Саша Селяков
Цена прошлого
10.
***###
Из–за темных плафонов освещение было тусклым, что, в принципе, соответствовало всей обстановке. Клубы табачного дыма придавали этому, и без того мрачному месту, какую–то обреченность, и, пробиваясь сквозь них, слабый электрический лучик жалобно отражался от гладкой поверхности стола.
Я тупо смотрел на эту игру света и думал, что в моей жизни надо что–то менять. Я вспоминал наш недавний разговор с Денисом, когда во время одной из пьянок, я не на шутку разоткровенничался и стал жаловаться на свою бессмысленную жизнь. Ни цели, ни стремлений. Какие–то блуждающие приоритеты и спутанные ценности. По его словам, пора уже было определяться и строить планы на будущее. Так–то да, но…
Бац! – пивная кружка с грохотом опустилась на стол. Это Степа закончил свой очередной бравый рассказ, залпом допив оставшееся пиво.
– Га–га–га! – раздалось с другой стороны. Это Леха, схватившись за живот, высоко оценил юмор брата.
Машка прыснула со смеху, прикрыв ладошкой свои чересчур накрашенные губы. Юлька сделала вид, что отвернулась, но на ее лице угадывалась тень промелькнувшей улыбки. Я же чувствовал себя полным идиотом, поскольку прослушал все, о чем говорил Степа, и чтобы хоть как–то спасти положение, прикурил сигарету и с умным видом закивал головой.
– Что, Серый, бывало с тобой такое?… Да вижу, вижу, не понтись! Ясно дело перед девчонками не удобно, но что поделаешь… Ха! Да шучу я, шучу! Не смотри на меня так! Ты пацан нормальный, я сразу понял. У меня на толковых пацанов глаз наметан. Глаз–алмаз! Пацан пацана… Я б с тобой на любое дело пошел, отвечаю! Вот помню как–то, я в розыске был…
Степин голос звучал громко и уверенно. Все, что бы он ни сказал, вызывало улыбки и восхищенные взгляды. Казалось, он мог говорить бесконечно. Чем больше он пил, тем складнее получались его истории, на первый взгляд удивительные, но поданные так умело, что спорить с ним было бесполезно. Все равно окажешься неправым.
Словно в противовес красноречию внешность его была неказиста: редкие брови, маленькие, глубоко посаженные, глаза, острые скулы и впалые щеки по отдельности может и смотрелись бы естественно, но вместе картинка была не ахти. Вдобавок ко всему, когда–то коротко подстриженные волосы уже успели отрасти и неровно торчали. Он походу и мыл их давно – слабый электрический лучик отражался от них не хуже, чем от лакированного стола.
– Бу–га–га! – не унимался Леха.
Над чем он смеется? Опять я все прослушал. Закурить что ли…
– Ты чего такой серьезный? – пихнула меня в бок Юлька. – Случилось чего?
Нет, она определенно похорошела. Обесцветилась тоже не зря, ей так лучше.
– Нормально все. Башка болит тока.
– А надо выпить! – перебил меня Степа. – Водки! И все пройдет.
– Фу, водки… – скривилась Юля.
– Мы не будем, – отрезала Маша, взяв Леху под руку.
– Мы… Э–э–э…
– Ты чего, братан? Столько не виделись! Ну нихера ты родственничка встречаешь…
– Ну ладно–ладно, не дави на гнилуху. Бутылочку–то можно. Серега, че думаешь?
– Можно, че нет–то, сейчас закажем. Эй, ты, – махнул я официантке, – пол–литра водки принесла.
Девчонки переглянулись:
– Мы не будем.
– Ясно дело. Вам никто и не предлагает. Самим мало.
– Га–га–га!
Машка резко выдернула руку и, отвернувшись от Лехи, обиженно надула губки. Юля лишь пожала плечами и начала копаться в своем телефоне. Переписывается с кем–то. Интересно, а есть ли у нее парень…
Музыка уже начала играть по второму кругу – диск, наверное, кончился. Это мы так долго сидим, или я так часто тут бываю? Ежедневный повтор. Капец, короче, где же водка?
– Где наша водка?! – прокричал я.
***
И с чего это я взял, что обстановка здесь обреченная? Темновато немного, но это наоборот плюс – не утренник же отмечаем. Вся моя нервозность куда–то делась, приглушенный свет здорово расслабляет. Ну, пусть не только свет, дело было еще кое в чем, но это лишь так, катализатор.
