Татьяна Анатольевна Нурова
Чудная деревня. Пятая часть. Тамбовский изгнанник
– Иди к себе в дом и успокойся, а я вон с человеком поговорю,– строго сказал Мефодий,– и быстро все разошлись, ничаго здесь топтаться, вечеряет уже, давайте бегом по домам и не вылазить никуда из дома пока все не успокоится.
Он махнул рукой Никите пригласив его в дом.
– Люська кредитница, дура, вечно что ни будь творит, не будет больше ей халтурки в тех домах,– сердито бормотал Мефодий.
– Да что это за дома и какая там халтурка,– спросил Никита, прерывая словесный поток Мефодия.
– Да эти дома выбрали городские бизнесмены, мать их, они там перевалочный пункт организовали и что – то типа гостиницы, но ночуют в них редко,– стал быстро рассказывать Мефодий не забывая поглядывать в окно. – Бизнес у них такой, зимой они каких-то богатеев на охоту – рыбалку возят через нас, но в другую сторону … у нас то беспокойно. – А летом тоже и еще туристов водят группами. – Представляешь есть такие дурни сталкерами себя называют, ходят по заброшенным деревням для адреналину, те бизнесмены им ужасы всякие про это место рассказывают, а мы пока они ходят прячемся. – Вроде как дома наши тоже брошенные, а обстановка и дух сохранились. – А за этими домами мы присматриваем, я договариваюсь, я же местный, а не бродяга, а они мужики эти … мне продукты привозят, водку, да так иногда и денег подкидывают. – А, я значит слежу и печи подтапливаю, чтоб дома не корежило. – Старший я за домами приглядывать получается, вот и слежу и ответственность на мне только, слежу еще что бы там убирались всегда к приезду гостей и дома прогревали. – Ты вот завтра утром протопись и все… и в это сторону не ходи. – К тому говорю, что б они не знали, что ты еще здесь живешь, я ведь говорю, что нас здесь совсем немного обитает. – А кто знает их возможности, они ведь к власти близко. – Пригонят летом бульдозер да сровняют здесь все у чертям собачьим, вот тогда и будет точно мертвое село.
– Да понял я все,– остановил Никита Мефодия,– завтра никому не показываюсь и что дом жилой тоже скрываю, печь топлю по темноте чтобы не заметили, так?
Старик успокоился, кивнул Никите, что тот его понял правильно и продолжил рассказ про дома.
– Тут такое дело в ентих домах мы убираемся по очереди, вернее я приглядываю, чтоб значит двор от снега чистили и дрова носили, воду, а Люська в доме уборку делает, полы там моет и пыль трет. – Чтоб значит к приезду гостей свежо было и чисто. – В тех домах тоже не спокойно давно уже, а Люська еще в зеркало насмотрится, а потом ей кошмары снятся. – Зеркало там старинное большое в рост, вот же дура, у нас и так чертовщины хватает. – А уж как она сейчас выглядит, так и свого мужика пугает, а он к ей привык. – Знает ведь сама как выглядит, а все равно смотрится, все надеется, что похорошеет вдруг, дура, одним словом. – Ты Никитка посмотри завтра там с утра пораньше, хорошо, ты там работать не будешь, а продуктовая твоя доля тебе пойдет за нечисть, мы ж понимаем … без тебя мы не выживем. – Они после двенадцати приедут не раньше, ты уж будь ласков с утра глянь, что да как, я там сам буду печи топить и двери тебе все открою, хорошо.
У Никиты много еще вопросов было, но старик замахал руками,– темно уже ты давай домой беги, а то тебе еще мимо энтого дома идти, завтра все скажу.
