Софья Сергеевна Маркелова
Правитель Пустоты. Дети песков
В середине ночи две груженные сумками тени покинули спальню, тихо пробрались в одно из многочисленных помещений дворца, вход в которое был спрятан за резной колонной и отгорожен от чужих глаз плотными черными портьерами. Лишенное мебели и иных деталей интерьера пространство гулким эхом встречало любой звук, и кроме изящного каменного барельефа у дальнего угла в комнате больше не было ничего интересного. Манс решительно двинулся к скульптурной композиции и надавил на одну из выступавших деталей орнамента в виде скарабея. Часть стены медленно сдвинулась в сторону, открыв черный проход, из которого потянуло холодным воздухом и явным запахом пыли.
Темный узкий тоннель, проложенный прямо в толще застывшего песчаника, оказался достаточно коротким и сразу же вывел обоих мужчин в главный коридор, как и говорила ранее Лантея. Где-то по правую сторону должна была располагаться круглая рыночная площадь под стеклянным куполом. Манс же без промедления повел своего спутника налево, в направлении Муравейника.
Несколько раз в коридоре появлялись неспящие жители Бархана, но приятели, спрятав лица за капюшонами и отходя ближе к стенам, уверенно спешили мимо, торопясь добраться до своего убежища. Где-то в середине пути, когда тоннель повернул налево, Манс неожиданно остановился.
– У вход в зал стоять воин, – негромко предупредил хетай-ра, явно прислушиваясь к чему-то.
– Лантея говорила, что стража не должна нас видеть, – шепотом напомнил Ашарх.
– Тогда мы идти другой вход.
Манс схватил профессора за запястье и направился к одному из темных проходов, видневшихся невдалеке. Как только их поглотил абсолютный мрак, то Аш расслышал шум текущей воды. Через пару минут быстрой ходьбы они вошли в высокую пещеру, в глубине которой где-то текла бурная подземная река. Однако юноша не дал своему спутнику времени полюбоваться на красоты этого зала, а сразу же увел его в одно из ответвлений: оно и оказалось проходом в жилую пещеру.
Множество маленьких домов встретили двух гостей умиротворяющей сонной тишиной. Казалось, что даже грибы стали светиться тусклее с приходом ночи в подземный полис. Приятели поднялись практически до самого верха, бесшумно минуя ярус за ярусом по протяженным узким лестницам со стоптанными ступенями. Нужный им уровень оказался предпоследним. Дома здесь липли друг к другу, соприкасаясь стенами, и порой между двумя строениями даже не было места, чтобы протиснуться на соседнюю улицу. Манс долго блуждал между постройками, пытаясь вспомнить, куда идти, пока не привел преподавателя к самому концу ряда, где крошечные дома сиротливо жались к пещерной стене. Одно из этих зданий и оказалось их тайным убежищем.
Дом был двухэтажным, но достаточно узким. Он не просто примыкал к стене Муравейника, а выступал из нее, буквально вырубленный из песчаника. Никакой мебели в здании не оказалось, только в отдельных пустых помещениях на полу лежали шкуры и примятые подушки, а на кухне стояли большие каменные бочки с водой и стеклянный крытый резервуар с светлячками, где они ползали по стенам, поросшим мягким мхом.
Мужчины неспешно изучили свое новое пристанище, частично разобрали сумки и выпустили насекомых свободно летать по дому, чтобы стало немного светлее. Несколько раз проверив, заперты ли двери и окна, вскоре они легли отдыхать, гадая, сколько дней им предстояло провести в этом пустом доме в ожидании Лантеи.
В этот раз девушка проснулась вовремя. Она четко знала, что стражи времени еще не оповестили город о начале нового дня, до первого удара в барабаны оставалось около получаса. Привыкшие существовать в практически полной темноте, хетай-ра умели жить, ориентируясь на свои внутренние часы, которые были предельно точны. И Лантея надеялась, что эта способность могла пригодиться ей во время прохождения следующего испытания. Она быстро собралась, облачившись в темную облегающую одежду, не сковывавшую движения, заправила за пояс подарок брата, заранее смазанный надежным быстродействующим ядом, и наполнила водой кожаный бурдюк, решив больше никому другому не доверять это важное дело.
