Олег Владимирович Фурашов
Разбегающиеся миры, или Вселенская толкотня локтями
– Обложили его?
– Да, на полную катушку. В том числе круговой электронный зондаж.
– Что наш источник из окружения Павлова?
– Кроме времени вылета пока никаких подробностей, заслуживающих внимания, не сообщал.
До вечера дня текущего комитетчики и опытные оперативники
из правоохранительных органов, подключённые к розыску в приемлемых пределах, втихую прошерстили остальные отели и прочие легальные и нелегальные пристанища Плесецка и Архангельска, где могли затаиться Кроуфорд и Уоттл. Розыскные мероприятия положительных результатов не принесли. Неутешительный итог заключался и в том, что по-прежнему отсутствовали какие-либо выходы на кукловода.
К полуночи Иван Сергеевич примирился с поговоркой о том, что утро вечера мудренее. Он оставил в состоянии боеготовности дежурные службы и специальные сторожевые посты, а остальных оставил на оперативной связи до семи ноль-ноль местного времени. На девять часов утра полковник назначил заседание оперативного штаба в аэропорту космодрома.
3
Часы пробили полночь, но Топтыжный не ложился спать – не до того было. В номере гостиницы он ещё раз подверг мысленной ревизии задумки дня грядущего, отыскивая уязвимые участки. Сбивая служебную горячку, он включил голограф – и очень удачно: по областному телевидению транслировали запись дневного интервью, которое местный тележурналист Леонид Заказной взял у спикера парламента.
С Павловым полковник даже заочно был слабо знаком. А уж о его политической платформе и вообще, что называется, был наслышан где-то и как-то. Человеческим и профессиональным недостатком чекиста являлось то, что он, будучи асом оперативной работы, не особо разбирался в хитросплетениях политических течений. В обиходе Иван Сергеевич довольствовался тем, что держался за незыблемые моральные принципы, которые ему заменяли компас при определении «азимута жизни». Тем уместнее сейчас показалась ему такая вот форма общения с человеком, судьба которого в значительной мере зависела от него, от Топтыжного.
Чекист откупорил банку с соком, присел на диван и добросовестно постарался вникнуть в ход экранного диалога.
– …Вениамин Павлович, северное лето короче оленьего квоста, – с характерным оканьем и говором, заменяющим произношение шипящих звуков более твёрдыми (отчего слово «хвост» у него звучало как «квост»), говорил Заказной. – Июнь у нас выдался колодным. А вы, перед приездом к нам, встречались с аркангелогородцами налегке. Не замёрзли?
– Душевная теплота северян согревает, – улыбнулся тот. – Ведь бывает так, что на улице зной, а в душе у нас – стужа. И всё: замерзает человек, несмотря на солнечное пекло. И, наоборот, на дворе зима, а нам – хоть бы хны. Отчего так? Да оттого, что рядом любимые и добрые люди, единомышленники.
– По-о-онятно, – протяжно «окнул» тележурналист. – Выкодит, Север вас встретил как родного?
– Очень точно подмечено, как родного, – благодарно взглянул на собеседника председатель Государственной Думы. – Ваш покорный слуга родом из простой трудовой семьи, и для меня, в известной степени, родина везде, где доминируют люди труда.
– Из-за этого и ваше детище называется Трудовой партией? – уточнил его собеседник.
– В известной степени, – согласился Вениамин Павлович. – Ведь, по большому счёту, всё сущее на Земле создано или природой-матушкой, или человеческим трудом. А в суровых климатических условиях, где стихия к нам не шибко благоволит, значение трудового фактора возрастает. Отсюда общесоциологическая закономерность: развитие общества, пускай и противоречиво, но движется той стезёй, на которой начертано «Кто лучше работает, тот лучше живёт». И несмотря на обоснованную критику капитализма, который постепенно сходит с исторической арены, я признаю: буржуа работает лучше рабовладельца или феодала, а современный наёмный работник – лучше раба или крепостного. Вы не замечали? – обратился он к Заказному.
– Скоду и не скажу, – растерялся тот.
