Ольга Арунд
Академия контролируемой магии
Я никогда не понимала, кого из сражающихся считали Светом, но несколько лет после империю грабили и раздёргивали в разные стороны все, у кого было хоть какое-то войско и капля ума.
Ровно до того момента, пока вдруг на главной площади Унаша не вспыхнула корона, свечение которой, если верить древним записям, было заметно в каждом уголке немаленькой империи. Вспыхнуло над мальчишкой – оборванцем с перемазанным пылью лицом.
И следующим императором стал рождённый уличной девицей от кого-то из членов погибшей династии мальчик, лишённый не только дара некромантии, но и любого другого. И люди до сих пор верили, что рианы наказали Танисберга огнём за убийство родного брата, а династию потерей силы за властолюбие и расточительство.
Другими словами, императоров Оришана спасла не честь, доблесть и достоинство, а невоздержанность в связях. И именно поэтому все с пелёнок знают, что Лориан Оришанский просто не может быть магом.
– Знаю, только ты прямо сказал, что меня вылечил именно он.
– Лем – некромант. – Выдал Ориан, кажется, главную тайну императора. Нет, то, что до лекарей Лориану Оришанскому далеко было понятно и так, но чтобы взять и подтвердить невозможное… Ориан настолько мне доверяет? – Первый за двадцать поколений маг смерти в императорской семье, и подозреваю, что единственный в нашем мире. Дар раскрылся в горах, когда Лем сунулся воевать с фаркасами. Нас было около двадцати, когда они спустилась с гор. – Ориан присел на край стола и усмехнулся. – И с нами был сын императора, которого отговаривали идти на разведку, но запретить не могли. Фаркасы окружили и за одну атаку вырезали почти всех боевых магов – опытных, сильных, не один год служивших на границах империи.
– Как вы выжили? – По коже прошёл озноб, и я обхватила плечи руками.
– Никак, – хмыкнул Ориан и притянул меня к себе, обнимая. – Я умер, Лем остался один и… психанул. Тогда у него и открылся дар некромантии – фаркасы в пределах нескольких вёрст легли и больше не встали, но, не умея им пользоваться, Лем вернул из-за грани только меня. И также, не зная, что делает, связал наши жизни.
– Что значит связал? – Тряхнула я головой.
– Я жив, пока жив он. – Ориан провёл тыльной стороной ладони по моей щеке. – Неплохой способ сохранить верность подданных.
– Тогда почему император не может избавиться от Эвилонберга так же легко, как от фаркасов?
– Это политика, Лея, – улыбнулся он в ответ, – а там ничего не бывает просто. Советник долго готовился и с его внезапной смертью ничего не закончится. Нужны доказательства, нужен суд и нужна публичная казнь – это единственный путь сохранить дар Лема в тайне и отрубить голову всем заговорщикам разом.
– Но причём тут оскант?
Рианы, как они ещё не рехнулись от всех этих заговоров. Неужели нельзя жить спокойно?
– Эвилонберги давно были Лориану поперёк горла, но только недавно мы узнали, что всё началось задолго до его вступления на престол. Всё это время, занимая высокие посты, они ужесточали законы в отношении стихийных магов, которые по отдельности выглядели неплохо, но вместе… – Ориан покачал головой.
– И советник, в обмен на поддержку, обещал избавить их от стихийной магии? – От его взгляда я смутилась и отвела глаза. – Интриги двора это слишком сложно для простой студентки.
– Эвилонберг пообещал отменить притесняющие стихийников законы, – улыбнулся он. – Пообещал закрыть Гвинбор и поклялся сделать учёбу в Академии неконтролируемой магии добровольной, хотя его же отец тридцатью годами ранее утвердил обязательный десятилетний срок.
– Значит, оскант нужен императору, чтобы перетянуть стихийников на свою сторону? – осенило меня.
