Саша Селяков
Цена прошлого
– «Дюну», между прочем, я в третьем классе слушал. Ну ты и вспомнил! – улыбнулся Леха. – Братан должен в гости скоро приехать, недавно с ним созванивались, столько всего рассказывал! Он там в деревне своей кого–то кинул, денег нормально поднял, правда, полгода бегал.
– Круто! Надо тоже денег где–нибудь поднять – тачку хотя бы купить…
– Инфинити видел новую?
– Мне гелик нравится.
– Гелик тоже хорош.
– Погоди пару лет, и у меня такой будет. Прокачу тебя, так уж и быть.
Когда я шел домой, то заметил, что почти каждый фонарный столб украшает агитплакат нашей правящей партии. У нее появился новый символ – на фоне географической карты Российской Федерации красовался большой медведь.
***
– А–ха–ха–ха–ха! Ты это видел? Ха–ха, я не могу. Лучший!
Денис покатывался со смеху и стучал кулаком по столу. Да как и все мы – то, что исполнял новенький, было очень смешно.
Подготовка к следующему сезону шла полным ходом, и дабы не повторить прошлогоднюю неудачу, мы решили подойти к юмору более серьезно.
– Этот номер можно растянуть через всю визитку, если дописать отдельные связки, – Денис задумчиво почесывал подбородок. – Как считаешь?
– Я уже думал об этом. Есть пара мыслишек, – скромно ответил наш новенький.
– Ну–ка, ну–ка, – и началось бурное обсуждение, изредка прерываемое взрывами хохота.
Программа была готова уже на следующий день, на моей памяти это было впервые. В нас как будто вдохнули новые силы. По жеребьевке мы и действующие чемпионы попали в разные «восьмушки», чему я тихо радовался, остальные, думаю, тоже.
Победа и выход в четвертьфинал. Ожидаемо, но все равно в радость. Все те же знакомые овации и аплодисменты, неизменно приятные.
Будучи рабом славы, человек получает наслаждение от своего подчинения ей. Она хозяйка милосердная, но я изменил ей и продался в рабство другой. Тщеславие беспощадно грызло меня, когда я смотрел, как публика встречает нового для них человека. По аналогии с прошлогодним мною для него были выделены заметные яркие роли, с которыми он справился на ура. На его фоне мои неуверенные дергания смотрелись как массовка. Нет, мне, конечно, тоже хлопали, тоже поздравляли с победой, но центром всего внимания, безусловно, был он. Поэтому, чтобы хоть как–то успокоить задетое самолюбие, я отпустил себя на банкете.
На столе была самая дешевая водка из тех, что можно пить. Все остальные по сходной цене или ниже пугали возможностью отравиться или ослепнуть. Узко нарезанный хлеб и сервелат был скорее для отвода глаз, чтобы наше победное празднество хотя бы не выглядело как обычная пьянка. Одной колбаской и булкой хлеба закусить такое количество водки нереально.
– За победу! – раздался тост, и мы начали пить.
Были ли те, кто не пьет? Да, наверное, были, но их было меньшинство и на фоне всеобщего куража их было не разглядеть. Миниатюрная черноволосая клубная львица, которая как–то завладела моим вниманием, с гордой прямой осанкой сидела за столиком возле края сцены. Она входила в то самое меньшинство непьющих и, не спеша, потягивала сок из трубочки, болтая с какой–то подружкой.
В прошлом году я набрался смелости и даже попытался завязать с ней отношения. У нашей Ксюши был ее номер телефона, и после недолгих уговоров и заверений, что без нее мне жизни нет, она мне его дала. Мы встретились, поговорили, попили кофе в институтском кафе и… все. Для нее было неожиданностью, что я позвонил ей и пригласил на свидание. Она даже не подозревала, что нравится мне, а ее завораживающая улыбка и жаркие взгляды, оказывается, были не оружием, направленным на мое обольщение, а обычным кокетством. Когда она поняла, что эффект превзошел все ожидания, даже чересчур, все женские приемы были приостановлены. Хотя, когда при расставании я поцеловал ей ручку, она одарила меня таким взглядом, что еще чуть–чуть и я сгорел бы заживо. А потом было сообщение с текстом вроде «прости, но мы не можем быть вместе». Я, конечно, пару недель пострадал, но, когда пламя стихло, начал потихоньку ее забывать.