– А это так, – настаивал Павлов. – И антагонизм между эксплуататором и эксплуатируемым в значительной мере снимается в высокотехнологичном обществе, где в основном удовлетворены базовые потребности человека, а потому на первый план выходят духовные запросы. Ныне, когда мы, по-простому говоря, заткнули пасть своей утробе, общественное признание и нужность людям становится главной ценностью. Людей с такими установками я, заимствуя терминологию у академика Кузовлёва, называю
космочелами. Чувствуете смену приоритетов?
– Чувствую, но не уверен, – признался сотрудник телевидения. – То есть, деньги уже не идол?
– Именно! Деньги – одно из средств выразить все лучшее в себе и быть счастливым вместе, а не вопреки остальным.
– Но как от нас – троглодитов, вдруг появятся ваши космочелы, – ёрничал ведущий. – Они что, с неба свалятся?
– Отнюдь, – улыбнулся спикер парламента. – Это не Богом избранный класс. Это наиболее сознательные представители интеллигенции, промышленных и сельскохозяйственных рабочих, среднего и малого предпринимательства. Такая психология зиждется на исконно трудовой биографии их самих и их предков, всё заработавших своим горбом. Им ничто не перепало даром, а досталось соответственно трудовому вкладу в общее дело. Таким вот образом из поколения в поколение традиции и установки на труд, справедливость, заботу о сирых и убогих у космочелов и закрепились в виде внутреннего императива.
– И космочелов можно увидеть? – не терял иронии Заказной.
– Да! В нашей партии, – не видя темы для юмора, уже вполне серьёзно отвечал ему Павлов. – На прошлой неделе состоялся пленум партии. На нём принято решение, что в случае победы на предстоящих выборах, мы проект «Дубль-А» реализуем в форме народного предприятия. Проще говоря, деньги из бюджета на производство аэроболида трансформируются в одинаковые паи для каждого гражданина России. Причём, это будет неотчуждаемый пай.
– Что? Я тоже буду иметь свой пай? – язвительная улыбка Лёни Заказного сразу переродилась в широко разинутый просящий рот.
– И вы, – подтвердил Вениамин Павлович.
– Предположим, что вы…хе-хе…с космочелами конституционным путём завоевали власть, – сделал допущение интервьюер. – И что? Этого достаточно, чтобы вытащить Россию и весь мир, погрязший в трясине глобальных проблем современности, подобно тому, как барон Мюнкаузен сам себя выдернул за волосы из болота?
– Достаточно, – заверил его депутат. – Ибо мы обязательно
создадим союз с единомышленниками в других странах. Ведь как у космочелов единая психология вырабатывается на ниве труда и социальной справедливости, так и аналогичный блок государств уже складывается на основе действия этих же факторов. С нами солидарны те, для кого, в силу исторических и вековых народных традиций, не приемлемо процветать, наживаясь на слабых. Россия, большинство стран Средней Азии и Кавказа, Китай, Индия, Бразилия, Мексика и иные аналогичные страны – тоже носители мировоззрения нового типа. Ведь идеал международного права в том, чтобы моральные нормы общения между людьми перенести на взаимоотношения между государствами.
– И всё? – усомнился Заказной.
– Не забывайте об энергетической составляющей, – напомнил провинциалу столичный гость. – Сегодня Россия открыла поистине безграничный по мощи и неисчерпаемый по запасам источник энергии. Детали этого проекта я раскрывать не вправе. В контексте же нашего разговора важно то, что ещё пять-десять лет, и проблема энергии будет снята в принципе. Полагаю, что тогда наша партия выступит перед человечеством с инициативой о создании специального фонда для строительства каскада станций на медленных монополях. Тогда энергия в быту в пределах нормативов станет бесплатной. В первую очередь, для россиян. А для промышленных целей данный ресурс обойдётся на порядок ниже, нежели сейчас. Затраты снизятся на треть. Представляете? Но и нашим союзникам мы поможем. Именно так: не осчастливим списанием долга, не бросим подачку, а создадим условия для трудовой деятельности.
– И с вами все согласны?
