Ольга Александровна Коренева
Долгое завтра, потерянное вчера
И бегу, обгоняя страх,
И в слезах, на бегу, молюсь,
О тебе напишу в снегах
Я молитву мою, о Русь…
Глава первая. Катя
Метель мела и мела, словно хотела замести весь мир. Снег колол щеки и подбородок, ветер пытался содрать кожу с лица. Хотелось поскорее переместиться в тепло, домой. Дорога была так отполирована снегоуборочной машиной, что почти превратилась в каток. Приходилось идти по краю, где бугрился снег.
Обледеневшие ветки деревьев сказочно сверкали в свете фонарей. «Будто в стране Снежной Королевы», – подумалось ей. – «Еще одна зима, на этот раз морозная. Потом будет снова весна, затем – лето… И так далее. Все идет по накатанной, как эта дорога, все то же самое… Считается, что мы сами творим свою жизнь, с Божьей помощью. Но на самом деле, чувствую, кто-то строит ее за нас. Кто-то всемогущий и незримый. Может, какие-нибудь там высшие мистические силы. Вот есть понятье кармы. Христианство это отвергает. Но как тогда объяснить то, что происходит со мной, то, что я не могу вырваться из этого «заколдованного» круга. Один такой круг, в конце-концов, заканчивается, и тут же начинается другой, причем опять надолго. Одно сменяется другим, и вот кручусь, кручусь, а поделать ничего не могу, словно программа какая-то срабатывает. Молись – не молись, не поможет. Считается, что счастье надо искать в вере, часто ходить в храм, получать радость от молитв, от исповеди и причастия, от православных праздников, повышать духовность… И будешь бесконечно счастлив. Но я не чувствую приливов радости от церковных служб и праздников. После всего этого у меня ощущение, словно я просто выполнила какое-то дело. Каждый день что-то приходиться делать, и это надоедает. Может, нужна любовь? А если ее нет? Ну, конечно же, надо просто влюбиться. И тогда мир засверкает всеми своими красками. Но как, где? Где искать тебя, любовь?..»
Как-то она поделилась всем этим с соседкой. Та ответила, что просто бесы ее водят, и надо преодолеть себя и воцерковиться. «Кто редко ходит в храм, не исповедуется и не причащается, тот невоцерковленный», – сказала она, – «и того мучает лукавый».
Странно. Да нет, чепуха какая-то.
Казалось, метель заметает душу. Холодно внутри…
Каждый раз, проходя очередной «круг» бытия, ей думалось, что это скоро кончится, и дальше будет нечто необыкновенно счастливое, искрящееся, сбудутся мечты. И сбывались. Частично. Но тут же начинался следующий круг, и все становилось однообразно и уныло. Получалось, что раньше-то ей было лучше… Закрадывалась мысль, будто она – в каком-то потустороннем мире отбывает наказание за грехи, которых уже не помнит. Словно все это однообразие и внутренний холод – изощренная кара.
«Кара, карма… Бред. Измышления досужего ума», – тут же успокаивала она себя. – «Просто так бывает. Это пройдет. Все переменится».
И она мысленно начинала умолять Бога помочь ей, послать что-нибудь очень хорошее, прекрасное, необыкновенное, сделать так, чтобы жизнь внезапно стала другой… Насыщенной. Интересной. Яркой. Навсегда.
Но вдруг приходила другая мысль – что она вечно мучается, и это может из-за имени. Екатерина. Ее святая покровительница – мученица Екатерина. Мученица.
Тоже чушь. Мало ли на свете успешных и счастливых Екатерин? Да не стоит на этом циклиться, и все.
Дома, приняв ванну и напившись крепкого земляничного чая в прикуску с бананом, она, как всегда, засела за компьютер и привычно нырнула в Интернет. В ее почте торчало несколько писем. Прочитала, ответила. С одним инет-приятелем завязался философский диалог. Да, что-то он раздухарился сегодня. Перешли общаться в Mail-Ru агент. Она понимала, что это все трэш, пустая болтовня, но иначе она не могла. Приятель с ником Волк вещал:
– Вот ты говоришь. А знаешь, на самом деле, «Форбс» подсчитал, в каких городах мира водится больше всего миллиардеров. Москва заняла первое место.
– Ну, да, – ответила она. – Я что-то слышала об этом.