Никита тоже глянул в окно и домой побежал быстро попрощавшись со стариком. Точно на улице темно уже, а сегодня еще и смурно, тяжелые тучи все плотно укутали даже от луны слабого отсвета нет. Когда в городе живешь забываешь, что бывает так темно. В таком страшноватом селе мрак просто ощутимо давит, и Никита зашагал быстрее, скорее в тепло в свой дом под защиту. Около странного дома притормозил немного, посмотрел на черные окна, ему показалось, что кто на него смотрит оттуда, тяжело с ненавистью и звуки оттуда идут странные как будто ходит кто, говорит что-то, бубнит. Вроде ведь и далеко, как можно услышать такие звуки то с дороги не подходя близко к дому. … А все равно такое чувство есть или воображение звуки дорисовывает … и поневоле шаг ускоряешь пройти быстрее, миновать скорее этот страшный дом. Никита только в свой дом успел вбежать и перекрестится от радости, как тут же буквально мертвяк Стас пришел и снова всю ночь монотонно нарезал круги вокруг дома. Это он нового жильца в селе почуял и решил измором взять раз другие не поддаются, но пусть лучше тут ходит. Никита и поужинал, и уснул под мерный хруст снега вокруг дома под шагами мертвяка.
– Это не дело, придется мертвяка выкапывать, да убивать, иначе покоя не будет, найдет он себе жертву и тогда еще труднее справиться с ним будет,– решил он очень рано утром, жаря свежую рыбу и подкидывая дрова в печь. -Но хоть с голоду не дадут помереть, вот уже рыбки подкинули, там может, что за эти дома дадут, так и проживу, если вся нежить местная меня раньше не прикончит,– размышлял он пока завтракал. – Так сегодня днем не забыть не топить печь и что ни будь успеть сделать в тех домах до двенадцати часов, прям Золушка, только что дневная,– рассмеялся Никита и стал собираться.
В домах для приезжих оказалось балует дух. Зеркало к счастью было обычным и даже не старинным, а вот рама у него да, оказалась непростой сделанной с душой и искусством. Видно нашли мужики бизнесмены раму, когда эти дома обставляли. Наверняка или здесь в заброшенном доме пустую раму нашли сталкеры доморощенные или у какой деревенской старухи купили в ближайшем селе. Вставили обычное зеркало в красивую раму и повесили здесь для антуража. Дух жил в раме, вернее спал, а тут как зеркало вставили, то возможно он увидев свое изображение и поняв, что он такое решил пошутить над глупой бабой. Духи иногда не понимают кто они такие, пока не увидят свое отражение. Повезло еще, что в раме не было озлобленного приведения, так только скучающий и проказничающий дух хорошего столяра или плотника создавшего эту раму оказался. Никита не стал уничтожать духа, только приструнил его и запечатал его в раме оставив спать дальше. … А вот сами дома Никита закрыл от любых духов, запечатал подворье нанеся свои защитные знаки. Побрызгал святой водой внутри дома и теперь там все должно быть спокойно, тем более люди здесь постоянно не живут, так только на редкие ночевки приезжают и теперь они у них будут безопасными. Никита в тот же день успел еще закрыть соседский плохой дом. Входить пока он туда не решился, просто запечатал нежить живущую там, решив уже весной разобраться, что же там такое живет и как с ним бороться. Любопытничать и смотреть потихоньку кто там приезжает он не стал, люди и ладно ему пока до них дела нет, а что-то понадобится, так всегда успеет познакомится. Так то его дом со стороны не видно совсем все равно Никита сегодня старался все делать тихо как старик и просил. Таскал на санях сушняк да складывал под навес, гости уедут, и он порубит спокойно дрова. Навес над дровяником он починил и закрыл его с боков, теперь заполнял его как муравей без устали и отдыха. Терраску тоже заполнял дровами чтоб в сильные морозы можно было не бегать во двор. Никита уже слышал от соседей что тут неделю другую бывают морозы лютые держатся, а ему так и вовсе непривычные и будет неплохо если он просто в это время отсидится дома.