– В партии – да. В России же существует мощная оппозиция,
которая уже стремится прихватизировать это достижение. Да и Гейдельбергский клуб постарается примазаться. Не забывайте, что «золотой миллиард» – не выдумка фантастов, а реальная эгоистическая сила…
Передача завершилась, а Топтыжный ещё долго не мог уснуть. Взбудоражила его концепция Павлова. В чём-то с депутатом он соглашался, что-то категорически не воспринимал. Одно было несомненным: Павлов заставлял задуматься.
«Зря он поднимает эти вопросы, – ворочался Иван Сергеевич в постели. – Не до того сейчас народу – ему бы день простоять, да ночь продержаться, а Павлов – про заоблачные дали. Не ко времени. Дорого яичко к Христову дню. Лонской хитрее. У него и агитка за нутро хватает: «Вместе победим – вместе поедим!» И он даст этот кусок. А что будет через год – самому Господу невдомёк».
И, тем не менее, теперь у полковника возникло желание уберечь политического романтика не по долгу службы, не параллельно с объектом «Моно», а в силу зародившейся личной симпатии.
4
Красота, прибегая к лексикону Фаины Раневской, – страшная сила. Цейтнот же, следуя в русле избранного сравнения, – вещь ужасная. Из-за опоздания маршала Груши Наполеон проиграл Ватерлоо. Из-за дефицита времени великие шахматисты терпели поражения в заведомо выигрышных окончаниях. Из-за спешки, бывало, мужчины упускали единственный шанс, подаренный им желанными женщинами, отчего кусали локти и иные, обычно недостижимые места, до конца дней своих.
Топтыжный также убедился в этом, когда в восемь ноль-ноль готовился выйти из номера ведомственной спецгостиницы в Архангельске и убыть на космодром Плесецка. К нему постучался Евгений Говоров и почти с порога, едва-едва прикрыв за собой дверь, огорошил:
– Иван Сергеевич! Павлов летит утренним рейсом!
– Чего-о! – порвал шнурок на туфле полковник. – А дневной?
– Вот. Он переиграл…
– Кто сказал?
– Что, кто сказал? – глуповато переспросил Евгений.
– Ч-чёрт!…Кто сказал, что он переиграл? – нервничая, зло переспросил Топтыжный.
– А-а-а…Наш источник в группе Павлова вышел на связь. Билеты уже переоформлены. Это подтвердил и начальник
космодрома. Сам Павлов выехал на космодром.
– А что «куклы»?
– Места им внезапно туристы из «Британского Консультатива».
– Во сколько утренний рейс?
– В десять тридцать. Дежурный вертолёт ждёт…
Майор не закончил фразу, оборванную новым стуком в дверь. В тамбур номера втиснулся начальник управления КГБ по Архангельской области Игорь Ладыгин.
– Разрешите доложить, – обратился он к столичному эмиссару. – Донесение, не терпящее отлагательства.
– Докладывайте.
– Боббик уже на подходе к космодрому, а Уоттл выезжает туда из трансагентства «Аэрокосм».
– Та-ак, спецподразделения поднять по тревоге, дежурные службы космодрома привести в состояние готовности на случай ЧП, – распорядился Топтыжный.
До космодрома оперативная группа добиралась вертолётом, весомо опережая Уоттла. По радиосвязи Топтыжный отдал распоряжение начальнику космодрома о готовности в случае особого указания придержать старт «Бурана» с туристами под каким-то благовидным предлогом. Теперь, когда опасная развязка была отсрочена, возникла пауза для относительно спокойного анализа кризисной ситуации. В отсутствие спешки полковника и озарило небезынтересное предположение. Взглянув на Говорова, он понял, что и у того, что называется, проклюнулась аналогичная догадка.
– Никак, Женя, о чём-то хочешь спросить? – опередил он сослуживца.
– Угу, – от неожиданности, чуть приподнял брови тот.
– Давай.
– Вас не удивляет…кгм…согласованность в действиях группы Павлова и американских марионеток? Первые круто меняют планы, и вторые – шаг в шаг за ними. Удивительное совпадение.
