Риджуэл Каллем
Ночные всадники. Нарушители закона (сборник)
Глава V
Треслер начинает учиться
На следующее утро, когда Треслер пришел к коралям, трое рабочих, под начальством самого Джека, ловили большую коричневую кобылу. В коралях было около шестидесяти лошадей, но она выделялась между ними своим ростом и диким видом. Худая и поджарая, с длинной шеей и узкой головой, она напоминала гигантскую осу, и ее бока были испещрены следами, оставленными ее укротителями. Треслер имел достаточно дела с лошадьми, чтобы оценить по достоинству ее прекрасное сложение так же, как и ее злобные, блуждающие глаза, которые сверкали белками при каждом повороте.
Один из рабочих, Джекоб Смит, держал наготове веревку. Остальные с напряженным вниманием следили за его проворными движениями, когда он пустился преследовать кобылу, бегавшую вокруг кораля в поисках выхода.
Внезапно он сделал прыжок и очутился перед нею. Она сразу повернула, но двое других рабочих преградили ей отступление. На секунду она остановилась в нерешимости, затем, опустив голову и прижав уши, бросилась с открытой пастью на Джекоба. Но тот, поняв ее намерение, быстро отскочил в сторону. Ее задние копыта взметнулись на воздух, но в тот же самый момент просвистело лассо, и она упала на землю с опутанными ногами, беспомощная и хрипящая. Трое рабочих бросились к ней, чтобы довершить ее поражение.
И тогда послышался грубый голос управляющего.
– Это ваша лошадь, Треслер. Я думаю, она вполне пригодна для увеселительной поездки. Вы должны ее обработать. Правда, она немного дика, но все-таки она уже ходила под седлом. Впрочем, – прибавил он спокойным, презрительным тоном, – все англичане считают, что умеют ездить верхом, пока не попадут в наши края.
Треслер покраснел. Он понял приготовленную ему ловушку. Затем, вспомнив предостережение Нелсона, он взглянул на седло, все еще висевшее на стене кораля. Было бы верным самоубийством попытаться обуздать эту дикарку в таком седле, пригодном едва лишь для пятнадцатилетнего мальчика.
– Я думаю, что это самая необузданная тварь во всем ранчо, – ответил он спокойно, хотя его голубые глаза угрожающе засверкали. – В противном случае вы бы не предложили ее мне, подчеркнув при этом, что она уже была под седлом.
– Струсили? – спросил Джек с усмешкой.
– Нет. Я только подумал, что мое седло для нее не годится. Она порвет всю подпругу.
– Не беспокойтесь. Вот для вас седло. Оно висит здесь, на заборе.
– Благодарю вас, – иронически заметил Треслер. – Я должен иметь седло, подходящее для человека моего сложения, или скачите на этой кобыле сами.
Он посмотрел в упор на Джека, и его слова были сказаны таким тоном, к которому тот не привык. Тем не менее Джек ничем не обнаружил своего возмущения.
– Ребята, – обратился он к группе рабочих, – наш «неженка» боится обрезать свой зад об эту кобылу. Пусть кто-нибудь одолжит ему седло. А не то придется дать ему какую-нибудь старую клячу.
На этот раз Треслер попался.
– Это меня нисколько не задевает, товарищи, – сказал он с насильственным смехом. – Если кто-нибудь одолжит мне настоящее седло, я ее обуздаю… или сломаю себе шею.
Треслер был самым заурядным наездником. Еще никогда в жизни он не имел дела с подобной лошадью, но теперь он готов был оседлать самого черта. К тому же, даже в своей крайней ярости, он понимал, что такое испытание все равно ожидало его рано или поздно. Объездка диких лошадей входила в программу его учения.
Кто-то из окружающих предложил ему воспользоваться седлом Аризоны, который все еще считался больным, и Треслер с радостью ухватился за это предложение.
Двое рабочих вывели кобылу из кораля на открытое место. Они держали ее при помощи лассо, туго стянутых вокруг ее шеи, в то время как Джекоб с большим искусством прилаживал седло Аризоны и подтягивал подпругу и стремена. Теперь она стояла неподвижно, и только глаза ее выказывали нараставшую ярость.
