Татьяна Анатольевна Нурова
Чудная деревня. Пятая часть. Тамбовский изгнанник
Снег шел уже почти каждый день, но пока лежал на земле тонким плотным покровом. Подтаивал на солнышке днем и трамбовался, а вот когда сугробы наваляться уже не проедешь на машине, да и пешком не пройдешь, только на лыжах или снегоступах отсюда можно будет выбраться. Значит, срочно нужно закупаться на зиму продуктами и основательно, те же крупы и консервы тащить на себе тяжело. С санками тоже в мороз сильно то с его хромыми ногами и слабостью не набегаешься и много на себе не утянешь. Поэтому Никита пересчитал все свои накопления, подумал хорошенько что ему нужно еще докупить, записал для себя все на листок бумаги, чтоб уж точно не забыть ничего из необходимого и поехал за запасами. Очень осторожно не торопясь, что бы нигде не увязнуть он выбрался из Михайловки да уже спокойно заехал в первое же село, в котором увидел купола церкви. Обычно сумрачная погода сегодня его порадовала ярким солнечным светом, и Никита счел это добрым знаком. Зашел в небольшую почти пустую церковь, поклонился, перекрестился,– все охотники верующие, потому что знают, что их ждет после смерти. Набрал в двухлитровую бутылку святой воды, (с собой пустой бутылки не было, пришлось брать в церковной лавке, выбрав по вместимости самую малую). Никита всегда усмехался, когда люди несли при нем из церкви по нескольку пятилитровых бутылей на семью, купаться они что ли в ней собираются, – всегда удивлялся он. Ведь достаточно немного набрать освящённой воды и можно пользоваться ей долго добавляя по капельке буквально в обычную чистую воду. Набрал церковных свечей, купил несколько недорогих икон и еще лампадку с запасом масла, потом хлопнул себя по лбу и взял еще несколько пакетиков ладана, – чертей гонять, – как он выражался про себя. Бесам запах ладана не приятен он действительно гонит их, а в селе Никита почуял уже кого-то из нечисти, а в морозы еще и нежить может подтянуться. Горькая ирония, обычно за истребление детей ночи охотникам хорошо платили, а вот Никите теперь в искупление придется поработать бесплатно и может какая живая душа скажет ему спасибо и его вина станет чуть полегче, не зря ведь его сюда так тянуло. Все это он обдумывал, пока покупал необходимое, затем выкинув все мысли из головы опустился на колени, помолился. К исповеди он не пошел, не готов еще, но хоть на душе стало легче, светлей, спокойней. В этом же селе Никита быстро нашел продуктовый магазинчик, скупил почти весь хлеб что в нем был сложив его в огромный заранее приготовленный мешок, еще набрал самых дешевых консервов, круп, сахара, макарон.
Закончив с продуктами поинтересовался у полной симпатичной продавщицы без возраста,– где ему можно еще керосину купить.
Тетка махнула пухленькой ручкой вбок проговорив торопливо,– промтовары в следующем доме и там керосин есть.
Она с явным любопытством поглядывала на Никиту пытаясь понять кто он и откуда, но сама ничего у него не спрашивала. Это показалось ему странным, ведь обычно то продавщицы во всех деревенских магазинах любят поболтать да посплетничать. Только уже на выходе он понял она скорее всего уже знает кто он и теперь просто приглядывается пытаясь понять приживется здесь чужак или нет. Точно промтоварный магазин оказался совсем рядом в небольшом помещении на длинных полках все товары вперемешку,– мыло рыльные принадлежности и гвозди, банки краски рядом с посудой и горой сковородок. Даже несколько рулонов простой ткани соседствовали с рулонами сетки рабицы и пленки для теплиц. Керосин тоже был и продавался в пятилитровых бутылях и видно пользовался спросом поскольку было его много и стоял он на виду. – Ну да,– тут же пришло в голову Никите, – наверняка у местных по лесу много землянок да охотничьих избушек понастроено, а там то везде керосинки и используют, а еще вполне возможно, что часто линии электропередач рвутся и пока их отремонтируют в этой глуши жители пользуются, как и мы керосинками и свечами.
