Таня Листова
Не ведомы пути богов
– Вы всем так доверяете? – не выдержал Енька.
– Хозяйке Аллая нет смысла лгать, – пожал плечами торговец.
Мышцы судорожно напряглись. Узнали? Откуда?
– Не надо ума палата, – поспешил пояснить бородач. – Вы не особо скрываетесь, – обернулся на его людей, спокойно-сноровисто таскающих груз. – Значит, не боитесь. Это – не стражники, – кивнул на Енькину охрану, держащих под надзором всю кутерьму погрузки и подступы. – Это дружина. И потом… – усмехнулся, смерив с головы до ног. – Разве в Айхоне найдется еще одна такая молодая, красивая, умная и боевая доресса?
Айшик с Уаллом незаметно переместились за спину, ожидая только приказа.
– Не беспокойтесь, Ваше сиятельство, – посерьезнел гость, с опаской глянув на офицеров. – Скорее отрежем себе языки. Меня зовут Истрид Бриггер, я глава Восточной сети Айдивер. Иначе не прибыл бы сюда лично.
Ого. Диора так заинтересована в свободной торговле? Чертовы наемники, скорее всего, раскусили его еще в таверне.
– Надеетесь на продолжение отношений?
– Надеемся, – не стал скрывать торговец.
Енька промолчал. Кто знает, что принесет завтрашний день?
– Не передумали насчет леса?
– Не передумали, – протянул бумагу, с разрешением сплава через Лесенку и Ведру. – Но только до Шиира, по территории королевства.
– Как удобно работать с самой хозяйкой, – довольно улыбнулся диорец, пряча грамоту. – Дальше мы сами, – оглянулся и кивнул – носильщики поднесли еще один небольшой сундучок.
Ого. Сразу?
– Даже не осмотрев лес? – уже не удивлялся Енька.
– Не хотелось бы оскорбить своим недоверием Ваше сиятельство, – церемонно поклонился гость.
Как пожелаете. Бревна все равно превосходные. Ровные и длинные. Обернулся к Уаллу:
– Пусть им всё покажут…
Слишком хорошо. Легко. Еньку тревожило, всю дорогу домой. Деньги получили. Много. Больше, чем рассчитывали. Хватит на все. Но внутри грыз червячок хронического скептика.
Господин Бриггер ничего не требовал, ничем не давил. Никаких обещаний-договоров, условий-гарантий и прочего, что могло бросить тень в буднях напряженной послевоенной политики. Торговля, ничего более. В обход грабительского королевского барьера. Енька иногда задумывался – зачем это Айхо? «Против влияния имперских настроений, – легко разложил по полочкам Мерим. – Через открытые границы вместе с торговлей хлынет многое, что пошатнет устои старого государства. Королева политик…»
Еньке иногда казалось, что неплохо бы пошатнуть некоторые устои. Хотя и не претендовал на роль знатока, бывший босоногий мальчишка…
– Что за банда Длинного Уха? – спросил у Айшика, переключаясь на насущное.
– Была такая, – поморщился лейтенант, придерживая лошадь. – Давно. Повесила почившая княжна, на старом тракте, вместе со всеми подельниками.
– А сейчас в Аллае есть разбойники?
– Если и есть, то сидят, поджав хвост, – усмехнулся офицер. – Брагге и Демиссону только покажи сухарик… С радостью бы загрузили молодых бойцов, чтобы не на соломенных чучелах учились.
– Но нападения на дорогах случаются?
– Капитан не любит шуток, – пожал плечами Айшик. – Поместная стража теперь патрулируют дороги.
Ясно. Разбой – бич Еньки. Он хорошо помнил зажравшихся пьяных боровов в Городее, а выработку вяженки при этом постоянно грабили, смывая в ноль все дневные труды мальчишек. Зачем городская стража вообще? Охранять господ, когда те пользуют крестьянских девок?
Копыта глухо цокали по ночной дороге, скрипели телеги. После натруженного дня глаза слипались…
– Устали? – заметил лейтенант, ненароком оглянувшись на пустые повозки позади.
– Все нормально, – поморщился Енька.
Через пару минут подумалось… какого черта? Я девушка? Должен хоть что-то с этого иметь?
Придержал коня, поджидая обоз, и спрыгнул на землю – захрапели осаживаемые лошади, зацыкали возницы, телеги в темноте чуть не ткнулись друг в друга. Обоз остановился.
