Олег Владимирович Фурашов
Разбегающиеся миры, или Вселенская толкотня локтями
кресла.
– Кто-кто? – переспросил рыжеусый.
– Да Гоша… Ну, Жора, Георгий? – уже менее уверенно
поинтересовался студент.
– И чё, на пару с ним в туалет попрётесь? – неожиданно остро съехидничало тараканоподобное существо.
– Зачем же вы так? – деланно обиделся Тихон. – Он у вас тут кем-то работает. Мы в прошлый раз с ним поболтали об этрусках.
– Об ком…, об ком вы болтали? – уточнил оператор.
– Об этрусках.
– Какая-такая обэтруска? – обалдел усач.
– Да племя такое, – нетерпеливо сказал паренёк.
– Даплемя? – туповато повторил работник салона. – Хым, обэтруска, даплемя…Не-е, нету у нас ни обэтруска, ни даплемя, ни Жоры.
– А туалет есть?
– Туалет? Туалет есть. Тама? – махнул оператор рукой в направлении внутреннего тамбура.
– Ну, ладно, я схожу в туалет, и вернусь, – многообещающе известил Заковыкин глуповатого малого таким тоном, словно намекая, что после посещения сортира от него кому-то крепко не поздоровится.
Ощущая себя лазутчиком в тылу врага, юноша двинулся в направлении туалета, но на полпути неожиданно свернул к лестничной площадке и поднялся в зал второго этажа. Там он, понемногу входя в роль и изображая завсегдатая заведения, без обиняков начал выпытывать у старшего по залу про Жору-Гошу-Георгия, чем и того поставил в затруднительное положение. Так и не выведав положительной информации, Тихон направился к лестничной площадке, ведущей на третий этаж. Делая вираж, он оглянулся и увидел, что старший по залу интенсивно обменивается мнениями с Рыжеусым и «появившимся на горизонте» Громадиным. Сотрудники салона сопровождали его пристальными взглядами. «Начхать!», – решил студент.
Заковыкин уже пытал в фойе третьего этажа очередного клерка
заведения, когда его окружили Громадин, Рыжеусый и ещё двое крепких ребят. «Кошка шкребёт на свой хребёт, однако», – подумал в связи с этим искатель приключений.
– Вам, вообще-то, чего, молодой человек? – тронул его за локоток Громадин.
– Чё ты вынюхиваешь, друг поноса и дизентерии?! – выворачивая пальцы рук на излом у чересчур любознательного клиента, вёл себя куда менее выдержанно Рыжеусый. – Ты ж на очко хотел?
– Мне это…Жору, – выдавил из себя Тихон, говоря, в общем-то, правду, ибо сознавал, что смешно отрицать очевидное.
– Тихо, Антон, – осадил Рыжеусого обладатель лошадиной морды. – Какого вам Жору, молодой человек? – обратился он к задержанному. – Фамилия? Номер телефона? Адрес?
– Да не знаю я, – как мог, выворачивался гость салона. – У нас с ним неделю назад был того…трёп про этрусков. Он такой…курчавый…Девкам нравится, – на ходу фантазировал посетитель. – Жора болтанул, что здесь работает.
– Вы за тем сюда и пришли? – не спускал с него колючих глаз старший распорядитель.
– Да не…По случаю…, – словесно отбивался прихваченный с поличным. – Щас…что-то…вспомнил про Жору.
– Захар Андреич, может, мозжечок ему отбить, чтоб не помнил, чё не надо, – предложил верзиле тараканоподобный изувер. – Заодно с почками, а? Или подхребётный филей опустить, чтоб прямая кишка лучше держалась, а? Или ливер мелко порубать ногами, а?
– Цыц! – поставил его на место главный. – Вас как зовут? – организовал импровизированный допрос Заковыкина Громадин, отводя его в угол зала.
– Меня? – глупо хихикнул Тихон. – Эта…Михой. Миха Шестопалов я.
– Студент?
– Ага.
– Где учитесь?
– В этом…В МГИМО.
– Документы при вас имеются?
– Документы? Не-е…
– Антон, – распорядился Захар Андреевич.
И Рыжеусый тренированными пальцами не то карманника, не то аккордеониста пробежался по Заковыкину сверху донизу, на полпути извлекая мобильный телефон из джинсов задержанного.