– Вообще-то Россия также занимает первое место в мире по количеству миллиардеров, преследуемых правоохранительными органами. Потому что правоохранительные органы тоже хотят стать миллиардерами.
– Да, верно, – поддакнула она, и заглянула в блог Волка. Студент МАТИ, 22 года.
– Чаще всего наши миллиардеры – это просто разбогатевшая урла. Делиться с нами они не хотят и не будут…
– А с какой стати им с нами делиться? Каждый сам за себя. Хотя в развитых странах существует благотворительность. И богатые с удовольствием помогают неимущим, – сказала Катя.
– А у нас, когда устраивают благотворительные акции, просто «отмывают» деньги, – посетовал Волк. – И вообще… Что я хотел сказать? Сбился с мысли. А, вспомнил. В России отсутствует общественный договор. Да и самой России тоже не существует, это только вывеска. Под нею скрывается Орда.
– А слово «орда» в переводе означает закон, порядок. Вот в чем парадокс-то, – ввернула Катя.
– Это с какого же языка перевод? – подколол Волк
– А тебе не все равно? – поддела его Катя.
Он проигнорировал ее ответ, и продолжал:
– Только у нас Орда извращенная. Порядка нет. Одно лишь общее. Страной правит хан. Все построено на феодальных отношениях, все бизнес-сообщество. Реальным сектором рулят реальные пацаны. А вот Конституция – она нереальная, она написана для лохов на Западе. Чтобы видели, что у нас тоже гражданское опчество, демократь и сплошная благодать.
– Вот отчего мне так хреново, такая муть в душе, – написала она. – Ну что ж…
И, подумав, добавила:
–А если понимать под Россией не государство, а народ и территорию, то она была, есть и будет.
Потом добавила еще:
– Что ж, надо звать «на царство» варягов. Я за Ангелу Меркель.
Волк ответил:
– А Меркель может восприниматься только высокоразвитой нацией немцев. У нас она бы запила с тоски и в конце застрелилась бы от нашего бардака, вседозволенности, хамства, коррупции и беззакония. Наш народ понимает только силу и порядок, установленный сталинскими методами.
– Насчёт Меркель ты не прав. Она у нас уважаемая личность, у неё рейтинг в России будет выше, чем у нынешних правителей. А если есть поддержка населения, то будет и борьба с коррупцией, бюрократией и т.д. Причём настоящая борьба, а не показуха, как при нашем тандеме. У нас не борется никто, потому что нет уважения к власти, и нет надежды, что всё будет на деле, а не на словах.
"У нас она бы запила с тоски и в конце застрелилась от нашего бардака"– гы-гы)) Да, немцам свойственно пьянство)) они и без России пьют)) Но Ангела… она какая-то другая. Она харизматичная. За ней в России население точно "пойдёт" хоть куда. Кстати, у нас есть опыт правления немок в истории. Екатерина Вторая была немкой! И какая была великая Россия при ней! Я думаю, и Ангела наведёт порядок…
– Ну что ты в ней нашла, в Ангеле этой? Старая и страшная евротетка. Нет, лучше Обаму. Вон он как своих олигархов в чувство приводит. Бонусы отдают. Половину состояний жертвуют.
Так прообщалась она допоздна. Был уже третий час ночи. Спать не хотелось. Закончив диалог, она принялась шарить по инету и выискивать интересные статьи и видео. Все как обычно. В этом была ее жизнь.
Наконец, она оторвалась от монитора, откинулась на спинку компьютерного кресла, прокатилась на нем по заезженному паркету, и глянула в окно. Огромная, словно распертая изнутри, яркая луна заглядывала в комнату. «Полнолуние», вяло подумала Катя.
Казалось, луна споткнулась о крышу дома, и застопорилась на уровне последнего, 17 этажа, на котором находилась Катина нора, убежище, пещера. Катя задумчиво уставилась на луну: что-то в ней не так, странная она, или показалось? Стало как-то не по себе. Она задернула шторы.
Потянулась. Поднялась, и побрела на кухню. Надо бы перекусить. Кухонная заоконность желто лучилась – казалось, что луна медленно втекает внутрь.
Катя зажгла свет, задернула занавеску, и распахнула дверцу холодильника. Вытащила кусок колбасы, куснула, включила чайник и телик. Стало уютнее на душе.
