полная версия

Сборник статей
Революции в России. Теория и практика социальных преобразований

Полная версия

Рукопись этих мемуаров, озаглавленных «Моя жизнь и мои современники», как сообщал сам Смит, была начата где-то после 1933 г. и закончена, по-видимому, в 1937 г. Оригинал (машинописный текст) находился во владении сына автора – Сергея Оболенского, который предоставил копию Смиту. Тексту публикации предшествовала вводная статья Смита, в которой он дал краткий историографический обзор и оценку уже известных нам предшествующих публикаций, а также анализ источников, таких как воспоминания Милюкова, Каткова, Керенского и письма Кусковой⁵¹⁸.

Спустя некоторое время Н. Смит принял предложение Нины Берберовой о совместной деятельности с целью осведомлять друг друга о своих открытиях в области изучения масонской проблематики. Они вместе работали в Париже, в русском масонском архиве (1922–1970), в архиве Керенского, в Исследовательском Центре Гуманитарных наук Техасского университета в Остине, в архиве Г. Гувера, в Стэнфорде над коллекцией Николаевского.

В Париже Смит и Берберова предприняли попытку систематизировать и классифицировать весь полученный ими материал. Материалы четырех тяжелых ящиков они разложили в семнадцать нормальных коробок и сделали каталог всех фондов на двух языках, разложив при этом в алфавитном порядке личные бумаги в тридцать папок. Русский масонский архив, над которым работали оба исследователя, был вывезен накануне падения Парижа сыном одного известного хирурга, русского эмигранта, который он вернул приблизительно сорок лет спустя (имена обоих нигде не указываются). В 1985 г. по итогам их совместной деятельности Смит написал статью «Political Freemasonry in Russia, 1906–1918: A Discussion of Sources»⁵¹⁹ («Политическое масонство в России, 1906–1918: обсуждение источников»).

На данном этапе актуальность масонской проблемы историк видел, прежде всего, в недостаточности источниковой базы. В связи с этим автор ставил перед собой две цели: во-первых, выявить и рассмотреть главные, основные источники, необходимые для изучения масонства; во-вторых, представить некоторые уже известные факты из ранее выявленных материалов.

В целом, Н. Смит считал, что русское масонство после перерыва в три четверти века (с момента запрета Александром I в 1822 г.) вновь появилось зимой 1910–1911 гг., когда членом масонского ордена стал князь В.А. Оболенский. Данная концепция, с одной стороны, явилась результатом критического, сравнительного анализа источников личного происхождения, а с другой, следования данным одного из них – отрывку из воспоминаний князя В.А. Оболенского, где речь шла о масонах⁵²⁰.

Первоначально, сопоставив публикацию Б. Элькина и письма Е.Д. Кусковой, а также книгу А.Ф. Керенского, в которой тот писал, что масонская организация, которой он принадлежал, не имела ни списков, ни каких-либо писем, отчетов и протоколов, Смит констатировал, что у Кусковой и Керенского речь шла о других масонах, нежели у Б. Элькина. Однако версию о возможно двух масонских движениях в России в начале ХХ в. Смит не подтвердил на основании данных, полученных из воспоминаний князя. Опубликованный Смитом отрывок содержал в себе доказательства и того, что масоны не помышляли о мобилизации народа на восстание и не играли какой-то согласованной, единой роли после создания Временного правительства.

Спустя почти двадцать лет после выхода первой статьи появилась новая статья Смита, в которой автор выделял пять категорий источников по масонству и обсуждал каждую из них по очереди, двигаясь от частного к общему. При обсуждении он обращался к трем определенным фазам в развитии русского масонства. В основу данной периодизации автором был положен принцип выделения так называемых переломных этапов в эволюции масонства⁵²¹.

Первая фаза, которую выделял Н. Смит, относилась к 1906– 1910 гг. и была связана с деятельностью самого активного инициатора «нового» масонства в России, хорошо известного ученого и умеренно либерального политика М. Ковалевского. На данном этапе новая масонская организация являлась ветвью французского масонства и занималась соблюдением его ритуалов. Между первой и второй фазами произошел явно ложный роспуск масонской организации или специально мнимая приостановка ее деятельности. С помощью проведения внутрипредметных связей Н. Смит отмечал, что данный факт напомнил ему подобное развитие и в декабристском движении, когда такой шаг предпринимался с целью очистки членов и усиления чисто политической линии в масонском движении.