В тронном зале ее уже нетерпеливо поджидали. Украдкой позевывавшая мать, зябко кутавшаяся в изумрудную накидку, негромко беседовала с Бартелином. Отец был бодр и собран, как, впрочем, и всегда. Под мышкой он держал фонарь с светляками и, несмотря на раннее утро, уже полностью был облачен в защитное снаряжение. Лантея вообще часто думала над тем, что муж матриарха, судя по всему, никогда не снимал свои доспехи и не расставался с мечом, даже когда спал. Наверное, так и должен был выглядеть верный охранник правительницы, но за этим суровым воином девушке никогда еще не удавалось разглядеть отца.
Мериона стояла неподалеку, укрывшись мантией, и прикрыв глаза в легкой дреме. Она сжимала в руках флягу с ножом, которые должна была передать сестре для испытания. Дайва, покорно склонив голову, незримой тенью замерла рядом в ожидании приказов. Помимо правящей семьи в зале было еще несколько слуг и подтянутых стражниц, но никто из городского совета не явился на церемонию.
– Лантеялианна, вот и ты, наконец, – сразу же обратилась матриарх к дочери, едва та появилась на пороге. – Мы уже хотели за тобой посылать.
– Я ведь не опоздала, – неуверенно сказала девушка.
– Конечно нет, дочь моя. Но нам нужно время, чтобы отвести тебя к тоннелям и попрощаться должным образом.
– Почему нет никого из совета?
Лантея приблизилась вплотную к матери, заглядывая в ее пронзительные голубые глаза, начинавшие уже постепенно выцветать с возрастом. Правительница приподняла уголки губ в легкой улыбке и положила ладонь на плечо дочери, слабо сжав его.
– Мы решили проводить тебя в узком семейном кругу. Думаю, ты волнуешься. Поэтому пусть церемония пройдет тихо. Испытание тьмой гораздо серьезнее поисков цветка пустыни, но именно оно должно раскрыть весь твой потенциал.
– Мы уже можем отправляться? – хмуро спросила Мериона, открывая свои глаза, подернутые сеткой лопнувших сосудов, и оглядывая мать с сестрой. – Стражи времени должны вот-вот ударить в тамтамы.
– Да, думаю, пора, – сказала матриарх и отступила от Лантеи, накидывая на голову тонкую полупрозрачную вуаль. Она опустила руку на локоть своего мужа и первой покинула тронный зал.
Небольшая процессия двинулась к Диким тоннелям в угрюмом молчании, будто похоронный кортеж. Уже на выходе из дворцовой залы их слуха достиг ритмичный рокот барабанов, разносившийся звучным эхом по протяженным коридорам подземного полиса. Широкий главный коридор казался вымершим и погруженным в тягостное забвение, лишь перед массивными круглыми створками, отсекавшими Бархан от системы пещерных ходов, как и всегда стояли собранные воины, сторожившие проход.
Матриарх замерла около врат, повернувшись к своей младшей дочери, откинув вуаль с лица, и пряча руки в складках длинного одеяния. Вид ее был каким-то рассеянным и оттого казавшимся очень печальным.
– Сегодня ты отправляешься на свое второе и последнее испытание зрелости, Лантеялианна. За этой каменной преградой начинается другой мир – темный, жестокий и неприветливый…
Мать говорила негромко, без нарочитой торжественности и приевшейся официальности.
– Ты должна не только выжить в нем, отыскать противников всего нашего рода и принести доказательство своей победы, но и найти гармонию со своим внутренним «я». Темнота поможет тебе успокоить мысли и смирить неясные порывы души, она хорошо умеет не только пугать, но и слушать.
Девушка тихо фыркнула, высказывая этим все свое отношение к подобного рода намекам, но матриарх лишь тяжело вздохнула в ответ.