– А ты бы не пошла? – прищурился Ориан. – Зная, что потом сможешь вернуться к нормальной жизни без ненавидящих взглядов и страха простых горожан?
Как будто он сам не знал ответа.
– Но зачем оскант Эвилонбергу, если у него и так всё прекрасно? – Выбравшись из объятий, я отошла на два шага, наткнулась взглядом на корзину с аериями и развернулась.
– Потому что обещать мало, надо делать, а это долго, Лея. Невозможно одним лишь новым императором переменить отношение людей к стихийникам и те очень быстро это поймут. А, значит, стоит подстраховаться и найти способ усмирить самых буйных.
– Лишив их магии стихий, – закончила я за него и нахмурилась.
– Слухи ползут. – Ориан выпрямился. – Двор шепчется и интригует, а это не идёт на пользу ни Лему, ни Эвилонбергу. Теперь всё зависит от того, у кого в руках окажется оскант. И от нас.
– А советника не беспокоит судьба Киарана Танисберга? – Осмысливая ситуацию, я забыла даже о кольце на пальце.
– Подозреваю, что он в неё не верит. – Ориан перевёл насмешливый взгляд со шкатулки на столе на меня. – Так же, как и ты.
– Я не верю в наказание рианов, – пожала я плечами и подошла ближе. – Зато в глупость, подлость и аморальность – очень даже.
– Это не меняет главного – вряд ли Эвилонберг остановится за шаг до цели, и я прошу тебя, Лея, не снимай кольцо. – Его взгляд стал слишком серьёзным.
– Но ведь император в курсе, – я опустила глаза, начав выводить на столешнице бессмысленные узоры. Кольцо переливалось всеми оттенками красного. – Значит, всё решится быстро и в его пользу. – Не услышав ответа, я подняла взгляд. – Правда, ведь?
– Лориан не проиграет, – мрачно подтвердил Ориан, – он живёт ради империи, но будет ждать нужного момента. Такого, чтобы уничтожить угрозу сразу и навсегда.
– Не обращая внимания на незначительные жертвы, – с понимающим смешком отозвалась я.
«Добить было бы проще. И милосерднее».
– Я поняла, – мой тяжёлый вздох оказался слишком громким. – Я не стану его снимать.
– Лея, – рассмеялся Ориан, – меньше всего мужчина, который впервые дарит кольцо девушке, ждёт обречённого согласия.
– Только девушка слегка занята предателем империи, – покачала я головой.
– Поэтому мы вернёмся к этому позже, и к разговору, и к твоим страхам. – Он обошёл стол и обнял меня.
– Ты делаешь меня слабой, – опустила я глаза.
– Ты никогда не была слабой, – Ориан коснулся щёки, заставив поднять взгляд. – Замученной, загнанной, но не слабой. Это было в твоих глазах ещё тогда, в библиотеке. И позже, в кабинете, когда ты решила сойти с ума, но не сдаться.
– Мне всего лишь некуда возвращаться, – криво усмехнулась я. – Это не сила, это отсутствие выбора.
– Есть, Лея, но об этом мы тоже поговорим позже, – пообещал Ориан так, что у меня перехватило дыхание.
Кончики пальцев покалывало от желания коснуться широких плеч и шеи, прижаться ближе, и в его глазах я видела отражение своих желаний. Широкие ладони коснулись поясницы, притянули вплотную к твёрдой груди, но…
– Я должна закончить, раз уж мы здесь – выдохнула я ему в губы и открыла глаза.
– Да, – Ориан заправил за ухо выбившуюся прядь. – И потом мы поговорим?
– После того, как достанем оскант, – подтвердила я, не чувствуя ни капли той уверенности, что демонстрировала сейчас ему. Не понимая, что именно мы станем обсуждать.
– Хорошо, – отозвался Ориан так, что я ощутила всю неизбежность будущего разговора. Вне зависимости от моих желаний. – Поднять шкатулку?
– Да, так видно гораздо лучше.