– Подстилку, для госпожи! – обернулся к бойцам Айшик: – Живо!
Стража сноровисто попрыгала с лошадей – через пару минут возок был устлан мягкой травой и застелен верюгой. Енька свернул под голову плащ и накрылся пушистой шкурой – телеги плавно дернулись в путь, все разговоры смолкли. Голова слабо покачивалась в такт ухабам и кочкам, глаза тяжелели… На ночном небе успокаивающе перемигивались звезды.
Тело болело. Какой смысл строить из себя мужика, если силы все равно не мужские?
– Тэкс, девчонки, – заложил руки за спину, и прошелся вдоль строя.
Все трое переглянулись. Подруги сами выстроились в шеренгу – он ни-ни, даже намеком… Спокойненько дрых до вечера. А потом проснулся и сразу вызвал всех троих.
– Объясняю правила поведения фрейлин…
– Кого? – не поняла Весянка.
Риша и Эра молчали, непонимающе глядя на Еньку. Риша еще не пришла в себя, а Эре даже в голову не пришло открыть при княжне рот.
– У каждой уважающей себя дамы должны быть фрейлины! – принялся объяснять азбуку Енька. – Понимаете?
– А мы здесь причем? – продолжала тупить Весянка.
– Фрейлины, это подруги, – терпеливо продолжал учебу Енька. – А вы кто?
– Крестьянки, – блеснула умом Риша.
Риша не боялась. Как и Весянка. Сказывались проведенные вместе недели. К тому же, не совсем ушло безразличие, и еще… помнила Еньку почти сестрой.
У него опустились руки.
– Не, ну правда, Ень… тьфу, Энь! Ой, – Весянка оглянулась на девчонок, испуганно округливших глаза, – Ваше сиятельство! Кто мы такие? Прачка, швея, крестьянка.
– Так, прачка, швея, крестьянка, – сдался Енька. – Вино сюда и жратву. Будем пить и общаться. Передайте Йоззу – я приказала.
Эра сломя голову сорвалась с места. Следом поспешно вышла Риша, затем, удивленно оглядываясь, сестра…
Ничего, девчонки. Вино способствует более глубокому пониманию. К тому же, обещался совсем не скучный вечер. Может и ночь – благо, он выспался.
– Не уверен, что стоит сейчас это делать, Ваше сиятельство, – сказал Мерим. – Королевская геральдическая комиссия крайне недоброжелательно относится к новоиспеченным безземельным дорнам. Много прецедентов отказа во включении в Именной Титульный Реестр. На Густогайские земли подали заявки бывшие хозяева – мы не можем всем отказывать…
– Думаешь, я не знаю? – разозлился Енька.
Утром с трудом продрал глаза, голова раскалывалась. Пока не прибыла Мелисса, и не сняла всю эту муть. Но вялость все-таки осталась, вместе с некоторой заторможенностью. Сколько вчера выжрали? Шесть бутылок? Семь? До полуночи просто пили и смеялись – девчонки расслабились уже после второй. А потом Весянке пришла идея позвать музыкантов из Дартицы, чтобы все услышали балладу о слепом менестреле, а потом все почему-то решили, что неплохо бы ею проникнуться и господам офицерам из дружины… Дальше Енька уже не помнил. Утром ввели в курс, что в пьянке с офицерами он все-таки не участвовал – и то слава богам…
– Сестра все равно будет дорессой, – нахмурился Енька.
– Понимаю, – не стал спорить Мерим. – Позже. Сначала разберемся с Густогайскими землями. И реально увидим, сколько людей мы можем возвести в дорны. Без споров с геральдической комиссией.
Князья Айхона имели право даровать дворянские звания, наряду с монархами. Остатки прежних достоинств, со времен былой независимости. Что совсем не позволяло разбрасываться налево и направо – королевская геральдическая комиссия крайне скрупулезно следила за тем, чтобы не плодились безденежные дорны, забивающие королевскую канцелярию и Титульные суды пудами прошений и жалоб.
