. Подъём, оправка, заправка, завтрак и на работу. И не так. Потому что в гараже его ждала не просто новая, а никогда не виденная им раньше машина. А рядом с ней застыл неживым истуканом человек неопределённого возраста в неприметном сером костюме с незапоминающейся внешностью. Когда Гаор остановился перед ним, он достал из внутреннего кармана бланк-блокнот и ручку и протянул их Гаору.
– Поставь свой номер и время приёма, – прозвучал равнодушный до безжизненности голос.
Гаор молча проставил требуемое и вернул блокнот и ручку. Человек проверил запись, сверил её с ошейником Гаора и своими часами, кивнул, убрал блокнот и ручку и только после этого протянул Гаору ключи.
– Посторонние к машине допускаются по особому распоряжению, – отчеканил человек и… исчез.
Так незаметно и бесшумно ушёл, будто растворился в гаражном свете. Хотя потом Гаор думал, что тихушник всё-таки на чём-то уехал, но вспомнить этого не мог, а спросить было уже не у кого. Но это потом, а тогда, взяв ключи, сразу нырнул в машину.
Сначала он даже подумал, что на заказ сделано. Но потом… нет, делали её, может, и серийно, но серия была незнакомая. И что мотор, что кузов, что начинка, что наружность… ну, никогда он такого не видел.
Снаружи она сильно, до противного холодка по спине, смахивала на «серого коршуна», а внутри оказалась… домом на колёсах. Мастерство, с которым всё необходимое для жизни, прямо-таки целая квартира оказалась втиснута в общем-то не слишком большой снаружи кузов, удивляло и восхищало. Шкафы, столы, койки, душ с баком для воды, столик с плитой для готовки, унитаз со специальным резервуаром… как быстро сообразил Гаор, хозяину будет и комфортно, и гостиница не нужна. А вот ему… водительское место отделялось от салона-квартиры перегородкой с мембраной для переговоров. Мембрана очень походила на ту, самодельную, что он сделал тогда у Сторрама в своём трейлере, но, конечно, получше. С перегородкой вообще были одни сюрпризы. С виду жёсткая, сплошная, она могла сдвигаться гармошкой, позволяя свободно пройти из салона к передним местам, хоть водительскому, хоть соседнему, да ещё имела окно, опять же, как в том трейлере, но застеклённое чёрным снаружи и прозрачным изнутри стеклом.
Мощный, чуть ли не самолётный, но работающий на обыкновенном автомобильном бензине мотор, привод на обе оси, мгновенный разгон до невиданной для такой громады скорости и необыкновенно мощные тормоза… Разбираясь с ходовой частью, Гаор с невольным страхом подумал, что его мастерства для этой «зверюги» маловато будет, и как бы пробная поездка не оказалась последней. Огонь Великий, это где ж такие чудища делают? Ни на одной детали ни одного заводского клейма, даже номеров нет. Штучная работа? Единственный экземпляр? Как ещё говорят? А! Вспомнил: эксклюзивная модель! И разбиться на ней вдребезги тоже можно вполне… эксклюзивно. В «печку» положить будет нечего. О аггел, она что, бронирована? Это что ж за листы такие приделаны? Снизу наверняка от мин, по бокам… от пуль? Для обычной обшивки толсто, для брони тонко… Но если это всё же броня, то все уязвимые места закрыты. Ни хрена себе, какие машины у тихушников! «Но это ж какие головы и какие руки поработали?!» – восхитился он про себя и тут же подумал, что Седой, хоть и не занимался машинами, во всяком случае, не говорил об этом, но ведь и помимо Седого могут быть… проклеймённые умельцы. А обнаруженные им гнёзда для пулемётов, шкафы для боезапаса и прочие военные прибамбасы только прибавили уважения к создателям этого чудища, в котором хоть воевать, хоть путешествовать, но везде и всегда со всем комфортом…
В разгар работы, а вкалывал он в одиночку, ни Летняк с Весенником, ни свободный механик даже близко не показывались – а чего другого надо ждать после явления тихушника? – Гаор услышал голос хозяина:
– Рыжий!
