полная версия

Сборник статей
Революции в России. Теория и практика социальных преобразований

Полная версия

Формирование восточной политики большевиков

Сафронов Б.В.

Аннотация. Статья посвящена вопросам развития мировой революции и изменению в связи с этим восточной политики большевиков, обусловленному тем, что на Востоке разгоралось пламя национально-освободительной борьбы против колонизаторов, которая перерастала в национальные революции, наносившие удар по капиталистической системе.

Ключевые слова: революция, нации, колониализм, гражданская война, национально-освободительное движение.

FORMATION OF THE EASTERN POLICY OF THE BOLSHEVIKS

Safronov B.V.

Abstract. The article is devoted to the development of the world revolution and the change in the Eastern policy of the Bolsheviks in this regard, as in the East the flame of the national liberation struggle against the colonialists, which grew into national revolutions that struck a blow to the capitalist system.

Keywords: revolution, nation, colonialism, civil war, national liberation movement.

После победы Октябрьской революции среди многочисленных задач, стоявших перед победителями, был вопрос о мировой революции, и тогда В.И. Ленин писал: «А мы никогда не скрывали, что наша революция только начало, что она приведет к победоносному концу только тогда, когда мы весь свет зажжем таким же огнем революции»²¹⁵. Победоносная русская революция требовала воплотить в практику идею мировой революции, о которой Маркс и Энгельс писали еще в 1846 г. в работе «Немецкая идеология». Авторы считали, что переход к коммунизму возможен только в результате мировой революции, которая должна произойти одновременно в большинстве господствующих стран капитала.

В.И. Ленин в работе «О лозунге Соединённых Штатов Европы» внес существенные поправки в марксистскую теорию: «Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих странах или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране»²¹⁶. Победа Октября потребовала и пересмотра внешней политики Советской России.

Новые принципы во взаимоотношениях с другими государствами были озвучены в Декрете о мире, принятом на Втором съезде Советов 26 октября 1917 г. Был провозглашен принцип самоопределения народов. 8 ноября 1917 г. в Обращении Советского Правительства к послам союзных держав было сказано: «Предложение перемирия и демократического мира без аннексий и контрибуций на основе самоопределения народов»²¹⁷.

Это произвело огромное впечатление на народы всего мира, особенно на народы Востока, находившиеся под колониальной зависимостью передовых западных держав.

Были предприняты реальные шаги по выполнению принципов, провозглашенных в первых документах Советской власти.

Революция, победившая в России, привела к росту революционного движения во всем мире. Оценивая ситуацию, сложившуюся после победы Октября, В.И. Ленин в марте 1918 г. говорил: «Революция придет не так скоро, как мы ожидали. Это история доказала, это надо уметь взять как факт, надо уметь считаться с тем, что мировая социалистическая революция в передовых странах не может так легко начаться, как началась революция в России»²¹⁸.

Страны Востока, находившиеся под колониальным господством и жестоко эксплуатируемые, к началу ХХ в. созрели для революций. Капитализм сам создавал такие условия, формируя рабочий класс и национальную буржуазию. Революция в России всколыхнула Восток. Особенно это коснулось стран, граничивших с бывшей Российской империей.

С победой Октябрьской революции многие народы Востока связывали свою мечту об обретении национальной самостоятельности, полном освобождении от колонизаторов и создании своих собственных, независимых и свободных от капиталистической эксплуатации, стран. Пример русской революции вдохновил их. Они увидели в этой революции выход из того угнетенного состояния, в котором находились продолжительное время. Эти страны увидели в Советской России оплот, на который они могли опереться в своей борьбе против метрополий. Угнетенные народы Востока рассчитывали на помощь большевиков в этой борьбе. И они не ошиблись.

20 ноября 1917 г. было принято обращение «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока», в котором говорилось: «Вы сами должны быть хозяевами ваших стран! Вы сами должны устроить свою жизнь по образу своему и подобию!»²¹⁹.

Реализация новой политики по отношению к странам Востока началась сразу после победы революции. Россия приняла решение о выводе своих войск с территории Персии и захваченных территорий Турции.