Треслер был совершенно спокоен. Его товарищи бросали на него искоса сочувственные взгляды. Они хорошо знали эту лошадь. Наконец Джекоб кивнул ему головою.
– Все готово, – сказал он и прибавил тихо, чувствуя потребность исполнить товарищеский долг: – Не советую вам ехать на ней. Хуже ее нет во всем ранчо.
Но Треслер только улыбнулся и, подойдя ближе, погладил громадное животное. Она следила за ним вытаращенными глазами, не предвещавшими ничего хорошего. Затем он взял от Джекоба длинную плеть из сыромятного ремня и вскочил в седло. Кобыла, сдерживаемая двумя веревками, стояла как вкопанная, и только ее крупные бока вздымались, выдавая ее волнение.
Треслер подобрал поводья. По его знаку двое рабочих, державших лошадь, отскочили в сторону, и Джекоб быстрым движением скинул лассо с ее головы. И тогда началась борьба не на жизнь, а на смерть.
Голова кобылы опустилась книзу, и она подскочила на воздух, изогнув спину, так что ее передние и задние ноги сошлись копытами. Треслер подпрыгнул на целый фут над ее спиною, откинулся вперед, потом назад и, наконец, тяжело упал обратно в седло. Его рука коснулась свернутого холщового ремня позади седла, и он инстинктивно вцепился в него что было силы.
Кобыла снова подскочила и с легкостью перевернулась в воздухе, так что ее голова очутилась там, где только что был хвост. Это был удивительный кошачий прыжок, рассчитанный на то, чтобы сбить самого лучшего наездника. На этот раз Треслер едва не выпал из седла, но холщовый ремень спас его, и он опять опустился на место. Ее прыжки следовали один за другим, как выстрелы из скорострельного орудия. Треслер был оглушен, голова его кружилась, и кровь стучала в ушах. С отчаянной решимостью он держался за спасительный ремень и только благодаря этому оставался в седле. Но он знал, что такая пляска не могла долго продолжаться.
Вслед за этим кобыла проделала новый фокус. Можно было подумать, что с нею произошло какое-нибудь несчастье. Ее ноги взметнулись в разные стороны, как будто это были четыре крыла диковинной птицы, и она шлепнулась на землю. Ее намерения были ясны. Но Треслер сразу вылетел из седла, и когда она стала кататься по земле, он уже стоял на ногах.
Заметив, что он ускользнул, она тотчас вскочила на ноги и бросилась на него с открытой пастью. Но в тот же момент просвистело лассо, брошенное искусной рукой Джекоба, и туго стянулось вокруг ее шеи. Треслер, тяжело дышащий и оглушенный падением, снова вскочил в седло прежде, чем Джекоб понял его намерение. Изо рта кобылы выступила пена, и струйки пота сбегали по ее бокам. Белки ее глаз налились кровью, и, когда ее снова освободили, она попыталась укусить наездника за ногу. Потерпев неудачу, она с силой подбросила голову кверху, и, не приготовленный к этому приему, Треслер получил удар прямо в рот. Затем она поднялась на дыбы, отчаянно махая передними ногами по воздуху, и в следующий момент рухнула спиною на землю. И опять Треслер спасся точно чудом. Выброшенный из седла, он отскочил в сторону.
На этот раз кобыла была поймана прежде, чем успела подняться на ноги. Но она все еще не сдавалась.
И снова Треслер вскочил в седло. Он чувствовал себя разбитым и дрожал, как в лихорадке. Между тем кобыла предприняла новый маневр. Все ее тело стало корчиться, проделывая какие-то странные змеевидные движения. Покончив с этим, она вдруг принялась мотать головою взад и вперед, низко опустив ее между передними ногами, отчего наездник начал скользить вместе с седлом к ее загривку. Внезапно холщовый ремень затрещал и лопнул, и Треслер, как ракета, полетел через голову лошади.
Седло было снова закреплено на место, но теперь Треслеру не за что было держаться. Пять раз он падал, и каждый раз, задыхающийся и весь исцарапанный, он снова садился верхом на эту четвероногую ведьму. Однако он уже выбился из сил, и только окружающие заметили то, что ускользало от его внимания. Кобыла была побеждена. Когда он поднялся в пятый раз, ее маневры не могли бы сбросить ребенка.