Снилось, что плывет она по лунной воде, вспученной неистовым желтым сиянием, которое выгибается и выкидывает ее в небо, и она летит в нереально ярком пространстве, а рядом с ней парит мужчина, но разглядеть его она никак не может – просто широкоплечая мужская фигура и вытянутые вперед мускулистые руки с большими ладонями. Она оглянулась, напряженно всматриваясь в его лицо, но увидела лишь бледный лоск на скулах и прозрачно розовые уши.
Проснулась в полдень. Долго нежилась под одеялом на новом красном постельном белье, отчего было тепло, уютно и празднично. Потом выползла из постели и направилась в ванную.
Полежала в ванне с персиковой пеной, растерлась махровым полотенцем, долго пила крепкий земляничный чай и вспоминала странный сон. Как уютно было во сне! И необычно! Она допила чай, закусила бананом, и тут холодная и тусклая действительность снова начала заползать в душу.
В сущности, кто она такая? Сорокапятилетняя безработная. Переводчица. Переводила контракты. Фирма упразднилась, новую работу Катя найти не смогла, не очень хотела, и уже даже не ищет – захватила неспешная праздность, да и интерес пропал: покойная бабушка оставила квартиру, которую Катя сдает, и неплохо получает – квартира большая, в «сталинке». А вот ее приятель и сосед Сашка подрабатывает где попало, то охранником, то подсобным рабочим, но временами уходит в запой и вылетает с работы. Иногда Катя просит его что-нибудь починить, повесить новую люстру, или просто так зовет поболтать да посмотреть телик, когда общение с подружками наскучит и хочется чего-нибудь мужского. Сашка пытается ухаживать, но она превращает это в шутку. Как мужчина он ее не привлекает, хотя вовсе и не урод. Ведь она уважает только успешных мэнов. Естественно, успешный – значит умный, деловой, именно таким мужик и должен быть, а все остальные – просто недоумки. В этом она твердо убеждена.
Перед мысленным взглядом всплыл Сашка: высокий, длиннорукий и длинноногий, с круглым лицом и широким носом, вот он приглаживает свои короткие русые волосы, шея у него длинная и мощная, но плечи уже покатые, он смущенно сутулится, топчется в прихожей… Да ну его, неинтересно.
Она полила кактусы. Подошла к трюмо и принялась расчесывать свои густые светло-каштановые кудри. Как всегда, отметила про себя, что выглядит значительно моложе своих лет. Это ей всегда льстило. Действительно, ей никто больше тридцатника не давал.
Жить бы ей да радоваться, ходить на дискотеки, в театры и кино, играть в боулинг, отвечать на заигрывание парней. Но ничего этого не хотелось.
«Нет, так нельзя. Надо встряхнуться», – решила она. И вспомнила последнюю телепередачу.– «Шопинготерапия – это вещь. Нужен шопинг. Хотя, у меня всего полно, ну да ладно, прикуплю еще что-нибудь»…
Воздух приятно холодил лицо, веяло невероятной свежестью. Можно ничего и не покупать, а просто погулять по Мегацентру и попить кофе с пирожными. А впрочем, все равно ничего кроме джинсов не носится, они ведь такие удобные.
Эскалатор медленно тащил ее вверх.
И откуда она взялась, вот эта юбка?! Может быть, атмосфера в магазине такая? Но Катя, забыв обо всём на свете, попёрла прямиком в примерочную. Разумеется, вместе с юбкой. Не юбка, а просто бомба! Только к ней срочно понадобилась блузка, и что-то на каблуке, и правильные колготки, и ещё там чего-то. Да, и сумочка тоже! В общем, в комплекте с юбкой она притащила домой ещё целый ворох всякой одежды. Тут ей позвонил Сашка, видимо скучно ему было, и есть хотел. У Кати всегда полный холодильник. Она, конечно, пригласила, и не преминула похвастаться покупками. Он с тоской смотрел на гору всяких разноцветных тряпочек. А она кайфовала, и представляла себе, как пойдет с подружками в бар, как будет играть в бильярд, красиво изгибаясь, и юбка эта тугая подчеркнет ее бедра и откроет ноги в колготках цвета кипрского загара. Но не сразу, не сразу это будет. Надо растянуть предвкушение удовольствия.
