Регина Грёз
Мой нежный хищник
Веймар не сдержал возмущенного рычания и в два прыжка оказался возле Катарины. О, как хотелось ему сейчас разорвать на ней облегающее платье и взять строптивицу прямо на белой скатерти стола!
Но ведь Катрин – будущая хозяйка Ульфенхолла, не хорошо вести себя с ней как животное, тем более, она ему этого точно не простит и еще, пожалуй, выкинет какую-нибудь глупость.
Девчонка невероятно дерзкая и непокорная! Может быть, поэтому ее и выбрал для себя Зверь. Для себя и человеческой ипостаси… Кажется, теперь барон совсем не против такого союза.
Он вдруг увидел совсем близко ее удивительные глаза – цвета густого выдержанного меда, цвета темного золота из растрескавшихся сундуков прадеда. Веймар почувствовал в своих руках легкое тело, невероятно нежное, гибкое, такое, что немедленно захотелось окунуться в его недра, прижать к себе и никуда больше не отпускать.
– Господин, не пора ли подавать жаркое?
Веймар с глухим рокотом вернул Катарину на стул и кинул яростный взгляд на вошедшую в зал Нариду – кормилицу. Катя сидела ни жива ни мертва, словно ее шелковой паутиной опутали с ног до головы.
«Что это сейчас было… Глаза у него, и правда, красивые, а сам он чудовище… Еще хуже, чем из Аленького цветочка, тот безо всяких условий девушку отпустил с родней повидаться, а этот… дитя ему сперва роди… Ага, уже спешу и падаю на брачное ложе».
Теперь они сидели по разные стороны стола и молча следили за тем, как на белой скатерти появляются все новые блюда с угощением.
– Вы ожидаете гостей? – уныло поинтересовалась Катя, чувствуя, что все ее только что пережитые волнения ничуть не уменьшили аппетит.
– Хотел порадовать вас, моя дорогая! – прорычал Веймар.
– Позвольте мне кое-что уточнить… – учтивым тоном начала Катя.
– Надеюсь, вы больше не станете мне возражать, хотя бы сегодня, – поморщился тот.
– А что тогда? Посадите в подземелье, закуете в цепи, замуруете в башне?
«Голодовку ему, что ли, объявить… ох, может быть потом, как-нибудь позже».
Катя протянула руку за аппетитного вида рыбкой и тут же вспомнила отрывок из поэмы «Руслан и Людмила» Пушкина, – то самое место, где бедненькая Людмила горюет в плену у карлика Черномора:
«Не буду есть, не буду слушать.
Умру среди твоих садов!
Подумала и стала кушать…»
«Да-а… все мы женщины – одинаковы, и что ему мой протест, силой будет кормить, с него станется, он же вылитый Тиран!»
– Я хотела только поинтересоваться, допустим… допустим я соглашусь на ваши дикие и совершенно неприемлемые условия…
Катя отложила в сторону странное подобие вилки с двумя зубчиками, деликатно вытерла губы платочком.
– Веймар, я вас умоляю, пошлите весточку моим родителям, что я жива и здорова, они же с ума сходят. Если у вас есть сердце и вы, правда, мечтает о крепкой семье, то войдите уже в мое положение. У вас же тоже была мама, вы, несомненно ее любили, вы бы не захотели, чтобы она мучилась неведением.
– Я вас понял, мы обсудим это завтра, – голос барона звучал холодно и отстраненно.
– Поймите, я должна быть уверена, что вы говорите правду и не блефуете, обещая мне позже личную встречу. А вдруг вы не сможете меня вернуть, даже на короткое время, и все это лишь уловки для того, чтобы вынудить к этому странному браку? Я же о вас почти ничего не знаю, Веймар! Мне нужны доказательства и гарантии.
– И вы все получите! Только из моего к вам расположения, только чтобы не видеть больше ваших слез и истерик. Даю вам слово, что завтра вы сможете написать письмо родным, а я обязуюсь его доставить. Также можем приложить к документу какие-нибудь подарки, в вашем мире ценится золото, Катарина?
