Регина Грёз
Мой нежный хищник
Глава 22. Ловушка
Нынче утром разбудит песок у воды
Легкий шаг темногривых серых коней;
Ах, быстры те псы, у кого на груди —
Полумесяц, как знак чистоты кровей.
Но ты знаешь, ведь гончие взяли мой след,
Твои серые гончие взяли мой след,
Темноглазые гончие взяли мой след,
И не знать мне ни сна, ни покоя…
Хелависа
Волк добрался до самых границ своих земель и снова остановился, задрав морду к вершинам деревев, вбирая в себя будоражащие запахи леса, прислушиваясь к малейшим шорохам. Где-то неподалеку, напрягая последние силы, мчался раненый олень.
Охваченный смертельным ужасом, он дышал тяжело, истекал кровью, а за ним мчались обезумевшие в азарте борьбы собаки.
Волк угрожающе зарычал, если олень окажется на земле де Лостанов, никто не смеет его дальше преследовать, все соседи знают, что барон свято чтит свою территорию и не позволит на ней хозяйничать чужакам. Только вот, кто они – те, что сейчас с громкими победными воплями гонят издыхающего зверя?
Волк помчался наперерез гибнущему оленю с подветренной стороны, может, удастся сбить с толку собак, – почуяв свежий запах серого хищника они прекратят преследовать прежнюю добычу.
В таком случае Волк знал бы, как поступить – ему было не впервой дурачить самодовольных егерей Одри, перебивая им охоту, уводя собак с окровавленной тропы, давая шанс улизнуть слабеющей лисице или измученной лани.
Так вышло и на этот раз. Поймав запах волка, матерые псы залились неистовым лаем и свернули с пути, которым бежал олень. За гончими, разразившись громовыми проклятьями, спешили взмокшие люди с арбалетами в руках.
Они не могли понять причины неожиданной остановки и колебания своры, вожаки которой желали разорвать глотку почти поверженному оленю, а молодежь жаждала помериться силой с более достойным противником.
Наконец, привычно запутав следы у берега, Волк залег передохнуть в зарослях ивняка у скрюченной ольхи. Сюда-то напоить взмыленных коней и пробрались двое благородных всадников, в одном из которых Волк немедленно признал Альберта фон Холле.
Племянник короля легко покинул седло и зачерпнул пригоршню воды, чтобы смочить раскрасневшееся от долгой погони лицо. А потом сердито обратился к грузному спутнику:
– Какого Могра случилось с твоими шавками, Одри? Куда делся олень, я думал мы вот-вот достанем его, тут творится какое-то колдовство, не находишь?
Рыцарь Одринтон важно надул бугристые щеки.
– А я предупреждал тебя, Альберт, не надо охотится рядом с Волчьими землями, здесь гнездится всякая тварь. Я не удивлюсь, если девица, назвавшаяся женой Лостана тоже умеет обращаться в какую-нибудь нечисть. Тьфу! Как только это терпел Гальбо? Вонючее логово давно надо было сжечь, а крестьян разделить по соседям. Скорее бы издох Старик и трон передали тебе по праву. Мы сразу же покончим с Веймаром. Ты мне обещал!
Но следующие слова Альберта заставили амбициозного барона изрядно умерить прыть.
– Тише ты… из столицы пришло известие, что почтенного дядю уже поставили на ноги, нам придется еще подождать! Но смазливая девица не выходит из головы. Я хочу взять ее себе и хорошенько позабавиться, слышишь, Одри? А ты должен будешь мне в этом помочь.
– Нет, нет, Альберт, я против… сейчас ссориться с Веймаром я не хочу, ты скоро вернешься в столицу, а я-то останусь здесь, и мне вовсе не хочется однажды проснуться с перегрызенной глоткой, как это случилось с моим достославным предком. В его смерти был лишь один прок – все поместье досталось мне, хотя мы и полгода судились с Хельмой.
– Я помню, как тогда было дело… ты прикатил Райнбоку бочку игристого вина, настоянного на «Слезах горной девы» и расхвалил напиток, как средство, что позволяет любить подряд дюжину юных дев. Старый козел не устоял, он сразу решил спор в твою пользу. Ничего, когда-нибудь мы доберемся и до Райнбока… я бы не прочь забрать себе его хваленые винокурни.