Издревле полагалось, что благородные господа – владельцы земель и деревень. Есть земля? Души? Сколько? Все в ажуре? – падай на колени к королеве или Айхонским князьям – есть шанс прибиться к кругу избранных. Или не прибиться, если за спиной неблаговидные поступки, или у его светлости плохое настроение…
Конечно, у Еньки своих земель не счесть. Но переселение чужих людей на не паханную целину, отстройка новых домов – дело весьма хлопотное и очень затратное. С крайне нескорым покрытием расходов. Можно еще одарить чисто номинально – той же Восточной марью или предгорьями. Есть? Есть. Че еще надо? Но на бумаге – не по-настоящему…
Енька все это отлично знал. Поэтому и дарил Уаллу деревню, которая была брошена первой – самые хлипкие претензии у прежних хозяев на возвращение.
– Уверены? – решился на прямой вопрос Мерим. – Понимаю Весянка, но остальные… Не каприз? Это царский дар.
Енька помышлял о возведении девчонок в дорессы. Как Уалла. С правом наследования. Что сразу обращало в благородный ранг всех близких родных – детей, мать-отца, братьев-сестер… Перемена жизни в корне. Не шутка.
– Иначе бы не советовалась.
Весянка ясно. Для Ришы же хотелось давно – подруга, хоть сама этого и не понимала. Преданная, искренняя и открытая. Ровно, как и вся семья – добрая матушка и отец, с благородной бородкой. И неугомонная умница Юза… Сразу когда-то принявшие его как дочку. Енька никогда не бросал тех, кого однажды назвал другом. Независимо от положения. Он скучал. Честно. И по добряку Ичу… Скрипнул зубами – в душе снова колыхнулась горечь…
Эра же… была такая мысль – модный модельный дом. В Айхоне не было модельных домов – все изыски добирались из метрополии и Вайалона. Что в будущем обещало очень неплохую прибыль, и вообще… Север тоже должен быть модным и красивым. Но клиентки-дорессы не пойдут к простолюдинке, и поэтому…
Эра достойна. Талантище, плюс ум и дружелюбие. И всегда будет преданна. Недаром эта тройка сразу сдружилась между собой.
Как-то само собой вокруг образовались те, с кем и поболтать, и посмеяться, и сотворить невесть что… Прям, как друзья-мальчишки. Оказывается, и среди девчонок встречаются такие, с кем легко и просто.
– Выше голову! Куда смотришь? Там что, офицеры? Нет офицеров? Ничто другое не может отвлечь внимание дамы!
– Госпожа…
– Короче шаг! Плавно, как лебедушка… а не кавалерист, с железным гульфиком между ног!
Рия гоняла девчонок. Эра стойко держалась, Риша уже кусала губы, а Весянка бросала умоляющие взгляды…
Енька попросил сделать из них статс-дам – Рия с энергией взялась за работу. А что вы хотели, дорогие мои? Я что, виноват, что вы не верите?
Тронный зал закрыт, на страже сам Айшик – глазки блестят… Мне кажется, или ты смотришь на Весю, кобель? Убью! Не шучу.
Енька выскользнул из зала, плотно прикрыв двери, оглянулся… Тишина. Служанка надраивает пол, садовница поливает цветы. У лестницы дружинник, со скучающей миной. Никого. Начал аккуратно спускаться по ступенькам, придерживая платье…
– Ваше сиятельство! Не уделите минутку, самому безнадежному поклоннику вашего очарования?
Мать твою! Подхватил юбку и бросился назад по лестнице.
– Ваше сиятельство!
Чернявый маркиз де Салмонгдат… де Сульмонгд… Тьфу, язык не выдержит. Еще один, из недавно прибывших, резервирующих почтение…
Длинный коридор, со статуями героев. Солнечные лучи из витражных окон неожиданно обрисовывают скучающие фигуры графа и княжича… сразу встрепенувшихся, как только появилась княжна. Да ептить…
Ловушка, по всем канонам военной стратегии. Сзади вынырнул запыхавшийся маркиз.
– Вы не можете убегать вечно! – церемонно поклонился граф. – Рано или поздно придется остановиться!
– Зачем? – мрачно спросил Енька, пытаясь отдышаться.
– Дайте шанс! – прямо предложил высокородный дорн, отбросив лишнюю витиеватость. – Возможность заслужить ваше внимание, и доказать…
– Хорошо, – вдруг перебил Енька.
Тройка ухажеров удивленно переглянулась и выжидательно замолчала.