Никита все покупки уложил в машине аккуратно, да обратно поехал. Самым необходимым он затарился, теперь нужно в доме обживаться и в селе с людьми знакомится. Вроде рано утром уехал и совсем недолго по магазинам бегал, да и ездил то недалеко совсем медленно только, а когда вернулся в село уже темнело. Дядька Мефодий его явно караулил возле крыльца. Увидев машину Никиты он резво выскочил на дорогу и замахал руками, хотя Никита и так то собирался заехать к нему. Поздоровался Мефодий с Никитой быстро – быстро и, так торопливо поручкался при этом боязливо косясь по сторонам и даже подпрыгивая от нетерпения. Видно, что ему невтерпёж быстро переговорить с Никитой да вернуться в безопасный дом.
– Ты это Никита, завтра с утречка заскочи ко мне, будь ласков,– выдохнул он. – Так с соседями тебя познакомлю, пора уже, да о жизни то покалякаем, можешь и тёпленькую с собой взять, а с нас закусь будет. – Надобно тебе уже за знакомство то проставиться, пора уже.
– Хорошо, завтра с утра обязательно приду,– пообещал Никита приготовив снова небольшой подарок для старика который и отдал чем вызвал у Мефодия довольную улыбку.
Радовался старик, что новый жилец с понятием оказался и оценил дом, что он отдал ему для житья.
Дядька Мефодий покивал довольно головой,– ты это по вечерам не выходи из дому, берегись,– и бегом припустил к своему крыльцу крепко держа в руках увесистый сверток, не оглядываясь и захлопнув за собой дверь заскрежетал замками.
Никита невольно улыбнулся, он сам так же как темнеет быстро запирает дверь на все засовы и замки, а так то если подумать он охотник на нечисть и должен вроде не боятся, а как простым людям здесь жить тяжело которые не понимают кто на них охотится. Он хоть и охотник, но тоже нужно торопится ему еще машину ставить. Никита решил не смотря на свое плачевное финансовое состояние отблагодарить старика, понимал, что если бы сам самовольно искал себе дом, то жители могли устроить ему непростую жизнь, а то и подпалить или … сам запросто мог влезть в гнилой дом и погибнуть. … А так с нехитрыми подарками вроде, как и подружился со стариком и отношения соседские наладил.
Надо же,– подивился Никита уже подъезжая к своему дому, – старик даже не поболтал со мной, а ведь он то явно любопытный, чего же они так боятся то.
Он уже заметил, что и все соседи его работают только до сумерек, а потом все бросают и бегом по домам под замки и запоры. Он чувствовал нежить, а вот откуда она приходит и как выглядит не знал, село большое и создание тьмы может прятаться в любом доме даже развалившимся, ему что бы это убить надо как-то узнать у местных все поконкретней и только тогда устраивать охоту.
– Ну да что – то здесь есть,– снова проговорил Никита сам себе,– только бы еще определится с чем я столкнусь и успеть хорошо подготовится.
Он пару раз выходил ночью на терраску и прислушивался к шуму на улице пытаясь понять кто шалит в селе, пока безрезультатно. Слишком много тьмы вокруг и вполне возможно, что порождений тьмы тут много расплодилось и ему уже пора выполнять свою работу. Он за эти дни что живет закрыл свой дом от всех проявлений тьмы, теперь нужно позаботится о своих соседях и до сильных морозов закрыть местность где живут люди, замкнуть ее надежно. Никита надеялся от живущих здесь мутноватых мужиков, узнать более подробную информацию о том, что их пугает, да и познакомиться, присмотреться к соседям пора. Женщин здесь Никита тоже видел, но не разглядывал их. Понимая, что женщины в этом селе появились явно не от хорошей жизни и красотой скорее всего не блещут. Соседи по несчастью уже поняли, что он здесь остается на постоянное жительство вот и пустили старика парламентером для завязки дружеских отношений, теперь можно сказать что жизнь Никиты потихоньку налаживается.