– Вижу, нож и воду ты себе уже приготовила. Похвальная предусмотрительность, особенно после недавнего инцидента… Что ж… Отец проводит тебя до крайней границы. А мне остается лишь благословить тебя.
Голос правительницы неожиданно дрогнул:
– Вернись с победой, Лантеялианна. Докажи, что ты гордость рода Анакорит и что ты достойна получить милость богини. Пусть Эван’Лин защитит тебя, как всегда защищала всю нашу семью!.. Ступай!
Она махнула рукой, и в это мгновение Лантея краем глаза успела заметить, что вокруг запястья матриарха была обвязана простая нить, на которой висел костяной шахин Чият, до этого прятавшийся в рукаве. Девушка задумчиво хмыкнула себе под нос, пытаясь припомнить, носила ли мать когда-нибудь раньше такого рода памятные безделушки. Но ничего подобного на ум ей не пришло.
– Пусть богиня решит твою судьбу, сестра, – негромко бросила напоследок Мериона.
Бартелин в сопровождении двух стражниц шагнул к вратам, едва матриарх дала знак. Скупо кивнув матери на прощание, Лантея встала за спиной отца, ощущая, как тревога удушливой волной наполняет ее тело, заставляя пальцы мелко подрагивать. Воины, охранявшие проход, словно отмерли, резко развернувшись на месте, и практически синхронно приложили ладони к непроницаемой поверхности створок.
– Kzheomon-shate, Ewan’Lin! – громко и четко прозвучали слова воззвания к богине.
И едва затихли последние звуки, как камень стал оживать: громоздкие толстые двери медленно и совершенно беззвучно открывались, скользя над песком, будто невесомые крылья. Лантея на секунду почувствовала, как ее захлестнули неприятные воспоминания из детства. Ей показалось, что вот-вот в чрево абсолютно темного прохода двинется длинный караван, увлекая в опасный путь и ее саму, но наваждение быстро сгинуло.
Как только створки распахнулись во всю ширь, явив глазам всех присутствовавших непроглядный зев тоннелей, Бартелин и стражницы первыми двинулись вперед, бесстрашно нырнув в черную бездну. Лантея, не оборачиваясь на провожающих, сразу же последовала за ними. За ее спиной бесшумно закрылись каменные двери, отсекая путь назад.
Кромешный мрак мгновенно обступил со всех сторон, но отец с двумя своими подчиненными все так же уверенно шел дальше, освещая дорогу фонарем и ни на минуту не останавливаясь. Очень скоро по правую сторону появилось крупное семейство синих грибов, ярким пятном облепивших стену. Они являлись единственным источником света на десятки метров вокруг и ориентиром, хорошо знакомым каждому хетай-ра в полисе: здесь дорога раздваивалась, и направо уходил широкий тоннель, ведущий к Первому Бархану. Но путь небольшого отряда лежал в другую сторону, туда, куда не отваживался ходить ни один караван – в тоннели, подвластные лишь охотникам и ингурам.
Через несколько сотен шагов, когда извилистая дорога, то расширявшаяся, то сужавшаяся до пары метров, наконец оборвалась перед монолитной ровной стеной, Бартелин остановился. Это была крайняя граница – последний рубеж перед неизвестностью, – за которую Лантея должна была отправиться уже в одиночку.
Отец передал фонарь одной из молчаливых стражниц, которые отступили на пару шагов, а сам подошел к стене вплотную и возложил на нее руки. Низким басом он воззвал к богине, творя заклинание и вплетая магию в структуру камня, подчиняя его своей воле. Песчаник послушно размяк, будто подтаявшее на солнце масло, и медленно стек вниз жидкими каплями, открывая неровный овальный проем. Мужчина отряхнул руки и повернулся лицом к дочери.
– Эти тоннели – особенное место. Здесь темнота и тишина завладевают разумом, подчиняя себе сознание, и на первое место выходят инстинкты и предчувствие. Эти тоннели способны сломать волю, превратить охотника в добычу и добычу в охотника, потому думай над каждым своим шагом, словно он последний… И помни, что истинная ценность любой жизни познается лишь в борьбе за нее… Так пусть же Эван’Лин услышит тебя, – попрощался Бартелин.