– Еще есть Дагмар – он сшиб меня с коня на прошлом турнире.
– Довольно! Я даже слышать не желаю о Меченом – жаль его не сварили живьем твари Инсекты, наверно, сами бы издохли следом. Ха-ха!
Альберт гнусно захохотал, а Волк едва сдерживался, чтобы прямо сейчас не запрыгнуть ему на спину и не сломать хребет одним точным ударом. Но судьба решила подыграть человку в звериной плоти. Не зная о том, что жизнь его висит на волоске, Альберт продолжал обсуждать прелести Катарины.
– И все-таки девица хороша… Ты помнишь, как сверкали ее глаза, словно два золотых под тонкими бровями, она верно ему дорога, еще бы – такая красавица. Как же он отпустил ее одну, может, она любит гулять со служанками вокруг замка, а, Одри? Я не вернусь в Гальсбург пока не потешусь с ней, клянусь Заповедной Рощей!
Волк медленно поднялся, одну за другой разминая мощные лапы. Альберт снова склонился к самой воде и вот тогда-то на его шее сомкнулись железные челюсти разъяренного зверя. Волк даже не обратил внимание на внезапную боль в плече, продолжая терзать ненавистного врага, пока хриплое дыхание рыцаря не сменилось тонким свистом в груди.
Лишившись души, стройное тело Альберта рухнуло в заросли жирной травы на топком берегу, а Волк прыгнул в реку, позволяя стремительному течению унести себя дальше от места убийства. Но, прежде чем с головой оказаться в воде, до чутких ушей Волка донеслись громкие крики и разноголосый лай приближающейся к берегу, отдохнувшей своры.
Да еще эта досадная помеха в плече… Почти захлебываясь, Волк отчаянно вертелся, пытаясь ухватиться зубами за оперенье дротика, пронзившего мышцы почти до самой кости. Одринтон проявил неожиданную ловкость, надо отдать должное заядлому зверолову.
Река уносила Волка все дальше и дальше, лохматая шкура намокла и тянула ко дну, лапы окоченели – скоро он перестал бороться с потоком и лишь изредка делал усилие, чтобы высунуть из воды морду и набрать воздуха. Небо опять почернело, покрывшись сплошной пеленой мрачных туч. Не миновать грозы.
Спустя менее получаса течение замедлилось, и уставший зверь с трудом смог выбраться на пологий берег. Плечо немилосердно саднило, кажется, дротик был пропитан ядом, недаром передняя лапа уже отказывалась служить и, поджимая ее к телу, Волк побежал к лесу так быстро, как только мог.
Он торопился вернуться в Ульфенхолл, знал, что ранение не слишком опасно, всего два-три дня и следа не останется, а самый жестокий яд сможет побороть горячая кровь оборотня.
Впереди показались очертания знакомой деревушки. Волк едва не взвыл от радости, разглядев островерхую крышу церквушки Лоста. Дорогу можно скоротать через знакомую чащу, где зверь чувствовал себя в привычной безопасности, еще совсем немного усилий и родной замок как на ладони… и Катарина… придется что-то для нее придумать… придется соврать.
Волк сейчас же представил милое, смущенное личико хозяйки, которую он ласкал всего-то лишь несколько часов назад, как вдруг земля под его телом расступилась и он полетел вниз, прямо на острые колья ловушки.
Если бы зверь был обычным волком, то сейчас уже лежал бы, корчась в предсмертных муках, разевая пасть на деревянное острие, что торчало из разодранного брюха. Но в последний момент Веймар смог заставить свое ловкое тело увернуться ближе к краю ямы, так что остро заточенный кол только пробороздил его бок, вызывая дикую боль и новую вспышку ярости.
Потом он какое-то время лежал, сжавшись вокруг деревянного столба и жадно глотал воздух, отплевывая комья подсохшей земли со дня ямы. Хищник уже изнемогал, уступая место человеку… Напоследок, еще волчьим обонянием, Веймар смог уловить запах вареного лука и терпкого пота, а также смердящий дух лютой ненависти, которую едва покрывал морозный страх.
В тяжелой голове тотчас родилось воспоминание о наглом молодом парне, который однажды посмел прикоснуться к Катарине под Священным дубом.
