bannerbannerbanner
полная версияБелая ласточка

Ольга Александровна Коренева
Белая ласточка

Полная версия

– Вертолет сел, – сообщил новость До-Ре. – Полетели смотреть?

– Побежали! – согласилась Ми. – Девочки, мы побежали, – крикнула она другим мухам, – вертолет смотреть!

Они унеслись. Не стало слышно и других мух. Надя сквозь дрему подумала: «А хорошо бы музыку такую написать об этом. Вот тетя Вера – музыкантка, почему не напишет?»

– Надежда, проснись, вертолет у амбаров сел! – крикнула тетя Вера со двора.

Надя вскочила, бросилась к окну. Тети Веры уже не было. По деревне во весь дух бежали люди. Побежала и Надя.

Вот он какой!.. Где-нибудь в другом месте, на поле аэродрома он казался бы проще, обычнее. Но тут, рядом со старыми серыми амбарами, среди блеющих овец и визжащих ребятишек, в центре набегающей толпы, – вертолет высился, как загадочный метеорит, как снаряд инопланетян.

– Чего это он? Почему сел?

– Сломался, может…

– Бензин кончился…

– Заблудился, бабоньки!

Вся деревня, дачники и местные, толпились возле гигантской машины. В гурьбе деревенских парней мелькнул и Вовка. Таня держалась позади.

– Привет! – крикнула ей Надя.

– Единственный способ собрать всю деревню, – ответила Таня.

Вертолет весь сверкал красным и белым по бокам, сиял лопастями винта.

Распахнулась дверца, из кабины выглянул пилот. Осмотрелся, и по стенке слез вниз. Внизу отворилась еще дверь, вышли трое в куртках. Начали совещаться.

Долго разглядывала Надя машину и ее команду. Тот, что из кабины вылез, ничего, симпатичный. Невысокий, крепыш, широколицый. Весь сосредоточен, соображает что-то. Мальчишки уже вплотную подступили к вертолету.

– Пошли поближе, – предложила Надя.

Таня опасливо покосилась на громадные лопасти.

– А вдруг взлетит?

Команда между тем снова исчезла в кабине.

– Насчет бензина кумекали. Хватит ли до города, – солидно заявил один из мальчишек.

Вдруг лопасти дрогнули. Толпа подалась назад. Отбежали подальше и Таня с Надей. Одни лишь мальчишки не двинулись с места, изучали машину, переговаривались. Все быстрее замелькали на солнце лопасти, вот слились в радужный круг. Вихрь пригнул траву и кусты, взметнул Надины волосы. Вот-вот и снесет. Ухватилась за ствол сосны и наткнулась на Танины ладони. Тут уж расступились и мальчишки…

Вертолет грузно оторвался от земли, повис в воздухе, поднялся выше, а потом чуть снизился и застыл над поляной. Гудел тяжко, даже как-то с надрывом. Будто машина, тужась, пыталась взмыть и не могла. Наконец на метр поднялась, но тут ее боком понесло в сторону, прямо на сосны за силосной ямой. С треском врезалась вся машина в самую гущу лесных вершин. Неслыханно затрещало в воздухе, так и брызнули вхлест сучья, ветки, обломки. Вертолет не сел, а плюхнулся наземь и замолк. Запахло остро почему-то смолой, паленым…

Мальчишки вмиг восторженно окружили машину, а за ними и вся публика. Через минуту из вертолета опять показались те же лица. Команда энергично обменялась мнениями…

А из толпы полетели советы:

– Придется, ребята, разобрать вертолет и в рюкзаках назад тащить, – острил какой-то дачник.

– Не, – возразил другой, – на телегу погрузим, телеги у нас имеются.

Мальчики собирали металлические обломки.

– Э, а он фанерный! – закричал пацан. – Во сколько фанеры!..

Надя подошла ближе, глядела. Пилот полез прямо по стенке на крышу кабины. Ноги он ставил на красные квадратики на стенке, которые тут же утопали внутрь углублений, а затем, едва убирал ногу, вновь захлопывались. Протопал по крыше, осмотрел одну помятую лопасть, другую, и присвистнул. Спустился вниз, посидел на траве, закурил. Швырнул сигарету, и вновь полез на крышу.