Лантея только кивнула в ответ на такие слова, глубоко вдохнула и решительно шагнула в сделанный проход, не давая сомнениям овладеть собой. Отец за ее спиной практически сразу же провел рукой над песчаником, запечатывая проход. И уже через полминуты девушка осталась стоять совершенно одна в кромешном мраке Диких тоннелей.
Она в абсолютной тишине и темноте двигалась вперед, не отрывая руку от холодной шершавой стены. В этих тоннелях росло мало фосфоресцирующих грибов и мха, так как здесь не было крупных подземных рек, а воздух казался сухим и безжизненным. Иногда за пару сотен шагов встречалась лишь одна грибница, тусклым светом разгонявшая мрак. Надеяться можно было только на инстинкты, чутье и острый слух – зрение становилось совершенно бесполезным.
В некоторых местах этих бесконечных тоннелей были узкие щели, трещинами уходившие далеко на поверхность, но через них вниз попадало мало воздуха, зато наметало много песка. Однако Лантея заметила, что на определенных отрезках коридоров ветер гулял во всю мощь: это означало, что твари все же прорывали пути на поверхность или что где-то проходы обрушились. Дикие тоннели имели очень много разветвлений, а из-за постоянно мигрировавших колоний ингур часто появлялись новые пещеры и лазы, которые эти создания рыли на своем пути мощными лапами и рогами.
Именно благодаря знанию флоры и фауны этих мест девушка надеялась найти своих жертв: твари селились крупными колониями рядом с редко встречавшимися подземными озерами и реками, чтобы иметь доступ к воде, а из-за влажности в этих местах и рядом с ними всегда разрастались мхи, лишайники и грибы. Лантея решила блуждать по тоннелям до тех пор, пока не найдет крупное месторождение светящейся флоры или грибниц, которые могли вывести ее к логову ингур.
Лантея аккуратно и тихо шла вперед, постоянно прислушиваясь и сворачивая в любые ответвления, особенно если видела в них свет грибов или мха. Короткими перебежками она двигалась около часа, пока неожиданно не услышала за своей спиной, в уже пройденных тоннелях, отдаленные приглушенные шумы, которые достаточно быстро стихли. Девушка замерла и нахмурилась: она была уверена в том, что не оставляла позади ни одной непроверенной пещеры или тупика.
«Неужели твари так быстро прорыли норы, почуяв запах добычи?» – промелькнула тревожная мысль в голове Лантеи. Если это действительно было так, то теперь ингуры могли целенаправленно пойти по свежему следу.
Хетай-ра постояла в раздумьях несколько минут, а после все же решила проверить свою догадку, чтобы быть уверенной в безопасности путей отхода. Она продвинулась еще немного вперед, пока на свою удачу не нашла небольшой закуток с колонией крупных старых грибов, которые давали совсем немного света, но ей этого было достаточно. Девушка обнажила стеклянный нож Манса и распласталась по стене, замерев в ожидании. Примерно двадцать минут она слышала только ровное биение своего сердца в ушах. Лантея уже практически уверилась в том, что шум ей только показался, пока звук неожиданно не повторился. И раздался он гораздо ближе, будто источник двигался в ее направлении.
Наконец, спустя еще почти четверть часа томительного ожидания, обостренное чутье девушки различило едва слышное шуршание совсем близко. Лантея была напряжена, ее тело окаменело, она дышала через раз, плотно вжавшись в каменную поверхность небольшой ниши и слившись с тенями. Охотничий азарт играл в ее крови.
И вот на слабый свет грибов прямо перед лицом дочери матриарха из мрака почти бесшумно выступили две фигуры хетай-ра.
Лантея на секунду растерялась, но уже через мгновение в двух девушках она узнала тех самых стражниц, что провожали ее к тоннелям. Подчиненные Бартелина. Только теперь они держали в руках обнаженное оружие, напряженно прислушиваясь к окружавшей их тишине, а доспехи были сняты – видимо, чтобы издавать меньше шума при движении. Пока Лантея ошеломленно смотрела на воительниц, они успели ее заметить и, лишая дочь правительницы всяких сомнений, набросились на нее.