Дома он быстро разгрузил машину поставив рядом с крыльцом и все что купил быстро закидал на терраску. До темноты успел загнать машину под навес и закрыть брезентом, теперь пусть стоит до лета. Вовремя он приехал снег уже не шел, а валил сплошной пеленой. День- два и проехать здесь уже будет невозможно. Никита сомневался, что здесь зимой кто-то будет чистит дорогу до ближайшей деревни. Может это и хорошо, ему важно сейчас пожить в такой глуши, успокоится не боясь что его отсюда погонят, а весной что там будет,– кто знает, да и доживет ли он до той весны. Чем быстрее темнеет на улице, тем печальнее о будущем мысли. На улице как стемнело так Никите сразу стало жутко, стойкое ощущение что его разглядывают со всех сторон как еду. О-о-очень неприятные ощущения, надо признать. Никита передернул плечами, по спине бежал ручеек страха, он слабый и так рисковать не стоит. Стараясь идти, а не бежать, подобрав у машины последний забытый пакет он медленно поднялся на крыльцо, далось ему это непросто. Не нужно показывать хоть кому-то свою слабость и страх, Никита спокойно вошел в дом, хотя больше всего хотелось бежать. Войдя на терраску и захлопнув дверь он уже не таясь своего страха быстро закрылся на все запоры и выдохнул облегченно. Все он дома в безопасности. Первым делом Никита, когда разделся подкинул дров в печь это уже он делал автоматически. Все остальное подождет за короткое время у него выработался инстинкт,– дом, печь, безопасность. Затем отдохнув немного он достал все, что привез из церкви. Он ведь сразу все церковное положил отдельным свертком чтоб не спутать. Налил в чистую чашку воду добавил туда несколько капель освященной воды, ведь ее тоже нужно экономить, и читая нараспев молитвы и сосредоточившись только на них он стал неторопливо обходить комнату обрызгивая ее. Стараясь не допустить при освящении темных пятен и углов, ему даже показалось, что кое где дым пошел от стен и слегка потянуло запахом серы. Освятив дом он поставил иконы в вымытый накануне иконостас сохранившийся еще от прежних хозяев и повесил лампадку на крюк перед божничкой. Он не только заранее вымыл тут все, но и угол с иконостасом накануне выбелил известью особенно тщательно и украсил как мог белоснежным полотнищем, крюк тоже вбил в потолок заранее. На подвешенную к потолку лампадку Никита неторопливо пристроил специальную жаровню и бросил на нее несколько камушков ладана, пусть продымится дом. Затеплил лампаду, перекрестился и сразу ему стало уютней и спокойней, он уже воспринимал этот дом как свой. Затем уже разложил в комнате сегодняшние покупки. Мешок с хлебом вынес на терраску и пристроил его на дрова повыше. Терраска была холодной и на ней морозно хлеб будет храниться долго, а если засохнет, то он его на сухари пустит. Сам печь хлеб Никита не умел, да и печка у него была обычной не русской хоть и громоздкой. Покончив с хлопотами поставил чайник на плиту. Печь уже разогрелась, и он приступил к готовке, еду нужно приготовить на завтра. Зимние дни короткие и ему готовить некогда, а кушать нужно обязательно вот он и взял привычку вечером готовить на весь следующий день. Он и так не успевал выполнить всю запланированную работу за день, уставал с непривычки сильно и болел что уж скрывать. Ему уже сколько раз хотелось бросить все к черту и не вставать рано утром что бы на холоде рубить, таскать дрова, добывать из реки воду. Да воду он добывал теперь только в реке, колодец уже замерз, а это отдельная морока, пока он носил воду домой ведрами бывало, что половину выплескивал на себя и на дорожку. Трудно ему было пока приноровится забывал, что печь нужно постоянно подтапливать и когда она прогорит заслонки закрывать чтоб не угореть. В доме держать постоянную температуру у него пока не получалось