Покойный Стас теперь ходил к его дому как на работу. Никита договорился с Борисом и Петром на следующий день, что они помогут ему раскопают могилу, а то беда будет. Уж очень Стас стал быстро двигаться, покойники тоже чуют, что их собираются убить второй раз и становятся злее и настойчивей. Никита догадывался, что его приезд сюда спровоцировал всю нечисть, и нежить в округе. Слишком вольготно они привыкли жить здесь и если он их сейчас не укротит, беда будет. Мужики не подвели. Как и договорились вчера только стало светать Борис и Петр пришли к дому Никиты с орудиями труда, лопатами да ломами. Никита тоже загодя упаковал рюкзак который бросил на санки, и они втроем пошли к могиле Стаса. Мужики хоть боялись сильно, зато работали быстро на совесть, им тоже хотелось быстро все сделать по светлу. Повезло еще, что земля не успела сильно промерзнуть, только верхний слой им пришлось подолбить, дальше легче пошло. Даже не пришлось землю кострищем греть, верхний подмерзший слой ломами расколупали и все. Копать Никита не помогал, толку в такой работе от него калеки не было, но это не значило что он бездельничал. Он быстро развел хороший костер рядом с могилой, приготовил несколько импровизированных факелов на случай если что пойдет не так чтобы было чем отбиться от упыря. И пока мужики махали мотыгами он неторопливо обошел все кладбище освятив его границы иногда проваливаясь в снег по пояс. Снега намело много и освящение кладбища оказалось непростым делом, но нужным. Сразу же, как Никита запечатал границы погоста стало легче исчезло чувство давящего взгляда и даже как-то страх отступил, вокруг стало гораздо спокойней и не только ему. Работающие мужики расслабились, успокоились и даже стали перебрасываться шутками, а то все поглядывали в сторону кладбища готовые в любую минуту все бросить и бежать отсюда сломя голову. Закончив копать они с явным облегчением крикнули Никите который как раз и запечатывал вход на погост. Могила Стасика оказалась глубиной всего в метр, покойник лежал прямо плотно завернутый в простыню, как и похоронили его год назад. Мужиков поразило что даже простынь не посерела, а ведь этим летом дождливо было. Сибирь Сибирью, а все-таки Стасик год уже пролежал в земле, какие-то изменения должны были произойти с телом, чай не Крайний Север с его вечной мерзлотой и где из земли еще свежих мамонтов иногда выкапывают. Когда мужики откопали Стасика, Никита молча мужикам махнул рукой чтоб они выбирались из могилы. Говорить не хотелось, мужики вылезли и тут же опасливо прижались к костру вопросительно поглядывая на Никиту.
– Ну, с богом,– тихо сказал сам себе Никита и бросил приготовленный мешок в могилу и спрыгнул сам к мертвому телу с наточенным топором в руке.
Остальное все должен сделать он сам, хорошо бы еще мужики не сбежали отсюда, а то вдруг чего не так и помочь то ему будет некому. … А с другой стороны, это не их работа, они и так уже хорошо помогли ему выкопав могилу и если сбегут сейчас он их не осудит. Мертвяк хоть было еще светло словно почуяв Никиту зашевелился, стал извиваться в яме как червяк при этом не пытаясь скинуть саван, видно понимал, что ткань – это единственная защита от солнечного света. Он почуял свет и забеспокоился. Дневной свет для молодого упыря опасен каждый луч огнем жжет. Никита мешкать не стал, чего ждать то, упырь есть вот он под ногами шевелится, а день то уже к концу идет. Он приноровился удобней и не разворачивая саван в несколько ударов отрубил топором голову упырю, крови на землю вылилось совсем немного.
– Точно никого не успел слопать,– радостно подумал Никита,– мне повезло.