– Это она!..
У девушки на долю секунды в голове промелькнула мысль о том, что если ее убьют во время прохождения испытания, то никто никогда так и не узнает, что это была не гибель от клыков случайной ингуры, а спланированное убийство. Вот только кем спланированное?..
Лантея почувствовала, как гнев поднимается в ее груди.
Она заблокировала ножом рубящий удар ближайшей к ней женщины, вооруженной одним коротким мечом, и сразу же оттолкнула ее ногой в живот, давая себе пространство для маневров.
– Кто послал вас?!..
Отвечать никто не собирался. Однако вторая хетай-ра с отчаянным криком тотчас же замахнулась, чтобы обрушить на голову своей жертвы могучий удар. Пока Лантея отводила эту атаку, кинжал, зажатый в другой руке стражницы, уже нацелился под ребра девушки. Она успела в последнюю секунду схватить за запястье левую руку воительницы и сразу же нанесла резкий удар ножом, отрубая кисть вместе с оружием. Стражница зашлась в воющем крике, меч упал из ее уцелевшей руки. Она вцепилась в свою культю, но через несколько секунд начал действовать яд, и женщина как подкошенная рухнула вниз.
Лантея, впрочем, не успела насладиться быстрой победой над противницей: отброшенная ранее хетай-ра пришла в себя и сделала низкий выпад, царапая внешнюю сторону бедра девушке, не успевшей отреагировать. Лантея зашипела от боли и отступила назад, насколько позволяло тесное пространство. Воительница тем временем продолжала отчаянно наступать, нанося удар за ударом, целясь уже в голову, пока девушка не упала под силой натиска на одно колено. Клинки сошлись в жестком клинче. Лантея в это мгновение надеялась только на прочность стеклянного ножа, который в любой момент мог не выдержать напора костяного меча. Но подарок Манса оказался на удивление крепким и остался цел.
– Да подохни ты уже, сука! – с отчаянием выкрикнула взмокшая стражница.
В этот миг она совершила роковую для себя ошибку. Уверенная в слабости раненой противницы, обезумевшая от закипавшего в крови адреналина, женщина высоко подняла меч над головой, готовясь нанести последний сокрушительный удар, вложив в него все остатки своей силы. Но Лантея, предчувствуя, что уже не сумеет отбить кинжалом подобную атаку, успела свободной рукой подобрать с пола меч поверженной ранее стражницы, лежавший совсем близко.
Она подставила под решающий удар костяное оружие, отводя в сторону меч противницы, а другой рукой по самую гарду вогнала в живот женщине стеклянный нож Манса. Послышался хлюпающий звук, а после болезненный вздох. Лантея твердо и без каких-либо сомнений провернула оружие в плоти, и стражница со стоном осела на песок. Еще какое-то время она корчилась в болезненной агонии от раны и яда, а потом затихла, вытянувшись на песке.
Девушка тяжело осела на пол и наконец перевела дыхание. Она вся взмокла, а рана на ноге противно болела. Быстро осмотрев порез, Лантея убедилась, что он был не опасен для жизни: не слишком глубокий, да и оружие, которым его нанесли, не имело яда на кромке лезвия.
Без особенной надежды пнув трупы убийц, она запоздало подумала о том, что следовало оставить хоть одну хетай-ра в живых, чтобы подробнее расспросить ее о нанимателе. Хотя, скорее всего, женщины отказались бы с ней говорить, предпочтя смерть, да и все, в принципе, и так было достаточно ясным – мало кому в Бархане подчинялась дворцовая стража.
Все произошедшее привело девушку к выводу, что ее мать решила действовать наверняка: когда не удалось достать Аша, то она захотела избавиться от первопричины всех проблем – родной дочери. А нападение стражниц навело хетай-ра на неутешительную мысль, что со всем этим мог быть связан еще и отец. Хотя, принимая за основу мать как главного подозреваемого, вовлеченность Бартелина была объяснима, ведь он подчинялся ей безоговорочно во всем.