Удивительно, что водку принесли холодную, обычно здесь подают чуть теплую. Так что никакой это не повтор, это новый диск. В смысле новый день. Диск, кстати, тоже поменяли. Или это радио? Да похер – пиликает да пиликает, атмосферу создает, что еще надо?
Первая пошла на удивление мягко. Но это было уже давно, сейчас дело за третьей. Сегодня какой–то вечер удивлений. Удивительный вечер! Правда, денег не хватило не то что на закуску, а даже на сок. Хорошо, хоть пиво осталось. Стремноватый запивон, но куда деваться.
– Да, Серый?
– Че?
– Вот, я ж говорю, он опять нас не слушает, – махнул рукой Степа.
– Да ты можешь говорить, что угодно, а я уже буду решать, что мне слушать.
– Хо–хо–хо, – он поднял вверх руки, – базара нет, Серый, как скажешь. Да и история на самом деле была так себе.
– Знаю, – улыбнулся я, – таких историй сам сотни могу рассказать. Давай лучше выпьем! Что–то я давно не слышал звон наших бокалов.
– Ха! Хорошо, что не хруст наших стаканчиков!
– За это и выпьем.
Мы выпили еще по одной. По третьей кажется. Или четвертой? Короче, где–то около. Разговор уже вошел в более привычное русло, когда слова начинают литься с необычайной легкостью, и ты получаешь от этого несказанное удовольствие. Даже немногословный Леха поддался всеобщему настроению и тараторил без умолку. Машка только успевала одергивать его, стуча кулачком по плечу, когда рассказы начинали касаться уж очень личного. Леха в ответ лишь гоготал и снова брался за свое.
Их семейные отношения меня мало интересовали, поэтому я лишь почтительно улыбался, а сам все поглядывал на Юльку. Хороша зараза. Еще бы! Немного похудела, и можно уже назвать ее симпатичной. А она, кажется, чувствует, что я на нее пялюсь – вон как улыбается и делает вид, что в телефоне лазает. Эх, Юля, Юля, я ж все вижу. Нравлюсь ей еще по–любому.
– А ты вообще, чем занимаешься? Учишься поди тоже? – спросил у меня Степа.
– Учусь, ну.
– А где?
– В педе.
– Ну и кто ты после этого?
– Га–га–га!
– Я ухохотался. Ну ты в натуре юморист.
– Да ладно ты, расслабься, паря! В педе так в педе. Слышал, там телок много.
– Хоть в сумку складывай, – не удержался я.
Девчонки зацокали, а Степа смерил меня почтительным взглядом.
– А! Хруст наших стаканчиков – это, типа, когда одноразовыми стаканчиками чокаешься! – выдал Леха и покатился со смеху.
***
Пивом водку запивать прикольно. Это получается, как двойной кайф или как кайф вдогонку. Ты еще толком не понял первого, как тут же тебя уже настигает второй, более мягкий, расслабляющий. Как–то так, короче. Одним словом, прикольно. А может это просто пьяные бредни, а на деле накрывает одной волной. Короче, я кайфовал. Кайфовал от водки, кайфовал от пива, от крепкой выкуренной сигареты, от захлестнувшего меня веселья, гулянья и пьянства. Но рано или поздно это должно было закончиться.
– И что будем делать? – Леха смотрел на пустую бутылку.
– У нас как будто вариантов много, – пожал я плечами, – по домам.
– По домам?! Прикалываешься что ли? Время детское.
– А что делать? У нас денег осталось рубль в рубль счет оплатить.
– Да, ребят, пойдемте домой, поздно уже, – засобиралась Юлька.
Степа сидел и улыбался. Его глаза горели искрящимся огнем.
– Сейчас все будет.
Мы повернулись к нему.
– Я знаю, что делать. Есть один проверенный способ.
Доиграли финальные аккорды звучащей песни, и повисла звенящая тишина.
– Значит так, сейчас вы одеваетесь и выходите на улицу. Если охранник или официантка будет возникать, показываете на меня и говорите, что он все оплатит.
– И че? Это и есть твой план?
– Да. Все пройдет гладко, вот увидите. Встречаемся на перекрестке возле цирка. Братан, – он кивнул Лехе, – куртку мою надень только. Под свою.