– Бей ее, товарищ! Выбей из нее дурь! – загремел Джекоб.
– Хлещи ее! Гони ее, пока она не сдохнет! – послышались другие голоса.
Треслер машинально повиновался. Собрав последние силы, он стал стегать плетью по взмыленным бокам лошади, и она, обезумев от боли, поднялась на дыбы, сделала могучий прыжок вперед и вихрем понеслась вниз по дороге.
Наступило уже время обеда, когда Треслер снова увидел ранчо. Кобыла, окончательно побежденная и послушная, едва переступала с ноги на ногу. Между тем ее наездник успел уже оправиться от пережитых потрясений и чувствовал себя сравнительно сносно.
После обеда началось настоящее учение. Один из рабочих, Лью Каули, был послан на отдаленное пастбище вместе с Треслером для исправления проволочной изгороди, прорванной бродячим стадом. Лью оставался с ним ровно столько времени, сколько требовалось, чтобы научить его натягивать и закреплять колючую проволоку. Затем он уехал на другую работу, и Треслер остался один.
Пастбище, на котором он теперь находился, значительно отличалось от остальной прерии, выжженной солнцем и заросшей сорной травой. Оно было хорошо орошено, перепахано и засеяно тимофеевкой и клевером. Трава доходила почти до колен лошади, которая пировала вволю, пощипывая ароматные стебли, пока ее хозяин медленно объезжал поле.
Около четырех часов пополудни работа была окончена, и последний ряд проволоки натянут и закреплен на место. Треслер, за неимением дерева, в тени которого он мог бы отдохнуть, присел на траву у столба и закурил. Его лошадь, освобожденная от узды и подпруг, весело паслась рядом с ним.
Величавое спокойствие прерии захватило его; глубокая тишина убаюкала его утомленные нервы, трубка погасла, и он заснул.
Когда он проснулся, в первый момент он не мог сообразить, где он находится. Трубка выпала у него изо рта, и сам он оказался лежащим врастяжку на земле. Вслед за тем чей-то смеющийся голос достиг его слуха.
– Так-то вы учитесь сельскому хозяйству, мистер Треслер! Стыдитесь! Спать в самое лучшее время дня!
Это был голос Дианы Марболт. Она поглядывала на него сверху, сидя на своей крепкой степной лошадке Бесси, и в этот момент в ее глазах не было обычного печального выражения.
Треслер приподнялся на локте и, в свою очередь, смотрел на нее с нескрываемым восхищением. Здесь, вдалеке от ранчо, она казалась ему совсем другой. Перед ним было настоящее дитя прерии, улыбавшееся солнцу и зеленому простору.
Очнувшись от своего оцепенения, он вскочил на ноги и проговорил, краснея:
– Пойман с поличным, мисс Марболт. Но, поверьте мне, я уже получил хороший урок за сегодняшний день. Об этом говорят мои царапины. Что же касается проволочной изгороди, то в этой области я нашел многое заслуживающим всестороннего изучения.
Он протянул ей свои израненные руки, и улыбка сразу исчезла с ее лица.
– О, вы не ленились! Я в этом не сомневаюсь, – сказала она поспешно. – Я видела вас на этой кобыле и думала, что вы убьетесь. Вы знаете, ведь ее старались укротить в течение двух лет подряд, и совершенно безрезультатно. Что произошло после того, как она вас понесла?
– Ничего особенного. Я проехался на ней до Форкса и обратно дважды.
– Сорок миль! Боже мой, что же от нее осталось?
Треслер усмехнулся.
– Джек уверяет, что я испортил ее окончательно, но я этого не думаю. У моей Леди Изабеллы сердце из камня, и нужен паровой молот, чтобы его разбить. Завтра же она снова примется за свои штуки.
– Так вы прозвали ее Леди Изабелла? – спросила она.
– Да! Это имя для нее подходит.
Диана молча кивнула головой. Она была свидетельницей борьбы между «неженкой» и кобылой и теперь, когда все уже миновало, искренне радовалась его победе. Как настоящее дитя прерии, она была чужда сентиментальности и знала, что объездка диких степных лошадей часто сопряжена с жестокостью. Ей нравились упорство и смелость этого человека. Их встреча не была случайной. Она намеренно выехала из дому, чтобы увидеться с ним, и Треслер каким-то образом прочитал это в ее глазах.