Лантея сжала губы: по возвращении в Бархан ей предстояло плотно заняться этим вопросом, но пока что нужно было выжить в Диких тоннелях. Идти сейчас обратно в полис было равноценно признанию собственного поражения на испытании. Сперва следовало закончить охоту, а уже после вывести матриарха на чистую воду, выявив всех ее подельников.
Поэтому она без какого-либо раскаяния забрала с трупов все вещи, которые удалось найти: изогнутый кинжал, кожаную перевязь с мечом и пояс с метательными стеклянными ножами, полную флягу с водой и даже небольшую склянку, в которой оказалась довольно популярная в Барханах ядовитая смесь «Скорбь», вызывавшая мгновенную остановку сердца. Хетай-ра изучила последнюю с удивлением – ей несказанно повезло, что стражницы не воспользовались ядом. Видимо, женщины надеялись подготовиться к нападению и застать ее врасплох, но добыча сама выследила и устранила своих охотников.
После девушка аккуратно промыла рану тонкой струйкой воды из фляги и перевязала чистым куском чужой рубахи. Боль была ощутимой, но ходьбе не мешала. Тщательно взвесив все «за» и «против», Лантея без намека на брезгливость все-таки забрала отрубленную кисть одной из противниц: это могло пригодиться, чтобы отвлечь или, наоборот, привлечь голодных тварей.
Наконец, кинув последний взгляд на неудавшихся убийц, она продолжила свой путь.
Лантея двигалась быстро, но старалась издавать как можно меньше шума, аккуратно ступая в тканевых сапогах и тщательно проверяя почву под ногами, прежде чем сделать следующий шаг. Периодически она позволяла себе отдохнуть и выпить пару глотков воды, чтобы промочить горло. Ей все труднее становилось определять в полной темноте, сколько прошло часов с того момента, как она оказалась в Диких тоннелях. Когда не было больше слышно, как стражи времени бьют в тамтамы, то минуты растягивались на годы, а единственным мерилом становились жажда и усталость. Внутренние часы хетай-ра уже не казались ей такими эффективными. По ощущениям девушки она шла никак не меньше суток, лишь раз сделав перерыв на короткий сон, а ландшафт практически не изменился: только попадалось все больше пустых пещерок, уводивших в неизвестность ответвлений, редких видов грибов или маленьких кусочков мха.
Девушка злилась, что удача никак не давалась ей в руки: ни одной ингуры по пути она не встретила. Даже не было следов их жизнедеятельности, словно все подземные существа испарились во мгновение ока вместе со своими выводками. Лантея чувствовала, как ее желудок сворачивался в один пульсировавший от голода комок, который постоянно отвлекал на себя внимание, мешая сосредоточиться на поисках тварей. Стражницы, к сожалению, не захватили с собой ничего съестного, хотя девушка была весьма рада и тому, что с их трупов она сняла дополнительное оружие и еще одну флягу с водой. Поэтому пока что единственным пропитанием для хетай-ра стал весьма редко встречаемый ей темный мох. Фосфоресцирующий не был пригоден в пищу, но зато рядом с ним часто росли маленькие островки горького скального мха, который Лантея аккуратно снимала и прятала в карманы про запас.
Давившая на уши тишина первое время весьма раздражала, но в какой-то момент она стала глубже и объемнее, позволяя, к неожиданности девушки, расслышать где-то совсем далеко тихий мерный стук капель и слабый писк слепыша, рывшего для себя нору. Порой она различала торопливое хлопанье крыльев летучих мышей или копошение мелких жуков. Из-за отсутствия других звуков даже убаюкивавшее дыхание ветра в узких просветах щелей можно было определить за много сотен метров. В некоторых ответвлениях петлявших тоннелей Лантея почти кожей чувствовала, как осыпался понемногу песок со стен и потолка.
Абсолютный мрак, окружавший ее со всех сторон, дышал, он жил своей особенной размеренной жизнь и пел едва слышную мелодию вечности.