Народ понемногу расходился. Надя с Таней отошли и сели в тени амбара.

– Вон тетя Лера идет, – соврала Надя.

– Где? —Таня встрепенулась.

Надя рассмеялась.

– Давай, если покажется, в амбар спрячемся. Не найдет, – сказала Надя.

– Что ты, нельзя.

– Вчера она тебя на полчасика отпустила, помнишь? Только мы ушли, и пяти минут не прошло, она уж тут как тут. Влетает в дом и – к тете Вере: «Надо их искать, убегут, загуляют!» – «Что ты, – говорит Вера, – они же только ушли». – «Все равно, надо проследить, не то в лагерь на танцы удерут». – «К этим студентам, что ли, из политехнического? – говорит Вера. – Да они туда не ходят». – «Знаю, как не ходят». И обе пошли сторожить у дороги.

– Хорошо, что мы на тропу свернули.

– Ну, как, допытывалась?

– Ага. На пушку брала. Потом душевный разговор, как всегда…

– Ну и как?

– Ты же знаешь, как я вру художественно? Сама верю. Перевоплощаюсь, мне бы актрисой быть, – сказала Таня. – И не узнала бы, во сколько я вернулась. Но знаешь… Когда ты ушла, а Вовка проводил меня до калитки, Джильда учуяла его и такой лай подняла! Все проснулись. Валерия Федоровна говорит, мол, бегала за нами в лагерь, волновалась. Но не думаю, чтобы она пошла, и днем-то туда ходить боится, считает, что все студенты там – хулиганы и разбойники.

– За что она их так?

– Кто-то ей чего-то приврал про случаи в лесу, поверила. Ну вот, с хозяйской половины вышли тетя Аня да дядя Петя, утешать стали меня, заступаться. Говорят: «Ничего не случится, вся молодежь гуляет, наши дети вообще до утра, а этим и до одиннадцати нельзя. Летом, в каникулы, только и отдохнуть. Семнадцать лет раз в жизни бывает, через год – уже восемнадцать, уже не то». – «Их зарежут, а мне отвечай! – Валерия в ответ. – Всю ночь волнуюсь, не сплю…»

– А прошлый раз Леруся дверь заперла, как только мы ушли, – вспомнила Надя.

– Да, я полночи домой попасть не могла. Рассказывала тебе?

– Нет, это Лера сказала наутро…

– А я сижу на траве и реву. Темно, страшно, роса выпала. А стучать не решаюсь. Но она потом сама вышла, впустила. Ох, уж эти старые девы, – с досадой сказала Таня. – Да ну их!

– Да… – Надя задумчиво глядит на избу. – Эту Леру терпеть! Хуже некуда. Да еще по шесть часов в день смычком водить. Вундеркиндик ты мой бедный!

– Черт! Легка на помине. Глянь, – Таня показала на дорогу.

На краю деревни возникла тетя Лера, все в том же сарафане и лечебных чулках. Она смахивала на Тараса Бульбу, только без усов, но зато в массивных очках с черной оправой.

– Ну, бегу заниматься. Вечером заходи.

Таня вскочила и, осторожно обойдя сзади тетю Леру, перебежками заспешила к своему дому. Немного погодя оттуда донеслись звуки скрипки.

Поднялась и Надя. Вытряхнула сор из стоптанных, старых тапочек, надела. Вечно бабушка пилит ее за помятую, кособокую обувь. Стала бродить у амбаров. Шишки так и давятся под ногами, хрустят, как капустные кочерыжки. Сухими шишками усеяна вся поляна. Прошла мимо вертолета. Тень длинная и крылатая распласталась по траве… А вот и лес. Знойно, смолисто. Как приятно идти по хвойному настилу, по хрустким шишкам! Нарочно покрепче нажимает она на них. Сосны смотрят на нее понимающе.

– А вот тетя Валерия живет в городе, на четвертом этаже, дорогое дерево, – Надя обернулась к мощной спелой сосне, с раздвоенным вверху стволом, с густой, как козий мех, хвоей. – Послушай, дерево, я расскажу тебе про чудачку нашу Валерию. Стало ей казаться, что соседи чересчур шумно двигают стулья. Тогда Лера купила войлока и в несколько слоев обила им свои стены, потолок и пол.