Некоторое время оба не находили слов. Молчание становилось неловким. Даже темногривая Бесси, которую ее хозяйка небрежно похлопывала рукояткою плети, вдруг словно поняла эту неловкость и постаралась рассеять ее несколькими пируэтами. Когда она была успокоена, Диана слегка наклонилась вперед и взглянула прямо в лицо Треслеру.
– Я приехала сюда нарочно, чтобы поговорить с вами, – сказала она с обычной своей прямотою. – Я хочу раз и навсегда объяснить вам положение. То, что пришлось вам испытать сегодня утром, явилось результатом столкновения с Джеком. Но это только начало!
Треслер улыбнулся.
– Не беспокойтесь за меня, мисс Диана. Я не думаю, чтобы что-нибудь случилось. Правда, с Джеком нелегко иметь дело. Он отвратительно груб…
– Хуже, много хуже! Вы его недооцениваете.
Лицо девушки потемнело. Ее губы сжались, и злобный огонек загорелся в глазах.
– Вы не сознаете опасности, потому что вы смелый человек. Но я достаточно знаю Джека и знаю, что он не оставит вас в покое. Впрочем… – прибавила она поспешно, – не думайте, что я такая хорошая. Я – большая эгоистка! Я боюсь не только за вас. Представьте себе, какие могут быть неприятности из-за вашего конфликта с ним для моего отца, для меня… для всех!
Треслер не мог устоять против ее ласкового, доверчивого взгляда, в котором он читал страх, просьбу и еще что-то, чего он пока не мог понять.
– Мисс Марболт, – сказал он, протягивая ей руку, – обещаю вам, что я приложу все старания, чтобы сохранить мир с Джеком. А теперь, в благодарность за ваше предупреждение, позвольте и мне вас предупредить.
С минуту он помолчал, выжидая, но она не отвечала и рассеянно всматривалась в волнистую зеленую даль.
– Ваше ранчо посещают странные люди, мисс Марболт. Они появляются ночью, по-воровски, из чащи леса. Их лица закрыты масками, по крайней мере лицо одного из них…
Он не мог докончить фразы. Эффект его слов был изумительный. Диана быстро повернулась к нему, глядя на него испуганными глазами.
– Вы видели их? – вскричала она.
– Их? Кого?
– Этих… этих людей.
– Да.
– Как они выглядели?
Треслер рассказал ей историю своей ночной прогулки.
– Что же вы думаете делать? – спросила она, когда он кончил.
На этот раз она не выказала никакого удивления. Казалось, что все это было ей давно известно и ее только интересовало, что он намерен предпринять.
– Право, не знаю, – ответил он. – Я хотел сказать об этом Джеку, но Леди Изабелла лишила меня памяти.
– Джеку? – повторила Диана. – Только не ему!
– Отчего?
Она хотела что-то ответить, но вдруг остановилась, словно испугавшись своей откровенности. И когда она снова заговорила, ее голос звучал глухо и умоляюще.
– Не спрашивайте меня, мистер Треслер. Не заставляйте меня сказать то, чего я не имею права говорить. Поверьте мне, я сама не знаю, чему верить. Я не знаю, что думать. Я только предупреждаю вас: не говорите Джеку. О, мистер Треслер! Я знаю, что могу на вас положиться.
Ее призыв возымел свое действие. Треслер подскочил к ней и схватил протянутые ему маленькие руки.
– Да, вы можете на меня положиться, мисс Марболт, – сказал он порывисто. – Признаюсь, ваши слова возбудили во мне подозрение, но вы… – Он замолчал, задумчиво поглядывая на ее руки, которые он все еще продолжал сжимать в своих руках. Затем, сразу очнувшись, выпустил их и рассмеялся. – Простите меня, – проговорил он, заглядывая в темные глаза девушки. – Я забылся. Поедем назад, на ранчо. Уже время. Клянусь богом, я начинаю думать, что я обязан Джеку очень многим.
– Вы не обязаны ему ровно ничем, – ответила Диана с оттенком раздражения в голосе.