И вот сейчас, увидев ее с бокальчиком сока в руках, в черных обтягивающих брючках и такой же маечке, я понял, что разожженные когда–то угли еще не остыли. Ну а когда на губах заиграла та самая улыбка, а взгляд начал приобретать знакомую плотоядность, я почувствовал, что огонь внутри разгорается с новой силой.
Встретившись со мной глазами, она вмиг сделалась серьезной, но продолжала смотреть. Я же, не отрывая взгляд, осушил полстаканчика теплой водки и занюхал ее куском сырокопченой колбасы. Мне казалось, я выгляжу круто. Она отвернулась.
***
– Ты так ничего и не понял.
Мы с семьей сидели на кухне и завтракали. Вернее, завтракал я, а они обедали – время было далеко за полдень. Так уж получилось, что всю последнюю неделю я приходил домой поздно, иногда даже оставался ночевать где–то и возвращался домой с утра. Сегодня терпение у моих родителей лопнуло. Говорила в основном мама, отец молчал.
– Ты что, не мог позвонить? Сережа, это уже не шутки! Ты пропадаешь где–то неделями, приходишь непонятно в каком состоянии… Ты только о себе думаешь? Или о себе тоже не думаешь?
Я ничего не говорил. Я медленно жевал приготовленные мамой макароны по–флотски. Повисла напряженная тишина, которую разбил звон брякнувшей о стеклянную тарелку вилки. Я вздрогнул.
– Ну что ты молчишь? Скажи хоть что–нибудь.
– А что такого.
– Что такого? Что такого?! – нервы у мамы были на пределе. – Нельзя так жить! Нужно учиться, без высшего образования сейчас никуда, а такими темпами ты институт не закончишь!
– Я…
– Не перебивай! Пора уже строить планы на будущее, подыскивать какие–то варианты с работой и устраивать свою жизнь. Пора становиться взрослым.
– Да, да, я знаю.
– Так почему не делаешь? Посмотри на себя со стороны – ты только и делаешь, что гуляешь и веселишься.
Я раздраженно выдохнул и отодвинул от себя тарелку.
– Ну вот, сейчас нагуляюсь, а потом буду работать. Это ведь лучше, чем пахать всю молодость, а потом загулять в старости.
Я покосился на отца.
– Сережа…
– И что вы мне говорите – учеба, работа, как будто другого ничего нет…
– Сынок, но мы с папой…
– Закончили вуз и устроились на работу, – передразнил я маму. – И что теперь? У вас престижная высокооплачиваемая работа? Нет же, вы живете от зарплаты до зарплаты. Мне–то зачем эту схему беспонтовую навязывать!
– Сынок, что ты такое говоришь… Так же нельзя.
Я нахмурил брови и посмотрел в окно. На подоконнике сидела синица и глядела на меня, укоряюще склонив голову набок.
– Время другое. Жизнь может сложиться весьма причудливым образом, – мамин голос звучал неуверенно. Она медленно размешала ложкой кофе и подняла глаза. – Посмотри на своего брата. У тебя перед глазами живой пример! Есть у кого поучиться.
– Чему учиться? Штаны за партой просиживать?
– Сережа!
Я не считал своего брата ботаником, но относил его к разряду приближенных – круглым отличником он не был, но четверки можно было пересчитать по пальцам, учился в лучшем университете нашего города на каком–то сложно выговариваемом математическом факультете и жил в общаге, так что виделись мы редко. Да и вообще, мы с ним не разговаривали уже года полтора, после того как поссорились из–за какой–то фигни. Так, только перекидывались необходимыми фразами, да и то, с недавних пор.
– Нечему мне у него учиться!
– Потом ты пожалеешь о своих словах.
