Татьяна Анатольевна Нурова
Чудная деревня. Пятая часть. Тамбовский изгнанник
Ученики Никиты многому научились, даже Костя стал ходить тихо и не ломать веток на пути. В конце августа они сдали Валентину последнюю летнюю партию трав и на полмесяца оказались свободными от сборов сырья.
Так то травники работали все лето, но у Никиты была особая территория и поэтому травы он собирал только по определенным дням. Теперь только в середине сентября предстояло сходить за корешками и все сезон будет закрыт, но он уже пойдет на этот сбор один. За кладбищенские травы Валентин до сих пор переводил деньги частями. Суммы были даже для Никиты заоблачными и теперь он просто не знал куда он сможет потратить такие деньги. Он то изначально планировал все вложить в новый проект, но после того как Василий и Борис вложились своими деньгами поделив расходы прибыль от кладбищенских трав вся осталась у Никиты. Он решил, что пусть и лежат пока эти деньги на счету отдельно, ему надолго хватит того что он заработал раньше. Став богатым он не захотел ничего менять, его все устраивало и работу травника он бросать не хотел. Валентин договорился что Костя со следующей зимы идет в школу, и Никита сразу же заплатил за пять лет обучения. Вручив Косте сертификат о зачислении он с минуту любовался как меняется лицо мальчишки от удивления до восторга. … И ему понравилось, что Костя сразу же вспомнил о старике Потапе.
– Никита – это здорово, но Потап, я же не смогу его бросить!!!
– Ты и не бросаешь его, Потап не смертельно болен, а у тебя есть время его хорошо вылечить, обеспечить продуктами и дровами, летом будешь возвращаться сюда и так же ему помогать. – В школе есть каникулы, которые ты также можешь проводить с ним,– разъяснил Никита, – да и мы не оставим его без помощи если что.
От отца Косте досталась нервность характера, перепады эмоций и настроения, но Никита надеялся это пройдет. Травники в жизни обычно ребята спокойные, мало эмоциональные и кажутся порой даже слегка сонными. Работа то у них проходит обычно в одиночестве и требует внимания и выносливости не терпит суеты. Никита и сам был когда-то взрывной и резкий и теперь считал, что Костя со временем также успокоится. В последний день лета Валентин приехал забрать Нурлана в школу травников. Накануне Никита взяв обоих учеников свозил в Красноярск. Они традиционно прошлись по магазинам купив Нурлану все необходимое для школы, список Валентин приложил заранее, а также хорошую одежду на зиму на всех троих, сходили в кафешку, накупили вкусняшек … в общем устроили проводины. Никита уже дома, когда они остались одни вручил Нурлану банковскую карту, он оформил на ученика ее давно, положив достаточно денег на разные непредвиденные расходы и вручив еще и деньги наличкой.
Нурлан попробовал отказаться, но Никита сказал просто,– помогать тебе некому, а я не хочу, чтобы ты чувствовал себя как-то обделенным среди других учеников, не потратишь не беда, пусть будут, ты их заработал.
Нурлан понял, Никита никогда не хвалил и не ругал мальчишек, относясь к ним подчеркнуто спокойно и уважительно, но привязался к ним, а сказать этого словами не мог. … И вручил деньги Нурлану не за работу, а как младшему брату на мелкие расходы и проживание, был бы Никита старше, то как отец.
Валентин приехав за Нурланом только руками всплеснул увидев мальчишку в окружении нескольких чемоданов почти с него ростом.
– М- да, как же я тебя в свою машину теперь впихну.
Никита с Костей проводив Нурлана и помахав руками погрустили, но с приходом осени дел у них было еще больше. Никита теперь занимался только с Костей научив для начала его правильно варить настойки для деда это теперь входило в его каждодневную обязанность. … А так все по-прежнему, насущные проблемы и запасы на зиму. Борис с Василием тоже забегали частенько рассказывая о проделанных работах, и Никита обещал в ближайшие дни пройтись и все посмотреть лично.