как раз и-за этих заслонок, чаще он про них забывал и просыпался от холода. Да и готовить на печке тоже целое искусство, это не газ в квартире, который можно регулировать как тебе удобно. В печи либо огонь слабый и кастрюля с водой может нагреваться бесконечно долго, либо сильный и у тебя все выкипает из кастрюли прямо на плиту горит и воняет. Со стиркой то вообще беда оказалась Никита привык к стиральной машинке, а здесь то даже духа ее не было, и он накопил незаметно для себя столько грязных вещей, что сам обалдел. Раньше то это проблемой не было, подумаешь приехал домой собрал грязные вещи кинул их в машинку и все голова не болит. Только не забывай вытащить чистое белье, чтоб вдруг оно не завоняло забытое в машинке. «Был у него и такой печальный опыт». Он нашел в сарае старое корыто для стирки, с ребристой боковиной и попробовал в нем постирать белье. Сначала пересыпал стирального порошка, все казалось ему вода не мыльная. Прочитал что написано на пачке и обалдел оказалось, что порошок бывает разный, для автоматических машинок, и полу автоматических. Обычные старинные стиральные машинки которые гордо называются полуавтоматическими до сих пор существуют в природе. Никита вспомнил такую у них в доме в деревне, точно, стояла такая исправная машинка «на всякий случай». – Н-да,– она стирала, а затем нужно было доставать из нее белье руками выжимать и еще полоскать его в тазике. Существовал еще порошок для ручной стирки как раз ему он и нужен в таких условиях, но … его то как раз Никита и не купил. Такие премудрости невозможно запомнить обычному нормальному парню. Никита решил, что он все-таки справится и долго пытался сначала постирать, а затем прополоскать белье в том же корыте, но у него получалось все хуже и страшнее. В какой-то момент ему даже показалось, что белье стало грязнее, пригляделся, оказалось оно почему-то все перекрасилось, были нарядные цветочки после стирки они превратились в страшные серо бурые кляксы. Покрутился в замешательстве, что же делать, в таком корыте явно невозможно прополоскать большие вещи, пододеяльники да простыни. Собрал все постиранное белье в тазик и пошел на берег реки, там, где были старые подгнившие мостки. Он теперь прорубал прорубь для воды каждый раз,– благо пока ледок был совсем тонким. Село стояло на реке Большой Терехтюль, как понял Никита,– вроде как это приток Енисея, неважно ему в общем, главное, чтоб вода текла. Берег реки рядом с домом Никиты был высоковат, но вниз вела крутая тропинка. Ему по ней ходить даже летом было невозможно, и он не стал лениться и потратив день сделал в тропе широкие ступени. Теперь он ежедневно чистил ступени от снега и наледи и ходил с ведрами за водой относительно спокойно и … осторожно. Понимая, что если слетит с этих ступеней, то уже сам не встанет. Вот с бельем в тазу он и спустился к реке, раскорячился на обледенелых от намерзшей воды мостках и прополоскал все белье в ледяном крошеве, как мог. Надеясь, что когда он набирает воду для питья кто-то так же, как и он сам сейчас не полощет белье в воде реки выше по течению. И еле живой от холода вернулся домой вспоминая как не ценил свою прошлую недоступную ему больше беззаботную жизнь,– сунул белье в машинку и забыл и какое это счастье не думать о стирке совсем. Никита посмеивался над собой, но старался несмотря на трудности стираться и мыться регулярно знал, что легче всего опуститься, поэтому проще сразу приучить себя к трудностям через не хочу и не могу. Глаза бояться, а руки делают, сколько он тут чуть больше недели, а уже многому научился и освоился с местными реалиями. Завтра с утра с местными аборигенами познакомиться и все у него хорошо будет, нравиться не нравиться, а других соседей у него нет и нужно им вместе общаться, что