– Ой, все! – я встал из–за стола. – Спасибо, наелся.
Я ушел к себе в комнату и завалился на кровать. Плотный завтрак с похмелья потянул меня в сон, и чтобы хоть как–то разгрузить загруженную голову, я включил музыку.
«…я возвратился… Здравствуй, мама! Ну что ты, перестань при сыне причитать. Ну, поседел слегка, а так я тот же самый… Ну что ты, перестань, ведь я вернулся, мать!…»
Я уснул.
***
Репетиции шли полным ходом, впереди ждала «четвертуха», и все бы ничего – те же сборы, та же подготовка сценария, то же веселое и дружественное общение, все, казалось, было по–прежнему, но только не для меня. Уже не было той легкости, той полной отдачи, внутри будто бы возник какой–то ступор, не дающий расслабиться и получать от игры удовольствие.
Причиной тому была конкуренция. Да, как ни странно: то, что должно наоборот разжигать в душе творца пламя соперничества, придавать сил и заставлять бороться, открывая в себе новые таланты, производило обратный эффект.
– Нет, нет, Серый, ну что ты делаешь? Отыгрывай сильнее, где твое лицо? Смотри, как надо! – Денис показывал мне, что я делаю не так, и как правильно надо играть эту роль, а я смотрел на него потухшими глазами и не понимал, почему мне не дается такая простая реприза.
– Я не узнаю тебя, Сереженька, что случилось? – Ксюша удивленно подняла брови. – Ты не заболел?
– Сейчас я, сейчас, – я попробовал еще несколько раз, но у меня не получилось ничего.
Предложили исполнить эту роль новенькому. И он справился, у него получилось безупречно. А у меня совсем опустились руки. Кое–как доработав репетицию, я вернулся домой в ужасном настроении и, включив телевизор, упал на диван. Не хотелось ничего делать, ни о чем–то думать, ни с кем–то разговаривать. На экране мелькали какие–то картинки, но их суть до меня не доходила, я просто смотрел в никуда пустыми глазами.
На следующий день было то же самое – я не мог собраться с мыслями или силами, или с чем там, черт возьми, надо собраться, чтобы воплотить свой актерский талант. Казалось, я забыл, как это делается. Раньше все получалось само собой, я даже не заморачивался на этот счет, все было естественно и непринужденно. А сейчас, понимая, что появился кто–то лучше, я не мог сделать даже то, что с легкостью делал раньше. У меня не получалось бороться. Слабость характера? Особенности психики? А может быть я просто не хотел? Может быть это не то, что мне нужно от жизни, это дорога не моя, и жизнь сама отводит меня от нее?
А ведь раньше мне так это нравилось. Слава. Непередаваемые ощущения. Но я наслаждался ею, только когда она обрушивалась на меня сама, я ничего для этого не делал, я ее не хранил. А когда она ушла, стало так больно и одиноко.
Осталась лишь ее подруга. С ней тоже было хорошо, пока она не начала капризничать и заявлять свои права. Я прогнулся под ней, и теперь уже она диктовала свои условия, а мне оставалось лишь склонить голову и покорно подчиниться. Тщеславие.
А может это и правда не мое? Чем не лишний повод убедиться? Ведь думать о том, что это стимул двигаться дальше, очень не хотелось.
Игра состоялась. Мы победили и вышли в полуфинал. Эта победа не вызвала во мне никаких эмоций и впечатлений, что в принципе было неудивительно. Было в принципе все равно. Хотя нет – ревность тихонько щипала меня, когда, стоя на сцене, я видел, как моя бывшая слава отдается другому.
***
– Давайте, короче, к семи часам в бар подтягивайтесь.
Я повесил трубку и еще секунду смотрел на нее в неглубокой задумчивости. Н–да, ну и праздник.
Зима была ранняя и очень холодная, поэтому помимо теплого пуховика и зимних ботинок мне пришлось надеть широкий шарф, который я заправил глубоко под ворот, чтобы не было видно, и серые шерстяные варежки, которые, если засунуть руки в карманы, тоже было не видать. Короче, мой внешний вид это не портило, тем более шапку я решил не менять – в тонком трикотаже хоть и было прохладно, но зато не так стремно.