Она представила, как на пороге родительского дома в Березовке рассыпается мешок золотых монет, как об этом узнают соседи и потом приезжает полиция. И даже если никто не узнает о таком щедром даре из Иномирья, что ее отец будет делать с золотом? Поедет в город и сдаст в ломбард? А на обратной дороге его выследят и ограбят какие-нибудь бандиты.
– Нет, нет… золото на нужно, лучше что-то такое, чтобы родители сразу поняли – со мной все хорошо, это подарок точно от меня. Да…
И тут ей пришла в голову отличная мысль.
– У меня папа коллекционирует ножи – у него их, кажется, уже штук пятнадцать. Один для рыбалки, другой – для похода в лес за грибами, третий – для разделки мяса, еще несколько для работы по дереву. Папа любит вырезать на досках всякие картинки, а потом контур лобзиком выпиливает, выжигает – «рисует» мелкие детали и получается отличная поделка.
Его даже награждали на конкурсе народного творчества. И сам он любит делать ножи, один раз острое лезвие на дороге нашел и приспособил к нему рукоятку, выточил из деревянного бруска, украсил резьбой в виде листвы дуба.
Катя даже в ладоши захлопала, до того ей понравилась идея с подарком.
– Да, да! Отцу можно передать красивый нож в чехле, если у вас таковой найдется и будет не жаль…
Веймар усмехнулся про себя: «Видела бы она оружейный склад в подвале, чего там только нет – и мечи и доспехи, а уж сколько различных клинков, любых форм и размеров, и все в отличном состоянии, беречь древнее оружие было в крови у Лостанов, мало ли когда придется использовать его и кому из потомков. А вдруг да воитель родится не хуже прадеда?»
– А вот мамочке…
Катя задумчиво крутила перед собой ложку.
«Может, серебряный столовый сервиз, она красивую посуду всегда любила, да и подобного барахла в старых замках должно быть навалом… нет, как-то нескромно такие серьезные подарки просить, и сервиз еще к нам доставить надо… а потом и чистить его маме придется… нет, нет, надо что-то поменьше… может, пару золотых ложек – для них двоих… золото, говорят, уничтожает вредные бактерии».
– Ваша матушка носит драгоценные камни? Ей нравятся изумруды? Или лучше бриллианты, как вы думаете?
«Конечно, лучше бриллианты! Наша Зорька будет в полном восторге, когда мамуль придет утром ее подоить, сверкая перстнями».
– Разве я сказал что-то смешное?
Веймар снова был раздосадован, кажется, впервые за свою уже долгую жизнь ему вдруг захотелось знать, какие мысли бродят в симпатичной женской головке, отчего Катарина улыбается сейчас, чуть опустив ресницы и поглаживая скатерть на столе.
Веймар представил, как эти розовые маленькие пальчики скользят по его руке, по груди… по спине. Волк издал низкий горловой звук и сжался, словно пружина, побуждая к немедленному броску.
«Что же она со мной делает? Я не выдержу это долго. Надо отстраниться от нее, быть как можно дальше, выглядеть равнодушным, пока не придет время, пока мы не останемся одни после брачного торжества… если я вообще его дождусь… хотя бы пару недель… ей все-таки нужно дать время привыкнуть.
Что до меня, то я уже готов – совершенно готов назвать ее своей, сделать ее своей и никаких возражений быть не может! Ей придется смириться принимать меня таким, каков я есть. Ведь меняться я не собираюсь, даже для нее…».
– Я тут кое-что вспомнила. Нет, нет – никаких драгоценностей! Всего лишь пару золотых чайных ложечек, если можно, если вас не затруднит и не введет в большие расходы.
«Да она же просто заноза! С каким удовольствием я сейчас задрал бы ей подол, перекинул через свое колено и отшлепал как следует за такие дерзости».
Веймар с тоской ощутил, как все его тело заныло от дикого желания обладать невестой уже сейчас, сидеть было неловко – в штанах вдруг стало невероятно тесно спереди.
– Нарида… приготовь подарок для матушки Катарины, нож для ее отца я выберу сам. И налей госпоже вина, она сама видно не решается.