Запретив себе думать о мурашках и прочих бабочках, я, наконец, достала тетрадь и карандаш, погружаясь в мир линий, углов и градусов.
Глава 38
Мне оставалось совсем немного, когда шея отказалась поворачиваться, пронзив резкой болью плечо и лопатку. Зашипев, я потянулась к больному месту, не отрывая взгляд от схемы, и попыталась размять затёкшую мышцу.
– Отпусти.
Вняв голосу разума, я выпрямилась на стуле. Ориан перекинул мои волосы вперёд, едва ощутимо касаясь открытого участка шеи, и мурашки послушным табуном побежали завоёвывать себе территорию. Но какая разница, если его ладони уже легли на мои плечи, пройдясь по ним уверенными массирующими движениями. Тепло из-под его рук и отсутствие боли прямо говорило о том, что Ориан меня ещё и лечит.
– Спасибо,– облегчённо выдохнула я, когда он закончил.
– Идём. – Ориан подал руку, помогая встать. – Ты устала.
– Я почти закончила, но схему тебе не отдам, не сегодня.
– Почему?
– Потому что ты найдёшь схождение и снова решишь поэкспериментировать, – отозвалась, собирая листы. – Я не настолько уверена в своих силах, чтобы это позволить.
Долгий пристальный взгляд я заметила только тогда, когда подхватила со стула сумку.
– Идём в «Золотую аерию».
– Нет. – Вот так просто отправиться в ресторацию, где собирался весь цвет Унаша? – Ты с ума сошёл?
– Брось, Лея, тебя никто не увидит.
– Достаточно того, что себя вижу я.– Кольцо, о котором я успела забыть, привлекло взгляд красным бликом, когда я повесила сумку на плечо. – Зачем это, Ориан? Завтра утром у меня занятия, впереди зачёт по магическому праву и проверка схем. Не самое лучшее время, чтобы развлекаться.
– Лучшее время никогда не настанет. У тебя день рождения, Лея, и как бы хорошо ни готовил Николас, с «Золотой аерией» ему не сравниться.
– Спорный вопрос, – покачала я головой.
– Хорошо, скажу по-другому, – ни разу не смутился Ориан, подводя меня к двери. – Я, как и любой другой нормальный влюблённый мужчина, хочу пригласить объект своих чувств на свидание. Достаточно веский аргумент?
– Да, но… – Мне в который раз отказало красноречие. Хотелось верить, что хотя бы щёки не сравнялись цветом с рубинами в кольце. – Мы не…
– И об этом мы тоже поговорим позже, – пообещал Ориан и открыл передо мной дверь.
На первую в расписании этику я вбежала последней.
И, занимая место, старалась не думать, как началось моё утро и насколько ранним оно было. Потому что вечер в отдельном кабинете «Золотой аерии» оказался по-настоящему волшебным: тёплым, уютным и настолько близким, что замирала душа. Поэтому я не стала сопротивляться, когда Ориан сказал, что мы заглянем в его городской дом. Буквально на минуту, которая растянулась на всю ночь.
И я бы даже не расстроилась, если бы провела её с ним, вот только, решив подождать в гостиной, уснула. И меньше всего ожидала проснуться в чужой постели в одиночестве.
– Лиерра Грасс, назовите-ка нам предмет и специфику этики делового общения. – Оборвала мои мысли профессор Ипраберг. – В конце концов, это пригодится вам гораздо больше, чем умение швыряться молниями и огненными шарами.
С момента выхода той статьи о помолвке Ориана, она резко невзлюбила всех боевиков и не скрывала ехидства, говоря о них.
– Предметом этики является моральное сознание, – начала я со вздохом, – регулирующее отношения…
***
Ради разнообразия они с Лорианом должны были встретиться не в академии, а в ресторации, где вчера он ужинал с Леей.
– Опаздываешь, – без недовольства отметил император, восседая на стуле в зелёном, расшитом золотом, камзоле.