Но месть подождет. Сейчас Веймар должен позаботиться о себе, сохранить жизнь своему Зверю и добраться до родного убежища. Из рваной раны от паха до груди ручьем лилась кровь, он с трудом заставил себя встать на ноги, и лишь с пятой попытки смог дотянуться руками до края глубокой ямы.
«Как же сильна была ненависть простолюдина… на кого он осмелился посягнуть!»
Злость и саднящая боль новой раны придавала сил, – напрягая мускулы, Веймар совершил нечеловеческий прыжок и опустился на четвереньки у края ловушки.
Как в зыбком тумане он предолел дорогу до Локмора, наверно, древнее чутье само привело его под защиту Спящих Богов, ведь те всегда были к нему благосклонны. Измученный Веймар свалился у корней огромного зеленого Исполина и теперь с наслаждением ловил запекшимися губами дождевые струи, смывавшие кровь с израненного тела.
* * *
Катюша места не могла найти себе от беспокойства, хотя Торм пытался убедить ее, что хозяин и прежде мог отсутствовать по нескольку дней кряду. Но какая причина могла задержать Веймара на этот раз…
– Я чувствую, что с ним случилось что-то плохое, вот здесь, прямо у горла такое чувство и еще в груди. Торм, надо его искать! Куда он мог отправится в грозу? Где мог заночевать?
– Если вы думаете, что женщина…
– Да женщина здесь не при чем, я ему полностью верю! Веймар в беде, ему сейчас очень плохо и он совсем один. Торм, надо отправить людей в лес.
Старый воин пожал плечами и задумался. В чем-то Катарина права, Веймар не любил зря мокнуть под дождем, и у него не было серьезных причин рыскать по лесу после совместной прогулки с госпожой, о чем он лично поставил Торма в известность. В такую мрачную ночь барон должен быть рядом с возлюбленной, а его нет… Как тут не забить тревогу!
– Если до утра не вернется, мы соберем мужчин и проедем всю округу! Мы его разыщем, леди, утрите слезы! Или в скором времени барон сам к вам явится и обо всем подробно расскажет.
Катя только укоризненно вздохнула, ночь надо еще пережить… и ему тоже, где бы он ни был сейчас.
Она не сомкнула глаз до рассвета, и лишь утром, проводив Торма и группу напряженных всадников в поисковую экспедицию, смогла немного задремать. Зато приснился сущий кошмар, – Волк захлебывался в бурном потоке, окрашенном кровью, изо всех сил перебирал лапами, стараясь выплыть, но со дна тянулись скрюченные когтистые пальцы и тащили его вниз.
То ли во сне, то ли уже просыпаясь, Катя пробормотала:
– О великие Боги, издревле правящие Дэриланд, помогите моему мужу, дайте ему сил, потому, что я люблю его всей душой и хочу быть всегда с ним рядом, родить ему… ммм… троих малышей, одного мальчика и двух девочек, ну, или как будет на то ваша воля… только верните Веймара… я вас очень прошу!
Отряд, посланный на поиски барона вернулся ближе к обеду, Катя выбежала навстречу, еще издали, с вершины башни заметив приближающихся к замку всадников. С ними был Веймар – без сознания, едва способный дышать. Объяснения Торма звучали неопределенно-сурово:
– Мы нашли его в Заповедной Роще. Он будет жить, но понадобится время для исцеления тяжких ран. Надеюсь, что самое страшное позади. Нарида отлично разбирается в целебных припарках и мазях. Она быстро поднимет его на ноги.
– Веймар! Что же такое… Торм, почему у него закрыты глаза? Он меня слышит? Веймар, пожалуйста, очнись! Торм, что же нам делать?
– Сейчас мы отнесем его внутрь и оставим на попечении Нариды, а вам нужно успокоится, слезами тут не помочь.
Катя с трудом сдерживала волнение, а как же иначе? Любимый мужчина едва не погиб, и сейчас, наверняка, очень страдает от боли. Антибиотиков нет, вместо анестезии ударная доза алкоголя и какие-то травки лекарственные. Надежда только на крепкий организм и воинственный дух. Всего этого у Веймара, по счастью, было в избытке.
Воины подхватили тело барона, и Катя пошла следом на дрожащих ногах. Но Торм решительно захлопнул двери перед носом будущей хозяйки.