– Не-а, – сокрушённо доложил он начальнику, завершив досмотр. – Нема ксивы.
– Внимай, Миха, или как тебя там, сюда, – внушительно приказал Тихону верзила. – Твой проказливый фейс зафиксирован в базе данных, – указал он пальцем на одну из камер слежения. – Если что, из гроба достанем. Или туда прописку организуем. Понял?
– Д-да, – довольно-таки поспешно подтвердил усвоение угрозы студент.
– Отдай ему телефон и выпроводи, – приказал Громадин Антону. – Через чёрный ход. И чтоб без рук.
– Угу, – хмыкнул Рыжеусый.
Он «пробил» номер мобильного телефона пермяка, возвратил изъятое и указал «проказливому фейсу» место подле себя.
Таким образом, Антон культурно повёл лазутчика «под конвоем» кратчайшим путём к выходу – вдоль служебного коридора третьего этажа. Дефилируя мимо одного из кабинетов, Заковыкин случайно прочитал надпись на табличке, прикреплённой к дверям: «Главный режиссёр Листратов Георгий Валентинович». И тут его точно по голове ударили: «Листратов Георгий!…Ведь Георгий же! Гоша…Жора…». У студента хватило ума промолчать. Он ни жестом, ни возгласом не выдал себя, уверившись, что находится на правильном пути: по пустякам такие строгости в заведении устраивать не стали бы.
Антон сопроводил Заковыкина к подножию крыльца видеосалона, где на прощание отвесил всё же ему смачного пинка в «подхребётный филей». В другой раз Тихон непременно дал бы за то наглецу в рыло, но теперь его сдерживало обладание тайной, разгадка которой медленно, но приближалась. Потому он зашагал вдоль зеркального ряда стёкол «Сюр-Реала», вглядываясь в своё обиженное лицо и удивляясь, что уж такого проказливого в нём
могли обнаружить.
2
Прописная истина: сильных трудности закаляют. Вот и в Заковыкине приключение в видеосалоне не только не убило неутолимую жажду расследования, а напротив – подстегнуло её. Он приступил к проверке третьей гипотезы. И расшифровка понятия «атон» оказалась не менее сложным занятием, нежели прояснение первых двух версий.
Откровенно говоря, изначально Заковыкин написание ключевого слова с прописной, а не с заглавной буквы, отнёс на некоторую неграмотность Милены. Пермяк предположил, что на самом деле под «атоном» она подразумевала «Атона» – солнцеподобное божество из древнеегипетской мифологии. Потому он и укрепился во мнении, что девушка учится на историка. Кого ещё в середине двадцать первого века могут заинтриговать покрытые прахом тысячелетий Атон или племя этрусков?
По поводу Атона у Тихона имелись кое-какие планы проверки. Хотя и довольно туманные. Студент надумал обратиться за помощью к Борьке Загребалову. Борька разом был и сокурсником Заковыкина и довольно противным малым. Из-за второго свойства с ним, пожалуй, не стоило бы связываться. Зато, наряду с несносным характером сокурсник располагал и несомненным достоинством: он обладал мощной электронной базой.
Последнее обстоятельство и предрешило исход колебаний будущего юриста: он снизойдёт до Загребалова истины ради. Тем более что Борька имел перед ним обязательства: Тихон сделал за него оригинальный реферат, а также выручил на тестировании во время зимней сессии. Естественно, что за работу, выполненную башковитым провинциалом, «богатенький, но тупорылый Митрофанушка» рассчитался, что, впрочем, не избавляло его от зависимости в предвидении будущих экзаменов.
Через полчаса Заковыкин уже стоял перед порталом модерновой московской многоэтажки и нажимал на кнопку панели видеодомофона. Борька («партийное» прозвище Батон) был толстяком и чревоугодником, точнее – чревоугодником и толстяком. Потому визитёр вовсе не удивился, услышав типично московский – протяжный и акающий – тенорок Загребалова, вопрошавшего с плотно набитым ртом:
– За-ка-вы-ка, ты што ли?
– Нет, дух Кащея Бессмертного с раздавленным яйцом и сломанным кончиком иголки, – не склонный шутить, буркнул тот.