Я, если честно, ничего не понял, но, как и все, стал одеваться. Будто под каким–то гипнозом мы переглянулись и молча начали выполнять то, что говорил нам Степа. Его спокойный и уверенный тон как будто и не подразумевал ничего иного.
Спрятавшись за нами, Леха нацепил спортивную куртку брата, подвернув ее в поясе, а сверху надел свою. Получилось как нельзя лучше, заметно не было, и Степа, сжав кулак, поднял вверх большой палец. Мы направились к выходу, а он остался за столиком, провожая нас долгим взглядом и своей странной улыбкой.
– Куда собрались, а счет? – уперев руки в бока, перегородила нам дорогу официантка.
– Молодой человек все оплатит, – и улыбнувшись во все тридцать два зуба, я обошел ее бочком.
Она нахмурила брови и все свое внимание переключила на Степу, поэтому мы беспрепятственно покинули заведение.
И что это он задумал? Как он уйдет, не заплатив? Видно, что официантка баба боевая, да и охранник где–то по–любому должен быть. По–моему, глупая затея.
Выйдя на улицу, я укутал шею шарфом, и мы зашагали к условленному месту. Шли молча, каждый думая о своем, только Машка все тараторила что–то о парах, институтах и Доме два. Но на нее не обращал внимания даже Леха, хотя она почти висела на нем.
Зима пришла по–сибирски рано, снег уже лег, и даже минус десять при слабом, но порывистом ветре казались всеми двадцатью градусами мороза. Поэтому люди, еще не отвыкшие от осени, вжав голову в плечи, спешили домой, в тепло.
Мы стояли на площади возле цирка на самом ветру. Пространство было открытое, поэтому нас продувало насквозь. Даже Леха, одетый в две куртки, и тот поеживался, скорчив неприятную мину. Я уже думал, что скоро буду знать всех персонажей Дома два по именам и любимым позам, как вдруг Машка замолкла и уставилась куда–то мне за спину.
Я оглянулся и увидел Степу, перебегающего дорогу в одном тоненьком свитере.
– Ну и че ты смотришь? – поравнявшись с нами, сказал он запыхавшимся голосом. – Куртку давай! Замерз как собака!
Леха ойкнул и, расстегнув пуховик, стал стягивать с себя куртку.
Не может быть. Как у него это получилось?
Словно прочитав наши мысли, Степа довольно улыбнулся, прикурил сигарету и победно молчал, наслаждаясь моментом. Он не выдержал на третьей затяжке, когда смотреть на наши недоуменные лица стало уже невозможно:
– А–ха–ха–ха! Вы в непонятке, да? Ой, я не могу! Думаете, как мне это удалось? Как два пальца! Дело техники: когда вы вышли, я еще немного посидел, а потом взял трубку, как будто мне позвонили, и давай кричать в нее: «Чего?… Чего?… Не слыхать нихера!… Слышь, братан, тут подвал, связь плохая, ща повыше поднимусь…». И продолжая орать, полетел к выходу. Они даже не успели ничего понять. А когда оказался на лестнице, пошел на рывок! – Степа докурил и отщелкнул бычок. – Ну что, это надо отметить, пойдем в кабак. Только в другой.
***
Вообще–то у нас были лекции по нейрофизиологии, невропатологии и еще что–то связанное с анатомией, с непосредственной работой человеческого организма. Учебная программа по психологии включала в себя эти предметы, и если бы я их хотя бы слушал, то знал, тормозит ли адреналин действие алкоголя. Или что там вырабатывается при чувстве страха, опасности, повышенной возбудимости? Ну это, по–моему, точно адреналин.
Короче, хмель как рукой сняло. Хоть я и не был главным исполнителем этой авантюры, уже одно участие в ней открывало во мне незнакомое, но в глубине души желанное чувство. Не знаю, было ли это у всех или это сугубо моя патология, но мне всегда хотелось чего–то запретного, неразрешенного. Блатные песни и фильм «Бригада» задали направление, и любой криминал будоражил мне кровь своей романтикой. Сам бы я не решился, меня тормозил здравый смысл. Или отсутствие духа. А может быть и то, и другое, ну неважно, я поддался чужому влиянию и алкоголю. Оказался не в то время, не в том месте… Хотя, стоп! Я начинаю оправдываться, это неправильно. Это неправда. Я сам принимал решение, я сам пил, сам жил. И мог в любой момент уйти…
– Первый раз я так попробовал в бильярдной, с пацанами там отдыхали. Наиграли тыщ на пять, пропили столько же, а как спохватились, в кошелек – бац! А денег нет! – Степа важно развалился на стуле и махал перед собой руками. – Ну а дальше вы знаете.