А буквально через пару дней после отъезда Нурлана Никита утром увидел у крыльца саженцы кедра. Он вышел и в растерянности осмотрел их. Саженцы были с него ростом, такие вроде правильно называют крупномеры. Никита видел раньше подобные растения продавали на специализированых ярмарках по осени в Тамбове. Большие саженцы в горшках с закрытой корневой системой для лучшего приживания. Эти саженцы тоже были с землей, только вместо горшка земляной ком оплетали листья, плотно и надежно. Никита оглянулся не понимая кто мог их притащить.
– Это тебе от Лешего подарок,– услышал он недовольный голос Домового.
Птах тоже скучал по Нурлану и после его отъезда все время был в дурном настроении.
Никита вернулся в дом,– и зачем мне они?
Домовой раздраженно дернулся,– ну Никиты ты бы хоть подумал, сам же мучился не зная, как тебе обезопасить пустырь где стоял проклятый дом.
Это да, Никита не знал, как закрыть это место и все время боялся что там может что ни будь случится. Дом разрушился и зло ушло, но место было плохим. За лето этот пустырь даже травой не зарос и стоял выделяясь на общем фоне пятном черной голой земли.
Никита налил себе кофе,– а чем эти кедры то помогут?
Домовой тоже налил себе чая и заговорил уже мягче,– я же обещал поспрашивать как нам от этой напасти избавится, а Леший то знал долго решался, жалко ему саженцев было, но вот все-таки дал. – Он к тебе в этом году хоть и не выходил ни разу, но ты ему понравился, и ученики твои, говорит давно так никто ему в лесу не помогал и травы ты берешь аккуратно. – Вот он и решился все-таки подарок тебе сделать. – Тут такая история. – Когда-то наш лес посетила сама Жива, а сам знаешь богиня она светлая, в ней сразу все есть, и весна как начало жизни, плодородие и любовь. – Жива это сама жизнь во всех ее красках. – Но рождение и жизнь без смерти невозможны, и она еще символизирует круговорот жизни.
– А, к нам то она с какого боку?
Домовой укоризненно вздохнул,– ты то должен знать, что Жива своим благословеньем вытягивает тьму. – Так вот она когда-то взяла здесь в руки кедровую шишку и уронила орешек, а Леший подобрал да посадил там, где она и стояла. – Кедр этот до сих пор стоит, Леший его надежно укрыл от всех говорит, что этот кедр ему весь лес охраняет, а ростков с него немного и над каждым он трясется как Кощей над златом. – Он те ростки в порченые места садит, и они меняют их постепенно. – Больная земля становится обычной. – Вот ты в лесу лагерь разбил как раз то под таким же кедром и сам ведь чувствуешь, что это место спокойное и безопасное. – А, ведь Леший когда-то посадил этот самый кедр в черную проплешину проклятой земли, причем в самую сердцевину. – Кедр не только не погиб, но и вытянув все зло из земли сделав ее безопасной, вот как-то так.
Никита слушал внимательно, он слышал уже такие истории, но вот так столкнутся с легендой вживую ему еще не доводилось. Когда-то боги оставляли подарки на земле и даже не всегда хорошие, попадались и предметы с темной энергетикой. Большая часть была утеряна или уничтожена, а вот оказалось, что Леший сумел сохранить и найти применение подарку Живы.
– Ты это Никита,– затеребил его Домовой видя, что тот задумался,– ты это, не спи и слушай что с ними делать то. – Леший сказал кедры нужно посадить вокруг места где дом стоял на все стороны света, надеюсь сможешь определить их или компасом если что воспользуйся. – И тогда не только это место очистится, но и нам на это место удача придет. – Подарок дорогой, а Лешего уже тем летом поблагодаришь все, спать он ушел сказал, хоть и лето нынче было жаркое, а зима ранней да холодной будет.