Для многих народов Востока лозунг о праве наций на самоопределение позволял вести борьбу за национальное освобождение и обретение независимости. Используя этот революционный порыв, охвативший многие страны, Советская Россия оказала поддержку народам Востока. В первую очередь это было сделано в отношениях с Афганистаном и Персией. 14 января 1918 г. в ноте, направленной правительству Персии, объявлялось о прекращении англо-русского соглашения 1907 г. «как направленного против свободы и независимости персидского народа»²²⁰. 27 марта 1919 г. советское правительство признало независимость Афганистана и согласилось установить дипломатические отношения.

События, происходившие на Востоке в 1919–1920 гг., говорили о том, что влияние победы Великой Октябрьской социалистической революции на борьбу народов Востока имело решающее значение. С каждым днем продолжала расширяться борьба народов Индии и Китая, Персии и Афганистана за достижение национальной независимости. В этот период Советское правительство было вынуждено решать вопросы, связанные с Гражданской войной, и не могло оказать полноценную помощь борющимся народам Востока.

Практическая реализация этой помощи началась в 1921 г. 26 февраля 1921 г. был заключен договор между Российской Социалистической Федеративной Советской Республикой и Персией. Провозглашались новые принципы взаимоотношений между странами, основанные на решениях, принятых и провозглашенных Советским правительством после победы Октябрьской революции.

Помощь народам Востока заключалось не только в продвижении лозунгов, родившихся в революционной борьбе, она носила со стороны охваченной Гражданской войной Советской России и военный характер. Выступая 28 февраля 1921 г. на заседании Пленума Московского Совета рабочих и крестьянских депутатов, В.И. Ленин сказал: «И если народы Востока до сих пор были только овечками перед империалистическими волками, то Советская Россия первая показала, что, несмотря на ее неслыханную военную слабость, протянуть к ней когти и зубы не так-то легко»²²¹.

Таким образом, переориентация реализации идеи мировой революции на Восток доказала состоятельность представлений об объективности революционного процесса. Борьба народов Востока, вдохновленных успехом Великой Октябрьской революции и деятельностью Советского государства, его поддержкой национально-освободительной борьбы угнетенных народов, привела в конечном итоге к разрушению мировой колониальной системы и новому развитию мирового сообщества, где народы Востока стали равной силой с развитыми мировыми державами.

Геополитическая роль Французской и Русской революций в мировом цивилизационном процессе

Шепелев М.А.

Аннотация. Великая Французская революция рассматривается в качестве «водораздела» между эпохами высокой культуры и цивилизации как процесса ее разложения в истории Запада, а Великая Русская революция – как первый глобальный индигенизационный проект, положивший начало процессу исторического реванша Незапада.

Ключевые слова: Великая Французская революция, Великая Русская революция, цивилизация, универсализм, модернизация, индигенизация.

THE GEOPOLITICAL ROLE OF THE FRENCH AND RUSSIAN REVOLUTIONS IN THE WORLD CIVILIZED PROCESS

Shepelev M.A.

Abstract. the Great French revolution seen as a “Rubicon” between eras of high culture and civilization as a process of degradation in the history of the West, and the Great Russian revolution – how the first global indigenizational project which began the process of historical revenge of the Non-West.

Keywords: the Great French revolution, the Great Russian revolution, civilization, universalism, modernization, indigenization.

Общность черт великих классических революций эпохи Модерна уже в разгар революционных событий в России привлекала к себе серьезное внимание. Не случайно, например, сначала Ленина сравнивали с Робеспьером, а затем Сталина – с Бонапартом. Осознавая наличие многих параллелей, отражающих общую логику революционного процесса, и большевики, и их противники прямо обращались к французскому революционному наследию, говоря словами К. Маркса, «для того, чтобы найти снова дух революции, а не для того, чтобы заставить снова бродить ее призрак»²²²: взять хотя бы названия «Учредительное собрание», должности «комиссаров» или избранное противниками революции наименование «белые». Однако помимо стилистической общности и наличия общей структурной логики в двух великих революциях, существует и определенная преемственность в плане их места и роли в мировом цивилизационном процессе.