Ко второй фазе (1910–1918 гг.) автор относил новое общество членов масонской организации, которое он называл «организацией А.Ф. Керенского» в честь самого видного в тот период лидера, порвавшего все связи с «Великим Востоком» в Париже. Это чисто политическое объединение, использовавшее масонство как фирму для достижения своих целей.

Наконец, третья фаза представляла собой деятельность масонов в эмиграции после большевистской революции. Данный этап представлял для Смита лишь косвенный интерес⁵²².

В целом, между 60-ми и 80-ми годами прошлого века в зарубежной историографии по масонству наблюдался некоторой застой. Переломным моментом явился 1974 г. В советской историографической науке началась борьба между классовостью и «новыми веяниями» в оценке движущих сил революции (дискуссия была положена книгой Н. Яковлева «1 августа 1914»⁵²³). На Западе в 1974–1975 гг. вышли две книги – американского экономиста и политика, специализировавшегося на исследовании механизмов власти, войн и революций, Энтони Саттона «Уолл-стрит и Большевистская революция»⁵²⁴ и американского исследователя Л.Н. Кея «Мировой заговор»⁵²⁵ (первоначально – брошюра, переизданная в 1993 г.), которые имели много общего в методологическом и концептуальном плане. Обе книги представляли собой преимущественно разоблачительные исследования, направленные против тайных структур власти, господствующих и в настоящее время в США и других странах.

Э. Саттон получил образование в университетах Лондона, Геттингена и Лос-Анджелеса. Он работал и одновременно занимался исследовательской деятельностью в Гуверовском институте по проблемам войны, революции и мира, а затем – в Калифорнийском государственном университете, был сотрудником журнала «Обзор сведений по перспективным технологиям», выходящего в Сан-Франциско. В 1984 г. в Аризоне была опубликована его новая книга «Как орден организует войны и революции»⁵²⁶, переизданная в Москве лишь в 1995 г. В основу третьей главы данного исследования были положены наиболее ценные материалы и выводы автора из его первой книги⁵²⁷.

В свою очередь, «Скрытая рука» – первая часть книги Л.Н. Кея⁵²⁸ – излагала положения известной книги генерала графа А.В. Череп-Спиридовича о заговоре против России. В ней раскрывалось участие семейства Ротшильдов в европейской политике XIX–ХХ столетий. Вторая часть, посвященная настоящему времени, о тактике и стратегии международных банков, свидетельствующая о том, что борьба за власть над миром привела к созданию новых транснациональных структур, таких как Бильдербергский клуб и Трехстороння комиссия⁵²⁹.

Важно отметить, что в 1980-е гг. читательский и исследовательский интерес к масонству возрос с невиданной силой в связи с разразившимся международным скандалом, связанным с подрывной работой тайной масонской ложи «Пропаганда-2» («П-2») в Италии. Мировая общественность была глубоко потрясена тем, что в Италии на протяжении нескольких десятилетий существовало как бы «государство в государстве», и вынуждена была в связи с этим обратиться к внутренним проблемам своих стран⁵³⁰.

Однако исследовательскую деятельность по масонской проблеме, как и раньше, затруднила недостаточность источниковой базы. Если сохранились уже хорошо известные источники личного происхождения (мемуары, воспоминания, письма, интервью), то, ввиду специфичности характера масонской организации, исследователи так и не смогли использовать делопроизводственные документы. Исключением являлись разве что документы явно масонского происхождения, представлявшие собой списки членов двух первых русских лож «Возрождение» и «Полярная звезда» в Москве и Санкт-Петербурге. Бывший масон, эмигрант Б. Элькин приобрел эти материалы у своего «русского друга», который, в свою очередь, купил их в одной книжной лавчонке в Париже (в дальнейшем автор использовал их для написания своей статьи).