У Никиты как гора с плеч упала, подарок царский что и говорить, и он не откладывая быстро оделся, вооружился лопатой и пошел садить кедры. С работой он управился быстро, дело то нехитрое. Вернул лопату домой и взяв с собой Костю решил осмотреть отремонтированные и готовые к приему гостей дома. До этого мотаясь по делам Никита видел изменения в селе знал, что и первые постояльцы въедут уже скоро. Строители закончили работы в этой небольшой части где стоят дома и сейчас перетаскивали технику подальше на другой край, чтоб не беспокоить людей которые будут жить. Останавливать ремонтные работы Василий не хотел, но понимал, что за такие деньги рядом с постоянно работающим трактором или стуком молотков, желающих жить не будет, тем более деньги за проживание уже поступили. Михайловка занимала большую территорию, и Василий изначально разбил ее на сектора. Общими усилиями была почищена основная улица от дома Мефодия до дома Никиты и вот небольшой участок с двумя готовыми домами. Теперь работы перенесли в другой сектор. Василий заверил что он все рассчитал и самые шумные работы будут производится в отсутствие гостей. Он в состоянии справится со всеми трудностями тихо и как всегда быстро. … А то что с восстановленными домами рядом в зоне видимости еще не убрали завалившиеся избушки, так это антураж. Ведь люди платят за проживание в заброшенном селе, а не в глуши.
– Вот когда порядок наведем везде,– подчеркнул он в разговоре,– тогда будем брать плату за сохранившиеся в глуши село.
Никита в споры не вмешивался понимая, что Борис и Василий в таких вещах понимают лучше него. Даже дорога, тщательно недавно отсыпанная выглядела хорошо сохранившийся, но старой. Никита не знал, как Василий добился такого эффекта, но и не спрашивал, зачем ему лишние знания. Главное, что теперь ездить можно было без опаски. Дорога шла до дома Бориса и Петра на котором висела зашарпанная вывеска «Михайловский сельсовет». Никита сомневался, что ее нашли или сохранили еще с тех времен, когда село было живым, но подделка выглядела колоритно. Костя остался во дворе он уже все видел и знал, и просто пошел за компанию с Никитой. … А Никита то был очень удивлен, одно дело слушать про планы развития села, другое совсем видеть эти планы вживую. По замыслу и плану Бориса гости, купившие тур по этой самой дороге должны доехать до дома с вывеской сельсовет и зарегистрироваться в конторе.
Никита поднялся на крыльцо постучал и услышал голос Петра, – входите… открыто.
Он вошел и от удивления рот открыл. Теперь он сразу попадал не в дом к своим знакомым, а в кабинет к заму председателя в одном лице сразу и бухгалтеру, завхозу и по совместительству еще регистратору прибывших гостей. Петр важно встретил его в кабинете где были только обшарпанный стол того времени, несколько разных стульев у стены для посетителей, и длинная полка на стене на которой стояли большие журналы учета, обернутые газетами. На корешках подклеенные белой бумагой и подписанные,– табель учета, журнал регистраций, расписание дежурств. Журналов было много, и Петр их все вел постоянно вручную, компьютеров здесь не было, и он все оформлял на бумаге как когда-то лет семьдесят назад и … ему это даже нравилось. На столе в рабочем кабинете Петра керосиновая лампа и забавный тяжелый стакан из бронзы под карандаши, тоже раритет, Никита видел такой же в своем доме у деда. Это теперь было рабочее место Петра по-настоящему, и он вел здесь всю бухгалтерию, составлял разнарядки, заявки, ну и еще что там ему входило в обязанности. Встречал гостей он теперь в кургузом сером костюмчике и темной полосатой рубахе с черными нарукавниками до локтя, что бы рукава не пачкать. Смотрелся он теперь колоритно и как-то по-настоящему, может потому что он здесь жил и работал, а не играл роль. Никита был впечатлен, Петр как будто вышел живьем из старой киноленты. Петр и сейчас работал, он видя изумление Никиты достал еще и положил на стол старые тяжелые, замызганные и абсолютно здесь к месту счеты, которые он и использовал как калькулятор для всех расчетов.