Дело в том, что Великая Французская революция являет собой знаковый рубеж в истории Запада, а именно «водораздел» между эпохами высокой культуры и цивилизации в шпенглеровском значении этих понятий (не случайно он датировал 1800 г. вступление Запада в первую фазу цивилизации). Ликвидация «Старого порядка» с заменой абсолютизма и легитимизма народным суверенитетом и демократическим национализмом, отменой сословных привилегий, утверждением принципа единых для всех норм, созданием массовой «народной» армии на основе всеобщей воинской обязанности, введением всеобщего избирательного права и первыми проявлениями политики дехристианизации, воплощают завершение длительного периода поступательного движения высокой культуры Запада и начало ее инволюции в цивилизацию. Важнейшую роль в «запуске» этих процессов, безусловно, сыграли создание революционной Коммуны в Париже и установление якобинской диктатуры, не случайно считающейся вершиной Великой французской революции. И именно эти тенденции в дальнейшем получат развитие в европейской политике, экономике и культуре (что особенно очевидно с началом второй фазы цивилизации после 2000 г.). Все это позволяет говорить о том, что эта революция была не только социальной в традиционном понимании, но и цивилизационной (в специфическом шпенглеровском понимании).

Особенно стоит в связи с этим обратить внимание на процесс дехристианизации. Очевидно, что высокая культура Запада основана на христианской традиции (хотя и вобравшей в себя многие элементы античной культуры). И хотя с завершением эпохи религиозных войн религия была вытеснена на периферию светской общественной жизни, тем не менее христианские мировоззренческие установки, моральные нормы и ценности по-прежнему играли ключевую роль в повседневной жизни европейцев. Локальные антихристианские выступления время от времени встречались и в дореволюционном прошлом, но именно в революционной Франции была впервые предпринята попытка сделать дехристианизацию (и даже шире – детеизацию) частью государственной политики. Правда, на практике отношение власти к религии и священнослужителям было весьма различным в разных частях страны, а под давлением М. Робеспьера кампания дехристианизации была вскоре в значительной мере свернута, однако сам факт ее проведения уже был сигналом, обозначавшим принципиально новые тенденции в развитии Запада (можно сказать, открылось новое «окно Овертона»). Именно этот процесс, начало которому положила революционная Коммуна во главе с Шометом, получив развитие в ХIХ–ХХ вв., привел Запад к его нынешнему состоянию абсолютно релятивистского и даже воинствующе-секулярного общества, в котором под прикрытием «толерантности» преследуются внешние демонстрации христианского вероисповедания, а помещения церквей превращаются в магазины и отели.

В геополитическом смысле Великая Французская революция означала существенный пересмотр традиционных европейских представлений об организации международных отношений с позиций революционного универсализма, в дальнейшем получившего развитие в США (хотя сами революционные события и успехи революционных армий Франции напугали американских «отцов-основателей» не меньше, чем европейских монархов). Особенно примечательны четыре пункта, внесенного Робеспьером 24 апреля 1793 г. в Конвент проекта Декларации прав человека и гражданина, которые гласили: «1. Люди всех стран – братья, а различные народы должны помогать друг другу по мере возможности, как граждане одного государства. 2. Тот, кто угнетает один народ, заявляет себя врагом всех. 3. Ведущие войну с народом, с целью задержать успехи свободы и уничтожить права человека, должны подвергнуться преследованию всех, не только как обыкновенные враги, но как убийцы и бунтовщики – разбойники. 4. Короли, аристократы, тираны, кто бы они ни были, суть рабы, возмутившиеся против верховного повелителя земли, т.е. человеческого рода»²²³. Под всеми этими пунктами (если убрать упоминание о королях и аристократах) вполне могли бы подписаться и Вильсон, и Буш-младший, и Обама, чтобы использовать их для целей «нового мирового порядка» и «глобальной демократической революции».

Революция во Франции разворачивалась в атмосфере длительного англо-французского противоборства и во многом сама была его результатом, так как именно вызванное им финансовое истощение вынудило короля созвать Генеральные штаты, после чего «процесс пошел». Он подпитывался поначалу недовольством неспособностью «Старого режима» использовать во французских интересах даже поражение, нанесенное Британии в войне 1781– 1783 гг. Поэтому не так уж парадоксально выглядит тот факт, что «именно несчастный Людовик XVI, окончивший жизнь на гильотине, был единственным из Бурбонов, кому удалось выиграть войну против Англии»²²⁴.