Тело трогать не стал, а голову не удержался открыл на секунду буквально, да и хотел убедится, что это действительно Стасик, а не какой еще приблудный упырь. Так и есть, мертвец за год даже не разложился у упыря лицо только что умершего человека. Тело Стасика хоть еще и дергалось как в агонии на лице уже проступила печать спокойствия окончательной смерти. Никита торопливо уложил голову лицом в землю. Тело продолжало дергаться как в судорогах, но встать Стасик уже не мог, вернее для этого теперь нужно Никите закончить неприятную часть работы, что бы мертвый окончательно покинул этот мир без возможности повторного возврата. Никита достал бутылку полуторку с заготовленной горючей жидкостью тщательно облил тело и голову упыря и выкинул рюкзак из могилы. Этого количества горючей жидкости должно хватить с запасом что бы спалить тело в прах. Так – то у Никиты были заготовлены и осиновые колья, и святая вода, даже лежали на всякий случай наговоренные кованные гвозди что бы забить в руки и ноги упыря, но покойник был относительно спокойный ему хватит и сожжения. Стал вылазить из могилы сам, Борис увидев это тут же подскочил и протянул руку. Никита, облегченно вздохнув ухватился за Бориса. Одежда зимняя и так тяжелая еще промокла пока он освещал кладбище он бы долго возился вылезая даже из неглубокой могилки. Мертвяк, почуяв окончательную гибель заворочался сильнее и даже пытался сесть, замахал руками пытаясь поймать хотя бы своего обидчика. Смотрелось все страшно, от открытых участков кожи упыря пошел дым, он стал гореть на солнце. Никита обрадовался, что мужики его не бросили здесь одного и помогли снова. Борис из любопытства заглянул в яму и увидев шевелящийся, дымящийся труп не выдержал и рывком вытащив Никиту сразу же отбежал в сторонку и стал блевать от страха и отвращения. Никита же спокойно зажег факел от костра и бросил его в могилу, быстро уковыляв подальше в сторонку. Жар от горящего упыря в могиле шел нешуточный. Специальный состав, придуманный охотниками сжигал до пепла любое тело буквально за десять минут. Пока тело горело все молча стояли у костра и ждали. Петр хоть и не видел, как мертвяк шевелится, но все равно понял по реакции Бориса, что там, что-то страшное было и стоял бледнее снега, да и звуки, доносившиеся из могилы не давали расслабиться. Мертвец пытался спасти свое существование сначала закопаться в землю, затем уже горящий как факел почти привстал сделав последнюю попытку выбраться из ловушки могилы. Буквально на секунду мужики увидели обезглавленный силуэт над ямой и в ужасе дернулись назад. Горящее тело махнув осыпающимися черными хлопьями пепла руками осело … и у всех вырвался вздох облегчения. Обычным способом сжечь его бы Никита не смог. Стасик несмотря на голод оказался весьма крепким и стремился выжить до последнего сражаясь за свою не жизнь. Никита радовался, что мужики крепкие оказались и не испугались, не сбежали, сибиряки, одним словом. Когда огонь в могиле погас Никита заглянул в яму, все тело Стасика прогорело дотла только черный костяк еще сохранял форму и тлел сверкая огненными точками, но лежал уже спокойно. Никита чувствовал не – жизнь ушла теперь можно спокойно закидывать могилу землей и идти домой, Стасик больше их не побеспокоит. Они, втроем не сговариваясь споро заработали лопатами как на соревновании торопясь быстрее все закончить. Мужики Борис и Петр не произнесли за это время ни слова понимая, что сами они бы со Стасиком не сладили. Это командная работа с Никитой у них прошла гладко и быстро с учетом зимнего времени и морозов. Пока мужики подравнивали могилу Никита прочитал молитву и обрызгал свежий холмик освященной водой. Борис и Петр перекрестились и все быстро отправились домой. Никита почувствовал, что сегодняшняя не самая приятная работа их сблизила сделав … семьей. Здесь в селе все люди собрались отверженные обществом все с тяжелой судьбой, но они смогли сплотится поддерживая друг друга в тяжелые моменты и сегодня Никита влился в их семью. Никита, когда ехал в Михайловку боялся что здесь живут уголовники по своим блатным законам, а встретил нормальных людей которые даже в ужасных условия сохранили человечность. Может здесь в глуши собрались не самые лучшие представители людского рода, но семью не выбирают, и Никита теперь отвечает за их безопасность.