– Ка мне, што ли?
– Нет, к телу Бабы Яги.
– Чиво нада?
– Шоколада.
– Ха-ра-шо, за-ха-ди, – согласился Батон, которого, как ни странно, убеждали именно такие малосодержательные и алогичные диалоги. – Ща швейцара предупрежу.
Щёлкнуло автоматическое запорное устройство, и студент, потянув на себя дверь, шагнул в подъезд. Там он увидел старушку-консьержку, которой уже звонил Загребалов. «Я…эта…к Батону…То есть, к Борьке», – известил её Тихон, и вызвал скоростной лифт.
Спустя полминуты худощавая фигурка гостя уже проявилась на верхних этажах. Обжора встретил его на пороге пентхауса, по размерам больше напоминающего двухуровневый спортзал.
– Пги-вет! – сказал Борька, дожёвывая энный по счёту эклер. – За-ха-ди.
Расположившись в Борькином жилище, Заковыкин слегка ввёл хозяина в курс проблематики по поводу Атона и топ-менеджера «Сюр-Реала» Георгия Листратова, пытаясь обойти стороной существо собственной затеи. Однако прожорливый субъект был не лыком шит, чтобы за здорово живёшь пальцем шевельнуть.
– И чиво? – осведомился он.
– Надо бы вычислить этого Гошу и прояснить про Атона.
– Ка-аму надо?
– Мне.
– А за-ачем?
– Так, – уклончиво произнёс Тихон.
– Ну, раз та-ак, так я пойду за-ажую чё-нить, – фыркнул
Загребалов. – А тебя, За-ка-вы-ка, я не за-адерживаю. Пака-а…
– Батон, погоди, – остановил его обескураженный сокурсник. – Тебя же просят…Будь человеком.
– Х-хо! Дак и ты будь, – хохотнул тот.
И уральский следопыт понял, что противного типа ему придётся «брать в долю». Он протяжно вздохнул и нехотя раскрыл тому подоплёку истории. Загребалов к ней не выказал большого интереса. Он пожал плечами:
– Из-за чиво шум-та?
– Судьба человека. Судьба трёх человек.
– И чиво тибе нада?
– Попользоваться твоим суперкомпом. В Интернете полазить. У тебя ж доступ в спецпрограммы…
– Пф-ф, валяй, – скептически колыхнув набитым брюхом, принялся отдуваться чревоугодник.
Тихон с готовностью подсел к компьютеру, включил специальную программу, и в режиме поиска ввёл понятие «Атон». «Прошерстив» имеющуюся информацию, электронная машина по релевантности выдала сведения, что под Атоном в древнеегипетской мифологии традиционно понимается «божество солнечного диска» и подробнейшим образом раскрыла данную информацию. Далее следовали многочисленные бытовые изделия типа ламп, котлов, обогревателей. Замыкали перечень коммерческие структуры под названием «Атон» в различных вариантах. Иная интерпретация отсутствовала.
Лишь тогда Заковыкин, подумав, что, Милена, возможно, не такая уж и неграмотная, ввёл в обработку термин «атон». Реагируя на задание, «суперящик» ненадолго «задумался», а затем выложил новое определение. Согласно ему атон представлял собой элементарную частицу, массой в три раза больше чем у нейтрино, которую ещё в 2000 году «чисто теоретически» открыл некий Омельянюк А.Л. Настойчивого пермяка это тоже не устроило, и он ввёл в поисковую строку словосочетание «Атон-атон». Ан и машина оказалась не менее вредной, нежели «заезжий с Урала». Она недовольно «попыхтела», а затем, удалив из задания термин «атон», выложил уже известные данные про божество солнечного
диска. Круг замкнулся.
– Х-хо! – хохотнул Борька, следивший за поединком машины и человека. – И тут эти две жабы встретились! Хе-хе-хе!
– Погоди-погоди, – пресёк его скептицизм Заковыкин. – Слышь, Батон, помнишь, мы как-то лазили в закрытых корпоративных научных сетях? Ну, там…Российская академия наук, высокоскоростное информационное кольцо «Глориад»…
– Х-хо, – с недовольством возразил тот. – Так за то ж с меня а-атстегнут крутые бабки.
