Татьяна Александровна Грачева
Материнский инстинкт
14 глава. Ритуал
Яна не успела открыть глаза, как на её лице расцвела широкая улыбка – но тут же растаяла под натиском других, более жутких воспоминаний.
Сон был розовый и воздушный, как сладкая вата. Демьян держал её за руку и вёл вдоль кромки моря. Их ноги утопали во влажном песке, тёмная вода искрилась, воздух благоухал магнолиями. Это так напоминало заезженную сцену из романтического фильма, что Яна даже не подумала сомневаться в реалистичности происходящего.
Молчанье объединяло их, словно общая тайна, ночь окутывала, даря ощущение, что во всем мире никого, кроме них, не осталось. Демьян постелил на холодный песок пиджак, сел на него и потянул Яну за руку. Нежно коснулся пальцами лица и наклонился. Сначала его поцелуи были несмелыми, словно первые неумелые касания подростка, потом он накинулся на неё со страстью, граничащей с яростью. Его руки скользили по её одежде, будто случайно приподнимали край футболки. И тут Яна почувствовала панику. Она хотела близости и боялась её. Боялась не понравиться и вызвать отвращение. Она уже не была молодой девчонкой с идеальной фигурой, не чувствовала себя привлекательной и смелой настолько, чтобы продемонстрировать свои недостатки. Мужа она не стеснялась, потому что он был причастен к внешним изменениям не меньше её, это происходило на его глазах и постепенно. Она почувствовала себя загнанной в угол и растерянной.
Яна грубо оттолкнула Демьяна и сразу проснулась.
На завтрак Кеша заказал пиццу и купил кофе. Он включил музыку и, сервируя стол, пританцовывал. Его неуемная весёлость распространялась, словно инфекция, воздушно-капельным путем и даже зацепила Яну.
Она нервно улыбалась и бродила вокруг Иннокентия, попутно переставляя пластиковые тарелки, остановилась у окна и с нарочитым вниманием уставилась на полупустую улицу. Пора, когда деревья были облачены в золото, уже прошла, и теперь чёрные ветви на фоне мутно-синего неба выглядели как трещины на фарфоровом блюде. Сухие, скрюченные листья устилали всё ещё зеленый газон и уже начали гнить.
Когда дверь наконец-то распахнулась, Яна схватила пульт и принялась увлечённо переключать каналы. Демьян с удовольствием вдохнул запах кофе и сел рядом с Яной.
– После завтрака в дорогу?
Яна с опаской подняла на него глаза. Он спокойно выдержал её пытливый взгляд и даже улыбнулся.
Яна заправила волосы за уши и отвернулась.
– Пора на работе показаться. Наверное, меня уже заочно уволили. – Она взяла один стаканчик с кофе, другой протянула Демьяну.
Кеша наблюдал за тем, как переглядываются Демьян и Яна, и копался в бумажнике. Его лицо приняло озабоченное выражение.
– Вынужден вас удручить, но я не могу отыскать свою банковскую карточку. Я покопаюсь в вещах, но дом с привидениями тоже надобно ревизовать.
Демьян успел заметить испуганное выражение на лице Яны, прежде чем она нацепила неискреннюю улыбку.
– Подождём Кешу здесь.
– Не получится, – печально ответила Яна. – Я обещала Анастасии Павловне заехать в больницу, кое-что привезти. Я пойду туда, а вы езжайте к ней домой, а когда закончите поиски, заберёте меня.
Она не хотела признаваться, что намеревалась навестить соседку старухи, а вовсе не ее саму.
Демьяну не понравился этот план: он понимал, что встреча с Анастасией Павловной будет болезненна для Яны. Он хотел возразить, но, увидев на её лице мрачную готовность, промолчал.
Кеша театральным жестом захлопнул пустую коробку из-под пиццы.
– Собираем скарб, товарищи кочевники.
Уже через полчаса, оранжевая машина плавно въехала на парковку больницы. Демьян развернулся к Яне. Она, словно загипнотизированная, смотрела на корпус травматологии, пальцами сжимая спинку кресла.
– Давай мы тебя подождём, – предложил Демьян.
Яна слабо тряхнула головой.