Мы сидели в каком–то полубаре–полустоловой, расположенной в квартале от цирка. Заведеньице так себе, но нам было не до хорошего. Я даже не помню, что мы заказали вперед – пиво или водку, все равно кончилось тем, что мы заливали это в себя вперемежку. Девушкам, чтоб не скучали, взяли литр сока и два чебурека.
– А ты сам чем занимаешься? Учишься, работаешь? – спросил я Степу, когда в его рассказах наконец–то образовалась брешь.
– Учусь работать. Ха–ха. Сам как думаешь?
– Ни то, ни другое.
– А ты догадливый, черт тебя побери! – Степа расплылся в неровной улыбке. – Ты на меня посмотри. Ну чем я могу заниматься? Я что, похож на студента или работягу?
– Не особо.
– А на кого же я похож?
Вот это вопросик. Он вообще ни на кого не был похож. Вариантов не было, меня спасла Машка.
– У меня сосед снизу, дядя Миша, алкаш, пьяница и маленько того. Постарше лет на двадцать, а так один в один.
Я улыбнулся. Леха уже хотел было загоготать, но, поняв, что задета честь брата, нахмурил брови и закрыл почти улыбающийся рот. Повисла неловкая пауза. На Степином лице застыло какое–то растерянное выражение – губы сжаты, глаза бегали. И тут он разразился таким неестественным смехом, что я невольно поморщился.
– Похож, да? Значит, все работает.
– В смысле?
– Да, в смысле. Так и задумано – все думают, лошара какой–то или синяк, а на самом деле – опа! И вот он я.
– Аха, – махнула головой Юля, не отрывая взгляд от телефона.
Я так и не понял, кому это было адресовано – Степе или ее виртуальному собеседнику. Не знаю, как насчет второго, существовал ли он вообще, а первый ссутулил плечи и как–то сразу поник. Наверное, впервые за сегодняшний вечер. Дабы разрядить обстановку, я взял бутылку и наполнил до краев три маленькие рюмочки.
– Не будем ссориться, – сказал я вместо тоста.
Мы чокнулись и выпили. В голову ударило. Это были первые показатели вновь наступившего опьянения. Пребывая в этом приятном дурмане, я откинулся на спинку скрипящего пластикового стула и закурил. Степа и Леха последовали моему примеру.
– Порядочные девушки, между прочим, чебуреки не едят, – задрав голову, гордо сказала Машка, – скажи же, Юль.
– Я, вообще, скоро домой пойду.
– Ой, да ты весь вечер это говоришь.
– Не хочешь чебуреки, пей сок. Виноградный, – включился Леха. – Девушки сок–то хоть пьют?
– Не подзюкивай, мась!…
И началось взаимное улюлюканье, мимимиканье, сюсюсюканье и дальше по списку. Чтобы не навернулись слезы и не завяли уши, я отвернулся от влюбленных и увидел, что Степа уже совсем не улыбается, дергает челюстью и нервно трясет ногой.
– Так чем ты занимаешься?
***
Забегаловка, конечно, так себе. Похуже классом, чем наш излюбленный бар, но и в ней были свои преимущества. Например, музыка. Не всякие там тыщ–тыщ и ля–ля–ля, а старый добрый шансон. Серега Наговицын. «Успокоится душа, до свидания, кореша, ветер скользом…». Может, в натуре может.
Народу в заведении становилось все меньше. Был уже поздний вечер, так что мы были единственными посетителями, не считая еще одной скучной компании и пары алкашей. Леха с Машкой все продолжали ворковать, только она уже не сидела нахохлившейся синицей, а как сытая кошка ластилась к нему, положив голову на плечо, и то и дело щипала за солидно округлившийся живот. Раскормила пацана, как он теперь в футбол играть будет. Юлька продолжала мучить свой телефон, отвлекаясь только на то, чтобы попить мутный фиолетовый сок. Странная она какая–то стала. Не в меру правильная. Не была такой раньше. Наверное, взрослеет.