Старая кормилица только покачала головой и недовольно губы поджала:
– В ее-то положении не годится пить много вина! Это может дурно сказаться на вашем ребенке!
Катя прыснула в кулачок, едва не поперхнувшись кусочком лепешки. Барон побелел как снег и даже привстал, опираясь на расставленные ладони.
– Что-о-о? О каком ребенке идет речь, Катарина?
Вот теперь она засмеялась в полный голос, от души потешаясь над возмущением Тирана, но отвечать все же пришлось:
– Ваша домоправительница отчего-то решила, что я беременна, но, уверяю вас, это не так!
Нарида грохнула об пол металлическое блюдо с нарезанным хлебом:
– Ей стало дурно в кухне, вот я и подумала, что госпожа ожидает младенца!
– Там было жарко и дышать нечем, да еще вы мне такие известия сообщили, что стало реально плохо… и сил не было вас разубеждать. Простите, что не оправдала надежд.
– Ничего страшного, Катрин, у вас еще будет такая возможность! – ухмыльнулся Веймар.
Она окатила барона волной презрения, но спорить не стала. Он обещал передать в Березовку письмо, и… ну, конечно же, как она сразу не сообразила!
– Мне нужен будет ответ! – воскликнула Катя. – А иначе, как я пойму, что вы действительно встречались с моими родителями, а не выбросили подарки в ближайшую канаву… вместе с запиской.
Веймар поморщился, сжимая под скатертью кулаки.
– Вы дадите мне спокойно поужинать? Разумеется, у них будет время черкнуть вам пару слов в ответ. Чтобы вы были спокойны и уже ни на что не отвлекались.
Катя возмущенно засопела.
«Ради чего, интересно, ради производства маленьких Лостанчиков? Нет, уж дудки… я лучше сбегу… вот все разведаю тут и сбегу. А, может, теперь, когда мы немного поладили, он позволит мне вернуться обратно в Лост и до свадьбы пожить в семье Барга?»
– Господин барон… – ласково начала она, стараясь не обращать внимания на Нариду, которая с угрюмым видом меняла перед ней тарелки.
– Называйте меня просто Веймаром, неужели это так сложно?
– Да, конечно, Веймар… у вас очень красивое и благородное имя… несомненно, досталось вам от какого-нибудь великого предка.
– Мой прадед, что носил имя Веймар был морским разбойником, он грабил суда и насиловал пленниц!
– Хорошо, что вы не пошли по его стопам, – сдавленно проговорила Катя, но под конец речи ее голос почти окреп, – вы всего лишь сидите в родовом поместье и заманиваете девушек к себе в феодальный строй, из нашего, почти что демократического государства!
Веймар опустил взгляд в тарелку.
«С кем ты связался? Такое чувство, что девица прежде служила в канцелярии при Королевском суде…» – Веймар задал Волку вопрос, но тот его грубо проигнорировал, поглощенный лицезрением любимой хозяйки.
– Я бы хотела, и я думаю, что имею на это полное право… одним словом, верните меня в Лост, я вам еще не жена, и как приличная девушка… – тут Катя немного замялась, «а считает ли он ее таковой», – я хотела бы жить отдельно, как подобает невесте.
– Об этом не может быть и речи! До свадебной церемонии вы останетесь здесь!
– Но почему же?
– Это вопрос вашей безопасности, Катарина, в поселке вас не очень хорошо приняли.
– Неправда! Там чудесные люди… большинство.
– Вы любите бродить по лесам одна! А это недопустимо!
«И я не всегда могу подоспеть вовремя…»
Веймар почувствовал, как начинает клокотать в горле ярость, едва только вспомнил случай в Локморе, когда Волк услышал женский крик в священной дубраве.
– И что тут такого? На ваших землях, кажется, не водятся ни рабойники, ни пираты… – начала перечислять Катя.
– А дикие звери вас не страшат?