– Нет. Я сначала в магазин схожу, потом в больницу. А вы разберитесь с карточкой. В тот дом я не поеду, даже приближаться к нему не хочу.
Купив в магазине бутылку питьевой воды, туалетную бумагу, яблоки и сдобную булочку, Яна направилась к корпусу травматологии. Сегодня на посту дежурила другая медсестра. Она расслабленно листала книгу, иногда поднимая глаза над краем страницы. Увидев Яну, села ровно и даже слегка смутилась, может, из-за этого и проявила вежливость.
– Доброе утро, вы к кому?
– К бабушке, пострадавшей в пожаре, – Яна на секунду замялась и добавила: – К Максимовне. Мне продукты передать.
Она приподняла пакет над столом, демонстрируя его содержимое.
– К Тучилиной Ольге Максимовне?
– Да. Я уже вчера здесь была у её соседки. А Ольга Максимовна в какой палате?
– В четвёртой. Купите бахилы,– закончила разговор медсестра и снова уткнулась в книгу.
Яна надела заранее купленные бахилы и медленно двинулась по коридору, мысленно ругая себя за то, что последовала совету из сна, а не уехала из города вместе с друзьями. В четвёртой палате дверь оказалась открытой, и Яна заглянула в комнату.
На одной из кроватей лежала пострадавшая в пожаре соседка, её глаза были открыты, но смотрели в потолок невидяще. Яна несмело сделала шаг и застыла в проёме двери. Ольга Максимовна напоминала заготовку для мумии, словно бинтовать её начали с пальцев ног и добрались только до пояса. Руки и лицо огонь не тронул.
Она пошевелилась, взгляд сфокусировался на гостье, застывшей у входа в палату.
Яна зашла в комнату и остановилась у кровати, коленями упираясь в жёсткий матрац.
– Давно вы пришли в сознание?
Пожилая женщина смотрела на неё, словно на призрак, её круглое лицо скривилось, углы губ резко опустились.
– Ты чего не уехала? Дура набитая. Жить надоело! – неожиданно яростно напала она на собеседницу.
Яна на какое-то время растерялась, а Максимовна продолжила:
– Ведьма хотела убить меня и сама чуть не подохла. Не догадываешься, что эта тварюга пожар сама же и устроила, а сначала свои сатанистские ритуалы, небось, провела. Я слышала музыку, – она заметила недоверчивый и откровенно враждебный взгляд Яны и добавила чуть мягче: – Я же о тебе, голубушка, переживаю. Ведьма тебя задурила. Небось, плакалась на судьбу свою.
Дверь скрипнула, в коридоре что-то зашуршало. Старушка вздрогнула, взволнованно залепетала:
– Глянь-ка, нет ли там кошаков проклятых.
Яна послушно заглянула за дверь и вернулась к собеседнице.
– Нет никого, сквозняк, наверное. Чем вам кошки-то насолили? – Яна уже начинала жалеть, что пришла сюда. Женщина явно была не в себе.
– Ага, кошки. Слуги её, – она поманила пальцем. – О детях узнала? Сколько их было?
– Кроме тех, что погибли, ещё пятеро, – нехотя призналась Яна. Ей казалось, что своими словами она подталкивает старушку к ещё более изощренной лжи.
– Понесла не только мать, отец насиловал её и сестру. А может, и сами они под него ложились. Обе девки, как и их братец, сумасшедшие были и злобные, словно бесы. Мать родила ещё двух малышей, чтобы в жертву принести. А потом они убивали новорождённых и дарили их сатане. Какой нормальный человек такое может сотворить? Никакой. Вся их семья – сатанисты, треклятые приспешники диавола. Для них человечья жизнь – ничто.
– Анастасия Павловна призналась, что родители утопили детей, – раздражённо сказала Яна. Её руки дрожали, хотя в палате было даже жарко. Ноги словно приросли к полу.
Пожилая женщина желчно ухмыльнулась:
– Как котят, и она в этом участвовала. Она такая же, как и вся её семья. Не пожалела малых деток тогда, в пятнадцать лет, и не пожалела потом, когда вышла замуж. Она убийца и поклоняется сатане.
Яна скрестила руки на груди.
– Почему вы никому не рассказали?