– Ну, Бато-он!
– Реферат, – перевёл сделку в коммерческую плоскость жадина.
– Батон, ты чего?
– Рефера-ат!
– Ладно, фиг с тобой, – покорился Тихон.
Загребалов добился своего, но и сообразительный пермяк также получил искомое. Он вошёл в закрытую сеть Российской академии наук и в разделе «наука и техника» ввёл в режим поиска словосочетание «атон, изобретение». Реагируя на новую задачу, на сей раз «замордованное» несгибаемым студентом кибернетическое устройство «задумалось» надолго.
– Завис, – пессимистически констатировал Загребалов.
– Не гони лошадей. Батька думу думает, – не согласился оптимист с утверждением поклонника культа пищи.
И он с нежностью погладил мощнейший системный блок суперкомпьютера. «Киберящик» продолжительно и едва слышно гудел несколько минут, по истечении которых в поисковой строке, указав на ошибку, исправил «атон» на «отон», и «стеснительно» выдал скупой отчёт: «Отон – аббревиатура от словосочетания «общая теория относительности». Термин отон введён в научный оборот советскими учёными Яковом Зельдовичем и Игорем Новиковым. Под отоном ими понималась гипотетическая сверхмалая элементарная частица. Согласно представлениям той эпохи отоны в естественном состоянии находились в раскалённой плазме ядра Земли. Предполагалось, что высвобождение энергии, заключённой в отоне, многократно превышает внутриядерную энергию атома. В настоящее время учёные передовых стран мира работают над данной проблематикой». Вслед за научным разделом открылся популярный форум, в котором отон идентифицировался в качестве «чёрной дыры, но с обратной тягой», и даже как «носитель души человека». Наконец, в рубрике «Культура» рассказывалось о римском императоре-развратнике Отоне Маркусе Сальвиде, жившем в первом веке до нашей эры, а также о французском литераторе графе Шарле де Отоне.
– Дребедень, – дал оценку тексту Борька.
– Кое-что, – не отрываясь от экрана монитора, ответил Тихон. – Главное, получено ключевое слово. Слышь, Борян, а помнишь, мы как-то по американским закрытым корпоративным сетям лазили? Ну, там…Массачусетский технологический институт, Центр технологических исследований…
– Х-хо! – вскричал толстяк. – Так за то ж с меня а-атстегнут очень крутые бабки.
– Ну, Бато-он!
– Кур-савая и два реферата, – создавая фундаментальный учебный задел на будущее, принялся торговаться скряга.
– Батон, да ты чего?! – оторвавшись от монитора, вытаращил глаза Заковыкин.
– Кур-савая и два реферата!
– Чёрт с тобой, – «продался в рабство» Тихон, щёлкая кнопками клавиатуры.
Виртуальное общение с американской стороной оказалось не бесплодным. Традиционно янки про Россию знали больше, нежели рядовые россияне. К сведениям, ранее почерпнутым из отечественных электронных сетей, прибавилось, как прочавкал Батон, «свежьё».
«…Дальнейшие практические исследования не подтвердили гипотезу советских учёных о наличии в свободном состоянии отона в ядре планеты, в связи с чем рабочее название данной частицы не прижилось, – извещал Центр технологических исследований Заковыкина и Загребалова. – Вместе с тем, на основе идеи об отоне была выдвинута и разработана более перспективная гипотеза об элементарной частице «монополь». Монополь не существует в устойчивом состоянии в условиях Нашей вселенной. Впервые он был зафиксирован при проведении управляемой термоядерной реакции. Период его существования крайне короток. Протяжённость монополя много меньше постоянной Планка. Специфика монополя свидетельствует о том, что это субфизическая частица, не подчиняющаяся физическим закономерностям Нашего мира. Предполагается, что перевод частицы в стабильное состояние и создание критической массы, позволит осуществить монопольную реакцию. Именно такая реакция, имевшая место около пятнадцати-двадцати миллиардов лет назад, явилась предпосылкой, так называемого Большого взрыва, в результате которого возникла наша Вселенная. Скорость протекания монопольной реакции, приблизительно, на десять порядков выше скорости света.