– Для меня оно уже не удивительное.
– Вы полагаете…
– Полагаю…
– То бишь, есть танцмейстер, под дудочку которого пляшут и те, и другие?
– Абсолютно верно. А далее?
– А далее, – воодушевляясь, «по-пацански» шмыгнул носом майор, – если наш источник в команде Павлова вычислит, кто подбил спикера на утренний рейс, тот и работает на скунсов. Тот и есть крот.
– Молодец, – словесно поощрил его руководитель. – А далее?
– Пока…всё…, – смущённо признался Говоров.
– А я тебе так скажу, – вплотную наклонился к его уху Топтыжный, – что танцмейстер не кто иной, как сам Ликвидатор.
– Ликвидатор?! Да ну…На Павлова-то у него какие каналы воздействия?
– Да через того же крота, – усмехнулся Иван Сергеевич. – Вот скажи, Евгений, мы выводим из игры нашего информатора в группе Павлова?
– Н-нет.
– А почему не выводим? Ведь он же полетит в «Буране», который, предполагается, пойдёт на таран?
– Хэ! – возразил ему заместитель. – Мы же не допустим диверсии.
– Но наш-то осведомитель о том не знает.
– Н-да, – почесал затылок Евгений.
– И крот от полёта не отказался. Ведь сведений, что крысы побежали с корабля Павлова, у нас нет?
– Нет.
– Следовательно, и крот, и Павлов в равной мере про теракт не в
курсе. Крот – второстепенный фигурант, которым крутит командир
кукол.
– Резонно, – согласился Говоров.
– Крот явно используется втёмную, – размеренно продолжал Топтыжный. – Скорее всего, Ликвидатор для него – незримый начальник. Отсюда единственно верный вывод: кроту провернуть акцию со сменой билетов приказал Ликвидатор. Мотивы? Да какие угодно, но правдоподобные. К примеру, за Павловым «хвост».
– Значит…, – произнёс майор.
Диалог превал Ладыгин, в шлемофоне выглянув из кабины пилотов.
– Разрешите доложить?
– Валяй, – кивнул ему полковник.
– Наши спецы сообщают, что обнаружили волну, на которой держит связь агент Уоттл с Ликвидатором.
– Так.
– Сигналы зашифрованы.
– Что с дешифровкой?
– Криптографы говорят, что степень кодированности исключительно высока. Понадобится до получаса.
– Зараза! – выругался Топтыжный. – Это, несомненно, кукловод дёргает марионеток за верёвочки. Кстати, где Уоттл? – осведомился он, глядя через иллюминатор и по манёвру вертолёта определив, что машина заходит на посадку.
– Уоттл будет на космодроме минут через сорок.
5
Оперативный штаб заседал в кабинете начальника космодрома. Все дежурные и спецслужбы были приведены в состояние чрезвычайной готовности на случай происшествия. Вот только конкретных команд им не поступало. Не поступало потому, что руководящий орган лихорадочно искал выход из тупика. Силовики перебрали массу предложений, но все их сами же отвергли за явной негодностью.
Параллельно члены штаба заворожено взирали на голограф. На экран телеприёмника через спутниковую систему транслировалось движение с трассы «Архангельск-Плесецк-Космодром». Именно по ней мчалось такси с Дуайтом Уоттлом.
– …если неприемлем физический захват кукол, то, давайте, поручим дорожному патрулю остановить такси, якобы, для проверки, – горячился Ладыгин. – Шофёра ведут на освидетельствование на предмет опьянения, а террориста мы подрываем к чёртовой матери! – продолжал он, бросая хищные взоры на экран. – Через полчаса будет поздно – в скоплении людей его не подорвёшь.
– Велик риск для жизни шофёра, – резонно опроверг его предложение Говоров. – И главное, после подрыва Уоттла мы опять возвращаемся на исходную: Ликвидатор и третий клон не выявлены, Боббик не обезврежен. Возможность совершения им теракта не исключена – ведь он же получит сигнал в случае ликвидации Уоттла.
– Давайте вообще отменим рейс, – проявил инициативу заместитель Ладыгина Хуртаев, сидевший поодаль от стола.