– Страх, – Женщина горько всхлипнула. – Я боялась, что они и меня, как куренка, придушат. А потом уже поздно было. Пыталась я ведьме этой жизнь подпортить, а толку? Никто ж не верил, вот и ты не веришь.
– Всё это не очень правдоподобно звучит, – согласилась Яна. – Сценарий к фильму ужасов.
– Можешь и не верить.
В отличие от Демьяна, Яна не умела распознавать ложь, но слова Максимовны иголками проникали под кожу. В такую правду верить не хотелось, проще объяснять все сумасшествием соседки и её склонностью к сочинительству.
– Что вы от меня-то хотите?
– Чтобы ты уехала как можно скорее и никогда в тот дом не верталась.
Яна вымученно улыбнулась, поставила пакет на пол и подошла к двери.
– Я и так уезжаю.
– А товарищи где? – не отставала женщина.
Отвечать не хотелось, почему-то было стыдно сознаваться, что они в том самом доме. Яна взялась за ручку и нетерпеливо топталась на месте.
– До свидания.
Максимовна не ответила, обиженно поджала губы и отвернулась к стене.
Яна почти выбежала из палаты и, прижавшись спиной к холодной стене, перевела дух. Мысли толпились в голове, сталкивались и разбивались, не оставляя ни одной здравой идеи. Настораживало воспоминание о сне: если бабушка Паша хотела, чтобы она пришла сюда и поговорила с Максимовной, значит, просто так отмахнуться от этой правды нельзя. В голове тут же всплыл образ помолодевшей бабушки. Как и все предыдущие гости, она не выглядела на возраст, в котором умерла. Погибшая дочка Шалюковой повзрослела и растёт дальше, словно никогда не умирала. Но сестра и брат Анастасии Павловны не вернулись в возраст Христа, а продолжили стареть и дряхлеть.
Она непроизвольно вздрогнула от страшной догадки: видимо, только младшие дети и новорождённые попали в рай, а остальная часть семьи не там – и это многое объясняет.
Яна прошла по коридору и уже собиралась покинуть корпус, как её окликнула медсестра:
– Женщина, подождите. Вы Бизюковой родственница? – не дожидаясь ответа, продолжила: – Передайте ей вещи, она забыла полотенце и носки.
Яна вернулась к посту.
– Она уже выписалась?
– За ней утром внучка приехала. Галя вроде… – Женщина достала из-под стола плоский пакет и подвинула его к посетительнице. – Забирайте.
Яна машинально взяла вещи и побрела по коридору. Пальцы, сжимающие пакет, мелко подрагивали. Она закашлялась, воздух казался густым, как сироп, никак не получалось вдохнуть. Иррациональное ощущение надвигающейся беды сковало мышцы.
Выйдя из здания, Яна села на ступени и часто задышала. Рука нащупала рукоять пистолета под курткой. Оружие при ней, это успокаивало. В кармане запиликал телефон: пришло сообщение. Яна достала его – и тут же выронила на асфальт. Трубка ударилась углом, но экран не потух. Яна наклонилась и схватила телефон. Увидев имя отправителя, немного успокоилась, но, прочитав текст сообщения, почувствовала дурноту. Демьян просил о помощи и призывал срочно приехать в дом Анастасии Павловны.
Яна быстро поднялась и огляделась. В нескольких метрах от неё, прислонившись к стене, стоял мужчина, от него разило парами алкоголя, но одежда на нем выглядела довольно опрятно. Яна подошла к нему и без лишних любезностей попросила номер такси. Мужчина достал телефон и через несколько минут сосредоточенного поиска, продиктовал цифры. Машину долго ждать не пришлось, потёртая иномарка затормозила у шлагбаума, преграждающего путь к корпусам. Пришло сообщение: «Такси прибыло». Яна сверила номер и двинулась в сторону автомобиля.
Пока машина петляла по улицам Славянска, Яна полностью растворилась в тревоге. Пульс тарахтел, отдаваясь в ладонях и животе. Она смотрела в боковое стекло, но не видела города, проносящегося мимо. Мрачное предчувствие смешалось со злостью и страхом, кровь превратилась в коктейль из адреналина и тестостерона.
