Софья Сергеевна Маркелова
Правитель Пустоты. Дети песков
Заинтересованные находкой, профессор и Манс сразу же склонились над сидевшей на коленях Лантеей и вгляделись в свиток, поднеся поближе один из фонарей, стоявших на полу. Когда хетай-ра развязала бечевку, то взглядам всей троицы предстало довольно короткое послание из нескольких рядов иероглифов, написанных убористым ровным почерком.
– «С ведома жаворонка надо раскрыть рот. Песок запечатан предположительно для матриарха. Ее послание убили подчиненные. Нас оставили бежать. Другие действуют», – вслух прочитала Лантея.
– Интересно, – протянул Ашарх и округлил глаза.
– Это какая-то глупость… – сказал Манс.
Девушка раздраженно покрутила свиток под разными углами и посмотрела его на свет:
– Вроде все иероглифы по отдельности понятны, но общий смысл остается неясен.
– Здесь иероглифы согаласованы только с соседними им знаками, – внес мысль юноша, сдергивая со своего запястья четки и принявшись нервно щелкать бусинами. – Это не значит, что сам порядок верен.
– Думаешь, иероглифы стоят в неправильном порядке? – уточнила Лантея. – То есть это шифр?
– Да. Но так можно неделю пробовать разные варианты, если не знать пиринцип. Никогда не поймешь, какая поселедованность верна, – сказал Манс.
– Получается, что Хакантэ спрятала какую-то таинственную зашифрованную записку, зашив ее в одежду? – переспросил Ашарх, вглядываясь в крохотный сверток. – И кому она предназначалась, там не указано?
– Нет, – фыркнула девушка, – к сожалению, стражница не порадовала нас таким простым решением. А как правильно расставить эти иероглифы – одной богине известно…
Манс прервал разговор тихим предупреждением:
– Озахар идет. – Юноша кивнул в сторону, откуда приближался чей-то темный силуэт. – Я помогу ему убрать тело… Сестра, тебе пока надо поговорить с другими воинам.
Главный служитель подошел к группе собравшихся уверенной размашистой походкой. Этот мужчина в любой ситуации умел сохранить спокойный и надменный вид. Он первым делом бросил взгляд на труп, и по его лицу пробежала и сразу исчезла грустная тень.
– Еще одно убийство? – обратился он к сестре матриарха.
– Да. К сожалению, мы потеряли Хакантэ, – ответила Лантея.
– Надеюсь, Эван’Лин не оставит ее душу…
– Да услышит богиня ваши слова! Не могли бы вы совершить необходимые обряды?
– Конечно.
Мужчина склонился над телом убитой, его губы беззвучно зашевелились в молитве. Манс сразу же высказал желание помочь, посоветовав Ашарху пока что постоять у стенки, так как преподавателю было нехорошо от такого количества крови. Тем временем Лантея подошла к тройке выживших дворцовых стражей, которые послушно дожидались ее в стороне.
– Все так же прошу вас не распространять информацию о произошедшем.
– Как прикажите, сестра матриарха, – зашептали воины, склоняя головы.
– Я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы защитить вас. Не представляю, что нужно этой убийце и какие она преследует цели, но из вас никто больше не погибнет, – девушка скрестила руки на груди. – Но будьте и вы со мной искренними, это позволит мне приблизиться к разгадке обоих преступлений.
Обведя все собравшихся внимательным взглядом, Лантея строго спросила:
– В первую очередь, вела ли Хакантэ себя странно последний день?
– Она была поражена смертью Кирина, практически все время только о нем и твердила, – заговорила женщина со шрамом.
– Тебе это показалось подозрительным?
– Она все беседы переводила на тему его гибели, – продолжила мысль служивая. – И ее можно было понять, они часто проводили время вместе… Так что, наверное, такое поведение странным все же назвать нельзя, но больше мне ничего особенного и не запомнилось.
– Я тоже с ней говорил перед сном о Кирине, – сказал бородатый страж. – Она все еще была взволнована, но, вроде бы, уже стала успокаиваться.
– Так. Ясно. И, значит, кроме вас она ни с кем не беседовала и не встречалась вчера? Никуда не отлучалась? – спросила Лантея.
– Ну, мы за ней по следам не ходили, – моментально насупился мужчина.
– Она почти все время была с нами, – вклинилась в беседу стражница с раскосыми глазами. – А по поводу разговоров… Кажется, ни с кем не говорила. А нет, подождите! Беседовала! Когда мы шли по тоннелям, то я заметила, что ее в сторону отвела некая женщина. Но я не присмотрелась, кто это был.