– Да, хозяин, – вынырнул он из-под крышки капота.
Фрегор был в спортивном костюме и, видимо, после пробежки по парку румян и весел.
– Ну, как тебе машинка? – спросил он гордо и тут же, не дожидаясь ответа, стал распоряжаться. – Так, Рыжий, от машины ни на шаг, чтоб ничьи лапы не ковырялись. Обед тебе сюда принесут, а на ночь выставлю охрану. Пробная завтра в девять. Понял?
– Да, хозяин, – гаркнул по-уставному Гаор, привычно повторив приказ по пунктам.
– Правильно, – кивнул Фрегор. – Работы много? Не уходи, пока не сделаешь. Тренировка… ладно, сегодня без неё, завтра отработаешь двойную.
– Да, хозяин.
Разумность и последовательность распоряжений настолько не походили на обычный сумбур, что Гаор начал беспокоиться всерьёз.
– Всё, работай!
И Фрегор исчез так стремительно, что положенный ответ Гаора был обращён уже к пустоте.
Обед ему и впрямь принесли прямо в гараж. Девчонка-подавальщица и Вьюнок. Суп, кашу и сладкое питьё в маленьких стальных судках-термосах и хлеб, четыре ломтя, в специальной коробочке. Он ел, сидя в пустом гараже на подножке необычного автомобиля, а Вьюнок и девчонка стояли перед ним и вовсю глазели по сторонам. Но предусмотрительно не сходя с места и молча, хотя в гараже они были одни. И Гаор старался есть не спеша, давая им оглядеться: ведь когда ещё эту мелкоту из казармы выпустят.
Доев, Гаор отдал им судки, как бы невзначай потрепав обоих по головам, и вернулся к работе. На тренировку он точно не успевает, но к ужину закончить надо, не ночевать же в гараже.
…В срок он уложился. И когда в гараже появились трое в форме дворцовой охраны с автоматами, у него всё было готово и убрано. Гаор молча запер машину, отдал ключи старшему охраны и побрёл в казарму. На ужин и отдых. От усталости кружилась голова и подташнивало. «Слабаком стал», – отчуждённо, как о ком-то другом и не шибко ему приятном, подумал он о себе. Внизу устало переоделся и пошёл в общую столовую на ужин, даже не обратив внимания на отсутствие Вьюнка.
Но после ужина, когда он вместе со всеми сидел в курилке, туда влетел мальчишка из первой спальни.
– Дамхарец! К Медицине иди!
– Зачем? – спокойно поинтересовался Гаор, докуривая сигарету.
Мальчишка пожал плечами, изображая равнодушие, но глаза у него хитро блестели. Гаор щелчком отправил свой крохотный – губы уже обжигал – окурок в невысокую бочку с водой посреди курилки, встал и пошёл к выходу. Стоявшие у двери – много сегодня курило, не всем даже места на скамьях хватило – посторонились, пропуская его, и тоже, как невзначай, дружески подтолкнули плечами. Третья спальня всегда за него – понял Гаор и невольно повеселел. А ведь и из второй много было, так что, похоже… можно будет Мажордому и настоящий укорот дать.
В кабинете Первушки на кушетке лежал и даже не стонал, а дышал с не понравившимся Гаору бульканьем Милок, на табуретке сидел, захолаживая льдом разбитые губы и подбитый глаз, Вьюнок, а Первушка сидела у стола, сгорбившись и тяжело бросив на колени руки.
– Ну? – закрыв за собой дверь, спросил Гаор. – Кому и зачем я здесь нужен?
Вьюнок сорвался с табуретки, бросив на стол тряпочки со льдом, и с ходу ткнулся к нему в ноги. Наклонившись, Гаор быстро, с удивившей его самого ловкостью, ощупал Вьюнка и выпрямился.
– Кости целы, а мясо нарастёт, – и повторил, обращаясь к Первушке: – Ну?