Машина остановилась напротив ворот дома, таксист развернулся и вежливо назвал цену поездки. Яна с трудом оторвала взгляд от окон дома и расплатилась с мужчиной. Оранжевая иномарка Иннокентия светилась ярким пятном рядом с соседским обгоревшим забором. Яна замерла у калитки и оглядела двор. Старый дом напоминал чучело животного, глядящее на мир мертвыми глазами-стекляшками.
Яна вошла во двор, продолжая сжимать пистолет в кармане куртки. Она старалась ступать осторожно, но сухая листва хрустела под ногами, как снежный наст. Поднявшись по ступенькам, Яна остановилась в коридоре и громко позвала:
– Кеша! Демьян!
Комнаты ответили тишиной и сыростью. На кухне что-то упало и покатилось по полу. Яна бегом пересекла коридор и застыла на пороге. На неё уставилось множество кошачьих глаз. Животные как по команде поднялись и двинулись в её сторону, будто меховая разноцветная волна. В полном молчании, тихо ступая мягкими лапами, они окружили Яну и замерли в настороженных позах, хвосты нервно стучали по полу, глаза не мигая, гипнотизировали.
Повинуясь какому-то неведомому сигналу, кошки одновременно оттолкнулись от пола и набросились на Яну. Она закричала и закрыла лицо руками. Острые когти разрывали одежду, царапали кожу, зубы вонзались в тело, обезумевшие животные карабкались вверх, подбираясь к голове. Яна отбивалась от них, пятясь к двери. Нащупав ручку, она вбежала в комнату и попыталась закрыть дверь. Кошки продолжали наступать, лезли в щель, прыгая друг на друга. Они словно не чувствовали боли и, даже придавленные дверью, старательно протискивались в помещение. Яна яростно била их ногой, испытывая отвращение к самой себе. Наконец ей удалось остановить поток животных и захлопнуть дверь.
Прижавшись лбом к гладкой деревянной поверхности, Яна смотрела, как в щель у пола пробивались пушистые лапы, острые когти скребли по линолеуму, оставляя на нём глубокие борозды. Царапины на руках кровоточили и зудели, из укуса на шее сочилась кровь, но сильнее всего пострадала правая щека. Кошки упорно пытались добраться до лица, и у одной это получилось. Глубокие царапины пересекали скулу, всего миллиметр не доходя до глаза.
Яна тяжело дышала, упираясь руками в дверь, капли крови срывались с подбородка и падали на пол. Преграда, отделявшая ее от бешеных животных, прогибалась и вибрировала, по дому разносился глухой стук, словно в стену колотили молотом в поролоновом футляре. Ни мяуканья, ни шипения – только поразительная целеустремленность кошек добраться до жертвы и растерзать её.
Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем кошки перестали царапать пол и их лапы исчезли из-под двери. Яна вытерла кровь рукавом и попятилась к центру комнаты. Тишина казалась густой, наполненной враждебностью. Яна с ужасом смотрела на дверь. Сердце стучало в горле, зрачки расширились и почти сравнялись с кромкой радужки. Она сжала кулаки и решилась выйти из комнаты. Стоило только выглянуть за дверь – и что-то тяжёлое и холодное обрушилось на затылок.
Сначала Яна почувствовала боль в голове, к горлу подкатила тошнота. Ресницы слиплись от засохшей крови – глаза не открывались. Яна шевельнулась, тут же ощутив боль в затылке. Руки, связанные за спиной, онемели от тугих пут. На веках отражались колышущиеся блики огня, яркие полоски чередовались с чёрными пятнами. Рядом раздались тяжёлые шаркающие шаги, знакомый голос напевал ритмичную песню с неразборчивыми затянутыми словами.
Яна наконец разлепила веки и смогла сфокусировать взгляд. В комнате не было окон, и темноту разгоняли десятки свечей, расставленных по всему помещению. Пламя колебалось от сквозняка, на стенах плясали гротескные тени. Словно ёлка в иллюминации, в центре комнаты светился стол, заставленный шайбами чёрных свечей. С обратной стороны стояла Анастасия Павловна. Длинное черное платье сливалось с темнотой за её спиной, добавляя фигуре внушительности. Из-под широких рукавов выглядывали слои бинтов, испачканные в воске и крови. Глаза старухи остановились на Яне, рот искривился в улыбке.