Треслер вскочил в седло, и обе лошади поскакали по направлению к ранчо.
Глава VI
Убийство Менсона Орра
На ранчо Москито-Бенд господствовала тишина. Все его население было на работе. Джек не оставил без дела даже Аризону, заставив его обслуживать лошадей, стоявших в конюшне. Что касается Треслера, то он по-прежнему продолжал изучать хитроумное устройство проволочных изгородей.
В это утро ничто не указывало на близость каких-либо событий. Солнце с неслыханной жестокостью обрушивалось на иссохшую землю, жгло высокую траву и вздымало пыль на дорогах. Даже насекомые как-то особенно жалобно распевали свою монотонную песню под аккомпанемент чуть слышного журчанья далекой речки.
Внезапно тишина была нарушена топотом копыт. Вслед за тем из-за поворота дороги появился всадник, низко пригнувшийся над головою лошади и подгонявший ее хлыстом и шпорами. Доехав до веранды хозяйского дома, он соскочил на землю и принялся барабанить в закрытую дверь.
– Арчи Орр! – пробормотал Джек, выходя из своей хижины, и стал быстрыми шагами подниматься вверх по склону холма. – Эй ты, молокосос! – загремел он, подходя к веранде. – Какого черта ты расшумелся? Ты не у себя дома!
Арчи повернулся к нему при первом окрике. Его бледное юношеское лицо выражало испуг и отчаяние. Он не был трусом, но при виде чудовищной фигуры Джека, выросшей перед ним, почувствовал себя маленьким и беспомощным.
– Я приехал за помощью, – ответил он с неестественным спокойствием, потом, вдруг потеряв самообладание, разразился потоком слов: – Это Красная Маска! Это он и его шайка! Они убили моего отца. Они сожгли наш дом и угнали наш скот. Проклятие! Но я до него доберусь. Я его поймаю во что бы то ни стало. – Его голубые глаза сверкали, и лицо исказилось. – Вы слышите! – закричал он в припадке истерического возбуждения. – Кровь за кровь! Помогите мне! Дайте мне лошадей, и я поймаю его. Я…
– Прекратишь ли ты этот шум, – прорычал Джек, угрожающе подвигаясь к нему, – или я тебя уберу отсюда!
Арчи мгновенно отскочил назад и умолк. Этот быстрый эффект пришелся по вкусу управляющему, и он продолжал с насмешливой гримасой:
– Ты хочешь крови Красной Маски! Ты, который не нашел ничего лучшего, как бежать к соседям за помощью.
Юноша вспыхнул и готов был резко ответить, несмотря на весь свой страх перед Джеком. Но в этот момент дверь открылась, и послышался мелодичный голос:
– И хорошо сделали, Арчи!
С этими словами Диана вышла на веранду.
– Вы хотите видеть моего отца? – спросила она, ласково заглядывая в лицо юноши.
– Да, мисс Диана! Мне нужно занять у него несколько лошадей и вообще посоветоваться с ним.
Весь пыл его прошел в присутствии девушки. Теперь он стоял перед нею, склонив голову, с подавленным видом. Казалось, что он внезапно состарился.
– Сейчас я его разбужу, – спокойно сказала она, повернувшись к двери. – Я слышала, что вы говорили, и я все ему передам. Подождите здесь.
Уходя, она скользнула презрительным взглядом по мрачному лицу управляющего. Когда дверь снова закрылась, Джек разразился смехом.
– Посмотрим, – сказал он. – Марболта не так легко поймать на эту удочку. Ты еще пожалеешь, что поднял его с постели.
Арчи ничего не ответил. За дверью послышалось характерное постукивание палки в руке слепого. Вслед за тем хозяин ранчо появился на веранде в сопровождении дочери.
Некоторое время его голова покачивалась в разные стороны, как будто он нюхал воздух. Затем с каким-то сверхчеловеческим инстинктом он повернулся к Арчи.
– Эге! Значит, твой отец убит! – проговорил он, нисколько не смягчая тона. – Убит!
Арчи с трудом подавил в себе волнение.
– Да, сэр. Его застрелили в мое отсутствие. Я был в Форксе всю ночь и узнал об этом только сегодня утром.
Красные глаза Марболта уставились на него, и Арчи умолк, подавленный близостью этого человека.