– Ну? – дерево недоверчиво качнуло ветвями.

– Верно. Но и этого мало. Знаешь, что еще она отмочила?

– Что?

– Наняла мастеров. За свой счет, чтобы у соседей прибили войлочные подушечки к ножкам стульев и всей мебели. Сосна, ты боишься ветра?

– Я? Что ты!

–А Лера боится. Даже летом не выносит сквозняка. Она ведь работает в музшколе вместе с моей тетей Верой. Всю зиму и часть осени Валерия является на работу в рейтузах, гольфах поверх рейтуз, валенках, ушанке, а на ушанку повязывает платок. Вся школа потешается. И в таком виде сидит в классе, занимается с учениками. Ну и духота в классе: окна и дверь она не открывает.

– Ха-ха-ха! Вот чудачка.

– А однажды был показательный концерт. Приехали гости. Педагоги на сцене дирижировали или аккомпанировали своим ученикам. А Валерия, как на грех, схватила насморк и в лечебных целях замотала чем-то нос. Объявляют ее номер. И вылезает Валерия на сцену в ушанке и с огромным кляпом на носу. Поклонилась публике и как ни в чем не бывало махает палочкой своим оркестрантам. Все чуть не лопнули со смеха.

– Чудно как-то, – вздохнула сосна.

Свечерело. Выпала роса, парной туман поплыл вдоль травы. Надя вышла за калитку. Кузнечиковый звон стоял и реял как будто всюду в мире, и хотелось плыть по этим звенящим волнам. Она пошла вдоль деревни. Толкнула Танину калитку.

Прыгнула навстречу хозяйская Джильда, стала лизаться, рыжая, с ласковой и страшной бульдожьей мордой, влажными глазами. Надя сунула ей карамельку, и вошла в крохотную кухоньку, где тетя Лера хлопотала над керогазом. На ней были белые, до колен, панталоны, и все те же лечебные чулки.

– А, заходи! – сказала она, помешивая кашу. – Гулять собираетесь?

Надя помедлила с ответом, не зная, что сказать.

– Надюша, вот что, – заговорила тетя Лера, – у вас есть лишняя раскладушка?

– Раскладушка?.. Кажется, есть.

– Принеси. Поставим ее сюда. Ноги, правда, под столом окажутся, ну ничего.

– Зачем?

– Таня поздно возвращается с гулянья, будит меня. Здесь и ей спать удобнее, и мне не слышно…

– Привет! – вышла из комнаты Таня.

Голубые джинсы плотно облегали ее ноги, свитер ворсисто поблескивал на ней. Вид – хоть куда!

– А сможешь ты тихонько влезть в окно? – спросила ее тетя Лера.

– Смогу, Валерия Федоровна, – Таня, безмятежно улыбаясь, взбивала пальцами пушистые волосы.

– Ну-ка, потренируйся сейчас, – сказала тетя Лера, – так, чтобы бесшумно… Дверь-то ночью будет заперта.

– Сейчас сделаем, Валерия Федоровна, – согласилась Таня.

– А потом к Наде зайдешь за раскладушкой, постелешь. И возвращаться чтобы к одиннадцати, не позднее. Я сейчас ложусь спать…

 

– Есть, Валерия Федоровна!

Голос у Тани звучал мягко, нежно.

– И гуляй, прошу тебя, недалеко, ну, там, против домов, в лес не ходи…

– Ладно, Валерия Федоровна.

Тетя Лера, прихватив кастрюльку с манной кашей, удалилась в дом.

Вовка притащил на плечах какую-то изломанную раскладуху, похожую на скелет птеродактиля. Подруги водрузили ее в узкой кухоньке. Втиснуть в собачью будку длинную раскладушку оказалось непросто. Верх допотопного ложа въехал на ступеньки, ведущие в комнату, остальная часть ушла под стол.

– А удобно, – заметила Надя, – ты как влезешь в окно, сразу оттуда в постель и ухнешь. Если на лету за стол не зацепишься. Так что целься лучше, когда сигать будешь.