– Как ты себя чувствуешь? – участливо поинтересовалась она, продолжая расставлять свечи.
– Вы заботитесь о моем здоровье?
Яна попыталась приподняться и сесть, ноги, связанные у лодыжек, скользили по влажному полу, не давая упереться. Прижавшись спиной к стене, Яна расправила онемевшие плечи и снова обвела комнату взглядом. В углу, до которого не дотягивался свет, угадывались очертания человеческих фигур. Всего в метре от Яны прямо на полу сидела Галя. Она не смотрела в сторону пленницы, ее взгляд был устремлен в темный угол. Она выглядела, как каменная статуя, неподвижная и неумолимая.
Старушка проследила за взглядом сообщницы и охотно пояснила:
– Правильно догадалась, Яночка, это твои друзья.
Яна сглотнула.
– Они мертвы?
Анастасия Павловна присела на край стола, сложив руки на груди. Её лицо выглядело безмятежным и даже счастливым.
– Зачем мне их убивать? Для жертвоприношения больше подходят младенцы. Иннокентий – приятный мужчина, такой вежливый, ему хватило чая со снотворным. Демьян – грубый дотошный субъект, пришлось приласкать его по затылку. Как хорошо, что Галочка не чужда грубой силы.
– Соседка была права насчёт вас? Вы возомнили себя прислужницей дьявола? – Яна не могла оторвать взгляд от силуэтов в углу. Новая порция адреналина в крови уменьшила физическую боль, обостряя чувства.
– Откуда столько скептицизма, девочка? Тебе ли не знать, что в мире много загадочного и потустороннего, – её улыбка выглядела искренней, но очень неприятной. – Я знаю, кто ты. Именно поэтому ты здесь. Твои спутники были помехой, а теперь стали славным дополнением. Пусть пока видят сны, их время ещё не пришло.
Яна коснулась затылком стены, капли на её поверхности успокаивали ноющую боль и стекали за воротник. Она подтянула колени к груди и с разочарованием почувствовала пустоту в кармане: пистолета не было.
– Зачем вам я? Это из-за моих снов?
Старуха не торопилась отвечать и сосредоточенно закрепляла на стене перевернутый крест. Обгоревшие пальцы неуклюже держали молоток, его ручка так и норовила выскользнуть, словно тающая сосулька.
– Ты проводник. Мне нужна твоя способность проникать в загробный мир, – не поворачиваясь, ответила она.
Яна перебирала ногами, скользя на пятой точке. Она старалась придвинуться к друзьям. Расстояния в два метра было достаточно, чтобы разглядеть бесчувственные тела, уложенные вдоль стены, словно куклы. Лица мужчин терялись в темноте, но дыхание было размеренным и плавным. Яна нехотя отвернулась и продолжила пристально следить за перемещающейся по комнате сатанисткой. Анастасия Павловна выложила на столе три тёмных предмета, по форме напоминающих свеклу. Пламя свечей обрисовало три сердца.
– Они что, человеческие? – Голос Яны задрожал и сломался на последнем слове.
– Нет, конечно. В наше время тяжеловато с человеческими жертвами. Не то, что после войны. Это бычьи сердца. – Анастасия Павловна проткнула каждое сердце длинным острым ножом и вернула их на столешницу истекающими кровью. – Сиди смирно, а то придется усыпить тебя раньше времени. С тех пор как я лишилась семьи, всё одна да одна.
– А Галя? – мрачно хмыкнула Яна.
– Галочка – слуга. Тупая и послушная. Чтобы получить дары сатаны, ей ещё предстоит как следует поработать.
Яна не могла оторвать взгляд от алтаря. В голове один за другим возникали планы освобождения. Анастасия Павловна, несмотря на почтенный возраст, не выглядела дряхлой и немощной, в ней словно бурлила неведомая сила, наделяющая её движения плавностью и уверенностью. Сумасшедшей она тоже не казалась, наоборот, сосредоточенной и ясномыслящей. Большой нос отбрасывал тень на нижнюю половину лица, создавая жуткое впечатление, будто рот огромен, словно бездонная чёрная дыра.