А Степа рассказывал мне о себе. Действительно, сложно было дать какое–то четкое определение его образу жизни, обозначить его какими–то устоявшимися рамками и критериями. Проучившись девять классов, он пошел в ПТУ, из которого его с треском выгнали. Он пошел в другое, из которого спустя месяц ушел сам. Потом было третье, в нем он тоже недоучился. Поскольку хоть что–то, но он все же усвоил, и жизнь в деревне сама по себе подразумевала умение трудиться и знать азы технических специальностей, на работу его брали. То на стройку, то на ремонт, то еще на какой–то мелкий калым. Короче, тунеядцем он не был. Все это сочеталось с мелким, а порой и не очень мелким, криминалом. Хитрые мошеннические схемы, лихие грабежи, угоны, кражи. Естественно, подобные приключения привели к знакомству с соответственным контингентом, чем Степа гордился в особенности.
– Вот с ними и двигаюсь. Много тем уже отработали, денег нормально поднимаем. Люди серьезные, почти все сидевшие, а многие и не по одному разу! Все белые.
– Как понять белые? Не негры что ли?
– Ты че, не знаешь? На зоне есть две масти – красные и белые. Красные – это всякие непути, а белые – достойные, порядочные. Ты этого не знал?… О–о–о… Да ты, смотрю, вообще далекий! С братвой–то хоть общался?
– Ну так, было дело, – соврал я.
– Уважаю, – Степа пожал мне руку и, достав из кармана зубочистку, зажал ее между передними зубами. – Прицеп–то есть?
– В смысле?
– Член повис и яйца свисли! Погремуха, погоняло…
– А! Типа прозвища? Не, нету. Серый все зовут или Серега.
– А должно быть! У любого нормального пацана должен быть прицеп!
– А у тебя какой?
– У меня?… У меня нету. А мне и не надо, меня и так все знают! Я один Степа на всем районе, на всем массиве.
– На всей деревне?
Мы со Степой разом повернулись на звук молчавшего уже давно голоса. Хоть голос и был спокойный, в нем чувствовались издевательские нотки. Юля. А она, оказывается, слушает нас, хоть и не отрывает глаз от телефона.
Степа на миг стушевался, а потом сделал вид, что просто не услышал.
– Ну и это… Короче, погоняло надо всяко разно!
«А в кабаках среди недели наши годы пролетели, золотистые постели, номера! Догорая, тухли свечи, девки падали на плечи, песни пели, водку ели до утра!»
Репертуар сегодня как никогда радовал, и мы еще успели много что обсудить, подкрепляя наше настроение пьянящим напитком, как вдруг к нам подошел охранник и, кинув на стол бумажку с цифрами, сказал:
– Расплачивайтесь, мы закрываемся.
***
Десять вечера. Это то самое время, когда вечер перетекает в ночь, и когда надо решать, где и как ты эту ночь будешь проводить. Мы стояли у дверей закрывающегося бара, из которого выползали последние посетители. Было холодно, поэтому решать надо было быстрее.
– Мы домой, – Юля застегнула свой пуховичок на все пуговицы.
– Да–да, мы домой! – сказала Машка, им с Юлей было в одну сторону.
– А что так? Пойдем еще куда–нибудь сходим. Хорошо же сидели!
– Времени сколько, Алеша? Поздно уже, нам завтра в институт, Юле на работу. Ну все, пока!
Машка торопливо поцеловала Леху в щеку, помахала нам ручкой и, схватив подругу, потянула ее за собой. Юля обернулась, и наши взгляды встретились. Свет уличных фонарей, фар проезжающих автомобилей, белизна только что выпавшего снега – наверное, все отразилось в тот миг в ее глазах. Или фонари здесь ни при чем… Может, это было естественное сияние. Искреннее сияние чистой души, свободной от прошлых обид. Она улыбнулась.
– Пока.
– До встречи.
– Думаешь?
– Уверен.
Подул сильный порыв ветра, и Юля, вжав голову в плечи, побежала по белому нетронутому снегу. Стало как–то грустно. Холодный пронизывающий ветер дул мне в лицо, а перед глазами все стояла ее улыбка.
– Институт, институт! – передразнил Леха. – Хорошо же сидели. Серый, ты завтра учишься?
– Нет, у нас выходной.
– Везет, тебе прогуливать не придется. Ну че, куда двинем?