Первая зима была очень нелегкой для Никиты он понимал, что нежить будет пакостить дальше, упырем Стасиком он только открыл сезон охоты, а сколько здесь еще в селе неизвестных пока ему сюрпризов. Через Мефодия, Никита оповестил всех, что бы люди в морозы запаслись дровами и водой и по возможности только ненадолго покидали свои жилища. Ледяной старик со своими помощниками на подходе и чем сильнее морозы, тем чаще слышен за окном многоголосый шепот и осторожный стук по стеклам. Самые морозы его время, и Ледяной старик попытается запугать людей, а то и убить, привык он здесь хозяйничать и знает свою власть над беззащитным селением. Сколько людей живет в селе Никита по-прежнему еще не знал и знакомится пока не хотел, хоть и понимал нужно.
За последние годы он стал боятся людей привык, что при знакомстве с ним они кривят губы и презрительно говорят,– а ты это тот самый охотник.
Нежить, его Домовой обязанный ему беспрекословно подчинятся и тот знал кто такой Никита и старательно избегал общения с ним живя в одном доме. Местные жители не знали историю Никиты, но все равно он подсознательно ждал от них осуждения и не торопился знакомится решив, пусть все катиться своим чередом. Ледяной старик не нежить, а сущность и его знаками, и рисованными из золы защитными кругами не остановишь, а эта сущность разумна и понимает, что здесь и сейчас кто пытается ее власть ограничить и будет пытаться уничтожить опасность для себя. Никита как в воду глядел, в морозы в селе стало особенно жутко. Ледяной старик пытался выманить людей из домов, его духи снежные вихри завиваясь белыми буранчиками стучали в окна, шептали не смолкая ни днем ни ночью о том, как хорошо гулять по белым бескрайним просторам не боясь ничего и ни о чем больше не беспокоясь. Люди сидели по домам у печи стараясь не подходить к окнам что бы не попасть под власть духов только днем выбегая за дровами про запас, да набрать снега вместо воды. Никита даже не пытался ходить к реке боялся, что слуги Ледяного старика снежные вихри будут шалить и столкнут его с берега. … А если он все-таки доберется до реки и прорубь вырубит тут же в ней и окажется, для духов такие поступки забава. Поэтому он как все днем выскакивал на улицу набирал во все ведра снега, таскал приготовленные дрова с улицы в дом. Пусть лучше дома сохнут, чем остаться в мороз с сырыми или промороженными дровами. Запас дров на терраске он не трогал это был его стратегический запас неизвестно сколько продляться морозы, впрочем, так жили все жители села. Ледяной старик злился что не может добраться до людей, стучал им в окна по ночам. У многих жителей даже стекла от мороза потрескались, а кто- то говорил, что видел белое злое лицо, подглядывающее в затянутые инеем окна. Позже дядька Матфей признался, что эта зима была самой суровой и страшной на его памяти, не морозами, а именно попытками нежити уничтожить село. После Нового года в самые страшные морозы Никита слег с высокой температурой его организм не выдержал тяжелых физических нагрузок, а еще доконало плохое питание, отсутствие необходимых ему лекарств, в общем все было плохо. Вот так просто он однажды проснулся и понял, что скоро умрет, сил доползти до печи и подбросить дров не было. Перед глазами Никиты все расплылось, он попытался хотя бы сесть на кровати, но не смог. Бессильно обратно он упал в кровать понимая, что скоро дом промерзнет и все … ему каюк, помочь некому и с этой мыслью он и потерял сознание. Очнувшись Никита даже не понял где он находится, в доме жарко Домовой хлопочет у печки, чайник кипит, свистит, он прислушался, вроде как что-то льется.
Через пару минут к нему подошел Домовой с горячей кружкой,– ты это пей, тебе поможет, это мое лекарство, не отрава, не бойся.
Никита обалдел слегка, с Домовым у него как-то сильно отношения так и не сложились и такой заботы от него он не ждал. Тем более знал, что Домовые многое умеют и знают, но с людьми делиться знаниями не торопятся, а помогают обычно только тем хозяевам с которыми крепко дружат, а это редкость.