Первушка вздохнула и ответила глухим и каким-то сдавленным, как не её, голосом:
– Тебя сегодня на тренировке не было. И вот…
– Это он на лестнице уже упал, – вмешался Вьюнок, – а там бежали, ну и оттолкнули, а он и покатился, это которые…
– Не стучи, – остановил его Гаор. – Мне это по хрену, я тут не при чём.
– У него рёбра сломаны, – по-прежнему глядя на Милка, сказала Первушка.
– Повязку наложи, – пожал плечами Гаор. – Не умеешь разве? – и позволил себе немного насмешки: – Это ты Медицина здешняя, а не я.
– Завтра опять в зал велено, – совсем тихо сказала Первушка и беззвучно заплакала.
– Его «мясом» сделали! – не выдержал Гаор. – И будут отбивать, пока не забьют. Кто приказал, к тому и иди. Я-то что могу?! А Огонь справедлив! Вы, когда других под собак подставляли, да под садистов подкладывали, плакали о них? Ты мне тогда про Мизинчика, собаками, помнишь, его затравили, что сказала? Что я зря его вытаскивал и сердце себе рвал. Так?! – и сам ответил: – Так! Ну, так и получи теперь сама! Какой мерой меряете, такой и вам отмерится! До нас было сказано!
– А орёшь зачем? – прозвучал за его спиной вдруг спокойный голос.
Гаор вздрогнул и обернулся. И сразу узнал вошедшего. Тот самый, что вчера подходил к нему с Драбантом и Третьяком, тоже разговор о Милке вёл. Одет, как и вчера, в расхожее, но…
– Всё, Дамхарец, – мужчина, глядя на него в упор, раздвинул в улыбке губы, но глаза у него оставались внимательно-холодными. – Иди отдыхай, и мальца своего забирай, нечего ему здесь делать. Не для его ушей разговор пойдёт.
Вьюнок встал рядом с Гаором и взял его за руку. И через эту чуть дрогнувшую и ставшую прохладно-влажной ладошку Гаор ощутил, как Вьюнок напуган, и как держится из последних сил. Заводиться на драку было незачем и не из-за чего. Ничего ни обидного, ни угрожающего мужчина ему не сказал, а что голос у него… командирский… ну так… нет, в этих играх он не участвует, пусть остроносые сами в своих делах разбираются.
Вежливо посторонившись, мужчина дал им выйти и плотно закрыл за ними дверь. Ни в коридоре, ни в спальне к Гаору и Вьюнку никто не подошёл и ни о чём не спросил. Ну… для «Орлиного Гнезда» нормально.
В спальне Гаор проверил выездную форму и завёл будильник. Пробная в девять. А ему ещё принять машину у охраны, заправить, залить воду, антифриз и прочее. И хоть немного проверить машину на гаражном дворе на поворотливость. Нет, нужен запас. Вьюнок как всегда был рядом, с вопросами не лез, делал всё как положено. Обычный вечер. Но вот как сосёт что-то внутри, как, ну, не перед боем, какой тут бой, когда у него ни оружия, ни тылового обеспечения, ни огневого прикрытия… ничего у него нет. Только желание даже не жить, а выжить. А победа… выжил? Вот и победил.
3 декада
3 день
Обычным было и утро. Подъём, оправка, заправка – Вьюнок на этот раз проснулся вместе с ним. Так они вдвоём и поели в пустой столовой для первой спальни, и Гаор пошёл к выходу. Вьюнок до самой двери на лестницу был рядом. И Гаор снова не удержался. Уже открыв дверь, потрепал Вьюнка по голове и бросил на прощание:
– Держись, малец, это не самое страшное.
Вьюнок только вздохнул.
В гараже было тоже пусто и тихо. Трое охранников застыли вокруг машины в стойке боевого охранения. Гаор молча остановился перед ними. Старший наряда так же молча отдал ему ключи, охранники развернулись, щёлкнув каблуками, и ушли. Гаор открыл машину и взялся за работу.
В гараж вошла утренняя смена и вокруг закипела обычная работа. Гаор этого не заметил: настолько был занят и сосредоточен, заботясь к тому же не запачкать выездную форму – бегать переодеваться уже некогда.