– Городской палач. Точно говорю, – решительно ответила воительница со шрамом. – Я как раз это заметила.
– Что? Виенна? – изумилась Лантея, нахмурив свои белые брови. – О чем они могли говорить?
Неожиданно к беседующим подошел Озахар, который уже закончил молитву и негромко покашлял, привлекая общее внимание:
– Извините, что вмешиваюсь. Я невольно услышал, о чем шла речь, и решил поделиться некоторыми сведениями, которые могли бы вам помочь, сестра матриарха.
– Я вся внимание, главный служитель, – сказала Лантея и повернулась к мужчине, заинтригованная его последними словами.
– Во время одного из первых переходов, когда наш караван остановился у реки, я кое-что подметил. Это может быть любопытной или, напротив, ничего не значащей деталью. Это уже решать вам. Мое дело сообщить, – Озахар говорил неторопливо, растягивая слова. – После купания я увидел, как в стороне беседуют ныне погибший Кирин и Виенна. Они разговаривали достаточно долго. Я решил, что это может быть важно, поскольку знаю Виенну как весьма закрытую и отчужденную хетай-ра из-за специфики ее профессии. Она даже когда приходила в мольбище Старухи, то очень нехотя соглашалась на молитвенные беседы о вере со мной и любыми другими служителями… Тогда, у реки, я удивился, но не придал этому особенного значения. Однако сейчас, услышав о том, что она разговаривала еще и с ныне погибшей Хакантэ, насторожился.
– Хм. Действительно. Ей может быть что-то известно, – задумчиво проговорила Лантея и уже куда громче добавила для присутствующих: – Найдите в лагере и приведите ко мне сейчас же палача Виенну.
Все трое стражей почтительно склонили головы, и, негромко перешептываясь, быстрым шагом удалились вглубь лагеря на поиски подозреваемой.
– А вас, главный служитель, позвольте поблагодарить за внимательность и неравнодушие. Вы мне очень помогли, – призналась девушка, поворачиваясь к жрецу.
– Радостно это слышать, – немного чопорно ответил Озахар. – Да направит вас Эван‘Лин на верный путь, сестра матриарха. Молитесь богине, она одарит вас мудростью и подскажет решение для любых проблем.
– Конечно, – Лантея коснулась молитвенных песочных часов, всегда висевших на ее поясе, и одарила служителя вежливой улыбкой.
Озахар вместе с Мансом подхватили бледное тело Хакантэ и понесли его за пределы пещеры. Огромная начинавшая подсыхать лужа крови осталась на полу. Робкое сияние светляков, запертых в стеклянных фонарях, отражалось в бордовых разводах. Лантея легко потрясла Ашарха за плечо: он, прикрыв глаза, стоя задремал у стены, пока каждый из его приятелей занимался своим делом.
– Насколько плодотворным оказался разговор со стражей? – вяло поинтересовался профессор, распахивая глаза по одному.
– Весьма. Появилась первая подозреваемая. Городской палач. Она беседовала с обоими умершими в дни, когда они погибли. Более того, ее считают достаточно замкнутой и необщительной женщиной, а тут она буквально напрашивалась на долгие беседы.
Лантея прислонилась к стене рядом со своим спутником, разглядывая его помятое от недосыпа лицо. Невзгоды последней недели наложили на него отпечаток – скулы заострились, щеки впали, и лишь глаза, укрытые бархатом черных ресниц, как будто, только стали ярче. Она никогда раньше не замечала, какого завораживающе зеленого цвета они были. Аш несколько раз пренебрежительно называл их болотными, сама девушка считала глаза профессора цвета свежего мха, но теперь, в слабом сиянии светляков, они показались ей блестящими листьями черники, нежно обхватившими темные ягоды зрачков.
– Уверена, что это не сговор самих стражей? – шепотом заговорил Ашарх, отвлекая Лантею от рассматривания его лица. – Может, у них произошел внутренний конфликт, из-за которого они теперь тихо друг друга вырезают по ночам, обмениваясь шифрованными записками и держа яд наготове.
– И зачем бы им тогда докладывать матриарху о каждой смерти? Нет, – отмахнулась девушка. – Здесь явно кто-то другой постарался… А городской палач идеально подходит на эту роль. Подумай сам. Нужно обладать недюжинной силой, чтобы голыми руками задушить крепкого мужчину-воина. Да и во втором случае горло вспорото до самых позвонков, убийца почти отрезал голову. На такое немногие способны – пожалуй, лишь охотник или опытный солдат… Но как мне кажется, в нашем случае именно палач обладает необходимыми навыками и силой, чтобы подобное совершить.