– Добрый день, ваше императорское величество, – с ощутимым привкусом издёвки поклонился Ориан. – Нижайше прошу простить мне опоздание…
– Эвилонберг невиновен, – сообщил Лориан, разом отсекая всё веселье. – Его допросили, но безуспешно.
– Он врёт, Лем, и ты это знаешь, – покачал головой Ориан.
– Я допрашивал его лично, – мрачно отозвался тот.
– Ты отпустил его.
– У меня не было выбора, – бесстрастно пожал плечами император.
– Ты ведь понимаешь, что теперь он добьёт Аурелию из принципа? – глухо отозвался Ориан. – Или на это ты и рассчитывал?
– Какое мне дело до одной из сотен твоих студенток?
– На ней кольцо моей матери, Лем. – Ориан опёрся ладонями о столешницу, не скрывая прямого взгляда.
– Спятил? – Казалось, на лице императора, наконец, появились настоящие эмоции.
– … и я не дам причинить Лее вред. Даже тебе.
Между двумя магами повисла угрожающая тишина, и сдаваться не собирался ни один из них.
– Лее, значит, – первым с усмешкой протянул Лем. – Хорошо, это твой выбор и твоя ответственность. Влюбись я в студентку и предпочёл бы «Забвение», но это теперь твои трудности. Только учти, стоит тебе жениться, и с неё я возьму ту же клятву, что и с тебя.
– Это всё, что ты хотел? – холодно отозвался Ориан.
– Эвилонберг опасен, – Лориан поднялся, – и злопамятен. Будь осторожнее.
– Я всегда осторожен.
Бросив на Ориана последний недовольный взгляд, император ушёл своим нелюбимым способом – через дверь.
***
Кольцо вызывающе сверкало на пальце даже тогда, когда на него не падал ни один луч света. Оказалось, что его не видел никто, но так даже хуже. Оно отвлекало в аудиториях, отвлекало в столовой, отвлекало даже тогда, когда я учила право. Пыталась учить, но…
«Поэтому мы вернёмся к этому позже, и к разговору, и к твоим страхам».
Отбросив карандаш, я со стоном схватилась за голову. Как следовать намеченному пути, если от волнения кружится голова? Тайны, заговоры, Эвилонберг и оскант. Всё катится шаргху под хвост!
С этим увлечением я собиралась бороться? Эту влюблённость перебороть и забыть? Разве что с помощью того самого «Забвения». Или лишения головы. Никакими другими способами вырвать это чувство из сердца и разума не удастся. Понимание пугало, потому что если уйти я ещё смогу, то забыть…
Резко поднявшись, я сделала нервный круг по комнате. Что думает Ориан о том, что происходило между нами? Откровенный вопрос, ответами которому служили и его подарок, и обещание поговорить. Волнующие и заставляющие сердце ускориться. Вот только между нами всё ещё стояло слишком многое.
И при мыслях об этом тревожно сжимался желудок… но и шаргх с ним! Оскант и право – вот то, на чём я сосредоточусь, а остальное подождёт. До конца недели уж точно.
– Грасс. – Я не сразу осознала, что оклик относился именно ко мне. – Это тебе.
Неудивительно, что я не заметила прислонившегося к подоконнику старшего Делаберга, странно другое – что не столкнулась ни с одной курсирующей по коридору девичьейпарочкой. Глупо хихикающей и стреляющей глазами в сиятельного близнеца.
– Что это? – Я не спешила брать в руки протянутый конверт.
– Письмо, Грасс, – усмехнулся Араэл, взял мою ладонь и вложил в неё конверт. – Простое и написанное собственноручно.
– Тобой? – не поверила я, в ответ получив лишь усмешку и стремительно удаляющуюся по коридору спину.
Письмо оказалось от Рика.
Пора было брать себя в руки и спускаться в лабораторию, но я не могла.