Он успел всё подготовить, выехать во двор, проделать полный набор необходимых пируэтов и без одной доли девять подал машину к подъезду западного крыла. Ровно в девять дверь открылась, и по ступеням сбежал весёлый в штатском костюме и кожаной на меху куртке Фрегор.
– Отлично, Рыжий, поехали! Вперёд!
– Да, хозяин, – ответил Гаор. – Вперёд.
«Вперёд», – всегда означало к воротам. По парку он ни разу не ездил. Как обычно часовой у ворот откозырял им, и Гаор прибавил скорость, с радостью и в то же время с невольным страхом ощущая, как мгновенно отзывается машина на его малейшее даже не движение, а намёк. Ох, тут ухо востро держи, ты только подумал, а она уже выполнила, вмазаться ничего не стоит. Фрегор сидел рядом сосредоточенный, как… как перед боем, и приказы отдавал вполне внятные, разумные и, главное, своевременные.
– Вперёд… третий правый… второй налево… прибавь… напрямую на параллель… сбавь… на втором перекрёстке разворот…
Они неслись сквозь бело-чёрную, сливавшуюся на скорости в серую ленту Королевскую Долину, и Гаор никак не мог понять: гоним наугад, или у Фрегора всё-таки в голове маршрут?
Фрегор удовлетворённо кивал головой на каждый выполненный приказ такой довольный, даже гордый, будто необыкновенная машина была его собственным творением.
Наконец Фрегор приказал ему достать карту и гнать на четвёртый полигон.
– Зелёный квадрат. Найдёшь.
– Да, хозяин, зелёный квадрат, четвёртый полигон, – ответил Гаор, разворачивая на колене карту.
Фрегор вскочил и ушёл в салон. Дверь за собой он не задвинул, и Гаор слышал, как он там щёлкает задвижками и замками, видимо, проверяя дверцы шкафов и прочее оборудование. Что ж… тоже вполне разумно. А ведь карта… аггел, сбоку гриф секретности, раньше он работал по хорошим, подробным, точным, но обычным армейским картам, а эта… точно «тихушная». Ох, как бы за такое доверие шкурой не расплатиться.
Четвёртый полигон на зелёном квадрате оказался редко присыпанным снегом полем в старых и свежих разнокалиберных воронках, с полуразрушенными окопами, разбросанными тут и там дотами и дзотами, целыми или обрушенными, полусожжёнными деревянными, кирпичными и бетонными коробками, изображавшими дома. Полигон как полигон, то ли артиллеристов тренировали, то ли танкистов… а ему не один хрен?! Но погонять по такому, мягко говоря, непроезжему полю машину, убедиться в её ходовых качествах и в своём водительском мастерстве… приятно, аггел траханный! А что ни на полигоне, ни на подъезде к нему он души живой не увидел, даже часового не было… так это не его забота и печаль.
Фрегор то сидел рядом, аж взвизгивая от восторга, то убегал в салон и командовал оттуда через мембрану… Словом, приказ ехать домой Гаор получил уже в сумерках.
– Ну, как тебе машинка?! – в сотый, наверное, раз выдохнул Фрегор, окончательно устраиваясь на соседнем сиденье. – Венн бы с ума сошёл, душу аггеловому королю продал за такое, а мне выдали! Представляешь, Рыжий! Это что-то значит! Понял?
Выразительная пауза заставила Гаора откликнуться.
– Да, хозяин.
Но машина и впрямь хороша, а Венн… да за такое можно продать душу. Его согласие обрадовало и даже успокоило Фрегора. И он уже спокойно стал распоряжаться:
– Сегодня ничего в ней не трогай, пусть стоит, как стоит, пройдёшь тренировку, ну там сам посмотришь. Завтра примешь всё для автономного существования. Выезжаем послезавтра, да, в пятый день третьей декады в пять ровно, а возвращаемся в Аргат в пятый день четвёртой декады, сам проследи, чтоб всё было, лично. Понял?
– Да, хозяин.