– Ты умеешь на них работать,– выпалил Никиту.
– Учусь еще, но получается такая гимнастика для ума ты даже не представляешь,– засмеялся произведенный эффектом Петр.
Никита уже с интересом пошел смотреть село чувствуя себя экскурсантом, чуть не забыв возмущенного этим поступком Костика, и они двинулись дальше. Дорога у дома Бориса и Петра изгибалась и вела к восстановленным домам, но на повороте стоял огромный гараж из толстых бревен. В него спокойно входило больше десятка машин и было приготовлено место для машины Никиты. Гараж был необходимостью, гости явно не будут прибывать сюда пешком. Еще гараж полностью перекрывал вид на дом Никиты. Ведь дом Никиты и Мефодия отремонтировали и оформили по-современному и теперь эти дома резали глаз они не вписываясь в общий фон. Переделывать их уже не хотелось и посовещавшись Борис с Василием решили пусть дом Мефодия так и остается красивой и яркой игрушкой, подчёркивать контраст между тем что есть и что было, да и деда расстраивать никому не хотелось. … А дом Никиты решили вот таким образом просто скрыть от чужих глаз и его это устраивало вполне. Огромный гараж разбили на зоны, что бы было проще отапливать его не весь целиком. Пока планировалось использовать малую часть гаража и около печи в этой самой зоне огородили уголок, поставив там топчан и стол для дежурного истопника. Борис уже составил график дежурств, он в работах задействовал всех жителей села, да и кто бы был против. Всем надоело жить как раньше в холоде и голоде, поэтому люди теперь работали от души радуясь своему новому статусу. Они за короткий срок от бездомных изгоев стали совладельцами нового проекта и вкладывались старательно, ведь теперь от этого зависело как они будут жить сами.
Первые два дома были готовы к приему гостей и отличались только размерами. Первый дом был на одну комнату изначально, – второй на семью из нескольких человек. Дома смотрелись колоритно, черные от времени бревна, небольшие окошки поблескивали любопытными стеклами. Никаких современных материалов при ремонте не использовалось крыша из собранного же здесь в селе шифера. Никита знал, что шифер от старости уже не годен, но Василий сначала закрыл крыши металлом, а поверх закрепил шифер, как он и чего делал Никита не спрашивал. Василий заверил что в домах будет тепло и сухо, и все сделано на совесть. Дома крепкие и еще простоят сто лет не меньше при хорошем уходе, а он за этим уходом сам лично и проследит. Василий подновил фундамент домов, очистил стены до бревен, изнутри и снаружи, чем-то там пропитал их для крепости и сохранности, щели между бревен затыкали мхом и дранкой. Костя идя за Никитой обижено сопел, но когда они вошли в первый небольшой дом забыл обиды и тоже стал все оглядывать с любопытством лазя руками куда не нужно. Никита его не одергивал самому все хотелось ощупать, тем более Василий разрешил пока все трогать сказав, что перед гостями все уберут, помоют, а пока пусть любопытные если хотят, то смотрят. В домах еще пахло ремонтом и двери были распахнуты для проветривания настежь, постелена мешковина на пол что бы грязи не натаскали. Никита знал уже что в этом доме внутри менять пришлось все полностью. Постелены новые полы их пропитали вместо краски олифой и утеплили. Печь поставили обычную отделив около нее кухонный уголок в котором расположили раковину вместо умывальника. Небольшой стол для готовки и полка с кухонной утварью. Благоустройство, а это как у Никиты ручной насос качающий воду в бак под крышей, душ и туалет строители закрыли новой стеной из старых бревен. Внутри дома на стенах и потолках обычная побелка известкой. Окна Василий заказал новые, но деревянные, как и были раньше. Сектанты ловко их законопатили и заклеили щели сваренным клеем из крахмала полосками из газет. На всех окнах повесили коротенькие шторы задергушки закрывающие половину окна, белые, крахмаленые, обшитые домотканым кружевом. Мебель и