В развернувшемся с новой силой противостоянии Британия выступала в качестве консервативной, а Франция – революционной силы, но не только в социально-политическом, а и в геополитическом смысле. Британская корона защищала стабильность пространственного порядка, который был положен в основу современной мировой системы, тогда как республиканская Франция впервые выступила носителем универсалистских тенденций, подорвавших этот порядок в начале ХХ в. В этом смысле революционные и наполеоновские войны представляли собой незавершенную геополитическую революцию. И все же влияние Великой Французской революции распространилось по всему западному миру и охватило даже Латинскую Америку, где революционные идеи способствовали Освободительной войне против испанского господства.

Но то, что не удалось Робеспьеру и Наполеону в борьбе с британским гегемонизмом, удалось Ленину и, особенно, Сталину – творцам первого в мире социалистического государства, ставшего ядром альтернативной «мировой социалистической системы». Благодаря им Великая Русская революция превратила гомогенную, неконкурентную мировую систему в гетерогенную, конкурентную. При этом она положила начало длительной эпохе идеологических войн. Идеологи большевизма выдвинули в 1920-е гг. два ключевых тезиса, которые легли в основу советской стратегии идеологической войны – тезис о строительстве социализма в одной отдельно взятой стране и тезис о мирном сосуществовании государств с противоположным общественным строем как форме классовой борьбы. Провозглашая отказ от прямого военного столкновения с капиталистическими странами, концепция «мирного сосуществования» делала акцент на тактике мирной дипломатии посредством активного маневрирования, привлечения на свою сторону колеблющихся, «игры на межимпериалистических противоречиях», с опорой на поддержку мирового пролетариата и угнетенных наций, в интересах укрепления позиций социализма. Такое понимание «мирного сосуществования» не устраняло коренной противоположности между социализмом и империализмом, не отменяло борьбы между ними, но стимулировала дух состязательности, конкуренции. А без него едва ли у западных элит возникло бы стремление к социальным реформам, воплотившееся в построении «государства всеобщего благосостояния»: показательно, что с исчезновением конкуренции двух систем рухнула и данная модель.

Геополитическим итогом политики Сталина стало превращение СССР в самодостаточную, конкурентоспособную, лидирующую на мировом уровне цивилизацию, одну из двух мировых сверхдержав. Именно благодаря Сталину Великая Русская революция стала первым глобальным индигенизационным проектом, хотя едва ли замышлялась «ленинской гвардией» именно таким образом. Под индигенизацией понимается процесс адаптации техносферы традиционными цивилизациями к собственным культурным особенностям, который является основой утверждения незападных культурных ценностей, укрепления цивилизационной независимости незападных обществ в современном мире. Достаточно упрощенным, но в целом адекватным определением индигенизации является «модернизация без вестернизации».

Реализации этого курса под руководством Сталина в СССР способствовали принятие тезиса о строительстве социализма в одной отдельно взятой стране, прекращение политики воинствующего атеизма и достижение примирения с РПЦ, а также борьба с «безродным космополитизмом», что успешно сочеталось с программами индустриализации и реализацией ядерного проекта. Этот курс явно обозначился в годы Великой Отечественной войны и после ее победоносного завершения, с превращением СССР из единственного социалистического государства в центр растущего социалистического содружества. С его появлением и расширением социализм в сущности стал идеологическим инструментом осуществления глобального индигенизационного проекта. Особую роль в его распространении сыграла поддержка социалистической революции в Китае, благодаря чему Сталин создал для СССР с провозглашением КНР мощного союзника в Азии. Понимая, что с Китаем невозможно вести себя так же, как с малыми странами Восточной Европы, Сталин взял курс на формирование стратегического союза Москвы и Пекина, основанного на признании особой самостоятельной роли КНР и ее специфических национальных интересов. Вообще, в известном смысле окончанием Великой Русской революции можно считать ХХ съезд КПСС и последовавший за ним разрыв с Компартией Китая: после этого верх берет ревизионизм, переросший в контрреволюцию 1991 г.