Старуха удовлетворенно оглядела разложенные на столе предметы, сама себе улыбнулась. Она обошла стол и на какое-то время потерялась в тени под лестницей. Пронзительный скрип огласил широкий подвал, по телу Яны побежали мурашки. Анастасия Павловна тащила зеркало высотой в человеческий рост. Остановившись у стола, она перевела дух и поставила зеркало напротив пленницы – так, чтобы та отражалась в нем.
Яна оттолкнулась ногами от пола и села прямо. Её отражение пугало: бордовая корка запекшейся крови скрывала глубокие царапины, волосы всклокочены, веко припухло и нависло над глазом.
– Вы не боитесь, что после всех преступлений в рае вам места нет и Бог вас не простит?
Анастасия Павловна склонила голову к плечу, в её взгляде плескалась насмешка.
– Ваш Бог мёртв, рая не существует. Есть только эта жизнь, где мы можем получать удовольствие и делать что заблагорассудится, нужно торопиться наслаждаться земными радостями. Сатанинское начало есть в каждом из нас, им не стоит тяготиться, нужно просто его признать. Общественная мораль – это путы, балласт, тормозящий развитие индивида. Человек сам волен решать, что для него благо. Там, за чертой, не существует телесных наслаждений, остается только дух. Нет эмоций, нет ощущений.
Яна смотрела на свою мучительницу, но видела страницы альбома с мёртвыми детьми. Она вздрогнула, впервые в полной мере ощутив значение словосочетания «лютая ненависть».
– Убивать младенцев – это то, что вам нравится, это и есть земные радости, о которых вы распинаетесь?
Выражение лица Анастасии Павловны вроде бы не изменилось, она всё так же улыбалась, но взгляд стал острым.
– В том числе. Смысл жертвоприношения не в убийстве, а в смертных муках живого существа. Это доставляло удовольствие нашему хозяину, он даровал нам силу и веру в себя. Самая ценная жертва для сатаны – убийство матерью своего ребёнка.
Волна ярости накрыла Яну, мешая дышать. Внутри неё словно зарождалось торнадо, медленно раскручивалось, увеличивалось и ускоряло пульс. Она так сильно сжала кулаки, что веревки врезались в запястья до крови.
– Вы нравственно искалеченное существо. Сатанизм для вас просто способ облагородить, оправдать психологические отклонения, тягу к насилию и садизму.
Анастасия Павловна никак не отреагировала на слова Яны. Она обошла зеркало и придирчиво оглядела своё отражение. Заправила седые пряди за уши, поправила воротник и довольно кивнула.
Яна повернулась к зеркалу и встретилась взглядом со старухой.
– Почему вы всё это делаете? Вы хотите, чтобы я кого-то нашла среди мёртвых, что-то узнала?
Анастасия Павловна взяла со стола шприц и взвесила его в руке.
– Если ты будешь хорошей девочкой, я отпущу тебя и твоих друзей, когда ты проснёшься.
Яна недоверчиво скривилась:
– В это тяжело поверить.
– Но придётся, – старуха опустилась на колени в метре от Яны и, приподняв шприц иглой вверх, выпустила пузырьки воздуха. – Моя семья уже ждет тебя за чертой, тебе просто нужно с ними встретиться. У них есть информация для меня.
Яна неотрывно следила за иглой, приближающейся к её лицу.
– Ваша семья? Брат и сестра. Они ведь не просто так являлись в мои сны? Они привели меня в Славянск.
Анастасия Павловна едва заметно кивнула. Галя придвинулась к Яне и достала из кармана пистолет. Старушка широко улыбнулась:
– Если ты откажешься, Галя тебя просто застрелит, а потом твоих друзей. Всё закончится прямо сейчас, я потрачу время и найду другого проводника, но тебя это уже не будет касаться. Выбирай.
Яна мрачно узнала своё оружие. Оглядев подвал, она встретилась взглядом с сатанисткой.
– Почему вы так долго ждали? После убийства прошло уже лет пятьдесят. Почему сейчас? Значит, не так уж легко найти любителя наведываться в загробный мир?
– Не льсти себе. Именно сейчас пришло время, мои родители заслужили почести сатаны! – Она резко закашлялась, прикрывая рот тыльной стороной запястья, и продолжила голосом на несколько тонов выше: – И теперь им есть что поведать мне.