бы здесь выжить. Если не сживется с соседями беда, жить ему не дадут особенно в таком странном месте как это, да если хорошо подумать у одиночек нигде нет шансов выжить, только в книгах разве … в фантастических романах. Утром он взяв бутылку водки и буханку хлеба пошел в дом к старику рассудив, что и водка настоящая не паленая и хлеб здесь редкость, да и дед намекал что они пропустить по маленькой стопочке за знакомство. Никита не пожалел денег и купил пару коробок с водкой про запас, считая, что она всегда пригодится еще, когда ехал сюда в первый раз. Водку то и в Тамбовских деревнях всегда называли жидкой валютой и даже непьющие бабки всегда держали запас на всякий пожарный случай несколько бутылок. Местные аборигены здесь живя скорее всего самогон гонят и брагу ставят со всякой гадости, а травится Никита точно не хотел. Вставали здесь рано и Никита проснувшись не стал тянуть с визитом, быстро умылся, оделся и направился к дому старика. Как хорошо оказывается просто идти по тропинке никуда не торопясь и спокойно осматриваться вокруг не пытаясь ухватить каждою палку, торчащую из снега что бы пустить ее на дрова. Вошел в дом постучав, а компания его уже ждет несмотря на раннее утро как он и предполагал. Ну как компания, два его ближайших соседа живущих в домах четырех от него по улице, они последнее время хоть и не здоровались, но если сталкивались с Никитой кивали ему. Никита поздоровался со всеми и под внимательными взглядами присутствующих стал снимать свою куртку с шапкой, а валенки просто обмел веником от снега у порога. Понимал, что для них уже привыкших ко всему он все равно выглядел странноватым парнем, дорогая машина, одежда и в то же время руками работать умеет. Наверняка гадают что это за гусь к ним такой интересный залетел и от кого он прячется и почему он такой искалеченный. Дядька Мефодий не мешкая пригласил Никиту к столу на котором стоял чугунок с отварной картошкой, огромная сковорода с жареной рыбой и бутыль с мутной жидкостью.
– День короткий,– проговорил он,– а нам обсудить надо скоко, так за столом и снюхаемся и обглядимся еще.
Никита уже заметил, что дед иногда говорит нарочито простонародно, иногда нормально и правильно. Скорее всего такие казусы с ним происходят и -за волнения и привычке прятаться за маску малограмотного деревенского деда. Никита тут же выставил на стол хлеб и водку, что было встречено одобрительными возгласами и потеплевшими от такого угощения взглядами мужиков.
– Н-да,– не часто им видно нормальная водка и хлеб перепадают,– подумал Никита, но про себя.
Он присел к столу и огляделся. Мефодий жил скромно и внутри дома обстановка простая. Почти все как у Никиты дома,– старенький стол, несколько потрёпанных табуреток и топчан,– только дом у старика по размеру поменьше, да вместо побелки на стенах старые выцветавшие обои которые уже все потрескались и повисли клочьями. Дом у дядьки Мефодия выглядел только более обжитым. Иконостас с почерневшими ликами святых в красном углу также украшенный белым куском ткани и подвешенной к потолку тлеющей и днем лампадкой. Только удивительно много книг в комнате которые в беспорядке свалены стопками по дому и в стареньком серванте вместо посуды стоят книги, еще связки книг на небольшом одежном шкафу, на всех подоконниках и много их сложено у обшарпанного кресла у печи. Дядька Мефодий сев рядом представил Никите мужиков его соседей которые в близи были явно бомжеватого вида и с заросшими щетиной пропойными лицами. Они спокойно ждали, когда же их хозяин дома представит новому жильцу.
– Это Борис,– указал он на того что повыше и крепче, а на второго,– а это Петр, они здесь в селе за старших и все вопросы Никита можешь решать через них, ну там если вдруг бабу захочешь или продать что.