Взглянув на нетрезвого Леху и хмурого Степу, мне стало еще печальнее и, недолго думая, я сказал:
– Я, наверное, тоже домой.
– Да ты не прикалывайся, братан! Братан, скажи ему!
Но Степа молчал. От его каменного взгляда веяло холодом.
– Нет… Все, давайте, удачи!
Коротко кивнув, я быстрым шагом поспешил в сторону дома. Состояние было странное, мы вроде и выпили много, и это здорово ощущалось – ноги не совсем слушались, и в голове гудело, но выпить еще я бы не отказался. Здраво я понимал, что это было бы лишним, но… В такие моменты самым лучшим вариантом было лечь спать, чтобы какой–нибудь черт не дернул меня, как назло.
Дойдя до конца улицы, я свернул во дворы – так быстрее, и дует меньше. Дворы были не то чтобы элитные, но получше чем те, которые находятся между старыми желтыми пятиэтажками–хрущевками. В последнем дворе, на самом краю квартала, находилась большая детская площадка. Настоящий спортгородок. Высокие турники, брусья, штанги всякие, в углу свисал крючок для боксерского мешка. Наверное, хорошие дети здесь вырастут. А хотя нет, вон пустая бутылка из под водки валяется. Название еще такое странное. То ли «Сильвер», то ли «Силу…
– Серый!… Се–рый!…
Я резко обернулся на крик и почувствовал, что земля уходит из–под ног.
***
Я походу перехвалил эти дворы. Хоть и настроили они тут все под евро, обслуживание осталось чисто наше, русское. Проклятый гололед. На детской площадке! Ну не уроды ли, а? Трубу, наверное, прорвало где–то рядом – столько воды. Мне еще повезло, что ничего себе не сломал – упал в сантиметре от какой–то железяки.
– Как ты, Серега? Под ноги смотреть надо, – сказал Леха, поднимая меня с земли.
– А чего ты орешь, как потерпевший? – я начал отряхивать с себя снег. – Чего хотел?
– Куда собрался? Домой? Не ходи! Мы кое–что придумали.
Я с сомнением посмотрел на него.
– Ладно, не мы, а Степыч. Короче, давай с нами.
– Я вообще–то домой собирался…
– Завтра все равно не учишься, че ты в натуре! Тема есть! Стопудовая, я тебе отвечаю!…
Дорога назад не заняла много времени. Мы то ли шли быстрее, то ли мне так просто показалось. Леха продолжал меня уговаривать. Он все никак не мог понять, что я уже согласился.
Когда мы подошли к бару, то увидели, что Степа стоит на том же самом месте. Такое впечатление, что он вообще не двигался. Я хотел было приколоться типа «ну и где твоя тема», но его застывшее выражение лица отбило у меня всякое желание шутить. Секунду мы стояли молча, а потом он сказал:
– У того типа в длинной куртке с меховым воротником новая «Нокиа» последней модели, а на кармане еще бабок пресс.
Я проследил за его взглядом и увидел ту самую скучную компанию, которая сидела с нами в баре. Два парня и две девушки. Они стояли недалеко от входа и прощались друг с другом. Наши ровесники, а может чуть младше. Тот парень был среди них.
Опять адреналин. Новая порция. Приятной волной он прошелся по моему организму, обострив все чувства. Кураж, берсерк. Я давно хотел сделать что–то подобное. Наконец–то.
Прощание закончилось, и компания разделилась. Парень в длинной куртке с меховым воротником и одна из девушек пошли в нашу сторону. Они держались за руки. Вот черт – придется ждать, пока он ее проводит. Парень–то, может, и ровесник, а девчонка точно моложе – когда проходили мимо, я их хорошо рассмотрел. Дождавшись, пока они отойдут метров на двадцать, мы двинулись следом.
Краденый мобильник можно будет скинуть за полцены, я знаю место. Последняя модель «Нокиа» – это примерно четырнадцать косарей, полцены – семь. По две с копейками на рыло. М–да, не густо. Хватит разве что вечерок скоротать. Ах да, у него же еще бабок пресс! Во ништяк!