– Чего это ты решил мне помочь то,– хрипло просипел Никита пытаясь сесть.
Чувствовал он себя намного лучше только вот слабость была во всем теле, руки и ноги повиновались плохо.
– Да приглядываюсь я к тебе с той поры как ты здесь появился и думаю, что не все слухи о тебе правда, да и нужен ты здесь … без тебя это село пропадет и люди эти тоже,– тихо прошелестел Домовой подавая ему удобней кружку с питьем.
Он тоже все время подчеркивал своим поведением что Никита ему никто.
– А, тебе то, что с тех людей,– полюбопытствовал Никита, прихлебывая отвар.
– Так нет людей, и мы погибнем, мы ж с вами – то сколько вместе живем, а вы нас чаще то на смерть бросаете, … нам жить тоже охота,– снова прошелестел Домовой. – Лучше уж с тобой, чем…
– Это – то да,– согласился Никита,– а у меня и правда не все так как говорят, но я сам во всем виноват и надеюсь, что смогу искупить свои грехи.
– Бывает,– согласился Домовой,– видно не зря тебя сюда потянуло возможно, здесь твоя судьба изменится, всякое значит бывает.
Дядька Мефодий потеряв Никиту из виду через несколько дней прибежал к нему спозаранку с продуктами.
– Живой, – первым делом вскричал он от порога, только Никита отпер ему дверь.
От снадобья Домового Никита стал быстро поправляться, но был еще слаб и старался не выходить из дома пока окончательно не выздоровеет.
– Да тебя, сколько дней уже никто не видит, но дым от печи идет, и я так и подумал, что ты заболел. – Вот прибежал навестить, да принес тебе кой чего из еды,– затарахтел дядька Мефодий. – Хоть и не деликатесы какие заморские, а все ж и не для всех еда.
Никита тоже обалдел от банок с консервированными ананасами, хорошей белорусской сгущенки, сыра, копченой колбасы.
Мефодий теперь частенько подкидывал Никите продукты. Когда-то в этом селе жили белорусы, уж незнамо каким ветром принесло их в Сибирь дядька Мефодий и не помнил уже, но многие из них были «знающими». Он то здесь родился уже, но знал про людей которые с нечистью борются и видят ее. … И по-своему пытался удержать здесь Никиту заботился, что бы ему здесь жилось хорошо, боялся что тот просто исчезнет, как и не было, или же помрет, разница для жителей села небольшая, а им то без охотника в таком мраке не выжить.
Вот и не побоялся в мороз лютый прибежать с подарком и убедившись, что парень жив рассказывал теперь торопливо Никите,– последние лет пять, а то и шесть у нас тут совсем худо стало. – Когда-то мои родители еще молодые говорили, что село не уму построили наплевали на приметы и будет, когда ни будь здесь плохо, так в общем и случилось. –… А, мне здесь жить нравится прикипел я к этому месту, я ведь не один здесь когда-то остался. … – Жил здесь со своей старухой, а вот теперь один доживаю, да за вами неразумными приглядываю. – Народ, здесь конечно битый, озлобленный на всех собрался, а вот вместе прижились, приноровились и идти всем нам некуда. – Как ни крути, а это наш дом и хочется, что бы в нем безопасно было. – Здесь же сам видишь власти нет, сами по себе живем, только темный лес под боком и … нечисть … вытесняет нас. – Я то что старый уже, помру и никто не заметит, а вот хочется, что бы люди пожили нормально без страха итак все, кто здесь натерпелись от судьбы. – Да и ты ведь совсем молодой еще, может сможешь это место изменить.
Никита улыбался словам старика, догадывался, что тот многое скрывает и слушая его торопливый рассказ понимал, что его основные неприятности еще впереди.
– Здесь ты утихомирил бесовство покуда, но дом еще этот плохой проблем то добавит,– продолжал рассказ дядька Мефодий. – Еще мои родители говорили, что изначально дом на плохом месте построили, там в древности какое-то капище было. – Так то это холм был, позже его разровняли немного, место все равно было высокое, сухое. – Даже когда село построили на том месте оставили огромный пустырь, старики решили его не трогать и смогли с властями договорится.