Веймар и сам не ожидал, что задаст этот вопрос и теперь с нетерпением ждал ответа. Катя похлопала ресницами, потом увела взгляд к высокому потолку с облупившейся росписью. Птицы с женскими головами, драконы и волки…
– Мне сказали, что здесь нет опасных хищников. И я совершенно не боюсь гулять по округе одна. Хотя, я вовсе не собираюсь болтаться по лесам и полям, буду сидеть дома и печь пирожки, ну…,– Катя даже рассмеялась от такой шутки, – еще могу приданое начать шить, мне Грейта поможет, она такая мастерица. Вот из нее бы вышла отличная леди…
«Как бы он на девчонку не переключился, а то наговорю сейчас – разрекламирую, так сказать…»
Но барона абсолютно не интересовали деревенские прелестницы. Его серые глаза пристально посмотрели на разрумянившуюся от пары глотков вина собеседницу
– Может, вы решили, что сумеете сбежать от меня и где-то укрыться? Предупреждаю, это глупая и опасная затея! Я отыщу вас даже в Змеиных топях, верну себе и сурово накажу. Вы глубоко пожалеете о своем поступке, прекрасная Катарина. Лучше не будить во мне Зверя!
– Высечь прикажете? – ехидно усмехнулась Катя, совершенно расслабившись.
Мысль о том, что скоро родные перестанут оплакивать дочь, привела ее в отличное расположение духа. А тут еще комплименты от владельца замка. И все бы хорошо…
– Я высеку вас сам!
Голос Веймара громовым эхом отозвался от каменных сводов Залы.
«Да уж – да уж, зверь его точно не хомячок!» – втянув голову в плечи, убедилась Катя.
– Но… тогда… кхм… может, вы отправите кого-то из слуг передать в дом пекаря, что я остаюсь у вас погостить, чтобы люди, меня приютившие в Лосте не волновались. Это было бы вежливо и справедливо!
– Хорошо! Я отдам такое распоряжение.
«Девчонка невероятно заботлива – очень ценное качество для матери будущих волчат».
Остаток ужина прошел в спокойной и вполне дружеской обстановке, но все его участники прекрасно понимали, что в каждой душе напротив скрываются ураганы эмоций и тучи непролитых слез.
И, кажется, один только Волк был сейчас всем доволен.
Глава 12. Послание в Березовку
После напряженного ужина Катя вернулась в свою комнату и, раскинув руки, без сил плюхнулась на мягкую перину постели. Через несколько минут явилась Сирма. В этот раз служанка бережно прижимала к груди серые свитки и тонкие стеклянные трубочки, заполненные черной жидкостью.
– Вы хотели написать письмо, госпожа? Я сейчас зажгу еще свечей, будет гораздо светлее. Или вы займетесь этим завтра?
Катя устало поднялась с кровати. Зачем медлить, дома ночей не спят с горя – единственная дочка пропала, свет в оконце померк.
– Лучше сейчас! И сразу же отнесешь барону! Может, он уже утром отправит его родным…
Каким образом письмо попадет в Березовку, она и представить себе не могла, но отчего-то полностью доверяла Тирану. А что ей еще оставалось? Главное – поскорее ответ получить, уж мамин почерк ни с чьим не спутать.
– Какая интересная бумага – слоистая, серая… медом пахнет…
– Ее добывают с Пчелиных развалов, госпожа, разве вы забыли? – удивилась Сирма.
– Ах, ну естественно!
Катя с сомнением изучила некоторое подобие ручки – в прозрачной тонкой трубке колыхались доморощенные чернила. Из чего они изготовлены Катя спросить уже не решилась, а придвинула тяжеленный подсвечник «чугунный он у них, что ли…» и начала слагать послание, поминутно вытирая слезы:
– Дорогие мои, мама и папа! Я жива и здорова, у меня все хорошо, я скоро выхожу замуж… «ой-ой-ой»… за любимого человека. Он работает в крупной строительной компании, и сейчас мы с ним находимся в Европе. Простите, что так долго не было от меня вестей, это не моя вина… – тут Катя и вовсе разревелась, как маленькая.