– Продолжай, мой мальчик.
Теперь слепой говорил своим обычным тихим и приятным голосом. Но юноша все еще не мог найти слов.
– Арчи просит помочь ему, – сказала Диана, чувствуя необходимость вмешаться.
– Да, сэр, – подхватил Арчи. – Только маленькую помощь. Наше ранчо сожжено дотла. Моя мать и сестра остались без крова. У нас угнали весь скот. Вот что я застал дома, когда вернулся. О, это ужасно. Ночью они проснулись от лая собак. Отец взял ружье и вышел из дому, думая, что это волки. Но когда он подошел к забору, мать, которая смотрела из окна, увидела несколько вспышек и услышала выстрелы. Отец упал на месте. А затем вся банда ворвалась к нам. Одни угоняли скот, другие жгли строения. Это был Красная Маска! Мать его видела. Он сам приказал ей выйти из дома, перед тем как его сожгли. Мистер Марболт, – продолжал он, все более и более волнуясь, – помогите мне. Дайте мне лошадей, и я поймаю его. Я отомщу ему, даже если бы это стоило мне жизни. Это и в ваших интересах. Ведь он недавно еще ограбил вас. Ваше имущество тоже подвергается опасности. Соединимся вместе, чтобы расплатиться с ним за все его злодеяния. О, я это сделаю…
– А пока твоя мать и сестра будут умирать с голоду, – прервал его старик сухим тоном. И, убедившись в мгновенном действии своих слов, продолжал спокойно и деловито: – Нет-нет, мой мальчик. Возвращайся домой и позаботься о них, прежде чем думать о мести. Когда ты создашь для них сносные условия существования, то можешь пуститься в какие угодно авантюры. Я уже стар, Арчи, и мой совет чего-нибудь стоит. Возвращайся немедленно к своей семье. Ты не получишь лошадей для этой глупой затеи.
Диана внимательно следила за отцом. Когда он кончил, она подошла к взволнованному юноше и положила руку на его плечо.
– Отец прав, Арчи, – сказала она ласково. – Возвращайся к этим несчастным одиноким женщинам. Они нуждаются в ваших заботах. Это ваш долг, Арчи.
Арчи опустил голову и задумался. Он не отличался твердостью характера, и его вспышка быстро прошла под влиянием ласкового взгляда и прикосновения дружеской руки. Он прошептал:
– Благодарю вас, мисс Диана! Вы мне указали мое место! Да, я поеду к ним. Но если когда-либо…
– И хорошо сделаешь, – прервал его Джек грубым смехом. – Твой отец заплатил свое, а ты будь умнее и не зазнавайся.
Глаза юноши угрожающе сверкнули, но Диана тотчас отвлекла его внимание в другую сторону.
– Арчи, – сказала она с улыбкой, – вы забыли о вашей лошади. Как она устала, бедняжка!
Арчи понял намек. Он протянул ей руку, и девушка подала ему свою. Затем, не говоря ни слова, он сбежал с веранды и направился к своей лошади.
Когда звук его шагов замер в отдалении, слепой повернулся и пошел к двери, постукивая палочкой. На пороге он остановился, и его мертвые глаза уставились на управляющего.
– Два дня подряд меня беспокоят, – проворчал он. – Вы плохо исполняете свои обязанности, Джек Гарнак!
– Отец!
Диана бросилась к нему в тревоге, но он резко остановил ее:
– А что тебя касается, мисс, помни свое место в доме! Какое тебе дело до этого глупого мальчишки? Пусть он идет своей дорогой. Может быть, теперь он сделается настоящим мужчиной, хотя я в этом сомневаюсь.
С этими словами он удалился.
Джек остался на веранде и, облокотившись на перила, смотрел вниз, на лужайку, где Арчи Орр, сидя на лошади, снова рассказывал свою историю группе рабочих, собравшихся вокруг него.
Диана подошла к управляющему, но он даже не взглянул на нее.
– Джек, – сказала она тихо, – мне нужна Бесси сейчас же. Пусть ее оседлают и поставят у кухонной двери.
– Зачем она вам понадобилась? – спросил он, не меняя положения.
– Я хочу поехать повидать этих бедных женщин.