– Хорошо, – повторил отдышавшись. – Я дам шанс, – чуть помолчал, обдумывая идею. – Тому, кто сможет меня победить мечом. Согласны?
– Драться? – полезли вверх брови у чернявого с графом. – С вами?
Брат князя понимающе рассмеялся.
– Я не могу серьезно воспринимать мужчину, который не смог одержать надо мной верх, – обрисовал жизненную позицию Енька. – Это странно?
Вообще-то, это естественно. На севере.
– Хорошо, миледи, – растянулись рты в ухмылке у двоих. Строптивые же, эти северянки…
Княжич обреченно вздохнул.
Меч кувыркнулся и снова зазвенел о брусчатку, под восторженное улюлюканье довольных зрителей…
На зрелище собралось все многочисленное население замка, густой толпой облепив двор и стены. Енька даже не переоделся – в платье, эдакая беззащитно-женственная… Одной рукой придерживая юбку, другой, неловко, де Броза. Кому придет в голову?
Но княжич от боя отказался. С графом покончил быстро, выбив оружие и приставив острие к горлу. А вот с Вайалонским гостем развлекался вовсю, заставляя бегать по всему двору… Толпа неистовствовала, стража сыпала советами и остротами. Весть о занимательном условии хозяйки мгновенно облетела замок – народ хохотал над бедолагой. Найдется кто-нибудь, по-настоящему достойный их княжны? Енька хотел надолго отбить желание у всех желающих.
Меч снова сверкнул на солнце и зазвенел далеко за спиной маркиза.
– Довольно! – опустил руки запыхавшийся горе-воин, зло поглядывая на беснующуюся толпу. – Вы или ведьма, или сама Фиамм…
– Передайте это всем, – подытожил в ответ, сдерживая муть в голове. – Шанс только тому, кто сможет… – задержал дыхание, успокаивая саднящий затылок. – Я не хочу терять время на красиво-пустые слова.
Маркиз недобро сверкнул глазами, молча поклонился и пошел к конюшне – люди расступились. Енька до самого конца провожал угрюмую спину, пока Мерим с Мелиссой не подхватили под руки, и почти насильно не утащили в башню.
– Не надо, – попросил минут через двадцать, когда вештица устало выпрямилась. – Не грызи, Лисс, я знаю, что дура. Просто устала, от этих…
– Вы убьете себя, – горько покачала головой ведунья и судорожно вздохнула. – И я понятия не имею, как помочь.
Столько людей за него волнуются, а он… Мерим угрюмо смотрел, прислонившись к двери.
– Мелисса сказала, что у вас есть дар, – признался на улице старый друг. Енька нахмурился – вештица разболтала про цветок Ааля?
– Ректор Вайалонской академии – мой старый знакомый, – вдруг открылся книжник. – Может, есть смысл разобраться? Возможно, с этим связаны пути лечения?
Нет, не разболтала. Ни в каких академиях не учат дару ведьм.
Ректор Вайалонской академии магов? Серьезно? Ничего себе. Ох, Мерим, старый книжник, темнишь ты про свое прошлое, ох темнишь…
Вайалон. Древний город. Где тысячу лет назад в страшной драке сошлись тысячи магов… Вайалонская академия – самая известная на всех обозримых землях. Туда могли попасть только самые-самые, и очень богатые…
– Возможно, – задумчиво ответил Енька.
Может, правда? Где еще узнать про проблемы магии, как не в главном городе магов? Может, существуют какие-нибудь пути-лазейки?
Енька думал целый день. У него был выбор?
Стать женщиной? Как?!!
Мелисса ведьма. Ее магия иная, чем у магов. Маги работают с концентрацией различных видов энергии, внутри себя, насколько знал Енька. Ведьмы – как-то по-особому чувствуют мир… Грань жизни и смерти крайне тонка, очень легко ненароком сдвинуть черту. Мир не черно-белый – нет добра или зла в чистом виде – мир разных оттенков серого… Просто сотворить зло, желая совершить добро. И наоборот. Все зависит от точки зрения. От видения. Очень зыбкая грань.
Недаром во всей Эллое страшно боятся ведьм.
Он верил Мелиссе. Но Мелисса видит то, что может. Или хочет. Цветок Ааля ей показывает ее внутреннее зрение, личное. Ведьмы – больше всех женщины, из всех женщин. Им трудно понять природу мужчин.