На следующий день, в воскресенье, она пригласила Сашку на выгул своей новой юбки. Юбка узкая до безобразия. В отличие от джинсов, в ней через лужи не попрыгаешь. Так что шла она степенно, «юбочной» походкой. Голова гордо поднята, типа, горизонтом интересуюсь, чтобы никто не заметил, как необыкновенно приятно ей в новой юбке. Перед большими лужами растерянно останавливалась, беспомощно на Сашку оглядывалась, веди мол, а то я сама даже и не знаю, куда шаг сделать…
Возле ее подъезда Сашка «завис» и принялся рассуждать:
– Да-а, мы, поколение сорокалетних, скоро исчезнем. А у меня перед глазами стоит то время… – Он слегка дотронулся до ее ладони. – То время…Студенческий летний лагерь в горах, песни под гитару до утра, быстрая прозрачная горная речка с ледяной водой, чистенький песок, огромные валуны на берегу. – Он заморгал и вздохнул. – Строили запруды из камней, загорали до черноты. А киношка? Какие тогда были хорошие, добрые фильмы. На стене столовой растягивали экран, а киномеханик, он же водитель и электрик в одном лице, врубал кинопроектор, который периодически заедал и рвал пленку. Если попадался в фильме особо эротический момент, типа обнаженной груди или слишком длинного и откровенного поцелуя (очень редко), он закрывал рукой объектив. Конечно, все возмущенно свистели и гремели стульями, которые для просмотра киношки выносились из столовой. А над головой бездонное черное небо и Млечный путь, дорожка в другие миры. Дискотека! Вернее, как тогда говорили, танцы. Забетонированная площадка, которую поливали водой из шланга перед началом. Отплясывали так, что пыль столбом! Тогда только вошел в моду брейк. Исполняли "нижний брейк" на столешнице, снятой с теннисного стола. И все это удовольствие обходилось в девять советских рублей за двенадцать дней. Правда, кормили наскоро, макароны, перловка, компот… Но нам тогда и не надо было никаких разносолов. Громадная алюминиевая миска с салатом из юсуповских помидоров с луком, горячая лепешка. А если ночью захотелось лопать – сгущенка и вьетнамская консервированная ветчина спасали от голодной смерти. Впереди была целая жизнь…
Он замолчал, ожидая приглашения после такой лирической тирады.
– Ну и что? – спросила она.
Он потоптался на месте, и вдруг продекламировал с трагическими нотками в голосе:
– Меня там нет давно, я выпал в этот мир.
– А я никуда не выпадала, – отозвалась она. – Бай, мальчик.
И, качнув бедрами, скрылась за дверью. Кодовый замок крякнул перед носом растерявшегося мужчины.
Вечером, случайно отключив на телевизионном пульте звук, она долго не могла понять, в чём дело. Разобралась лишь через час, скачав из инета инструкцию и прочитав, наконец, пункт об устранении неполадок. Посмеялась над собственной тупостью, и позвонила Сашке, повеселить. Тот выслушал эпопею с пультом, и как-то печально произнес:
– Не надевай ты больше эту юбку. Ты в ней становишься блондинкой.
– Ну, подумаешь, лоханулось! – ответила она. – Зато юбка такая классная! И я в ней просто супер! А то в последнее время из джинсов не вылезала, надоело.
Всю ночь во сне она примеряла юбку с разными кофточками, и была, почему-то, яркой блондинкой.
Проснулась в полдень, и опять долго лежала в постели, размышляя. А ведь неспроста все это, – подумала она. – Может, это подсказка Вселенной? Может, надо покраситься в блондинку, и тогда в моей жизни что-то переменится?
* * *
Из парикмахерской она вышла блондинкой. Белая кипень светлых кудрей, словно морская пена, обрамляла розовое, сразу ставшее каким-то кукольным, личико с мелкими чертами, с аккуратным носиком, пухлыми губками, и сияющими серыми глазами. Ее лицо словно проявилось, стало ярким, броским. Она вдруг показалась себе богиней, ну прямо Афродитой, с точеной фигуркой, обтянутой стильной юбкой и перламутрово-голубой кофточкой. Афродита на каблучках. Да, она себе очень понравилась…
Ноги сами завернули в Мегацентр, просто ей не терпелось полюбоваться собой новой в больших зеркалах. И она любовалась. Потом долго рылась в сумочке, достала, наконец, мобильник, и позвонила Насте.