– Ты зациклилась на ней, а ведь еще даже не разговаривала лично. Не подгоняй факты к своим теориям, не имеющим никакой доказательной базы.
На лице Лантеи промелькнула легкая тень обиды, ей неприятно было слышать осуждение в голосе спутника. Может, в его словах и было зерно истины, но девушка пока что находила свое предположение по поводу Виенны самым жизнеспособным. В любом случае уже через пару минут она сама должна была все выяснить, так как вдалеке послышались шаги, возвещавшие о приближении стражи. Они вели перед собой беспокойно озиравшуюся женщину.
– Сестра матриарха, мы нашли палача, как вы и просили, – отчиталась воительница со шрамом и, не убирая ладонь с оголовья костяного меча, жестом указала Виенне подойти ближе к Лантее.
Палач была высокой и крепкой хетай-ра с угловатыми чертами лица: они подошли бы скорее несформировавшемуся подростку, нежели женщине, которой явно было не меньше пятидесяти лет. Она носила безрукавку, не скрывавшую ее сильные мускулистые руки, а кожаные наручи туго обхватывали запястья. Ее короткие курчавые волосы молочного цвета были плотно прижаты к голове кожаной лентой, а на поясе Виенны черной змеей свернулась массивная кожаная плеть, подчеркивавшая ее статус городского палача. Несмотря на грозный вид, женщина явно волновалась, и ее взгляд метался по собравшимся. Она еще не понимала, что от нее хотели и почему привели к сестре правительницы фактически под конвоем.
– Виенна… – заговорила было Лантея, но замолчала. Она не знала, как лучше стоило начать эту неприятную беседу: с первой же минуты обвинить хетай-ра во всех совершенных преступлениях или все же постараться аккуратно вытянуть из нее признание.
– Сестра матриарха, – палач, не дождавшись объяснений, смиренно выказала свое уважение жестом и нарушила затянувшуюся паузу. – Что-то случилось? Вам понадобились мои услуги?
– Нет, Виенна. Я просто хотела с тобой поговорить, – тихо сказала Лантея.
Она решила дать женщине шанс оправдаться.
– В середине ночи? – недоумевающе уточнила хетай-ра, переминаясь с ноги на ногу.
– Именно. Этот разговор не требует отлагательств, – жестко припечатала девушка. – Скажи мне, во время стоянки каравана на реке ты беседовала со стражником Кирином?
– Да, беседовала, – не стала отрицать Виенна.
– О чем вы говорили?
– О моем муже.
– О муже? – Лантея удивилась. Она совсем мало знала о городском палаче: кажется, только матери было известно, из-за стечения каких обстоятельств Виенна заняла этот пост, но свою малоприятную работу она выполняла уже около двадцати пяти лет. Женщина славилась мрачностью и молчаливостью, из-за которых с ней практически никто в городе и дворце старался не общаться. Пожалуй, только Бартелин чаще других проводил время с городским палачом, но их связывала исключительно работа по обеспечению безопасности Третьего Бархана. И потому Лантея даже не могла предположить, что Виенна была замужем. – Не могла бы ты уточнить?
– Мой супруг Харши пропал…
– Когда это произошло?
– Он исчез за несколько дней до нападения на Бархан. Его вызвали во дворец по службе для какого-то срочного дела, и больше он домой не вернулся. Я ждала три дня, потому что такое иногда бывало, что его отправляли на поверхность или на зачистку Диких тоннелей с другими охотниками, и он просто не успевал меня предупредить. Но перед тем, как город обрушился, я начала уже серьезно беспокоиться и разыскивать его. Вот только много выяснить у его сослуживцев не смогла, а уже после катастрофы его не оказалось среди уцелевших жителей Бархана… Я подумала, что стоит расспросить выживших из дворцовой стражи, которые могли видеть моего мужа в тот день. Кирин сказал, что не заметил его и посоветовал поговорить с Хакантэ. На следующем переходе я и с ней побеседовала. Но никто не знает, что стало с Харши…
– Ты с кем-нибудь еще обсуждала исчезновение супруга? – прищурившись, произнесла Лантея.