Галя резко встала и приблизилась к мужчинам. Она держала пистолет двумя руками и наводила ствол то на одного, то на другого. Наконец решившись, нажала на спусковой крючок. Глухой щелчок – и раздался выстрел, пуля попала в ногу Демьяна. Она не пробила брюки, но вполне могла сломать кость. Пол не окрасился кровью, но Галя не заметила этого. Видимо, решила, что пистолет огнестрельный, а не травматический, и не стала проверять. Демьян вскрикнул, приподнялся и застонал. Галя наклонилась и, обхватив его голову, звучно ударила Демьяна затылком о пол – его тело тут же обмякло, пальцы разжались.
Яна вздрогнула, не осознавая, что по щекам потекли слёзы.
– Я согласна!
Анастасия Павловна удовлетворённо ухмыльнулась:
– Ещё парочка таких ударов – и он не сможет так изысканно плести беседу и строить из себя умника. При других обстоятельствах мы могли бы с тобой поладить.
– Сомневаюсь, – пробурчала Яна. – Что вы хотите мне вколоть?
– Всего лишь снотворное. Не могу позволить себе ждать, когда ты заснешь естественным способом.
Галя приблизилась и навела на Яну пистолет. От спокойного, почти безэмоционального взгляда сатанистки Яна похолодела.
– Я не умею управлять снами. Не знаю, почему и когда приходят призраки. Не уверена, что все получится именно сейчас.
– А я уверена. Дело не в снах, а в твоей душе. Она некрепко привязана к телу, может, ты когда-то пережила клиническую смерть. Сон обрывает эту тонкую ниточку, и душа вольна посещать мир мёртвых. Это зависит от тебя, – отчеканила она с некоторым восхищением. – Ты можешь оказаться там, когда захочешь. Сейчас самое время захотеть.
Сатанистка приблизила иглу к шее. Яна не сделала попытки отвернуться или отвести взгляд, она смотрела неотрывно, будто надеялась, что её жгучая ненависть может убить. Сейчас слова Демьяна о том, что «чистого зла не существует», казались насмешкой.
Анастасия Павловна держала шприц неуверенно, обгоревшие пальцы кровоточили на сгибах. Пистолет в руках Галины тоже дрожал, но с такого близкого расстояния не промахнулся бы даже слепой.
– Если бы я хотела тебя убить, я бы сделала это, когда ты была без сознания. У тебя нет причин мне доверять, но выбора на самом деле нет! – Старуха улыбнулась и произнесла без капли сожаления: – Я не медсестра, будет больно.
Кожа прогнулась под иглой, шлепок – и острие прошло в мышцу. Яна скривилась, чувствуя, как холод расползается по шее к ключице. Челюсть занемела, постепенно голову окутал туман, и её подбородок коснулся груди.
Яна открыла глаза и удивлённо уставилась на свои босые ноги, утопающие в горячей жёлтой грязи. С неба сыпались крупные хлопья снега. Плечи дрожали под колкими холодными снежинками, а ноги плавились от горячей жидкости. Вокруг, насколько хватало взгляда, простиралось жёлтое море, исчезающее в белой дымке. Из тумана выплывали призраки. Они приближались с механической целеустремлённостью, грязь хлюпала под ритмично поднимающимися ногами и вдавливалась с каждым шагом.
Первым приблизился старик, невысокий, сгорбленный, его голова была слишком велика для тела и тянула вниз. Высохшие руки с длинными пальцами заканчивались ниже уровня колен. Следующей подошла пожилая женщина, хрупкая и тонкая, как статуэтка. Белые спутанные кудри окаймляли узкое лицо с острым подбородком. Её выцветшие глаза бегали, словно никак не могли решить, что хотят видеть.
Яна не узнала их, но подозревала, что это и есть родители Анастасии Павловны. Призраки приблизились к ней впритык, обдавая холодом и смрадом. Яна сжалась и гадливо передёрнула плечами. За спинами привидений мелькали знакомые уже старики, они боялись подойти ближе, их лица выражали нетерпение и торжество. Кудрявая старуха решилась приблизиться на несколько шагов и замерла в ожидании. Их лица, как обычно, были размытыми, но в этот раз характерные черты проглядывали намного чётче, чем обычно.