В результате в 1983 г. другой исследователь – Барбара Нортон – в своей статье «Russian Political Masonry and the February Revolution of 1917»⁵³¹ («Российское политическое масонство и Февральская революция 1917 года») отмечала, что к середине 80-х гг. ХХ в. проблема возникновения «нового» (политического) масонства в России продолжала оставаться открытой. В связи с тем, что большинство историков традиционно относило его появление ко второму десятилетию ХХ в., Нортон решила сопоставить все возможные варианты датировки с целью выявления объективности данного утверждения. Для этого она предприняла попытку комплексного критического анализа всех доступных изучению источников личного происхождения: письма Кусковой к Дану и Вольскому, воспоминания Керенского, Мельгунова, Арансона, Милюкова и Оболенского. С помощью аналогий и метода сравнения Нортон пришла к выводу, что существовали свидетельства более раннего возникновения политического масонства в России, а именно – в 1901–1902 гг.⁵³²

При определении такого рубежа автор апеллировала к мнению Е.Д. Кусковой, которая в своих письмах утверждала, что политическая организация масонов появилась сразу же на рубеже веков и была основана теми же лицами, которые впоследствии образовали «Союз освобождения» – организацию российских либералов и радикалов, послужившую орудием для возникновения революции 1905 г.⁵³³

Вместе с тем, в письмах Кусковой сообщалось, что кроме нее самой и ее мужа С.Н. Прокоповича, основателями политического масонства в России были и радикалы Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, С.Л. Франк, Б.А. Кистиаковский, П.Б. Струве, В.В. Водовозов, а также более известные как либералы князь П. Долгоруков, М.М. Ковалевский, Ф.И. Родичев, И.И. Петрункевич, Н.Н. Львов, В.И. Вернадский.

Подвергнув критическому анализу письма Кусковой, Б. Нортон пришла к выводу, что целиком и полностью доверять данному источнику не представлялось возможным. Воспоминания были написаны Кусковой, когда ей было за 80 лет, поэтому Нортон ставила под сомнение ее способность достоверно и точно воспроизводить все детали и подробности, связанные с фактом возникновения политического масонства в России⁵³⁴.

При дальнейшем сравнительном анализе других источников личного происхождения исследователь отмечала ряд противоречий в их содержании. Например, Оболенский, который присоединился к политическому масонству в 1910 г., в своих воспоминаниях предполагал, что эта организация возникла не сразу на рубеже веков, а немного позже. Напротив, Керенский – политический масон с 1912 г. – полностью присоединился к мнению Кусковой, которая писала, что политическое масонство в России начало свое существование после поражения революции 1905 г., а точнее – в период связанных с ним репрессий, в 1907–1908 гг. В связи с этим противоречие в свидетельстве Кусковой для Нортон было более чем очевидно⁵³⁵.

С другой стороны, исследователь полагала, что Е.Д. Кускова могла просто обращаться к разным этапам в истории эволюции масонской организации в России. Исходя из данного предположения, Б. Нортон считала возможным рассматривать период с 1901–1902 гг. как начальный этап в эволюции масонства в России, когда оно существовало в своей зачаточной, неразвитой форме. Проводя внутрипредметные связи, автор поднимала вопрос о его преемственности традиционному франкмасонству, запрещенному в 1822 г. и возродившемуся в канун первой русской революции. Отсюда следует, что Б. Нортон в своей статье полностью восприняла версию Кусковой относительно времени возрождения масонства в России⁵³⁶.

Подводя итог всему вышесказанному, следует отметить, что вопрос, связанный с возникновением «нового» (для нас совершенно точно очевидно – политического) масонства в России, а, следовательно, с его новым этапом развития, оставался до конца невыясненным зарубежными авторами и поэтому дискуссионным. Все историки предлагали свои, в равной степени логичные периодизации «возрожденного» масонства, не затрудняясь, в большинстве случаев, определить даже точную дату, момент, после которого масонские ложи нельзя было рассматривать как филантропические и мистические организации.

В целом можно было выделить общие, характерные для всех авторов позитивистские приемы и методы работы с источниками. При этом обращение к одним и тем же источникам не означало, что авторы должны были прийти к одинаковым выводам. Например, Л. Хаймсон и Б. Нортон в своих исследованиях в большей степени обращались к воспоминаниям Е.Д. Кусковой, однако переломным этапом эволюции масонства у Хаймсона был 1912 г., а у Нортон, скорее, 1907–1908 гг.⁵³⁷ Отсюда следует, что Хаймсон в своей статье использовал метод сочетания одних источников с другими.