– А, кто там повесился то и по какой причине,– поинтересовался Никита собирая на стол.
– Парень молодой, Иваном вроде звали, я то тогда совсем малым был и мало что запомнил, а потом уже и спросить не у кого было. – Помню, что про него слышал, и я то эту историю со слов сельчан знаю, какой-то он упертый был Иван этот идейный вроде или комсомолец, может просто дурень. – Говорили, что даже он кому-то доказать хотел, что мол басни это и суеверия… ну… про место плохое и назло всем стал дом строить. – Сам строил своими руками и вроде как стало за ним странное что-то водиться изменился он так что даже родители его уговаривали бросить затею эту с домом, но нет, говорю же упертый был и дурной. – Он жениться собирался в ту пору и дом то на большую семью запланировал и дом на самое высокое место в селе ставить решил. – Стройку, когда заканчивать стал люди от него в открытую шарахаться стали … и боятся стали его, а почему сами объяснить не могли. – Иван и так – то грубый, резкий был по характеру, а тут замкнулся совсем, стал злой и как сыч на всех смотрел и не с кем не общался. – На соседей чуть ли не рычал и кидался, когда они мимо его дома проходили, а если к забору кто подходил так он орал как резаный. – Всех гнал от своего дома. – Все наблюдал за всеми людьми и дом охранял как собака, все казалось ему, что его разграбить хотят. – Свихнулся он на этом строительстве, одним словом. – Чего его грабить то в селе никогда двери не запирали и воров не боялись, все на виду. – А тут и невеста его бросила сбежала из села и пропала никому ничего не сообщив, как и не было ее, даже родным никакой записки не оставила.
У Никиты заломило в висках, как бы невеста этого Ивана не оказалась замурованной в подвале страшного дома. Если Иван попал под действия капища запросто мог невестушку строптивую в жертву принести и тем освятить дом во зло. Такие случаи были довольно часто и смутную догадку Никиты нужно будет проверить обязательно, только когда потеплеет на улице.
… А дядька Мефодий продолжал рассказывать,– то, что Иван то повесился тоже сразу не заметили к тому времени он прям дикой стал и дома сидел не с кем не общался. – И он дома в петле пару недель провисел, хорошо хоть холодно было и говорят, что он хоть и вонял, но целый был еще. – Родители после его смерти дом заколотили и даже продавать не стали, так вот и стоял никому не нужный, а потом уже, когда много лет прошло стали все удивляться. – Стоит дом без хозяина, а не ветшает, все как новенький даже краска на ставнях не выгорает. – И ходить возле дома тошно всегда было, даже малышня туда не лазала играть, боялась, а уж дети сам знаешь любят куда нельзя лезть.
– А, дети не пропадали в селе,– поинтересовался Никита.
– Так просто нет, были несчастные случаи и утопленники, а в этом доме нет, я, во всяком случае такого не припомню.
– Это хорошо,– пробурчал Никита, разливая чай, и выставив на стол чугунок с распаренной картошкой.
Рыбные консервы он уже к картошке открыл, хлеб, сало нарезал, достал только водку и налил по рюмочкам. Дядька Мефодий одобрительно крякнул, выпил, закусил и продолжил рассказ.
– За село в лес мы уже несколько лет не ходим, там тоже проблемно стало, да и люди стали часто пропадать и наших двое селян в прошлом году не вернулись со сбора грибов. – Раньше – то шишки кедровые собирали, грибы, да бруснику с клюквой, а теперь все, боимся.
– А, чего конкретно – то боитесь в лесу и где самые плохие места,– уточнил Никита.