железные кровати, найденные при разборах домов тщательно отремонтировали. У Никиты тоже всю старую мебель и кровать кстати забрали. Какая то тетка из соседнего села умела плести кружева, и Василий ей сразу же как включился в этот проект заказал обшить белое постельное белье, грубоватое даже на вид из льна кружевом как принято было раньше в деревнях. … И вот теперь в единственной комнате в маленьком доме стоит гордо старинный пузатый шкаф, узкая кровать вся в кружевах накрыта лоскутным одеялом и с горой подушек, стол, несколько разных стульев и табуретов. Иконостас в углу с потемневшими ликами украшен, как и принято белым полотнищем обшитым ручной работы кружевом. Все белье от полотенец, шторок, до постельного в едином стиле. Василий заказывал все именно комплектами. А еще законченный вид придавали две керосиновые лампы. Одна лампа подвешена к потолку, вторая стоит на столе и несколько домотканых полосатых дорожек по полу. Забавные стеклянные подсвечники с удобной ручкой раскиданы по всей комнате и большой перетянутый полосками бумаги сверток с простыми свечами на полке над столом. Нет так то получилось миленько чистенько, но убого на современный взгляд Никиты, наверняка даже по тем древним временам эта комната выглядела богаче, но свои мысли он придержал при себе. Обстановка была самой настоящей и это чувствовалось, а такое не подделаешь. В большом доме почти все также. Василий решил убрать межкомнатные перегородки. Печь была русской огромной, ее восстановили и даже обклеили впереди найденными старыми изразцами. Кровать в этом доме тоже была больше двуспальной, на русской печи лежал матрац, набитый сеном и также застеленный белоснежной простыней с кружевом, пришитым по одной стороне. Так же стоит важно пузатый шкаф к нему добавились только буфет у круглого стола, диванчик с высокой деревянной спинкой, и длинная широкая скамья с сундуком. Вещи отремонтировали старательно новыми они не выглядели, а были именно настоящими, как и в обычном доме. Костику все понравилось, а вот Никита все-таки сомневался, что люди за такие деньги поедут в глушь отдыхать, что бы еще топить печь и котел для подогрева воды, да кстати рубка дров тоже ложилась на гостя. За много лет вокруг домов все проросло деревьями, строители их постарались сохранить все вырубив только молодую поросль и проредив заросли кустов, получилось ухоженно и естественно. Заборы вокруг домов для гостей ставить не стали сделав редкий высокий палисадник впереди каждого дома с калиткой на вертушке тоже вырезанной из куска дерева. Смотрелось все очень неплохо и ухоженно, как и полагается в хорошем доме и все в меру. Люська с удовольствием взялась за озеленение гостевых домов уже сейчас высаживая декоративные многолетники из кустов и цветов, весной обещая их разбавить небольшими клумбами из однолеток, сделать яркие пятна и не только здесь, но и по всему селу. Все найденные в развалах вещи Борис тщательно собирал, и из них уже комплектовали мебель и отдавали на ремонт родственнику Василия. Иконы и книги, еще какие-то безделушки которые жители не забрали уезжая собрал тогда-то еще дядька Мефодий и теперь все отдал на общее дело, как он выражался. По ближним селам собирали ручную вышивку в рамках, патефоны и еще много чего, всем этим заведовал Борис. Василий выделил несколько рабочих, и они с хозяевами приводили в порядок и дома селян Михайловке. Планировалось полностью воссоздать образ села в едином стиле. … И теперь восстанавливали деревянную резьбу на ставнях и наличниках, сносили старые сараюшки. Василий планировал привести несколько срубов и из соседних деревень они тоже были уже наполовину заброшенными и пустых разрушающихся домов хватало в округе.
– Извини Костик,– повинился Никита,– я немного ошарашен, вроде и живу здесь, а как-то не обращал внимания что все так изменилось вокруг.
– Да я уже понял,– видел бы ты себя со стороны,– расхохотался довольный мальчишка.