Они свернули во дворы. В те самые, через которые я проходил. Они походу из богатеньких. Сейчас он ее до подъезда проводит, там поцелуйчики–обнимашки, куда–нибудь в арку зайдет, и мы его хлопнем. Нормально откупимся, сегодня еще побухаем, бабок хватит на место поприличнее. Или телефон себе нормальный взять? Надоела мне моя звонилка, хоть с камерой возьму. А может приодеться? Видел в магазине такие крутые джинсы, нашивка на всю штанину. В них можно будет нормально жигануть. Или все–таки телефон…
– Погнали.
Степа сорвался с места и побежал. Но ведь…
Все произошло так быстро, что я даже не успел ничего понять. Степа прыгнул и ударил слету. Ногой. В спину. Парень упал так, что его ноги подлетели выше головы. Девушка закричала. Парень оказался на удивление прытким – после такого полета он резко вскочил на ноги и, отразив пару неудачных ударов Степы, встал в стойку и пошел на него, прицеливая правый сбоку. Но тут уже подоспел я и, зайдя с неудобной руки, заставил парня развернуться, что сделало его открытым для Степы.
Первый удар прилетел куда–то в ухо, а второй в кровь разбил ему нос. Этого хватило для легкого нокдауна, так что мне уже можно было не напрягаться. Я добил его в три щелчка. Это был уже нокаут. Запрыгнув сверху, я продолжил его бить, хотя это было уже лишнее, по инерции. А девчонка все кричала. Бл**, она же сейчас все спалит. Степа в два прыжка оказался возле нее. Она уже на снегу. Кричит. Удар. В лицо. Тишина.
– Х*** ты на меня смотришь?! Шмонай его! – прошипел Степа.
Придя в себя, я стал прощупывать карманы лежащего подо мной парня. Ну где же… бл***. Ничего нет. Что за херня…
– Ну?! Ты все?!
Руки дрожат. Страх. Куда же делся адреналин. Вот черт. Карманы пусты. Он замычал. Бл***…
– Что вы творите? Бандиты! Вызовите милицию!
Кричали две взрослые женщины, вышедшие из соседнего подъезда. Одна из них достала телефон.
– Валим.
Степа рывком помог мне подняться, и мы рванули в соседние дворы, перепрыгивая песочницы и скамейки. Преодолев пару кварталов, мы остановились под каким–то деревом, и только тогда я заметил рядом с нами Леху.
– О!… А ты где был? – я запыхался и тяжело дышал.
– Как где? С вами.
– Что–то я тебя не видел.
– Бегаете быстро. Я еле успел.
– Инвалид что ли? Ты же спортсмен, кому ты приху…
– Мобилу взял? – Степа присел на корточки и пытался прикурить сигарету.
– Да там… Не было у него нихера.
– Как не было? Новая «Нокиа»! Я сам видел! Да ведь, братан, скажи! – залепетал Леха.
Степа смерил меня пронзительным взглядом и затянулся. Вспыхнувший уголек сигареты зловеще осветил его лицо.
***
Сто сорок рублей. Это все, что было у девушки, подруги того парня. Вырубив ударом в лицо, Степа обшарил ее карманы. Три бутылки пива. Это все, на что хватило заработанной нами суммы. Мы зашли в ближайший от ларька переулок и пили теплое безвкусное пиво. Ну как так–то? Удача была почти у нас в руках. Ну не скинул же он его! Значит, я так плохо смотрел. Перенервничал сильно, даже адреналина не хватило. Еще бы! Организм непривыкший. Мы пили молча, настроение было подавленное. Нахрена я пошел с ними, надо было домой идти, ведь собирался же.
Вечер уже давно перешел в ночь, и в окошках один за одним начал отключаться свет. На улице не было ни души, поэтому создавалось ощущение абсолютной тишины. Степа. Ну конечно, ее нарушил Степа.
– Есть еще одна тема.
Мы с Лехой посмотрели на него.
– Я давно хотел ее замутить.
Степа говорил тихо и уверенно, царящая ночь как будто была с ним заодно – она молчала. И даже ветер стих, словно прислушиваясь к его голосу.
– Короче, тема такая – ловим тачку подороже, садимся в нее и едем в деревню. Проезжаем все посты, выкидываем водилу, и тачка наша. Прячем ее на несколько недель, а потом продаем. Все. Ничего сложного. Стопроцентные бабки.
Мы переглянулись.
– Нет… Это как–то… Это слишком. Мы же не можем просто взять и… Нет. Такое дело… Без всякой подготовки… Это несерьезно, – Леха замотал головой.