В Ясиндоле ощутил энергию, во время инициации рыцарем. Откуда? Какова природа? Тепло, заколовшее в кончиках пальцев, сбежавшее по позвоночнику и растворившееся в ногах… Это магия. Бравшая начало от самого Кромвальда.
Конечно, что-то изменилось, с перестройкой тела. Но магия осталась. Он чувствует ее каждый раз, когда берет в руки меч…
Для того, чтобы выжить – надо понять. Где, как не в средоточии магической природы людей?
Вечером вызвал Мерима поговорить. Через десяток минут у него само собой собрались все… Вся верхушка, включая Демиссона. К удивлению, никто не возражал – все, оказывается, давно осведомлены о странных обмороках и опасности, которую представляют. Единственный яростный спор разгорелся из-за охраны.
У всех свежа в памяти Ачанка. Все боялись.
– Нет, – вынес окончательный вердикт Енька. – Если я поеду, то… Одна. Инкогнито. Можете представить мой быт, когда разнесется весть, что в городе Аллайская княжна? Если здесь бегаю от двух-трех – от скольких буду бегать там? Если тут еще как-то сдерживает чужой дом – что будет сдерживать там?
Все недовольно сопели, но возразить трудно.
– Если я поеду? – удивленно уточнил Мерим.
С этим трудно спорить. Зачем тянуть, если решили? На душе заскрипело – дальний путь…
– Охрана доставит к месту, – упрямо отрезал Брагга. – Хотите этого, или нет. Мне не нужны случайности в дороге. Потом оставят.
Логично…
На небе плыл клин льюг – возвращался домой…
За стеклом кареты убегают поля и перелески, деревни и обозы… Енька задумчиво смотрел в окно, покачиваясь на ухабах. Еще день-два, и пойдут пустоши Ведры… где когда-то умирал от болтанки…
Что ты принесешь, наступающий день? Дары или… удары? Помощь или приговор? Возможности, или… ту, что с косой?
Хоть посмотрю на Вайалон. Так и остался уличным мальчишкой, несмотря на весь антураж.
Глава 8
Андора. Ничего не изменилось. Енька молча смотрел на крышу домика, где провел столько ночей, глядя на звезды. Также, как и раньше, пищали в сточных канавах крысы, воняло отбросами и перебродившей брагой, и сидели на ступеньках сухие изможденные люди-тени, с темными морщинистыми лицами. Могла ли предположить упертая мальчишеская натура, куда забросит его судьба?
– Милостивая госпожа! – окружил рой грязных оборвышей, просительно дергающих за подол. – Подайте голодным…
Никогда не попрошайничал, будучи голопузым юнцом. Работу можно найти всегда. Если хочешь, конечно. У Вайркра в жестяницкой хватает железа, которое нужно чистить от ржи, у корчмы Бубы вечно забита сточная канава, а Мсаакру постоянно нужна помощь с битым стеклом для переплавки. В крайнем случае – управа по очистке. Гроши, конечно. Но на еду хватало.
Школа мечников – внутри сжалось… Мечта. До выстрела в спину.
Розовая улица, трехэтажный бордель. Разукрашенные девицы удивленно смотрят на богатую даму с охраной. Именно здесь когда-то дала отмашку судьба… Может, то насильно напяленное платье было намеком?
Апартаменты де Броза. Уалл угрюмо молчал, Енька тоже. Заперто, двор пуст, никого. Интересно, в Семимирье присутствует право ученика?
– Прошу милостиво простить, благородная госпожа, – вежливо отдал честь капитан городской стражи. – Позвольте узнать ваше имя?
– Не позволю, капитан, – равнодушно отвернулся Енька. – Я инкогнито.
Отказ местному тузу, распухшему от вседозволенности, приятно пощекотал самолюбие. Когда-то вгоняли в страх до дрожи в коленях – прятался по подворотням… Гусь зло сжал зубы… Давай. Не трусь!
Дружинники ухмыльнулись, пальцы на эфесах. Ну? Молча козырнул и зашагал прочь, пытаясь сохранить достоинство. Блестят, как павлины, а что до дела… Нищим зубы бить и беспризорников ловить. Никогда не видел в трущобах бедняков, а что до умений… Впрочем, с княжескими дружинами, ровно как и с личной гвардией королевы, вряд ли кто-то хотел спорить.