Путь до пивного бара пролегал через дворы по знакомым тропам. Знакомы они были еще и тем, что дорога в школу проходила по ним же. Пока я думал, благодаря чему они мне все–таки знакомы больше, в вечерней полутьме показались яркие огни вывески и близстоящих фонарей.
Дул сильный буран, казалось, что ветер пронизывал меня насквозь и, вжав голову в плечи, я ускорил шаг. Зайдя внутрь, я отряхнул с себя снег – вот и варежки пригодились – и стал искать глазами свободный столик.
Не знаю почему, но наш излюбленный бар никогда не пользовался особой популярностью, и я не помню такого, чтобы там некуда было приземлиться. Вот и сейчас в нем отдыхали две компании из трех человек, поэтому я даже выбирал за какой из столиков мне присесть.
– Что будете заказывать? – лениво спросила официантка неопределенного возраста.
– Пока ничего. Сейчас друзья придут и закажем.
– У нас так сидеть нельзя – заказывайте или уходите.
– Сейчас, говорю, придут и закажем! – начал закипать я. – Чего надо–то?
Женщина нахмурила брови и, противно хмыкнув, ушла к себе за барную стойку.
Откинувшись на спинку дубовой лавки, я закурил и начал картинно выпускать дым. Все раздражало. Я стал разглядывать немногочисленных посетителей в надежде на то, что найду там что–нибудь интересненькое, например, свою старую новогоднюю знакомую. Или какую–нибудь помоложе, разницы нет, и необязательно знакомую, ведь не за горами Новый год – как раз будет повод сойтись поближе.
Но среди присутствующих я разглядел только скучающую влюбленную пару и изрядно выпившего немолодого человека. Короче, вариантов не было. Сколько можно ждать–то, тоска невыносимая, сдохнуть можно. Ну где же… А вот они! Ну наконец–то.
– Здорово, Серый! С днюхой тебя.
– Спасибо.
Леха и еще один его, да и мой вроде тоже, друг пожали мне руки и уселись напротив. Красные с мороза они дышали на свои ладони и не спешили снимать пуховики.
– Ну, поздравляю, что могу сказать, – продолжил Леха. – Чего–то ты какой–то кислый. Праздник же, ну ты чего, в натуре! На, держи!
И он протянул мне карманную фляжку из нержавеющей стали, отделанную коричневым дерматином. Подарок с претензией на джентельменский презент. В нашей компании было принято дарить друг другу что–нибудь мужское и непременно ненужное: фляжки, запонки, курительные трубки, портсигары, да все, что угодно, что, как нам казалось, делало нас взрослее. Причем эти подарки были куплены в ближайшем киоске и качеством не отличались. Вот и наш общий с Лехой приятель преподнес мне какую–то китайскую «пьезу», которая перестала работать после второго щелчка.
– По пиву или покрепче?
– Не, Лех, покрепче не хочу.
Я подозвал ту самую официантку, и та, оформив заказ из трех стаканов пива и гренок с чесноком, с недовольным видом ушла, оглядев нас подозрительным взглядом.
Вообще, я намеревался отметить этот день рождения более широко и ярко, но начать что–то планировать все не доходили руки, я все откладывал на потом, на потом, а когда пришло время приглашать друзей, я понял, что у меня нет ни времени, ни денег, ни идей. Да и для друзей это оказалось полной неожиданностью, поэтому и пришлось идти в этот дырявый бар с одним другом и одним полузнакомым.
– За тебя, кентила! – Леха поднял кружку, и мы чокнулись пенным хмельным напитком.
Сделав пару глотков, я откусил большой кусок чесночной гренки и почувствовал острую боль.
– Ай, бл..! Зуб!
– Ты что его так и не залечил? Сходи, пока поздно не стало.
– Потом, успею, – махнул я рукой и отхлебнул еще пива.
– Ну, смотри сам, – Леха достал пачку дешевых сигарет и спросил: – Ты, кстати, давно свои синие брал? Ничего не заметил?