– Прости, Катарина, я не могу позволить тебе сейчас находится при нем, он потерял много крови и слаб, как ребенок, мы о нем позаботимся.
– Может, он скоро очнется и захочет меня увидеть? Я просто в уголке посижу, в ногах кровати устроюсь, я могу его за руку держать. Торм, я его невеста, я должна быть рядом.
– Увидитесь позже, сейчас нельзя, поверь мне и больше не спорь! Для вашего же блага, госпожа.
– Я не боюсь крови и не собираюсь падать в обморок, я тоже хочу помочь, ты не можешь просто так выгнать леди Ульфенхолл.
– Чтобы вы, наконец, ею стали, позвольте нам подлатать вашего будущего супруга! – рявкнул Торм. – Уверяю вас, мы знаем, что делать!
– Пойдемте со мной, госпожа, вам пора отдохнуть.
Катя хотела уже обиженно оттолкнуть протянутую к ней руку Сирмы, как вдруг расслышала из-за только что закрывшейся двери слабый звук, похожий на рычание страдающего хищника.
– Что там такое? Сирма, ты слышала? Это ведь не Веймар? С ним есть кто-то еще… пустите…
В голове у Кати сама собой неожиданно появилась картинка бегущего по вечернему предгрозовому лесу большого волка с поджатой к груди передней лапой. Казалось, пытливый ум был близок к самой невероятной догадке.
– Нет, так не бывает взаправду, просто не возможно! Нет…
Теперь Катя позволила служанке увлечь себя дальше по коридору до знакомой спальни, где можно было немного всплакнуть, осыпая Сирму жалобами и вопросами:
– Почему Торм так поступил со мной? Что они все от меня скрывают? Я видела, как к нему проскользнула Нарида, она несла воду, полотенца и какие-то склянки. Что с ним все же произошло?
– Мне сказали, что господина ранили в лесу, но, хвала Богам, он остался жив, а значит, скоро поправится. Хозяин никогда не хворает долго, я даже не припомню, чтобы он, вообще когда-то болел. Вам не стоит беспокоится, добрая доспожа, барон теперь дома и уже завтра ему станет гораздо лучше, сами увидите!
Надвигалась новая бессонная ночь. А вот утро, напротив, принесло хорошие известия. Катя еще не поднималась, когда к ней заглянула Нарида, желая сообщить, что Веймар пришел в себя и готов разразиться новыми приказаниями.
– Он хочет тебя видеть… теперь уже можно. Ступай!
Едва ли не в одной сорочке Катя кинулась к двери, но Нарида остановила ее строгим возгласом.
– В таком виде девушке не подобает показываться жениху! Вам надлежит прежде прилично одеться!
– Ах ты, старая ворчунья!
– Хорошо еще не старая карга!
– Всему свое время, бабушка!
Нарида прятала улыбку, подавая ершистой госпоже платье и туфельки. Любые колкости была готова простить. Наскоро умывшись, Катя побежала к любимому «тирану», но у самой двери ненадолго остановилась, чтобы успокоить сердце и войти степенно, а не запрыгнуть на грудь больного в порыве страсти.
Подумать только, всего сутки прошли в разлуке, а такое чувство, будто он вернулся из дальнего странствия. Не терпится услышать знакомый властный голос с шутливыми интонациями, разглядеть искорки в серых глазах.
Ох, уж эти приличия и церемонии… Катя пыталась говорить сдержанно:
– Доброе утро, Веймар! Как же ты нас всех напугал… Спасибо, что обо мне вспомнил, я очень переживала.
Раскинувшись на широкой постели, барон лишь слабо улыбнулся в ответ, и Катя заметила, что обычно смугловатое лицо его сегодня вылядит непривычно бледным. Зато в рокочущем голосе звучали те же душевные нотки.
– Я тоже не мог дождаться нашей встречи, ради нее и хотел выжить, Катрин… теперь ты самое ценное, что есть в моей жизни.
Она осторожно присела на краешек его кровати, но Веймар протянул правую руку, приглашая приблизиться.