Неподписанный конверт жёг мне карман всю этику и документоведение, поэтому первым, что я сделала, вернувшись к себе – вскрыла послание, которого не должно было быть. Одна страница и подпись внизу. Ничего ужасного, но я уже несколько часов сидела на подоконнике собственной комнаты и не могла оторвать взгляд от падающего мелкого и колючего снега.
Такого же острого, как его письмо.
Простые слова складывались в режущие сердце фразы. Я перечитала его трижды, прежде чем окончательно поняла смысл. «Прости меня», «недостоин» и «магия не вернётся» от того, кто спас мне жизнь. Хотя жизнь это слишком мелко. Рик спас мою сущность. Мои мечты и планы. То, что делало меня мной.
И просил прощения.
За тот поцелуй, за давление, за бал и детские уловки. Он обещал свободу – от себя, от деда и от того знания, которым они могли меня уничтожить. И сообщал, что не вернётся в академию.
– Лея.
– Это моя вина. – Соскользнув с подоконника, я крепко прижалась к Ориану. – Только моя. Если бы не я…
Первый судорожный вздох и первые слёзы. Одна за другой они впитывались в ткань его сюртука, и я не смогла сдержать истерический смешок. Почему он? Что заставляло меня утешаться именно в его руках? Снова.
– Из-за меня он потерял почти весь резерв.
Лёгкие поглаживания по спине не помогали. Ничего не помогало, стоило вспомнить о том, что из-за своего героизма Рик не сможет окончить академию. Не сможет стать боевым магом. Не сможет расправиться даже с одним стихийником, не говоря о битвах, о которых он, лучший выпускник факультета, наверняка мечтал.
– Это был его выбор.
– Я должна была оттолкнуть! Напугать, заставить забыть. Я…
– Он любит тебя, и ты бы не смогла ничего. – Ориан стёр очередную слезу с моей щеки. – На его месте я поступил бы также. И не жалел.
– Ты другой. – Я отстранилась, некрасиво вытирая лицо ладонями.
– Такой же, – с улыбкой покачал головой он. – И также не могу не думать о тебе. Между нами лишь одна разница.
– Какая? – я всё ещё думала о письме Рика, плохо понимая, о чём в действительности идёт речь.
– Ему ты не ответила.
Через четверть часа и тонну моих уговоров мы всё же спустились в лабораторию.
Я отказывалась встречаться с прямым понимающим взглядом Ориана, лишь гораздо позже осознав смысл сказанных им слов.
– Ты можешь забрать схему, – решительно выдохнула я после того, как проверила третий слой не трижды, как обычно, а пять раз.
– Ты уверена или подождём ещё неделю? – насмешливо хмыкнул Ориан, не спеша забирать листок из моих рук.
– Это не смешно, Ориан, – нахмурилась я. – Первый слой не грозил тебе ничем, второй не гарантировал смерть, но этот… здесь меньше заклинаний, но переплетены они не одним узлом, а двумя, а то и тремя. А, значит, что углы накладываются с гораздо большей эффективностью, так, что образованные ими градусы…
– Я понял, Лея, – перебил он, с улыбкой меня обнимая, – и мне приятна твоя забота.
– Это не забота, – вывернулась я, – это…
– Ответственный подход, – его улыбка стала только шире. И насмешливей.
– Здесь и здесь, – игнорируя его настрой, я по очереди ткнула карандашом в верхний левый угол и середину, – два наиболее вероятных места для схождения.
– Этот не подходит, – заключив меня в кольцо рук, он указал на угол. – Линии не сходятся, они накладываются друг на друга.
– Тогда середина? Слишком очевидно, – забеспокоилась я.
– Возможно. Попробуем? – Ориан выпрямился.
– Прямо сейчас? – Его не смутил выразительный взгляд на часы, показывающие половину первого ночи.
– Я освобожу тебя от занятий до обеда, – отозвался он, доставая из шкафа знакомые уже элементы стихий.