Село изменилось, обновилось, но удалось и сохранить дух что ли. Село теперь было жилое, настоящее, … и очень колоритное. Никита уже видел подобные деревни для туристов еще дома на Тамбовской земле, и все они казались ему какими-то подделками под быт и старину … в них работали для туристов, а здесь просто жили, как и сто лет назад. Даже дом сектантов вызывающе белый смотрелся естественно. Бревна зачистили и покрасили, как и все на их территории в белый цвет, забор, крыльцо, беседку,– даже деревянный тротуар во дворе у крыльца. Забор обновили сделав его низким и редким. Двор вычистили от старых построек, сараев, поставив одну большую открытую беседку. Сектанты медленно сновали по своим делам в своих белых одеждах и все это смотрелось со стороны как-то тоже обыденно. Никита их уже обеспечил на зиму теплыми вещами и валенками, а Василий где-то прикупил им белые овчинные полушубки. Сектанты по-прежнему не высказывали эмоций, принимали что им дают, безропотно шли на все работы куда бы их не отправляли не интересуясь зарплатой. Но Никита уже и смотрел на них проще зная, что они не голодают и тепло одеты. Борис открыл им счет как на общину переводя туда их же зарплату и сам на себя оформив доверенность теперь покупал им все что нужно. Если вдруг кто-то из сектантов очнётся и захочет жить самостоятельно у него уже будет свои деньги, ведь на общину тратилась малая часть их доходов. Внутри дома была такая же белизна, даже ярче. Войлок плотно уложен на полу и покрыт небольшими половичками из белой ткани. Вернее, Ирина половички пошила из старых мешковин и стирать их проще, те же полати в спальнях, но теперь они с нормальной постелью и подушками застеленные строго одинаковыми белыми покрывалами смотрелись нарядно, а не кучей тряпья как раньше. Тем более теперь на всех окнах появились те же занавески с кружевами, как и в гостевых домах. Скатерть в тон вся белая и в пене кружев и было в доме уже уютно, пахло едой, а не безысходностью как раньше. Никита задерживаться не стал, вышел постоял у дома Мефодия. Старик сейчас был со строителями на новом участке работ, там вроде собирались восстановить уже три дома. Самые первые дома в начале села Василий уже прибрал к рукам. В одном жили сами строители, второй дом приготовили женщинам которые будут заниматься уборкой. Никита посмотрел на село и снова поразился, вот ничего такого вроде не сделали только порядок навели, а вид как изменился. В нашей стране заборы любят, а вот ухаживать за ними нет. … Но тут Василий и Борис были непреклонны, хотите оставляйте заборы ваше дело, но они должны быть редкими и красивыми, а дворы чистыми. Люди ведь деньги платят и за то, чтобы на чужую жизнь подсмотреть, уж так мы все устроены. А как все сараюшки разобрали на дрова, во дворах разобрали все какие-то непонятные кучи мусора и исчез старый хлам, копившийся годами, … и вся картинка села поменялась. Заросли сорняков рост человека куда то тоже исчезли.
– Кость, а сорняки что руками так вычистили?
– Ну ты Никита,– засмеялся Костя, – это было выполоть невозможно, и Василий с города на каждый дом привес травокосилки на бензине, сказал за заросли у дома будет зарплаты лишать. – Я уже все у своего дома выкосил.
– А, мне чего не дали,– обиделся вдруг Никита.
– Так я сказал, что буду сам следить и косить и твой участок тоже, Василий и не стал лишнюю косилку покупать зачем, а это лето мы с Нурланкой так и руками у тебя все выщипали, у тебя то и раньше чисто было.
– Завтра пойдем с тобой на гостевые дома защиту ставить от нежити.
– А, ты меня научишь Никит?
– А, для чего я тебя беру, ладно возвращаемся, поглядели и пошли дальше работать.