Никиту так внутри аж передернуло от пожелания здесь найти себе бабу представив себе какие они здесь могут быть, но он улыбнулся и протянул руку познакомится. Мужики пожали руки и коротко рассказали о себе. Никита не ошибся, Борис любил выпить и даже семья не смогла его остановить, так он и оказался на улице где познакомился с Петром. Петр тоже был запойный смолоду и даже, и – за этого и семьей не обзавелся спустив все что имел к тридцати годам,– квартиру, вещи в ней и потерял работу. Мужики понимали, что бомжи долго не живут и что – то им там в голове стукнуло, и они перебрались сюда в заброшенную деревню и жили который год уже натуральным хозяйством и все их устраивало. Мужики были рукастыми, умели все делать по хозяйству и в огороде у них все росло на удивление хорошо и даже пить они стали здесь намного меньше, жили можно сказать намного лучше и счастливей чем раньше в городе. Вот так оказывается тоже бывает. К тому же мужики не отказывали в помощи и другим более неприспособленным к тяжелой жизни поселенцам и поэтому пользовались авторитетом как самые хозяйственные и трезвые по сравнению с другими жителями не считая конечно старика Мефодия. По местным меркам Мефодий считался вообще непьющим и уважаемым старцем, тем более он с рождения жил в этом селе и никуда не собирался уезжать ни раньше, ни позже.
– Так – то мы на тебя посмотрели, мужик ты вроде хозяйственный и непростой, не хочешь не говори, почему ты сюда попал,– начал неторопливо и степенно разговор Борис, а Петр поддакивал в нужных местах. – Нам бы это, так помогать иногда по – соседски надо, да и спуск у тебя к реке удобный, а ты еще лестницу такую классную забабахал … гм…мы то не додумались так сделать, а как удобно теперь. – Мы раньше там тоже рыбу ловили, но после того как ты там все обустроил получается, что ты вроде как пометил территорию, вот мы и хотели узнать ты не против будешь ежели мы там рыбачить будем, да тебе рыбку подкидывать, ежели конечно поймаем … не всегда сам понимаешь … улов есть.
– Нет, – удивился Никита, -против не буду, рыбачьте, только не мусорите, да лед со ступеней и мостков тоже отбивайте, мне тяжело одному все чистить каждый день. – А если вы помогать будете чистить и укреплять лестницу, так еще лучше и мне и вам, я ее летом лучше сделаю удобней.
Тут в беседу вступил дядька Мефодий,– я вот еще что сказать хотел, наблюдали мы за тобой и поняли, что ты не боишься того что вокруг происходит,– начал он подход издалека,– и это … я заметил, что ты у дома все закрыл от бесовщины что нам покоя не дает, круг из золы у самого дома с наговором пустил и … он ведь помогает тебе. – Я давно живу встречался по жизни со «знающими», но не понимаю кто ты. – Вот и мы тут посовещались и узнать то хотим, ты нам – то сможешь чем помочь? – Около твоего дома даже дышать свободней стало и не страшно, а отойдешь так прям сразу давит. – Ты ведь Никита парень молодой совсем, а делаешь такие вещи про которые и старики вроде меня не знают и не умеют, а только слышали … и с инструментом ловко обращаешься, топор то у тебя на поясе всегда не для красоты и дрова ты не боишься собирать в лесу куда нам дороги нет, … и от дома не боишься далеко отходить в такую пору.
Никита не стал делать вид что не понимает, о чем речь идет, да и дед довольно прямо выразился и теперь напряженно и прямо не мигая глядел с явным ожиданием правдивого ответа.
– Я стараюсь … и кое что умею, но дело тут долгое, уж много чего непонятного вокруг села расплодилось,– начал Никита,– вы мне расскажите кто, что вас беспокоит и подробней бы. – Мне важно все знать, так легче будет защиту строить, я хочу закрыть защитой все жилые дома, а со временем и избавится от всей этой чертовщины. – Но вы понимаете ведь, что все я за один день и без достоверной информации сделать не смогу, это дело не быстрое и на сколько мне сил хватит не знаю, помощь мне ваша нужна будет. – Я пытался сам разобраться и понять кто тут шалит, но пока я пойму может быть для кого поздно уже будет, понимаете.