Следует отметить, что термин «индигенизация» стали использовать западные христианские миссии на заре Нового времени, он связывался прежде всего с переводом евангелических текстов на языки местных жителей, что облегчало вовлечение неофитов в христианские церкви (в этом смысле символично, что Сталин учился в православной духовной семинарии). Сегодня западная церковь почти не обращается к этому принципу, который сделал возможным появление так называемой аборигенной церкви, прочно привязанной к культурно-цивилизационным установкам определенной местности, но зато его давно взяли на вооружение соперничающие идеологические течения. В более широком культурном смысле индигенизация означает стремление видеть мир сквозь призму собственной культуры, или, иначе говоря, «глазами своего бога». Она способствует сохранению необходимого оптимума культурного разнообразия в мире, поддержанию альтернативных экономических укладов и воспроизводству привычных образов жизни.

Индигенизация предусматривает привлечение лишь тех элементов моделей модернизации, которые проходят оценку незападной системой на возможность их согласования и взаимодействия с традициями, созвучными культуре модернизирующегося общества. Процесс индигенизации в современных условиях является вариантом адаптации незападных систем к стремительно меняющемуся миру, к окружению, которое собственными изменениями бросает вызов соседям, и этот вызов должен быть воспринят и использован для дальнейшего совершенствования и развития.

Индигенизация означает, что привнесенные экономические и политические практики приобретают специфическую цивилизационную окраску, вписываются в конкретную цивилизационную систему в соответствии с ее нормами и иерархией ценностей. Классическими примерами процессов индигенизации является построение «социализма с китайской спецификой», становление японского, сингапурского и других восточных альтернативных капитализмов, и конечно же, «большевизация» коммунистического проекта в Советской России. Думается, что в этот ряд следует поставить и такие режимы, как франкизм и перонизм, сочетавшие модернизацию в ее технократическом понимании с национально-консервативной политикой. Но появление всех этих моделей так или иначе было обусловлено импульсом, который привнесла в мировую историю Великая Русская революция: без нее не появилась бы идеологическая альтернатива длительной монополии либерализма, создавшая конкурентную среду, в которой стали состязаться различные социально-экономические и политические проекты.

Именно Великая Русская революция активно способствовала «пробуждению Азии» и подъему национально-освободительных движений, приведших к крушению мировой колониальной системы и широкому распространению индигенизационных процессов (проекты арабского, африканского, индийского, индокитайского, индонезийского, индеанского социализма, «социализма с китайской спецификой», воплощавшиеся с разной степенью успешности). Результатом активизации процессов индигенизации в современном мире стало значительное усиление культуроцентризма, который становится своеобразным средством профилактики опасных вирусов неолиберализма и ответом на вызовы глобализма с его попытками насильственной унификации мира по западным стандартам.

В политической сфере «индигенизации способствует демократический парадокс: принятие незападными обществами западных демократических институтов поощряет и дает дорогу к власти национальным и антизападным политическим движениям». Это подтверждает, что цивилизационный стиль и традиции оказываются сильнее демократических квазиуниверсалий западного сорта, что отмечает С. Хантингтон, когда говорит, что «демократизация вступает в конфликт с вестернизацией, а демократия по своей сути является процессом, ведущим к защите местнических интересов, а не космополитизации»²²⁵.

Так что, хотя проект строительства социалистического общества в СССР был сорван, а социалистическое содружество оказалось разрушенным, Великая Русская революция все же имеет колоссальное всемирно-историческое значение. Если Великая Французская революция стала для Запада «Рубиконом» между высокой культурой и цивилизацией, то Великая Русская революция положила начало процессу исторического реванша Незапада над надломившимся западным миром. Не случайно классики евразийства тогда говорили об «исходе к Востоку», усматривая роль большевизма (как русской реакции на два столетия вестернизации) в том, чтобы поддержать национально-освободительные движения и возглавить поход против западной гегемонии (или можно выразиться иначе – движение за постсовременную мировую систему). То обстоятельство, что это движение шло под знаменем социализма – идеологии западного происхождения, причем исторически и ценностно наиболее близкой либерализму – не только не меняет его сути, но и демонстрирует восстановление способности незападных обществ абсорбировать и трансформировать западные идеологические влияния, используя их для защиты и продвижения собственных культурных ценностей, для укрепления своей самобытности перед лицом унификационных вызовов западоцентричной глобализации.