В разрешении данной проблемы существеннее остальных продвинулись российские учёные. В текущем периоде они в обстановке строжайшей секретности проводят теоретические и экспериментальные исследования на острове Новая Земля. Там русские разместили термоядерный реактор и, предположительно, монопольную установку малой мощности. Согласно осведомлённым источникам, к Москве, с подачи заинтересованных кругов и в нарушение собственных правил, неофициально обращался Нобелевский комитет под предлогом выдвижения российских кандидатов на престижную премию (и с целью выяснения глобальной опасности, грозящей планете). Москва, как обычно, ответила на это ледяным молчанием.
ЦРУ и спецслужбы Европы готовы заплатить любые деньги за проверенную и представляющую ценность информацию, касающуюся тех действий русских, что ставят человечество у опасной черты».
– Ого! – закончив чтение, откинулся на спинку кресла Тихон.
– Не ого, а вау! – поправил его Борька. – «Га-атовы запла-атить любые деньги!» – процитировал он выдержку, потрясшую его воображение. – Да-а…Жа-алка, не бывал я в этам…в «Сюр-Реале». Если бы там жрачку давали, тогда бы ка-анешна…
– Стоп, Борян! – оборвал гастрономические фантазии «живоглотской кишки» Заковыкин, забивая в поисковую строку монитора слово «Сюр-Реал».
Компьютер мгновенно выдал список синонимичных понятий. При этом официальный сайт столичного видеосалона возглавлял этот неофициальный рейтинг в качестве наиболее востребованного. Само собой, самодеятельный детектив тотчас кликнул по верхней строке, открывая официальный сайт популярного заведения. В течение четверти часа пермяк перерыл все данные ресурса, почерпнув массу информации о «Сюр-Реале», кроме искомых сведений о его главном режиссере (там зияли многозначительные пробелы). Да и раздел отзывов посетителей был подозрительно девственно чист. То есть, электронный портал основательно и экстренно почистили. Отрицательный результат – тоже результат, который, как ни странно, отчасти порадовал Тихона: значит, он находится на правильном пути.
– Есть у меня кой-какие зна-акомцы…по «Сюр-Реалу», – по-поросячьи почесал за ухом толстяк, взирая на мучения сокурсника. – Им дай наколку, на-айдут иголку. Если твой Жора там па-адвизается, то маи зна-акомцы его надыбают.
– Ну, давай, – сдался провинциал, оставляя в покое компьютер.
И Загребалов «завис» на видеотелефоне. Он обзвонил с дюжину своих приятелей, прежде чем вышел на некоего Толяна Конопатого, пошловатая рожа которого была усыпана веснушками гуще, нежели струпьями тело Кулау-прокажённого. Они долго о чём-то толковали на жаргоне, доступном племени «приблатнёных», прежде чем сторговались на обоюдовыгодной сумме.
– Йес! – выкрикнул Борька, отключив видеоаппарат. – Учти, За-ка-вы-ка, Толяну бабки за базар я отслюнявлю, но навар с абарота – в наш общак. Собирайся, айда на стрелку с Ка-на-па-тым.
– А куда?
– Ку-у-уда-ку-уда, – собезьянничал над его неосведомлённостью Батон. – На Кудыкину гору. Ка-на-па-тый всегда на а-адном месте
тусуется – на Га-арбушке.
3
«Стрелка» Заковыкина и Загребалова с Толяном Конопатым произошла, как и было задумано, близ дворца культуры имени Горбунова. Давным-давно, если верить старикам, здесь размещался вещевой рынок, в просторечии – толчок или толкучка. Позже «толчок» разогнали, однако традиция встреч на площади перед зданием разного рода неформальных элементов сохранилась. Инициаторы рандеву пожаловали сюда на шикарном загребаловском «Мерседесе», а их «источник» пожаловал более скрытным способом – пешком.
– Хай! – неожиданно вынырнула из-за памятника проказливая веснушчатая рожа информатора.
– Хай! – вздрогнув, повернулся в его сторону толстяк.
Заковыкин обошёлся без приветствия.
– Это кто ещё? – покосился Конопатый на Заковыкина, который находился вне поля его зрения в ходе переговоров по видеотелефону.
– Свой па-ацан, – заверил его «финансово упакованный чебурашка».