Настя отозвалась не сразу. Они дружили давно, но как-то вяло. Иногда играли в бильярд, в боулинг, порой подруга заскакивала в гости, и они вместе шли в комиссионку возле Катиного дома – им нравился отдел с безделушками, который они называли музеем. Там они, бывало, покупали себе фарфоровых или бронзовых зверюшек. Настя, коренастая брюнетка с черными бровями, выщипанными полукругом, и короткой стрижкой, занималась дизайном. Заказов было не то, чтобы много, так, периодически, но зато с каждого клиента она имела неплохие доходы. У нее была подержанная «тойота королла» серебристого цвета, на которой она лихо бороздила просторы родной Москвы.
Наконец, подруга взяла трубку.
– Привет, Настёнок, – чирикнула Катя. – Как дела? Что? Я не дома. В Меге. А ты? Знаешь, у меня для тебя сюрприз. Угадай, не угадаешь ни за что! Ты что сейчас делаешь? Ничего? Так давай сходим куда-нибудь…
Встретились на парковке на полпути между Катей и Настей. Конечно, подруга ее не узнала сначала. Сидела в машине и напряженно всматривалась, скользя взглядом мимо Кати. Пришлось девушке (сорокапятилетней девушке, ха-ха, ну что ж поделаешь, сейчас так называется молодняк, который еще и в сорок пять молодняк, еще порой не замужем, без детей, и весьма даже юного вида. Конечно же, давно не девственница, но все же девушка, хе-хе. И подружка под стать, хотя у той был скоропалительный брак, закончившийся разводом, обычная история) подойти и постучать в окошко. Настя возмутилась, потом узнала, опустила стекло, ошарашено вытаращилась.
– Кити, это ты? Вот это да-а! Вот сюрприз так сюрпри-изик! Это что же с тобой случилось, с чего бы такая метаморфоза? Любовь?
– Если бы, – усмехнулась Катя. – Любовь нам только снится, таким гордым и самодостаточным. Но все еще впереди! У меня такое предчувствие… А еще-е, такой сон был…
Она порхнула вокруг капота, открыла дверцу «тойоты» и радостно плюхнулась в кресло рядом с подругой.
– Ну, сгоняем куда-нибудь, встряхнемся, и «обмоем» мой новый имидж.
Настя вела машину и смешливо рассказывала:
– Прикинь, Кать, сижу, жду, пока машинку переобуют. Подъезжает к шиномонтажу «инфинити», из него выходит вся из
себя гламурная такая киса. Ее спрашивают: «Что надо, колеса перекинуть?» Она – «А-а? Колесо починить». Парни, как положено, снимают колесо, ремонтируют, и по ходу дела один спрашивает: «Чем колеса накачать?» Киса: «А что есть?» Парень решил приколоться, и говорит: «Ну, воздух с разной мелодией, есть с Пугачевой, есть с Киркоровым. Вот когда шину в очередной раз проколете, то у вас в салоне зазвучит песня, можно сделать стерео, а можно – квадро».
Весь шиномонтаж начинает хихикать, каждый занимается своим делом, но уши уже обращены к девахе.
Киса: «А Баскова можно?»
Парень: «Можно и Баскова, вам квадро сделать? Или стерео?»
«Да, пожалуйста, Баскова квадро».
Все присутствующие уже еле сдерживаются, чтобы не заржать в голос.
Колеса накачены «Басковым». Киса уезжает. Всех буквально выворачивает от хохота, аж слезы текут. Народ прямо плачет! И надо было же так попасть, что через пару дней я опять на том же монтаже. Ну, рядом с моим домом, знаешь. Подъезжает этот же «инфинити», из него выходит солидный мужик, и спрашивает: «Два дня назад вы колесо делали на этой машине?»
Пацаны вжались в щели.
«Кто колесо делал на этой машине два дня назад?»
Ну, всё, сейчас накажут, но сознаваться надо. Выходит хозяин и скромненько так, виновато: «Ну… да… мои ребята делали»…
Мужик: «Так это вы моей жене колеса Басковым накачали?
Хозяин: «Ну… это… м-м-м»…
Мужик: «Держи тысячу рублей!»