Проходя мимо Лилькиного дома Никита обратил внимание что тоже все чисто, как и везде. Видно, что мужики которые с ней живут и забор привели в порядок и во дворе чистота идеальная, все ямки отсыпаны, а воняет дерьмом, как и раньше.
Костик сморщил нос,– Василий и Борис их уже выгнать грозятся, говорят сил нет нюхать. – Скоро заморозки может и вонять перестанет как подмерзнет все.
– А, что Лилька так говорить и не стала?
– Пытается, но мало, не умеет она без мата и гадостей,– рассмеялся Костик.
– Н-да сильна баба, уже месяц прошел, а никак не привыкнет просто говорить,– восхитился Никита.
Ее гарем приходил к нему с просьбой снять с Лильки проклятье, устали они за ней убирать.
Никита обалдел,– какое проклятье, перестанет гадости делать и людей проклинать и все, она здорова и аппетит у нее наверняка хороший остался.
Мужики запечалились все так, но…
– Никаких, но, – отрезал Никита,– пусть хоть на дерьмо изойдется и ко мне больше не ходите.
… И вот до сих пор Лилька никак не вылечится от своей беды.
За корешками на последний в этом году сбор Никита ушел один, Костик хотел, но у него на руках дед Потап. Настойки нужно варить каждый день свежие и пропускать лечение нельзя. Никита объяснил, настойка эффективная, но недолговечная с накопительным эффектом и ее необходимо принимать свежезаваренной и каждый день в одно и тоже время, а вдруг они в лесу задержаться и что хорошего если к деду Потапу сразу все его болячки вернутся. Вот только дед Потап оправится, тогда уже ему они будут варить другую настойку годную несколько дней.
Перед уходом он похлопал Костика по плечу,– не переживай, зато ты следующий сезон откроешь.
– Мы же лагерь весь упаковали, все законсервировали,– переживал Костик.
Они в последний раз в лесу еще втроем, собрали палатку. Спальники, одеяла решили не тащить домой, а плотно завернуть и привесить на ветки кедра, … так и сделали. Столько они туда ненужного натаскали оказывается за такое короткое время. Котелки, чайник и другую посуду сложили под навесом, да и сам навес и дрова закидали сухим лапником который срезали раньше.
– Спальник у меня еще есть, теплый, котелок и чайник достану если что, дрова тоже,– пожал плечами Никита,– чего ты так переживаешь.
– Нет, просто завидую, ночью заморозки, дождь накрапывает. – Я в такую погоду дома сижу, лень во двор за дровами из тепла выходить, а уж ночевать в лесу,– Костик поежился,– а тебе все нипочём, я тоже так хочу не боятся.
Никита расхохотался,-ну у тебя и зависть, черная прямо.
Закинул короб на плечи и как не было его. Костик до сих пор поражался как ловко Никита умеет ходить, без шума и топота. Костик боялся другого совсем, отец его исчез. Как Никита и думал он снова отдал деньги мошенникам. Он пару раз украдкой приходил домой, Костя ему предлагал остаться, но отец начинал орать, истерить и снова уходил строя какие-то грандиозные, но совершенно нереальные планы. Хоть его Никита и не собирался упрекать за деньги, и Костик отцу сказал об этом, но Слава не верил, или не хотел. Даже Костя понимал, что его отец не способен изменится.
… Никита и собирался в лес один, он бы в любом случае нашел предлог оставить Костю дома даже если бы дед Потапа не болел. Догадывался и о переживаниях Кости, но в семейные отношения влезать не хотел. Костя уже взрослый и разумный, да и то что Слава ушел только пошло ему на пользу. Никита еще хотел пройти сам по плохому лесу на разведку с мальчишками он боялся, не за себя – за них. С ними ему хорошо, он привязался к ним и рисковать ими не мог, а ведь его работа не только травы собирать, но и лес он нежити чистить, а последние месяцы он расслабился. Ведь ничего толком не сделал, защиту обновил вокруг села, да новую поставил у гостевых домов и на участке где идет новая стройка.