Мужики загрустили и задумались, ну да как рассказывать о чем-то совсем непонятном, видно привыкли что им не верят и на смех поднимают, привыкли сами по себе выживать, да и как классифицировать всю эту чертовщину вокруг. Тем более от пьющих синяков кто поверит то в рассказы о нечисти, все только с легкостью решат, что им белочка от перепою привиделась. Дядька Мефодий разлил по мутным стаканам водку и все также молча, задумчиво выпили за знакомство, закусили. Никита пока мужики думу думали пристроился поближе к жареной рыбке, сразу чувствуется что она свежая, вкусная. Он уже сколько дней одной дешевой тушенкой питается и смотреть ему на нее уже противно,– а сколько еще и предстоит ее лопать до весны,– добавил он мысленно. Да и мужикам с мыслями собраться надо вон как Борис напрягся, наверняка думает, как рассказать, чтоб дураком при этом не выглядеть.
Борис словно подслушав мысли Никиты вздохнул и неторопливо стал говорить,– ты не подумай, что мы здесь совсем уж испитые и нам белочка мерещится,– прямо повторив мысли Никиты слово в слово. – Тут такое дело… гм… мм …. – Ходит к нам упокойник … и непонятно что ему надо, ведь все честь по чести было, как могли мы его схоронили.
– Вы мне с самого начала рассказывайте, что за упокойник, откуда,– еле – еле выговорил жующий с аппетитом Никита.
– Дак, я тебе и пытаюсь, с самого начала,– дернулся Борис не понимая, чего еще надо Никите, все же конкретно сказал.
– С самого, самого, – повторил Никита,– мне же все понять нужно, раз упокойника вы похоронили, то до этого он умер естественно. – А, как он умер и почему… и откуда он вообще взялся непонятно, а рассказывай от его смерти, ну в смысле какая она у него была, мне ведь нужно определить какой это мертвец, … их знаешь ли много разновидностей, тех, кто встает после смерти.
Борис аж поперхнулся от таких слов и даже глянул на Никиту исподлобья, не издевается ли мужик над ним. Но Никита не улыбался, а смотрел на Бориса внимательно с ожиданием и тот продолжил говорить.
– В прошлом году по зиме уже только позже чем ты пришел сюда в село странный парень, модный такой и ухитрился еще мимо дома Мефодия проскочить. -Зашел сначала к нам узнать, что да, как и где здесь можно пожить пока,– собрался наконец с мыслями Борис. – Одет был хорошо и как я сказал модно, вернее тфу не сам он пришел, а подбросил его на машине кто-то к селу там до поворота. – …Чтобы он значит здесь отсиделся. – Он как оказалось потом в карты проигрался и расплатиться не смог и здесь на время значить укрыться решил. – Так значит он с такой здоровой сумкой сюда пришел, еле допер ее, по нему и видно было, что он тяжелое то таскать не привык. – Ну, там ничего интересного не было, так тряпки модные, такие и не наденешь то засмеют нормальные люди сразу. – Да еда еще в сумке была, тоже такая … для богатеев. – Нарезки всякие, хрень какая то морская замороженная, в общем много было чего непонятного импортного … и как люди такую гадость жрут, непонятно.
– Оливки еще были и много,– засмеялся Петр,– вон дядька Мефодий с них плевался то.
Старик пригрозил ему пальцем, мол не вмешивайся, а сам от улыбки не удержался.
– Мы предложили ему у нас пожить,– продолжил рассказ Борис,– видно же, что городской он и жить сам здесь не сможет, не выдюжит, руки с маникюром, представляешь … у мужика!!!.
Бориса аж передернуло от таких воспоминаний.
– Так он нас так брезгливо – то оглядел и ушел в дом, ну ты видел между нами дом такой аккуратный целенький стоит, хотя мы говорили, что там совсем плохо. – Мы ведь с Петром, когда сюда жить пришли, тоже сначала туда сунулись, Мефодия не послушались, думали он для кого-то этот дом держит. – Заселились в него, а там страшно стало сразу же, вроде пока мы туда вошли и устраивались ничего было, дом нас как будто звал, заманивал. – А остались и тут же он нам показал, что мы,– тут Борис задумался,– в ловушке что ли. – Мы прямо ночью оттуда сбегли и заселись в дом где и сейчас живем и …. – Думаю правильно сделали, а то до утра бы не дожили. – Дядька Мефодий говорит нам повезло что дело зимой было, летом там люди сразу гибнут.