– Моросишь что ли? – меня удивила его реакция. – Это же отличный план! Прикинь, сколько бабла!
– Ну не знаю… Что–то как–то…
– Какая подготовка тебе нужна? Все и так продумано, хорошая схема!
– Там на окраине есть подходящее место, я его давно приметил – там машину и спрячем. Ты с нами, брат?
Леха посмотрел на Степу и через секунду сказал:
– Да. С вами.
Чтобы было из чего выбрать, надо было идти на центральный проспект, а то, по словам Степы, путевую тачку можно было ждать до утра. Мы шли стремительной походкой, широко раскидывая плечи, и редкие прохожие боязливо расступались перед нами, а некоторые даже сворачивали на другую сторону улицы. Но нам было плевать на них – у нас были дела посерьезнее. Я не нервничал, не переживал и не боялся. Скорее наоборот – ожидание большого дела придавало мне сил. Казалось, мои мысли стали четче и яснее. Все сомнения куда–то пропали. Страх? Я не ведал страха. Приятное, желанное, запретное чувство.
– Алло, мам?
– Привет, сынок, я уже сама собиралась тебе звонить, предчувствие нехорошее. Все нормально?
– Да, все путем.
– Ну слава Богу. Ты когда домой? Поздно уже.
– Я сегодня не приду, у ребят ночевать останусь.
– Только будь аккуратнее!
– Конечно. Пока, мам.
Я повесил трубку и полез в карман за сигаретой. Нащупав пачку, я раскрыл ее, но она оказалась пуста. Когда куришь, много пьешь. Ой, в смысле наоборот. Хотя, наверное, оба варианта не лишены истины. Убедившись, что в куртке сигарет больше нет, я прощупал карманы джинс и нашел там смятую пачку ароматизированных сигарет. И как она у меня оказалась? Никогда такие не курил. Наверное, перед девчонками решил выпендриться во время одной из пьянок, до сих пор и валяется.
Я не скурил и половину этой крепкой вонючей сигареты, как мы вышли на центральный проспект и встали около автобусной остановки.
– Вон видишь, хондарь стоит, в нем водила спит, по–любому таксует. Нормальный аппарат, на пол–ляма потянет. Ну че, делаем?
Степа стоял, переминаясь с ноги на ногу то ли от холода, то ли от волнения. Несмотря на позднее время, проспект был заполнен машинами – центральный все–таки. Народу на остановке было немного, лишь пара человек. Я и не знал, что автобусы ходят в такое время. Старенькая «Хонда» стояла рядом со старенькими автомобилями такси. Кажется, Степа был прав – водила таксует, но вот со стоимостью автомобиля он явно погорячился, хотя я не знаток.
Я посмотрел Степе в глаза. Если у меня и оставались какие–то сомнения, то они исчезли в этот момент окончательно. У Степы похоже тоже.
– Эй, мужик! Работаешь? – прокричал Степа, стуча в боковое стекло.
На переднем сидение зашевелились. Он спал на откинутом на максимум кресле и в накинутом на голову капюшоне, так что мы не могли его толком разглядеть. Мужик поднялся, снял капюшон, включил свет и опустил стекло.
– Куда едем?
Нихера себе! Морда в окно не помещается! Здоровый кабан, кулачища вон какие! Степа аж дар речи потерял.
– Оглохли что ли? Садитесь, поехали. Куда надо?
– Да не, мы это…
– На метро! – выдал я первое, что пришло в голову.
Мужик пожал плечами и, сказав что–то типа «наркоманы проклятые», надел капюшон и лег дремать дальше. Зайдя за киоск, мы перевели дух.
– Вообще капец!… Он один бы нас троих ушатал!… Прикинь.
– Сейчас будем проезжающую тачку ловить. Должно повезти, – Степа сплюнул и вышел на обочину.
Желающих его подвезти было немного. Вернее, не было совсем. Все проезжали мимо. Дорога начинала пустеть, и я уже начал думать, что у нас ничего не выйдет, как вдалеке показалась приближающаяся «Ауди». Приосанившись, Степа поднял вверх руку. Но «Ауди» проехало мимо, а старый дед, водитель еще более старого «Жигуленка», подумал, что это его мы так старательно тормозим. Он походу был еще и глухой. Степа минут десять объяснял ему, что передумал и поедет на метро.