– Ну, отменим, а дальше? – возразил Говоров. – Запретить полёты навсегда? Остановить технический прогресс? А обоснование? Полумифические куклы? Представьте себе, как разорётся тот же Павлов! А какой разгорится международный скандал? Да и диверсанты по команде Ликвидатора залягут на дно.
– А если мы убьём британского подданного Уоттла, международный скандал не разгорится? – укрощая бурный темперамент, вдруг тихо-тихо проговорил Ладыгин. – Ликвидируем без единого доказательства, что он – террорист…Что он клон…
И чекисты разом замолчали, дружно повернув головы в сторону Топтыжного.
– Надо добыть доказательства, – внушительно проговорил Иван Сергеевич. – Сеанс связи между Ликвидатором и Уоттлом у нас зафиксирован. Да, пускай понадобится время на дешифровку, но результат будет. Стало быть, Уоттла можно убирать, так сказать, брутальным способом. И Боббика убирать. Синхронно с Уоттлом. Но за тем немаловажным исключением, что от Боббика следует
избавиться так, чтобы не допустить взрыва, и чтобы сохранить доказательства, что это биоробот. Значит, должны уцелеть и биопроцессор в башке Боббика, и суперзаряды в теле. Сделаем это, никакая Великобритания и не пикнет.
– Легко сказать, – тише прежнего вымолвил Ладыгин, – а как исполнить?
И оперативный штаб в полном составе выжидательно уставился на своего лидера.
– Творец этих зомби говорил, что идеальный способ – остановка кукол по программе, либо отключение их мозга по единой команде, – взвешенно проговорил Иван Сергеевич, сбивая ажиотаж безмолвия. – Такая операция не в нашей власти. Посему, майор, – повернулся он к Говорову, – запасной вариант «Капитация» дополняем предложением Ладыгина о подключении к операции дорожного патруля. Действуем следующим образом…
6
Дальнейший ход событий развивался по сценарию, спланированному Топтыжным. Космических туристов, отправляющихся первым рейсом на Луну, пригласили для предполётной проверки здоровья и на мандатный контроль. И пока Стенли Боббика передоверили врачам и пограничникам, основные действия перенеслись на трассу «Архангельск-Плесецк-Космодром». На ней автомобильная инспекция по команде отсекла дорожный поток, двигавшийся за такси с государственным номером «А 666/3 29 RUS», в котором восседал Дуайт Уоттл. Параллельно был приостановлен выезд встречного транспорта с территории космодрома. На контрольно-пропускной пункт, расположенный в полукилометре от аэропорта, прибыл Ладыгин, переодетый в форму капитана милиции. При себе он имел миниатюрную толовую шашку, снабжённую синхронизатором.
Такси «А 666/3 29 RUS» Ладыгин встретил на подступах к КПП. Лихим взмахом легендарного полосатого жезла (словно этим всю жизнь занимался) он артистично остановил автомобиль, козырнул водителю, представился, и приступил к проверке его документов. Иностранца он будто и не заметил, тот для него будто и не существовал.
Задав таксисту несколько традиционных для ситуации вопросов, Ладыгин попросил открыть багажник. Мимолётно заглянув туда, он мастерски оставил заряд внутри. Выпрямляясь, проверяющий демонстративно втянул в себя воздух и, сморщившись, осведомился:
– Употребляли накануне?
– Кто? Я?! – искренне оскорбился шофёр, закрывая крышку багажника. – Обижаете. Миллион кэмэ безаварийного пробега!
– Воробья на мякине не проведёшь! – надменно бросил «капитан ГАИ». – Чушь чесать жене будете. Пройдёмте!
И он, непререкаемым жестом показав вперёд, с водительскими правами в руках проследовал к зданию контрольно-пропускного пункта. Недоумённо пожав плечами и вполголоса выругавшись, водитель поплёлся за ним. Уоттл бессловесным болваном остался сидеть на заднем сиденье такси.