– До эвакуации только с двумя его сослуживцами, Банцели и Догрой. Жаль, что им не посчастливилось спастись… А уже в тоннелях я говорила о муже лишь со стражами.
– Значит, нет никого, кто бы подтвердил твои слова, – тихо пробормотала девушка.
– Что это значит? – опасливо поинтересовалась палач.
Однако сестра матриарха проигнорировала последний вопрос:
– Опиши мне своего мужа. Может быть, я помогу с его поисками.
Виенна не спускала с собеседницы задумчивый взгляд: она все еще пыталась понять, к чему вел этот странный полуночный разговор в окружении стражи.
– Он уже немолодой мужчина. Невысокий, волосы короткие, практически полностью сбритые. Лицо такое кругловатое, но с примечательными высокими скулами. Еще у него есть небольшой шрам над губой, из-за которого она кажется постоянно приподнятой, – послушно описала образ супруга женщина.
– Лично я его не видела, но я поспрашиваю у матриарха и знакомых, – заверила девушка.
– Благодарю вас, – прошелестела Виенна и склонила голову. – Это очень важно для меня.
После она неуверенно взглянула на Лантею и спросила:
– Могу ли я теперь узнать, к чему был весь этот… допрос?
– Оглянись.
Палач послушно обернулась и впервые заметила то, что не увидела еще в самом начале, когда стражники привели ее к сестре матриарха. Огромная подсыхавшая лужа крови темнела у стены.
– Так много крови, – сипловато прошептала Виенна, а потом прочистила горло и заговорила уже нормальным голосом. – Что здесь произошло?
– Здесь убили Хакантэ. А недавно на одной из стоянок погиб Кирин, – растягивая слова, произнесла Лантея, внимательно наблюдая за реакцией собеседницы. – В лагере появился убийца, но эту информацию решено не распространять. А я же всего лишь пытаюсь выяснить, кто бы мог им быть.
– Вы подозреваете меня? – Женщина испуганно распахнула глаза и нервно сглотнула слюну. – Поэтому вызвали сюда и расспрашивали?
– Ты единственная, кто общался с ними обоими в дни их смерти, кроме сослуживцев.
– Но я невиновна! Я просто расспрашивала о муже, и даже никогда раньше с ними обоими не говорила… – во взгляде Виенны читался плохо скрываемый страх.
– Вот только подтвердить это некому.
– Сестра матриарха, прошу, пожалуйста, поверьте мне!
– Я не преследую целью обвинение непричастного. Клянусь Многоликой Матерью, – заверила палача Лантея. – Но, пока не будет доказана твоя невиновность, я буду вынуждена заключить тебя под стражу.
– Как же так? – потрясенно прошептала женщина.
– Мне жаль, Виенна.
Через минуту стражники связали подозреваемой руки и взяли под конвой. По приказу Лантеи ее должны были держать под постоянным наблюдением в отдалении от основного лагеря до тех пор, пока она самолично не созналась бы в содеянном, либо же пока не появились бы доказательства, которые подтвердили ее непричастность.
Украдкой наблюдавший за всем происходившим Аш практически сразу же, как Виенну увели, отстранился от стены и подошел к своей задумчивой спутнице, которая так и осталась в одиночестве стоять рядом с лужей крови.
– Ты взяла ее под арест, – проницательно заметил профессор. – Все же она виновна?
– Трудно сказать. Она все отрицает… Виенна разыскивала своего пропавшего мужа, поэтому говорила с обоими убитыми. Но нет ни одного свидетеля, который мог бы подтвердить правдивость ее слов.
– Что за история с пропавшим мужем? Тут, знаешь ли, каждый выживший потерял родственников, но никто же не ходит и не пристает к стражникам с вопросами.
– Здесь другое, Аш. Он пропал за несколько дней до эвакуации. Его вызвали во дворец по службе, и он больше не вернулся домой. С тех пор она все ходит и опрашивает народ, который где-то мог его видеть, – проговорила Лантея и пожала плечами.
– Любопытно.
– Не то слово. Я думаю спросить о нем у Мерионы. Она может что-то знать… Виенна дала достаточно четкое описание его внешности, так что сестра может вспомнить. Все же не у каждого хетай-ра есть шрам на губе.
– А него был такой шрам? – неожиданно заинтересовался профессор, устремляя на собеседницу внимательный взгляд.
– Да. Она сказала, что из-за этого его верхняя губа все время казалась приподнятой, – поделилась сведениями девушка, заметив интерес друга. – А что такое?