– Иди ко мне… нет, сюда, справа, ложись рядом. Ты мне так нужна сейчас… я хочу к тебе прикоснуться, ощутить твой запах, знать, что ты вся моя… со мной…
Катя доверчиво прильнула к его правому боку и положила голову на плечо Веймара, робко погладила повязку на груди.
– Торм меня вчера к тебе не пустил, скажи, разве это правильно?
– Пожалуй… Я был весь в крови и грязи, зачем тебе видеть такое чудовище, да еще перед самой свадьбой.
– И чего было стыдиться? Я люблю тебя таким, как ты есть. Ой…
Признание нечаянно сорвалось с ее губ и заставило невольно нахмуриться, а Веймар блаженно прикрыл глаза, раздувая ноздри. Наконец-то Катарина пахла истинным желанием и почти перестала тосковать по родным.
– Так ты будешь любить меня даже в образе чудовища?
Она потерлась щекой о его здоровое плечо, потом игриво пробежала пальчиками по голой груди.
– Но ты же не чудовище, верно? И даже тиран не настоящий, как я вначале боялась. Веймар, зачем ты снова хочешь меня напугать, я знаю, ты хороший человек, хоть и напускаешь на себя грозный вид, порой даже рычишь…
– А если я…
– Что?
Веймар тяжело вздохнул, а Волк устало склонил голову, довольный уже тем, что возлюбленная хозяйка рядом и готова расточать ласки его человеческой ипостаси.
«Почему бы уже не признаться? Она все поймет, сейчас самое подходящее время – ты ранен и окутан ореолом мученика, все женщины готовы жалеть героев, к которым не равнодушны… она все поймет, вот увидишь».
«Я не хочу выглядеть слабым в ее глазах, она, вообще не должна видеть меня такой дохлой рыбой, мне безумно стыдно! Лучше хорошенько выспись и постарайся поскорее заживить раны, сколько можно валяться в кровати без приятного на то повода!»
«И долго ты еще намерен меня скрывать? Я и не подозревал, что ты такой трус! Грра-ар…»
Веймар застонал, покачав головой из стороны в сторону. Катя немедленно подняла к нему лицо, коснулась прохладной ладошкой разгоряченого лба.
– Больно? Тебе дают лекарство, хоть как-то лечат? Серьезных препаратов здесь, конечно, не сыщешь, но должны же у вас быть проверенные средства? Может, мне сходить за Наридой?
– Ничего не надо, у меня просто болит душа…
Глаза барона были полузакрыты, на губах мелькнула задумчивая улыбка. Он был сейчас мужественно красивый и в то же время трогательно – беззащитный, ничего не требовал, никуда ее не тащил… Кате захотелось немедленно проявить инициативу и помочь всеми доступными способами.
– Веймар, пожалуйста, поделись, что тебя беспокоит?
– Меня порой мучает совесть. Я ведь по сути заставил тебя согласиться на этот брак. А что если тебе понравится кто-то другой, например, тот смазливый мальчишка, он же – хах… настоящий рыцарь, а кто я… «серое чудовище с когтистыми лапами».
Катя отстранилась от него и села рядом, взволнованно теребя в руках распустившийся кончик косы.
– Ты, кажется, шутишь, ваша светлость? Мне не нужен никакой другой мужчина! Я хочу только тебя и… как можно скорее. То есть, когда ты поправишься и нам будет все можно…
Веймар приоткрыл один глаз и уставился на нее с игривым любопытством, а потом рванулся было навстречу, но вынужден был сморщиться от резкой боли в боку и вновь повалиться на подушку, проклиная в душе ловчие ямы и силки, а с ними и всех подлецов – охотников.
– Ну, что ты делаешь, лежи смирно, я уж как-нибудь подожду до свадьбы.
Эти последние слова Катюша произнесла с пылающими щеками, наклонившись к самому уху барона, касаясь его обнаженного плеча своими растрепавшимися локонами, почти не отведавшими с утра расчески. А потом горячо поцеловала его в приоткрытые губы. Веймар обнял ее правой рукой, потому что едва мог сейчас пошевелить левой.
«У тебя тысяча поводов поторопиться и поставить меня, наконец, на ноги, серый брат!»
«Я стараюсь изо всех сил, а ты их только тратишь – отпусти свою женщину и дай мне спокойно отдохнуть, тогда я за пару дней стану прежним».