– Предупреждать надо, – скривился «источник». – Не по понятиям…
– Та-а-алян, будь спок. Как житуха? – попытался завести
окольный разговор обжора.
– Фифти-фифти, – сухо бросил тот. – Бабки при тебе? Принимаю только нал.
– Йес, – похлопал по борсетке, надетой на брючный ремень, Загребалов. – Ну и чё за фраер этот Гоша?
– Мани-мани вперёд, – ёжась и озираясь по сторонам, игнорировал его любопытство Конопатый.
– Та-лян, ну ты чё? – набивал себе цену перед Тихоном Борька. – Чё ты, не впервой же…
– Разводить лохов будешь, – пресёк его болтовню веснушчатый хитрован. – Бабки гони, или я сваливаю нафиг.
– Пф-ф! – выразил ему своё неудовольствие толстяк. – Ба-арзеешь! Да на ты…
И Загребалов «отслюнявил» Толяну обусловленную сумму в виде инвалюты. При этом рыжий пройдоха ловким движением руки так «заныкал» наличность, что Тихон даже и не понял, куда она исчезла.
– Значит так, – предупредил парочку осведомитель, – я вас не видел, вы – меня. О заказе. Слушайте и мотайте на подкорку.
И у Толяна словно из воздуха, или вообще из небытия, в руках появилась бумажка, с которой он зачитал текст:
– Листратов Георгий Валентинович, 2025 года рождения, главный режиссёр программ видеосалона «Сюр-Реал», он же – изобретатель художественного механизма нейроэлектронного воздействия на человека. Способ запатентован и лицензирован. Адрес: улица Подлесная, двадцать восемь – пятнадцать.
Загребалов потянулся, было, к записке, но Конопатый грубо отвёл его руку.
– Я кому вякнул: слушайте и хавайте? – осклабился он, «заныкав» и бесследно канувший обрывок бумажного листка.
– Та-лян, ну ты чё? – захныкал было Борька.
– Глохни, рыба! – грубо оборвал его тот. – А то и этого не получишь…Уже три дня Листрата ищут. Смылся он на пару со своей бейбой – Кузовлёвой Миленой. Она обреталась на проспекте Вернадского, дом 22, корпус Б, квартира 72. И последнее вам предупреждение. Это от себя. Листрат не то кого-то кинул, не то кому-то задолжал. Причём, зуб на него имеет Вован Палач. Всё. Вы меня не видели, я – вас.
И конопатый бестия канул в никуда, точно под памятник провалился. Полученные от него сведения не осчастливили Борьку. Наоборот, на его пухлых и только что розовых щёках проступила матовая бледность, а на неё наложилась гримаса страха.
– Ты чего? – обратился к нему Тихон.
– Ёпс тудей! – выругался тот, с перепугу забыв про московский говор и спесь. – Зап-парил я фигню на свою репу. Я втрое дам против того, что отвалил щас Канапатому, лишь бы от Вована подальше.
– А кто это?
– Вован Палач? Редкая зверюга! В авторитете. Ему лоха завалить, что косячок закумарить, – напрочь утратил столичное аканье Загребалов. – Напарил…И всё через тебя, За-ка-выка, – враждебно прошипел он.
– Поду-умаешь… – не вник в его переживания Тихон. – Батон,
да чего ты разошёлся-то?
– Да того, што Канапатый первый же заложит нас Вовану: мол, они пра этаво…пра Листратова разнюхивали. И капец нагрянет незаметно! Слыхал базар, как вырезали семью банкира Каблова? – назвал «громкую» фамилию Борька.
– Ну?
– Его рук дело.
Толстяк не на шутку струсил. Он наотрез отказался участвовать в дальнейших розысках Листратова и Кузовлёвой.
– Да ты чего, Батон? – подтрунивал над ним «пермяк-солёные уши». – Мы же госпожу Фортуну взяли за жабры, а ты скис. Крутые ж бабки срубим, – поддразнил он Загребалова.
– Пшёл на фиг! – испуганно отмахнулся тот. – Свой жиртрест дороже.
– Шут с тобой, Борька, – урезонивал труса Тихон. – Струсил – твоя воля. Ты только подбрось меня на Подлесную – это ж где-то у чёрта на куличках, её ж надо искать.