Может, и Енька когда-нибудь бы смог, пойди все по-другому?
За окошком уплыли аристократические улицы и снова затряслись поля-перелески – все дальше на юг…
В гвардии служили бойцы разных сословий, но офицером всегда был аристократ. Естественно, ведь простолюдин не мог командовать благородными. В армии и у обычного вояки был шанс дослужиться до лейтенанта – конечно, если среди его солдат не окажется дорна. Но солдат-дорн в армии – нонсенс.
Может, дослужился бы до армейского офицера, Енька? Приехал бы в Городею, в лейтенантском мундире… С денщиком. Как господин. Лихо подкрутил усы, прошелся по улицам, поглядывая на девок… Эх.
Ночевали в придорожных тавернах, не притягивая внимания. Конечно, насколько могла не притянуть молодая доресса с дюжиной стражей. Возможно, богатой леди, которая в состоянии позволить карету и хороший отряд охраны, не пристало ночевать в ночлежках, но визиты вежливости к благородным сквайрам по дороге… тьфу. К тому же, путь сразу бы стал широко известным всем, кому не лень.
Ближе к югу карету пришлось оставить – чем ближе граница, тем хуже тракт. Енька устал от ухабов и рытвин – задница потребовала обычное седло.
В очередном трактире перебирал струны менестрель. Народ обступил музыканта, в зале тишина.
Пройдя тернистый путь до княжеского трона
Дух девичьей рукой взнуздал судьбу
Но по велению небесного закона
Королева не увидела звезду
Енька открыл рот…
Не вняла жизненным урокам,
Подсказки неба не видны
Как по предсказаниям пророков
Открылась сила мужа у жены
Путь истории сокрытый
Аллаем подвиг оценен?
Не узрела, как в чреде событий
Вдруг пошатнулся королевский трон…
Уалл нахмурился, бойцы с любопытством молчали. Певец смолк, опасливо поглядывая на окруживших стражников сурового вида.
– Продолжай, дорогой, – не выдержал Уалл. – Дальше?
Но бард уже испугался:
– Простите бедного музыканта, – растеряно подхватил лютню и подскочил. – Горло промочить…
Бойцы поняли. Не реагировали. Дружина вообще вела себя на удивление мирно в дороге – не гнала постояльцев, не закрывала трактиры для путников, как в Айхоне. Прям образец вежливости.
Ассаец обнаружил хозяина и быстро договорился насчет комнат – через пару минут Енька уже опустил свой дорожный мешок на постель… На душе неспокойно.
О нем не могут не ходить слухи. Ясиндол, Аллай – отличная тема для эпичных легенд и романтических грез. Знаменитость, черт.
Пророчества? Королевский трон?
Что это было?
Королева в курсе, о чем шепчутся в народе?
Умылся. Расчесался – волосы все больше и больше требовали к себя внимания. Оправил платье и скрипнул дверью…
Как раз вовремя.
В зале тишина. И напряжение…
– …Земли и леса. И этот постоялый двор. Собственность есть собственность, лейтенант.
Просторная горница битком набита незнакомыми воинами. Пара десятков, не меньше. Без лат, в черно-бордовой униформе. Впереди мрачного вида дорн, с бакенбардами.
– Тракт – общая земля, уважаемый, – сквозь зубы процедил Уалл. – Входит в концепцию о ничейных территориях. Ровно, как и придорожные таверны.
Научился ядовито-снисходительному тону, высокомерием так и несет. Дорн, ептить. Дружина в полной боевой готовности – рядом Магулис и Пепейра, тоже ребята из благородных. Остальные молчат. Перепуганные посетители спешно покидают трактир…
– Спросите у господина барона, – предлагают бакенбарды. – Двадцать миль, сразу за лесом.
– Мы?! – удивился Уалл.
– Что здесь происходит?
Все одновременно оглянулись. Затяжная пауза… Гость с интересом ощупал глазками-точками, догадавшись, кто здесь главный.
– Этот господин предлагает нам убраться вон, – с улыбкой разъяснил Уалл. – Их милости негде ночевать.
По-видимому, барин ехал к другу в гости. Почти добрался, уже «своя» земля… Но застала ночь в дороге. Остановился переночевать, а тут занято. Мест нет. Что делать?
Естественно, меряться… тем, чем мужчины обычно меряются.