Дикие тоннели постепенно начинали запутываться: девушка ощущала себя маленькой ящерицей, беспорядочно бегавшей по одинаковым коридорам каменного лабиринта в поисках желанной добычи. Вот только ее лабиринт не заканчивался, закручиваясь и петляя, а награда за его прохождение могла оказаться где угодно.
Лантея стала замечать, что тоннели превратились в неровные, порой слишком узкие, коридоры, а под ногами чаще появлялись неожиданные провалы и разломы. Это означало, что девушка вышла в зону, где пути рыли уже ингуры.
Старые книги утверждали, что все сети проходов, расположенных под пустынями, некогда были полноводными подземными реками, которые постепенно обмелели за тысячелетия и превратились в сухие и гладкие тоннели. С приходом хетай-ра и тварей русла дополнились вырытыми с помощью магии и когтей проходами, что во много раз увеличило и без того огромную сеть коридоров и лазов. Некоторые тропы могли увести заплутавшего путника на более низкие уровни, которые, по легендам, спускались чуть ли не до самого центра планеты. Однако это были только байки, проверять их не осмеливался ни один живущий в Барханах хетай-ра, поскольку из Диких тоннелей и так возвращалось слишком мало смельчаков. Поэтому и Лантея благоразумно проходила мимо широких нор и проломов, которые явно позволяли спуститься ниже. У девушки не было с собой веревки, да и проверять населенность нижних уровней не очень-то хотелось.
С каждым новым поворотом и ответвлением хетай-ра все больше переживала по поводу того, как будет искать дорогу назад. Пока что она старалась не уходить в тоннели, ведущие в обратном направлении, а предпочитала те пути, что казались ей прямыми и широкими. На всех развилках, где был выбор, с самого начала Лантея поворачивала только направо, стараясь особенно тщательно запоминать любые встречавшиеся ей ориентиры в виде бледно-синих или сиреневых грибниц, колоний мха, маленьких соленых озер и мрачных проломов.
Когда спустя длинную череду одинаковых проходов девушка неожиданно увидела робкое голубоватое свечение в одном из коридоров, то она, как и прежде, уверенно туда свернула. Подойдя ближе, Лантея обнаружила редкие поросли мха, которые прерывавшимися лоскутами покрывали часть стены. Хетай-ра особенно внимательно изучила окрестности и с замиранием сердца увидела, что мха становилось только больше с каждым метром, а этот мягкий светлый ковер обрывался у черного провала, ведущего в боковую пещеру. В воздухе стоял тяжелый животный смрад.
Осторожно пригнувшись и подкравшись ближе ко входу, девушка настороженно прислушалась и спустя несколько томительных ударов сердца различила тихие звуки: негромкое течение и плеск воды, приглушенные шаги, цоканье когтей по камню и отчетливое фырканье.
Это были твари, без сомнений.
«Наконец долгие поиски увенчались успехом!» – подумала Лантея, и хищная улыбка расцвела на ее губах.
Разглядеть количество тварей с этого места было невозможно, а хетай-ра не хотела рисковать, высовывая голову в проход, ведь она не знала размеры пещеры и то, как по ней распределилась стая существ. А в том, что это была именно стая, девушка не сомневалась: ингуры переговаривались негромкими рыками. На слух трудно было посчитать их приблизительное количество, но тварей в пещере явно ходило не меньше десятка. Достаточно небольшая семья. Но все равно этого количества хватило бы, чтобы растерзать Лантею за пару мгновений. Поэтому хетай-ра нужен был хороший план, чтобы выманить одну особь в тоннели, не нарвавшись на гнев всей стаи. Она внимательно осмотрелась по сторонам и заметила, что вход в нужную ей пещеру был весьма узким, а потому можно было испробовать одну известную ей охотничью тактику.