– Парашютный спорт! – усмехнулась Таня. – Все рекорды побью.

Стемнело. Фонарики в руках пацанов вспыхивали и гасли. Незримые помуркивали гитары. Ребятня гуляла по деревне, парочки сидели на порогах амбаров… Таня с Надей ждали у калитки Вовку, побежавшего за фонариком.

– Не он ли свистит?

– Да нет, он свистит: фью-фью-фиу. А это – фьюить, фьюить.

– Ой, – Таня вдруг хватается за грудь, ощупывает себя. – Бюстгальтер-то я не надела! Лифчик сняла купальный, а это забыла…

– Да чего ты, не видно же. Темно, – успокаивает Надя.

– Нет. Так идти я не могу. Не могу, и все, неловко.

– Ну так сбегай быстренько, надень.

– А Валерия-то? Она уже спит. Разве в окно влезть… Нет, загремлю.

– Не загремишь, – смеется Надя. – Парашютный спорт…

– Надь, ты легонькая, тоненькая, слазай. Он на стуле висит. Прямо как влезешь, два шага – и стул, только тихо, а?

– Ну ладно. Пошли.

Сиреневый куст в саду, чуть заденешь, брызжет росой. Надя цепляется пальцами за лобастые бревенчатые стены, хватается за подоконник. Открывает раму осторожно, чтобы не шуметь.

– Давай, давай! – подбадривает Таня внизу.

Упершись локтями в подоконник, Надя подтягивает ноги, переваливается вниз, в комнату.

– А! Кто там! – голос тети Леры звучит явно испуганно. – Кто это?!

Что-то белое, большое взметнулось около стены.

– Теть Лер, это я, Надя, не бойтесь.

– Ты зачем?

– За Таниным бюстгальтером.

Зажегся свет. Тетя Лера в широкой ночной сорочке стояла на полу у кровати… Надя выбралась во двор.

– Все нормально, пошли, – сказала она подруге. – Побежали!

Прыская от смеха, они понеслись по улочке. А там уже ждал их Вовка.

Вместе с Вовкой прошли за амбары, оттуда – в лесок по тропе.

В лесу – темно совсем, тропка еле различима.

– Где это поют?

Таня остановилась, прислушалась. Из тьмы, со стороны поляны, доносилась песенка:

И тут ему

Принцесса говорит:

А нужен мне не Петя и не Вася,

А нужен мне зеленый крокодил.

– Ой, как здорово! – Таня даже легонько подпрыгнула от радости. – Как мне это нравится! Пошли, послушаем?

– Пошли, – пробасил Вовка, и неумело обнял Таню за шею.

– Ты смотри не задуши ее, – сказала Надя.

Вышли на поляну. Темнотища. Тени кустов. А вон и очертание вертолета. Его длинное, смутное и хвостатое тело громоздится, словно туша кита. Кит с пробоиной в брюхе. Внизу, из какой-то щели, сочится желтый свет. Все трое подкрались, заглянули внутрь.

– Ух, как у них отлично! – прошептала Таня.

Уютное помещение, плюшевые кресла. Команда вместе с местными подростками сидела прямо на полу. Один из них играл на гитаре, остальные пели про крокодила.

– У-у-у… – по-волчьи завыла Надя.

– Во здорово, совсем как волк! – шепотом одобрила Таня.

– Ав-ав-в! – гавкнула Надя. – Мя-ау-у!.. Фр-р!..

– Похоже. Точь-в-точь! – сказала Таня. Вовка свистнул.

Из вертолета повысовывались лица, лучи фонариков разлиновали поляну. Девчонки и Вовка помчались с хохотом к тропе, спрятались за деревьями.

– Пойдем быстрей, на танцы опоздаем, – сказала Надя.

– А как темно-то, страшно! – Таня прижалась к Вовке.

– Ничего, с Вовкой не страшно. Надо спешить, а то у них скоро отбой…

– Ха-ха. Несчастные студенты, – сказал Вовка. – У нас скоро тоже практика будет, только не в лесу, а на заводе.