Хозяин: «А…»
Мужик: «Три дня не сплю – ржу, всем пацанам рассказал, все просто валяются».
Шиномонтаж опять в слезах.
Девушки расхохотались.
– Как она вообще с таким умом замуж за богатого мужика вышла? – удивилась Катя.
– А что тут странного, богатые дурочек любят, дуры не опасны. А умные бабы – стервы, и бизнес отнимут, и мужа подставят. Известное дело!
Катя задумалась. Обо всем. И об этой нелепой ситуации с окраской волос. Зачем, в сущности, она это сделала? И о дурацком рассказе подруги, совершенно нереальном, хотя и смешном. И она смеялась. За компанию, что ли? Скорее всего, этот случай Настя просто выдумала. Что-то вроде охотничьих рассказов. Есть, оказывается, еще и автомобилистские рассказы. Байки автолюбителей. Вот точное слово. И вообще, она давно заметила, что, встречаясь с подругой, она инстинктивно подстраивается под нее, становится такой же. Прямо ее копией. Внутренне, конечно. Тут у Кати возникло какое-то ноющее тревожное чувство, будто что-то произойдет, какая-то ужасная неприятность. Захотелось выскочить из машины и вернуться домой, в свою милую квартирку с кактусами на подоконнике, к своему компьютеру, к Интернету, нырнуть в свой привычный виртуальный мир. Но она резко подавила это чувство.
На светофоре Настя достала сигарету, щелкнула зажигалкой, затянулась. Катя глянула в окно. Бескрайняя грязно-серая лента шоссе, и серые бетонные высотки, и холодный, сырой какой-то, снег, зато в салоне авто тепло и уютно. А от грудного голоса подруги как-то особенно комфортно. Настя докурила сигарету как раз, когда светофор блеснул зеленью, сунула бычок в пепельницу, и снова взялась за руль. Авто медленно взяло с места и двинулось в общем потоке машин. Катя подумала о своей блондинистости. И о сырой и теплой зиме, которая вдруг оглушила таким морозом, что деревья покрылись льдом и приняли неестественные позы, некоторые попадали, а у иных ветки закрутились штопором.
Скачки мыслей прервала подруга. Она сказала:
– Мне снился сон, что Россию, наконец, обнесли железным забором, на котором реальные пацаны тут же написали с внешней стороны: «убей сибя ап стену».
– Ха-ха-ха! – А мне снилось что-то лунное, и летающий мужик. И сама я летела.
– Хи-хи, сон неудовлетворенной бабы. Друг тебе нужен, вот что!
«Тойота» свернула в переулок. Пошла линяя газонов с редкими деревьями, ветки которых топорщились и выгибались, скованные льдом.
– Я тут недавно так ржала, телик смотрела, обхохоталась прямо! – заговорила Катя. – Нет, правда, умора!
– А что там было? – поинтересовалась подруга.
– Прикинь, студия, там сидят известная телеведущая и знаменитая разведчица. Ну, ты понимаешь.
– Не доперла, о ком речь.
– Кто из нас блондинка? Ксения и Анна. Теперь понятно? Вот примерный диалог, точно не помню, но что-то в этом духе:
«Расскажите, Анна, о вашем знаменитом подвиге, за который вас так горячо благодарил президент». -
«Вы знаете, Ксения, я разведчица, и не обо всем можно говорить. Скажу лишь, что задание, которое я получила, было очень сложным. Надо было войти в тесный контакт с депутатом ихней Госдумы. А чтобы приблизиться к телу депутата, мне пришлось войти в телес… то есть, в тесный контакт с двумя дюжинами второстепенных людей. Конюх, шофер, садовник, повар, швейцар. Остальных я не имею права раскрывать. Хотя не могу не упомянуть чернокожего почтальона. Это было О-о-о! Именно на нём меня поймала полиция нравов и выслала из Штатов за массовое совращение добропорядочных американцев. Хотя подробности не могу, это секретно». -
«Ой, как романтично! Как бы я хотела бы получить такое же задание. Скажите Анна, откуда у вас такая красивая кличка «путанна» с двумя нэ? Откуда такая красота в вашей подпольной кличке?» -
«Это сокращение от фамилии моего любимого разведчика и моего имени». -
«Ах, как интересно. А у меня тоже была бы кличка?» -
«Не сразу. Сначала к тебе, Ксения, обращались бы просто, по-дружески: эй ты, как там тебя, иди сюда».