С другой стороны, четкое следование содержанию источника, а точнее точке зрения, которую высказывал в нем его автор, нередко приводило к совпадению позиций исследователя и создателя источника. Примером могла служить статья Н. Смита⁵³⁸, в которой автор полностью воспринял версию возрождения масонства в России, высказанную в своих воспоминаниях князем В.А. Оболенским. Таким образом, выводы, к которым приходили авторы относительно изучения данной проблемы, зависели не столько от выбранных ими источников, сколько от работы с ними, а точнее – от методов и приемов их исследования.

Новым рубежом в изучении вопроса возрождения «нового» (политического) масонства в России в начале ХХ в. стали исследования начала 1990-х гг., когда данной проблематикой активно стали заниматься не только представители англо-американской исторической науки. В 1990 г. в журналах «Вопросы истории» и «Историки отвечают на вопросы» польский историк, профессор Людвиг Хасс опубликовал две статьи «Еще раз о масонстве в России начала ХХ века»⁵³⁹ и «Русские масоны первых десятилетий ХХ века»⁵⁴⁰, в которых автор стремился преодолеть распространенные стереотипы, навязанные общественному мнению в связи с масонством, и показать его истинный исторический облик в максимально возможных для исследователя полноте и конкретности.

В 1991 г. на страницах журнала «Наш современник» со статьей «Мир, в котором оказалась эмиграция, или чего боялись правые»⁵⁴¹ выступил видный представитель «третьей волны» русской эмиграции Михаил Назаров, живший и работавший в то время в Мюнхене. Его статья представляла собой одну из глав его книги «Миссия русской эмиграции»⁵⁴², в которой автор стремился показать не только позицию правых, но и миссию всего русского зарубежья, определявшуюся, по его мнению, как уникальностью ситуации на родине, так и не в меньшей степени – состоянием мира, в котором русской эмиграции пришлось существовать и, следовательно, познавать сущность различных общественных систем: социализма, капитализма, нацизма.

Евразийская концепция Октябрьской революции в трудах П.Н. Савицкого ⁵⁴³

Матвеева А.М.

Аннотация. Интерес к анализу революционных процессов на современном этапе вызван целой чередой так называемых цветных революций. Многие ученые полагают, что это квази-революции и для определения их подлинной сущности обращаются к опыту революций прошлого. Среди них своей масштабностью выделяется Великая Октябрьская революция 1917 г. В статье рассматривается геополитический подход к анализу этого величайшего события ХХ в. Он был сформулирован экономистом и географом П.Н. Савицким в 1920–1930-е гг. на базе созданного при его непосредственном участии движении евразийцев. В статье выявляются как ошибочные положения концепции Савицкого, так и те серьезные и обоснованные выводы, которые могут быть востребованы в современной России для воссоздания целостной научной картины революции 1917 г. и развития познаний о сущности тех процессов в современном мире, которые именуют цветными революциями.

Ключевые слова: Октябрьская революция 1917 г., геополитика, цветная революция, СССР, этатизм, П.Н. Савицкий, правящий отбор, большевизм, евразийство.

THE EURASIAN CONCEPT OF THE OCTOBER REVOLUTION IN P.N. SAVITSKY'S WORKS

Matveeva A.M.

Abstract. Interest in the analysis of revolutionary processes at the present stage is attracted by the whole series of so-called color revolutions. Many scientists believe that it is quasi-revolutions and for definition of their original entity address experience of revolutions of the past. Among them the scale selects the Great October revolution of 1917. In article geopolitical approach to the analysis of this greatest event of the XX century is considered. It was formulated by the economist and the geographer P.N. Savitsky in the 1920–1930th on the basis of created with its direct participation the movement of Eurasians. In article both wrong provisions of the concept of Savitsky, and those serious and valid conclusions which can be demanded in modern Russia for reconstruction of a complete scientific picture of revolution of 1917 and development of knowledge about an entity of those processes of the modern world which name color revolutions come to light.

Keywords: October revolution of 1917, geopolitics, color revolution, USSR, etatism, P.N. Savitsky, ruling selection, Bolshevism, eurasianism.