– Пшёл на фиг! – со слезами на глазах простонал обожора. – Я тебе не такси и не рикша.
И Борькин «Мерседес», пыхнув дымком, умчался в даль.
4
Пришлось Заковыкину возвращаться в студенческое общежитие, несолоно хлебавши. И отложив визит на улицу Подлесную до следующего утра. В вагоне метро самозваному детективу внутренний голос нашёптывал, что он опять «шкребёт на свой хребёт», но любознательность и совесть заглушали его неправедные стенания. Совесть и любознательность заставляли Тихона искать правду.
Наискосок от паренька сидела старушка. Она с улыбкой смотрела на его вдохновенное лицо. Вероятно, бабуся полагала, что если кому на роду и предначертано безоблачное существование, так именно этому наивному юноше. Меж тем она заблуждалась, ибо удел Заковыкина был отнюдь не прост. Ведь Тихон вовсе не в рубашке родился, как могло почудиться со стороны.
Заковыкин родился в Перми в семье, принадлежащей к так называемому среднему классу. До подростковой поры он и вправду горя не знал. Но едва Тишка стал учиться в седьмом классе, тяжело заболела его мама Ирина Егоровна. Её стали преследовать страшные неизлечимые приступы головной боли. От них она медленно высыхала и таяла, а её прежде молодое и красивое лицо исказила нестираемая гримаса страдания. Отец же Тихона нежданно-негаданно разбогател и в открытую стал волочиться за молоденькой продавщичкой из гипермаркета.
Деньги разлагают даже очень сильные натуры, нащупав в них червоточинку. Они испортили не только отца, но и его дочерей, за шелест купюр прощавших главе семьи подлости. Самый младший из Заковыкиных тоже не был лишён недостатков, но наряду с ними в нём жарко горело благороднейшее из человеческих чувств: Тишка безмерно любил свою маму. И одно это его душевное качество побило те слабости, кои у парнишки имелись.
Лютой зимой 2049 года отец улетел «погреться» – на карнавал в Рио-де-Жанейро. С собой он прихватил не только любовницу, но и дочерей. И те переступили через мать вместе с продавщицей – уж очень их манила диковинная Бразилия. Зато Тишка демонстративно в туристическом ваучере провёл маркером по своему имени. Черта получилась жирная и чёрная. В порядке расчёта он заработал от отца увесистую оплеуху, а от сестёр – жесты, в виде выразительного покручивания указательным пальцем у виска.
С отъездом отступников Ирине Егоровне стало ещё хуже, но она старалась не подавать виду. Мало того, когда к ней пришли тренер с капитаном юношеской команды и рассказали, что Тишка отказывается лететь на хоккейный турнир в Екатеринбург из-за каких-то семейных проблем, мама настояла на том, чтобы сын обязательно принял участие в соревнованиях.
Казалось, мальчишка расставался с мамой всего-то на три дня, да только малая разлука переросла для него в трагическую вечность – Ирина Егоровна покончила с собой. Как Тишка перенёс эту беду и свою оплошность, ему до сих пор было жутко вспоминать. Из состояния безнадёжного отчаяния его вытащили дедушка Егор Петрович, верный пёс Дружок, а равно врождённые Тишкины
жизнелюбие и упрямство.
Старик тогда сказал внуку, что все люди делятся на две категории: на тех, кто за единожды причинённую им обиду мстят всю жизнь и всему человечеству, а также на тех, кто не чинят зла именно потому, что, единожды пережив боль души, знают, как саднит рана. «А вину и боль можно искупить только добротой, – добавил Егор Петрович. – Делай благо, и мама тебя простит».
Внук согласился с дедом, добавив про себя немаловажное уточнение: его доброта будет сильной, «давая в зубы предателям». И начал Тихон с того, что ушёл от отца к деду Егору. А ещё он решил стать прокурором и наказать тех, кто не просто продал его маму, а убил её с особой жестокостью.
В данном случае заблуждается тот читатель, кто поспешил подумать, что Егор Петрович, как бывший заместитель прокурора Пермского края, пристроил внука по юридической стезе. Отнюдь. Смышлёный «пермяк-солёные уши» в 2052 году стал победителем всероссийской олимпиады по истории Родины и на правах лауреата выбрал для продолжения учёбы Московский государственный университет.