– Это невозможно!
Джек повернулся и встретил ее взгляд.
– Я думаю, что это вполне возможно, – ответила она спокойно. – Идите и сделайте то, о чем я вас прошу.
Глаза великана гневно сверкнули. Казалось, что он готов был к резкому отпору. Но почему-то этого не случилось. Выражение его лица постепенно менялось, пока он смотрел на нее, его взгляд смягчился, и в нем появилось нечто новое, столь же ему несвойственное, как свет любви глазам тигра. Наконец он потупился и пробормотал:
– Хорошо! Через пять минут лошадь будет готова.
Тем временем Арчи Орр уехал. Рабочие ушли в барак, оживленно обсуждая его дело. По обыкновению, больше всех ораторствовал Аризона. На его изможденном лице горел румянец, и чувствовалось, что он вкладывал в свою речь весь энтузиазм, на какой был способен.
– Говорю вам, ничего другого не остается. Пойдем все к Слепому Черту и попросим его отправить нас в погоню за этими негодяями. У меня есть от них хорошее средство, и мне хочется еще раз его испробовать. Помнишь, Джо Нелсон, как мы повесили шестерых таких молодчиков на одном дереве. Мы сразу тогда очистили от них наш округ. А этот уже давно гуляет безнаказанно. Ну, я иду к хозяину. Кто со мной?
Он вскочил с места, и остальные теснее сплотились вокруг него.
– Аризона прав, – послышались голоса. – Бедный Арчи Орр! Каково ему с двумя женщинами! У них не осталось ни одного цента. Ни кола ни двора.
– А кроме того, – вмешался Джо Нелсон, который до тех пор молчал, – все их имение заложено и перезаложено у Слепого Черта. Нет, Арчи не должен был ждать помощи от хозяина. И если вы хотите просить разрешения линчевать Красную Маску, так уж лучше не заикаться о старом Орре и его семье. Поняли?
Наступило непродолжительное молчание, пока остальные старались уяснить себе, на что он намекал. Затем заговорил Треслер:
– Вот что, ребята, вы толкуете о суде Линча, а сами еще не знаете, как поймать Красную Маску. Неужели вы думаете, что Марболт освободит всех нас для этого дела? А разве два-три человека могут справиться с целой шайкой? Помните, что это не простой конокрад. Я думаю, лучше выждать, пока он сам не попадется к нам в лапы.
– Надо выждать, – подтвердил Джо Нелеон, тряхнув седой головой над кружкою с чаем. – Может быть, вы слыхали, что полиция уже прибыла в Форкс и, кажется, устраивает там постоянный пост.
– Это правда? – переспросил Треслер.
– Да.
– Черт возьми! Тогда дело разрешается просто. Ребята, не надо спешить. Красные куртки как раз подходят для Красной Маски.
Однако Аризона, поддержанный большинством собрания, не желал об этом слышать. Это были люди старого закала, которые признавали лишь старое и единодушно отвергали всякие мирные способы. Им нужен был суд Линча, и ничто не могло их убедить в противном. После ожесточенного спора, во время которого Джо Нелсон и Треслер тщетно взывали к благоразумию и выдержке, мнение Аризоны окончательно победило. Котелки с чаем были отставлены на пол, и вся масса рабочих, как один человек, двинулась вслед за своим вожаком. Треслер сознавал, что было бы бесполезно – и даже опасно – держаться в стороне. Джо Нелсон также, вопреки своему убеждению, присоединился к остальным и пошел по направлению к веранде большого дома.
Джек Гарнак вовремя заметил эту процессию и успел принять меры. Подойдя к веранде, они увидели высокую фигуру слепого в длинном сером балахоне. Весь его облик внушал уважение и страх. Даже неистовый Аризона остановился в нерешимости.
– Ну, что же? – спросил Марболт и, не получив ответа, повторил свой вопрос.
Тогда Аризона выступил вперед.
– Вот в чем дело, хозяин, – начал он, – эти разбойники, как я думаю…
Но слепой не дал ему договорить. Мохнатые брови нахмурились над безжизненными глазами, которые уставились на пастуха с такой точностью, что, казалось, будто они видели.