– Давно. Я ж блок сразу беру. А что такое?
– Говно стал. Конкретное.
– Да не намазывай ты, – я улыбнулся, – просто не хочешь, чтобы я тебя камазистом назвал, так и скажи.
– Да хоть бульдозеристом, мне то что. Ты, кстати, спортом заниматься начал? А то дрищ дрищом! Заморщит любой лошпед.
– Не, не начал. Неохота, да и времени нет.
– Занятой, да?
Мы поговорили о чем–то еще, но в основном молчали, слушая тихо играющий печальный шансон. Не выдержав, я сказал:
– Капец какой–то. Настроения нет. Не день рождения, а хер пойми что… Вот следующий надо по–любому поярче отметить! Круглая дата… Двадцать лет. Отметить так, чтоб на всю жизнь запомнить!
Мы допили пиво и разошлись по домам.
***
Но как бы ни было, заняться спортом пришлось. Да–да, именно пришлось, а получилось все вот как. Из–за моего не слишком здорового образа жизни и прогулов, которые с недавних пор стали появляться периодически, зачет по физкультуре был под большим вопросом. Это уже становилось проблемой, и я уже было начал нервничать, как узнал, что наш физрук, бывший боксер, предлагает студентам взаимовыгодную альтернативу. Если ты не хочешь ходить на физкультуру или, как в моем случае, боишься отчисления – плати триста рублей в месяц и ходи на тренировки по боксу. Меня устраивало. И пусть три раза в неделю надо было мотаться на другой конец города, но зато бокс всяко круче физры, плюс ко всему, если ты пропустишь один–два раза ничего страшного не случится. Можно и три.
Тренировка проходила в спортивном зале, ринга там, естественно, не было, висели лишь три старые груши. Но надо отдать нашему тренеру должное – к процессу тренировки он подходил со знанием дела и огоньком в глазах. Занятие по большей части состояло из общефизической подготовки, оно и понятно – большинству из нас бокс был знаком только по телевизору, а отработке ударов уделялось лишь десять–пятнадцать минут.
Он наблюдал за нами и выделил две основные группы: кому это нафиг не надо, и те, кто что–то может, а главное – хочет. Причем, что интересно, это не всегда совпадало с тем, пришел ли человек сам, или его привел сюда случай. Вот я, например, втянулся с первых занятий и старался отрабатывать каждую тренировку по максимуму. Тренер это заметил и начал уделять мне больше внимания, а уже через месяц он поставил мне более–менее уверенный джеб.
Конечно, были и свои трудности. Мой отвыкший от физической нагрузки организм протестовал и пытался сопротивляться, посылая мне мысли типа «может лучше по пивку?» Да еще и эти сигареты… Наверное, впервые я ощутил, как курение сказывается на моем здоровье. Когда я чувствовал, что могу еще, моя дыхалка говорила: «Стопэ! Хорош, я все!». Кстати Леха был прав – мои сигареты говно. Полное. А ведь раньше ничего такие сиги были. Надо бы бросить по–хорошему, вот только так не хочется, ведь курить – это так хорошо. После сытного обеда, кружки крепкого кофе выкурить сигаретку так приятно. А если после чего–нибудь алкогольного… О–о–о! Нет, бросать не буду. Да и дыхалка так–то вроде не особо бастует.
Как бы ни было, а заниматься я продолжал, и бокс нравился мне все больше и больше. Интересно, до какого момента это будет продолжаться? Как удовлетворю свои эгоистические потребности или как появится равно способный конкурент?
***
Света вышла замуж. За какого–то парня не из нашего института. Для меня это было как гром среди хмурого неба. Не то чтобы я ревновал, нет, с чего бы мне ревновать? Но что–то внутри меня явно противилось случившемуся. Мы с ней почти не общались: привет – пока, как дела – хорошо, настроение – тоже. И все. Меня, в принципе, устраивало, а вот сейчас все стало как–то не так.