С пятого по пятый… серьёзно, на такой машине можно всю Равнину объехать. Принять всё для автономного существования… Это понятно, с такой машиной гостиница ни к чему, значит, продукты, бельё… ладно, плохо, что не знает табельного перечня, но… Ладно, надо думать и Мажордом почешется, сволочуга, конечно, но это знать должен. А что сегодня ему полдня дают на его усмотрение, вот это здорово!
Высадив хозяина у западного крыла, Гаор уже спокойно поехал в гараж, оставил машину, как было велено, троим уже ожидавшим его охранникам и побежал вниз, в казарму. Вечер ожидался если не приятный, то терпимый.
И ожидания его не обманули! Хотя бы в начале. Обед он, разумеется, пропустил, но в столовой для первой спальни его сразу и очень сытно накормили, и даже время хоть чуть-чуть, но передохнуть перед тренировкой осталось.
Он лежал на своей кровати поверх покрывала, закрыв глаза и лениво слушая, но не вслушиваясь, шум спальни. Рядом верным бдительным и – Гаор мысленно усмехнулся – неподкупным стражем сидел Вьюнок. Ни о тренировке, ни тем более о предстоящей поездке Гаор не думал. Лёгкое оцепенение фронтовой передышки, когда вроде и слышишь всё, и понимаешь, но ничего не ждёшь и ни о чём не думаешь, а потому и не боишься, окутало его, отгородив от окружающего просвечивающим защитным коконом.
Кто-то совсем рядом закашлялся, и голос Милка неуверенно, даже заискивающе позвал его:
– Дамхарец…
– Отвали, – ответил, не открывая глаз, Гаор и всё же пояснил: – Ещё пятнадцать долей до срока. Сгинь.
Видно, Милок выполнил приказ, потому что Вьюнок тихо и злорадно хихикнул.
– А за это раза, – пообещал Гаор и, открыв глаза, строго посмотрел на Вьюнка. – Понял?
Вьюнок явно озадаченно кивнул. От дальнейших пояснений Гаор воздержался: сам должен понять, а не поймёт… ну, так в этой семейке понятливых на этот счёт нет, здесь любую подлость доблестью считают. Больше к нему никто подойти не пытался, и в положенное время он сам открыл глаза, потянулся и рывком сел.
– Подъём? – спросил Вьюнок, всем видом выражая готовность следовать за ним.
Гаор молча кивнул, быстро одеваясь для зала. К его удивлению, Вьюнок достал из шкафа и так же натянул спортивные трусики, футболку, треники и даже кроссовки с носками. «Надо же! – мысленно хмыкнул Гаор, – никак Вьюнка всерьёз учить вздумали». «Мясо» так одевать не будут.
Вдвоём они вышли из спальни и пошли к лестнице. И вскоре их догнал Милок. Тоже в спортивном, но бледный, с плохо зажившими синяками на лице. Тяжело, с всхлипываниями дыша, Милок еле поспевал за широко шагавшим Гаором и бодро бежавшим рядом Вьюнком, но молчал. С покорностью обречённого.
Когда они вошли в зал, Рарг как всегда стоял со своей пятёркой. Гаор привычно бросил на скамейку куртку и начал разминку. Вьюнок старательно копировал все его движения, и Гаору пришлось даже притормозить мальца, чтоб не порвался от излишнего рвения. Милок, стоя рядом, тоскливо озирался.
– Работай! – сердитым шёпотом бросил ему Гаор.
– Мне больно, – так же шёпотом ответил Милок.
– Через боль, дурак! Делай как я, в ползамаха.
– Не можешь ходить, будешь в «печке» лежать, – вдруг высказался Вьюнок.
И Гаор невольно коротко рассмеялся. Ни ответить, ни выполнить команды Гаора Милок не успел, потому что рядом появился Рарг. И сразу погнал Гаора на спарринг с уже ждавшей его в боевом круге пятёркой.
Работая с ними, нападая и обороняясь, Гаор пытался хотя бы услышать, как там, но…
– Рыжий! – выдернул его из спарринга голос Рарга.