– Ну зачем же так невежливо, – ухмыльнулся гость, продолжая елозить по Еньке зенками. – Благородная доресса может оставить себе комнату. Нам хватит.
Идиот?
– Благородная доресса оставит себе все комнаты, – огрызнулся Енька. – За которые она заплатила.
Север когда-нибудь кому-нибудь уступал?
Похоже, не дилетанты, и в два раза больше. Но дружину не напугаешь количеством.
– Не думаю, что это благоразумно, уважаемая госпожа.
– Не думаю, что благоразумие в перечне моих достоинств.
Будет драка. Большая. Или хочешь, чтобы тебя презирал весь Айхон? Северян уважают во всех концах света. Трактирщик ни жив, ни мертв…
– Господин барон будет очень недоволен.
– Меня не интересует стенания господина барона.
Все напряглись… Гости полукольцом окружили зал, дружинники пинками отбросили ближайшие столы. Как вдруг с обоих сторон осыпалось оконное стекло, и внутрь уставились несколько взведенных арбалетов. Все замерли…
Енька медленно выдохнул – свои. Дружину не надо учить драться – пара ребят снаружи обошла дом… Гости недоуменно вертели шеями, северяне уверенно распределились по комнате, чтобы не упустить из поля зрения всех.
– Вы пожалеете… – не выдержали бакенбарды, резко развернулись и двинули на выход.
– Все? – разочарованно скривился в спину Уалл. – Фу, как невежливо.
Черно-бордовые осторожно потянулись следом, стараясь не выпускать из виду врагов.
Фух…
– Заплатим за твое стекло, не ной… – остановил слезливый поток хозяина ассаец – бедолага не знал, куда деться, от всех этих разборок.
Ночью пошел дождь, и охрана Еньки храпела с удовлетворением. Уалл на всякий случай выставил дежурство, хотя если обращать внимание на каждый обмен любезностями… Дорны петушат хвосты по поводу и без повода.
Утро встретило лужами, ярким солнышком и свежевымытой листвой. Енька неспешно умылся, позавтракал – выдвинулись, когда солнце высоко поднялось над вершинами сосен. В лесу Уалл задержался:
– Пара минут… – будто к чему-то прислушиваясь.
Да ладно. Тоже мне, секрет. Выслал кого-то на разведку? Оглянулся на бойцов – Грошика не видно…
Точно. Минут через десять из-за поворота показался Грошик, один из лучших разведчиков-следопытов:
– Человек пятьдесят, – махнул за спину. – Миль через десять, перекрыли дорогу.
Ого. Не умеет достойно проигрывать благородный дорн… Нажаловался другу, задели самолюбие напыщенного гавнюка. Все смотрели на Еньку.
Разве есть над чем думать? Им нужны эти проблемы?
– Обойдем лесом, – глянул на следопыта: – Не заблудишься?
– Хотите обидеть, Ваше сиятельство? – проворчал боевой разведчик.
Через лес продирались не меньше пары часов, проклиная разбухшее эго случайного барина. Там, где подлесок позволял – пускали коней рысью, где перекрывали сплошные колючие заросли – прорубались мечами. Енькино платье стало напоминать мокрый саван. Но через пару часов деревья раздвинулись, впереди заблестели просветы и наконец выбрались на опушку. И остановились, задумчиво оглядывая панораму…
Лента равнинной речушки, игриво поблескивая солнышком. Столбики дыма деревушки на берегу… и башни приземистого замка. Вот те раз. Выползли.
Гм…
– Баронский замок, – блеснул умом Уалл.
Понятно, не Дарт-холл. Даже донжон пониже любой из Енькиных высоток – не те масштабы…
– Наведаемся? – загорелись вокруг бойцы.
С ума сошли?
– Вся охрана на дороге, – развивал мысль Уалл. – А мы засвидетельствуем почтение, перекусим… в смысле, попросим завернуть с собой! Зачем проявлять невежливость? Еще обидятся – мимо же едем.
Еньку стал разбирать смех. Действительно, зачем?
– А если не вся охрана на дороге?
– Ваше сиятельство, – укоризненно закачали головами бойцы. – Это же не Айхон.
Конечно, сколько может позволить себе охраны обычный поместный аристократ, чуть повыше сквайра? Три десятка? Четыре? Пять? Это не северные князья, содержащие армии…
– Ладно, голытьба. Откройте гербы, чтобы не объявили грабителями. И не сожрите там все, совесть имейте, обжоры.