Стенли Боббик тем временем удачно миновал докторский кабинет. Оттуда его направили на мандатный контроль. Британский подданный (если верить его документам) двигался длинным коридорным лабиринтом к указанному ему проходу один-одинёшенек: вереницу из туристов от него умело отделили. Он и вообразить не мог, что за окошечком одной из кабинок в форме пограничника его поджидает майор госбезопасности Говоров.
Евгений держал на прицеле фигуру приближающегося клона. В руках он держал ПЛГ-9б – портативный лазерный генератор (боевой). Промах исключался. Инфернальный взрыв унёс бы жизни и сотен туристов, и самого майора, и Топтыжного, который, страхуя подчинённого на случай оплошности, следовал в трёх десятках метрах позади террориста. Подспудные переживания Говорова за пятилетних дочерей-близняшек и жену, что могли остаться без отца и мужа, остались в прошлом.
Евгений заблаговременно унял волнение и отрешился от житейских забот. А стоило ему привычно поймать врага и мушку в прорези прицела, выстроив их в одну линию, он и вовсе забыл про всё на свете, являя собой образец бездушного снайпера. «Хорошо, Женя, – мысленно говорил он сам себе. – Аккуратная доводочка, берём точь-точь под кадык – и дурная тыква с плеч».
Офицер плавно потянул спусковой крючок – дозированный и направленный квант энергии пошёл в цель…
В первое мгновение майор ничего не понял: он решил, что случилась осечка, ибо диверсант-марионетка как вышагивал, так и продолжал вышагивать… Лишь голова его едва заметно
качнулась…
Зато тут же раздался взрыв. Нет, то не разнесло в клочья Стенли Боббика. То разнесло в клочья толовой шашкой, сработавшей синхронно с ПЛГ-9б, такси и тело Дуайта Уоттла, начиненное особой взрывчаткой. Детонация была такой силы, что в здании космодрома дрогнули стёкла.
И только затем фигура Стенли Боббика, сделавшая по инерции пару шагов, стала заваливаться на бок, а голова полетела прочь, обнажая идеально гладкий и чуть оплавленный срез на шее зомби…
Глава девятая
1
Операция по ликвидации клонов прошла без сучка и задоринки, «в штатном режиме». Из людей никто не пострадал. Космический полёт Павлова также завершился без инцидентов. Живой и невредимый, он появился в Москве, даже не предполагая, что кое-кому обязан жизнью.
По приезде в столицу спикер парламента встретился в ресторане «Миллениум» с Рокецким. По инициативе магната. Это была их первая встреча с глазу на глаз после выигрыша конкурса народного проекта «Дубль-А» и ухода депутатов на парламентские каникулы. Поводом для ресторанного рандеву послужила необходимость выработки тактики предстоящей предвыборной борьбы, ибо стратегические подходы у них, как будто, совпадали. Но в беседе за ресторанным столиком подтвердилась та старая истина, что чёрт кроется в деталях.
Если Павлов полагал, что успех им обеспечит конструктивная,
реалистичная и подлинно демократическая программа реформ, то толстосум добивался того, чтобы не менее сокрушительный дискредитирующий удар был нанесён по главным соперникам – по тандему Зарукин-Лонской.
– Схватка предстоит жуткая, – поглаживая ухоженные ноготки, рассуждал Вадим Юрьевич. – Исход может решить один голос. И победы нас могут лишить за счёт того, что выльют ушат помоев. А отобрать голос у них, в данном контексте, равнозначно тому, что
набрать его нам.
Мы тет-а-тет, Вениамин Павлович, – качнул он напомаженной головой, обозначая периметр ресторанной кабинки. – Говорю открытым текстом. Если вам нечего бояться, то под меня неминуемо фугас из дерьма подложат. Неясность в том, офигенно ли тот фугас рванёт? Но насколько-то он рванёт, вне всякого сомнения. И отмываться придётся. И обсыхать придётся. И чтоб мы им на любезность не ответили любезностью – ну, я не знаю!