– Да, господин Рарг! – подбежал на зов Гаор, успев напоследок отправить в нокаут последнего из парней.
– Забирай обоих и на тренажёры! Пошёл!
– Да, господин Рарг, на тренажёры, – повторил приказ Гаор.
В тренажёрном зале ни Вьюнок, ни Милок раньше не бывали. И Гаору пришлось поломать голову, чем и как занять обоих, чтоб для здоровья неопасно, и оба при деле.
Услышав от лакея, что Фрегор вернулся и отпустил своего шофёра на обычный распорядок, Орнат кивком велел ему уйти и немного посидел, прикидывая порядок действий. Позиция сложная, запутанная, но чутьё всё же не обмануло его: далеко не прост рыжий раб, потому и непросто с ним. Сын генерала Юрденала. Бастард, проданный в рабство за долги наследника рода. Поразительная глупость! Даже для генерала. Настолько глупо, что наводит на мысли о марионетке и кукловоде. Кому-то было очень нужно, чтобы генерал Юрденал сам оплевал себя и так шикарно подставился. Да, подстава, но как чисто сделано! Кому и зачем понадобился генеральский позор… конечно, интересно, но не сейчас. Сейчас главное… теперь многое в Дамхарце понятно. Ведь он её помнит. Змеюгу, она же Оринга, подруга, а затем жена генерала авиации Юрденала, мать его бастарда и младшего законного сына, любимица деда, а после клеймения – наложница, старшая над рабами, домоправительница, строгая, властная… нет, он хорошо помнит свою старшую сестру, самую старшую из многочисленного законного потомства. Да, после неё девочек стали клеймить заранее, но ни одна не могла с ней сравниться. Во всём. Видно, опыт не просто свободной, а самостоятельной жизни… ладно, не будем об этом. И раз Дамхарец её внук, то… ещё один клеймённый родич? Если бы не заскоки Фрегора – это было бы не больше семейного анекдота, а так… Вряд ли Дамхарец знает об этом и вообще о своей бабке. Орвантер, тогда ещё мальчишка, и отец сделали всё чисто, с красивой элегантностью, дед был поставлен перед фактом и вынужденно согласился с совершившимся, а Юрденала отсекли от поисков, оставив ему сыновей и поставив перед угрозой весьма неприятных, а главное, постыдных разоблачений. Орвантер потом не раз проделывал… подобное. И вот… Ладно, пора идти, если он хочет, в самом деле, сыграть и выиграть эту партию.
Конечно, у Вьюнка силёнок ни на один силовой тренажёр не хватало, и Гаор включил ему беговую дорожку, а Милку велел подтаскивать и убирать на место в стойки разбросанные по залу диски отягощения, гантели и прочее. Милок тихо стонал, всхлипывал, но отлынивать не посмел. Дав ему закончить работу и немного передохнуть, Гаор решил, что с Вьюнка тоже достаточно и отправил на дорожку Милка.
– А мне чего? – спросил Вьюнок, разрумянившийся и страшно довольный.
– Рядом посиди.
Ничего другого Гаор придумать не смог. Ну, не со штангой же мальцу работать, а велотренажёр в другом зале, и его ещё наладить надо, нет уж, пусть посидит, отдышится. Сам он лежал на скамейке, равномерно поднимая от груди вверх штангу. Груз сделал себе не слишком большой, чтобы взять не весом, а количеством повторов. Ему же не мяса нужны, а выносливость.