Дружина с радостью накинула гербовые плащи, весело перемахнула вброд речушку, поднимая веер брызг, и с гиком промчалась по улицам деревушки. Ворота замка распахнуты, подъемный мост опущен – никто не ждет гостей. У входа проявилась пара растерянных военных физиономий:
– Господина барона нет в замке!
– Печально, – посочувствовал Енька, въезжая во двор. – Полагаете, хозяин отказал бы в кусочке хлеба голодным?
Дружина радостно вломилась, поднимая переполох перепуганных кур – обслуга исчезла за дверями. Со стен взирала еще пара черно-бордовых, на этот раз в латах, но вниз спускаться почему-то не спешили. Бойцы споро взбежали по ступенькам в центральное здание, откуда из трубы валил дым.
– Ваша милость? – рядом образовался пожилой герр, по-видимому, камердинер. – Вы с севера? – задумчиво покосился на гербового медведя на фоне гор. – Аллай? Окажите честь, прошу в гостевую…
– Не утруждайтесь, – успокоил его Енька. – Мы на пару минут.
Захлопали двери – показался первый, с трудом волоча огромную оленью копченую ногу. Следом второй, обвешанный колбасами, как цепями, потом с высокой стопкой сырных кругов…
– Это же грабеж! – испуганно заверещал слуга. – Господин барон будет в ярости!
– Ну что вы, – лучезарно улыбнулся Енька. – Разве его милость отказал бы страждущим? Вы такого мнения о своем господине?
Кавалькаду довершили Грошик и Пепейра, с натугой таща солидную бочку с вином. Кони обиженно захрапели – дружина покидала гостеприимный дом, дружелюбно помахав на прощание, нагруженные доверху, как мулы. И жизнерадостно воображая лицо хозяина, когда вернется, так и не дождавшись нахальных путников на дороге…
Лучше прислушивайся к тому, что говорят люди. И не связывайся с севером.
Погоню барон таки не выслал, хотя Уалл всю дорогу до границы оглядывался. Гербы возымели действие? К тому же, гербовые плащи носила княжеская дружина, если благородный дорн в курсе айхонских регалий. Не трудно провести логическую цепочку: дружина, дерзкая девчонка… Почему нет? Барды как раз поют о молодой самоуверенной особе. Два плюс два.
Кому-то понравится невзначай обнаружить у ворот многотысячную северную армию?
Жратвы столько, что бойцы на привалах раздувались, как пивные бочки, каждый раз поминая добрым словом людскую гордость. Хватило до самого Вайалона…
Таможня встретила длинной очередью купеческих подвод и гулом томящейся толпы. Кавалькада дружно обогнула телеги и вломилась прямо в народ – люди испуганно освободили проход. Офицер-пограничник в надраенной кирасе раздраженно скривился:
– Для благородных существует отдельная проходная…
– Вы много говорите, уважаемый, – Уалл небрежно сунул в руки дорожную грамоту.
– А вы не расплавитесь, уважаемые, – вернул тот бумагу и кивнул в сторону, где в теньке дожидались своей очереди парочка дорнов. У вышки зашевелились солдаты, почуяв нарастающий конфликт…
Мдя.
Нахрапом не возьмешь. Привыкли. Енька уже собирался отступить – ничего, полезно… Как в поле зрения вдруг нарисовался капитан. Что-то вполголоса сказал лейтенанту и развернулся к ассайцу:
– Давайте вашу грамоту, милейший.
Снова северная слава? Уважение к родным пенатам приятно пощекотало самолюбие. Лейтенант с прищуром покосился на гербы и махнул бойцам, чтобы освободили путь.
Однако. Мелочь, а приятно.
Дорога серпантином крутилась с взгорка – такие же деревья, трава, цветы… И совсем не такие. Енька впервые оказался за пределами Семимирья.
Вайалон не поразил, как когда-то Андора.
Привык к масштабам?
Узенькие кривые улочки, высокие башни-дома. Мало зелени, жара. В центре конечно красиво. Ухожено. От фонтанов веет прохладой, тихие заводи отражают острые шпили. По выгнутым мостикам прогуливаются дамы, в легких нарядах – вот откуда мода на короткое… Ни одного платья ниже колен.