Но усилием воли взяла себя в руки, вытерла слезы и продолжила сочинять послание из Дэриланд в далекую Березовку:
– …Нам нужно было срочно уехать, потому что иначе мы бы не увиделись с любимым целый год. У моего жениха длительный контракт с иностранной организацией, все держится в строгом секрете, потому что на нашу страну наложили… «слово-то какое»… санкции и европейцам с нами сотрудничать строжайше запрещено.
Правда, они тайком все равно сотрудничают, потому что некоторые наши технологии лучше прочих по соотношению качества и цены. Мой будущий муж хотя и большой начальник, но вынужден жить инкогнито и не выезжать в Россию, чтобы никто ничего не заподозрил. Все телефонные переговоры могут прослушиваться, поэтому я не могла вам позвонить.
Катя передохнула немного, отложив странную «ручку»:
«Кажется, все это выглядит не очень убедительно. Господи! Полнейшая чепуха! Но в свете последних теле-новостей, по крайней мере тех, что я месяц назад слушала… Ай! Откуда же мне знать, что сейчас в моем мире творится, может, там уже кто-то куда-то ядерные боеголовки направил, может, уже и полмира-то нет… Нет, Сибирь точно должна остаться… там же моя Березовка… и мама!»
Катя вскочила из-за стола и принялась ходить кругами по большой комнате, путаясь в длинном подоле, а потом, тяжело вздохнув, продолжила писать:
– Ситуация такова, что мы еще на год должны остаться в Европе. Вам беспокоиться не о чем, условия здесь просто великолепные, моего мужа очень ценят… «просто невероятно, как ценят – целый штат прислуги!»
Мы живем в настоящем средневековом замке, в помещении очень тепло и есть современная канализация. Кормят тоже отлично! Видела бы ты, мамочка, кухню в замке – просто школьный спортзал.
Я вас очень люблю и скучаю, прошу обо мне не тревожиться, через годик мы непременно приедем к вам в гости, возможно даже…
У нее вдруг дыхание перехватило от подобной мысли:
– …возможно с внуком или внучкой.
Потом Катя написала еще несколько строк, вытерла слезы, подождала, пока чернила подсохнут и свернула свиток, передавая его Сирме.
«Ну, и пусть Тиран прочтет! Пусть решит, что я смирилась – покорилась, пусть порадуется! Главное, родители будут счастливы, целый год могут теперь жить спокойно, поджидая внуков. А, собственно, почему бы и нет?»
Оставшись в комнате одна, Катя уселась на кровать, зажала ладошки в сомкнутых коленях.
«А что такого, может, и в самом деле, выйти за него замуж и остаться здесь жить? Будет периодически отпускать в нашу деревеньку к родным, я и прежде редко из города приезжала – сначала учеба, потом работа… Что я теряю по большому счету? Хлебокомбинат Николая Егорыча? Городскую суету и съемное жилье? Когда еще на свою квартирку заработаю, пусть даже самую крохотную. Без ипотеки, пожалуй, не обойтись… Столько проблем!
А здесь, как-никак, хозяйка Ульфенхолла. Жаль, конечно, что Веймар – не рыцарь, хотя, может, у него где-то все необходимые атрибуты припрятаны – мечи и доспехи, в замке же столько комнат, и еще, наверно, подвал… М-м-м, надо в ближайшие дни все разведать. Конюшни точно имеются, я видела, когда проезжала мимо, может, и я научусь прилично ездить верхом. Вот было бы здорово! Я – на коне!
Катя снова вскочила на ноги и подбежала к окну, сейчас ее охватило неописуемое волнение от открывающихся перед ней интереснейших перспектив.
– Каждый день – великолепный стол: молочко, сыры, куча зелени всевозможной, а какие вкусные лепешки, жаль, привычного чая нет – этот Тиран, наверно, только вино и хлещет, ладно еще разбавленное… надо бы завтра постряпать им тут пирог с рыбой или мне теперь можно себе любое питание заказывать – я ж невеста местного барона! Вот умора!