– Так за селом пройти километров семь примерно болота есть, но ягода там хороша всегда,– говорил дядька Мефодий нежно поглядывая на бутылку с водкой. – Там туристы дикие в прошлом году в количестве аж пятерых штук пропали, а нет, … один выбежать успел,– только совсем он с ума то сошел, но как к нам вышел – то все говорил, что к ним с болот девушки вышли красивые, голые, а потом в чудовищ оборотились и стали всех зубами рвать. – А он, ну тот, который выжил, приотстал … ногу натер … и шел медленно за всеми, … да как все это увидел, убег, хотя говорит за ним и гнались.
Никита поморщился и налил еще водки,– а вы – то ходили их искать?
– Нет,– сразу же резко ответил дядька Мефодий,– там девок голых и раньше видели, а последнее время кто туда уходит, то уже не возвращается. – А уж дальше болот кто шалит мы не знаем. – Охотники одно время зимой туда ездили, да что-то там им показалось. – Они все про глаза, горящие говорили, да вой, но не волчий, а такой совсем жуткий. – Они то на снегоходах и с ружьями и то одного из своих потеряли,– сказали, … шел и исчез. – Вот есть следы и вдруг они исчезают дальше ничего нет, только белый снег и нет крови, ничего. – Как будто улетел по воздуху.
– М – да,– Никита налил еще по рюмочке,– чем дальше в лес, тем страшнее.
– А, то,– оживился Мефодий,– ты главное не болей тебя ведь к нам судьба послала. – Слышал я про таких как ты, охотников, но никогда не видел. – Люди здесь в селе собрались неплохие, просто к жизни не приспособленные. – Вроде посмотришь на каждого и думаешь, ну не ведь неплохой человек и жил вроде хорошо, а вот как сюда попал, непонятно. – Как привели их сюда, да как ни странно все люди разные, а сжились. – Нет среди нас отморозков тюремных, просто все люди с тяжелыми судьбами,– заключил Мефодий,– а ты наша защита теперь.
Уже после ухода старика Никита задумался,– ясно, что в лесу мавки свободно живут, а девки голые из болота это кикиморы. Они любят сначала мороком задурить, красотками показаться и заманить людей к себе поближе, а затем уже свое истинное лицо открывают и ужас, страх жертвы для них как сладость. Только вот с ними воевать тяжело не зная болот, а проводника он себе навряд ли здесь найдет. Справится ли он, ну а с другой стороны старик прав, помочь местным некому, а для него это долг, как ни крути. … И уж лучше от клыков кикиморы погибнуть в бою, чем ему снова кто – то будет пенять старыми грехами. До весны еще дожить надо, а пока время есть нужно готовиться, инвентарь для походов в лес приготовить, разобрать остатки трав и зелий, оружие то же приготовить. Ну как оружие, он всегда с ножами да топорами ходил и… клинком который ему по наследству от прадеда достался. Ножи и топор при нем, клинок рассыпался ржавчиной и его уже не вернуть. Есть у него короткий клинок, его нужно будет наточить и ножи тоже и ядом их промазать. Теперь то он примерно понимал, с чем ему столкнуться придется. Да еще наделать путы специальные и порошок обязательно. Трав должно хватить на особый порошок который мог притормозить нежить, замедлить ее ненадолго.
Вот так разговаривая с собой Никита готовил инвентарь и отлеживался. Не зря забивал терраску дровами на морозы набрал достаточно. Пока дни короткие решил спокойно набирался сил для тяжелой работы весной. Беспокоило его другое, те мысли он гнал от себя еще лежа в больнице в Тамбове, понял он тогда еще, что его раны не совсем обычны. Он видел во что превратился Череп и его дружки и был уверен, что и его тоже собирались обратить в упыря. Боялся что заражен тьмой… и хоть гнал такие мысли понимал, что прав и даже где-то не понимал почему он еще жив и человек. Он старался выгнать из себя тьму постом и молитвами, не хотел умирать не очистив душу и знал, что сильные боли – это его испытание. Это не кости так болят, а его душа терзается. Пока он сопротивляется злу ему будет мучительно больно, может и еще будет больней, но менять он ничего не собирался. Он сильный и выдержит и душу свою сохранит. Никита выкинул все печальные мысли из головы уткнулся в работу готовить свой инвентарь.