– Вадим Юрьевич, вы знаете, почему одни называют революции локомотивами истории, а другие – гробами истории? – озадачил Рокецкого Павлов. И, не дожидаясь реакции, продолжил: – Да потому, что революции задумывают романтики, совершают прагматики, а их плодами пользуются проходимцы. И наша задача – сломать сей печальный опыт! Это посильно. Но при условии, что всё делается чистыми руками…
Партнёры заспорили. И в ходе острой полемики постепенно обнаружилось, что тактика ведения борьбы – не единственное разногласие меж союзниками. Вылезло кое-что и посущественнее. Для магната категорически неприемлемыми были новые проекты Павлова о производстве аэроболидов нового поколения на базе народного предприятия, о продаже энергии населению за гроши. Что он и высказал спикеру:
– Вы зачем, Вениамин Павлович, начали всюду раздавать авансы и кидать популистские лозунги про народный бизнес? Там же, помимо казённых, и мои денежки плачены. А холявная энергетика? Да какой вульвы ради мне сдались проблемы быдла да черномазых?!
– Понимаете ли, Вадим Юрьевич, есть закономерности общественного развития…, – попытался парировать его выпады Павлов.
– Да главные закономерности – конкуренция и глобализация! – по-дамски несдержанно прервал его Рокецкий, дрыгнув ляжкой. – Им нет альтернативы!
– Есть, – спокойно возразил ему тактический союзник. – Либерализм в экономике должен контролироваться политическим централизмом. Иначе получится война всех против всех. Иначе люди перегрызутся. Пока так и происходит: стихийной хозяйственной глобализации противостоит полнейшее отчуждение душ. Нас объединяют границы Земли, но разваливает изнутри ненависть. Мы разбегаемся по норам. Мы – атомарные индивиды, тянущие одеяло на себя. Верно говорит Кузовлёв: «Идёт вселенская толкотня локтями!»
– Да пош-шёл он на…Этот выживший из ума учёный сухарь!
– Не нравится Кузовлёв? Скажу библейскими догматами: было время разбрасывать камни, грядёт время собирать камни…
Далее магнат не слушал утописта, минута за минутой наливаясь к нему лютой ненавистью. Рокецкий вспомнил, как пару лет назад ему донесли о том, что некий Сиволапов готовит покушение на Павлова. Сиволапов – потомственный шахтёр. Он возненавидел Павлова за то, что из-за пуска термоядерной станции, вырабатывающей энергию по бросовым ценам, закрылся целый угольный бассейн. И в ту пору он, Рокецкий, имел несчастье не только предупредить о готовящемся покушении Павлова, но и помог пресечь преступный замысел. В ходе следствия Сиволапова признали невменяемым и поместили в закрытую психбольницу для принудительного лечения.
«Какой же я был лесбиянкой! – думал магнат, глядя на разглагольствующего спикера. – Ведь если бы Сиволапов замочил этого демагога под знаменем шахтёрского быдла, то этот выскочка сдох бы не как трибун, а как враг народа. Впрочем, ещё не поздно переиграть. Если Сиволапова выпустить…Интересная мыслишка!»
2
Топтыжный с Говоровым сидели в служебном кабинете на Лубянке и «подводили промежуточный баланс». В пассив зачислялось лишь то, что Поводырь и клон Кроуфорд пока так и оставались «вне пределов досягаемости».
Зато в актив чекисты занесли: предотвращение без каких-либо эксцессов теракта, сохранение Павлова, ликвидацию двух клонов, извлечение доказательств в виде суперпроцессора и новейших образцов взрывчатки из тела Боббика, расшифровку криптографами электронных контактов Ликвидатора с клонами. Кстати, заодно удалось декодировать и позывной Ликвидатора – Поводырь.
В позитив значилось и то, что суперпроцессор Боббика уже был пущен в работу. Потому не исключалось, что провал в Плесецке вынудит кукловода скорректировать способ связи с Билли Ф. Кроуфордом. То есть, перейти на личный вербальный контакт. Зато принципиально видоизменить дистанционную схему управления он уже не мог. Потому, стоило Поводырю перейти на электронное руководство клоном, как их связь тотчас бы не только запеленговали, но и расшифровали.