Орнат не спеша, благодушно оглядывая знакомые с детства и недавно заново отделанные комнаты, шёл по залам и анфиладам «Орлиного Гнезда». Он и раньше любил так пройтись, посмотреть, прикинуть варианты изменения интерьера… «Дом закончен – надо умирать», – старая мудрость, так что сделаем ремонт и модернизацию перманентным состоянием. А заодно и проверим работу обслуги. Полон дом дармоедов, а на фарфоровых куклах в игровой для девочек опять пыль! Нет, Мажордома пора менять, за порядком не следит, занимается подвальными интригами, будто его для этого держат. Змеюга крепче держала дом, даже не держала, а вела, многое в доме было заведено ею, а Мажордома только и хватает поддерживать старый порядок. Голован умнее, Змеюгина кровь, она ему… да, дважды бабка, Голован от Ласки и Любимчика, а те от Змеюги…
Орнат усмехнулся. А ведь неплохо, что Фрегор уничтожил архив питомника, теперь он – единственный, кто знает всех родовых, кто от кого. А любая информация – ценность, а если ты монополист, то она бесценна. Ну, вот и спортивный коридор. Зачем он здесь? Посмотреть. Его вкусы давно и очень хорошо всем известны, тренировка, полуобнажённые мужские и юношеские мускулистые тела, крепкий запах мужского пота… да, это не вызовет, не может вызвать ничьих подозрений.
В большом спортивном зале главный тренер – малоприятный, если не хуже, тип – занимался с пятёркой свободных парней и неприязненно покосился на приоткрывшуюся дверь. Орнат улыбнулся ему с благодушным одобрением и максимальным обаянием и прошёл к следующей двери. Тренажёрный? Да, как раз. Вон и Рыжий в прелестной, даже волнующей позе.
Орнат вошёл в зал и остановился, разглядывая лежащего навзничь на обтянутой чёрной кожей скамье мускулистого лохматого раба, мерно подымавшего и опускавшего на грудь штангу. Сидящего на соседней скамейке мальчишку в маечке и спортивных штанах он вполне искренне не заметил, а на застывшего при его появлении Милка даже не посмотрел.
Гаор услышал, что Милок остановился, и, продолжая поднимать и опускать штангу, сурово потребовал:
– Работай! Шкуру спущу!
Милок что-то сдавленно даже не пискнул, выдохнул, и Гаор понял: кто-то вошёл и это не Рарг. Досадуя на себя, что опять увлёкся и потерял контроль над окружающим, Гаор рывком почти забросил штангу на консоли и сел. И оцепенел, как и Милок с Вьюнком. В шаге от двери стоял и в упор рассматривал его Второй Старый, Орнат Ардин, «грёбаный дядюшка» – на этот раз Гаор был полностью согласен с характеристикой Фрегора.
Дорожку Милок, разумеется, не выключил, и она попросту сбила его с ног. Упав, он остался лежать на полу рядом с тренажёром, демонстрируя полную покорность. Воспользовавшись его падением, очнувшийся Вьюнок ловко скользнул под скамейку и замер там, вжавшись в пол, но зорко наблюдая за происходящим.
Орнат и Гаор ничего этого не заметили, продолжая смотреть друг на друга, молча и не отводя глаз.
Орнату давно никто не смотрел в глаза, вернее, он слишком давно этого никому не позволял, хорошо запомнив слова Змеюги: «У тебя глаза выразительные, словами обманешь, лицом обманешь, а глаза выдают». Да, глазами тяжело врать. А этого… раба, похоже, этому и не учили, ишь… убил бы взглядом, да…
Орнат улыбнулся и, почти непритворно не замечая откровенной даже не враждебности, а ненависти в застывшем лице раба, сказал:
– Ну что же ты? Продолжай. Я хочу посмотреть.
Продолжать? Это снова лечь навзничь и оказаться беззащитным? Ну нет! Гаор встал, поправил неровно лежавшую на консолях штангу, перешагнул через неподвижно лежавшего лицом в пол Милка и выключил дорожку. Что же делать? Вьюнка не видно, молодец, сообразил спрятаться. Ну ладно, сволочь, сейчас я тебя подловлю. И решительным шагом, будто так и надо, прошёл к турнику и стал подтягиваться. Теперь, если сволочуга попробует сунуться, он попросту двинет его ногами в грудь или куда там попадёт. Случайно, конечно. Правда, всё равно потом… а что бы ни было, этот гад уже своё получит.