И Веймар неохотно уронил правую руку обратно на ложе, а Катя снова положила голову на его плечо, чувствуя, как медленно затихает желание, внезапно охватившее тело.
– Выздоравливайте, мой господин, у вас впереди множество неисполненных обещаний.
– Лишь бы все они вели к нашему общему благополучию, – загадочно произнес он.
Глава 23. «Настоящий Грендель!»
К обеду следующего в Ульфенхолл прибыл гость. Катя еще с рассветом прокралась в покои Веймара и развлекала его разными историями, барон по-прежнему не вставал с постели.
– Хозяин, сюда прибыл рыцарь де Даркос, он хочет немедленно повидать вас. Как прикажете его принять?
– Пусть без всяких церемоний идет прямо сюда, я подозреваю какого рода известия он привез! Ты оставишь меня ненадолго, Катрин? Я познакомлю вас позже, у меня не так много друзей, полагаю, ты немного потерпишь одного из них. Он, конечно, медведь, но… в последнее время, кажется, ему везет и на женское расположение.
Но покидая комнату Веймара, Катя увидела, как по коридору в ее сторону направляется огромного роста мужчина с растрепанной гривой длинных черных волос. На фоне сумрачного коридора рыцарь Дагмар казался настоящим великаном, а хмурое лицо со шрамом отнюдь не делало его привлекательным.
«Вот этот тип точно выглядит как настоящее чудовище! Ой-ой-ой! Немного симпатичней Гренделя…»
Катя даже не рискнула пойти вперед и произнести какие-то приветственные слова, а просто юркнула вниз на ближайшую лестницу и убежала на кухню.
«Такое поведение, конечно, меня не красит, но это, пожалуй, лучше чем что-то смущенно мямлить, стоя перед жутким великаном. Нет, я пока не готова с ним общаться… Надеюсь, при ярком солнечном свете он выглядит не таким зловещим. Уфф…»
Наблюдая за тем, как растираются приправы в мраморной ступке и просеивается мука на пироги, Катя немного успокоилась и начала расспрашивать Нариду.
– Веймар сказал, что они друзья. Это наш сосед?
– До его поместья «Черные камни» меньше одного дня пути на хорошей лошади. В свое время король обласкал Даркоса, потому как он герой битвы за Ничейную землю.
– Так ведь эта равнина так и осталась – «ничейной», правильно я поняла?
– Зато твари немножечко присмирели и больше не беспокоят заставу.
– Нарида, а что ты слышала об их королеве? Почему бы ей не заключить мир с Дэриланд? Она хотя бы человек или тоже – «не понять кто»?
– Ты и сама, видать, родилась в чужих землях, раз даже сказок наших не знаешь… – приосанилась Нарида. – Королева нужна лесным тварям, только как дань традиции, для соблюдения древнего обряда, без женщины они вымрут или заснут, как мухи в морозный день. Сама королева ничего не решает, за нее думает совет лучших Воинов. Участь их правительницы не завидна, хотя, говорят, и к этому можно привыкнуть…
– К чему именно?
– К тому, что каждую ночь у тебя будет новый муж! Безумно жаждущий любви и щедрый на ласки, которые будет расточать тебе до рассвета, пока не взмолишься о пощаде. И так день за днем, год за годом…
– О, Боже мой! Эта сказка точно не для малышей.
– Довольно глупых вопросов, леди! Уверяю, ваш будущий муж тоже не даст вам выспаться в первые ночи.
– Всего лишь в первые… Ну, тогда я отыграюсь на нем в последующие! – фыркнула Катя, отщипывая кусочек вчерашнего овсяного пудинга. «Хмм, так и знала, что холодный он будет еще вкуснее, но яблоки немного кислят, никак не угодаю с пропорцией меда… Сахар здесь дорогой, Нарида его выдает только по праздникам.»
– Ах, какое бесстыдство! Пристало ли так говорить достойной госпоже? – ворчала старая смотрительница, замахнувшись тряпкой на хихикающих служанок.
Катя тоже смеялась, намереваясь стиснуть чопорную кормилицу в объятиях.
– Нарида, скажи, а правда, что к тебе сватался Торм, а ты ему отказала?