Репетиции продолжались, я посещал их с прежней частотой, но с меньшим энтузиазмом. Отрабатывал их исправно, даже старался, но не было азарта предстоящей борьбы, и выиграем мы или нет, меня как–то не особо волновало. Этакий умеренный пофигизм.
Завтра как обычно должна была состояться обычная репетиция. Вернее, не совсем обычная – на днях должна была состояться игра. Предстояли финальные прогоны и редактура, поэтому пропускать ее ни в коем случае было нельзя. Да я и не хотел, просто так получилось. Мне позвонил Миша, удивительно, но я даже сразу вспомнил, кто это такой, и пригласил на мероприятие, на котором мне, по его словам, по–любому надо было быть. Встреча школьных команд Клуба. Ну так–то да, по идее, мне должно было хотеться посещать подобные встречи, но что–то как–то не тянуло.
Я уже хотел было отказаться, как он сказал, что помимо нашей команды, там будут финалисты прошлых сезонов. Так… Логическая цепочка в моей голове сложилась моментально: финалисты сезона – конкуренты из соседней школы – Алиса. Тук–тук–тук – забилось сердце. Алиса… Появилась возможность случайной встречи. Конечно, я ее использовал.
Гладко выбрившись и надушившись отцовскими духами (свои я так и не купил), я стоял перед зеркалом и, глядя себе в глаза, пытался понять, что же все–таки чувствую к ней. Любовь, влюбленность? Если раньше я бы и не думал с ответом, то сейчас я сомневался. Если любишь, разве сомневаешься? А если это влюбленность, то она уж больно долгоиграющая. Очень больно. Разобраться в себе было сложно, я не нашел ответа. Был только один способ это проверить.
Запрыгнув в свои модные джинсы, я до блеска начистил туфли и пошел в школу. Встреча бывших одноклубников должна была состояться именно там. Школа, крыльцо, коридоры и классы, актовый зал… Все такое родное. Испытывал ли я ностальгию? Наверное, да. Дело в том, что тоска по детству терялась на фоне более сильного чувства, поэтому с уверенностью я ответить не мог.
В зале было много народа: почти все участники нашей команды, наверное, года за три, руководители, которые, казалось, совсем не изменились, и несколько человек из других школ. Алисы среди них не было.
Началось что–то вроде официальной части. Представили все собравшиеся команды, их капитанов, прошлых и нынешних. Каждому была дана возможность произнести какую–нибудь речь, поздравительную или типа того. Похоже, все готовились заранее. А может просто способность импровизировать была ими не утеряна. Короче, не считая пары вполне ожидаемых тюфяков, облажался только я. Но мне повезло, не очень связный банальный бред был воспринят как заготовленный юмор.
Олег и Саша тоже были здесь. Сейчас они учились в институте, играли в местных Клубах и параллельно работали ведущими корпоративных мероприятий. А я ведь даже как–то и забыл. С ними я начал свой творческий путь, они открыли для меня эту жизнь, направляли и поддерживали, а я… Я даже ни разу о них не вспомнил, не то что поблагодарил. Да еще и тот случай с Сашей. Ведь прощения я так и не попросил.
Когда положенная церемониальная часть подошла к концу, все облегченно вздохнули, и общение перетекло в более привычное русло. На студийной аппаратуре громко включили музыку, и все разошлись по маленьким и не очень маленьким группам, рассказывая друг другу, у кого что нового, а у кого что старого.
Алиса пришла ближе к середине вечера, когда я уже начал думать, что все мои переживания были напрасны. Она изменилась. Ее прямые черные волосы были слегка завиты, что придавало ей томящую женственность, в меру аккуратный макияж подчеркивал выразительность глаз и притягательность губ. Белые зауженные джинсы плотно обтягивали стройные ноги, а атласная черная блузка с неглубоким вырезом лишь слегка прикрывала тонкие плечи. Удивительно красива. Нахлынувшие чувства сковали меня. Оставлять все как есть я не хотел, надо было поставить точку в нашей не сложившейся истории. Или хотя бы запятую, но главное не многоточие.