– А! Значит, вы послушались молодого Орра, – сказал он спокойно. – Вы хотите организовать погоню за ними. – Он покачал головой. Затем его брови разошлись, и на лице его появилось нечто вроде улыбки. – Нет, друзья мои, это совершенно бесполезно. Я не могу отпустить людей. Если я пошлю достаточную партию, чтобы выдержать борьбу с их шайкой, мое ранчо останется без защиты.
– Но еще в прошлом году вы сами были ограблены, сэр, – возразил Аризона.
– Да, да! – В голосе старика послышались нетерпеливые нотки. – И я предпочитаю еще раз потерять несколько быков, чем подвергнуть все ранчо опасности быть сожженным дотла этими негодяями. Я не хочу брать на себя обязанностей полиции ради кого бы то ни было. Конечно, я вас не удерживаю, не могу удерживать. Но предупреждаю, – тут он сделал паузу, и следующие его слова прозвучали угрожающе: – Каждый из вас, кто оставит ранчо, чтобы ввязаться в эту нелепую затею, оставит его навсегда. Вот все, что я имею сказать.
Аризона был готов резко ответить, но Треслер, стоявший за его спиной, схватил его за руку. Как ни странно, это вмешательство подействовало на американца, и он больше не пытался возражать.
Рабочие потоптались на месте и начали расходиться. Никто из них не проронил ни слова, пока они не отошли на почтительное расстояние от дома, и только их мрачные лица и тяжелая походка выдавали их чувства.
Весь остаток дня в рабочем бараке и около него продолжалось обсуждение этого дела. Но даже в речах Аризоны не было прежней уверенности и силы. Весь их энтузиазм выдохся, и осталась только бессильная ненависть к хозяину и его управляющему, которые и на этот раз одержали легкую победу.
Когда стало смеркаться, Треслер, единственный, не принимавший участия в разговоре, расстался со своими товарищами и пошел мимо нижних коралей по направлению к реке. Там, присев на ствол упавшей сосны, он продолжал обдумывать план, который еще смутно вырисовывался в его голове. Этот план возник в связи с сообщением, сделанным Джо Нелсоном, об устройстве полицейского поста в поселке Форкс. Почему бы ему не отправиться туда и не сообщить о своих наблюдениях. И если Джек в действительности…
Но его мысли были прерваны стуком колес, за которым последовал плеск воды под ногами лошади, переходившей брод. Он повернулся в ту сторону, откуда доносились эти звуки, и вскоре увидел Бесси, запряженную в одноколку и поднимавшуюся вверх по склону гористого берега. Это Диана возвращалась из своего путешествия.
Треслер вскочил на ноги и снял шляпу. От его взгляда не ускользнул легкий румянец, появившийся на щеках девушки, когда она его увидела. Диана придержала лошадь, но в следующий момент одумалась и погнала ее вперед с ненужной поспешностью.
– Не меняйте доброго намерения, мисс Марболт! – крикнул Треслер, которому вовсе не хотелось, чтобы она проехала мимо.
Ее румянец разгорелся еще ярче, однако на этот раз она остановила лошадь и повернулась к нему, стараясь улыбнуться.
– Нет ничего лучше неожиданной радости, – продолжал Треслер. – Надеюсь, вы не захотите оставить меня наедине с моими мрачными мыслями.
Диана опустила вожжи к себе на колени.
– У вас мрачные мысли? – сказала она, встречая его восторженный взгляд. – Я не удивлюсь этому после того, что случилось! Я только что заезжала по пути в Москито-Рич. Все ранчо стерто с лица земли. О, мистер Треслер, что нам делать? Мы не должны молчать, и тем не менее мы ничего не знаем. У нас нет никаких доказательств, кто это сделал.
– А что сталось с миссис Орр и ее дочерью? – спросил Треслер, игнорируя ее вопрос.
– Они уехали в Форкс.
– Как же они будут жить? У них нет ни денег, ни крова!
Диана пожала плечами.
– Я позаботилась об этом.
– Это так похоже на вас, мисс Марболт, – сказал он просто. – Вы ездили туда специально для того, чтобы им помочь. – Заметив недовольную гримаску на лице девушки, он сразу перешел к другой теме. – Кое-что мы все-таки можем сделать. Полицейский отряд уже в Форксе.