– Ха-ха-ха-ха-ха… – засмеялась Настя. – Ты меня прикалываешь!
– Хи-хи-хи… – подхватила Катя.
Машина повернула налево, и остановилась возле бетонно-стеклянной высотки.
– Ну, приехали, – сказала подруга. – Сейчас, где тут парковка-то, не помню…
Они припарковались и вышли. В подвале дома был бар с боулингом и бильярдом.
Девушки заглянули во все залы, и для начала решили перекусить. Расположились за столиком у окна. Не успели еще рассмотреть меню, как подскочила официантка:
– Что заказывать будете?
– Да мы не решили еще, – отозвалась Настя.
– Я вам советую коктейль «Манхеттен», – бойко произнесла официантка.
– Ну, раз советуете, так давайте. Один «Манхеттен», и один безалкогольный – я за рулем. И вот это еще…
– Клубнику со сливками, – подсказала Катя.
– Да-да, и мне тоже, – присоединилась подруга. Она сидела напротив Кати и щурила свои миндалевидные карие глаза, выпуская из уголка рта тоненькую сизую струйку сигаретного дыма.
Официантка исчезла минут на сорок. Кате стало как-то неуютно и неинтересно. «Что я здесь делаю?» – сверлила мысль.
Коктейль показался довольно крепким, но очень приятным. Заказала еще. И ощутила беззаботную веселость. Это ей понравилось. И она подозвала официантку и попросила снова повторить. Крупная клубника под толстым слоем сливок выглядела весьма соблазнительно, но оказалась безвкусной, холодной, и какой-то тошнотворно жирной. Или это сливки были слишком жирные…. Катя хмелела, коктейль превращался в озеро… Это озеро… оно впустило в себя ее без единого всплеска и закрылось снова, вспыхнув на прощание золотыми искрами, словно тысячей рыбьих глаз.
Катя на миг потерялась, но потом нашла себя на боулинге. Она кидала шары по очереди с кем-то, а это оказались почему-то ее подруга и незнакомый мужчина. А может, они уже успели познакомиться, она не помнила.
– Я бы хотела стать пеплом, но не пылью, – произнесла она, почему-то и сама удивилась сказанному.
Она погрузила пальцы в отверстия шара, подняла его, размахнулась, и яростно швырнула вперед. Шар бешено промчался по дорожке и вылетел за бортик.
Потом она снова потерялась, но через минуту нашлась – только уже в другом месте и в другом времени. Она лежала одетая, в сапожках и шубке. Она была в постели. А рядом с ней храпел незнакомый мужчина. Кажется, она его где-то уже видела. Интерьер комнаты был странный, непривычный какой-то. Да это же не ее квартира! На полу валялась ее сумочка, и в ней надрывался мобильник.
– Алло?
– Ты где?! – взорвался встревоженный голос подруги. – Звоню-звоню по домашнему, не отвечаешь. С тобой все в порядке?
– Порядок. А что было, ничего не помню.
– Мы играли в боулинг…
– Это я помню.
– Познакомились с Вадиком. Ты накачалась. Такая пьяная была, жуть! Потом вы с Вадиком исчезли. Он тоже был хорош, тоже в зюзю. Я тебя вызванивала-вызванивала, да что толку-то, как сквозь землю… Где ты хоть?
– Сама не пойму. Валяюсь в шубе где-то на постели, рядом мужик в куртке и ботинках… А когда мы в боулинг играли?
– Вчера вечером.
– Ничего себе!!! А сколько сейчас времени?
– Полдень уже, полдень!
– Погоди, не поняла, откуда взялся этот Вадик?
– Ну, ты что, совсем ничего не помнишь? Мы сидели в баре, потом ты пошла в туалет и исчезла. Я стала тебя искать, и нашла на боулинге, ты играла с мужиком, я спросила, кто он, сказал – Владик. Стали играть втроем. Но ты была такая пьяная, жуть! Я попыталась тебя увести, но ты вырывалась, да еще мужик вступился. Потом ты захотела пить, я пошла за водой в бар, взяла бутылку минералки, вернулась – ни тебя, ни мужика. Сгинули оба. Я звоню, звоню, без толку.