Конечно же, в процессе взросления к Тихону пришло осознание той грустной правды, что его бывший отец не ответит за мамины мучения. По крайней мере – перед законом. Тем горше было Тихону. Оттого и крепло в нём страстное желание вершить справедливость собственными поступками. По этой же причине, вопреки опасениям и страхам, он не спасовал перед неведомым Вованом Палачом и укрепился в решимости установить местонахождение улицы Подлесной и завтра же отправиться туда. Заковыкин вознамерился «раскопать» истину, во что бы то ни стало. И какой-то там бандит был ему не указ.
5
Вообще-то, уголовный авторитет Вован Палач, сколь ни странным это может показаться для тех, кто с ним сталкивался, имел человеческую фамилию. В первом и настоящем паспорте (а не в уголовной ксиве) он фигурировал как Пакостин. Более того, у него была и мама! Когда она была беременна им, то ласково называла Вовочкой и лелеяла большие надежды.
Однако ребёнок родился недоношенным, некрасивым, болезненным и беспрестанно орущим. Пошёл он с большим опозданием, а заговорил – и того позже. Да и во всем остальном уродец невыгодно отличался от старшей сестрёнки – ласковой и смышлёной Вареньки. Короче, не милый мальчик, а колючий комок рефлексов, нуждающийся в заботе от тех, кто его произвел на свет.
Но как-то так получилось, что постепенно родители и бабушка махнули на него рукой, всю ласку сосредоточив на одарённой Варе. А это очень страшно, когда странного и ершистого, но человечка, вольно или невольно, лишают любви. Тогда на выжженном неприятием месте взамен души прорастает бурьян и чертополох. Тогда из маленького «бесперспективняка» неизбежно получается озлобленный зверёныш и большущий негодяй, в котором шаг за шагом прорезается немотивированная, казалось бы, жестокость.
Теперь, если мать корила его за неряшливость, Вова вовсе не нёсся стремглав мыть грязные руки. Он, выбрав момент, из мести тайно подрезал корни у выращиваемых ею комнатных цветов. И торжествовал («Сама неряха!»), когда родительница охала и ахала над увядшими растениями.
Однажды отец в домашней мастерской поставил проказливого отпрыска в угол за плохое поведение. Сын же, в ответ, сподобился исподтишка настроить под верстаком капкан на крупную дичь, замаскировав его стружками. И когда глава семейства, угодив ступнёй в западню, завывал волком от боли, Вовочка кейфовал, мстительно хихикая в своём закутке.
Чашу терпения родных переполнил и вовсе дикий случай. Тогда восьмилетний чертёнок в порядке эксперимента сбросил в хранилище с нечистотами безобидную собачку Пакостиных Жульку, где та и утонула. Тут уж даже бабушка перестала называть внука по имени. Мало того, в сердцах она обозвала его беспутой, извергом, нечистью, и отлучила от себя.
Шаг за шагом в семье копился протест на выходки «выродка». Терпение Пакостиных лопнуло на собрании, которое классный руководитель проводила совместно с родителями и детьми. Отец и мать шли в школу с тяжёлым предчувствием, ибо накануне они прочитали в ученическом дневнике, что их младший «на перемене бил девочек под дыхло». И ощущения их не обманули: практически в самом начале мероприятия учительница прилюдно объявила, что второгодник Вова Пакостин связался с третьегодником Васей Чайниковым.
– Вот говорят, что зараза к заразе не пристанет…Но это тот случай, когда зараза к заразе пристала, – назидательно воздела указательный палец наставница. – Гляньте сами, на обложке тетради по русскому языку третьеклассник Чайников, как курица лапой, накарябал: «Чайникого Васи». Каково?! А?! Уму непостижимо! Но и Вова тоже хорош. Он и тут от Васи не отстал. На своей тетрадке он нацарапал, как курица лапой: «Пакостинова Вовы». Вовочка, скажи нам, пожалуйста, в кого ты такой?
– Я самовыродок! – амбициозно выкрикнул Вова под общий смех.
Если на собрании родители молча краснели, то дома их прорвало. Они всё рассказали бабушке, вместе с которой смеялись над «беспутой»: «Гля, самовыродок!»