На современном этапе мир переживает период цветных революций. Многие исследователи подчеркивают, что это революции не настоящие, а в сущности своей это геополитические операции, инспирированные США и направленные на слом суверенитета государств. Для проведения демаркационной черты между революцией подлинной и квази-революцией все более становится востребованным опыт изучения самой яркой революции во всемирно-историческом масштабе и вместе с тем грандиозного геополитического события – Великой Октябрьской социалистической революции.

Геополитический подход к анализу революционных процессов в контексте актуальных международных проблем сегодня является одним из самых востребованных. Впервые он был применен в работах лидера Евразийского движения Петра Николаевича Савицкого. Его геополитическая концепция разрабатывалась по «горячим следам» Октябрьской революции, в 1920–1930-е гг. Суть ее заключается в том, что определяющим фактором развития и функционирования государства является географическое пространство или естественная среда развития, в котором оно (государство) исторически существует. Особенности территории государства: удаленность от морей, протяженность границ, климат и др. – определяя векторы своего геополитического развития, также оказывают большое влияние на социально-историческую среду.

Принципиальным условием сохранения целостности государственных границ является следование властями «правилам», историко-географическим законам внутреннего устройства, созданным в ходе исторического развития местностью-пространством.

Географическое расположение России между государствами Европы и Азии; открытость пограничных рубежей; отсутствие естественных барьеров, защищающих от вторжений врагов; большая протяженность сухопутной границы; масштабные расстояния – требовали концентрации усилий людей для создания независимого, привлекательного или, как говорил Савицкий, «самодостаточного» государства, что предполагало наличие сильной и жесткой власти, организующей народ для решения данных задач. И это предопределило усиление государственнических позиций, принципов единоначалия и сакрализации власти в жизни страны.

Данные принципы, по мнению Савицкого, были реализованы в ходе Октябрьской революции, так как ее создатели – большевики – были осведомлены о геополитических задачах, выработанных логикой истории России. Они почувствовали дух пространства своей страны, ее «организационную идею» как «властную», государственную и имперскую. «Большевики пришли к власти в условиях унижения идеи Отечества, когда кстати пришла идея интернационализма», – с которой они начали проводить национально-патриотическую политику⁵⁴⁴. Под лозунгами интернационализма партия Ленина начала собирать развалившееся пространство Российской Империи.

Объединительная политика большевиков соответствовала закономерностям развития местности-пространства России и вытекала из особенностей ее географии: преобладающей плоскостности рельефа с непрерывной уникальной полосой черноземов от Подолья до Минусинских степей; единого климата почти по всей территории;

примерно одинакового количества осадков по всему пространству⁵⁴⁵. Целостность, «единство» территории российского государства выражалось в ее качестве – синтезе. Оказалось, что сама природа нашей страны вызвала потребность в экономическом, политическом и культурном объединении⁵⁴⁶.

Во время Гражданской войны Советское правительство объединило Беларусь, Украину и прибалтийские регионы бывшей Российской Империи. В связи с этим Савицкий, несмотря на свое белогвардейское неприятие большевиков, называл Ленина истинным патриотом⁵⁴⁷.

Савицкий выявил исторические и географические истоки Октябрьской революции: «Не могло быть коммунистического эксперимента в России, если бы не было этой (географической) изоляции России от всей окружающей среды (расположение в центре континента, удалённость от океана)»⁵⁴⁸. Особенности развития предопределили уникальный исторический «третий путь» нашей государственности, который проходил через «отделение» отечественной социально-экономической и политической системы от окружающего ее капиталистического мира. Октябрь 1917 г. был созвучен географическим особенностям России, «предопределяющим» автаркию государства: «Русская революция, независимо от субъективных намерений лидеров, того или иного ее этапа, есть освобождение России-Евразии от любой (политической, культурной или экономической) зависимости от мира, эмансипация, в самом широком смысле этого слова»⁵⁴⁹. Оказалось, что организационная геополитическая идея существует как самостоятельная Ноосфера пространства. Государственная власть, которая резонирует с ней, улавливает дух пространства, успешно на нем строится. Однако и сама Ноосфера пространства начинает оказывать влияние на власть. Так, после революции, большевистская политическая система, марксистский социализм стали перерождаться. Это проявилось в отходе от абстрактных установок интернационализма и в стремлении создать особый самодостаточный мир России.