Накануне прошел сильный дождь, ночью приморозило и сейчас моросило, мелко, нудно, прав был Леший зима уже почти началась. Идти тоже теперь было долго, дорогу ему некому было открывать, но Никита понял, что и по таким вот походам соскучился. Тоже оказывается нужно бывать в одиночестве, подумать спокойно о своем, разложить свои мысли. Никита чувствовал, что что-то его тяготит, что-то он упускает и это тянется за ним еще из Тамбова. Вот и решил, что может побыв наедине с собой он вспомнит. Он до топал до лагеря, вытащил спальник положив его под навесом. Продукты здесь в лагере еще остались ему хватит, и он оставив ненужные вещи сразу пошел на сбор за корешками. Никите сегодня предстояла тяжелая работа он надеялся, что дождь не промочит землю в лесу, но… Быстро и сам вымок и в грязи умазался, пару раз чуть не укатился в овраг поскользнувшись по мокрой земле. Корешки что он добыл тоже были в грязи, и Никита около часа еще отмывал их в ручье в ледяной воде и продрог до костей. Добыл он не много на первый взгляд. Сложив все в короб Никита даже расстроился места осталось еще много. Уже темнело, когда Никита развел костер поставил котелок. Можно было и не варить, но нужно горячее поесть после такого дня обязательно. Пока варево готовилось он переоделся в сухое и сразу стало комфортней и теплей. Он еще подвигался разогревая тело, развешал все свои мокрые вещи, высохнет вряд ли, а вот грязь может и осыплется. Начертил привычно защитный круг вокруг костра и шалаша. Вроде и снова слякотно, дождь так и не прекратился, а у костра под шалашиком, сделанным на скорую руку так уютно и хорошо. Привык он здесь и лес ему как дом, здесь он отдыхает. Никита поел, вымыл чашку и поставил чайник на огонь подкинув дров.
– Вот еще горячего чаю выпью и совсем хорошо будет, – пробормотал он себе под нос усаживаясь удобнее.
– А, меня к костру пустишь?
Раздался детский голос абсолютно неуместный в осеннем лесу ночью. Никита поднял глаза, перед ним стоял мальчик лет пяти одетый вроде и тепло, но не по сезону. Хороший такой мальчик упитанный, домашний в фуфайке с капюшоном из меха, поверх нее джинсовая куртка, ботинки обычные, высокие, теплые. Страха не было, как и тревоги … хотя Никита понимал ребенку тут неоткуда взяться и на нежить он не похож.
– Проходи, садись к костру,– улыбнулся Никита.
– Пахнет вкусно из твоего котелка,– произнес малыш потянув странно носом. – Странно и не боишься ты меня?
– А, должен?
– Ну ведь гадаешь кто я, и смогу ли твою защиту обойти. – А боятся всегда нужно, тебе ли не знать, но я к тебе пришел не как враг,– мальчишка неожиданно громко и звонко засмеялся показав острые клыки, не зубы. Он перешел защитную черту и не изменился внешне, сел рядом у костра на чурбан и кивнул на котелок,– Угостишь.
Никита наложил ему варева в чашку и подал вместе с ложкой. Мальчишка с удовольствием стал есть горячую тушенку с кашей. У костра Никита разглядел на мальчишке не фуфайка с мехом, а это он сам весь покрыт темным густым мехом, а уж поверх меха на нем курточка джинсовая. Мех был влажноватым блестел капельками влаги, и мальчишка пах … диким зверем.
Никита достал вторую кружку и кусковой сахар.
– О, сладкое я тоже люблю,– заметил мальчишка не отрываясь от каши.
Никита уже понял кто к нему в гости вышел, было любопытно зачем он берендеевичу понадобился, тем более тот к нему с миром пришел. Мальчишка не торопился начинать разговор и с удовольствием переключился на чай заедая его крупными кусками сахара. Никита тоже не хотел начинать разговор он пошарился по карманам и вытащил пару конфет. Глаза мальчишки жадно блеснули увидев лакомство.