– Привет. Давай поговорим.
Она смерила меня покорным взглядом своих волшебных глаз, слегка кивнула и присела рядом на одно из кресел.
– Как дела?
– Хорошо. А у тебя?
– И у меня.
– Ты об этом хотел поговорить?
Я провел рукой по волосам и попытался улыбнуться. Из колонок зазвучала популярная песня, которая была в телефоне, наверное, каждого моего сверстника. Мы сидели и молчали под ее уже приевшийся мотив.
– Алиса…
Слова не вязались в предложения, сердце стучало часто, и я сцепил в замок начинающие дрожать холодные ладони. Чувства, мысли, волнение не давали мне успокоиться.
– Сережа, я никогда не могла тебя понять, – она говорила тихо и размеренно, лицо ее было спокойным, и я слушал ее, затаив дыхание. – Ты говорил, что любишь меня. Но любви надо добиваться. Понимаешь?
– … не совсем. Ты говорила, у тебя есть парень.
– Был. Жизнь замечательна, новое в ней случается каждый день. Ты не забыл?
Я не забыл. Я дурак.
– А я ждала. Правда, ждала. Думала, позвонишь. Я тебя не любила, но… – она как–то учащенно моргнула, – но мне кажется, у нас могло что–то получиться.
Я тяжело вздохнул и повернул голову, чтобы она не видела мое жалкое состояние. С силой сжав челюсть, пытался остановить протекающий в моих глазах процесс. Возле звукового пульта собрались ребята и решали, что слушать дальше. После недолгих споров они не придумали ничего лучше, кроме как поставить только что прозвучавший хит на повтор.
– Я приходила к тебе на игры. Ты видел меня, я знаю. Но даже не подошел. А сейчас… Что ты хочешь, Сережа?
Зубы стиснуты так, что вот–вот треснут. Не то что сказать, я даже дышать толком не мог. Провалиться бы под землю. Все что угодно, только бы прекратить эти мучения.
– Хотя бы посмотри на меня.
Я посмотрел. И утонул. Всплыть из ее океана невозможно. Какие же у нее красивые глаза. Красивые черные гла…
– Ты меня любишь?
Лавина. Внутри сошла лавина. Это падало сердце.
Алиса тихо смотрела на меня, а потом сказала:
– Как узнаешь, скажи. Скажи мне обязательно.
Дьявол, опять многоточие. Она ушла, а я еще долго сидел там и слушал эту проклятую песню.
«…попробуем все подшить, не ворошить, мобильные номера постирать, а уходить, не спросив нету сил, давай попробуем заново все собрать… белые обои, черную посуду…»
***
– Почему ты не пришел?
Я валялся на кровати с открытыми глазами, не думая ни о чем. На столе лежала чуть больше чем наполовину прочитанная книга и разряженный телефон. Именно его звонок вернул меня к жизни. Звонил Денис. Я и забыл. Я уже думал, ничто не сможет испортить мне настроение.
– Ты меня слышишь?
– Да.
– Так почему ты не пришел?
– Да там это… дела были.
– Дела?! – его голос прозвучал так громко, что я поморщился. – Ты прикалываешься, Серый? У нас послезавтра игра, ты не забыл? Какие могут быть дела?
Злость вперемежку с раздраженностью – какой–то похожий коктейль начинал во мне потихоньку взбалтываться.
– Уж поверь мне, могут! Серьезные дела.
– Ты про личную жизнь? У меня она тоже есть. Да она у всех есть! Но мы никогда не ставили ее выше Клуба! Мы же команда.
– Знаю я, что ты мне рассказываешь! Были серьезные дела, проблемы.
– Какие?
Ну все – предел. Я подскочил на кровати.
– Тебе что, рассказывать, какие могут быть проблемы?! Да? Рассказать? Пацана одного порезали, мы приезжали разбираться.
Повисло молчание, а потом Денис спокойно сказал:
– Ты врешь.
Я моментально остыл, но ходу назад уже не было.
– Нет… Правда.
– На игру–то придешь?
– Да, да. По–любому.