А с бабулечкой этой настырной я уж как-нибудь разберусь, пусть себе командует, сколько душе угодно, я в начальство никогда не лезла. Слушайте, так ведь можно жить! Только вот предстоящая свадьба… Это поспешное замужество… Потом еще заставит делить с ним спальню, уже сегодня кидался, глазищами сверкал, чуть не рычал у самого носа. А когда стану его женой он совсем обнаглеет, начнет приставать.»
Пожалуй, только мысли о предстоящих ночах с Веймаром отравляли ее приподнятое настроение.
«Он церемониться не будет, поведет себя, как грубый, средневековый мужлан, а если… если он драться начнет, может, у них принято здесь бить своих жен, несмотря на то, что они леди. Боже мой! Я же такое издевательство терпеть не стану… и всякие его феодальные извращения тоже. А еще высечь грозился! И ведь совершенно некому заступиться, пожаловаться даже некому… не с кем поговорить по душам.»
Наконец, обуреваемая противоречивыми мыслями, Катя разделась и нырнула под пышное одеяло, чтобы забыться беспокойным сном. Она, конечно, не слышала, как глубокой ночью дверь в ее комнату приотворилась от легкого толчка когтистой лапы и серая тень скользнула внутрь.
Некоторое время Зверь внимательно прислушивался к ровному дыханию избранницы, а потом удовлетворенно фыркнув, удалился по коридору вниз, к маленькой двери вблизи кухни, что вела из замка во двор, а там через спящие домишки на луг и в лес.
Волку тоже нужно было отвлечься и передохнуть. Такой долгий и интересный день. Она была рядом, так близко, что он мог касаться ее, обонять притягательный аромат ее кожи, ее волос…
Завтра он увидит ее снова. Скорее бы «завтра». Агр-арх!
Наш Мир
Россия, д. Березовка
Было раннее октябрьское утро, когда в ворота Смирновых громко и настойчиво постучали. Мелкий беспородный песик тут же зашелся ожесточенным лаем, – несмотря на хилые размеры, Буран имел характер Моськи из басни Крылова. Заслышав шум, Иван Кириллович поспешно отодвинул деревянный засов и растворил двери перед высоким мужчиной в темно-зеленом плаще.
– Какие-то новости? Катюша нашлась?
Веймар на мгновение опустил глаза перед пожилым человеком с бледным, осунувшимся лицом.
– Да, я привез известие от вашей дочери. С Катрин все хорошо!
Иван Кириллович закрыл лицо руками и прислонился к столбу, на котором крепились ворота. Веймар шагнул вперед, одной рукой поддерживая отца избранницы, а другой захлопнул за собой дверь, поскольку визит должен быть коротким, не стоило привлекать внимание соседей.
Навстречу во двор уже бежала Татьяна Андреевна – в галошах на босу ногу, в распахнутой курточке.
– Скажите скорее, что с Катей? Она здорова?
Веймар тяжело вздохнул, приготовившись к расспросам, кажется, сердце его было не настолько гранитным, как у славного прадеда.
– Катарина отлично себя чувствует, но в ближайшее время не сможет вернуться к вам. Мне поручено передать письмо и гостинцы. Прочтите быстрее и напишите несколько строк в ответ, я очень спешу!
Веймар развязал дорожную суму, что была перекинута через плечо, и передал Смирновым заветное послание. Татьяна Андреевна уселась прямо на холодное крыльцо, видимо, от волнения уже не держали ноги, и начала читать вслух:
– Дорогие мама и папа!
Потом были слезы, громкие причитания и немного нервический смех, Веймара пробовали целовать и обнимать, уговаривали остаться «покушать», нагрузили его уже пустую суму баночками с вареньем. Барон и сам немного расчувствовался, даже позволил Волку подразнить маленького Бурана, отчего песик забился в теплую конуру и носа оттуда не показывал, пока за серым хищником в человеческом обличье не закрылись ворота.
Барон торопился в лес, а там еще несколько верст до Мохова болота. На душе было легко. Оказывается, это приятно – приносить людям добрые вести. Но пора возвращаться, даже минуты вдалеке от Катарины казались вечностью его Зверю, и Веймар, кажется, начинал его понимать.