– А если мы ошиблись?
Мне хотелось воззвать к его разуму, но куда там, если мой собственный приходил в восторг от мысли, что здесь и сейчас мы сможем увидеть оскант.
– Поглотитель всё ещё здесь, – хмыкнул Ориан, устанавливая его на место. – Я могу отправить тебя в спальню, – предложил он.
– По-твоему, я боюсь?
– Только не ты, – легко коснувшись моих губ своими, он развернул меня и прижал спиной к своей груди.
Вокруг нас замерцала знакомая сфера.
– Безумие! – прошептала я… и положила ладонь поверх его руки.
В этот раз до схождения мы добрались гораздо быстрее, вот только схождением это не было.
– Это не то, Ориан, – напряглась я. – Я не могу объяснить почему, но это не схождение. Хотя и выглядит как оно.
– Второй вариант? – даже не собираясь возражать, уточнил он.
– Хорошо.
Но и это место оказалось чем-то другим.
– Что не так? – В который уже раз переспрашивала я, глядя как Ориан изучает схему. – Почему у двух слоёв было схождение, а здесь нет?
– Ловушка? – он поднял на меня взгляд. – Лея, ты должна отдохнуть.
– Ты не знаешь артефакторов, – я упрямо тряхнула головой. – Больше всего они любят порядок и симметрию. Каким бы гениальным ни был тот, кто придумал шкатулку, против мышления не пойдёшь. Схождения должны быть либо везде, либо нигде.
– Иди спать, – Ориан подошёл и обнял меня, отвлекая. – У тебя был сложный вечер.
«И также не могу не думать о тебе».
Кажется, мы подумали об одном и том же, потому что его глаза многообещающе замерцали. И эти светящиеся точки, то сходящиеся, то расходящиеся, напомнили мне танцующие прямоугольники…
У которых четыре угла!
Четыре угла, два узла и шаргх пойми какое заклинание. Как можно было забыть? Я резко развернулась в его руках, ища глазами сумку. То заклинание должно было остаться в ней, не помню, чтобы я его вытаскивала. Не заметив, как Ориан меня отпустил, я шагнула к сумке и вытащила из неё кипу бумаги.
Тетрадь. Ещё тетрадь. Пара глупых вестников. Исчерканные листы. Вот он!
– Что ты придумала?
Только сейчас я поняла, что собиралась сделать. Пусть Ориан знал обо мне всё, но вот так нагло показывать свои незаконные разработки мне ещё не приходилось. Некстати вспомнилось, что до меня он был вполне себе законопослушным и жёстким ректором, но…
– Заклинание, я говорила тебе. – Выдохнув, я решительно подняла взгляд. – Я его придумала. Случайно. Оно должно менять полярность и уничтожать. – И всё же рука дрогнула, когда я передавала ему свои записи. – Я доделаю его, даже если потом император меня разоблачит, и тогда третий слой не будет смертельным. Правда, что именно случится, я не знаю, но в любом случае они должны оказаться стёртыми защитной сферой.
Ориан долго изучал отданный мной лист, кажется, забыв про время.
– Знаешь, что больше всего раздражает, Лея? – Отбросив заклинание, он подошёл, опираясь ладонями о стол по обе стороны от меня. Поглощённая мыслями о грядущем допросе, я пропустила, как его глаза перестали мерцать – в них бушевали самые настоящие молнии. – Что даже сейчас, после всего, что я сказал, ты уверена, что за это, – он кивнул на стол, – я отдам тебя ищейкам Лориана.
– Просто я… – Какие могут быть оправдания, если он впервые смотрит на меня так, что я не знаю убегать в ужасе или прижаться ещё ближе.
– Просто больше не будет, Лея, – пообещал Ориан. Вот только угрозы в его словах не было.
А потом не стало вообще ничего.
Потому что мир растворился в его поцелуе. Настойчивом, убеждающем довериться, обещающем поддержку… и не только её.