Автаркия определялась как необходимое условие разрешения внутренних и внешних государственных конфликтов⁵⁵⁰. Необходимость обретения статуса автаркии для России обусловлена ее географией. Как отмечал Савицкий, наша страна обладает многообразием всех важнейших природных ресурсов, которые есть на Земле. Единственным верным путем достижения автаркии для нашей страны ученый видел государственно-плановую систему экономики, так как только она могла охватить всю национальную экономику в целом⁵⁵¹.

Удаленность России от мирового океана и пролегающих по его водам путей мирового рынка, основанного на экономической конкуренции, также вызвала монополистические тенденции и вмешательство государства в жизнь. Это подтверждалось самой историей нашей страны, начиная с торговых операций князей Древней Руси.

Обретение самодостаточности государства, по мнению Савицкого, стало возможным только при реализации ключевого правила устройства внутреннего пространства места развития России – политики этатизма. Именно «взрыв необузданного этатизма» сопровождал Октябрьскую революцию. Савицкий, как и народники, также говорил о традиционализме социализма в России. В этой связи успех Октябрьской революции объяснялся ее созвучием с природой уникального мира России.

Политические амбиции евразийства обосновывались теорией геополитически предопределенного термидора в СССР. Это объяснялось действием законов внутренней геополитики пространства бывшей Российской Империи. Савицкий неоднократно подчеркивал, что проблема русской революции для евразийцев была ключевой в их научных концепциях⁵⁵². Устанавливая свои законы, евразийцы утверждали научные прогнозы, которые оправдывали бы их политические цели. Согласно этим законам, революционный процесс состоит из двух фаз. Первый этап связан со сменой политической элиты, второй – с эволюционной перестройкой внутренней элиты⁵⁵³. Однако второй этап начинается по сценарию современных цветных революций – с вмешательства извне, внешнего импульса, который должен проникнуть в ряды правящей элиты.

В 1925 г. Савицкий заявил, что результаты Октябрьской революции должны быть свергнуты и пора готовить ее второй этап⁵⁵⁴. Для этого необходимо было способствовать разложению Коммунистической партии, внедрив в нее свои идеи и желательно, своих агентов, а также организовав оппозиционное движение без привлечения широких масс.

Приход к власти органической и геополитически сознательной элиты евразийцы называли «правящим отбором». Огромное пространство нуждалось в особом объединяющем начале за счет выбора высокоорганизованных и понимающих историко-географические смысл России политиков. Таким образом, смена идей, движущих историей государства, осуществлялась через динамику «правящего отбора»: княжеского отряда, служилого народа Московских правителей, дворянства царской России и Коммунистической партии⁵⁵⁵.

По прогнозам Савицкого, геополитически предопределенным шагом в смене политических элит должен был стать Евразийский правящий отбор. Идея мирового призвания России, выдвинутая Коммунистической партией, должна была быть заменена идеей национального призвания России, а идея диктатуры пролетариата – идеей господства одного народа. Классовая идея должна была быть вытеснена национальной, потому что Савицкий считал, что идея-правитель пассивного и неграмотного советского народа – была не классовая солидарность, а бессознательный «национальный инстинкт»⁵⁵⁶. Поскольку народ России, СССР рассматривался эмигрантами как неграмотная бессознательная масса, задействовать его в смене ведущего отбора не имело смысла. Второй этап революции сводился, по мнению евразийцев, к вопросу личного кадрового обеспечения политической элиты, руководства страной, что впоследствии приведет к изменению всей системы.

Желая оправдать закономерность прихода Евразийского строя в СССР, Савицкий пришел к весьма шатким выводам. Однако сама теория двухфазной революции была реализована в середине 1980-х гг., когда в Коммунистической партии с помощью внешнего импульса произошла перегруппировка элит. Смена правящего отбора, не имеющая ничего общего с традициями местного развития и историко-геополитическими установками, о которых писал Савицкий, привела к коренному изменению системы и разрушению страны.

Однако в рамках евразийской концепции был разработан уникальный геополитический метод познания русской революции посредством установления неких геополитических закономерностей построения пространства нашей страны. Соблюдение их позволяет противостоять воздействию извне, в том числе и цветным революциям.