Наконец, плюсом оказалось раскрытие крота в команде Павлова: по возвращении в Москву осведомитель, внедрённый в окружение спикера, конфиденциально донёс о том, что игру с переменой рейсов затеял начальник службы безопасности Павлова Подкользин. Экстраординарность действий Подкользин мотивировал информацией о возможном покушении на YIP-персону.
Оперативная разработка крота привела к выводу о том, что тот – «подстава» Лонского, которого олигарх «втёмную» переуступил американским спецслужбам. В переводе со сленга чекистов на обычный язык, словечко «втёмную» означало, что Лонской «отдал» Подкользина «скунсам», не ведая о целях его дальнейшего использования. Равным образом и сам Подкользин вслепую исполнял инструкции неведомого для него Поводыря. Хотя, всё вышесказанное отнюдь не исключало ответственности за сотрудничество с иностранной разведкой. Само собой, при доказанности фактов.
Подкользина органы госбезопасности немедленно не взяли по нескольким причинам. Во-первых, недавно избранному председателю Госдумы Павлову полагалась государственная охрана – силами подразделений национальной гвардии. Так что, отстранение Подкользина было делом ближайшего времени. И тогда задержание бывшего начальника охраны можно было произвести без ненужных скандалов и огласки. Во-вторых, на Подкользина собирали минимально необходимый компромат. И, в-третьих, его элементарно «пасли», выявляя связи.
Оперативная разработка Подкользина длилась всего-то три дня, но их оказалось достаточно для того, чтобы опасного фигуранта устранили те, кому он стал неугоден: в руках предателя взорвался мобильник. По собранным осколкам эксперты установили, что аппарат связи был нетипичной конструкции, неизвестного производителя и без маркировки. Такие телефоны в гражданском обороте отсутствовали.
3
Чекисты недолго горевали по поводу неудачи с Подкользиным, так как она с лихвой была компенсирована необычной корреспонденцией. Её, после серии конфиденциальных переговоров с верхушкой «традиционного криминалитета» (через начальника службы безопасности видеосалона «Сюр-Реал» Захара Громадина), Топтыжному доставил лично «вор в законе» Зуб. По гражданскому паспорту Зуб числился как Зубцов Фёдор Николаевич.
Полковник госбезопасности долго не соглашался на эту встречу по соображениям не только этического, но и сугубо профессионального порядка. Ему было не по нраву, что он «засветится»: приём Зуба косвенно подтвердит сферу его служебных интересов. Было досадно, что ворьё «отмониторило» его.
Однако обстановка вынуждала. Уголовные же авторитеты, ссылаясь на исключительную важность информации, настаивали на личном контакте с «Офицером» (так перед ними Захар Громадин обозначал Топтыжного).
После ряда оперативных мероприятий, направленных на то,
чтобы сохранить в тайне сам контакт, а равно и анонимность Топтыжного, Зуба доставили на явочную квартиру. Его туда ввёл майор Говоров. «Крутой бандит» был с повязкой на глазах, в руках он держал флэш-диск. Сопровождающий снял с него повязку, пояснил Топтыжному, что накопитель электронной информации прошёл первичный контроль на безопасность, и удалился.
– Здравствуйте, Фёдор Николаевич, – сказал полковник, демонстрируя осведомлённость относительно личности доставленного. – Я – тот самый Офицер.
– Здравствуйте, Иван Сергеевич, – неожиданно назвал чекиста по имени-отчеству Зубцов, дав знать, что «суки» тоже «не пальцем деланы».
– Прошу садиться, – сдержав гримасу неудовольствия, спокойно пригласил его к столу Топтыжный. – Готов вас выслушать.
– Здесь копия видеозаписи, – по плоскости стола подвинул «флэшку» в сторону собеседника Зуб. – Она вас не оставит равнодушным. Касается Лонского. Подлинник – у Пакостина, то бишь – у Змея Вована. Он хранит его в сейфе, в зиндане. Зиндан – старый ремонтный завод близ Рабочего посёлка в районе Софьино. Вован его переоборудовал под свою ставку. Если Змея повязать махом – подлинник ваш.