Старик помотал головой в знак согласия и добавил тихо,– зимой тот дом спит и пока он не проснулся убежать можно и почему он такой я не знаю.
– Так вот,– продолжил Борис,– плохой дом одним словом сказать и как ни топи все в нем холодно и мерещится там всякое. – Мы там немного по времени то выдержали и сбегли оттуда, и да сколько думаю, уверен, что если б задержались, то там бы и остались. – Сложно мне описать, что там есть и как это работает, но вот уверен, что мы бы там не просто так умерли, … скорее всего стали такими бы… как и этот упокойник.
Петр быстро замотал головой, подтверждая слова Бориса, а Никита призадумался. Он ведь тоже обратил внимание на этот дом и тоже хотел к нему сначала поехать еще в первый день здесь, но притормозил рядом постоял присмотрелся и ему показалось странным, что такой старый дом целехонек и заметно – так выделяется из общего ряда, да и пахнуло чем – то очень неприятным оттуда на Никиту. Был он тогда уставший, вымотанный и поэтому решил не рисковать и выкинул этот дом из головы подумав, что позже со всем разберется. Когда по домам лазил в поисках вещей тоже интуитивно дом обошел, … побоялся, он тогда то совсем плохой был. Несмотря на путаный рассказ Бориса Никита уже стал понимать с чем ему придется столкнуться, но надо все выспросить до конца и тут… его мысли перебил старик.
Дядька Мефодий тоже не удержался внести свою лепту в разговор и торопливо добавил, – в этом доме еще, когда село с людьми было мужик повесился, … и с тех пор дом стоит так же, как и сейчас, туда и раньше никто не ходил. – Неприятно там находится внутри то, шепоток слышится, то кто – то вроде ходит по нему, а страшно – то как, вроде кто на тебя в упор глядит и зло так, до печенки пробирает морозом, я у входной двери пару раз постоял и мне впечатлений хватило.
– Вот, вот,– закивали Борис и Петр, – точно так и есть.
– Вы не отвлекайтесь, поближе к упокойнику,– попросил Никита, обсасывая рыбью кость.
– Так вот,– продолжил рассказ Борис,– этого парня звали как его, ну Петь, вспомни, ну… так на языке и вертится.
– Дык вроде как, ну забавно так он представился,– а точно Стасик,– прокричал Петр радостно,– представляешь взрослый мужик, а говорит нам, я Стасик из города. – Можно подумать, что мы тут все родились, сюда знамо дело все из города и бегут как накуролесят, прятаться значит.
– Да, – снова заговорил Борис,– Стасик этот ушел туда жить, и вроде мы поглядывали в сторону дома, печка топиться, шума оттуда нет. – … Еще удивились конечно, что Стасик там ужился, целых два дня и тихо, ни криков, ни суеты, мы то его в тот же вечер к нам ждали, обратно. -Даже дверь долго не запирали, думали спугается да прибежит, а мы ж не звери, впустили бы. – А, потом глядим, а он не выходит из дома совсем, и печка больше не дымится, а морозы как раз сильные ударили, ну как в такой холод без печи. – Мы это вечером то только приметили, торопится уже не стали, решили спозаранку разобраться, тут ведь как получается, если помер, так уже ничем ему не поможешь, а идти в тот дом по темноте, дураков нет. – Ну, мы с Петром, с утра, значит, оделись потеплей, да в дом этот пошли проверить Стасика, надеялись конечно, что он просто ушел, не выдержал здесь тяжелых условий, а с нами то что ему прощаться, мы ведь так, … никто ему, а тут такое дело, вошли, а он уже мертвый лежит и вроде, и непонятно от чего он загнулся.