– Когда ты была на первом испытании, в пустынях, то на нас с Мансом напал тхаги, – быстро заговорил преподаватель, чувствуя нараставшее волнение. – Манс тогда снял его маску, но не узнал это лицо. А я заметил специфический шрам у него на губе, и эта деталь весьма неплохо у меня в памяти отпечаталась.
– И верно, примечательная особенность.
– Так, получается, это был муж палача?
– Ты запомнил другие его черты? – сразу же уточнила Лантея, мгновенно принявшая серьезный вид. – Скулы, волосы, глаза?
– Мм… Я не обратил на это внимания. Я тогда разглядел только шрам. Но ведь нападение было как раз за несколько дней до эвакуации. Слишком подозрительно для простого совпадения.
– Даже если это так, то не думаю, что будет уместно сообщать эту новость Виенне, – сникла девушка. – Не ясно, как она отреагирует на то, что ее муж – сектант, и его отправили на выполнение заказного убийства. Тем более что он погиб при исполнении этого заказа…
– Пожалуй, ты права. Будет лучше, если для нее все останется тайной. Виенна будет до конца жизни думать, что муж не спасся при эвакуации города или что-то подобное. Всем будет хорошо, – Ашарх кивнул, соглашаясь со словами хетай-ра.
Вскоре из тоннелей вернулись служитель Озахар и Манс. Жрец попрощался с сестрой матриарха и ушел спать, а вот юноша сразу же пожелал узнать подробности разговоров со свидетелями и подозреваемыми. Лантея пересказала ему услышанное, обратив особенное внимание на то, что палач беседовала с обоими жертвами перед их гибелью.
– Но ты сама говоришь, – хмыкнул Манс, – что Виенна лишь узнавала о своем исчезенувшем муже. Да и зачем ей эти убийства? Что-то тут не сходится.
– Верно, – вставил профессор. – У Виенны нет мотива для убийства. Либо же она тщательно скрывает другую сторону своей личности, и на деле работа палача давно уже помутила ее разум.
– Она адекватна и разумна, – возникла Лантея. – Но даже с учетом этих добродетелей, вы не можете отрицать, что Виенна – это единственная хетай-ра, которая пока что может выступить нашей подозреваемой. Ее слова никто не может подтвердить, а я не вижу смысла верить всем подряд в ситуации, когда у нас уже два трупа… Так что пусть побудет под надзором.
– То есть, я правильно понимаю сложившуюся ситуацию? У нас есть два убийства: обе жертвы из остатков дворцовой стражи, даже из одного отряда, они были неплохо знакомы друг с другом, и убийца заполнил их рты песком зачем-то, – подвел черту Аш. – Даже если мы предположим на мгновение, что Виенна и есть наша убийца, то почему она расправилась именно с этими двумя и в чем смысл послания с песком?
– Может, их связывало что-то еще, помимо службы? – предположила Лантея. – Мне не хочется верить в то, что палач просто решила истребить всех воинов в лагере.
– У меня есть одно подозревание, – заговорил Манс, вытирая пыльные руки о не менее чистые штаны. – Думайете почему убийца, будь то Виенна или нет, делала убийства сейчас?.. Потому что здесь нет судей, мало стражей и темнота. Она чувствует без-на-ка-занность. Это дает большую свободу для мести личной, например.
– Подожди, – прервал его профессор. – Но к чему тогда этот песок? Если убийца не спрятала трупы, значит, она хотела, чтобы их увидели. И заметили, в том числе, своеобразное послание с песком, которое она оставила. Как предупреждение кому-то еще… Или как почерк серийного маньяка, которому без разницы сколько хетай-ра будет убито и за какие грехи.
– Тогда, если это не Виенна, то появятся новые трупы, – сделала закономерный вывод Лантея.
– Долго эти убийства не смогут оставаться в секрете, – подчеркнул Ашарх, скрещивая руки на груди. – И стоит в лагере появиться слухам, как моральный дух выживших сильно упадет. Это может быть кому-то на руку – всеобщий страх разрушит установленные порядки, позволив убийце и дальше творить свои скверные дела.
Лантея закусила губу и негромко произнесла:
– Страх слишком непредсказуемое орудие, чтобы вести с его помощью войну. Одних он раззадорит и придаст им сил, других же погрузит в пучину отчаяния, лишив любых надежд. Кто бы ни оказалась наша убийца, но паника – вряд ли то, чего она добивается. Только если на самом деле она не желает с помощью страха избавиться от кого-то конкретного.