Яна почувствовала, как её кисти сжали холодные скользкие пальцы, она попыталась вырвать руки, но призраки не собирались отступать. Женщина приникла к плечу и, наклонившись над ухом, жёстко приказала:
– Покажи выход.
Мужчина стоял с другой стороны, так же близко, и повторял те же слова:
– Покажи выход.
Впервые призраки стояли так близко, да ещё касались её тела. Яне казалось, что кожу накрыла пелена тумана.
Яна дёрнула руками, безуспешно попытавшись освободиться от цепких пальцев. Она рванулась вперёд, но привидения повторили её движения и снова сократили дистанцию.
– Говорите же, что вы хотели передать! – закричала Яна.
– Передать? – громко рассмеялся призрачный старик. – Мы сами передадим.
Он опасливо оглянулся и встретился взглядом с женой. Она тоже выглядела взволнованной, даже напуганной. Дёрнув Яну за руку, нетерпеливо прошипела:
– Уходи сейчас же. Где двери?
– Какие двери? Я не понимаю, о чём вы говорите! – Сердце Яны колотилось, будто она бежала не один час, зрачки расширились. Она подняла голову вверх, увидела в снежном небе светящийся прямоугольник – и тут же почувствовала, что её тело отрывается от поверхности, грязь с хлюпаньем выпускает ноги из ловушки. Два призрака продолжали висеть на её руках, словно два якоря, женщина громко кричала:
– Держи её! Я хочу её тело!
Прежде чем привычный толчок выдернул Яну из сна, она увидела саму себя лежащей на полу в тёмном подвале. Серебряная рамка засветилась и вспыхнула, пропуская её в мир живых.
Она снова находилась в неудобной позе, с вывернутыми назад руками, щека касалась грязного, мокрого пола. Сквозь закрытые веки Яна видела тёмный силуэт, нависший над ней, но открывать глаза не торопилась. Слова призраков крутились в голове, она медленно возвращалась в реальность, осознавая, что Анастасия Павловна обманула её. Призраки не собирались ничего рассказывать, они хотели её тело, хотели выбраться из мира мёртвых. Видимо, ей удалось сбросить их и вернуться в одиночестве. Кожа на запястьях зудела, словно холодные призрачные пальцы всё ещё касались её.
Сатанистка внимательно смотрела на Яну, взволнованно поджимая губы, в её блеклых глазах горела надежда, приправленная страхом.
Яна зашевелилась и приоткрыла глаза. Приняв сидячее положение, она встретилась взглядом со старухой и прошептала, стараясь вложить в голос как можно больше тепла:
– Доченька?
Анастасия Павловна громко охнула, Галя пораженно округлила глаза, её пальцы разжались, роняя пистолет. Оружие со звоном ударилось о каменный пол.
Старуха сделала шаг вперёд, неосознанно протягивая руки.
– Мама, это ты?
Яна не торопилась отвечать, продолжая удерживать сатанистку взглядом. В этот момент её сильнее беспокоил более сильный противник – Галя. Сейчас та казалась ошарашенной, и этим нужно было воспользоваться. Яна подтянула колени к груди, слегка приподнялась, запястья скользнули по полу, двигаясь вперёд. Одним резким движением она вытянула руки из-под бёдер. Теперь, несмотря на путы, руки оказалась спереди, что давало простор для манёвра.
Анастасия Павловна не сразу поняла, что делает Яна, и рассеянно наблюдала за её вознёй. Надежда в её глазах потухла, в один момент сменившись яростью. Их взгляды одновременно остановились на лежащем в ногах оружии.
– Галя, пистолет!
Сообщница грузно кинулась вперёд, но Яна успела приподняться и, по-бычьи наклонив голову, толкнула Галю в живот. Та попятилась, наступила на сатанистку и, споткнувшись, упала на спину. Её зубы звонко клацнули от удара головой о стол, но она не потеряла сознание и поднялась на удивление быстро и ловко. Не оглядываясь на Анастасию Павловну, она нащупала на столе сердце, вынула из него нож и отбросила окровавленный комок в сторону.