Они быстро зашагали в темноту.

Блеснула вспышка. Все кругом на миг стало четким, как на фотографии.

– Ай! Что это, молния? – вскрикнула Таня и чуть съежилась…

– Зарницы. – Вовка погладил ее по волосам.

Еще одна мигнула зарница.

Резче запахло цветами, сеном, травами и еще чем-то особенным, ночным. Может, это запах зарниц? Надя изо всех сил втянула в себя этот резкий и безбрежно свежий воздух… Сердце замирало. Ничего вокруг не было, кроме него! И ей показалось, что кузнечиковый звон – всюду, он бьется о незримые стволы, раздается все гулче, звонче. Словно исходит из самой глубины ночи и сливается, и – в то же время – слышно каждого кузнечика в отдельности. Один звенит бархатно, вкрадчиво. Другой, где-то рядом, гремит по-мальчишечьи ломко, с перебоями. Цык-цык-цык – и вдруг остановится, отдыхает. Затем опять: цык-цык-цык – и снова затихнет.

Искорки – зеленые, ясные – ползают, перемигиваются в стихии травы. Капель огоньков. Светляки. Ищут друг друга, сигналят, как звездочки космоса.

Навстречу – кто-то с фонариком. Фигура приближается. Вовка светит на дорогу, ей навстречу.

– Валерия Федоровна? – изумленный Танин голос. – Вы?!

Это и впрямь тетя Лера.

– Обыскалась вас, – отвечает тетя Лера, – как чувствовала, что на танцы удерете…

– Но, Вале…

– Тихо!.. – шепчет тетя Лера. – Слышите? Кузнечики-то… А?.. Нет, вы только послушайте! Тот, слева, слева, на терцию ниже этого. Упоительная ночь!.. Я представить себе не могла! Хорошо, что вышла…

– Валерия Фе…

– Тихо, тихо! – поднимает палец тетя Лера. Голос у нее какой-то незнакомый, особенный. – Чувствуете? Необыкнове… необыкновенная ночь! – захлебывается от избытка чувств тетя Лера. – Ах, какая ты, Танюша, бесчувственная! Это ощущать надо, ты же музыкант!.. Необыкновенная! Пойдемте купаться!

– Да… вроде вода холодновата, – осторожно возражает Вовка.

Купанье ночью с тетей Лерой кажется ему чем-то абсурдным.

– Нет, девочки, я решительно хочу купаться! – настаивает старая преподавательница. – Такая ночь!

Таня наводит на нее свой фонарик, вглядывается пристально.

– Темно. Утонем еще.

– Тогда отправимся в лагерь, где танцы, – неожиданно заявляет тетя Лера. – Махнем?

Это уже совсем странным кажется подругам. Они чуточку даже смущены.

– Танцы уже кончились, – говорит Надя. – Поздно уже.

Тетя Лера лихо заламывает на затылке панаму.

– Все равно, я танцевать хочу!

– Но политехи спят давно… – поясняет Надя.

– Какие такие «политехи»? Знать не хочу никаких политехов. Это что, гномы? – кипятится тетя Лера. – Вы что, в гномов верите? Айда на танцы!

– Ну, студенты это, – встревает и Вовка. – Спят они…

– А мы их разбудим! Ночь полна очарования! Волшебная ночь… Глядите, светляки! Идемте скорее будить студентов!

– Неудобно, что вы, Валерия Фе…

– Уж лучше купаться…

Надя и Вовка почтительно берут Валерию Федоровну под руки, увлекают по тропочке вправо, к реке.

– Искупаться, правда, неплохо сейчас, – поддакивает Надя.

– Идемте, – соглашается тетя Лера. – Только давайте потушим фонарики, а то светляков распугаем.

Четыре легких стройных фигуры спускаются темным холмом к реке. Гладь воды уже видится издали, отблескивает под звездным небом… Безостановочно кругом звенят цикады и всякие ночные кузнечики… Где-то за кромкою леса мигают зарницы. Ночь – не ночь, а густое, душистое зелье, настоянное на травах, сене и ягодах. Валерия Федоровна смеется, как девчонка.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14 
Рейтинг@Mail.ru