Его уход Орнат сначала понял, как желание увеличить дистанцию, и тоже пошёл к турнику. Но когда он подошёл поближе, подтягивания сменились оборотами, и Орнат понял. Однако! Он усмехнулся и отступил на шаг. Однако голова здесь есть. Хоть и лохматая. Интересно, на сколько его хватит? А здоровый какой. И кровь всё-таки не совсем чужая. Против спаривания Фрегор возражать не должен, хотя… нет, не стоит, просто скажем Головану, чтобы… нет, с этим Голован и сам справится, учёного учить только портить. И с Фрегором согласовать случку тоже можно. Два пути надёжнее. И посмотрим какой и как сработает.
Ах ты, аггел, сорвалось! Догадаться не мог, просто струсил? Всё равно. Придуримся, что так просто крутился. И Гаор начал памятную с училища комбинацию.
Снова крутит обороты, нет, это, похоже, отработанный до автоматизма комплекс. Он ещё и гимнаст! Орнат снисходительно-одобряюще улыбнулся. Пора было начинать разговор, но он медлил, невольно любуясь неожиданным и оттого вдвойне приятным зрелищем, и мысленно прикидывая, как же начать этот разговор. Говорят, самое сложное закончить вовремя. Чепуха! Главное, начать безошибочно.
Висеть на турнике бесконечно Гаор не мог и, закончив комбинацию привычным соскоком, выпрямился, разминая натруженные перекладиной ладони. И услышал… аплодисменты. Это было настолько неожиданно, что он изумлённо уставился на аплодировавшего ему Орната.
– Браво! – вполне искренне сказал Орнат. – Вот не ждал. Ты раньше занимался гимнастикой?
Вот аггел, на такой вопрос не отмолчишься, и назвать его господином, получишь порку, а хозяином, так тот же Милок донесёт Фрегору, а от психа можно всего ждать, вплоть до тока.
Орнат, казалось, понял причину его молчания и подсказал:
– Можешь называть меня господином, – и усмехнулся, – господин Северный. Так как, ты занимался гимнастикой?
– Да, господин Северный, – нехотя ответил Гаор.
– Где?
– В училище, господин Северный.
– Ты учился? – удивился Орнат. – И где? Закончил?
– Общевойсковое училище, солдатское отделение, полный курс, господин Северный, – угрюмо ответил Гаор.
Доброжелательный, даже дружеский тон Орната только насторожил Гаора. Ничего хорошего от этой сволочи он не ждал, причины такого внимания к своей особе не понимал, и это всё больше беспокоило его.
Орнат, то ли не замечая, то ли, не обращая внимания на его неприязнь, продолжал расспросы.
– И в каком году?
– В пятьдесят девятом, господин Северный.
– Значит, ты воевал. И где?
– Вергер, Алзон, Валса, Малое поле, Чёрное ущелье, – привычно перечислил Гаор, даже забыв добавить положенное обращение в конце.
Орнат и этого нарушения будто не заметил.
– Ого, от звонка до звонка, или… от трубы до трубы, так?
– Да, господин Северный.
Гаор уже ждал обычного вопроса о звании, но спросили о другом.
– Проклеймили сразу после демобилизации?
Такой формулировки Гаор ещё не слышал и невольно посмотрел на Орната уже с интересом.
– Через два года, господин Северный.
Орнат понимающе кивнул.
– Значит, дали всё-таки пожить. И то неплохо. Так?
На этот раз Гаор решил промолчать. И это нарушение сошло ему с рук. Такая снисходительность… с чего бы это?! Что всё-таки этой сволочуге надо? Зачем всё это?
Орнат с нескрываемым удовольствием и интересом рассматривал стоящего перед ним почти в армейской стойке высокого мускулистого раба. Однако… в самом деле, в этих волосах, потных прилипших к телу завитках на могучей груди, в аккуратной, несмотря на лёгкую взлохмаченность тёмной бороде, обрамляющей по контуру лицо, в шевелящихся под усами губах… есть свой шарм. Да, мужская зрелая красота… намокшая от пота майка плотно облегает тело, обрисовывая плиты грудных мускулов и твёрдые даже на взгляд шарики сосков… ах, если бы он не был нужен для совсем другого… хотя… хотя посмотреть, как этот зверюга берёт бабу, было бы тоже интересно.