В этот момент откуда-то очень издалека, со стороны Бархана, донесся приглушенный едва слышный гул, разнесшийся волнами по всей пещерной системе Диких тоннелей. Словно обрушилось что-то очень большое. Как и ингуры, Лантея настороженно затихла, пару минут простояв без движения, но звук больше не повторялся. Девушка решила, что это, видимо, на каком-то из отрезков подземной сети обвалились тоннели. Она мельком подумала, что побеспокоится об этом уже на обратном пути.
Хетай-ра, стараясь не делать резких движений, осторожно положила уже начинавшую пованивать отрубленную женскую кисть, которую она все это время носила с собой, недалеко от выхода из пещеры. Судя по тому, что звуки, доносившиеся из черного провала, так и не прервались, охотница осталась незамеченной. Она отступила назад, плавно выдохнула и издала пару пронзительных чокающих звуков языком. Шуршание тварей в пещере замолкло на несколько томительных секунд, потом послышался одиночный рык и осторожное цоканье когтей по камню. Лантея различила на слух, что около трех-четырех существ отправились на проверку к выходу.
Когда первое из созданий, тщательно принюхиваясь, показалось в проходе, девушка замерла у стены, будто истукан. Выглядела тварь своеобразно, как и все ее сородичи: четыре крепкие лапы – передние были хорошо развиты и снабжены острыми сильными когтями для разрывания почвы; широкая голова с мощным загнутым носовым рогом сидела на массивной короткой шее. Все тело твари было покрыто толстыми черными наростами, напоминавшими панцирь. Лантея хорошо знала, что так просто эту защиту пробить нельзя. Лапы и живот ингуры были покрыты зеленой плотной чешуей, которая на боках переходила в темную окраску панцирных наростов. Глаза твари были маленькими, глубоко сидящими. Эти существа плохо видели, зато замечательно реагировали на звук: для этого на одном уровне с пастью, ближе к основанию короткой шеи, у тварей были специальные внешние мембранные перепонки по три штуки с каждой стороны. Пасть у ингуры выглядела узкой по сравнению со всем остальным телом, но клыки были очень острыми и вогнутыми внутрь, что позволяло проклятым созданиями держать добычу стальной хваткой, не позволяя вырваться. Такой узкой пасти было достаточно, чтобы вцепиться в горло хетай-ра и не отпускать, пока жертва не истечет кровью. И именно в горло твари и предпочитали целиться.
Ингура практически сразу же заметила отрубленную руку и, явно оголодавшая, бросилась к добыче.
– Kzheomon-shate, Ewan’Lin! – скороговоркой восславила богиню Лантея, сложив пальцы в нужном знаке.
В узком проходе возникла непрозрачная песчаная стенка, отсекая одну особь от остальных. На самом деле это был простейший магический щит, который создавался быстрее всего в ее арсенале, именно поэтому хетай-ра выбрала его. Хотя ей, конечно же, хотелось полностью закупорить проход, запечатав пещеру, но на заклинание, позволявшее раскалить песок и придать ему нужную форму, уходило время, которым она совершенно не располагала.
Тварь, оказавшаяся в ловушке, яростно заревела, мгновенно обнаружив неприятеля, и тараном бросилась в сторону Лантеи, выставив массивный рог. Девушка, выхватывая нож, сосредоточила все внимание на приближавшемся противнике, забыв о существовании остального мира на минуты битвы. Она хорошо знала, что ингуры имели несколько уязвимых мест: горло, живот и слуховые мембраны. Прочная чешуя и пластины хорошо защищали от любых ударов, а вот попадание в слабые точки могло мгновенно убить тварь. Поэтому хетай-ра не собиралась уходить с пути мчавшегося на нее существа или бежать навстречу. Как только толстый белый рог почти достиг живота Лантеи, она резким движением развернула свой корпус, одновременно с этим пропуская руку с ножом под горлом разъяренной ингуры и мгновенно рассекая ей глотку. Тварь завизжала, и кровь забулькала в пасти, брызгая во все стороны, ее когти заскребли по песчанику. Девушка отскочила в сторону, не желая в последнюю минуту агонии ингуры все же получить рогом себе в живот. Скоро все закончилось: вместе с кровью из существа вышла и жизнь.