– Ничего не помню, хоть убей, – простонала Катя.
Голова кружилась, в горле пересохло. Она сползла с постели и пошла искать кухню. Все время попадала куда-то не туда, в квартире оказалось целых пять комнат. Наконец, набрела на кухню огромного размера. Налила воду из-под крана, жадно выпила стакан. Нашла бутылку с недопитым «Каберне», сделала несколько глотков. И быстро ретировалась.
На улице поймала такси. Домой, скорее домой!
Возле двери уронила ключ, подняла – упала сумочка. Не сразу попала ключом в скважину, руки тряслись.
В прихожей быстро скинула одежду, и помчалась в ванную. Долго лежала в горячей воде, «отмокала».
Ну и похождение. Первый день новоявленной блондинки. Никогда она раньше так не напивалась, просто умопомрачение какое-то. Что ж это такое? Почему? Она всегда признавала только шампанское. Бокал. Сразу как-то радостно становилось. Все остальное игнорировала.
Вечером с наслаждением пила терпкий чай, и жевала банан. Потом валялась в постели и болтала по телефону с Настей. Та развлекала ее рассказами о своем коте Батоне. Излюбленная ее тема.
– И знаешь, Кать, – вещала подруга, – Батоша, вообще, необычный кот. Не верь тем, кто говорит, что животные не понимают слов, все они отлично секут, ну я ж тебе говорила. Я ж рассказывала тебе, что мой малыш провел свои отроческие годы вместе с собаками, и повадки приобрел собачьи, этакий «пёсокот» стал. Во-первых, после того как поест, он «зарывает» свою миску под ковер, видимо переживает, что я у него все съем.. Во-вторых, когда он слышит кошачьи завывания на улице, начинает подпевать, но несколько необычно, он говорит «мав» или «маву-в».
– А «гав» не говорит? – хихикнула Катя. Ей уже порядком поднадоела эта вечная «кошачья» тема. Настя была просто помешана на своем коте.
– Ну, это же почти «гав». Нет, ты слушай. В-третьих, на команду «Батон, фас» он кидается к своей любимой игрушке – многострадальной плюшевой коровке, душит ее, а потом приносит мне и, гордо подняв хвост, удаляется. В-четвертых, он очень любит драться с соседской собакой – таксой по кличке «Бакс». Вот именно этого храброго «друга человеческого» кот мой запугал до такой степени, что бедный Бакс, как только видит Батона, забивается в угол и начинает скулить, а хозяин прибегает ко мне и просит: «Заберите своего котика, он нашу собачку бьёт». А ещё этот ласковый и нежный зверь, когда оскорблён моим невниманием или что-то приходится его кошачьей душе не по нраву, он ложится у входной двери, кладёт свою голову на вытянутые передние лапы и замирает. Позавчера я жарила рыбу, на которую этот кот реагирует, как остальные кошатины на валерьянку. В общем, в процессе готовки котяра умудрился стырить большой кусок камбалы и, подтащив ее к своей миске, довольно быстро съел. Сделав своё чёрное дело, кот сел на стул напротив меня и стал преданно следить своими голодными глазками за тем, как я поглощаю жареную рыбу.
«Уйди, троглодит, ты и так скоро лопнешь», – говорю коту.
«Мав»… – тихо промолвил он.
«Я сказала – нет. И точка!» – не дрогнувшим голосом повторяю я.
« Мав?» – еще тише просит котик.
«Нет».
Эти голодные глаза, казалось, просверлили меня насквозь. Кусок в горло не лез, я хлопнула ладошкой по столу и встала. Минут пять кот сидел на стуле и продолжал буравить меня взглядом. Потом решительно слез, подошел к своему домику, вцепился в него зубами и потащил. Потом взял в зубы свою любимую плюшевую коровку и тоже куда-то понес. Затем начал волочить по полу свою миску с едой. Я в недоумении продолжала смотреть. Затем он залез на окошко и в лучших традициях «Простоквашино» – «Не правильно ты, дядя Федор, бутерброд ешь», – посмотрел сначала в окошко, затем на меня, следом на холодильник, вздохнул (тяжело и протяжно) и направился в коридор. Я поспешила за ним, и узрела такую картину – все «пожитки» Батона стояли у входной двери, а он сам пытался лапой открыть «путь к свободе».