Как же глупо все вышло. Я нажал «отбой». Так–то, в принципе, они и без меня уже могут обойтись, ничего страшного не случилось – искал я себе оправдание. А может, вообще, стоит завязать с этим? Я, наверное, выработал свой ресурс, перспектив не вижу никаких, удовольствия больше не получаю. Слава больше меня не тешит.
Ха! А вот если бы я с тюряги освободился и пришел на игру, все бы меня встречали, расспрашивали как я и что… Все были бы рады, а я такой спокойный, уверенный… Так, стоп. Что за мысли? Откуда они вообще берутся в моей голове…
Я откинулся на подушку и закрыл глаза. Бред.
***
– Давай словимся.
– Здорово, Серый.
– Привет. Давай словимся.
– Зачем? Я занят, – Леха был не в меру серьезен.
– С Машкой что ли?
– Да, с ней.
Я услышал, как в трубке раздается громкая музыка и гул голосов.
– Вы в кофейни что ли? Или кабаке? Так давай я сейчас подканаю!
– Нет, нет… Да, это Серега… Подожди, Маш… Ну чего? – я услышал шорох, будто трубку пытались прикрыть рукой. – Мы в баре, приходи. Тут еще Юлька.
Быстро одевшись, я выбежал на улицу и на ходу пытался вспомнить, кто же это такая. Юлька, Юлька… У меня есть, конечно, знакомые Юли, только как бы они оказались в том баре, да еще и с Лехой? Короче, сейчас приду и увижу, чего гадать. Денег с собой было немного, но у Лехи всяко было побольше – девок–то по кабакам водить, парой сотен не обойдешься. Так что вечер удастся на славу, чуйку маю. Ну типа интуиция.
Однако ни моя чуйка, ни интуиция не могли даже представить себе, кого я увижу, сидящей за столиком рядом с Лехой и Машей.
– Здравствуй.
Она изменилась. В глазах уже не было той пылкой влюбленности и того озорного бесстыдного блеска. Она повзрослела.
– Привет.
Я смотрел на нее и думал, что, если бы мы встретились в другой компании и другой обстановке, я, наверное, не узнал бы ее. Она заметно подросла и постройнела, обесцветила волосы и, причесав назад, собрала их в аккуратный хвост. Сбоку виднелась аккуратная заколка в форме маленькой ящерки. Она была моей тайной поклонницей, а я даже забыл, как ее зовут. Стыдно. И не только за это.
– Ну ты чего завис? Что будешь? – Леха пихнул меня в бок.
– Давай пиво.
Мы заказали четыре бутылки пива и любимых гренок, а пока оформляли заказ, я не отводил от нее взгляд. Не похотливый, что было для меня естественным, а какой–то другой, для меня новый, в котором была просьба простить и страх. Страх, что такое не прощают.
– Как ты? Как жизнь сложилась?
– Хорошо. Учусь на юридическом, сейчас практику прохожу, работаю, – она говорила медленно, не торопясь, будто вымеряя каждое слово. Ее речь звучала плавно и мелодично, она неожиданно улыбнулась. – Бьонси больше не слушаю.
Мы рассмеялись и, будто сбив с себя оковы обид, продолжили общаться уже более свободно и легко. Мы вспоминали всякие смешные истории и моменты, а я все поражался, как же люди умеют прощать.
Мне было спокойно. Мне было хорошо. Наверное, впервые за несколько дней. Я от души смеялся над не очень смешными Лехиными шутками и искренне радовался их с Машкой любви. Мне захотелось домой. К маме. И когда мы допили пиво, я сказал:
– Хорошо посидели. Приятно было провести с вами время, – я улыбнулся, – спасибо.
– Ты что, домой? Погоди, давай еще посидим. Братан же приехал, я тебе говорил. Обещал прийти. А вот, кстати, и он! Только вспомнили, не к говну сказано.
В бар зашел высокий худощавый паренек с хитроватыми бегающими глазами. Они с Лехой обнялись, мы познакомились и пожали друг другу руки.
– Серега.
– Степа.