– Это кто же здесь распускает подобные слухи? Чтобы я – почтенная женщина и наглый бесстыжий Торм – никогда! Старый потаскун… завел городскую шлюху. Дождется, я подсыплю ему в пиво толченую золу с приговором, лишающим мужской прыти.
– Жестокая и ревнивая! Но, ведь не всегда он был таким старым, да и ты, по всему видать, прежде была настоящей красавицей. Признайся, Нарида, ты до сих пор не равнодушна к нему?
Она сердито сопела, помахивая перед собой деревянным половником. Не будь Катя невестой господина, ходить бы ей в синяках и шишках за дерзий разговор. А, собственно, зачем нужно что-то скрывать?
Отвернувшись к полке с горшками и мисками, Нарида отрывисто заговорила:
– Торм просил меня стать его женой – это знают все. А я отказала! У меня на руках был маленький Веймар – я любила его больше жизни, а еще Лея была так слаба, а ее муж – настоящий зверюга… Я не могла заниматься собой, я попросила подождать, а Торм затаил обиду.
Может, я поступила дурно, отказав тому, кого держала в душе, может, нужно было подарить ему немножечко тайной радости, но я считала, когда любишь, надо отдавать себя всю, целиком, а не делить на части.
Что ж… я всю свою жизнь верно служила Ульфенхоллу и теперь… ох, теперь жду от вас внуков… больше-то мне ждать уже нечего.
– Дорогая Нарида, – робко спросила Катя, – раз ты кормила Веймара грудью, получается, у тебя тоже был ребенок, и… был муж или жених?
– Мой муж погиб во время восстания Гроз, он вступился за Короля, поддержав Герцога де Маликора… защищал его до последнего вздоха, когда они вместе попали в ловушку Кайро – тогда погибло много хороших людей. Я не очень любила своего мужа, он был гораздо старше меня и не особенно ласков, но Хтара все уважали как отличного воина, я могла им гордится по праву.
А мой ребенок… он прожил всего несколько дней, я сама чуть не умерла от горя, а у Леи не пришло молоко, маленький Веймар был постоянно голоден. Мы с ним, наверно, спасли друг друга, – я захотела жить, когда стала кормить будущего хозяина.
Служанки притихли за соседним столом, очищая морковь для печенья. У Кати слезы на глаза навернулись, когда она услышала грустную историю Нариды. Воистину та всю свою жизнь положила на благо Лостанов, пожертвовала личным счастьем.
Никакая награда не возместит ее потерь… Но ведь она вырастила Веймара как сына и потому любит его безмерно. А он отвечает тем же, хотя по-мужски скрывает нежную привязанность к кормилице.
– Жаль, что я не знала раньше о ваших невзгодах. Простите, если немного подшучивала над вами и Тормом. Я не со зла… Но он так смотрит на вас порой, теперь понимаю, отчего у него глаза грустные.
Рыцарь Дагмар де Даркос в покоях Веймара сейчас тяжело мерил шагами чисто выметенный пол, устланный свежими циновками.
– Ты, наверняка, уже знаешь… На Альберта напал какой-то зверь у реки, сломал бедолаге шею. Одри клянется, что засадил в зверя дротик, но хищнику удалось бежать, – его пытались выследить, кажется, он утонул. Как ты считаешь?
– Конечно, утонул… после удара могучего Одри нелегко оправится даже медведю, в тут всего лишь какой-то волк…
– Разве я что-то сказал о Волке? – ухмыльнулся Дагмар, пристально глядя на беззаботно зевающего приятеля.
– Это мое предположение, – довольно потер ладони Веймар.
Похоже, новость о трагедии в королевской родне его ничуть не огорчила. Но Дагмар
– Считаю, ты изрядно рисковал… надо было лишь потрепать его, к чему тебе ссориться с Гальбо?
Веймар поднялся на постели, одной рукой подсовывая под спину подушку, взгляд его излучал самое благостное настроение, но в глубине серых глаз таился холодок утоленной мести.
– Холле клялся, что увезет мою женщину, он грязно говорил о ней, я не мог это дело просто так оставить! И мне уже все равно, что решит Гальбо, кстати, он еще жив?
Дагмар рассмеялся, заложив большие пальцы рук себе за пояс:
– Пожалуй, на радостях король простит тебя и на этот раз!
– Радость? Что там еще стряслось в столице?
– Скоро об этом будут знать все – от Ничейной равнины до Змеиной пустоши! У Старого Гальбо родился сын! Эта новость заставила папашу спрыгнуть с кровати, сбросить ночной колпак и разогнать лекарей.
– Знаменательное событие! Я думал, королева уже не в том возрасте… – заметил Веймар.
– Говорят, королева узнала об этом в последнюю очередь. И была крайне удивлена! – язвительно буркнул Дагмар.
Громовой хохот двух мощных глоток потряс каменные стены древнего замка Ульфенхолл.
Вечером в Большом зале был накрыт богатый стол. Меню состояло из жареной свиной туши, петухов в лимонно-имбирном соусе и пирогов с дичью. К великому Катиному сожалению, Веймар не смог спуститься к ужину и попросил невесту хоть некоторое время составить компанию рыцарю Дагмару:
– Будет неловко, если ему придется ужинать в одиночестве, и я не в том настроении, чтобы устраивать застолье у себя в спальне. Через пару дней я уже буду ходить и даже… бегать. А сейчас не хочу возлежать перед вами, скрывая повязки. Да и, признаться, я не голоден.
Посидишь с ним немного, Катрин? Он славный парень, хоть и не умеет общаться с дамами. Завтра славный рыцарь от нас уезжает, намерен повидаться кое с кем… Эх, на его месте я бы поступил иначе! Ну, да пусть сам решит, как будет лучше.
Немного настороженная, Катюша проследовала в зал, где уже заметно освоился благородный де Даркос. В очередной раз она подивилась его колоритной внешности, но следовало вести себя достойно, как подобает будущей хозяйке Ульфенхолла.
Тем более, что этот Даркос был самый настоящий рыцарь, прославленный в самых настоящих битвах и к тому же лучший друг Веймара. Она будет с ним любезна и обходительна, если он, конечно, не станет грубить.
– Рад приветствовать леди Волчьих земель! – громыхнул на всю залу Дагмар, даже не привстав со стула. Похоже, так оголодал, что не стал ждать хозяев, отдавая должное кушаньям.
– О, меня еще рано поздравлять, я ведь пока не стала женой Веймара, – мягко заметила Катя.
– Это пустые формальности, если ты нужна Волку, сопротивление бесполезно!
– Волку?
– Барону де Лостан, если вам угодно! – пожал могучими плечами темноволосый великан.
– Ну, да… ну, да…
Катя присела на краешек стула за свой край стола напротив внушительного мужчины, который без малейшего смущения расправлялся со свиным окороком, громко прихлебывая вино из огромного кубка. Катя всегда приветствовала в людях отменный аппетит, Дагмар начинал ей нравиться… Она решила развить тему вроде бы завязавшегося разговора:
– А вы сами еще не женаты?
– Да вот, надеюсь в скором времени обзавестись милой женушкой! Тем более леди уже ждет от меня ребенка.
– И чего же вы тогда медлите? Ждете, пока малыш появится на свет? Может, для вас имеет значение пол будущего младенца, и если вдруг он вас не устроит…
– Чепуха! – Дагмар взмахнул рукой и в разные стороны полетели капли душистого жира с мясного куска. – Я жду пока отправится к праотцам нынешний супруг моей будущей жены.
– Круто! – только и могла вымолвить пораженная таким заявлением Катя.
– Я бы, конечно, мог ему с этим делом помочь…
– Ни капельки в этом не сомневаюсь, – поджав губы, она наблюдала, как ловко рыцарь орудует ножом, отделяя мясо от костей и кромсая последние едва не с рычанием…
– … но, боюсь, это расстроит мою избранницу, она у меня такая чувствительная, нежная, у нее доброе и отзывчивое сердце… ей всех всегда жаль…
«О мой Бог! Вот это мужчина!»
Катя с круглыми глазами несколько секунд наблюдала, как рыцарь Дагмар, грозно шмыгая носом, вытирает рукавом свои мокрые очи.
«Вы когда-нибудь видели плачущего Гренделя? Мне вот довелось… мда-а уж…»
Однако Даркос мгновенно справился с бурными эмоциями и, залпом осушив полный до краев кубок с густым, словно мед, вином уже вполне деловито обратился к Кате:
